***
Утро в новой жизни Хан Джисона начинается с противного будильника, который парень, увы, отложить теперь не может. Со вчерашнего дня он совсем не тот раздолбай, прилетевший на родину после обучения за границей и устроивший себе «гэп-еар», а вице-президент крупной компании. Его готовили к этому всю жизнь, да и он особо не сопротивлялся, только вот глубоко в душе прекрасно понимал, что не хочет такой жизни. Мозги самых близких, в лице лучшего друга и парня, были проедены нытьём от и до, только вот ныть-то Джисон мастер, а как предпринять что-то — так сразу «у меня лапки». Вот так и продолжая ничего не делать своими лапками, Хан и оказался на этом посту по воле отца, против которого Соня даже коготки выпустить не может. Скучный серый костюм, вместо спортивок и худи, на ногах даже не ботинки с высокой подошвой, а какие-то стремные туфли. Удавка на шее, которую хочется затянуть потуже, чтоб не видеть вчерашнего позора. Все эти журналисты, корреспонденты тыкали своими микрофонами и объективами прямо в лицо. Поворачиваешься влево — там камера, вправо там — журналистка, конечно, как тут не испугаться. Боженька, наверное, заикался совсем с джисоновых постоянных «господи-господи» от каждого человека, внезапно появлявшемся перед ним. Ладно. Скоро все про это забудут, а в глаза все равно желания смотреть кому-то нет, и никогда не было. Первый рабочий день должен пройти безупречно, даже несмотря на стремную стрижку, которую теперь даже под шапкой скрыть нельзя. Так по крайней мере думал Джисон, и дело совсем не в тупых приколах «Эй, малышка, у тебя слишком классная стрижка», далеко не в них. Зайдя в здание, первое, что замечает Хан — взгляды, такие странные и совсем не однозначные. Старики смотрят с каким-то отвращением на него, а молодые коллеги, кажется, откровенно смеются. Думай, теперь, виновата в этом тупая прическа, или же вчерашние новостные сюжеты. Джисон ожидал чего угодно, проверял не белая ли у него спина, не остался ли завтрак на лице, не наступил ли он в говно, которому здесь просто неоткуда взяться, но безуспешно. Завеса тайны открылась ему лишь, когда тот зашёл в кабинет отца. Хан старший, кажется, был в огромном замешательстве вперемешку со злостью и ещё большим недоумением, чем Джисон, все утро пытающийся разгадать загадку той ещё дыры. — Сын, подойди-ка сюда, — Соня словно жопой чуял, что сейчас ему влетит за вчерашнее, поэтому уже настроился оправдываться, придумал пару отговорок и, глубоко вздохнув, с уверенностью подошёл ближе. То, что Хан младший увидел на экране отцовского компьютера, очень мягко говоря, повергло его в шок. В открытом окне красовался совсем некрасивый твит с прикреплённой фотографией чуть ли не десятилетней давности. На ней второгодка Хан Джисон, кажется, в крайне не трезвом виде, сидит на коленях у того самого Ли Минхо, чья рука в это время крепко сжимает его заключённый в чёрные узкие джинсы, зад. Почему же Ли Минхо — тот самый? Потому что для него он — та самая первая любовь, которой Соня доверил всего себя без остатка. На самом деле ракурс и момент достаточно удачный. На фотографии черты лица видны очень смутно, так как оба были слишком увлечены друг другом, чтобы смотреть в камеру и уж тем более думать о приличии. Поэтому со стопроцентной уверенностью утверждать, что это Хан Джисон и Ли Минхо, никто кроме них двоих, конечно, не может. Но в целом фотка довольно стремная, как и каждое слово этого твита, а в прочем это очень даже в стиле того, кого Соня когда-то называл Хошей. — Я сам разберусь с этим, — не дожидаясь последующих слов отца, говорит Джисон и, словно пуля, вылетает из кабинета. Все силы ушли на то, чтобы сделать максимально уверенное лицо и сказать свои слова без всякой дрожи в голосе, именно поэтому коленки сейчас так предательски дрожат, а сердце улетело в самые пятки. Словами не передать сколько эмоций и чувств испытывает сейчас Хан, но страх и ненависть все же играют тут ключевую роль. Ему страшно, потому что, зная Хо, он прекрасно понимает, что этот твит — только начало. Джисон не спорит, разошлись они совсем не на приятной ноте. Человек, которому он полностью отдавался, изменил ему при первой же возможности, что Хан терпеть не собирался и, как следствие, бросил его на произвол судьбы. Вот и причина для взаимной ненависти. Но прошло ведь столько времени, неужели Ли все ещё тот же раздолбай, живущий одним днем. И, если честно, Соня безумно завидует. У Минхо все всегда было так просто, он не загадывал на далёкое будущее, а наслаждался жизнью здесь и сейчас. Он заражал Хана своей какой-то жизнерадостностью, и поэтому ему было так легко и приятно с ним. Джисон не хотел возвращаться домой после свиданий с Ли, потому что не хотел вновь становиться серьёзным и ответственным. Он безумно скучает по тем временам и, как бы ненавистны были ему эти мысли, по самому Хо. Но сейчас его первая любовь вновь хочет разрушить ему жизнь, и в этот раз парень не позволит таковому случиться. sonechka: если хочешь жить — приходи в 17:00 в кофейню, где было наше первое свидание. hosha: рад, что ты все ещё помнишь, где это место🤗 sonechka: какого черта ты не удалил мой номер, кретин hosha: лень было🙄 У Минхо вспотели ладошки. Минхо сейчас ходит по комнате, вытирая руки об домашние штаны, и думает о жизни, что, похоже, пытается снова сыграть с ним злую шутку. Он хотел, чтобы репутация Хана упала, и, уволившись, он бы начал спокойную жизнь, далекую от всех этих газет, камер и интервью, что совсем не приходятся ему по душе. Думал ли Хо, что ему придется понести за свой поступок какую-то ответственность — естественно, но думал ли он, что Джисон сам свяжется с ним — конечно, нет, особенно учитывая те скандалы и ссоры, которыми закончились их отношения. Спрашивается, нахера Ли сделал то, что сделал. А что бы жизнь медом не казалась. Минхо на этого Сонечку, может, лучшие годы своей жизни потратил, а тот поверил первому встречному-поперечному и разрушил все его надежды на благополучное будущее. Не то, что бы Хо встречался с Ханом из-за денег и всякого прочего, но, откровенно говоря, по началу это было основным двигателем в его действиях, он не стеснялся и спокойно говорил об этом с людьми, которых когда-то считал друзьями, что в итоге сыграло с ним злую шутку. Ему было так смешно, когда Джисон впервые назвал его Хошей, а потом так неуверенно посмотрел ему прямо в глаза, так влюбленно и искренне. Кажется, тогда был разгар сезона дождей, а Хан как дурак надел лишь футболку, и когда вечером хлынул ливень, Минхо просто не мог смотреть на это дрожащее создание, поэтому как истинный джентльмен, естественно снял с себя свою задрипанную олимпийку и отдал ее младшему. Было на самом деле чертовски неприятно и мокро, глубоко в душе он проклинал все: дождь, количество градусов на столбике термометра, совсем немножечко себя, ну и своего любимого Сонечку, конечно же. Все его внутренние разглагольствования были прерваны тихим таким, смущенным «Спасибо… Хоша». И именно с этого момента все в его жизни пошло и поехало. Опешив от такой приторности, Ли, усмехнувшись, опустил свой взгляд и встретился с чужим. А дальше, как в сопливых дорамах: все вокруг словно в слоумо, сердце забилось так, что зрители оглохли, а на фоне даже играла музыка, медлячок из ближайшей шашлычки был как раз кстати. В тот момент Хо, похоже, и влюбился; гнев сменился на милость и, положив свою ладонь на мокрую макушку Хана, он нежно произнес: «Не за что, Сонечка». От таких приторных воспоминаний Минхо аж всего перекосило, он продолжает ходить туда-сюда по квартире, абсолютно не зная, что ему делать, с чего начать. Во-первых, нужно собраться, прилично одеться, так, чтобы получилось создать впечатление того, что он, как бы, успешный человек, вообще-то, а не таксист какой-нибудь, собирающий по ночам молодежь из клубов. Во-вторых, речь, неплохо было бы придумать несколько колких фразочек для начала, а потом и обоснование своего поступка. На часах полшестого вечера, Хо минут семь назад выпил третью и последнюю чашку чая, что принесли в маленьком чайничке. Мысль о том, что Хан не придет, да и похоже не собирался даже, как-то злобно разъедает гордость. Больше Ли ждать не собирался, поэтому расплатившись за чай, который с таким же успехом можно было бы и дома попить, он встает из-за стола и направляется к выходу. Через минут сорок он появился бы дома, отдохнул бы немного, покормил кошек, а потом отправился бы таксовать, но его планам, похоже, не суждено было сбыться. — Че, зассал, да? Думал, что ты хотя бы чуточку изменился, а ты, что тогда не умел брать на себя ответственность, что сейчас. — уже на выходе, какое-то обезумевшее нечто схватило его и прижало спиной к витринному окну. — Смешно. — узнав, когда-то до боли родной голос, улыбается Хо. — Не могу утверждать, насколько я изменился, но вот ты, похоже, все тот же. Да, полчаса — это еще не предел, на наши свидания, ты, бывало, и на час опаздывал. — Полчаса? — парень вдруг смотрит на наручные часы, а потом его взгляд быстро меняется, брови недоумевающе поднимаются, и хватка ослабляется. — Прости, — сразу же отводит взгляд и направляется внутрь. Минхо скрестив руки на груди, сидит в кресле. Он оценивающе смотрит на Джисона, а потом с усмешкой, незаметной для просматривающего с голодным взглядом меню и повторяющего «Та-а-к, што бы покушат» парня, отводит взгляд куда-то в сторону. «Надо же, я тут сижу, как дурак, разоделся для него, а он напялил на себя непонятно что, в панамке этой тупой, рыбацкой еще, темные очки поверх маски, будто шпион какой-то» — думает про себя Ли. — Ты ничего не будешь? — когда подошел официант, вдруг посмотрел на него Хан. — Баварскую мяту, в маленьком чайничке, пожалуйста, — вздыхая, все же говорит Хо. Пока что их разбирательства больше напоминают встречу друзей, нежели заклятых врагов. Джисон не спешит о чем-то говорить, да и у Минхо увеличивается время, чтобы подумать. Он видит перед собой все того же Сонечку, набивающего в свои щечки все тот же шоколадный чизкейк. Ли думал, что этот ребенок явится перед ним в дорогущем костюме, а не в растянутой футболке и джинсовке, при желании в которую можно укутаться с головой. А так, если честно, старший все больше убеждается в том, что Хан, похоже, ни капельки не поменялся. Все такой же маленький и беззащитный, Хо даже начинает чувствовать себя виноватым, потому что прекрасно представляет с какой волной хейта и осуждения младший может столкнуться. Он думал, что Джисон вырос, стал сильным и уверенным в себе человеком, и этот глупый твит совсем не заденет его чувства. Так ли это, теперь Минхо утверждать не может, какая-то его часть даже хочет перед ним извиниться, но другая думает, что на руке останется синяк, а лопатка еще не скоро перестанет болеть. — Эй, ты же меня не тортики позвал есть! — Верно, — отодвигая пустую тарелку, отвечает Хан. — Удали тот твит и опровергни слухи о том, что на фото я. — взгляд Джисона вдруг становится суровым и серьезным, от чего Ли становится не по себе, а по телу пробегает холодок. — Я подумаю. «Что подумаю, о чем подумаю, Минхо, ты дебил, а?» — две неравных половины спорят в Хо. — Скажи, вот зачем тебе это, чего ты этим добиваешься? — Эх, Сонечка, Сонечка, это вообще-то мой тебе подарок. — Что?! — А что ты так удивляешься? Я же помню, как тебе докучали все эти семейные дела, вот, решил помочь тебе, так сказать, по старой дружбе. — Хах, — Джисон усмехается такому ответу, — Мы расстались с тобой… сколько? …семь лет назад? Я уже не тот глупый школьник, которому можно было спокойно вешать лапшу на уши. В отличие от тебя, я хотя бы умею брать на себя ответственность, а ты так и остался раздолбаем. Хошенька, вообще, какого черта ты лезешь в мою жизнь? — Про лапшу, это ты верно подметил, вместо того, чтобы выслушать меня тогда, ты поверил первому встречному и устроил скандал, — слова Хана заставили Ли пойти в наступление. Тема их расставания всегда была для него больной, так как у Хо от той ситуации тогда в бешенстве была каждая клетка мозга. Отец Джисона был вкурсе того, где и с кем пропадает его сын вечерами, и, судя по всему, его это совсем не устраивало. К старшему часто приходили люди, предлагали ему денег, квартиру, машину, бесплатное обучение — все, чтобы он оставил его Сонечку в покое. Но Минхо в свои двадцать был тем еще дурачком, за что сейчас кусает локти, он отказывал даже тогда, когда ему предлагали назвать сумму, а все потому, что в Джисона тогда он был влюблен по уши. Сонечку он любил всяким. Ему нравилось, как в зимние вечера тот носил огромные шарфы, в которые кутался с носом, как надевал безразмерные худи осенью, в которых утопали его лапки, как весной таскал джинсовки «под винтаж», а летом позволял себе ходить в майках и шортах, оголяя подкаченные руки и стройные ножки. Его поражало, как Хан мог быть милым, нежным и пушистым, но в то же время горячим и сексуальным. Он был чертовски привлекателен в постели, Ли был готов ради него тратить последние силы, просто потому что джисоново «Хошенька» сводило его с ума, в прочем, как и весь Джисон.***
Все произошло тогда, когда съемная квартира Хо поднадоела, а игра «Доведи домработницу до инфаркта» обоим наскучила. Для своего очередного романтического вечера парни выбрали совершенно обычный отель, да, ничего сверхъестественного, но для смены обстановки — самое то. Они заранее забронировали номер, поэтому все, что оставалось — лишь ждать конца недели. Но даже в столь долгожданный день, фартуна не была на хановой стороне. Его классу поставили дополнительный урок, поэтому на свидание он был вынужден опоздать. Ли по натуре своей, хоть и раздолбай, но пунктуальный, пришел вовремя, и в полном одиночестве сидел в номере, а потом даже догадался еще раз принять душ. Когда в дверь постучали, Хо незамедлительно вышел из ванной, накинув лишь полотенце на голый торс. Открыв дверь, он сказочно прифигел, и захотел сразу же ее закрыть, но непрошенный гость, был слишком юрок и быстро ворвался внутрь. — Какого черта, Ян?! Свалил в закат быстро! — придерживая полотенце, Минхо пытается выпроводить его из номера. — Хен, пожалуйста! Выслушай меня, — парень толкает старшего вглубь комнаты, а когда тот упирается в кровать и падает на нее, нависает сверху. — Чонин, мне казалось, мы все с тобой прояснили, причем еще очень давно, какого хера ты творишь? Отпусти меня! — Ли отталкивает его, но тот намертво вцепляется в его плечи. — Не отпущу, никогда не позволю снова тебе уйти! — Ян прижимается телом, носом утыкаясь в шею. — Мелкий засранец, отпусти! У меня есть парень! — Расстанься с ним, ты же все равно с ним расстанешься. Пожалуйста, дай мне еще шанс, и мы будем вместе, как раньше! — на глазах младшего появляются слезы, а его умоляющий голос срывается на крик. — Ты его уже давно упустил. — Прошу, хен, всего один раз, дай мне шанс. Хочешь, я сделаю тебе приятно, как ты любишь? Помнишь? — Чонин тянется к полотенцу. — Тебе же тогда это так нравилось. — Нет. Остановись, хватит так унижаться. — Мне не в первой. Я пытался забыть тебя, честно, но теперь я лишь шлюха, что спит со всеми подряд. Мне так мерзко от самого себя, но я так люблю тебя, хен, прошу. Джисон стоит у входа в отель, но как только автоматические двери перед ним открываются, на его плечо вдруг падает чья-то тяжелая рука. — Соня?! Какими судьбами? — Привет, Крис! У нас с Хошей свидание, решили, так сказать, сменить обстановку. А ты…? — Я? — друг его парня загадочно опускает взгляд. — Тут, понимаешь, такая ситуация: Нини, попросил меня его сюда привезти, сказал, что Хо хочет с ним встретиться… — Что?! — У-у-у… — посвистывая, парень провожает Джисона насмешливым взглядом Хан срывается с места и, пройдя через ресепшн, поднимается на лифте к номеру. Как же он надеется, что все это — очередная тупая шутка Криса, и как только он откроет дверь, услышит не стоны, а недовольные ворчания старшего по поводу очередного джисонового опоздания. Сердце Сонечки разбивается в тысячи осколков, когда, распахнув дверь, он видит своего голого парня с его бывшим. — Это не то, что ты думаешь! — Ли, наконец, находит в себе силы, чтобы столкнуть Яна не только с себя, но и с кровати, и подбегает к Хану. — Хах, я не верю. — младший смотрит куда-то в пустоту, игнорируя Хо. — Ты голый и мокрый на кровати со своим бывшим. Прости, но сегодня у тебя не получится меня обмануть. — Ты ошибаешься, между нами ничего не было! — Конечно, я ведь вам помешал, какая досада, да, Хошенька? — он переводит взгляд на Ли, а слезы постепенно наполняют его глаза. — Ты разбил мне сердце. Этого ты добивался?! Поздравляю, у тебя получилось. Я думал, что несмотря на все слухи о тебе, ты мне не изменишь. Думал, люди могут меняться. Я был таким глупцом! Я должен был понимать, что в итоге все закончится этим. Минхо, нам нужно расстаться. — Нет, прошу не говори так. Я не хочу с тобой расставаться. — Что, по-твоему, я сейчас чувствую?! Я больше не хочу играть в твои игры! — Джисон начинает кричать сквозь слезы. — С меня хватит! Парень разворачивается и уходит, он быстрым шагом идет прочь отсюда. Ли быстро натягивает на себя джинсы, на ходу надевает футболку и выбегает за ним, но двери лифта закрываются прямо перед его лицом. Он бежит по лестнице, выходит на улицу, но видит лишь как его любимый Сонечка уезжает на первом такси.***
— Спустя столько лет, когда мы уже давно друг другу никто, ты до сих пор врешь мне? — Какой смысл, скажи, мне врать сейчас? — усмехается Хо. — Признай, сейчас, когда у меня высокая должность, а ты носишь те же вещи, что и семь лет назад, ты захотел вернуть меня, а если не получится, то полностью уничтожить. — Нет, Сонечка, — Минхо кладет локоть на стол, подпирая ладонью подбородок, и приближается к Хану. — Знаешь, да пошел ты, Ли Минхо! — Джисон резко встает с кресла, кидает несколько купюр на стол и выходит из кофейни. Хо остается за столиком, выпивает еще две кружки чая, смотрит куда-то в окно, а в голове всего лишь одна мысль: «Какого черта здесь сейчас произошло?». Как только мысли в голове хоть немного приходят в порядок, он продолжает пялиться в одну точку, медленно осознавая через что пришлось пройти его Сонечке за все это время. Минхо берет со стола салфетку, достаёт ручку из портмане, черкает там что-то и, скомкав, кидает в карман кардигана. Когда чайник становится пустым, он зовет официанта, чтобы тот рассчитал его, и сдачу от сониного заказа, кладет к себе. Ли выходит из здания под характерный звук колокольчиков, после такого хочется прогуляться. Он направляется на набережную, не спеша, размеренным шагом. На лице всплывает искренняя улыбка, когда вдалеке он замечает знакомую фигуру. Джисон сидит у самой воды, его умятые панамой волосы, сейчас развеваются на ветру, а огромная джинсовка лежит на холодной бетонной плите. — Что тебе нужно? — дрожащим голосом, спрашивает Хан, когда краем глаза замечает силуэт, а после шмыгает носом. — Да так, попрощаться. Думаю уехать отсюда, для начала на другой конец страны, а потом, может быть и на другой конец мира. — И больше не вернуться? — Не вижу в этом нужды… Хочу начать новую жизнь. — провожая взглядом солнце, медленно скрывающееся за горизонтом, произносит Хо. — А там что? — Подумаю о следующем шаге, когда доберусь туда. — вздохнув, он делает огромную паузу, но потом продолжает. — Взять тебя с собой, хочешь? Ведь все, что у тебя сейчас есть, тебе не нужно. — Предлагаешь просто уехать? — Да, туда, где нас никто не знает. — Будем снимать квартиру в худшем районе? — Да, если хочешь. — Работать первое время курьерами или в МакДональдсе? — Конечно, если ты этого захочешь. — Только мы вдвоем? — И без всяких камер, журналов и газет. — Звучит неплохо… неплохо… — Джисон делает паузу, пытаясь сдержать подступающие слезы, и говорит. — Счастливого пути. — Ты меня так ненавидишь? — Минхо, наконец, садится рядом и тянется к сонечкиным волосам. — Дело не в этом. — холодно отвечает младший. — А в чем? Даже спустя несколько минут тишины ответа за Ханом не последовало. Ли лишь накидывает на него свою кофту, а после встает и уходит, оставляя когда-то любимого Сонечку наедине с прохладным ветром и темной водой.***
Минхо одет в кожаные брюки, из-под расстегнутой до груди шелковой рубашки с красивым узором виднеется черная футболка, он стоит на парковке у какого-то круглосуточного магазинчика, облокотившись на дешевенькую бордовую иномарку, в руках — бумажный стаканчик с кофе, вроде бы мокко. Хо задумчиво смотрит на мокрый асфальт, ногой выводя круги на нем, пачкая при этом и так потрепанные кроссовки. Он достаёт из кармана телефон, смотрит на время и оглядывается по сторонам. Раннее-раннее утро, где-то четыре часа. Воздух наполнен свежестью, как после грозы, бушевавшей всю ночь. Но ночью Хо не слышал ни грома, ни порывистого ветра, потому что крепко спал в берушах, так как понимал, что ему придется ехать за рулем без малого — целый день и, судя по всему, одному, с тремя кошками на заднем сиденье. Парень уже собирался садиться в машину, как вдруг на горизонте увидел его, своего когда-то любимого Сонечку. Хан перестал бежать, увидев, что Ли заметил его и перешел на размеренный шаг. Минхо улыбается, ведь прекрасно осознает, что Джисон, прочитав записку, оставленную старшим в кофте, все-таки решился, наконец, сделать со своей жизнью хоть что-то, пускай даже спустя столько времени, но ведь лучше же поздно, чем никогда. Соня молча закидывает свой чемодан в багажник и садится в салон на пассажирское сиденье рядом с водительским. Ли лишь повторяет за своим… честно говоря, Ли не знает, кем ему приходится Хан, и что он к нему чувствует, он просто, наверное, хочет ему помочь, вот и все, в принципе… Когда автомобиль трогается с места, а внутри начинает играть тихая музыка, Джисон, скрестив руки на груди, тяжело вздыхает, а потом произносит: — Знаешь что? — не дожидаясь ответа, продолжает. — Всю жизнь, ты мне испортил, ненавижу тебя. — а заметив улбыку на лице парня, говорит. — Эй, только попробуй сказать, что любишь меня. — Люблю. — смеясь произносит Хо. — Ну, вот и зачем ты это сказал? — Тебе назло, Сонечка.