***
Сегодня в батальоне 20-м был праздник день святого валентина, поэтому все солдаты ушли в город на целый день, чтобы встретить своих любимых женщин и провести с ними единственный мирный день до самого жестокого боя с врагами. Сам батальон был украшен различными украшением. Во всех вазах были цветы, в основном красные розы, в честь чистой и непорочной любви, а где-то могли прятаться будто не хотя показывать своих лёгких и эстетических лепестков орхидеи, в честь священной красоты женщин. Майор не хотел никуда идти, ведь девушки не имел, в этой войной ни то, что девушку найти нельзя, даже мать родную повидать невозможно. В этот праздник мужчина всегда дарил цветы своей матери, а она как никто другой обнимает его и со слезами на глазах будет благодарить его, чтоб помнить о ней вдали от дома. Но, сегодня он отправит ей письмо и попросить одного солдата, который будет в его городе принести ей 87 розы, в честь её возраста. Сегодня он решил просто отдаться делу и запомнить документы и отчёты по делу 13 «пригодность оружия» и «состав солдат: живые и погибшие». Обещал начальнику ещё месяц назад, нужно же закончить дело. Сидя в кабинете, парень начал задумываться, разве у него нет женщины, которую он не любит? А может все-таки есть, но её не видит? Или не хочет не видеть? Много вопросов у его голове, что пришлось все бумаги убрать в сторону и подумать об этом. Гилберт смотрит наверх на потолок и просит господа всевышнего. — Если есть женщина, которое моё сердце любит, то прошу, дай мне увидеть её. — перекрисился он и вновь уставился на пустой уже стол, вматриваясь в царапины на поверхности. Если честно, он не знал кто это может быть, даже представить не мог. В своей молодости майор всегда занят был учёбой, как другие гуляли в девочками по паркам, в кино ходили, театры, а он лишь внимательно читал конспекты с лекции и не задумывался над этим. С каждым годом он начинал чувствовать одиночество и когда видел других парней счастливыми с девушками, то лишь вздыхал, вспоминая свой долг служить во имя бога, во имя чести. Его нервы сдают, от понимания этого, что у него нет даже нет ни одной подруги. Лишь одни солдаты, офицеры, полковники под его крылом. Однако, ему не стоило жалеть об этом. Поэтому, лишь начав проверять отчёты, как тут в дверь пронзил тихий стук. — Да? — не отрываясь от бумаг проговорил Гилберт, ожидая брата или друга. Они оба всегда вытаскивали его на улицу и знакомили со своими подругами, которые не смогли произвести на себя должное впечатление. — Извините за беспокойство, Майор. Я на пару минут. Можно же? — женственный голос пробил комнату, заставя Гилберта вздрогнуть. Синеволосый сразу узнал девушку имеющий столь пронзительный и сводящий с ума голосок. В кабинете человека было довольно просто, но многие говорили, что здесь можно почувствовать себя как дома. В столь небольшой комнате было 3 шкафа из красного дерева с узорами на дверцах, а сами ручки покрыты серебряной краской, подчёркивая ценность столь необычного для людей шкафа. Он был чуть выше Гилберта, однако, это играло ему на руку и он согл спокойно положить документы на сам шкаф сверху. Другие шкафы были точно такие же как и первый, но дверцы были полностью стеклянные. Они в основном служили для посуды, подарков и т.д. Но, даже там он умудрялся класть документы. Чтобы люди не дарили, он не принимал этого, не видел нужды, каждый праздник был для него как все остальные. Ничто не могло заполнить пустоту внутри него, а если выходило, то на пару минут, которые для него проходили как секунды. На полу был тёмный ковёр, он учёл все минусы имения яркого ковра в военной части и прибрег им. В самом конце стоял большой стол с внутренними ящиками, был среди них один, который он заперал на замок. Там хранилось то, что не должно было быть видны другим. Сам стол был давно не новым, об него что только не кидали. Это могла быть: лампы, бутылки с алкоголью, острые предметы. Но, служит ему верной службой, вне независимости от силы удара он все равно не допускал по себе ни одной трещины, лишь одни царапины. На самом столе были в основном документы, часы, пару статуэток от брата, иногда лежали деньги и фотография. Фотография была с Вайолет, он её сделал, когда они гуляли по городу. На тот момент он попросил её надеть простое платье, когда она начала из-за мигание света крутится с целью её догнать, то её майор решил это запечатлеть. Платье было нежно синего цвета, подобно дневному небу, чуть ниже колен, скрывающее её шрамы из-за тренировок и бойни, с шикарным узором в виде лепестков роз на левом плечике, подчёркиващий её маленькую фигуру, оголяя её худенькие и привлекательные плечи. Она была в нем как синица, очень лёгкой на вид, а её взгляд столь больной и прекрасный. Она в этот вечер сияла и взгляды мужчин невольно шли на неё, а майор лишь прикусывал губы. Однако, эту фотографию он хранит на самом видном месте, чтоб когда душевно тяжело смотреть на неё и удивляться каждый раз её красотой. Даже без платья она была шикарна, но он не мог её воспринять как ещё одного солдата. И сейчас она напомнила о себе и он задумался о том, что может она является той самой единственной? Из-за мыслей он проигнорировал её вопрос, а когда уже пришёл полностью в реальность, то она была уже возле его стола, смотря на его руки, который в этот момент заметно начали дрожать, и это заставило его сильно дёрнуться назад, при этом удариться рукой об стол. — Черт! — сильно схватив свою руку другой, начал говорить сквозь зубы, катаясь вперёд-назад, чтоб стихомирить свою резкую боль. — зачем так пугать? — Прошу простить, я не хотела. — начала колибаться его подопечная, придумая как можно ему помочь, в итоге она взяла его руку в свою и начав легонько дуть. — я думаю, что так может будет чуть лучше… Сложно сказать, что Гилберта это не удивило, он просто замер от этого действия и перестал дышать, однако, на столь белых от нехватки света щёк появился первый румянец. Вайолет смотрела и видела ребёнка, который сильно смущен из-за неё. Помнится, что какая-то девушка, когда находилась возле её майора делала также, но его ни капли не смутило, не шокировало, тот просто одернул руку на себя, а сама девочка чувствовала столь неприятное ощущение, при виде такой картине. Она знала, что такое «ревность», ей рассказывал друг Гилберта — Ходжинс, пытался всеми доступными для неё словами объяснить данное чувство. И сейчас он не до конца была уверена, но испытала именно ревность к этой девушке. Женщина была очень вульгарной, короткое платье, чуть прикрывающие бедра, нельзя отрицать, что её ноги были ужасны, наоборот прекрасные и даже очень притягивающие для мужчины. Широкое декольте, оголяя её достоинство, начало сильно слепить глаза Вайолет, а выражение лица меняло её брови. У неё было на лбу написано, что хочет соблазнить его. А девочка солдат ничего сделать не может, не тянет на такие стандарты. И сейчас она боится, что он сделает так же, когда поймёт то, что она сделала, как бы не стараясь, она бы не смогла дать ему объяснений её действий. Когда он уже вернул свое привычное выражение лица, Вайолет замерла, не двигалась вообще, ждала, но он всего лишь наклонился, и своим лбом коснулся её маленькой ручки, согревая её своей второй рукой, позволяя ей делать все, что ей угодно. Теперь Вайолет расширила свои глаза. Ещё сильнее сжала его руку в своей и смотрела с большим удивлением, что он не отвергнул её действия, а наоборот поддался. Парень не понимал, почему столь обычное для него явление стало чем-то очень приятным. Гилберт был зависим от неё, с каждым днем эта зависимость росла и уже он не мог от неё отойти на шаг, каждое её слово было будто одна затяжка сигареты, а действие наркотиком сильного воздействия. Теперь мужчина стал понимать, что свою любимую женщину он нашёл, просто не мог заметить все эти дни её, а теперь от этого понимания становилось тепло и холодно одновременно. Она второй рукой дотронулась до его волос, нежно поглаживая, давая первой дрожи пройтись по его телу. Гилберт ещё сильнее расслаблился, прикрыв глаза, стоит хоть раз довериться своему сознания, оно рисует её в таких позах, которые он хочет, такое выражение лица, которое ему хочется видеть, но не одно из этих сценарий не сравниться с этой реальностью, которая перед ним. Теперь до него дошло, что женщина, с которой он хочет поделить этот день будет она. — Вайолет… — едва шевеля губами позвал её, — что же ты со мной делаешь… — Неужели это плохо? — легонько прикоснулась к его шее, принуждая того напрячь все свои органы и держать себя руках от своей мужской похоти. — Нет…продолжай, прошу… — открыл медленно свои глаза и посмотрел на неё. Вайолет не узнавала его взгляд, он был иным. Более спокойным, более притягивающим, в конце концов смотрел уже не как майор на своего подчинённого, а как мужчина на девушку. Её смущение нельзя передать словами, оно без слов появилась на её лице, давая понять мужчине, что эти слова пришлись ей по вкусу. В столь тёмной комнате, где горела лишь одна лампа, а занавески закрывали уличный свет, начало становиться душно для них двоих, его тело никогда не испытывала такие ощущение, а её губы не были никогда искусаны. У Гилберта появилось желание их коснуться своими губами, хотя-бы на мгновение попробовать их на вкус и на ощупь. Медленно мужчина начал поднимать голову, но не отстраняться от неё, а наоборот приближаться уже к неё лицу. Её волнение передавалось большим давлением на его руки и он понимал, что это действие не безналично ей. Вайолет не стала спрашивать, что он делает и зачем. Не надо слов, ей уже понятно по его глазам. Как только губы оказались на малых расстояниях, что можно было слушать свое дыхание на своей шее, сердцебиение участилось в раза 3, а уши заложило из-за давления, ещё немного и их не остановить, но тут… — Гилберт! У меня есть новос…ть…кхм, я видимо не вовремя… — он прям так и выбил ногой дверь. У Клавдии была привычка никогда не стучать, перед тем как войти. Все время он был тут один, никогда даже не жаловался на это, а тут такой поворот, ему стало до ужаса стыдно и он чувствовал, что в него что-то полетит. — Я лучше пойду… — Чтоб тебя! Уйти отсюда, живо! — кинул в него ручку, а тот успел запереть дверь, но из-за удара он пронзил дверь, чтоб конец оказался на другой стороне двери на малом расстоянии от лица полковника. — Я тебя потом руки вырву. — Твою ж мать…— сзглотнул и стоял ещё пару минут отходя от этого, он даже не до конца понял, что произошло у них. Однако, понимал, что его друг явно не хотел убрать ресничку с её глаз, а что-то более серьёзное. — Так, ладно. Клавдия на скоростях направился в сторону выхода из батальона, у него были хорошие отношения с одной женщиной, поэтому он решил этот день отдать ей, чем злому Гилу с ручкой в руках. Да и у него уже появилось развлечения на этот день. Эти двое были в кабинете, майору стало очень неудобно от такого, а вот Вайолет как-то не очень смутил его друг. Его глаза вновь вернулись к её руке, сжимавшую его. — Не удобно вышло… — болтал тот под нос, а девочка вновь повернулась к нему, не очень понимая это недовольство, однако, ей было тоже не очень приятно. — Я думаю, что не все так плохо. — ещё раз выдохнула воздух, но промахнулась и горячий воздух попал не на его руки, а в ухо, принуждая того дёрнуть, а глаза ещё больше распахнулись. — Раз так, то пошли погуляем? Сегодня праздник. — прокашлялся, дабы не показать свое нелепое лицо от этого, да и смысл сидеть в этом замкнутом месте, если можно пойти на улицу и погулять. — если конечно хочешь. — Да, я не против…вроде так. — она сегодня пыталась не говорить то, что говорит на его просьбы. Вайолет стала немного понимать его и его недовольство от её понимая его слов как нечто подобное приказа. — А что за праздник? — Расскажу, когда выйдем. — девочка кивнула ему и стала выходить из кабинета, пока тот складывал свои бумаги в стол, на всякий случай. Никому нельзя верить, на это она и армия. Людей может тебя подставить. В коридоре и в зале уже почти никого не было. Это было вполне логично, что у всех есть кто-то, кому они хотят выразить свою благодарность и поздравить с праздником. А он хочет провести с ней этот день и даже что-то подарить, если её это заинтересует, но, цветы никто не отменял. Мужчина предложил ей первой спустится к выходу, а сам пытался одеть быстро китель, чтобы не уронить по дороге. Как только Вайолет хотела открыть дверь, что выйти её руку перехватил майор и сам коснулся ручки двери, открывая, чтоб её пропустить первее — Может ты не знаешь, но двери всегда открывают мужчины, с которым ты идёшь, таково пррвило. — смотрят на неё сверху проговорил тот, а Вайолет лишь думала о его словах. — поэтому, еслм ты видишь дверь и я иду сзади, подожди. — Ладно, простите. — подняла голову и увидела её любимую улыбку парня, что её глаза сверкнули стеклянным блеском. На майор обратил особое внимание и пытался понять это. — Так что за праздник? — День святого Валентина. Вообще праздник это для возлюбленных, но иногда парни или девушки могут поздравить своих родителей. В этот праздник люди занят открытки в виде сердца и пишут самые лучше пожелания, однако, помимо этого дарят цветы, в основном — розы, причём красные. — он рассказывал, а она внимательно слушала, осматривая сегодняшний день. Он столь ослепительный был. Из далёких земель к ним дул тёплый ветер, одаривая своих жителей запахом морского воздуха. Листья деревьев казались при лучах яркого солнца ярко зелёными, приятные для глаз, они будто что-то шепчет им, что-то тёплое и приятное. Внезапно из кустов выбежала собака и пробежала между ними, при этом лая. Вайолет из-за испуга потеряла равновесие и чуть ли не упала, если бы не майор. Гилберт её схватил за плечо одной рукой, за талию другой, машинально хватая мёртвой хваткой. Сам же потом смутился этого действия, но больше переживал за неё, почему она не удержалась на ногах. — Вайолет, с тобой все хорошо? Не ударилась? Ногу не подвернула? — обеспокоенно распрпшивал он её, а она уставилась на его руку на её талии, которая сжимала её, придавая не столь плохие ощущения. — Вайолет! — Да, я цела. — вставая на свои ноги, проговорила она. — А этот праздник как относится к нам? — Ну, я бы хотел его провести с тобой… В этот день люди уходят к своим родным на целый день, поэтому, я тут решил, то есть предложил или… — уже повторяя одни и те же фразы уставилась на бегающую вокруг них собаку, пытаясь подобрать слова для её понимания. — Я поняла. Так куда мы пойдём? — заинтересовано спррвила девочка своего спутника. — Есть одно место на примете. — с харизмой в гопосе проговорил майор. Он взял её за руку и повёл. Много людей было на улицах, однако это её не смутило, она понимала, что в любой праздник их много, чем в обычные дни, можно даже сказать, что она сама часть этого общества, по крайней мере сейчас. Она чувствовала тепло его нежных рук, заставляя что-то тёплое растекаться по организму, а её глаза стали светлее обычного, где-то в глубине этих глаз можно было увидеть отражение её внутренного мира, который перевернулся сверха вниз, все черное и нет какого-то света надежды, но есть он. Гилберт составляет новый мир, меняя чёрный на другие цвета, он тщательно перебирает их, отыскивая те, которые есть в жизни обычной дамы, но только потом поняла, что он отдал свой мир ей, где когда-то было все столь ярким и прелестный. Они поменялись, но даже в таком случае, его мир имеет смысл, в чёрном и никому не симпатичном мире есть яркий синий свет — её глаза. Они дают ему ориентир и он все больше может видеть, в отличии от неё. У неё есть уже все, и все это было когда-то его. От этого она опустила взгляд и видела лишь асфальт, где лежали листки дерева, а чуть левее виднелась трава. Её шаг был точен, но чем глубже она погружалась в себя, тем её ноги начали косить её путь. Парень заметил это и остановился, а она следом. — Вайолет, что случилось? — посмотрел на неё боком мужчина, хотев узнать её перемены за этот день. Да, спорить трудно, что она могла меняться, но каждую минуту менять свое лицо и свои действия — уже странно, даже для неё самой. — Всё хорошо. — проговорила та и посмотрела на него, давая понять, что лучше продолжить путь, чем стоять на одном месте. — не стоит останавливаться на одном месте. — Ты права, но вопреки не ври мне. — строгим голосом проговорил он, идя дальше. А она лишь огромными глазами смотрела на него. Откуда ему знать, что она врет? Он всегда верил ей, если она говорила отчёт, но, сейчас это не отчёт…может он придуривался, что верит? Ей пора уже определится с этими мыслями и сказать ему то, что она чувствует. Вайолет составляет каждое предложение своих чувств к нему. Узнавая новое слово она вставляет в то, что имеется. С каждым днем она меняет их, делая более чувствительными. Её слова облиты кровью её любви, которая не поддаётся её понятию. От этого ей становится плохо ночью, она просыпается в своей комнате и сжимаясь в клубок сидит. Девочка не умеет плакать, но иногда слезы сами льются. От боли сожаления, от слов его солдат, которые только и делают что обсуждают её, а она молчит. — Мы пришли. — она подняла голову и увидела центр города. С неба падали розы и открытки, а люди были одеты в яркую одежду. Мужчины были одеты в основном военную форму, а вот девушки в различные платья или юбки и рубашкой разных цветов, а на голове были самые удивительные прически. Когда одна из таких прошла мимо, то Вайолет почувствовала не столь приятное чувство, думая, что майор посмотрит на неё, как другие мужчины. А когда она посмотрела на него, чтобы узнать это, то он смотрел на неё и улыбнулся. — Хм, подожди меня тут. Я скоро. — повернулся к Вайолет спиной и отправился куда-то вдаль, проходя по толпе. И через пару мгновений исчез из её поле зрения. Она лишь кивнула ему в след. Вайолет стояла на месте и смотрела по сторонам. Всё памятники были украшены сердцами, дороги покрыты одними розами, а где-то дальше были разные представления. Также президент города говорил свою речь, что девушку привлекло и когда он смотрела дальше слушала его. Время было к вечеру, поэтому само небо тоже покрылось глазурью, где-то очень далеко от неё была подходящая на смену поста луна, которая как острый диск будет ослепляет своим ярким светом и выпускать ночных насекомых, из нор будут выходить волки, а на дубах будут уже сидеть совы и петь для земных своих друзей песню. Она была всего несколько раз на праздниках, поэтому была очень поражена такой красотой, а где-то сзади послышались шаги. Вайолет не думала, что это Гилберт, так как он должен был выйти с другой стороны, слышно было, что этот незнакомец шёл именно к ней. Повернувшись она увидела одного из солдат майора, которого она не очень хотела бы видеть вновь, особенно тут. — Кого я вижу, Вайолет, а что ты тут делаешь одна? — со зверской улыбкой проговаривал тот, взирая на её недовольное лицо, а сам подходил все ближе и ближе. У Вайолет была один хороший принцип — Не допускать никого к себе на 3 метра. Уже ждавшая, когда тот нарушит черту и она начнёт сдавать назад. — Господин Алан, я здесь не одна. — проговорила та, уже начиная сдавать назад, медленно отсчитывая от 1 до 100. Алан Петерсон был правой рукой майора Гилберта и всегда служил исключительно ему. Парню было 34 года, чуть старше своего командира. Всегда ходил с фуражке, не снимая её, даже в этот момент. Мужчина имел каштановые волосы и ярко жёлтые глаза, которые при одном лишь взгляде выводили из человека рвоту, однако, Гилберту был все равно, ведь сам имел тяжёлый взгляд от отца, который провоцировал начальство. Ранее он работал в морском экипаже, но после шторма решил не рисковать жизнью и пойти в гражданский фронт, где и познакомился с ним. Высокий парень, но чуть ниже своего командира, имел хорошее тело, но было много шрамов на левой руке из-за попытки совершить суецид с помощью лезвия, по этой причине лежал в психбольнице. Не имел никого из женщин, лишь использовал пару дней, была одна, но она погибла из-за рака и он год страдал от этого, после этого он не мог найти другую, все напоминали исключительно её. Из-за этого алкоголь его враг, как и сигареты. Ведёт хороший образ жизни, но слишком извращен своей фантазией. И сейчас он стоит перед ней и его выражение лица лишь говорит о том, что он хочет к ней пристать. Вайолет после случая с Исидором боится, когда какой-то мужчина к ней подходит чересчур близко. Впервые она хочет, чтоб майор появился сейчас рядом, но как бы она не хотела — его не было. — Да что ты отходить, глупышка. Тебе никто тут не поможет, как бы не кричала. Ну же, иди сюда. — звал он её рукой, уже ускоряя свой шаг к ней, а та лишь сильно дернулась и как только решила резко повернуться врезалась во что-то очень мягкое и тёплое, пока до неё дошло, что это, а точнее кто. — Ты тоже хочешь проявить свой героизм как Исидор? Тогда иди сюда, ублюдок. — прижал одной рукой Вайолет к себе, не ослабляя хватку. А она лишь выдохнула с облегчением и сама прижалась к нему, заставляя его немного расслабиться. — Майор Бугенвиллия, прошу прощения. Я не хотел ей ничего делать. — начал отмахиваться парень, отходя от него как можно дальше, сейчас он был похож на мясо для майора. Он решил для себя, что таких как он будет сразу убирать со своего пути. Уже боится Вайолет на минуту одну оставить, чтоб к ней никто не подходил. — Я лучше пойду…вы же мне дали документы заполнить, вот и я пойду это сделаю. — Иди, но с тобой разговор не окончен. — когда тот исчез в людях, то тот лишь выдохнул накопленый внутри лёгких воздух, ослабляя хватку, чтоб девочка могла отойти. — Я надеюсь, что он ничего не сделал? — присел на одно колено проговорил майор, уже на этот раз точно отслеживая её выражение лица. Однако, смотрел намного спокойнее, чем в тот раз. — Да, ничего. — кивала девушку, пытаясь одурить его, чтоб он не видел её выражения лица, ведь этот прикол с его стороны она знала и знала, что поймёт, что врет. Но, он сразу их заметил, поэтому сразу поверил. — Что-ж. На день Валентина, положено женщине дарить цветы, поэтому, я хочу этот букет красных роз отдать тебе, как небольшой подарок. — он немного колеблясь протянул букет ей, а сам немного встряхнул голову, чтобы волосы упали на его лицо. Он все ещё немного смущался такие моменты, так как из-за её удивления, он начинает краснеть сильно и не понимает, почему это так. — Мне…очень приятно получить такой красивый букет цветов от вас. Спасибо…— неуверенно протянула руку чтоб взять их, а тот лишь её схватил, принуждая её дёрнуться от неожиданности. — Майор? — Ты мне не простишь это, но в честь столь приятного праздника, я сделаю так. — он потянул её за руку и сидев на коленях обнял её, при этом поцеловал в лоб, от чего Вайолет ещё больше покрасилась будто акварелью яркой. — проведи со мной этот день…а желательно все остальные… — Обязательно. — на последнем кислороде воздуха проговорила девушка, приобнимая его за крепкие плечи мужчины. Сейчас и до конца них дней они будут рядом с друг другом.***
Они шли по дороге сквозь городской суеты, однако, ни он и ни она не замечали этого, они лишь слушали биение сердца и читали мысли, пробуя их на вкус. Гилберт не сводил с неё своих глаз. Сейчас она казалась очень счастливой, его душа хотела петь, сорвать голос до хрипоты, конце концов, он уже не хотел её отпускать от себя. Хотел с ней просыпаться каждый и день и видеть её сонное личико, прикасаясь своими сильными руками по её щеке и видеть ласковую улыбку столь яркую, что может заменить целое солнце. Баловать вкусными завтраками, дарить каждый день шоколадки, пирожные, а когда ей грустно, то давать её любимое ванильное мороженое, которое ей поднимает настроение, обнимать её, утыкаясь в её волосы, чувствовую новый аромат шампуня, целовать, ощущая нежность её алых губ на себе, прикусывая её нижнюю губу, баловая её азартом и своими прикосновениями, каждый день с ней — это счастье, которое может в любой момент пропасть. Парень надеялся, что все взаимно. Он помнил, как давно они спали в одной кровати…этот момент он отчётливо помнил и никогда не забудет.***
Отряд Гилберта перевели я сектор «А», в городе Валиями. Здание было очень приличное, покрытый белой красной, которая ни где не запачкалась, чем-то напоминала церковь, куда он ходил с отцом, ведь он был верующим, а майор им стал после случая на фронте, а так, даже сейчас не верил в его существование. Были видны множество окон, современного дизайна, через них не проходил ни воздух, ни вода, ничего вообще. Пластик лучше дерева, не промокнет, так же пару балконов. Такие номера с балконами были лишь для офицеров, подобно Гилберту. Когда он зашёл внутрь, то поразился. Пол был обложен стеклянный плитой серого цвета с чёрными узорами, гармонично подходил к таким же серым стенам, но уже со красными цветами. Красный он любил не меньше чёрного, но почему-то его смутили такие цвета, кажись, тут были лишь те, кто заслужил, раз не думали о солдатах и о их опрятности. Шли две лестницы на второй этаж и ещё две по бокам на третий. Они были так же серыми, но покрытые лаком и застелены ковром красного цвета, где по его краям было чёрными линиями, а по середине нарисованы деревья, с толстой листвой. Все ковры были такими по всей площади, кроме самих номеров. Когда все заполнили документы и получили свои номера, то направились в свои комнаты. Вайолет выдали отдельный, как и всем, но его пугало, что слева от неё Алан, а справа Минстон, они оба ещё те засранцы, их действия можно предсказать. Поэтому он позвал её осмотреть сначала его номер, потом её. Когда они шли на третий этаж. В третий этаж служил именно для офицеров, то эти двое спускались вниз и непристойно посмотрели па девочку, только вот Гилберт заметил это и он крайне был не рад этому. Уже около номера он достал ключи из кармана и открыл неторопясь дверь, а когда вошли опешили. Все было таким новым, однако, тут редко кто живёт, так что, это вполне нормально. Была двуспальная кровь, где было очень много подушек разных размеров, а кровь имела своеобразный рисунок, который они так не могли понять. Но, то и то было очень мягким, когда Вайолет до них дотронулась, чуть там не уснула. Хотя, Гилберт даже не трогал её и пошёл дальше осматривать комнату. Было один большой шкаф, где было много вкладок, для одежды, посуды, даже для документов отдельный сделали. Белый шёлковый ковёр, который столь приятен для ног, а стены имели бежевый оттенок, без рисунка, будто учли все его интересы. Как только закончил осматривать комнату, то повернулся к девочке и увидел красивую картину, она спала как младенец на кровати, было ясно, что эти два дня она не спала вообще. Поэтому, он пошёл взяв её ключи на второй этаж. И только открыв дверь в номер Вайолет, то со стен услышал голоса тех солдат, которые говорили столь непристойные вещи. — Эй, милая, приходи ко мне! — Минстон начал говорить справа, бив кулаком об стенку. Стены картонные. — Зая, я приду к тебе в часиков 9, жди меня! — слева орал Алан, будто облизывая языком стенку, было слышно это отчётливо. — Эй, вы, заткнулись оба! — ударил рукой об одну стенку и об вторую и целая минуту царила тишина. — Так точно! — оба крикнул ему и заткнулись. Он даже уже не хотел осматривать комнату из-за этих соседей. Но, нужно, сама комната была крайне простая и даже не пахло уютом. Старая кровать, где была одна подушка и уже серое одеяло, один небольшой шкаф и чисто голый пол. Он понял, что лучше ей тут не быть, дело не только в мужчинах там, дело ещё и в комнате. Когда он закрыл дверь, то направился к себе. Дойдя уже до комнаты, то он видел все так же спящую девочку. Военный сел на край кровати и невольно провел рукой по её голове, она ещё сильнее уткнулась лицом в одеяло и краем губ улыбнулась ему, заставив его смутиться, но уже он решил нагнуться к ней и поцеловать в макушку. Сегодня он точно её не отпустить никуда. Он шёпотом прошептал ей, нежно и без капли фальши. — Я хочу, чтоб ты сегодня осталась у меня. — ещё раз поцеловал её уже в щеку, а та ответила ему прикосновением своей руки к его. — Хорошо. — не открыва глаза проговорила девочка. А парень лишь улыбнулся ей. Пока она спала он ушёл по делам, нужно разобрать документы, порешать проблемы со солдатами, так же написать пару отчётов и поговорить с начальством данного сектора, можно было до самой ночь решать это все, да и нужно было. Однако, для безопасности закрыл номер на замок, не хотел чтоб туда кто-то заходил, по крайней мере в его отсутствие. Когда Вайолет проснулась, то сначала не понимала, что происходит, а потом вспомнила слова майора и просто продолжала лежать в кровати, прикасаясь кончиком пальца до лба и до щеки, где он её целовал, она ценила это. И даже когда она была ранена, то его поцелуи убирали боль. К часам 10 он вернулся, а так как они там были на месяц, то она успела разобрать вещи и вновь застелить постель, но не поняла потом зачем. Когда только он перешагнули парог комнаты, то почувствовал исключительно запах Вайолет и не удивление не смешанный с чем — либо. — Ты хорошо поспала? — закрывая дверь спросил мужчина. — Да, намного лучше, чем в те времена. — хотела уже слезть с кровати, чтобы ему уступить — Сиди на месте, я посплю на полу. — протирая глаза проговорил мужчина, ему уже не привыкать. — Что вы, неужели не хотите спать здесь? — с непониманием спросила она, пытаясь найти в этом каплю осознания, но селв обратно где и сидела. — Нет, может ты просто против…— как-то отвернулся от неё, не хотел, чтоб она приняла его за таких, как те снизу. — Я? Ничуть. — уловила его взгляд, когда он решил краем посмотреть на неё. — Ты точно уверена в этом? — решил уточнить у неё, чтоб не было недопонимания. — Конечно. — легонько кивнула ему, в знак одобрения. Он лишь выдохнул и направился к ней, присев на край кровати, лениво снимая китель, который никак не хотел поддаваться, из-за дел он выжил все силы. Уже хотев психануть, как тут он почувствовал прикосновения рук, из-за этого он бы дёрнулся и опять смутился, но тут лишь поддался, нет сил ничего делать. Сознание мутное и никак не реагирует на это. Вайолет начала легонько стягивать китель с его плеч, а он лишь помогал тем, что поднял руки. Так же было с рубашкой, но уже он её снимал стоя, боялся память, ему будет некогда её гладить, а идти с такой — позор. Военный начал медленно стягивать то с одного плеча, оголяя половину своего тела, а девочка лишь прикусывала губы от столь изящной картины. А потом другое, заставив прикрыть свой рот, чуть не выдыхать громко. Температура явно поднялась выше 37, а пульс начал сильно бить ключом. Однако, ей нужно держать себя в руках, к тому же ей самой нужно переодеться, так как уснула она в одежде. Где-то в шкафу она нашла свою ночнушку и решила снять свой мундир. Командир когда снял и повесил рубашку, хотел что-то спросить у девочки, но как только Гилберт взглянул на неё, то резко отвернулся и начал грызть ногти. Он конечно все ожидал, но не этого точно. Весь день он думал, что будет воспринимать это вполне нормально, а сейчас он пытается всячески не поворачиваться. Он все-таки немного повернулся и любовался этим. На её теле почти не было шрамов, а если были то малые и вдали даже незамеченные. Аккуратная талия и стройные ноги, белоснежные ручки, а когда она ещё и волосы распустила, то как ком в горле майора застрял. Они добавляли краски в его сознание, давая ему мозгу представить её в любом обличии, как бы он не старался, все равно не мог утихомирить это все. Он начал сильно кашлять, подавился её внешностью сейчас, впервые он видит такую картину. Вайолет всегда переодевалась когда его не было с ней, а сейчас понимает, что неправильно делал. Когда она натянула уже ночнушку, то повернулся к нему, а тот резко повернулся от неё и чуть ли не ударился в стенку головой. Но, успел остановиться. — Всё хорошо? — с интересом спросила девушка, а тот лишь пытался понять, что она имеет в виду под «хорошо». — Д-да, все хорошо. — он показал рукой, что лучше лечь сейчас, чтоб утром встать в 7. Вайолет аккуратно стянула одеяло, чтоб сесть уже на простынь, а он уже успел лечь и просто ждал её. Когда она уже лежала с ним, то майор просто доверился ей и закрыл глаза. Апатия победила его сознания, оно не стало функционировать, поэтому он уснул сразу как только закрыл очи. Вайолет немного посмотрев на него так же уснула, независимо от дневного сна она все равно рубилась в сон. На утро, когда офицер открыл глаза, то опешил. Он был слишком близко к ней, а рука лежала на её талии в хорошей схватке. Ему бы стоило сразу встать, но не хотел. Все равно бесполезно отрицать, то это всего-то случайность его сна, поэтому он уткнулся носом в её волосы и вдыхал её аромат, а рука уже не слушая его начала проводить по её телу сверху вниз, через пару таких действий рука начала немного трястись, а сам немного нервничать, однако, Вайолет уже не спала, но делала вид. Она знала уже, что если повернётся к нему, то он опять начнёт оправдываться, а девочка этого не хотела. Вполне логично было просто молчать и с закрытыми глазами пытаться осмыслить его действия. Его прикосновение были столь приятными, тёплыми и родными. Это единственный мужчина, которого она могла не бояться, чем тех. Пусть делает, что ему угодно, ей все по душе. Вайолет пытается сама как-то удивлять внимание, но иногда не получается, но офицер всегда даёт понять ей, что даже неудача становится дрожью по его телу. Это было самое счастливое его утро в жизни, а она так и не сказала, что не спала и чувствовала все.