Дейли Родс — Даниэла Атлас.
Лёжа на свежем, только-только постеленном шершавом белье, Даниэлла прислушивалась к шуму льющийся воды в душевой. В неопределённо странном порыве, будто не в силах противиться себе самой, девушка провела рукой по соседней половине кровати, приглаживая складку на простыне.
Не расслабиться.
Настроение в последнее время менялось с незавидной частотой. Конкретно сейчас чувство было непривычным. Странным. Немного успокаивал тот факт, что Дейли относительно рядом с ней и вот уже скоро вернётся в спальню, по-родному, ласково обнимет, как умеет только
она.
Перед взором предстал её образ и на первый план с недавнего времени всё чаще выходили лучшие черты характера её напарницы. Сильная, притягательная своей харизмой, умом и невероятными магическими способностями женщина. Никто не без грехов, понятное дело, возводить её в святые смысла нет. Родс самой это и не нужно.
Атлас протяжно вздохнула, остановила приглаживание несуществующей теперь складки и перевернулась на другой бок, чувствуя подступающее (привычное с недавнего времени) возбуждение. Бабочки в животе почему-то не хотели улетать. Сидели себе, не желая покидать своего совсем не предназначенного для этого убежища.
Они живут под одной крышей чуть больше года. Тренируются еженедельно, составляют планы, работают, едят и даже делят одну на двоих постель. Девушка отогнула край одеяла со стороны, где обычно спит Дейли и прижала к себе.
Несмотря на сравнительно долгий в их отношениях срок проживания вместе, она до сих пор не может достаточно открыться. Не может откинуть пустое, напускное эго, даже когда они наедине. Банальное «люблю» далось всего несколько раз и всего два из них (она помнила это очень хорошо) девушка сказала от чистого сердца, пребывая в какой-то красочной эйфории сначала от их представления, а затем от лёгкого, ненавязчивого первого поцелуя. Она оставалась столь неопытна в любви и замкнута, что ей невозможно было понять не то, что Дейли, а саму себя. Однако Родс говорила, будто читая чужое волнение, что это не плохо, потому что такие редкие моменты остаются в памяти на года только от того, что в их отношениях слова любви не летят на ветер. Соответственно не приедаются.
Но когда одна страдает в неопределённости — другая тонет в желании. Инь и янь во плоти.
Разговоры при посторонних обычно у них сухие, похожие на общение знакомых, которые недолюбливают друг друга. Это хорошая конспирация, учитывая, что Всадники не знают о статусе их отношений. Дай
Око, что и не узнают. Нет у них той самой сладкой романтики, присущей парам. Не было конфетно-букетного периода. Зато есть работа. Есть общее дело и тренировки дома.
— Гм, — хмурится Родс, поправляя очки с большой круглой оправой. — У тебя ошибка в отчёте, вот тут, — аккуратно тычет ногтем и ведёт дальше по строчке. — Да и здесь. Ты где витаешь, милая моя?
Сказано это было больше материнским тоном и за
милая моя не крылось ничего, никакого подтекста, только дружеская вежливость.
Отмечая это про себя, Атлас хмурится.
И хмурится ещё больше, глядя на ошибки: и правда. Нужно собраться.
В ту же секунду Родс кивает, видимо, самой себе и выхватывает отчёт из рук, чтобы полностью оценить чужие труды по достоинству.
Откуда же это чувство? — девушка прикусывает губу и поднимает глаза на сосредоточенное лицо подруги. Они на работе. Тут не допустимы никакие намёки, — естественно, — но так хочется ответить чем-то таким же раздражающе-заботливым. Чтобы от приторности сахар в крови подскочил.
— Спасибо,
Дей-Дей.
На секунду обе застывают в оцепенении. Никаких упрёков, взглядов, только застывший в воздухе немой вопрос, оставшийся без ответа.
Возвращаются к рутинным делам по работе в ФБР. Дейли — за Всадников, ведущих с её руки по ложному следу, а Даниэлла за отчёты и прогнозы, конечно, совершенно бесполезные, но такие нужные обывателям.
Обе работают на износ, сохраняя тайну личности и их компании, а ещё прокладывая себе тяжёлый путь к волнующей мечте.
***
Толчком к осознанию чувств послужил, как обычно это бывает, переломный момент.
Однажды вновь сидели за магическими книгами. Всё как обычно, но когда тренировали самоконтроль, случился нетипичный случай.
— Возьми себя в руки. Вдохни ещё раз, давай. Теперь закрой глаза, дыши глубоко, размеренно… Молодец, теперь представляй и слушай мой голос. Готова? Кивни, если да.
Короткий кивот в ответ. Атлас вдыхала глубоко, стараясь чётко действовать инструкциям, как делала это всегда.
Дейли проговаривала слова. Совершенно бессвязные: «чайник, маска, песок, платье, золото…». Говорила медленно, размеренно, расставляя большие, длинные паузы. Тягуче и звонко.
Тем временем Даниэлла перенеслась из серого, дождливого Лондона в жаркую, древнюю страну. И страна встречала её солнечной долиной песков, глиняных городов, грязных рынков и шумных людей. Незнакомый язык неприятно резал слух.
Щелчок.
На запястьях зазвенели золотые наручни. Щиколотки окутали блестящие цепи. Она сделалась рабыней, наложницей правителя этой самой страны и, вмиг унесённая песчаным ветром, собралась по крупицам во дворце.
Аккуратно подкрашенные глаза взирали на хозяина, губы улыбались почти покладисто, хотя скорее лукаво, чего было не разглядеть, так как лицо закрывал голубой полупрозрачный шифон. Того же цвета ткань прикрывала грудь и ноги. Девушка ритмично крутила бёдрами в танце, манила ладонями к себе. Кружилась, точно собственным телом рисовала что-то на невидимом трехмерном холсте, ступая босыми ногами по искусно вышитым коврам с цветочными узорами, звеня золотыми цепями и браслетами. Не отрывая манящего взгляда от правителя.
Даниэлла замерла. Голос тянулся монотонным маршем где-то далеко. А в это время фантазия исполняла танец живота, поднималась на носочки, пластично и грациозно выгибалась в пояснице, демонстрируя тело в наилучшем свете своего лёгкого одеяния. Она видела себя невероятно мягкой и элегантной в этой маленькой мечте. Такой, какой хотела бы быть для других. Наверное, больше для Дейли. Слух единожды выцепил из вереницы слов «покорность», а затем снова уступил место воображению.
Даниэлла даже дышала теперь часто и прерывисто, пытаясь совладать с собой. Её хозяин, окружённый слугами, яствами и роскошью со всех сторон, жестом подозвал танцовщицу к себе. Девушка медленно по-кошачьи опустилась на колени и, казалось, приняла самый невинный и услужливый вид. Ласковая рука коснулась её волос, шеи и щеки, очерчивая прозрачные линии на коже.
Щелчок.
Они вместе перенеслись в покои, на огромное, необъятное ложе, закрытое нежно-белым тюлем от посторонних глаз. Голос шептал комплименты её ослепительным глазам, телу и грации. И прикованная к изголовью кровати за руки шелковыми лентами, она податливо вздыхала и послушно изгибалась, поддаваясь навстречу лас…
Щелчок.
Дейли потрясла её за плечо и девушка резко вышла из транса. Налипшие на лоб от пота волосы лезли в глаза и она сразу ощутила резкий перепад температуры. Слегка насмешливый и лукавый взгляд заставил тут же пристыдиться собственного сознания и отвернуться под нелепым предлогом поправить штору. Было в нём что-то похожее на взгляд того неизвестного правителя, чье лицо уплыло из памяти в ту же секунду, как мираж развеялся.
Такой захватывающий и притягательный, — только и осталось впечатление.
— Вы уже проходили этот тест, — догадавшись, с ноткой злобы сказала она. — Ужасно.
Она затылком чувствовала, как улыбка Дейли стала шире.
— Прости, мне просто было интересно посмотреть на тебя. Ты выглядела очень… неловко. Что тебе такого привиделось, милая? — все это было сказано с добродушным смехом и абсолютно нескрываемым интересом. И снова
милая.
Даниэлла стыдливо зажмурилась, вытирая лоб рукавом, чтобы хоть немного прикрыть смущение.
— В самый первый раз, проходя это я видела парусник. С огромными парусами и самой большой в мире палубой. Я была на великолепном корабле, преодолевала волны, бушующие шторма и морскую болезнь. Казалось, это длилось вечность.
— Что это вообще за тест?
— На восприятие. Ты складываешь в своей голове картину того, что тебе нравится. Достаёшь из своей души скрытые удовольствия. Это помогает лучше узнать себя, понимаешь? Я часто так расслабляюсь, на самом-то деле, — она улыбнулась теперь без тени усмешки, но как-то по-особенному. Просто легко и нежно.
Даниэлла в тот день ясно осознала, что в действительности никакого правителя не было. Во всяком случае, это не мог быть
он.
Через месяц она призналась. Признание вышло сухим и неловким, потому что её высокомерие поставило цель ни коим образом на допустить конфликт эгоизма и внешнего мира через личные отношения.
Да, ты важна для меня, Дейли, но ты же знаешь, что себя любить тоже надо.
Атлас рассматривала отношения, как жертвы каждой стороны. Возможно неправильно и слишком уж эгоцентрично, но как есть. Нельзя же разорваться.
Родс вышла из душа. Даниэлла про себя посчитала её шаги до того, как та вошла в комнату.
Пять. Шесть. Семь… Девушка развернулась, отгоняя воспоминания. И вид показался ей прекрасной, ускользающей иллюзией, поэтому Атлас жадно и из-за всех сил вцепилась в него взглядом.
В тёплом свете настольной лампы Даниэлла увидела совершенно нагую Дейли.
Та, в свою очередь, спокойно прошла к комоду перед кроватью, попутно, будто это совершенно обычное теперь явление, вытирая полотенцем тяжёлые, с небольшой проседью, изумительно кудрявые волосы.
Взяла бельё, пижаму и оделась.
Явь? А точно ли?
Даниэлла снова невольно вспомнила своё тестовое видение и скомкала в руках одеяло сильнее.
Намного, намного сильнее.
Щелчок.
