Случайность или набросок?

Бэм ждал выходных, но теперь не знал, чем заняться. Все дела были сделаны, он даже сходил на тренировку в спортзал, благо что тренер завсегда готов ему программу прописать. Но что дальше-то? Погода, наконец, наладилась и с утра солнечные лучи золотили комнату. Бросали замысловатые рисунки на стены и располагали к какому-то небывалому приключению. А что, только захотеть надо. Но вот не хотелось. Чем сидеть, себя жалеть, нужно было встать и действовать. Бэм всё же решил выйти из дома и прогуляться до Джинёна. Можно было и не предупреждать о встрече. Так даже интереснее. Эффект неожиданности — он и есть эффект неожиданности. Завсегда видно настоящее выражение лица, что гораздо трепетнее. Водитель автомобиля на сегодня был свободен и Конпимук не хотел его беспокоить своими утренними прогулками. Он и сам дойдёт. Вряд ли кто его вообще в такое время суток вычислит. Набережная была свободна от людей. Это радовало. Воздухом можно было захлебнуться и Бэм Бэм стянул с себя маску. Подышал полной грудью. Река синела далеко внизу и уходила к линии горизонта. Новый район сеульских апартаментов располагался на той стороне. Эти высотки были наполовину скрыты утренним туманом. Солнце пригревало уже сейчас. Такие лучи лишь радовали, не жгли. Бэму вдруг показалось, что сейчас можно запросто задумать желание и оно сбудется в двадцать четыре часа. Только что загадывать-то? Всё уже и так есть… Друга, что ли, закадычного? Любимого всем сердцем? Не надо этого. В домофон долго не отвечали и Бэм Бэм уже хотел ретироваться обратно. Но тут и раздался недовольный и хриплый голос Марка. — Кто припёрся? — Твой любимый донсен, — улыбнулся младший и представил растерянное лицо хёна. Сработал замок и Бэм прошагал в огромный холл, под одобрительное механическое «чириканье». — Джинёна нет, — доложил Марк, впуская его в квартиру, — На съёмках вкалывает… — А кофе есть? — спросил Бэм, хотя совершенно не собирался пить сейчас этот напиток. И одной чашечки хватает с утра-пораньше. Нужно всегда думать о цвете лица, не всуе будь сказано. — Сейчас посмотрю, — Марк почесал кончик носа и ретировался в столовую. Бэм за ним. По дороге привязался мохнатый, белый комочек. Конпимук наклонился, потискал животное. Офигенно иметь такого милого щенка. — Майло, место! — скомандовал Туан, но пёс проигнорировал его в корне. Бэм с наслаждением зарылся в шелковистую шерсть. Щенок облизал его губы и чихнул пару раз. — Руки помой сначала, — приказал Марк. Конпимук послушно свернул в ванную. Спорить было бесполезно. — Ну, что там делается? — спросил Туан, когда уже расселись за удобным столиком на мягком диване, — Потеплело? Бэм дружелюбно осмотрел туановский прикид — разношенную футболку телесного цвета и будничные шорты. Если бы фанаты видели сейчас своего любимого кумира, разомлели бы от избытка эмоций. — А ты сколько дней из дома не выходил? — пошутил младший. — А чего там делать? — махнул рукой Марк, разлил по чашкам кофе, пододвинул тарелку с любимым печеньем Джинёна, — Лопай, раз пришёл. Майло взобрался следом за ними и попытался свистнуть со стола вкусняшку. Марк забрал его на руки и поцеловал в нос. — Представляю лицо Джинёна, — усмехнулся Бэм, — Ему такое точно не понравится… — Куда ему деться, — быстрым голосом сообщил Марк, — Привычка — великое дело. — И что, даже умываться не заставляет? — притворно изумился Бэм, — Стерильный наш Пак… — Он для Майло бактерицидные салфетки купил, — рассмеялся Туан. Отпустил собаку и принялся разглядывать Бэма, — Смотри-ка ты, бицепсы подкачал… Конпимук гордо напряг мускулы. Да, с телом теперь проблем не будет. Но что меняется? Пощупать их всё равно никто не сможет. — Хочешь выглядеть, как Нён? — спросил Марк, смакуя кофе, — Тогда тебе не мешало бы задницу подкачать и ноги. Твой тренер — профан? — Я сам не хочу, — обиделся Бэм, — Шварценеггера всё равно из меня не получится. — И Джинёна тоже, — констатировал Туан, спросил уже совсем другим голосом, — На свидание сходил? — Какое ещё свидание? — воскликнул Бэм, чуть не поперхнувшись печеньем. — «Айдол радио» все смотрели, ждут теперь вашего совместного завтрака, если ты забыл… Я, конечно, понимаю, что всё это фансервис, но ведь продолжение-то нужно для глупых фанов. Надо бы их развлечь… Не думаешь? — Обойдутся, — посерьёзнел Бэм. Если разговор так или иначе выполз на Доуна, нужно держать удар. — Точно, — покивал Туан, — Мы с Джинёном в своё время натерпелись этого фансервиса по самые уши. Играть то, что на самом деле происходит - весело лишь на первых порах. А потом злит до чёртиков! — Я вообще не собираюсь никому подыгрывать, — покивал Бэм, — Даже самому себе… — А я бы, на твоём месте, встретился с Доуном, — заметил Марк, — Вонпиль каждый день звонит Джинёну и жалуется на судьбу. Макнэ теперь живёт в палатке и видеть его не хочет. Не подпускает и на пушечный выстрел, а Ёнкей оборону помогает держать, будто ему заплатили… Сечёшь? — А мне-то что за дело? — пробормотал Конпимук, но что-то в сердце задело за внутренние артерии, словно кислород пустили. Легче дышать стало. — Ты кого угодно можешь обмануть, но зачем? — ухмыльнулся Марк и посмотрел проникновенно в глаза. Этот взгляд хорошо знал Бэм, ничего не укрывалось от старшего хёна, факт. — Да тебе-то зачем лезть в мою душу? — Всё же осадил хёна Конпимук. Если они сейчас свернут с проторенной дорожки на дурацкую тему любви, душа ещё больше пропадёт, хотя, может, клин клином вышибают? — Ты влюбился, что ли? — вгляделся в его глаза Марк, — Вот незадача… А что же будет с моим Нёном? — Можно подумать, ему не плевать, — рассердился Бэм, — Надо же, бедный Нёночка… — Это тешило его самолюбие, — улыбнулся нежно Туан. Вот почему он такой понятливый-то? Даже и сердиться на него долго невозможно, Бэм понимал Джинёна, лучше Туана он всё равно никого не найдёт. Майло притащил им какую-то зачуханную игрушку и устроился на руках у Бэма. Парень забыл про кофе, принялся наглаживать щенка. Почему-то сразу встала перед глазами совершенно другая картинка. Он видел лицо Доуна и его налитые помидорным цветом уши. Не избавишься от этого видения, хоть ты тресни по всем швам. — Ты не представляешь, как он меня бесит… — прошептал в пространство Конпимук. — Кто, Майло или Джинён? — спросил Марк. Он закончил с едой и сейчас вытирал салфеткой рот. — Макнэ! — А что, Югём опять что-то натворил? — совершенно не удивился Туан. Он забрал щенка из рук Бэма и снова принялся нацеловывать его морду. — Да при чём здесь Югём-то! — посмотрел на него Конпимук, — Я про другого идиота… — Хочешь, поговорим о нём, — понял Марк, он снова убрал собаку и взглянул прямо и нежно. Бэм фыркнул. Если его ещё Туан начнёт жалеть, всё тогда совсем плохо. — Разговаривай-не разговаривай, толк разве будет? — сам себе сказал младший, — Только воздух сотрясать… — Бэм, ты не думай, а просто возьми и позвони, пригласи его куда-нибудь. Будь смелее. Если бы не моя смелость, Нёнке быть бы девственником до конца жизни… А теперь получился сытый и довольный жизнью котяра. Радует же это?! Хотя бы меня… — О, да! — саркастично заметил Конпимук, — Только тебя и радует… — Так сделай такое, что будет радовать тебя, — заткнул его Марк, — Или просто разочаруйся в нём до конца. Разве хоть кто-то на земле стоит твоих слёз? Любовь радовать должна, а не убивать… — Ты откуда про слёзы-то взял? — нахмурился Бэм. Он давно уже разучился плакать, ещё со времён трейни, — Нашёл меланхолика… — Вот и давай, действуй, — улыбнулся Марк, — Холерик ты мой… Перейди этот Рубикон и самому легче станет. Ныряй на всю глубину, доставай до дна и вверх. Как пловцов учат… Ты же не в России родился, чтобы в сугробе застрять… Номер его есть? Бэм хмыкнул, переварил кое-как туановское красноречие. Вытер руки салфеткой. Потянулся к смартфону. Марк ждал. Уставился своими глазищами. — Может, просто сообщение написать? — попробовал пойти на попятный Конпимук. — Нет! Тебе надо его голос услышать, чтобы всё понять… — Хорошо, — Бэм нажал на ровный кружок и затаил дыхание. Ни к чему этому деревенщине слышать его перебои сердечные. *** Доун проснулся от того, что ужасно болела спина. Он и во сне чувствовал эту боль. Хотел разметаться, найти более удобную позицию, но мягкой подушки не нащупал. Открыл глаза. Удивлённо прищурился от яркого, солнечного света. Где это он? Но тут же всё вспомнил. Хён! Он у него в комнате… Джэ на кровати не было. Постель заправлена, будто здесь никто и не ночевал. Доун осторожно уселся. Потёр затёкшую шею. Угораздило его заснуть прямо на голом полу. Кто ответит за это? Да никто, кроме самого Юна. Надо же было так сплоховать… Стало ужасно стыдно за своё глупое, детское поведение. Ладно, что он от холода-то не трясётся, хотя должен был бы… Доун разогнал по мышцам кровь и попытался подняться. Хён никогда так рано не вставал… Где же он? Потеет в спортзале? Парень улыбнулся сам себе. Такого никогда не было… Тренировки и Джэ шли разными путями, это точно. Выглянув в окно, Доун обрадованно растянул губы, сегодня однозначно противостояние закончено и бразды правления отданы лучшему победителю. Солнце. Вот что правит миром. Настроение сразу прибавило баллов на невидимой шкале. Не всё так плохо, если не считать болевшего тела. Но ведь это издержки. Никому не важные и проходящие со временем. Да, время! Юн поспешно выбрался из спальни самого старшего хёна и побрёл на вкусный запах рамёна. Тот, кто баловался вкусненьким, видимо совсем недавно исчез из-за стола. Там всё ещё дымилось ароматное блюдо. Доун с наслаждением вдохнул воздух. Облизнулся. Вчера он даже не поужинал. Вернее, не перекусил перед сном. Есть хотелось сильнее, чем жить. Он вынул палочки и глубокомысленно зашвыркал лапшой. Обжигало! Стало быть, хозяин этого варева где-то рядом. Возможно, выскочил в туалет? Мало ли… Юн уселся за стол, продолжая поглощать рамён. Остановиться сейчас не было никакой возможности. Он потом новый приготовит, коли на то пошло! Но не останавливайте его сейчас. Плиз! — Ну и как после этого тебя любить? — раздался удивительно приятный голос и Доун поднял рожицу от тарелки. Джэ? — Можешь что-нибудь сказать в своё оправдание? — Прости, хён, — ничего умного не придумал Юн, спешно шевеля желваками. Сразу старший не сможет его оттащить. Добрую половину он всё равно зажевал. — Думаешь, все радости жизни придуманы лишь для тебя? — нисколько не разозлился Джэ. Он уселся напротив и сейчас безжалостно наблюдал за происходящим. — А где Вонпиль и Сонджин… хёны? — перевёл разговор в более приятное русло, Доун. — С вечера их не видел, — улыбнулся многообещающей улыбкой старший. Только вот обещания его не были столь уж радужными. Наверно, — Это была последняя пачка, — сообщил он спокойным голосом. — Правда? — Доун снова поднял мордашку. Сглотнул. Подумал. Передвинул миску к старшему. Протянул палочки. Тот брезгливо сморщил нос. Встал из-за стола. Демонстративно налил себе кофе. Принялся тянуть из бокала, показывая, как наслаждается каждым глотком. — Ты не будешь есть, хён? — с надеждой спросил младший, — Можно мне? — С каких пор перемены-то такие? — ухмыльнулся Джэ, — Неужели, тебе прописаны привилегии какие-то чумные? И кто только это сделал? Если кроме нас никого… — Я закажу для тебя всё, что только пожелаешь, — быстро заговорил Доун, — Только после… Позволь мне насладиться жизнью… — То есть, мне лучше уйти сейчас? — хён наклонился к нему через стол и пробуравил метким взглядом. Нет, ничего такого Юн и не хотел. Он сейчас радовался обществу любимого хёна. Было жарковато и уши пылали со страшной силой, но было всё равно хорошо. Вопреки всему. — Ты мне не мешаешь, — только и смог произнести Доун. Джэ снова ухмыльнулся, развалился на стуле, потягивая свой кофе, смотрел как-то исподтишка за каждым его глотком. — Мне понятна твоя новая позиция, — вдруг тихо произнёс Джэ, когда Юн почти дохлебал рамён, — После такого сногсшибательного признания, хочется же хоть как-то защититься, правда? Доун покраснел ещё больше. Чуть не подавился. Промолчал. Себе дороже сейчас сбивать хёна с мысли. Пусть продолжает или замолкнет навсегда. Как-то так. — И ты принял позицию нападения, как поступают все недалёкие идиоты… — закончил предложение старший. — Ещё недавно, ты говорил, что я — гений, — прошепелявил Доун на английском. Он облизал палочки и сейчас с тоской посмотрел на дымящуюся чашку кофе Джэ, — У тебя тоже всё меняется от обстоятельств? Хё-ё-ён… — А ты думал… — пригвоздил его взглядом старший, — Ненавижу, когда воздух сотрясают почём зря. Нет в этом смысла, как нет его вообще. — С такими суждениями далеко не уедешь, — вздохнул Доун, — Если ты думаешь, что это было лишь секундным помешательством, то ты глубоко ошибаешься… хён. Я могу и сейчас, будучи в твёрдом уме и здравой памяти, сказать, что всё так же люблю тебя, — залпом выплеснул информацию младший. И снова покраснел. Ему показалось, что уши треснут и распустятся каким-то замысловатым цветком. Огненно-красным. И непонятно будет, кровь это или — роза, — Но так-как всё для тебя не имеет смысла, можно просто жить с этим знанием дальше, я же ничего не прошу… — Он ничего не просит… — словно сам себе, сказал Джэ, — Какая наивная наглость… — Не мог бы ты налить мне кофе, хён… — взмолился неожиданно Доун. Джэ задумчиво оглядел его, останавливая взгляд и на мятой футболке, и на спутанных волосах. Именно такими глазами увидел себя и Юн. Как будто в зеркало посмотрелся. Но, пусть! Какой уж есть… — Встать не можешь? — проворчал старший, — Ноги не держат? Знал бы он, как прав, не ругался бы, а просто ушёл подальше, чтобы чего не вышло. Интересно, понял? Или нет? Но Джэ, по-видимому, понял. Поднялся. Наполнил его кружку свежим напитком, поставил перед фейсом. Сел на место. Хмыкнул осторожно. Хочет продолжить разговор. Он ему вовсе не противен, как хочется думать. Пси-хо-ло-гия… В кармане Доуна проснулся телефон и забуксовал тихим зверем в подкладке. Кого не вовремя бес послал? Джэ ехидно поднял бровь и замер в ожидании, пока Юн вытаскивал своё старенькое средство связи из шорт. Юн присвистнул, увидев абонента и облизал губы. Глянул на хёна и почему-то испуганно приложился ухом. Сказал в мембрану: — Слушаю… — Ну, надо же, как голос-то изменился, — громко сообщил Джэ, — Метаморфозы сплошные… — Это я…хённим… — проговорили на том конце несмелым фальцетом. Доун кивнул и вскочил на ноги: — Здравствуй, Бэм Бэм… — запинаясь, промолвил, — Очень рад тебя слышать… Ты уже освободился? Джэ хмыкнул и ретировался мыть посуду. Доун смотрел ему в спину и чувствовал, как хён подрагивает и делает какие-то резкие движения. Что его так вывело-то из себя? — Верно, — бодренько сообщил Бэм и продолжил, — Можем, наконец, поесть вместе, если желание не пропало. Пропало ли у Юна желание? Да так всё чертовски запуталось, что сил нет жить! Но нельзя сейчас в глухую защиту уходить. Обидишь человека — век не отмоешься. — Хорошо, — дрогнувшим голосом сказал Доун, — Где и когда? За мой счёт, естественно, как обещал… — Сам тогда предлагай, где и когда? — в голосе Бэма прозвучала тревожная нотка. Доун мысленно принялся перебирать все элитные места, но никак не мог вспомнить ни одного названия. — Своди его в «Loup Blanc», — повернулся от раковины Джэ. Мысли он, что ли, читать умеет? — Сходим в Loup Blanc? — как эхо повторил Доун, — В семь вечера… — Хорошо, — улыбнулись на том конце и абонент сбросил вызов. Юн сел, всё ещё сжимая телефон. Джэ посмотрел на него как-то жалостливо. Вытер руки. Молча пошёл из столовой. — Подожди, хён! — всполошился младший, — Я могу всё объяснить! Но Джэ так грохнул дверью, что гул в сердце Доуна застыл там навечно. Да что ты будешь делать-то! Хотелось побежать за самым старшим хёном. Умолять его выслушать. Но всё казалось бесполезным. Мало того, что он съел завтрак любимого, так ещё и ударил в солнечное сплетение, пока тот ни о чём не подозревал… Вот так, милый идиот! Именно. Продолжай в том же духе и ты никогда не увидишь хёна улыбающимся. Дави его. Бей… Растопчи все его светлые мысли…о тебе, Доуни… Если так разобраться, то Бэм Бэм вообще ни при чём. Зачем же и ему страдать? Нет, Юн должен сходить на свидание и всё честно поведать своей Звезде. Кто же виноват, что всё так выбилось из-под контроля-то? Никто. Даже он, Доун. Или всё же, виноват? Вёл какой-то дурацкий образ жизни, где каждое слово имело тысячу интерпретаций… Где можно урожай собирать из пророщенных, двусмысленных слов… Чему нет значения и у чего нет определённого смысла. Как у Джэ… Но самое важное не это. Нужны деньги. Много и прямо сейчас. Нельзя заявиться в крутой ресторан абы в чём. В каком-то плебейском прикиде, что привык носить каждый день на тренировку. А ничего другого и нет… Кроме тех вещей, что давались в строгом порядке на концерты. Но ведь не попросишь же. Или?.. Доун вздрогнул, когда услышал шаги за спиной и был очень удивлён тем, как самый старший хён аккуратно положил перед ним банковскую карту и глубокомысленно улыбнулся: — Мои шмотки тебе точно не подойдут… Но время же есть? — он дождался, когда Юн отчаянно кивнёт головой, — Тогда дуй за покупками! Здесь тебе на всё хватит… — Почему, хён? — выдавил из себя Юн, — Почему? Джэ горестно улыбнулся. Поправил на плече сползшую лямку разношенной майки. Шагнул вперёд, словно хотел обнять. Доун попятился. Старший остановился. — Исправляй ошибки или наслаждайся, — сказал как-то странно, после чего Юн задумался, — Выбирай сам.