Бомбически

      В этом тесном, но уютном мире нейронов и протонов всегда был своеобразный уют и эдакий шарм, присущий микро-миру. Во всяком случае, Амерцию нравилось. Он, весьма своенравный химический элемент из третьей группы периодической таблицы, представитель семейства актиноидов с атомным номером 95, в принципе видел во всем плюсы. Причем, видел настолько часто, что порой уровень его радиоактивности заметно повышался.       Поправив на ходу короткие серебристые волосы, Амерций огляделся. Он не блуждал бездумно по пространству, а искал кое-кого вполне определенного, прекрасно зная о том, что этот кое-кто будет его избегать. Но Амерций потому и считал себя лантаноидом, потому как никогда не боялся трудностей и делал все, если так можно сказать, целым. Проще говоря, если он вбил себе в голову что-то, то он не остановится даже перед разбавленными кислотами на пути к своей цели.       Обнаружив роскошную платиновую шевелюру в радиусе своего пристального внимания, Амерций едва не подпрыгнул в пространстве.       — Рутений!       Тот обернулся и поморщился. Амерций счастливо заулыбался, осознавая где-то на интуитивном уровне, что Рутений уже изрек свое фирменное «Пиздец нахуй блять», но, разумеется, только про себя. Ведь он металл благородный, ему не пристало ругаться матом.       — Опять ты, — озвучил очевидное Рутений, едва Амерций до него добрался. — Как ты только меня каждый раз находишь?       — А ты забыл? — усмехнулся 95-тый. — У нас же взаимное изотопное притяжение!       Рутений натянуто улыбнулся.       — Со взаимным ты, конечно, погорячился.       Так уж вышло, что Амерция угораздило влюбиться в Рутения с первого взгляда. Будучи металлом радиоактивным, а потому романтичным, он тут же подкатил к такому красавчику, уверенный в том, что добиться взаимности можно всегда, но Рутений оказался слишком уж крепким орешком. Хотя чего еще ожидать от такого благородного металла, в родственниках у которого Палладий, Осмий и сам Платина. Ожидать как раз и нужно было заносчивого характера и высокомерия. И, казалось бы, Амерция должно было оттолкнуть такое отношение, но он был не сильно логичным металлом, а потому и нашел шарм и сексуальность в сложном характере своенравного представителя восьмой группы с атомным номером 44. И как бы далеко они не находились друг от друга в системе периодической сегрегации, Амерций приноровился доставать Рутения самыми разными способами.       — Ошибаешься, милый. Мы точно созданы друг для друга, когда ты уже это признаешь?       Рутений поджал губы. Он был так красив даже с таким вот сморщенным личиком; высокий, стройный, с роскошными платиновыми волосами и немыслимо притягательной аурой. Амерций безумно хотел испытать коллаборацию с ним, но Рутений все никак не давался.       — Вот же несносный металл, — 44-й изящным движением потер лоб кончиками длинных пальцев. — И где вы такие появляетесь — совершенно невоспитанные и беспардонные?       Амерций попытался приблизиться к нему.       — Говорю же — притяжение. Тем более, я не такой уж и невоспитанный, как ты постоянно утверждаешь.       Хотелось еще пошутить про возраст, ведь Рутений старше, но Амерций тоже не был полным идиотом, он знал, на каком месте лучше заткнуться.       — Да неужели? — Рутений задрал одну бровь. — А что ты мне заявил в тот момент, когда мы впервые пересеклись в пространстве? Напомнить? Ты сказал, что хотел бы смешать свои протоны с моими. Хамло, каких поискать. Нет бы сперва спросить имя, заряд ядра, на худой конец рассказать о том, как нечто настолько тупое, как ты, вообще добралось до меня…       Амерций расплылся в довольной улыбке.       — Ты даже когда ведешь себя как ворчливый старикан, все равно такой милый, — на сей раз Рутений так зыркнул на него, что 95-й предусмотрительно сменил тему: — Но вообще, я готов тебя на свидание пригласить. Давай сходим вместе… не знаю, в другую часть пространства, посидим там, пообщаемся.       — Другая часть пространства ни чем не отличается от этой, идиота радиоактивного ты кусок.       Амерций прыснул.       — Ой, да ладно тебе, не ломайся так, Рутений. Я, конечно, понимаю, что ты у нас элитарный, родственник Платины и все такое, но отвечаю, детка, такого мужика, как я, ты во всем безмерном пространстве не найдешь.       Он вновь широко улыбнулся, стараясь показать себя с как можно более выгодной стороны, но Рутений лишь поджал губы.       — Еще бы, тебя в принципе в природе не найдешь.       Амерций едва не обиделся на эти слова.       — Ну и сука же ты. Хотя это меня тоже заводит.       Он в самом деле был просто непрошибаем. 44-й вновь потер лоб пальцами.       — У вас, у трасплутониевых, все такие упертые и отбитые?       95-й невольно хихикнул.       — Нет, я самый классненький из всех.       Он тут же прижался к Рутению, на всякий случай остерегаясь того, что тот может ему врезать. 44-й был выше ростом, но куда более худенький и изящный, и такой до умопомрачения красивый, что из Америция так и порывались протоны.       — Ты явно приемный в своей семье.       Амерций позволил себе сжать хорошенькую талию Рутения, так что тот дернулся в его объятиях, но так и не вырвался.       — Попался! Теперь точно сколлаборируемся!       44-й рыкнул. Сопротивление, впрочем, было весьма слабым.       — А ну отпусти меня, плебей! Не для такого оборванца мое ядро созрело! Держи свои протоны от меня подальше!       Амерций прижал его к себе еще сильнее.       — Все равно ты никуда от меня не денешься. Ты ведь, дорогой мой, инертный металл.       Он был так доволен тем, что мог прижимать к себе этого строптивого элитарного эгоцентрика, что даже не стал смеяться над чужой паникой касаемо сохранности невинности его ядра.       — Зато ты пиздец какой активный. Я бы даже сказал — радиоактивный.       Все же Амерций засмеялся.       — Да ты даже шутить умеешь! Правда, шутишь ты паршиво, но это не важно. Главное, ты красивый.       Рутений аж глаза выпучил, не в силах выбраться из столь настойчивого плена.       — Я тебе не сгусток молекул, сосунок. Я представитель благородной семьи!       — Не волнуйся, я на тебе женюсь, — закивал Амерций. — Не брошу тебя обесчещенным.       Рутений, кажется, собирался изничтожить его взглядом. Возможно, он бы даже смог это сделать. 44-й ведь и правда крепкий орешек, в кислотах не растворяется, даже царская водка ему ни по чем, однако же он все равно очень инертный металл. Так что достаточно раз его схватить, и все, можно наяривать. Главное — наяривать так, чтобы ему нравилось, а то еще потом нажалуется своим элитарным родственникам, и те отобьют Амерцию все протоны.       — Ебаный ты плебей с грязным языком.       Рутений сказал это настолько спокойным и будничным тоном, словно решил отметить, что в пространстве ныне как-то потеплело. Амерций захихикал.       — Уж кто бы говорил про язык.       Его шаловливые ручки быстро добрались до самой сладкой филейной части Рутения и нащупали особый вход, ведущий к ядру. 44-й снова на него зыркнул.       — А ну убрал свои руки.       Амерций тем временем протолкнул в особый вход палец. Его собственные протоны были весьма напряжены, готовые к тому, чтобы слиться в страстном танце любви и похоти и стать чем-то новым, жгучим и взрывным. Взрывным в прямом смысле, хотя в переносном, в общем-то, тоже.       — Ты такой возбуждающий, Рутений.       — Прямо как сернистая кислота тебе в глотку… ах!       44-й вздрогнул всем телом, едва проворные пальчики толкнулись в его вход. Инертные металлы всегда умудрялись быть потрясающе милыми, когда их несколько грубовато готовили к слиянию. В любом случае, Амерций был в полном восторге от такого возбуждающе трепетного Рутения.       — Ты весь трепещешь, дорогой.       Он продвинул пальцы дальше. Ими до ядра, конечно, не добраться, для этого нужно использовать протоны, так что самое сладкое остается напоследок.       — Да ты реально охуел, тупица, — взвизгнул Рутений. — Ты же понимаешь, к чему это приведет!       Амерций закивал, двинув пальцами чуть назад, а после снова вперед, растягивая узкий вход.       — Конечно, понимаю. Наш секс будет бомбой.       — Да в том-то и дело! Бомбой в прямом смысле, ебанет же нахуй!       Он зажмурился, ощущая в себе движение пальцев. Собственное тело подводило инертный металл, ведь он не способен сопротивляться. Будучи элитарным, благородным, он не привык в принципе напрягаться, но вот избегать домогательств Амерция прежде удавалось. Сейчас вот не вышло, потому как Рутений, возможно, и сам уже не шибко хотел убегать. В конце концов, Уран давно обогатился, он ведь намекал на то, что однажды придет момент, когда Рутений… 44-й мотнул головой. Как бы то ни было, Амерцию он не покажет, как сильно жаждет с ним слиться. Много чести этому плебею.       — И пусть ебанет по полной. Давай, дорогой, прижмись ко мне. Это будет действительно бомбически.       Рутений упрямо мотнул головой, ощущая, как напряглось его ядро. Не позволяя ему хоть как-то среагировать, Амерций вытащил из него пальцы, пристроился к его входу так, чтобы плавно направить в него свои протоны, а 44-й в который раз не смог сопротивляться. Инертный он, что тут поделаешь.       Как только Амерций прижал его сильнее к себе, в него проникли первые протоны. Рутений простонал, все еще честно стараясь держать лицо. Но он понимал, что еще немного, и протоны достигнут его ядра. Как только это случилось, пространство перед глазами просто померкло от восторга. Радиоактивный фон повысился молниеносно. Амерций начал двигаться в нем быстро, резко, сжимая его и не останавливаясь ни на миг. Протоны ворвались в его ядро, сразу после чего начался безудержный процесс страстного слияния.       Рутений вцепился в Амерция, желая заполучить в себя еще больше протонов, раствориться в радиоактивном фоне этого наглеца и слиться с ним полностью. Как и ожидалось, разрядка привела к полному распаду нейронов. А уже потом последовал оглушительный и яркий оргазм. Настолько яркий, что ослепило всех и все в радиусе пары километров. Настолько оглушительный, что бомбануло ядерным грибком по самые горные массивы.       Где-то на периферии сознания Рутений все же вспомнил слова обогащенного Урана. Он говорил, что хороший оргазм должен заканчиваться бомбически. Да, именно так, бомбически. Ядерный взрыв как раз самое то.