Новая жизнь

Тэк Когда братья Лушан обрушили потолок и завалили вход в шахту, оставляя за каменным обвалом своих обезумевших друзей и родственников, Тэк разозлился, но не слишком. Рано или поздно его все равно опять кто-нибудь освободит. Люди с давних времен копают землю, надеясь набрести на что-то, что может сделать их богатыми, что-то вроде клада, который припасла для них мать-природа. Они постоянно роют и роют, все глубже погружаясь в недра, не задумываясь о том, что в земных недрах захоронены не только золото или драгоценные камни. Почему-то никто не рассчитывает наткнуться на древнего злобного духа, который прилег после обеда подремать на пару тысяч лет в своей уютной норе и во сне совсем не заметил, как из-за пыльных бурь, землетрясений, потопов и извержений вулканов над его обиталищем постепенно образовалась какая-нибудь симпатичная гора или озеро. Тэк знал места залегания довольно многих таких древних злобных ребят, в полукоматозном состоянии ожидающих, когда кто-нибудь их разроет. К их несчастью, людские технологии пока что не позволяли прокопаться настолько глубоко. Ему повезло больше – он находился ближе к поверхности, и примерно раз в столетие его раскапывал какой-нибудь невезучий идиот, а потом какой-нибудь другой идиот, сумевший избежать порчи, сумасшествия и гибели, закапывал обратно. Правда, обычно он успевал выбраться на поверхность и как следует позабавиться... Тэк присел на камень и нахмурился. Чертовы люди в этот раз оказались слишком сообразительными и слишком проворными. Так нечестно. Он задумчиво посмотрел на хаос, царящий вокруг, который устроили те, кто попал под его влияние. Конечно, это было весело, но люди слишком быстро закончились. И, несмотря на то, что некоторые все еще оставались живыми, они уже были не в том состоянии, чтобы устраивать с ними что-то забавное. Рядом с Тэком мужчина размеренно и неторопливо разбивал себе голову об острый угол камня. Он стоял на коленях, его окровавленные руки болтались как плети – ранее он успел раздробить об каменные своды шахты все кости в руках и ногах. За ним, как загипнотизированный, наблюдал другой мужчина с застрявшей в груди киркой, на которую он не обращал внимания. Его левую руку кто-то начисто обглодал до почти чистой кости. Кровь из раны на груди растекалась под ним огромной лужей, и из нее по-собачьи шумно лакал третий, изредка поднимая голову и отфыркиваясь. Тэк зевнул и сплюнул кровью. Скучно. Тело, которое он занял, умирало – язва желудка, оказавшаяся у его обладателя, разрослась и за считанные минуты разъела все кишки. Тэк чувствовал, как она подбирается к горлу, намереваясь через рот выползти на кожу и сожрать его снаружи так же, как сожрала изнутри. Это тело нечем было заменить, но и особенной нужды в этом не было – все равно, идти некуда, надо возвращаться в нору и засыпать – до следующего идиота. Парень, колотящийся головой о камень, наконец-то добился желаемого – после очередного удара его череп с треском смялся, и он ткнулся головой в стену и затих. Наблюдавший за ним взвизгнул и принялся обгладывать свои пальцы на правой руке. Тэк снова зевнул и вышел из тела человека. Он мог бы взорвать всех немногих оставшихся людей изнутри, сделать так, чтобы они лопнули, как воздушные шары, в которые накачали слишком много воздуха, но он решил предоставить им возможность самим покончить с собой. Может быть, для них это будет повеселее, чем для него. Оглядев пещеру в последний раз, Тэк соскользнул в ини и погрузился в полусон-полуявь. Ему снились восхитительно кровавые сны. Прошло совсем немного времени по меркам вечных, и Тэк снова услышал сквозь сон человеческие голоса. Он с трудом уговорил себя не спешить и сперва выяснить обстановку, чтобы не испортить все веселье, как случилось в прошлый раз. Заставив маленькую пещерную летучую мышь подобраться к людям настолько близко, насколько это возможно, он подслушал через ее уши, о чем они говорили. И то, что она услышала, его порадовало. Некий Кэри Риптон собирался обследовать старую шахту, и сделать это он хотел в одиночку. Тэк потирал бы руки от удовольствия, если бы они у него были. Конечно, от Кэри Риптона за милю несло вонючей больной кровью – болезнь неспешно поедала его изнутри. Конечно, он мог бы прожить с ней еще много лет, до тех пор, пока все усиливающаяся с каждым годом боль не свела бы его с ума и не заставила бы пустить пулю себе в висок. Тэк сомневался, что после того, как он займет его тело, оно протянет хотя бы сутки. Но для того, чтобы сделать то, что он задумал, этого времени должно было хватить. Главное – выбраться из шахты, а уж оказавшись на свободе, он без проблем сможет выбрать себе любое другое тело. И как следует повеселиться. Миа Миа медленно шла по городку и любовалась видами. Она пребывала в состоянии умиротворенности, которого не испытывала, кажется, целую вечность. Если хорошенько подумать, да, присев вот здесь, на этой свежевыбеленной лавочке у куста шиповника (ах, какой аромат!), так вот, если подумать, она никогда не испытывала умиротворения и гармонии в своей длинной жизни, у которой не было начала и не будет конца. Когда-то она была вольным демоном, носившимся по мирам в поисках развлечений, а какие могут быть развлечения у демона?.. Там разрушить, тут сломать… Там сожрать, здесь трахнуть что угодно живое. Миа поежилась и поправила голубую кружевную шаль, съехавшую с плеча. Ах, неважно, неважно! Потом ее (или тогда еще его?) поймали слуги Алого Короля, после чего она обрела свою настоящую, как ей теперь казалось, суть, новое тело и стала зваться Миа. Миа значит Мать. Она одними губами проговорила свое имя и улыбнулась его простоте и красоте, прежде чем снова вернуться к воспоминаниям. Как она жаждала рождения своего малыша, своего сына, чудесного Мордреда! Он должен был вырасти и встать над всеми людьми, всеми тварями, над самим Алым Королем! Миа опустила голову. Через что ей пришлось пройти, чтобы дать ему жизнь! После того как ее сынок, родившись, пожрал ее плоть, она бестелесным духом парила над холодным помещением, полным вопящих тварей, и радовалась, глядя, как Мордред расправляется с ними. Но потом все пошло наперекосяк, а возродившийся демон был еще слишком слаб, чтобы помочь своему малышу. Миа могла только наблюдать, как он мучительно умирает посреди холода и снега, как из последних сил перебирает маленькими трогательными лапками, покрытыми черными жесткими волосками. Она даже не могла похоронить его тело, и оно так и остались лежать там, где малыш упал. Демон-Миа был безутешен и вновь метался по мирам, не понимая, кто же он теперь, когда вдруг в одном из миров не пришло озарение. Демон увидел беременную женщину, и все сразу встало на свои места. Он, ни секунды не размышляя, нырнул в ее тело. Та сразу испустила дух, свой дух, уступив место духу Миа. Миа в эту же секунду почувствовала себя на своем месте, но счастье было коротким: у нее начались схватки, и буквально через десять минут она исторгла из себя мертвое окровавленное тельце, еще не успевшее достаточно развиться. Миа поморщилась от какого-то не слишком приятного запаха и сорвала веточку цветущего шиповника. Она поцарапалась о колючки, но это мелочь, зато теперь можно не наклоняться к цветам. Ах, какое же прекрасное место этот городок! Оправившись от шока, Миа нашла еще одну беременную и на этот раз вошла медленнее, но результат был тем же. Миа-демон взвыла от отчаяния, покидая очередное бесполезное тело, с ее уходом безжизненно рухнувшее на асфальт. Но она не отчаивалась, нет! Пускай в прошлый раз беременность стала возможной лишь благодаря этой черной нахалке и приборам, которые использовали слуги Алого Короля... Миа прошла через многое, и она не намерена сдаваться в самом начале пути. Чего она только не пробовала! Медленно захватывать тело, проникать в спящих, в просыпающихся, в засыпающих, сидящих, стоящих, лежащих, на ранних сроках и на поздних. Последнее ей не очень нравилось – она хотела ощутить всю радость материнства от первой до последней секунды. Это и навело Миа на новую мысль: нужно захватить тело до беременности, а потом найти подходящего мужчину – сильного и красивого, чтобы ребенок унаследовал хорошие гены. Сейчас, сидя на лавочке, Миа с гордостью разглядывала конфискованное тело, все еще привыкая к нему. Широкое в бедрах – для легких родов, пышногрудое – чтобы было много молока, плотное, но не дряблое, а сильное. Она некоторое время наблюдала за бывшей владелицей – та правильно питалась и по утрам выходила на пробежки. Там-то Миа ее и вытеснила. Подходящего самца демон-Миа выследила еще раньше, на той же беговой дорожке, поэтому от захвата тела до начала беременности прошло всего несколько дней. Миа сразу почувствовала, что плод прижился, но теперь ей следовало найти спокойное местечко, тихий пригород со скучными ленивыми соседями, дружелюбными псами в будках, ровно постриженными газончиками и веселыми флажками на почтовых ящиках. Какова же была радость Миа, когда такой городок нашелся, да и притом очень быстро! Он находился в идеальном месте – цветущий островок посреди пустыни, которая своим тоскливым однообразным пейзажем наполняла сердце Миа (ну, скорее дух, потому что сердце было всего лишь мышцей в присвоенном теле) тоской по временам в замке посреди Дискордии. О, Дискордия! Миа вдохнула сладкий медовый аромат цветов. Нет, там она была пленницей, теперь же она сама выбирает свой путь. Оторвав один только начавший распускаться бутон, она прикрепила его за ухом к пряди пышных светлых локонов. Вроде бы здесь неподалеку есть шахты, иначе зачем людям жить посреди песков и скал, в таком идеальном месте для демона, ищущего покой? И какой же удачей оказалось, что как раз в это время тут из-за того, что… А впрочем, какая разница, из-за чего? Главное – что освободилось много домов, и теперь можно было выбрать любой на свой вкус. Она заняла небольшой одноэтажный домик с белыми стенами и красной черепицей на крыше. Через квартал, в центре городка, находился огромный супермаркет – отлично, продукты всегда рядом. Кому, как не Миа, знать, сколько еды нужно растущему организму. Ну что ж, посидела – надо вставать и идти, в положении нужно много ходить. Пускай еще нет и намека на животик, но Миа старалась не напрягаться, сделав прогулки единственной нагрузкой. Тэк Тэк в теле Брэда Джозефсона шагал по утреннему, только-только начавшему просыпаться городу с чудесным названием – Безнадега. Он уже начал веселиться, когда перестрелял всю бригаду Мартинеса из нового для него оружия – его не было, когда он просыпался в прошлый раз. Вспомнив, как их головы разлетались от выстрела в упор, и брызги крови, на мгновение зависнув в воздухе, оседали потом на ближайших поверхностях, он захихикал. Прямо картина импрессионистов, а не место убийства. Но основное веселье ждало впереди. – Привет, мистер Джозефсон! – помахала ему рукой светловолосая девчонка лет десяти. – Вы как-то подросли! – Привет, милая, – ответил Тэк дружелюбно, и, не сбавляя шага, выстрелил ей в грудь. На ее летнем цветастом платье расплылся еще один цветок – ярко-алый, смертельный цветок. Девчонка всхлипнула и упала лицом вперед, так и не поняв до конца, что же с ней произошло. – Красота! – воскликнул Тэк, салютуя ей ружьем. Мать девчонки выбежала из дома. Она была совершенно голая. В руке она сжимала маленького бога. Она, пригнувшись, дико озиралась по сторонам и нюхала воздух, как животное. – Эй, м-миссис Эндрюс... – парнишка, развозивший газеты, остановился, слез с велосипеда и вытаращился на нее совершенно круглыми глазами, словно не веря тому, что он правда это видит. – С вами все в порядке? – Кан тах! – выкрикнула женщина, в два прыжка подскочила к курьеру и вцепилась зубами в его ухо, тряся головой, как собака. Курьер завопил и попытался отцепить ее от себя, но поскользнулся на крови девчонки и упал. Ухо оторвалось и осталось в зубах у женщины. Та, по-собачьи рыча, мигом сжевала его. Кровь текла у нее по подбородку. Тэк улыбнулся, помахал им и отправился дальше. Он чувствовал себя великолепно. На всех улицах творилась кровавая месса во славу Тэка, во славу кан така. Люди в своих домах просыпались, находили каменные фигурки животных, уродливые, но чем-то странно притягательные, брали их в руки, недоумевая, откуда они взялись, слушали их тихий голос, нашептывающий страшные вещи, непристойные вещи, прекрасные вещи, и присоединялись к мессе. Секс и убийство сплелись в единое целое, и одно стало продолжением другого, и невозможно было отделить их друг от друга. Тэк подбадривал людей радостными криками. Тэк ах лах! Ми хим ен тоу! Он купался в их боли, в их диком животном восторге, в их жажде убивать. Какой-то мужчина, безумно вопя, набросился на него с доской от забора, из которой торчали погнутые гвозди, замахнулся, но остановился на полпути и застыл в ужасе от того, что посмел поднять руку на носителя Тэка. – Кан де лаш, ми хим, – почти ласково сказал Тэк и одним движением оторвал мужчине руку, в которой было зажато его нехитрое оружие. Мертвые пальцы, сведенные предсмертной судорогой, не выпустили доску, и Тэк, посмотрев на получившуюся занимательную конструкцию, ударил ей старика, который подвернулся ему под руку. Гвоздь вошел ему глубоко в висок, и старик упал. Безрукий мужчина смотрел на это все с открытым ртом. – Ах лах, – сказал Тэк довольно, – трахайтесь и убивайте. Его сердце судорожно сжалось, он приложил ладонь к груди и нахмурился. И это тело уже начало портиться – так быстро. А казалось таким здоровым. Тэк прислушался к внутренним процессам тела – пару суток оно еще протянет, потом придется искать замену. И лучше озаботиться этим заранее. Ведь в городе почти не осталось людей, которые не были бы испорчены кан тахами. Тэк на минуту почти разозлился на себя за свою непредусмотрительность. Надо было запереть в недоступном для обезумевшей толпы месте запас сменных тел и отправить аспидов и скорпионов охранять их. Вой полицейских сирен отвлек его от грустных мыслей. – А вот и кавалерия, – воскликнул он, хлопнув в ладоши. Полицейские привезли с собой оружие, много интересного смертоносного оружия. Гром выстрелов был как музыка для ушей Тэка, а запах пороха казался ему лучше аромата цветов. – Отлично! – крикнул он, наблюдая за перестрелкой. – Отлично! Блондинка в розовом платьице с пестрым букетом в руке, танцуя и напевая что-то легкомысленное себе под нос, прошла мимо него. Он озадаченно проводил ее взглядом. Поднял ружье, прицелился ей в спину, но почему-то не выстрелил. С ней было что-то не то. Как будто она тоже была кан-таком, вместилищем для бестелого. Блондинка скрылась в супермаркете, и он выбросил ее из головы – если что, с ней можно будет разобраться попозже. Миа Привлекательная румяная блондинка в розовом платье с голубой шалью на покатых плечах медленно прогуливалась по тротуару, улыбаясь своим мыслям. Одной рукой она поглаживала живот, в другой был зажат букет из цветов, которые она срывала прямо с клумб. Какой же прекрасный весенний день! Теплый ветер доносит сухой запах пустыни, и это только оттеняет зелень ровных лужаек. А вот тут хозяин расслабился, неодобрительно подумала Миа, обратив внимание на разбитый горшок с мелкими красными цветочками. Комья земли некрасиво валялись на дорожке. Взгляд Миа заскользил дальше, к приоткрытой двери дома, но она тут же заставила себя переключить внимание на букет в руке. Ох уж эти соседи! То слишком шумные, то слишком тихие. То смеются, то орут, то бегают и играют в свои непонятные игры. Люди, одним словом. Тут есть, конечно, как и везде, много неприятных вещей, которые следует просто игнорировать. Так можно и все нервы перепортить из-за пустяков. Миа решила, что раз идеального, по-настоящему идеального города не существует в этом мире, а может, и ни в каком другом, то нужно просто строить его у себя в голове. Игнорировать всякую ерунду, не имеющую значения. Еда есть, есть прекрасный дом, тихие улочки, полные зелени и цветов. Что еще нужно? Если уж совсем надоест, всегда можно найти другой городок, но Миа была намерена родить ребенка именно здесь. Она неспешно прогуливалась, переходя то на одну, то на другую сторону дороги, когда ей попадались препятствия. У местных жителей есть интереснейшая особенность, такого Миа никогда раньше не встречала. Лужайки, помимо стандартных гномиков, корзиночек, фонариков и грибов, были украшены небольшими каменными скульптурками. Они изображали всевозможных животных – диких животных. Волки, крысы, койоты, змеи, летучие мыши… Глаза Миа затуманили слезы, когда на одном из почтовых ящиков она заметила небольшого каменного паучка. Ах, бедный мой мальчик! Она не стала брать фигурку в руки, не стоит нарушать гармонию этого города. Потом она заметила, что фигурки эти расставлены всюду. Наверное, какая-то местная особенность. Они стояли у порогов, на дорожках, под деревьями. Кучками лежали у сливных решеток. Очень интересно! Но все же не стоит испытывать слишком много эмоций. Гармония и умиротворенность. Принимать все таким, какое оно есть. По-другому и быть не может. Малышу должно быть хорошо и спокойно внутри. Миа все еще переживала, что что-то может случиться с ребенком. Это был ее первый эксперимент такого рода, и она сомневалась: вдруг, когда ребенок подрастет, его маленькое тельце вступит в конфликт с демонической сущностью Миа? Тогда нужно будет придумывать что-то еще... Но как она устала! Так что надо просто идти и наслаждаться жизнью, следить за дыханием, срывать цветы, ах, вот как раз чудесная ромашка! Обогнув очередное препятствие, Миа наклонилась и сорвала белый цветок с солнечной серединкой. В центре клумбы одиноко стоял очередной маленький каменный паучок. Какой же красивый! Отступая, она чуть было не споткнулась об очередное… Ах, не стоит об этом! Может, свернуть и пойти домой? Что-то тяжеловато стало пробираться к центру. Вот у кого-то запиликала сирена и никак не умолкала… Но желудок протяжным урчанием напомнил Миа, что ей давно уже нужно было поесть. Ну что ж, в путь! Ничто не заставит Миа свернуть с пути! Блондинка в розовом платье прижала букет к лицу и двинулась дальше, размышляя о том, какое причудливое разнообразие цветов удалось сотворить природе в этом мире. Шаг влево, три шага вперед, шаг вправо – дорога свободна, потом еще немного вправо, обогнуть, обойти, отвернуться, отойти, пропустить… Да это же танец! Миа обрадовалась своей новой придумке, которая значительно облегчила продвижение, и весело засмеялась – какая же она все-таки молодец! Найдет выход из любой ситуации! Потом она начала петь. Она выискивала в памяти тела мелодии и слова песен и тихонько напевала их, танцуя и улыбаясь аккуратным домикам с разноцветными ставнями, каменным фигуркам на подоконниках. Когда родится малыш (а он родится, здоровый, сильный, розовенький ребеночек), они могут поселиться вот в этом симпатичном домике с верандой, увитой виноградом. Или нет, лучше тут – здесь есть крытый бассейн! Вот это здорово! Нужно будет заглянуть сюда через пару месяцев – беременным же полезно плавать. О, смотрите-ка, а тут детская площадка! Жалко будет покидать этот городок, но, наверное, все-таки придется. Запасы еды не бесконечны. Кстати о еде: вот уже и вход в супермаркет. Автоматические двери открываются и закрываются, как будто что-то мешает им работать в нормальном режиме. Ну и ладно, есть другой вход сбоку. Там вроде бы люди не играют в свои дурацкие игры с беготней. Миа облегченно вздохнула, когда зашла в огромное здание. На улице солнышко грело, как будто стояло знойное лето, а не разгар весны. Наверное, то, что городок находился посреди пустыни, создавало здесь свой микроклимат. В супермаркете же работала система кондиционирования воздуха, тут было легко дышать, и надобность в букете отпала. Миа аккуратно положила цветы на пол в уголок, чтобы подобрать их на обратном пути. Она взяла самую большую тележку, равнодушно прошла мимо полок с журналами, уставленных маленькими каменными фигурками, и направилась к фруктам. Жалко, что люди так неразумно выбирают развлечения. Скорее всего, поставок больше не будет, потому что кто захочет поехать в город, который… Миа, ах, Миа, девочка моя! Думай о хорошем! Бананы надо съесть в первую очередь, они долго не хранятся, а вот яблоки еще полежат. Хлеб, конечно, жалко, но что поделать. Придется питаться сухими хлебцами. Может, сунуть его в морозилку к лазанье и пицце? А потом просто подогреть? Ах, Миа, молодец! Всегда придумает, как выкрутиться. Миа насвистывала легкую мелодию и кружила среди полок. Не ко всем продуктам можно было пройти с тележкой, поэтому женщина оставляла ее и лавировала между… впрочем, не стоит, просто лавировала, любуясь своими изящными белыми туфлями-лодочками. Главное, не запачкать их в… впрочем, неважно. Так, что в итоге? Молоко, пока еще свежий хлеб, ветка бананов, упаковка йогурта с коротким сроком годности, сыр и мясо. Симпатичная замороженная вырезка, м-м-м! Миа не брала те продукты, которые нужно готовить. Вот, к примеру, мясо. Его нужно будет только разморозить, подогреть в микроволновке, а когда оно станет мягким, впиться зубами в сочную плоть, раздирая волокна, вытирая потеки крови с подбородка! М-м-м… Жалко, что поблизости нет микроволновки, придется потерпеть до дома. Пока можно выпить вот этот йогурт. Ну и булочкой закусить. Миа вышла из супермаркета, не забыв по пути поднять букет. Цветок, который был у нее за ухом, где-то потерялся, и она оторвала от веточки новый, пусть он и немного завял – все равно это добавляет миру красоты. А солнце-то уже близится к горизонту! Миа, оказывается, долго выбирала себе вечернюю трапезу. Ну что ж, так всегда с магазинами. Она целый уик-энд потратила на то, чтобы подобрать чудесный нежный наряд, в котором чувствовала себя превосходно. Миа шла по улице и толкала перед собой тележку. Она выбрала немного другой маршрут для возвращения – по менее людным улочкам. Солнце светило ей в спину, и на асфальте плясала причудливая тень невероятной длины, как будто Миа на мгновение вернулась в свое древнее тело огромного бесполого демона. Так, с этим тоже надо поаккуратнее, пишут же, что нерожденные дети слышат мысли матери! Никаких больше демонов. Она присела на газон и съела пару бананов. Так она бы и дошла до дома, насвистывая незатейливую мелодию, игнорируя все, что следовало игнорировать, если бы не то, что случилось дальше. Стон. Миа засвистела громче и толкнула тележку, но взгляд зацепился за тонкие ножки в черных штанишках, а потом она просто не могла не смотреть. Темноволосый маленький мальчик, тонкий, как тростиночка, распластался на асфальте, освещенный заходящим солнцем. Перед внутренним взором Миа сразу появилась картина: тонкие черные паучьи лапки, безжизненное сжатое тельце ее крошки Мордреда. Слезы сами потекли по щекам. Мальчик открыл глаза – ярко-синие, как и у ее погибшего сына. Кроме внешности, что-то в нем было такое… такое… Мальчик закашлял кровью. – О, нет! Весь красивый гармоничный мир, который старательно строила Миа, распадался на части. В нос ударила отвратительная вонь уже начавших разлагаться тел, туфли-лодочки заскользили по липким лужам крови. То там, то тут раздавались крики, стоны, хлопки выстрелов – ох уж эти дурацкие человеческие игры! Хорошо, что они не лезут к ней со своей бессмысленной и опасной возней – ее надежно защищает древняя магия. – Кан тах! – раздался совсем близко безумный визг, и у ног Миа что-то упало. Женщина переступила через оторванную ногу и поспешила к умирающему мальчику. Тэк Солнце уже садилось, и бойня потихоньку стихла сама собой. Падальщики-койоты завыли в холмах, предвкушая богатый пир. – Да-да, – пробормотал Тэк, – придите и ешьте, о маленькие зубастые зверьки. Он шел по городу, но уже не как победитель, а как умирающий. Ему срочно необходимо было сменить тело – у этого недавно случился обширный инфаркт, после которого парализовало всю левую сторону, и онемение уже подкрадывалось к правой. Скоро у него откажут ноги, и он не сможет передвигаться. Где-то тихо хныкал ребенок. Скривившись от очередного сердечного приступа, Тэк похромал к нему. Вообще, дети были самым худшим вместилищем. Так что он обычно даже не пытался втиснуться в них. Но злой на самого себя Тэк был до такой степени одержим желанием покинуть сломанное тело, что забыл, по какой причине он этого не делал. Ребенок, пацан лет шести, забился в собачью будку и зажимал рот руками, чтобы не выдать себя. Тэк одобрил его сообразительность. – Эй, малыш, – сказал он, присаживаясь на корточки и заглядывая в будку, – пойдем, я отведу тебя к маме. Ну, выходи, все страшное уже закончилось. – Это неправда, – сказал мальчик сквозь слезы. – Это правда, – сказал Тэк, – я полицейский. – А вот и неправда, я вас знаю! Вы мистер Джозефсон, и вы никакой не полицейский! Вы все врете! Тэк, никогда не отличавшийся терпением, просто просунул руку в будку и вытащил оттуда сопротивляющегося ребенка. – Мелковат, но сойдет, – пробормотал он, поднимая его так, чтобы их лица оказались напротив. Тэк закрыл глаза Брэда Джозефсона, чтобы через секунду открыть глаза Майкла Дискейна. И сразу вспомнил, почему дети – это худший вариант. Слишком быстрый рост костей просто разрывает их изнутри, и они погибают от внутреннего кровотечения быстрее, чем за пять минут. Тэк попробовал вернуться в Джозефсона, но тот, оставленный им, уже успел отбросить коньки, так что пришлось остаться в мальчике и ждать, когда и он умрет. После его смерти Тэку пришлось бы вернуться в ини. Конечно, он быстро выберется оттуда, призвав какое-нибудь крупное животное – пуму или того же койота – несколько крупных животных и, меняя их тела, сможет добраться до шоссе и там подцепить кого-нибудь нормального – взрослого и здорового. – Мордред, мальчик мой, нет! – услышал он над собой женский крик. Блондинка в розовом, которую он видел сегодня днем, подбежала к нему и упала рядом на колени, заливаясь слезами и прижимая его к себе. Кровь, текущая изо рта Тэка, пачкала ее платье, но она не обращала на это внимания. В голове у Тэка все путалось. Нахождение в умирающем теле не способствует ясному мышлению. С блондинкой было что-то не так, это он помнил. Но, тем не менее, он вылетел из мальчика и ринулся в ее тело. «Эй!» – возмущенно воскликнул кто-то, и его вытолкнуло обратно. Сконцентрировавшись, он предпринял еще одну попытку проникновения – резче и жестче. «Это тело – мое!» – и его снова вытолкнуло. Притяжение ини было почти нестерпимым, но Тэк, полный ярости, не собирался возвращаться, пока не разберется с наглой сучкой-захватчицей. На этот раз он втискивался в тело медленно, по дюйму отвоевывая пространство. «Прекрати сейчас же! – закричала захватчица. – Что ты творишь?!» Тэк не тратил сил на разговоры, продвигаясь все глубже. Кости тела привычно затрещали, увеличиваясь в размерах. Захватчица сдавала позиции. «Ты повредишь ребенку! – в голосе зазвучали нотки паники. – Мой ребенок, мой малыш!» «Нахрен ребенка», – сказал Тэк, устраиваясь поудобнее. Это тело действительно было беременно, но в остальном – вполне здоровое. Он не знал, как его присутствие повлияет на плод, но не думал, что благотворно. «Нахрен ребенка?!» – яростный визг заполнил его сознание, и захватчица дикой кошкой кинулась на него, он едва удержался внутри. «Нахрен тебя, ты, грязный сукин сын, – завизжала она, и вдруг ее голос поменял тональность от ультразвука до баса. – Я никому не позволю погубить мою прелестную крошку!» «Да успокойся ты», – крикнул он, резким движением отбрасывая ее от себя. «Пошел вон, выродок!» – она снова набросилась на него. «Эй, эй, – сказал он, поймав ее за руки, – слушай, ты, идиотка. Это тело слишком мало для нас двоих, оно и для меня одного слишком мало. Если ты не прекратишь драться, то мы окончательно испортим его, понятно? У нее слабые сосуды. Чувствуешь – уже началось кровоизлияние в мозг?» Демоны Тэк не знал, что в этот миг Миа сломалась. Ни угроза ребенку, ни внезапное вторжение не потрясли ее так, как соприкосновение с чужой энергией. Он увидел, что она затихла, и принялся осваивать новое вместилище, напрочь забыв о ее присутствии. Нельзя оставлять врагов без присмотра, этот урок Миа выучила, оказавшись в теле раздвоенной негритянки. Но тому, что возрождалось, не нужны были никакие уроки. У древнего, как мир, демона, одно правило – убить жертву. С каждым биением сердца поврежденного тела Миа как будто усыхала, пока от нее не остался лишь маленький розовый всполох в глубине глаз древней твари, созданной или родившейся (оно не помнило само) до начала времен. С новым биением сердца древний демон бросился на Тэка и вмял его в оболочку тела. Тэк, на секунду растерявшись, но быстро оценив перспективы, ударил сбоку. Демон отскочил в район нижних ребер, захохотал и сгустком энергии перетек к позвоночнику. Они начали гоняться друг за другом по телу, как две обезумевшие белки в колесе. Демон как будто вообще забыл, зачем он это делает, чем взбесил Тэга. «Ах ты ж гребаное первобытное ископаемое!» – заорал он, теряя остатки терпения. Он принял форму вихря, пытаясь поймать демона и перемолотить его старую сраную сущность в коктейль из разрозненных атомов. Ему было плевать, что в таком случае станет с телом, да и вообще с этим унылым городишкой посреди пустыни. Демон зашипел, принял серо-коричневый вихрь внутрь себя и внезапно застыл синей ледяной глыбой. Глыба сразу упала куда-то в район таза. Если бы кто-то мог смотреть на это со стороны, он бы увидел растрепанную блондинку в залитом кровью розовом платье, которую мотает из стороны в сторону по улице, усыпанной телами. Она сгибалась и выгибалась, спотыкалась о тела, нещадно пиная и топча их, дергала руками и ногами в причудливом танце, пока вдруг не рухнула камнем на лужайку. Белки ее закатившихся глаз были красными, руки неудобно вывернулись. Никто в своем уме не прилег бы отдохнуть в такой позе. Тэк метался внутри этого гребаного куска льда. Он то расширялся, пытаясь раздвинуть стены, то сжимался в плотный шар и скакал от стены к стене, чтобы разбить их. Все, чего он добился – несколько микротрещинок, которые демону ничего не стоило затянуть. Древняя тварь молчала, как будто уснула. Тэк поменял тактику: он тоже стал жестким, жестким острым осколком черно-коричневой массы. Он нашел микротрещину и стал потихоньку ковырять ее, ввинчивать самое острие обломка в эту щель. Монотонные движения привели его почти в то же состояние, в котором он проводил годы и столетия в шахте, ожидая, когда же глупые люди в своей жажде получить от земли все до последней капли, освободят его из заточения. Тэк умеет ждать! Так он бездумно и монотонно долбился в эту гребаную едва крошащуюся щель, пока что-то не начало происходить. Синий кристалл льда как будто подсветился на мгновение розовым. Тэк ударил в щель еще раз – так и есть, розовая вспышка. Так-так, ну-ка, тогда поинтенсивнее, старина Тэк! И вдавился острием в расширяющуюся трещину и стал ритмично надавливать, стараясь продвинуться глубже, ближе к выходу. Демон, утомленный игрой в догонялки, спал, когда почувствовал на поверхности своего тела-кристалла вибрации. Он прислушивался к своим ощущениям, которые напомнили ему о том, что демоны любят не только охотится. Точнее, охотятся не только с целью полакомиться сочной плотью. Они любят поймать свою жертву, распластать ее на острых уступах скалы, или на обжигающем раскаленном песке, или на многовековом айсберге, и прежде чем сожрать, получить от нее удовольствия иного рода. Толчки в глубине льда пробудили в бесполом демоне женскую ипостась, не Миа, нет, Миа была лишь жалкой тенью того, что готово было сейчас ожить. Когда кусок льда вспыхнул и стал ослепительно розовым, Тэк догадался, что он не просто продалбливал путь к своей свободе. Черт побери, ему показалось, что он стер острие осколка в пыль, которая осталась внутри розового кристалла. «Охренеть, мать твою! Выпусти меня уже, сраная самка ископаемого!» Кристалл затрясся и вытолкнул его, но не наружу, как ожидал Тэк, а в маленький отвратительный комочек зародыша, в котором еще теплилась какая-то крошечная капля жизни. Тэк заорал от злости и от тесноты, и начал расширять границы тела. «Погоди, – произнес женский голос, – мне нужно вынести тебя из этого городка, но я не могу позволить, чтобы ты разрушил это тело прежде, чем мы выберемся отсюда» «Нихрена себе, как ты заговорила! С чего это ты мне помогаешь?» «О, я получил от тебя больше, чем рассчитывал, – ответил ему мужской голос и рассмеялся тонким девичьим смехом. – Я доставлю нас в городок побольше, чтобы нам обоим хватило развлечений. Постарайся не родится раньше срока, малыш». Стороннему наблюдателю, которого, конечно, не могло быть, показалось бы жутким, что посреди звездной ночи в полностью истребленном городе одно из тел вдруг неуклюже поднимается, шатаясь, поправляет уже далеко не розовое платье и бредет к ближайшей машине. Проверяет наличие ключей, двигается к следующей. По мере того, как женщина идет, ее живот увеличивается. Она на секунду останавливается у розового куста, отрывает цветок и кладет себе за ухо. Женщина заводит полицейскую машину, сигнальные огни разрывают мрак, а сирена – тишину. Машина разворачивается и прямо по телам, не разбирая дороги, уносится по шоссе. Следующей сцене уже были свидетели, но прожили они недостаточно долго, чтобы успеть поделиться своими впечатлениями. А видели они грязную растрепанную блондинку с огромным раздувшимся животом, которая вывалилась из полицейской машины прямо посреди площади перед городским советом. В следующую минуту её тело исторгло огромного раздутого синего младенца. К ним как раз подбежал охранник, как женщина упала замертво, а от ее тела как будто отделился сине-розовый след, а младенец лопнул, заляпав внутренностями и кровью охранника. Тэк Свидетели также удивленно наблюдали, как охранник прямо на их глазах заметно прибавил в росте, но вот рассказать об этом они уже не могли. – Никто не хочет поздравить меня с днем рождения? – радостно поинтересовался он, вынимая служебный пистолет и стреляя в разбегающуюся с криками толпу, – Давайте, сукины дети! Ми хим ен тоу! Тэк здесь!