Unexpected Guests (Неожиданные гости)

      Услышав лай, Бобби резко сел на диване, пустая бутылка из-под виски упала на пол и разбилась. Сердце Сингера стучало в груди, а в горле застряло слово «ад». Сквозь сон и похмелье он с трудом смог рассмотреть дверь, которая со скрипом открылась, и, Господи, помоги ему, он искренне надеялся, что это пришел какой-то монстр, чтобы избавить его от страданий. Увидев нарушителя своего спокойствия, Бобби спустил ноги на пол, наклонился вперед и закрыл ладонями лицо. Он давно не видел от судьбы милосердия, и она явно не собиралась показываться в ближайшем будущем.       — Мы с тобой оба знали, что ты не сможешь спасти его, — хриплый голос Руфуса эхом разнесся по дому, за ним последовал стук сапог по деревянному полу. — Я сказал ребенку, что ничто его не спасет.       К своему удивлению Бобби почувствовал, как из горла вырвалось рыдание, хотя он думал, что слез уже не осталось.       — Не надо, — прохрипел он, тихо.       Тернер вздохнул, и Бобби почувствовал, что он прошел в гостиную и уставился на него.       — Мальчики Джона Винчестера. Черт возьми, Бобби, из всех молодых охотников, почему ты должен был привязаться именно к ним. Винчестер воспитал их, чтобы они могли охотиться, чтобы они умерли за это. Помню мы оба делали ставки, кто умрет первым: Джон, Сэм или Ди…       Бобби резко вскочил с дивана и ударил Руфуса кулаком в челюсть, от чего тот упал на пол.       — Ублюдок, не говори о нем так! — взревел Бобби, возвышаясь над другом, но во взгляде Руфуса был не гнев, а сочувствие. И это еще хуже, намного хуже. — Дин… — голос Бобби сломался от имени, от воспоминаний окровавленного тела Дина Винчестера, и Сэма, несущего брата из того дома в Нью-Гармони, боли, которую Бобби испытывал только один раз… когда умерла его жена.       Сев на пол и прислонившись к столу, Руфус быстро вытер кровь с разбитой губы, не сводя глаз с друга, которого знал целую вечность.       — Кажется, как в старые времена, когда мы боролись с Джоном за этих парней. Если это что-то значит для тебя, Дин мне понравился. Он не был таким, как Джон, был храбрее, чем Джон мог когда-либо надеяться. Он был умным… и ему понравился мой «Джонни Уокер Блю».       Бобби засмеялся, хотя в смехе не было веселья, а было только горе. Он знал, что ликер приведет Дина к двери Руфуса, точно так же знал, что Дин покорит Руфуса, как и всех остальных. Он был дерзким, щедрым, смешным и сострадательным. Бобби опустился на диван, глядя на своего друга.       — Ты поступил правильно, Бобби. Я не мог видеть мимо этого ублюдка Винчестера. И я никогда не задумывался над его детьми, не думал о жизни Джона, как они жили. Хорошо, что ты принимал его и мальчиков. Мне потребовалось десять лет и встреча с Дином, чтобы увидеть, насколько я был неправ, в отличии от тебя, — признал Руфус, но в глазах Бобби не было торжества, вместо этого там была вспышка сожаления. К своему удивлению, Тернер почувствовал комок в горле, когда приготовился сказать то, что должен. Проклятый ребенок добрался до его души за несколько минут за общим напитком, и он скользнул прямо под кожу, как осколок. Сглотнув, Руфус на мгновение опустил взгляд на свои руки, впервые за долгое время чувствуя неуверенность. Потом снова посмотрел на Бобби, и увидел, насколько глубока его печаль, и понял, что слова ничего не изменят и никак не помогут.       — Прежде чем он ушел от меня, Дин попросил меня проверить тебя после… — он замолчал, почувствовав комок в горле, понимая, что не может произнести эти слова, и судя по выражению лица Бобби ему и не нужно их говорить. — Он любил тебя, Бобби. Дин просил передать тебе, что в произошедшем нет твоей вины.       Бобби задохнулся от рыданий, и встав, повернулся к Руфусу спиной. Он прижал ладони к стене, опустил голову, и его плечи задрожали. Слова Дина словно эхом отражались в его голове. Ребенок всегда готов был взять всю вину на себя, не желая, чтобы Бобби чувствовал зияющую дыру в своей душе, которая была там сейчас… И всегда будет там.       Независимо от разногласий по поводу Винчестеров, которые разлучили их десять лет назад, Руфусу было тяжело видеть, как Бобби рушится, как его сильный друг почти опускается на колени от горя.       — Он не хотел бы чтобы ты пил, отрезал себя ото всех, не отвечал на телефонные звонки. Мне пришлось проехать пять часов, чтобы сказать то, что ты уже и так знаешь, — сказал Руфус. Последние слова вышли почти как рычание. Он поднялся на ноги, резко хлопнул телефонную трубку опять на рычаг и подключил его к линии.       — Все, что я знаю, это как убивать, останавливать зло. И я не мог спасти его, Руфус. Я не мог спасти ребенка, которого люблю, как сына. Все это было зря, — бушевал Бобби, резко оборачиваясь и смахивая со стола книги, травы и свечи.       Руфус почти вздохнул.       — Никто из нас не стал охотиться, потому что мы кого-то спасли… Мы попали в этот бизнес, потому что кого-то потеряли. Это дерьмовая работа, мы знали это с самого начала.       — Тогда зачем?! Почему мы должны продолжать сражаться, если не можем выиграть?! — взревел Бобби, поворачиваясь лицом к другу.       Руфус печально ухмыльнулся.       — Потому что это единственное, что держит тьму в страхе, потому что если ты уйдешь, они победят. Потому что это было то, за что боролся Дин Винчестер, и за что он умер.       — Я… я не знаю, что делать дальше. Как надеяться… как переживать за кого-то. Они забрали лучших из нас, Руфус. Он был лучшим из всех нас.       — Может быть, это правда, — уступил Тернер, подходя ближе к Бобби. — Так вот как ты хочешь почтить его память? Уйти, напившись до потери сознания, постелив приветственный коврик каждому злому ублюдку, который пожелает проникнуть в твою дверь и перерезать тебе горло? Жизнь Дина стоила большего… даже я видел это. — Затем Руфус повернулся на каблуках и вышел из дома, оставив дверь нараспашку.       На мгновение Бобби застыл, слова Руфуса крутились в его голове. Затем, с проклятием он шагнул вперед, захлопнул дверь с такой силой, что задрожали окна. Руфус был сварливым старым ублюдком, но он не приукрашивал правду, не для Дина и не для него. Дин не хотел бы, чтобы Бобби тонул в печали, отворачивался от охоты, сдаваясь первому злому ублюдку. Нет, Дин просил Руфуса передать его сообщение, чтобы пнуть Бобби в задницу, чтобы он продолжал оставаться человеком, который, по словам Дина, был для него как отец. «Дерьмо, я подвел его. В течение четырех месяцев я пытался потерять себя. Дину будет стыдно за меня».       Подойдя к раковине, Бобби повернул кран и умылся холодной водой. Он должен взять себя в руки, должен быть тем человеком, на которого Дин мог рассчитывать. Вытирая лицо полотенцем, он был на полпути к своей спальне, чтобы переодеться, когда зазвонил телефон. Нет ни одной души на земле, с которой он хотел бы сейчас поговорить. По правде говоря, он даже не хотел говорить с Сэмом Винчестером, может быть, особенно с Сэмом, об их методах скорби, столкнувшихся, как порох и огонь.       Протянув руку к телефону, Бобби вздохнул и ответил на звонок:       — Да.       — Бобби? Эй, это я…       И, Боже, помоги ему, так как он явно сходит с ума от горя, потому что голос… это был голос Дина.