«Люблю» - вполне достаточно

Тэкео было дискомфортно. Это не необычно. Тэкео было дискомфортно с Аангом. А вот это что-то новенькое. Пошло всё не так с самого начала. Утром (а точнее днём, если верить часам, но это дело неблагодарное) его разбудили громким: «РОТ ПОДЪЁМ!!!», и Тэкео не может с уверенностью сказать, от чего проснулся - от громкого клича или от вспышки головной боли, пришедшей после. В защиту Аанга, после этого он честно пытался вести себя потише, и даже любезно отдал принесённые воду и таблетки от головы. То есть для головы. То есть от головной боли. Не важно. Когда таблетки наконец-то стали действовать, Тэкео привёл себя в вид, хотя бы приблизительно напоминающий человеческий. Аанг всё это время сидел на краю кровати и молчал. Будь Тэкео чуть в более хорошем состоянии, догадался бы, что молчащий Плисецкий само по себе является знаком тревожным. В любом случае, парень выяснил, как именно выглядит этот знак довольно скоро. Когда он заговаривал с Аангом, младший раздражённо бубнил ответы. Когда же молчал - Плисецкий начинал сверлить его недовольным взглядом, но при этом когда Тэкео пытался посмотреть ему в глаза - демонстративно игнорировал это и смотрел куда угодно, но только не на парня. А когда Алтын стал собирать вещи в чемодан, пытаясь хоть чем-то занять руки и настроить свой мозг на бытиё НЕ бесполезной мягкой жижей, Аанг принялся мельтешить по комнате. Отстукивал ногами по линолеуму какой-то дёрганный ритм, то замедляясь, то слишком резко ускоряясь, то лез чуть ли не под руку, то уходил в противоположную сторону номера, и очень часто раздражённо фыркал, как будто смазывал аксель или спотыкался на дорожке шагов - при том делал это по вине Тэкео. Алтын, в принципе, допускал, что он вчера мог где-то жёстко накосячить. Но из того, что он помнил, складывалось впечатление, что ничего криминального не случилось… да и если бы случилось всё это было очень странно. Не такой Аанг человек, чтобы пассивно-агрессировать - он скорее будет просто агрессивным, если ему что-то не нравится… то есть Тэкео так кажется. Не то чтобы он был экспертом или очень долго знал Аанга, конечно, но всё же хотелось верить в способность своего мозга к мало-мальскому анализу. Надо отдать Тэкео должное - он довольно долго держался. Но когда очередной стук по паркету в который раз отдался болезненной пульсацией в голове, нервы не выдержали. - Аанг, - не громко, но достаточно жёстко произнёс парень, смерив младшего недовольным взглядом. Плисецкий вздрогнул, как животинка, пойманная за порчей дивана или обуви, и виновато вздохнул. - Извини, - Тэкео бы в любом случае довольно быстро смягчился, но чужой, от чего-то очень несчастный вид не оставили ему и шансов на негодование. Аанг присел - хотя скорее «упал» - на кровать, и как-то слишком скучающе смотрел в пол. Тэкео напрягся, но уже по другой причине. Слишком уж обычно полный энергии Аанг выглядел пришибленно. Парень, забив на чемодан, подошёл к кровати и присел рядом. Аанг, на долю секунды взглянув в его сторону, тут же отвёл глаза и подтянул к себе ноги, складывая руки на согнутых коленях в попытке то ли защититься, то ли дистанцироваться. Впрочем, уходить или отодвигаться он тоже не пытался. Это хорошо. - Аанг, что случилось? - постарался как можно мягче спросить Тэкео. Плисецкий промолчал, лишь незаметно сжал пальцами края футболки чуть сильнее. Тэкео терпеливо ждал, пока младший решит заговорить сам. Нет смысл вытряхивать из него информацию о самочувствие, пока Аанг сам не решит, что может этим поделиться. - Я не хочу возвращаться, - в конце концов прошептал Плисецкий. Такого ответа, признаться, Тэкео совсем не ожидал. - Тебя кто-то обидел? - учитывая вспыльчивый характер Аанга и какие-то непонятные взаимоотношения со сборной - вполне возможно. Плисецкий недовольно фыркнул. - Жизнь обидела, - сероглазый положил голову на руки, - Почему мне вообще должно хотеться возвращаться? Мне тут было хорошо. И там ещё дня два-три может быть побудет, но дальше что? Опять бесконечная серость и коматозное состояние до следующих соревнований. Почему нельзя просто… остаться? - Здесь? - Сейчас, - поправил Аанг, - вернее вчера. Или позавчера, - мальчик повернулся, заглядывая серыми глазами то ли в лицо, то ли в душу, - Тебе же тоже тогда было хорошо? Тэкео, если честно, даже растерялся. Конечно, ему знакомо это чувство апатии и опустошённости после завершение чего-то хорошего - возможно, оно есть и сейчас, просто парень слишком часто игнорировал это, чтобы замечать теперь. Но видеть Аанга в таком состоянии было… страшно. И волнительно. - Да, - в конце концов сказал Тэкео, - было здорово. Плисецкий внимательно вглядывался в лицо парня, то ли пытаясь понять, не лжёт ли он, то ли пытаясь запомнить. Может быть дело было в настроении Аанга, а может, в освещении, но глаза его, на катке так часто напоминающие жидкий металл, стали совсем светлыми и даже блеклыми, как кора бука, и от этого ощущения становились ещё более мучительно-тягучими, будто всё, на что он смотрел, покрывалось клейкой смолой. Тэкео наблюдал за этим, и поражался, как человек одним своим присутствием, одним настроением способен менять ощущение реальности. Или же, наоборот, насколько охотно реальность подстраивалась под него одного. Жаль лишь, что так незаметно, призрачно даже, чтоб никто не обратил внимание и не придал значение, не задался вопросом - как? Даже сам человек, благодаря которому это происходило. Это было удивительно. И это осознание… осознание, насколько потрясающе - просто иметь возможность наблюдать за чем-то подобным - захлестнуло с головой. Понимание, насколько Тэкео на самом деле повезло - находится здесь, быть рядом, быть причастным, быть важным для кого-то настолько невозможного, в самом лучшем смысле этого слова. Если это чувство - не счастье, то по крайней мере нечто чрезвычайно близкое к нему. Тэкео честно пытался не улыбаться, но в голубых глазах плясали смешинки, выдающие его с головой. - Мне очень жаль, что ты себя так чувствуешь. И что всё заканчивается и пора уезжать тоже очень жаль. Но я всё равно очень рад, что эта неделя… вообще была. Спасибо тебе за неё, - возможно, это были не те слова, в которых нуждался Аанг, но зато они были искренними. Да и… такие слова, наверное, нужно говорить близким людям. Плисецкий тяжело вздохнул и, пару секунд подумав, навалился на чужое плечо. Тэкео улыбнулся. Ему тоже не хотелось уезжать. Но когда в настоящем так хорошо, мысли о будущем не страшны. По крайней мере пока. - Я хочу сложить тебя в чемодан и увезти с собой, - поделился Аанг, и по интонации трудно было сказать, шутил он или серьёзно рассматривал такой вариант. - Тогда уж лучше я тебя. Ты в чемодан легче упакуешься, - Аанг возмущённо, даже оскорблённо ахнул, - Я про растяжку, - спокойно пояснил Тэкео, будто не замечая чужого подозрительного взгляда, - … хотя про рост тоже. Вы не можете винить Тэкео, это обязанность любого высокого человека - шутить над своими низкими друзьями. К тому же, во-первых, он и так долго держался, а во-вторых в ту же секунду в лицо Алтына прилетела подушка за такое неслыханное нахальство. Впрочем, оба прекрасно понимали, что инцидент повториться. Не они такие, жизнь такая. - Вот возьму и полечу с тобой в Казахстан, будешь знать! - сказал Аанг, сопровождая свои слова ударами подушкой по скрещенным в защитном жесте рукам. - Прилетай, - спокойно улыбнулся Тэкео, - Только не в чемодане, нас работники аэропорта не поймут. - Это будут твои проблемы, - позлорадствовал мальчик, весело сверкнув глазами. - А с какой стати только мои? - А я несовершеннолетний, - с удовольствием пояснил Аанг, - И скажу, что ты меня похитил, чтобы продать в рабство. - Да ты сам кого захочешь в рабство похитишь, - закатил глаза Тэкео, но ответом каким-то образом угодил - подушкой его больше не дубасили. Аанг пару секунд просто сидел и задумчиво смотрел на своё оружие пыток. А что? Подушкой и задушить во сне можно. При желании. - Если не будешь мне писать - возьму и похищу, - в конце концов выдал он. - В рабство? - с улыбкой уточнил Тэкео. - Нет. Просто. Из вредности. - Ладно, - спокойно пожал плечами Алтын, а сероглазый грустно вздохнул. Может ему сейчас и не так тоскливо, но всё же… такое чувство нельзя просто перебить. Его можно только пережить, - Аанг. - М? - Торжественно клянусь… - Что замышляешь шалость и только шалость? - фыркнул Плисецкий. - Практически. Клянусь, что буду писать тебе так часто, что ты приедешь ко мне в Казахстан для того, чтобы разбить мой телефон ко всем чертям. Аанг как-то неуверенно улыбнулся. Даже… смущённо? Мило. Плисецкий пододвинулся и обнял Тэкео. Он уже очень сильно скучает. *** Аанг не преувеличит, если скажет, что это был самый ужасный перелёт в его жизни. Сначала, ещё в дьютифри, Виктор «обрадовал» сборную тем, что будет лететь с ними, аргументируя свой выбор собственным возращением в спорт, тем, как сильно он соскучился по дорогим любимым близким и вообще: «Юри надо к вам привыкнуть. Первичная акклиматизация так сказать». Да, Юри он взял место по соседству, потому что очевидно воспринимает фразу «быть вместе пока смерть не разлучит» слишком буквально. И потом понеслось. Когда началась посадка, чудо заморское вспомнило, что забыло в аэропорту своё очень важное чё-то там, и в итоге, перепугав стюардесс и работников около трапа, побежало искать эту штуку. Разумеется вместе с Виктором, который, как водится, в каждой бочке затычка. К сожалению для Аанга и к счастью для практически образовавшейся ячейки общества, благодаря коммуникативным навыкам Никифорова пропажа быстро нашлась, и на самолёт они не опоздали, пусть и вернулись впритирку. На этом приключения, а точнее злоключения, разумеется не закончились. Оказалось, что Виктор сидел по соседству с Милой. И если бы стюардессы, да что там, хоть кто-то из персонала знал, чем это закончится - никто бы не позволил усесться им вместе. А возможно их бы просто выгнали из самолёта, Аанг бы порадовался. Но, увы и ах, этого не случилось. Бабичева с Никифоровым и по отдельности являлись счастливыми обладателями языков без костей, к несчастью для окружающих. А уж если они оказывались вместе - то это вообще кошмар. Можно сразу тушить свет и бросать гранату, чтоб никто не мучился. Потому что трещали они громко, долго, эмоциально, экспрессивно, быстро, мешая русский и английский, и, что самое ужасное - неизменно втягивали в свои словесные баталии других людей. В этот раз жертвой стал Юри, который из-за ядерной смеси природной робости, какого-то щенячьего восторга по отношению к Виктору и желания понравится Миле, как одной из участниц российской сборной, не смог отказаться. Фатальная ошибка. Опять же, выпускали слова изо рта Мила с Витей со скоростью автоматной очереди, но это ещё пол беды. Одна из главных бед - они очень часто переходили на русский, так что при всём желании Юри поучаствовать в диалоге, он порой даже не понимал, о чём этот самый диалог вёлся. Второй главной бедой стал шум. Чтобы устроить его в самолёте надо постараться, но, как говорится, бесконечность не предел. Так что очень скоро подошла стюардесса, чтобы попросить весёлых пассажиров вести себя потише. И всё бы ничего, вот только Юри сидел ближе всего к проходу, так что оказался первым, к кому была адресована жалоба. В последующие разы жалобы по прежнему были обращены к Юри, хотя по поведению стюардесс Аанг видел, что они уже явно смекнули, что к чему. Специфический юмор, конечно. Впрочем, он не может их винить - надо же людям как-то развлекаться. Как оказалось позже, Витя с Милкой втихаря лакали вискарь, так что через час Бабичева благополучно отрубилась. Юри потерял последнюю нить разговора и того раньше, так что на какое-то время сзади воцарилась тишина. Барановская выдохнула, а вот Фельцман с Аангом напряглись, потому что знали, что в теле Виктора не семьдесят процентов воды, а семьдесят процентов спирта, и от алкоголя он лишь становился ещё более невыносимым. Не прогадали - и пяти минут не прошло, как Никифоров стал докапываться уже до них. Наушники частично спасали, но слушать отголоски чужого бреда всё равно то ещё удовольствие. И так три часа к ряду. И это учитывая перерыв на поесть. Так что из самолёта все вывалились нестройной усталой кашей. Ну, все, кроме Виктора, разумеется. Он лишь ныл по поводу того, что им предстоит еще четыре часа трястись в поезде до Питера. Юри, услышав это, чуть не навернулся в очереди на паспортном контроле. - Четыре часа?! - слишком громко вскрикнул он, и тут же виновато огляделся, - Ещё четыре часа? - тише, но с не меньшим ужасом спросил Кацуки. - А чё ты хотел? Русь матушка необъятна, - зевнула Мила, успевшая более менее прийти в себя. - Да, но я думал, можно как-то покороче, - постарался как можно вежливее поправиться Юри. Может, это у них национальная забава такая - сутки по поездам и самолётам таскаться, а он, необразованный японец, не уважает традицией своего же вроде как почти мужа (лол учитывая что некоторые люди ездят из одного конца транссибирской магистрали в другой без пересадок Юри не то чтобы далёк от правды). - Можно, - кивнул Виктор, - но нафига? - «нафига» он произнёс по-русски, так что пришлось потратить энное количество времени, чтобы объяснить значение данного термина, - В Питер прямым рейсом самолёт только на послезавтра. Нет, в Барселоне конечно весело, но когда все разъехались и срок аренды номера уже истёк - смысла оставаться там особо нет. - У тебя есть какие-то дела? - удивился Юри. - Дел нет, но есть идеи, - довольно заулыбался Никифоров. - В той шутке вместо дел были «мозги», тебе оригинал больше подходит, - вставил свои пять копеек Аанг. Мила с Гошей на это весело хохотнули, Юри опустил глаза в пол, не совсем понимая, как реагировать, а сам Виктор лишь невинно похлопал глазами, будто не расслышал, хотя все прекрасно знали, что слух у Никифорова даже слишком хороший. - К тому же я давно не был дома, надо нанести визиты знакомым. Тебя с ними познакомить за одно, - весело подмигнул Никифоров, так что даже если у Юри и оставались вопросы, он решил их не озвучивать. - Не тебе одному, между прочим, - вставил Гоша, - Праздники не резиновые, хотелось бы ещё с семьёй отметить, - Юри понимающе кивнул. Точно, выходные. В Японии они уже прошли, но в России новогодние праздники в самом разгаре. - Что, Гош, будете над едой шаманить? - весело хрюкнула от смеха Мила. К ней подключилась остальная сборная. Юри опять ничего не понимает. - Разве что если она все эти дни лежала на столе, - закатил глаза Попович. - В равноденствие нужно по идее шаманить. Они ж язычники, а не эти… - на последнем предложении Аанг фыркнул. У всех был такой вид, будто это всё объясняло. Лично Юри ничего не объясняло. - Дело говоришь, мелочь, - одобрительно кивнул Гоша. - Щас за мелочь огребёшь, - не остался в долгу сероглазый. - Я всё равно не понимаю, - жалостно протянул Юри. Виктор участливо повернулся, готовый ответить на любой вопрос вселенной. Даже если сама вселенная будет с его ответом не согласна, - Неужели нет более быстрого способа добраться до Петербурга? На самолёте с пересадкой, например. - Можно, конечно, - глубокомысленно начал Виктор, - но зачем? Разницы никакой не будет, даже если пересадка будет недолгой. - Из Москвы в Питер лететь тоже четыре часа? - удивился Юри. Ему почему-то казалось, что они намного ближе. - Почему же четыре? Один час, - спокойно ответил Никифоров, от чего Юри окончательно выпал в осадок. Он даже стал поочерёдно сжимать пальцы рук, проверяя несложные математические подсчёты и заодно не течёт ли у него крыша. Мила с Аангом не выдержали и громко заржали, настолько озадаченным стало лицо у Кацуки. - Но… это же на три часа меньше? - неуверенно возразил Юри. - Тебе кажется, - пакостно улыбнулся Аанг. - Но… нет? - Не издевайтесь над ним, - сжалилась-таки Бабичева, - Юри, ну ты сам подумай, что тебе эти три часа дадут? Не думаю, что хоть кто-то в своём уме после перелёта будет заниматься чем-то продуктивным. Аанг и тот втыкает в потолок, а у него энергии, как будто его кофеином пичкают двадцать четыре на семь. А стоит билет на поезд значительно дешевле, так что если у тебя не помирает рыбка или не рожает хомячок - смысла переплачивать за три часа, которые ты точно также будешь ничего не делать, нет от слова совсем. - … А, - только и смог проговорить Юри, переварив этот поток информации. Ну, по крайней мере он не разучился считать однозначные числа, - В этом… есть смысл. - Обращайся, - подмигнула Мила, тряхнув копной красных волос, - Твоя очередь. - А, точно, - рассеяно отозвался Кацуки, подходя к окошечку и протягивая документы. Благо процедура быстрая, и уже через пару секунд, за которые его, однако, успели смерить презрительным взглядом (потому что очки надо снимать когда стоишь на паспортном контроле) он подошёл к Виктору, - Но мне всё же кажется, что лучше эти три часа отдохнуть дома… я не жалуюсь если что! - на всякий случай уточнил Юри, вскинув руки вверх. - Я знаю, - умилённо улыбнулся Виктор, про себя делая пометку в следующий раз лететь самолётом, - Хотя удовольствие в любом случае ниже среднего. Но не переживай, поезда новые, цивильные. - Вот и тряситесь в своём душном поезде, неудачники! - даже веселее обычного воскликнул Аанг, - А я сваливаю! - и дал дёру в одному ему известном направлении. Сказать, что Юри испугался - это ничего не сказать. У него буквально сердце перестало биться на несколько секунд. Аанг и так из-за своей… кхм… темпераментности был склонен влезать в неприятности больше обычных людей. А тут он, в огромном аэропорту, в огромном городе, убежал, куда-то, один!!!.. - Юрио, стой немедленно!!! - заорал Кацуки по японски не своим голосом и припустился за Плисецким, совершенно не подумав о том, что Аанг как минимум в два раза меньше и в три - быстрее… хотя, судя по тому, как Юри стремительно набирал скорость, адреналин всеми силами пытался эту разницу компенсировать. - Юри, постой, он же!.. же… блин, - обречённо вздохнул Никифоров, когда понял, что благоверный его уже даже при желании с такого расстояния бы ничего не услышал. Подошедшая Мила демонстративно приставила козырёк из руки ко лбу, как Илья Муромец на картине Васнецова, драматично наблюдая за чужим марш броском. - Заметь, странными Юри считает нас, но в этих догонялках участвуют исключительно носители восточной крови, - прокомментировала Бабичева. - И не говори. Темнота!… - Виктор, не менее драматично, прикрыл себе лицо ладонью. А потом не выдержал, и заржал аки конь на пару с Милой. Стоило бы конечно пойти за Юри, но как говорится - лучше пусть человек один раз увидит, чем сто раз ему объяснять… *** Аанг мчался по коридорам аэропорта, легко сворачивая благодаря знакам над головой. Ноги, да что там, всё тело наполнилось поразительной лёгкостью. Он безумно любил это чувство. Чувство стремительного движения вперёд, ощущение сопротивления воздуха, появляющееся от скорости, ветер на коже и в волосах, быстро-быстро меняющиеся картинки перед глазами, и этот умопомрачительный контакт с реальностью, когда в голове лишь одна мысль: «Я живу!». В такие моменты тело ощущалось особенно сильным, казалось, оттолкнёшься чуть сильнее - и будешь бежать над землёй. Сейчас он свободен. Сейчас он счастлив. Пришлось чуть замедлиться, когда Аанг выбежал в нужное помещение. Щёки разрумянились, грудь часто вздымалась, а глаза горели так, как могут гореть только у людей, считающих секунды до чего-то очень желанного. И действительно, пара секунд, несколько мгновений блуждания взгляда по толпе - и на губах расцвела радостная улыбка, а тело, прося о движении - чтобы сократить расстояние, чтобы дышать чаще, чтобы ещё-ещё-ещё - вновь привело в движении ноги, срываясь на бег. - Дедушка! - радостно вскрикнул мальчик, и, хоть в этот раз помня о том, что не стоит запрыгивать с ногами, всё равно врезался в мужчину с силой, сопоставимой с силой вылетевшего из пушки ядра. Николай покачнулся и резко выдохнул, но на ногах устоял, и мягко улыбнулся. Энергии у мальчишки было по прежнему как у пули, что не могло не радовать. - Здравствуй, Юрочка, - мягко улыбнулся старший Плисецкий, гладя внука по голове. Сам же Аанг прижался ещё сильнее и довольно вздохнул. Внутри стало чудесно тепло и легко. Здорово. Издалека послышались крики на японском. Аанг постарался уж очень откровенно не ржать и юрко спрятался за спиной дедушки. - Юра? - вопросительно вскинул бровь Николай, но не успел сформулировать вопрос - к нему подбежал, нет, даже нет так, проскользил японец, остановившись буквально в шаге от Плисецких. - Юрио, ты совсем чт!!! - начал разгневанный Юри, не совсем ещё поняв что только что произошло, - Т-ты… - о, кажется, стало доходить. «Да начнётся шоу!» - мелькнуло в голове у Аанга, отразившись пляшущими чертями в глазах. - А чего ты меня обижаешь? Ещё и кричишь, - спросил сероглазый на японском и… признаться, с размерам глаз Юри в этот момент не смогли бы соперничать даже некоторые большеглазые европейцы, настолько сильно он их округлил. Потому что… Аанг сделал такое лицо, что выглядел не только абсолютно невинно (что само по себе нонсенс), но ещё и абсолютно расстроенно. А из-за от природы больших глаз и тонких губ выглядел он сейчас не то, что на своей возраст (опять же, дело абсолютно невероятное - убийственная аура на катке от него шла такая, что не каждый взрослый смог бы спародировать), а даже младше. - Д-да я… нет, я… - рассеяно забормотал Юри, находясь в состоянии шока. Да чтоб он? Да обижает? Ещё и Юрио? Это вообще… возможно? Чисто физически хотя бы??? - Юрочка, кто это? - грозно поинтересовался Николай, и от этого Юри совсем уж запаниковал. Русского он конечно не знал, но по интонации сложно было не понять, что его подозревали в чём-то очень нехорошем. Да и честно говоря, даже будучи спортсменом и откладывая в сторону морально-этические нормы о том как следует обращаться со старшими - Юри вообще не был уверен, что его в случае чего не размажут по стенке. Да что уж там - он и без этого бы побоялся подойти к такому человеку на улице, уж больно тяжёлый у него взгляд. Это ж надо было так вляпаться! Юри, ещё пару секунд паникуя, резко выпрямился по стойке смирно и взял себя в руки. Надо срочно исправлять ситуацию, хотя бы ради собственной сохранности. - Извините пожалуйста! - довольно громко проскандировал он на английском, склонившись вперёд в знак признания провинности, - Это недоразумение! Я думал, что Юрио поедет дальше с нами, а он внезапно убежал, и я испугался и… в общем-то всё. Т-то есть я не думаю, что он не знает, как передвигаться самостоятельно, я просто запаниковал! И… и… - Юри поднял испуганный взгляд, и понял, насколько сильно он облажался. Ибо о том что русские не говорят по-японски он помнил, а вот о том, что русские ещё и по-английски как правило донт андестенд - напрочь забыл. То есть, конечно, фигуристы с ним довольно бодро общались на инглише, но им-то по профессии положено. В Японии тоже мало кто его бы понял, хорошо у него хоть семья благодаря тур бизнесу более менее умела изъясняться по английски, иначе это бы значительно усложнило любую коммуникацию в прошлом году, когда он только начал знакомиться с богатой русской культурой и её, мягко говоря, колоритными представителями. Юри выпрямился, и, пару раз глубоко вздохнул, уже медленнее спросил, - Вы меня понимаете? Его определённо не понимают. И Кацуки почему-то сомневается, что если он начнёт говорить ещё медленнее это как-то поможет делу. Нет, конечно, можно было попросить объясниться Юрио. Но что-то подсказывало Юри, что его либо пошлют, либо просто проигнорируют. Да и получается в таком случае неуважительно - шум и крик поднял он, а извиняться за него должен младший, на которого он в процессе и ругался. Вот говорила ему старшая сестра - учи Юри русский, учи, вот позовёт тебя твой Виктор знакомиться с родителями - и что ты будешь делать? Правда, тогда Виктор только-только приехал, и ни о каких отношениях, а уж тем более о знакомстве с родителями, не могло идти и речи, так что от Мари и её смущающих советов он предпочёл уйти куда подальше. А вот послушай он анэ-сан - этого бы не случилось!.. - О Ками-сама, почему я такой идиот? Меня же тут никто не понимает… - тихо пробормотал Юри, борясь с желанием исчезнуть из этого мира вместе со всеми воспоминаниями о своей личности. - Я тебя прекрасно понимаю, - Юри дёрнулся. Посмотрел перед собой. Два раза зажмурил глаза до светлых бликов и быстро открыл. Ему показалось или… этот мужчина сейчас разговаривал на японском? Нет… нет. Ну точно нет… или всё же да? - Вы поняли, что я только что сказал? - как можно медленнее и членораздельней сказал Кацуки, слыша, как шуршит шифер собственной крыши. - Да, - также, на японском, ответил… да кто бы ни был! В России! На японском! Юри чувствовал, что у него слабеют ноги. Он от рождения был довольно нервным, и ситуация минуту назад заставляла его испытывать панику. Но это! Кацуки был практически в экстазе от этого, в насколько сильном шоке может прибывать его тело… и сейчас, подумав об этом, Юри ловит себя на мысли, что в последний год он испытывает это состояние довольно часто. Он даже затрудняется порой сказать от чьих выходок чаще - своего благоверного или Юрио? Сам же Юрио, не выдержав, громко и звонко засмеялся, ничуть не смущаясь прохожих, оборачивающихся посмотреть на представление. Да что уж там - это был не смех, а самая настоящая истерика. Плисецкий смеялся, взвизгивал, снова смеялся, иногда аж вереща, из глаз текли слёзы и он сто процентов уже давно бы протирал своей тушкой пол, если бы не опирался на… родственника? Юри не уверен. Юри, если честно, уже практически ни в чём не уверен. Если бы завтра учёные всего мира заявили, что Земля находится внутри огромного сыра, а звёзды - это свет, идущий из его отверстий, Юри бы просто кивнул и пошёл дальше заниматься своими делами. Хотя сам мужчина, увидев реакцию Юрио, заметно смягчился… ну, по крайней мере Кацуки уже не пытались убить одним взглядом. - Ты в порядке? - спросил Николай, очевидно, сжалившись над этим юродивым, который выглядел так, будто скоро упадёт в обморок. - Я в восторге и в ужасе одновременно, - честно признался Юри с нервной улыбкой. Но, секунду подумав, замахал руками, - То есть нет! Я просто… эм… - Кацуки ещё раз поглубже вдохнул, - Вы говорите по-японски, - Юрио снова взвизгнул от такого гениального умозаключения, - Я просто… удивлён? Очень сильно. - Ты что-то хотел? - с воистину титаническим спокойствием спросил мужчина. - Я?.. наверное?… - Юри задумчиво опустил взгляд в пол, - Я если честно уже забыл, что я тут делал… - Мы можем идти? - всё также флегматично выуживал русский ответы из своего собеседника. - А? Д-да, конечно, простите за беспокойство, - Юри снова поклонился, а затем наблюдал за тем, как Юрио, что-то сказав, теперь уже очевидно, родственнику - хоть по внешнему виду они были ничуть не похожи, но способность подавлять человека одним своим присутствием явно была чертой семейной - пошёл к выходу вместе с ним, по пути, незаметно для старшего, обернувшись и продемонстрировав акамбэ. После этого Плисецкий вновь развернулся и с улыбкой начал что-то говорить на русском. Юри даже предполагать боится, что именно. - Ю~ри~чан~!!! - послышался голос Виктора позади. Пока Юри пытался понять, откуда именно его звали, Никифоров уже успел подойти и приобнять за плечи. Кацуки, конечно, был рад, что его нашли, но общей атмосферы недоумения это не уменьшало, - Как тебе семейка? - А… - значит, он угадал, - Это был?.. - Дедушка Юрио. По отцу, - спокойно пояснил Виктор, незаметно начав вести жениха сквозь толпу. - Он знает японский, - наверное, уже раз в десятый повторил Юри, словно в этих словах скрывался ответ на все вопросы вселенной. Виктор весело хохотнул, сам не поняв, от чего - от рассеянной интонации, от лица Кацуки или от всей ситуации в целом. - Ну да, с невесткой же надо как-то общаться. Это сейчас есть гугл переводчик, а раньше приходилось заморачиваться, - наставительно сказал Никифоров, а Юри вспомнил, что вообще-то телефон у него есть, и в таких ситуациях им очень даже удобно пользоват… минуточку. - В смысле с невесткой? - резко повернул голову Кацуки, удивлённо распахнув глаза. Виктор остановился и не менее озадаченно посмотрел на Юри. - В прямом? - непонимающе наклонил голову Никифоров. Юри честно не понял, что его так удивило, - … стоп, ты серьёзно не догадался? - О чём? - понимая, насколько глупо он звучит, всё же задал вопрос Кацуки. Светлые брови стремительно поползли вверх, - Ну Виктор, - жалостно протянул Юри. Он и так ничего не понимает, а всё ещё и смотрят на него, как на контуженного… хотя ещё чуть-чуть и он действительно… - Вот ты даёшь, - искренне поразился Никифоров, - Юри, он метис. Или как это у вас называют - хафу?.. - Юри снова шокировано распахнул глаза, а затем кивнул. Это… действительно многое объясняет, - Мама японка… жесть. Юрио же с самого приезда в Хасецу на японском говорил без акцента, неужели ты действительно не догадывался? - Я думал ему просто нравится аниме, - честно ответил Юри. Виктор надолго закрыл глаза. Открыл, при этом взгляд остался всё таким же удивлённым. Глубоко, терпеливо вдохнул и, подумав, обнял Кацуки, прижимая к себе и утыкаясь в плечо. Юри машинально ответил на объятия, хоть и не понял, к чему это сейчас. А затем… почувствовал, что его дражайший практически супруг втихаря и совершенно бессовестно ржёт. - Виктор! - возмущённо воскликнул Юри. - Я тебя просто обожаю, - сквозь смех пробормотал Никифоров в чужую куртку. *** - Дом, милый дом. Аанг даже пару секунд постоял на пороге с закрытыми глазами, жмурясь довольно-довольно, как зверёныш на солнышке. Затем, правда, быстро отошёл, освобождая проход - его много кто ругал за привычку топтаться в дверях, но много они понимают? Стоя на пороге, между прочим, можно очень даже хорошо проанализировать жилища и решить, стоит тут оставаться или лучше удирать, сверкая пятками… но, справедливости ради, дедушка за это его ни разу не отчитывал. Да и вообще относился ко всем придурям внука без негатива. Из кухни послышалось деликатное «Мяу?». А затем довольно шумный и бодрый тыгыдык в сторону двери. Пара секунд - и перед Плисецкими оказался здоровенный мейнкун. Хотя, если уж быть до конца честными, это не совсем мейнкун, хотя его гены определённо доминировали в животинке, однако по факту кот являлся помесью непонятно кого с непонятно кем, что его совершенно не портило - зверюга была бесспорно красивой, на белой шерсти коричневые пятна складывали в аккуратный узор, а милая мордочка выдавала если не интеллект, то что-то очень к нему близкое. - Аппа! Привет, - Аанг, разувшись, опустился на колени перед питомцем, чем очень обрадовал кота - тот прямо таки кольцами вился вокруг фигуриста, подставляясь под поглаживания и никак не решаясь, с какой стороны лучше дать себя приласкать в первую очередь, - Кто хороший котик? Ты хороший котик? Ты самый лучший котик на свете, - запричитал сероглазый, зарываясь двумя руками в пушистую шерсть, - Какие мы становимся ласковые, стоит мне ненадолго уехать, - мягко заметил Аанг, гладя подставленную мордочку. - Конечно, он хоть и котообразный, но всё равно хозяина признаёт, - кивнул Николай, вспоминая, как разочарованно Аппа отходил от двери всякий раз, когда кто-то приходил без Юры, в то время как он сам куда-то уезжал. Аанг невольно хихикнул, Аппа лишь продолжил тереться. Дедушка всегда называл его так… хотя нет, всё же не всегда. Когда Аанг только принёс Аппу, он был довольно компактным котёнком. И потому, когда мальчик со слезами на глазах стал упрашивать маму с папой оставить несчастное создание, клятвенно обещая заботиться самостоятельно, родители умилились и с барского плеча позволили сыну завести котёнка. И это была бы обычная, даже банальная история, если бы она закончилась на этом моменте. Но она не закончилась - то ли просчёт судьбы, то ли закономерность, что у Плисецких не может быть всё так, как у нормальных людей. Так что Аппа начал расти - сначала превратился в большого кота, который запросто мог бы придавить всех дворовых, потом в маленького пони, который, не вписавшись в поворот при медленно шаге, мог сшибить стул, а затем перерос и хозяина, решив наконец-то остановится на росте маленькой, но очень амбициозной лошадки. Родители смотрели на это, репу чесали, но сделать ничего не могли - весовую категорию мамы Аанга Аппа уже перерос, а отец был, скорее, по теории. Благо сам Аанг был оперативнее, и, придумав выгуливать кота раз в пару дней, чтобы он в оставшееся время не разносил дом, принялся вполне успешно осуществлять задуманное. И с тех пор домашние стали Аппу кличить «котообразным», потому что получился у них в итоге не кот, а помесь из кота, собаки и амбициозной лошадки. - Он не безобразничал? - спросил Аанг, продолжая поглаживания. - Вёл себя исключительно образцово показательно, - похвалил Николай, скрываясь на кухне. - Ел, очевидно, не менее образцово показательно, - констатировал фигурист после того, как обхватил руками увеличившуюся за две недели талию кота. - Лучше пусть съест много, чем недоест, - послышалось с кухни, и Аанг закатил глаза, впрочем, не переставая улыбаться. - Опять строил из себя самое голодное существо на всей планете, а? - мальчик взял голову кота и чуть приподнял на себя, - Отвечай! - но Аппа не совсем понимал, что значит эта команда, так что вместо этого решил лизнуть хозяина в нос. Чтоб сильно не нервничал. Аанг невольно рассмеялся, - Да ты хороший, хороший котичек, конечно я тебя люблю моя милая длинноногая сосиска, - чмокнул он кота в лоб. - Юрочка, идёшь есть? - Я скоро. Только в душ сбегаю, - задумчиво проговорил Аанг. Таскаться перед сном было категорически лень. Да и… надо ещё раз всё обдумать… да, определённо надо. *** Стоит ли говорить, что Аанг так ничего и не надумал - ни в душе, ни тем более во время ужина, который постоянно прерывался разговорами о последних событиях. Но после еды и чая, когда самые основные новости уже были сообщены, а для каких-то более глубоких комментариев не оставалось ни сил, ни желания на рефлексию, мысли снова вернулись на волнующую тему, стали мешаться и путаться. Аанг задумчиво водил лазерной указкой, за лучом которой лениво тянул лапы Аппа. С одной стороны, конечно, хотелось поделиться вообще всем - последние две недели были самими яркими если не за всю его жизнь, то, по крайней мере, за четыре года так точно. И такого опыта… у него не было даже примерно. И ему бы, наверное, правда хотелось услышать, что скажет по этому поводу дедушка. Но с другой он, в отличие от Никифорова, не был самоуверенным идиотом. Упрямым бараном - бесспорно, но это всё же менее тяжёлый диагноз. И он прекрасно понимал, где он разговаривает и с кем он разговаривает. И о чём во всём этом контексте хочет поговорить. Аанг просто не мог услышать разочарование в голосе дедушки, не мог смириться с мыслью, что самый близкий человек из-за того, что он рассказал слишком многое, посмотрит на него даже с каплей неодобрения. А ещё слишком боялся расстроить Николая, который и так потерял слишком многое за небольшой промежуток времени, чтобы ставить его перед моральной дилеммой. И параллельно с этим дедушка по прежнему оставался самым терпеливым и любящим человеком в жизни Аанга. Он всегда помогал его, всегда поддерживал, никогда не повышал голос, дарил ту безусловную любовь, в которой нуждается каждый человек и безумно им гордился. Если не поймёт он - то кто поймёт? И если не у него спрашивать - то у кого? Аппа стал лизать красную точку на ковре. Аанг поглубже вдохнул. Нет, говорить определённо не стоит… но можно спросить. - Дедушка, - Николай оторвался от созерцания Аппы, перекатывающегося колбаской по полу, и сделал радио - уже старенькое, но работающее без единой помехи - потише, показывая, что он весь во внимании, - а как вы с бабушкой познакомились? Николай удивлённо взглянул на внука и выключил радио. - Неожиданный вопрос, - прокомментировал мужчина, - К чему это ты? - Да… просто? - немного рассеянно отозвался Аанг, отводя луч лазерной указки немного в сторону, так, что Аппа теперь примостился практически под столом (и на две трети посередине кухни), - То есть… как мама с папой познакомились я знаю, - да и сложно было не знать - родители мало того, что любили эту историю и довольно часто делились ею с окружающими (из-за чего некоторые окружающие начинали их побаиваться), так ещё и сам рассказ был образцово-показательным, опять же, в плане странности их семейства, - А как вы с бабушкой познакомились я ни разу не слышал. Это произошло уже в довольно зрелом возрасте, Аанг уверен практически наверняка. Потому что, Николай сам рассказывал, в университет он уехал сам, на собственные заработанные деньги, назло оставленной семье. Дальше в эту тему никто никогда не углублялся - взрослые и сам Николай не говорили, а у Аанга хватало такта не спрашивать. Но одно даже будучи совсем маленьким он понимал наверняка: чтобы довести настолько терпеливого человека, как его дедушка, до такой степени, что он просто решил уйти - надо очень сильно постараться. Это было не совсем «сжиганием мостов» - на свадебных фотографиях дедушки с бабушкой были родственники с обеих сторон, однако уже на свадьбе мамы с папой родственников со стороны Николая уже не было. У Аанга на миг мелькнула мысль, что, скорее всего, из-за этого дедушка с мамой так быстро и спелись, не взирая даже на ещё существовавший языковой барьер - ситуации довольно похожи, если смотреть на них с такой стороны. - Просто, говоришь?.. - задумчиво сказал Николай, смотря куда-то вдаль. Аанг приготовился слушать, - На самом деле, когда мы с Любой познакомились, я её уже знал. Вернее, встречал, - в голове у мальчика невольно всплыл рассказ Тэкео. - А как ты её встретил? - любопытно сверкнул он серыми глазами. Николай невольно улыбнулся. - Пришёл к другу в пед - я тогда, помниться, уже все экзамены сдал, а он всё ходил пересдавать… может философию, а может ещё какую заразу - я сильно и не вникал, знал только, что педагог там был личностью весьма сомнительной и неприятной, всему потоку нервы измотал, - Аанг раздражённо сморщил нос. Таких преподов он за свою хоть и короткую, но насыщенную жизнь повстречал даже уж как-то слишком много, только вот терпимости к данным личностям это не прибавляло, - И стою я, значит, жду у входа, и уже сам пытаюсь приготовиться к тому, что Андрей вывалиться ни жив ни мёртв и с очередным незачётом - он же помимо всего прочего малохольным всегда был, чуть что сразу голова кружится от нервов, а тут такая нервотрёпка, да идущему на красный диплом. И вдруг слышу - из кабинета неподалёку крики, - Аанг хихикнул. Если бы история не включала в себя подобную часть, он бы, пожалуй, сильно засомневался, что говорят про его бабушку, - Я сначала не придал этому значения - ну ругань и ругань, большое разве дело - да только крики стали громче. И если сначала кричали мужчина и женщина, то чем дальше, тем сильнее слышен девичий голос - и совсем не от того, что её там кто-то пытает. Я бы на месте охранника скорее заволновался, чтоб она сама кого-то ненароком не прибила, - Аппа из под стола согласно фыркнул, - Тогда мне, если память не изменяет, подумалось также, только охраннику я ничего сказать не успел - дверь распахнулась, да так, что, ударившись о стену, чуть обратно не захлопнулась, вот только из проёма полетели тела, - Аанг аж чуть своей слюной не подавился. - Живые хоть? - сквозь смешок спросил он, пытаясь одновременно не закашляться. - Да Господь с тобой, конечно живые. Да и полетели не в том смысле - просто парней и девушек стали силком выпихивать. А они и не против вовсе, только не знают: подойти ль лучше поближе к проёму или всё же отойти от греха подальше? - А что Андрей? - полюбопытствовал Аанг, вспомнив начало разговора. - Шею не расшиб и слава Богу. Да уж и не до Андрея тогда было - такое представление, - Аанг фыркнул и согласно кивнул. К тому же он сам знает, что Андрей шею не свернул, раз каким-то образом до шестидесяти дожил. Или до шестидесяти пяти?.. не, даты это не для него, - Вот, значит, столпились все около двери, а потом вдруг резко отпрянули, да все разом, как по команде. И потом выпрыгнула Люба - как чёрт из табакерки. Я сначала даже удивился - она ж невысокая, сложена на первый взгляд некрепко, кудри как у куклы какой, так ещё и одета она была в белый сарафан в чёрный горошек, да туфли ярко-красные, ГДРовские - совсем ничего в ней не было устрашающего на первый взгляд. А как увидел её лицо, - глаза Николая наполнились задумчивостью, словно он пытался уловить то чувство, которое испытал много лет назад, - В жизни страшнее этого лица не видывал, - Аанг не выдержал и хрюкнул от смеха. Вот что значит - высокие отношения, - Тебе вот смешно - на близких она так смотреть не умела. А мне было совсем не до смеха. Это ж такое дело - чем сильнее испугался вначале, тем с большим интересом в это вглядываешься. А она всё продолжает и продолжает, и вроде не сквернословит, а такое чувство будто тебя всего обматерили. Но профессорок тот был то ли блаженным, раз её не испугался, то ли что ещё с ним не так, но вместо того, чтобы уступить, он на Любу волком глядел, а когда она-таки выдохлась, сказал… не помню уж, что сказал, но то, с какой меткостью ему в лоб прилетел учебник по педагогике за второй курс - запомнил на всю жизнь. Аанг беспомощно лежал на диване, пытался не переставать дышать из-за смеха и одновременно поподробнее представить лицо того придурка, который так неосмотрительно довёл его бабушку до белого каления. А ей то что? У неё мама в пятнадцать в одиночку в Подмосковье у фашистов танк скоммуниздила, что ей запустить какому-то утырку книжкой в морду? - Что уж там дальше случилось я не знаю, но Андрей через пару месяцев рассказал, что профессора того таки уволили. - Интересно, почему, - гаденько захихикал Аанг. - Вот и я не знаю, - улыбнулся Николай, очевидно, вспоминая что-то ещё, что внуку по его соображению было знать либо рано, либо вовсе необязательно. Аанг это заметил и тяжело вздохнул, понимая, что даже если он очень старательно поноет, ему причину не расскажут. Так было с самого детства: очень многие вещи ему доставались по первой прихоти, но если сказали нет - можешь закатывать истерики хоть до потери пульса, но разрешение всё равно не получишь. Раньше это раздражало, но теперь, когда у него тоже появлялись границы, за пределы которых он не хотел бы пускать решительно никого, правило стало действовать в обе стороны, и Аанг оценил его полезные свойства. К тому же у него хватало сознательности, чтобы признаться себе, что даже с учётом этого строгого «нет» его баловали на несколько порядков больше других детей. Особенно… Аанг чуть тряхнул головой. Без «особенно». Сейчас всё хорошо, он только приехал домой. Незачем погружаться в уныние. По крайней мере не сегодня. Точно не сегодня. - Итак, - постарался как можно бодрее сказать сероглазый, - Андрей тебе помог её найти? - Николай пожал плечами. - Полагаю, можно и так сказать. Хотя всё было немного более… по-дурацки. - Почему по-дурацки? Ты же просто спросил? - Аанг немного помолчал, а затем удивлённо ахнул, - Ты не спросил, - Николай согласно кивнул, - Но… почему? Тебе же она понравилась! - мужчина хмыкнул, улыбаясь такой бурной реакции, - Ну дедушка! - Ты сейчас говоришь совсем как она, - Аанг на это лишь насуплено вздохнул. И как это прикажете понимать? - Юрочка, смелость - это замечательно. Но порой люди просто… не решаются. Особенно когда дело касается людей, мнение которых для нас что-то значит. - Тогда тем более нужно подойти и поговорить, разве нет? Она же не на тебя тогда кричала. - Боюсь, я бы этого не пережил. Да, конечно, ты прав. Но часто между «правильно» и «просто» люди выбирают второе. Оно значительно менее энергозатратно, - Аанг тяжело вздохнул. Если бы люди хотя бы в два раза чаще выбирали бы «правильное», всё стало бы значительно менее убогим. - Ладно-ладно. Ну так, когда вы познакомились? - Через год, - Аанг округлил глаза и очень сильно обрадовался тому, что ничего сейчас не ел, а то подавился бы и сдох ненароком. - Сколько?! - Николай снова хмыкнул, - Да ладно-ладно, молчу… но всё-таки жесть. Как же вы снова встретились тогда? Снова Андрей в обморок от экзаменов падал? - Падал, но не Андрей, не в обморок и не от экзаменов, - Аанг заинтересованно наклонил голову, - Тогда только начинались летние каникулы, студенты упаковывали свои вещи в общежитиях, а я… *** - … проспорил? - Я не… - попытался отпихнуться Николай Плисецкий. - Проспорил-проспорил, - наставительно утверждал Максим, единственный четверокурсник и главная головная боль любого человека, обладающего хоть толикой инстинкта самосохранения, - А раз проспорил, - он покрепче приобнял закатывающего глаза, но не вырывающегося Плисецкого и назидательно поднял указательный палец вверх, - То надо выполнять! - Может, не надо, а? - постарался смягчить старшего Андрюша, которого перспектива стать причиной травмы друга - не физической, так психологической - вообще не прельщала. - Тихо! - на этот раз палец Макса оказался прямо перед носом Андрея, - Цыц! Сомкните свои уста! - Как по мне, - вклинилась Лера, до этого безучастно наблюдавшая за издевательствами над сокурсником, - Ты стараешься исключительно для милиционеров, которые ещё долго буду ржать с идиотизма ситуации, которую ты всеми силами стараешься создать. - С каких пор тобой движет гуманизм? - скептически изогнул брови Макс. - С тех же самых, с которых тебя прельщает сесть за умышленное причинение вреда здоровью… хотя посмотреть на это было бы любопытно, - подумав, добивала она, отчего Макс довольно заржал. - Я в последний раз повторяю - я не буду лезть на третий этаж женского общежития, - всё-таки вывернулся из чужих рук Николай, которого здешний цирк стал потихоньку выводить из себя. - Тебя никто с пистолетом у виска в карты на желание играть не заставлял, - выражение лица Леры вновь сделалось отрешённым и скучающим, будто отказ выполнять столь тупую просьбу её всерьёз расстраивал… хотя чёрт её знает. - Так я ж не знал, что я проиграю! - возмутился Николай. - А вот в следующий раз думать будешь, прежде чем с Осиповой в карты рубиться, верно, Леруся? - «Леруся» на реплику ничем не ответила, но всё же вновь стала смотреть в глаза собравшимся, очевидно посчитав, что Макс таки добьёт их жертву и зрелище состоится. - Может быть, тогда отменим до следующего раза? По-товарищески? - вновь предпринял робкую попытку договориться Андрюша. - По-товарищески будет, - уже жёстче и без улыбки сказал Максим, - Если кое-кто выполнит то, что обещал. - По-товарищески будет, - в тон ему ответил Николай, - Если кое-кто уймёт свой пыл и не будет предлагать идеи, из-за которых я могу оказаться в больнице. Андрей нервно переводил взгляд с одного друга на другого. Валерия зевнула. - Отойдём на минуту, - кивнул головой в сторону угла Макс. - Эй, вы же не драться пошли? - испуганно спросил Андрей. - Конечно драться, стенка на стенку, - кивнул Макс, но, увидев испуганное лицо друга, заржал, - Спокойно, Андрюша, я Дубровский. Просто поговорим, - заверил старший, уводя Плисецкого за угол, - Коль, ну помоги, будь человеком. - Знаешь, я порой задаюсь вопросом, зачем мы общаемся, - Макс закатил глаза. - Можно подумать. - Макс, это третий этаж. Третий. Даже не второй, - терпеливо, но не менее жёстко произнёс Николай, словно пытаясь объяснить маленькому ребёнку, что вообще-то лизать розетку - не самое продуктивное времяпрепровождения. - Всего лишь третий, - упрямо настаивал Максим. Николай закатил глаза, - Хей, ну типа серьёзно. Тебе просто надо забраться по пожарной лестнице. - Ага, и через одно окно. - Всего лишь одно окно! - настаивал Максим, - Давай, мы тебя подстрахуем! - А можете не страховать. Я всё равно не полезу, - хмыкнул Плисецкий. Максим тяжело вздохнул, - Вот ответить мне - что может быть такого прям важного, чтобы из-за этого сломать себе шею, навернувшись с третьего этажа? - Так тебя же никто не просит шею ломать. Просто забраться наверх, - Николай, явно не убеждённый, скептически выгнул брови. Макс набрал побольше воздуха в лёгкие и прикрыл глаза, - Ты же помнишь Алёну? - Плисецкий пару раз озадаченно моргнул, удивившись столь резкой смене темы. Да, он помнил Алёну - в этом году она выпускалась из педа, а до этого два года была субъектом воздыхания для Андрея, который хоть и не выносил близким мозг своей влюблённостью, но был слишком очевиден в своих порывах, чтобы не заметить столь резкого помутнения в сознании. Догадывалась ли правда об этих чувствах сама Алёна - неизвестно, потому что хоть их встречи и были продолжительными и яркими, но количество их можно пересчитать по пальцам. Конечно это можно было исправить, но Андрюша бледнел от одной мысли, что придётся кому-то навязываться, и в итоге влюблённо вздыхал над тетрадкой со стихами в одиночестве, - Она завтра уезжает в Якутск. А Андрюша через пять часов будет в поезде чучухать в Питер. Это ж совсем как-то неправильно получается. А вахтёрша у них мымра ещё та - я даже договориться не смог, что уж там Андрей. - И поэтому ты хочешь, чтобы я? - Постучался в Алёнкино окно и передал посылку от нашего Ромео, - воодушевлённо закончил Макс. - М, - флегматично хмыкнул Николай, - А сам Андрей знает о существовании своей посылки? - Макс слегка отвёл взгляд. Ну разумеется. - Конечноооо… - Плисецкий моргнул, - … нет. Но там всё его! И поэмы слезливые, и коробка конфет, которую он ещё ей на день рождения хотел подарить, и адрес, - Николай ещё раз моргнул, - Ладно адрес это от меня. Но его же! Николай тяжело вздохнул. Максим жалостно посмотрел. Вот что с этими идиотами сделаешь? - Тебе повезло, что я сейчас пьян, - в конце концов выдал Плисецкий, разочаровавшись в самом себе. - Ура! Я знал, что ты настоящий друг! - радостно воскликнул Максим, наваливаясь сверху. - Я об этом пожалею, - констатировал Николай, возвращаясь к остальным. - Да ладно, будет весело! - Я уже жалею. - Не нуди, - ткнул его в бок Макс, - Мы вернулись и готовы покорять вершины! - Ни капельки не готов, но и чёрт с ним, - ответил Плисецкий на удивлённый взгляд Леры. - На, - вручила девушка пакет с презентами, - Удачи. - Это разве не твоё? - удивлённо спросил Андрей. - Это твоё, - задорно улыбнулся Макс, - А там, - он указал на конечную цель, - Окно Алёны. - Что?! - Андрей побледнел. - Андрюша, - мягко сказала Лера, хватая его за плечи, - дыши. - Мамочки, - только и смог выдать Андрюша, отсутствием сопротивления которого воспользовался Макс, начавший крестить Николая и приговаривая: «Если б мишки были пчёлами, то они бы нипочём…» - Да пусть уже лезет, - не выдержала Лера. Серьёзно, парни умеют хоть какое-то дело не растягивать на чёрт знает сколько? - Да пусть, пусть, - согласился Максим и хлопнул Плисецкого по спине, - Дуй, обалдуй. Николай закатил глаза, но покорно пошёл к пожарной лестнице. Так, главное помнить два правила: иметь хотя бы три точки опоры и не смотреть вниз. Особенно не смотреть вниз. С лестницей особо проблем не возникло - вниз помогала не смотреть стена перед глазами, да и взбираться по ней много ума не надо. А вот когда настало время лезть через окно… Николай честно НЕ смотрел вниз, но чёрт, он был не лошадью с шорами на глазах, чтобы не заметить боковым зрением (можно же называть боковым обзором то, что находиться снизу? Да? Нет? Он не знал, да и этот факт уверенности бы в любом случае не прибавил), НАСКОЛЬКО высоко он находится. Но это было половиной проблемы - как выяснилось, здание не имело никаких карнизов, углублений или… ну хоть чего-то, за что мало-мальски можно было бы зацепиться, металлического помимо подоконника, который, на взгляд Николая, выглядел уж чересчур ненадёжно. Осознав это, всё, что он смог сделать, это выдохнуть протяжное: «Бляяяя…» Однако отступать уже было поздно (то есть мы-то понимаем, что нет, но пьяному человеку виднее), так что Николай, сгруппировавшись и помолившись существу, которое уберегало его от пересдач (Андрей утверждал, что это Бог, но к единому мнению они так и не пришли), поставил ногу на подоконник окна. Так, он не отвалился. Что ж, начало неплохое. Аккуратно, по линеечке, хватаясь за оконную раму руками, Николай долез до конца окна. Осталось всего лишь перелезть расстояние между следующим окном, и тадам - миссия выполнена, кости целы, шея не деформирована. И, удивительно, но в кои-то веки всё даже прошло по плану. Но лишь по той простой причине, что в план входило только «долезть до чужого окна и не умереть». Потому что о том, как отреагируют девушки, находящиеся в комнате, сначала услышав рядом с окном звук гнущегося металла, а потом, через какое-то время, увидев в своём окне (третий этаж, напоминаю) человеческий силуэт - он не то что не подумал, он даже не подумал подумать. Даже из-за стекла Николай услышал громкий ор и пронзительный визг. Неудобно как-то получилось. Секунда. Звук глухого удара. Две секунды. Громкий сток чужих ног по паркету. Три секунды. Окно раскрыто настежь. Четыре секунды. Две удивлённых пары глаз смотрят друг на друга. Пять секунд. Это она. Выглядела она, конечно, немного по-другом: вместо дорогого платья и туфель - босые ноги и в чём-то испачканные шорты с рубашкой, на месте завитых волос - высокий, безнадёжно растрёпанный хвост, заместо жгучей ненависти на лице - смесь из удивления и какой-то странной заинтересованности. Но сомнений не может быть никаких - может быть, какая-то другая девушка и могла быть настолько уверенной, что она сможет одолеть неведомую хтонь, пробравшуюся в окно, обычной поварёшкой, но только ТА могла выглядеть так, что в это поверила бы сама хтонь. - Ты можешь позвать милиционера, и я обещаю даже подождать, но сначала мне нужно сделать очень важное дело, - и тогда он сможет умереть со спокойной душой. - Да ты поехавший!!! - то ли зло, то ли восторженно вскрикнула девушка, одним рывком затаскивая незваного гостя в комнату, а после подхватывая за шкирку, чтобы сударь не разбил себе нос и не заляпал им весь пол своей кровью. С тряпками возиться не хотелось, - Алёнка, я же говорила, что это не бабайка! - с какой-то гордостью проговорила она, демонстрируя свою добычу. А демонстрировать было кому - помимо Алёны на диване, прижавшись друг к другу и схватив острые предметы в целях самообороны (Николай невольно выдохнул, что у девушки, помимо его, в руках был всего лишь половник), стояли ещё три студентки, и все хором испытывали культурный шок. Плисецкому невольно захотелось закатить глаза - можно подумать они дебилов ни разу в жизни не видели. - Извините, - всё же сказал он, надеясь, что это поможет дамам не принимать решение пустить его на борщ или шашлык. - Ты что, козёл горный, по стенам лазить?! - вскрикнула девушка, встряхнув его за шкирку (что, учитывая 30сантиметровую разницу в росте, было для Николая слегка дискомфортно), - Ну?! - Что «ну»? - растеряно спросил Плисецкий, находящийся в состоянии аффекта от своего подъёма и настолько «тёплого» приёма. - Это я должна спрашивать! Сам же сказал - сначала какое-то очень, - девушка сделала акцент на этом слове, - важное дело, а потом мы под ручку идём в милицию. Что за дело? - Николай удивлённо моргнул. А. Он действительно что-то такое сказал? Впрочем, тем лучше. - Это долгая история, - предупредил Плисецкий. - А мы никуда не торопимся, - успокоила девушка, - Правильно? - дамы с дивана довольно покивали, явно заинтересовавшись сим странным происшествием. - У меня есть друг Максим, - начал Плисецкий. - Предположим, - кивнула девушка. - Он идиот, - девушка снова кивнула, но уже чуть более понимающе, - Но идиот сердобольный. И поэтому он решил добровольно-принудительно запрячь меня помочь нашему другому другу. - Кому и как ему поможет твой любительский альпинизм? - она вопросительно вскинула бровь, не улавливая связи. - Андрею, - Алёна, уже давно отложившая кухонный нож, на этих словах встрепенулась и удивлённо посмотрела на Николая, не зная, как реагировать, - С Алёной, - уточнил Плисецкий, от чего сама Алёна густо покраснела, но следить за рассказом начала ещё более внимательно. Её соседки по дивану же стали кидать заинтересованные взгляды, а одна и вовсе протянула многозначное: «Ооо…», - И как бы… вот. - Не такая уже и долгая история, - подытожила девушка, но Николая отпустила, - А это что? - указала она на пакет, о существовании которого Плисецкий уже благополучно забыл. - А. Это Алёне, - парень снял пакет с плеча и протянул адресатке. Алёна приняла пакет, благодарно кивнув, заглянула в него, а затем, подбежав к окну и посмотрев вниз, развернулась и бодрым шагом пошла на выход. Остальные девушки лишь переглянулись и пожали плечами. У литераторов свои причуды. Девушка же, напротив, грустно вздохнула. - Ты чего? - удивился такой реакции Николай. - Да как-то грустно, что всё так динамично началось и так быстро закончилось, - задумчиво произнесла девушка, наматывая прядь волос на указательный палец, - Что в пакете-то хоть было? - Я не смотрел, - честно сказал Николай, - Но Макс сказал что стихи Андрея, - кто-то из девушек с дивана выдохнула что-то вроде: «Как романтично». Остальные стали согласно отзываться. Его же слушательница осталась безучастной, - Адрес. И коробка конфет, - девушка встрепенулась. - Ах она засранка, так вот чего так быстро убежала! - она кинула недовольный взгляд на входную дверь, будто это кусок древесины в крысу унёс вкусное, - А какие конфеты? - заинтересованно спросила девушка. - Кара-кум вроде? - слушательница вновь грустно вздохнула. - Не, это не интересно, - грустно констатировала она. - А что интересно? - спросил Николай. Девушка хитро сверкнула глазами. - Ириски. Очень интересно. - Хочешь, принесу? - девушка довольно улыбнулась. - Хочу. - Значит, принесу, - Николай развернулся и пошёл к окну. Девушка схватила его за руку. - Э, ты чего, бессмертный?! Тут же третий этаж!!! - Там же ваша вахтёрша, - спокойно парировал Николай. Девушка озадаченно нахмурилась. Что правда то правда. Она ещё пару секунд подумала, но в конце концов отпустила руку. - Только попробуй умереть до того как принесёшь мне ириски, - девушка ткнула Плисецкого в грудь. - Ни в коем случае, - серьёзно кивнул Николай, на что она лишь хмыкнула. - Только ни вздумай больше сюда лезть! Я сама спущусь. - Хорошо, - покорно согласился Николай, и уже залез на подоконник и был готов отворить раму, как вспомнил кое-что очень важно, - Подожди. А зовут-то тебя как? - кто-то из девушек на диване засмеялась. Хотя, кому есть дело? - А тебя как? - с каким-то вызовом спросила девушка-локальная-катастрофа. - Николай. - Не слишком ли официально для человека, который влез в чужое окно ночью? - поддела она-господи-блять-боже-надо-же-было-такой-родиться. - Это нечаянно получилось, - честно признался Плисецкий, за что был награждён смешком. - Будешь Колей, - припечатала девушка. - Ладно, - покорно согласился парень, который уже на всё был согласен. - Меня зовут Любовь, - уже мягче улыбнулась девушка, и, удивительно, но имя подходило идеально. Идеальней было лишь то, что в следующую секунду она, по прежнему с половником в одной руке, поцеловала в щёку парня, который уже совсем не помнил, для чего изначально он забрался на третий этаж. - Но если принесёшь ириски можно Люба, - Николай кивнул. «Ириски так ириски,» - именно с такой мысль он преодолел практически всё расстояние между чужим окном и пожарной лестницей… и именно с этой же подоконник, с которого Плисецкий уже хотел было перебраться на желанные перекладины, пал смертью храбрых под тяжестью чужого веса. Честно, Николай даже испугаться не успел, настолько всё быстро произошло. Невесомость, крики с земли и из чужой форточки, меняющаяся дорожка неровностей в стене, и резкая боль в руке, которой он каким-то чудом смог схватиться, спускаясь с третьего этажа на второй со ускорением 9,8 метра в секунду в квадрате. «Значит, падая примерно половину секунды, я спустился по оси у примерно на… 0,25 на 9,8… хотя проще 9,8 разделить на восемь… приблизительно 1,225 метра. Не так уж много,» - ничуть не испуганно выдал травмированный из-за физики мозг. - Ты там живой? - услышал он сверху взволнованный голос Любы. - Да, - коротко обнадёжил он и продолжил свой спуск уже более нормальным способом (насколько сей способ сам по себе может считаться нормальным). Внизу его встретили обеспокоенные Макс и Лера. Николай даже бы удивился, то есть, вот это да, обеспокоенная Лера, но сейчас его занимали несколько другие мысли. - Слава тебе Господи, спустился. Мы уже подумывали… - что они подумывали Макс сказать не успел, потому что понял, что его не только наглейшим образом не слушают, но ещё и - какое хамство! - убегают, - Эй, ты куда сиганул?! - За ирисками, - крикнули ему через спину. Макс с Лерой удивлённо переглянулись. Макс пожал плечами, Лера покрутила у виска. *** Аанг был в восторге. Возможно, эта история должна была его рассмешить, но вместо этого он чувствовал какую-то странную радость и причастность к этому всему. Хотя, в этом нет ничего удивительного - если бы не этот случай, возможно, не только он, но и его отец бы просто не появились на свет. «Иными словами, - мелькнуло в голове Аанга, - своим рождением я отчасти обязан ирискам. Меня это устраивает». - Впрочем, это было глупо и давно, - задумчиво проговорил Николай. Иной раз ему даже не верилось, насколько давно. - А по-моему это мило, - улыбнулся сероглазый, гладя примостившегося на коленях (лишь частично, разумеется) Аппу, - А что с Алёной случилось? Я про неё впервые слышу. - Да ничего не случилось. Они с Андреем переписывались года два-три, он даже приезжал к ней один раз, а потом разошлись. - Просто… разошлись? - Аанг отчего-то расстроился, хотя знал, что Андрей прожил большую часть своей жизни в довольно счастливом браке. - Это жизнь, Юрочка. Одни люди приходят, другие уходят. У них были довольно интересные и насыщенные отношения, но они не могли быть рядом. Отношения на расстоянии редко бывают долгими, особенно если у людей есть чувства. Либо пара не выдерживает и съезжается, либо не выдерживает и расстаётся. - Как-то не слишком вариативно, - расстроенно констатировал Аанг. Мысли витали около кого-то конкретного, и перспектива обрыва связи, пусть и гипотетическая, оптимизма не прибавляла. - Нет, бывает конечно, что люди до конца жизни порознь живут и раз в несколько лет видятся. Но насколько эти отношения счастливые - судить не берусь хотя бы потому, что ни разу не видел, - Николай пожал плечами, - Хотя, может быть сейчас это и возможно, со всеми этими видеосвязями, но, опять же, кто его знает. - Мила часто трещит по телефону с итальянцами, - внезапно вспомнил Аанг, не зная, какого пытается убедить этим аргументом - дедушку или себя самого, - Криспино, вроде. Они брат и сестра, - на последнем слоге парень зевнул, отчего буква «а» сильно растянулась, - Придурошные ещё те, - Аанг несколько раз моргнул, пытаясь хоть немного убавить сонливость. - Я думаю тебе пора спать. А то до учёбы не перестроишься, - услышав слово «учёба» Аанг невольно скривил лицо. Век бы этих идиотов не видел. Хотя, дедушка, конечно, прав. - Ладно. Я только билеты сразу возьму, а то будет как в прошлый раз, - сероглазый разблокировал телефон, игнорируя оповещения на блокировочном экране, и зашёл на сайт. Он уже выбрал место и вводил данные карты, как… - А ты со своим другом будешь списываться? - Аанг пару раз сонно моргнул, а затем кивнул. Николай тоже удовлетворённо кивнул. Хоть немного ребёнок социализируется - и то радость. - Он иначе ко мне приедет и вскроет дверь, - пробубнил сероглазый, не совсем понимая, вслух он это говорит или про себя. Николай удивлённо вскинул бровь. Обычно такие комментарии внук делал разве что кому-то из сборной, которых считал по умолчанию слегка отбитыми. - Ты же говорил, что он нормальный? - Аанг оторвал взгляд от экрана. Удивлённо взглянул на дедушку. Ещё раз моргнул. А затем, неожиданно для самого себя, громко рассмеялся. Николай выглядел озадаченно. - Да он вообще псих бешенный! - просмеявшись, восторженно поделился наблюдением Аанг, - То есть, в плане что он не крыса и не душнила да, он нормальный. Но если ему сказать что-то вроде: «Тэкео, мы сейчас распылим в унитаз аэрозоль и подожжём,» - он конечно повозмущается, но при этом будет там сто процентов. - Вот как, - выдал Николай, звуча всё ещё чуть озадаченно. - Дедушка, он абсолютно точно поехавший. Прям жесть, - мило улыбнувшись, покивал Аанг. Позабытый телефон тем временем мигнул экраном, показывая оповещение из почты с купленным билетом, - Ладно, я пошёл спать. Спокойной ночи, - Аанг обнял дедушку, одним прыжком перепрыгнул через спинку дивана и зашагал в комнату, сопровождаемый Аппой. Николай задумчиво посмотрел ему вслед. Что-то это ему напоминает… «- Папа, ты не понимаешь! Она - больная! Нет, не просто больная, сумасшедшая, зуб даю, - Женя влюблённо вздохнул, - Не девушка - огонь! А какой хук справа! Мечта…» *** «- Мам, я познакомилась с таким парнем!… - Люба задумчиво накрутила прядь на указательный палец, - Дурдом плачет. Но он купил мне ириски, так что, пожалуй, за него можно выйти замуж… да чего смешного-то?!» *** Четыре часа ночи. Или же, утра?.. Аанг не знает. Да и не хочет знать, если честно. Пробуждённый не шумом, а странной, растекающейся блаженным ядом по кровотоку меланхолией, ему нужно было нечто совсем другое, нежели знание о том, сколько сейчас времени. Мальчик встал. Аккуратно приподнялся на носки и совсем тихо, будто невесомо, вышел из комнаты. Чуть воровато заглянул в гостиную, и, убедившись, что дедушка спит, проскользнул к старому дубовому шкафу. Уверенно, зная, что дверцы точно смазаны, а желанная вещь не поменяла своего расположения, взял большую книжку за толстый переплёт, и, словно призрак, выпорхнул за дверь. Хотя сейчас он сам себе казался призраком. Будто тело действительно потеряло хоть какую-то массу, дыхание давно утратило последний остаток тепла, а разум был где-то… здесь. Здесь, но гораздо, гораздо раньше, не поспевая за ходом времени и, наверное, навсегда застыв где-то там, в далёком, чуть размытым из-за потерявших чёткость воспоминаний прошлом. Аанг встряхнул головой. Нет, это глупо. Он здесь, движение вперёд - его жизнь. Но… Мальчик открыл книгу. Вернее, альбом. Семейный альбом - книга жизни их семьи. Его семьи. На одном развороте были фотографии нарядных людей. Некоторых из них он знал, некоторых нет, а некоторых знать не хотел, но так уж получилось, что для хозяев вечера было важно пригласить их по тем или иным причинам, о которых Аангу всё равно уже некому рассказать. Но это было и не важно. Конкретно в эту секунду - неважно. Потому что на другом обороте на него смотрели жених и невеста, счастливо обнимаясь и не менее счастливо улыбаясь. Низкая даже на фоне невысокого мужа женщина хитро смотрела на фотографа серыми, раскосыми глазами, гордо вскинув голову и держа спину абсолютно ровно, как и положено фигуристке. На ней было абсолютно простое, даже банальное платье, но длинные, завитые волосы держал гребень в форме короны, отчего вкупе с уверенностью, которая читалась будто в каждом изгибе, она выглядела как королева. Мужчина же рядом выглядел, напротив, ничуть не собранно и словно даже фамильярно, чему только способствовали широко распахнутые светло-голубые глаза, непослушно вьющиеся волосы и россыпь веснушек на лице. Даже костюм, который по идее должен был придавать солидности, её убавлял - верх был завязан вокруг пояса, а галстук расслаблен настолько, что выглядел, как будто его обернули на манер новогодней мишуры. Впрочем, это его ничуть не портило, и супруги друг с другом гармонировали хоть и странно, но очень… правильно? В самый раз. Так, как и должно быть. Евгений Плисецкий и Рина Мияхара. Те, кто дали ему жизнь. Самые лучшие родители на свете. Аанг дотронулся до фото, так, будто он мог провалиться внутрь того мира. Будто мог дотронуться до своих обрубленных корней. На поверхность мультифоры, внутри которой хранилась фотография, упала солёная капля. - Я так скучаю…