Снегопад

      Пробуждение было очень резким не то от воздуха, сделавшегося холоднее за ночное время, не то из-за очень странного сна, который Марк успел позабыть, как только открыл глаза. Через не до конца задёрнутые шторы пробивался лучик холодного лунного света, падающий на деревянный пол.       Мужчина попытался нащупать в темноте телефон на прикроватной тумбочке, но как только его рука повисла над полом, одёрнул себя. Он всё никак не мог привыкнуть, что здесь нет никакой тумбочки. Укутавшись в одеяло, он поднялся с кровати и подошёл к окну. Лунный свет отражался от земли, покрытой белым покрывалом из снега. В таком свете темнота, казалось, растворилась полностью так, что можно было разглядеть каждую иголочку на деревьях, растущих неподалёку от непрочного заборчика вокруг дома. На долю секунды Марка посетило видение: будто какое-то животное скрывается за этими деревьями, белоснежный волк или кто-то вроде этого. Однако стоило ему моргнуть — зверь бесследно исчез, став частью снежной пелены.       Мужчина поплёлся на кухню, стараясь идти аккуратнее, чтобы ноги не запутались в одеяле. Он налил себе стакан холодной воды и присел за деревянный стол, стоящий прямо напротив окна, выходившего в сторону соседнего двора. Был виден домик, похожий внешне на домик Харрела: красно-коричневый кирпич, более бурая крыша, такие же большие окна (но с полностью задернутыми шторами); отличающийся лишь тем, что там был зажжён свет над входной дверью. В этом доме жил человек, первое знакомство с которым прошло очень странно. Подумать только незнакомец, выглядевший всего лет на пять старше Марка прокомментировал его приезд фразой: «Снова молодежь приезжает искать здесь душевного покоя.» И судя по интонации, с которой он это произнёс, он был явно не в восторге от того, что приезжает.       Оливия Дорси, девушка живущая на краю улицы, которая пришла познакомиться, едва Марк въехал, утверждала, что Пол Хиггинс так реагирует на всех приезжих, поэтому Харрелу переживать не стоит. Она же рассказала Марку о том, что Пол один из немногих постоянных жителей этого городка и что он просто душка, если узнать его поближе. Она сказала, что Пол не отличается особой общительностью, зато очень дружелюбный. У Харрела в голове не укладывалось, как эти качества могли сосуществовать.       Оливия была из тех людей, что проводят свой отпуск в этом месте. Это казалось Марку странным, неужели людям не хочется понежиться под лучами яркого солнца в каком-нибудь пляжном городке? Ответ лежал на поверхности, Марку ведь самому не хотелось, здешняя атмосфера была особенной: тело мёрзнет, зато душе теплее . Сам Харрел не был из тех людей, что внезапно решили отдохнуть в нетипичном месте. Нет, он приехал сюда, чтобы отвлечься от своих проблем, забыть хотя бы на время, кто он есть. Он искал умиротворения и готов был потратить на это любое количество времени, которое могло бы понадобиться. Может, он здесь на месяц, может, на год, — всё равно. К тому же, всепоглощающая тоска пока что и не думала отвязываться от него, так что торопиться было некуда.       Мужчина проглотил оставшуюся в стакане каплю воды и, поднявшись с места, прищурился, пытаясь рассмотреть, что показывали на циферблате стрелки часов, висевших около дверного проёма. Как Марк и предполагал, время близилось к четырём утра. Луна уже собирается скрыться за холмом, и вот-вот начнёт светать, по сути, уже можно подниматься. Но если он встанет сейчас, ближе к десяти утра его накроет сильная сонливость, которую он в течение недели побороть так и не смог, и он проваляется часов до четырёх. Пришлось вернуться в постель и с головой укутаться в одеяло, пытаясь вернуть то тепло, которое было в кровати во время пробуждения. Думать о причинах своего приезда сюда не хотелось, однако эти мысли не отступали, пробуждая все неприятные эмоции. Родители ему так и не позвонили и вряд ли позвонят, если только он не напишет им сообщение с извинениями, которые, скорее всего, больше нужны ему, нежели им. Босс тоже не пришлёт Марку то заявление, которое Харрел должен был заполнить незадолго до его внезапного увольнения. Джим нашёл себе дружка, так что ему временно наплевать на Марка. А вот Стейси жаль. С ней и правда как-то некрасиво получилось, интересно, как она сейчас? Восстановилась ли уже после их последней встречи? Как же хорошо, что она всё-таки завершилась хотя бы так, наименее конфликтным, хоть и болезненным, путём.       Воспоминания о последней встрече с девушкой всё же начали погружать Марка в дремоту и это, вкупе с вернувшейся к его телу теплотой, сделало своё дело. Харрел открыл глаза когда солнце ещё не успело подняться, но было уже достаточно светло, чтобы можно было, не зажигая свет, приготовить себе завтрак. Был слышен скрип подошв, исходящий со стороны двора ненаглядного соседа Харрела. Марк слышал его и в остальные дни примерно в одно и то же время. Он не выглядывал в окно или во двор в эти моменты, хотя и было любопытно, чем же он занимается.       После неплотного завтрака Марк взялся за вязание варежек и носков, которые рассчитывал сегодня сносить в магазинчик, расположенный на въезде в город, чтобы получить за это деньги. С хозяйкой магазина он уже договорился, варежки и тёплые носки были ходовым товаром здесь. Поэтому, как сказала ему хозяйка, лишним уж точно не будет.       Он возился с ними до обеда и провозился бы ещё, если бы в его дверь не постучали. Он открыл дверь. Перед ним стояла Оливия в голубой синтепоновой куртке, синих брюках и бирюзовый шапке. Когда Харрел видел её в последний раз, она была одета по-другому, поэтому он смекнул, что она зашла по какому-то особому делу. — Мы едем кататься на лыжах, — она чуть отошла в сторону от двери и Марк увидел чёрную машину напротив ограды, за рулём сидела какая-то женщина в чёрной шапке и на задних сиденьях умещалось несколько человек, но их мужчина не разглядел, — на хочешь поехать с нами?       Марк поехал бы с радостью, но обещание поскорее разделаться с вязанной одеждой, данное себе с утра, не давало ему согласиться. Поэтому пришлось отказать, несмотря на все душевные терзания. Харрелу очень хотелось прокатиться на лыжах с какого-нибудь крутого склона, чтобы ветер сбил с него шапку, а мороз, щекочущий лицо, наконец в полной мере взбодрил его, но дело есть дело. К тому же, это, наверняка, не последняя вылазка Оливии с её компанией, кто знает, как часто они развлекаются.       Однако немного грустно всё же было, но от этой грусти пришлось отвлечься, чтобы довязать ещё несколько пар чёртовых носков. Марк управлялся с этим очень умело. Раньше он вязал свитера в подарок своим знакомым, подарок был универсальным и удобным, а главное никак не затрачивая эмоциональные ресурсы дарящего, и как тут не пристраститься к вязанию? Он попытался сконцентрироваться на движениях своих пальцев, и это, как ни странно, только замедлило процесс, зато неплохо отвлекло от неприятных мыслей, воспоминания о доме путались между спицами и постепенно исчезали в каждом новом стяжке.       Он закончил в пятом часу и отправился в магазин, полный надежд, что хозяйку его работа устроит. Марк оделся и, нацепив перед зеркалом на голову нелепую жёлтую шапку, одну из немногих вещей, связанных для себя, вышел на улицу.       Солнце уже начало опускаться, но светило довольно ярко. Его лучи отражались в чистом снегу, количество которого не уменьшалось уже несколько дней, хотя снегопада пока вроде бы не было. Мороз будто поддерживал каждую снежинку на своём месте, не давая рассыпаться в разные стороны и нарушить холодную композицию. Снег скрипел под ногами Марка так же, как и с утра под ногами его соседа. Он сам не понял, почему этот факт показался ему забавным. Харрел украдкой поглядел на соседний домик и, не найдя никого во дворе, пошёл по направлению, которое смог запомнить.       Запоминать, в общем-то, было особо нечего: дорога до магазина представляла собой линейный путь. Просто мечта для человека, страдающего топографическим кретинизмом, коим являлся Харрел. Если бы ему пришлось обогнуть больше двух поворотов, он наверняка бы заблудился, а так он совсем не следил за дорогой. Он даже не смотрел на дома, которые отличались друг от друга разве что по размерам, да и то незначительно. Заборы, окружающие эти дома отличались по цвету, но обилием ярких красок от них улица не переполнялась. Марк смотрел на небо, светло-голубое, с вкраплениями фиолетового в некоторых местах, иногда переводил взгляд себе под ноги, скрипящий снег под которыми казалось, блестел менее ярко, нежели сугробы во дворе Харрела.       Особенно оживлённости на улицах не наблюдалось, Марку встретилась лишь одна старушка, ковыляющая ему навстречу с пустой сумкой. Он поздоровался с ней, но она на него даже не взглянула. Может, приветствие было слишком тихим. Со дворов тоже не доносилось почти никаких звуков, разве что едва слышный собачий лай, приглушаемый резкими, но не сильными порывами ветра.       Путь был не извилистым, но долгим, потому Марк ощутил пока не слишком заметную усталость. Он в предвкушении подбежал к синему зданию и дёрнул за ручку деревянной двери, она не открылась. Тогда мужчина попытался оттолкнуть её от себя — безуспешно. Не оставляя надежду, он начал стучаться, выкрикивая своё имя и цель визита. Дверь всё не отворялась. После третьего выкрики из продуктового магазина напротив вышел знакомый Марку человек. — Тут никого нет, -окликнул его мужчина.       Марк вздрогнул и уставился на него, будто бы впервые его видел. Его сосед был одет в то же самое, что при первой встрече: пуховик болотно-зелёного цвета, тёплые чёрные брюки и серая шапка, не плотно сидящая на его голове. Он тоже сверлил взглядом Марка. В его больших светло- карих глазах читался не то вопрос, не то усмешка. — А где хозяйка? — с глупой интонацией спросил Харрел. — Уехала кататься на лыжах. Воскресенье всё-таки. В магазине одежды товары первой необходимости не продаются, — он усмехнулся.       Марк нахмурился и, обходя Пола, направился в продуктовый магазин. Он его ещё не посещал, поэтому его уютная атмосфера его поразила. Во-первых, там было очень тепло, а оранжевый свет пары ламп на потолке только подчёркивал это, во-вторых, пахло древесиной и выпечкой, от чего создавалось ощущение, будто Харрел зашёл в какую-нибудь булочную. Заметив отдельную витрину с пирожками, булочками, пончиками и свежим хлебом, Марк решил непременно прикупить и что-нибудь из этого. Он пошарил по карманам, но не смог найти там ни цента. Сумки у него тоже с собой не было, поэтому он принялся рыться в пакете с варежками и носками, в поисках хотя бы нескольких монет. Молодая продавщица не переставала изумлённо коситься на него. В итоге, денег так и не нашлось, и он вышел из магазина с мыслями, что ему придётся сегодня ужинать одним лишь чаем, ибо до закрытия этого магазина он, скорее всего, вернуться не успеет, а другие, по словам Оливии, находятся гораздо дальше от его дома, нежели этот.       Он шёл быстрыми шагами и успел догнать уже ушедшего далеко вперёд Пола. Тот лишь взглянул на него, не сказав ни слова. Так они молча шли до дома, это молчание делало дорогу длиннее и труднее, к тому же Марк забыл надеть свитер перед выходом, поэтому чертовски замёрз. В добавок к этому, он заметил, что пакет, который Пол нёс в руках был просто битком набит продуктами, оттуда едва не торчал румяный батон хлеба, но долго засматриваться Марк на это не стал, уж не слишком прилично. — Эй, — окликнул его Пол, когда они уже подошли к своим домам, — не хочешь перекусить у меня?       Харрел опешил от такого вопроса. Он замер и с неуверенностью во взгляде уставился на мужчину. — Думаешь, я не заметил, что очертание твоего пакета не изменилось, — усмехнулся он, — к тому же, я видел с какой грустью ты пялился на мой пакет с продуктами.       Марк стыдливо опустил глаза, ему хотелось сейчас сквозь землю провалиться. После того, как Пол сказал об этом, он усомнился, было его предложение серьёзным или же просто служило подводкой к тому, чтобы смутить Харрела. — Так ты пойдёшь? — нахмурившись переспросил Хиггинс, — голодный ты уснёшь с большим затруднением. Особенно, если ещё и мёрзнуть будешь.       Он открыл входную дверь и Марк вбежал в дом без задней мысли, словно его занёс туда резкий порыв холодного ветра. Ему тут же ударил в нос запах древесины, почти такой же, какой был в магазине. Хиггинс зажёг свет и Марк увидел, что по расположению комнат дом соседа идентичен его дому. Скорее всего, по размерам они тоже примерно одинаковые. Однако тут было заметно теплее, нежели в доме Марка. Харрел снял одежду и с позволения хозяина вошёл в гостиную. Он присел на широкий красный диван, напротив которого стоял невысокий деревянный столик и красное кресло, и принялся разглядывать комнату. В правом углу стоял не широкий, но высокий шкаф из тёмного дерева со стеклянными дверьми, в нём стояли книги, очень много книг, Марк попытался рассмотреть хотя бы парочку названий, но это давалось ему с большим трудом, он мог бы подойти к шкафу, но отчего-то этого не делал. Одно название Харрел всё же разглядел. «Время таяния снегов, » — прочёл он и с иронией взглянул в окно, заснеженный пейзаж за стёклами которого был частично скрыт за бордовыми шторами.       Посмотрев направо, Марк заметил главную причину такой теплоты в доме Хиггинса: огоньки догорающего пламени небольшого камина, обрамленного красным кирпичом. У Марка такого камина точно не было, а жаль, ведь теплоты отопления ему не хватало, Полу, видимо, тоже. Хотя Марк всё равно вряд ли стал бы таскать дрова.       Пол вошёл в комнату и поставил тарелку перед Марком. — Рис с овощами, — сказал он, пока мужчина ещё не успел туда заглянуть, — я надеюсь, ты такое ешь.       Харрел усмехнулся и снова смутился, вновь усомнившись в том, насколько сильно рад его обществу хозяин. Отвечать ему он ничего не стал, лишь улыбнулся после того, как попробовал содержимое тарелки, ведь это и правда было очень вкусно.       Через пару минут Пол принёс точно такую же тарелку и уселся в кресло напротив. Марк чувствовал себя с ним недостаточно комфортно, чтобы есть в полной тишине, поэтому, усмехнувшись, спросил: — И как ты узнал, что еда была мне настолько необходима?       Хиггинс взглянул на него и, почему-то поморщившись, произнёс: — Со дня твоего приезда ты не выходил за пределы нашей улицы ни разу. Харрел приподнял подбородок. «Какой наблюдательный.» — А давно ты тут? — потягиваясь, поинтересовался он. Мужчина как-то недовольно покосился на него, и Марк понял, что этот вопрос прозвучал очень глупо. — Я прекрасно знаю, что тебе вряд ли интересно сейчас разговаривать о моей жизни, — он закатил глаза, — поэтому избавь меня от расспросов и ешь молча.       Марк отпрянул и уставился свою тарелку, пытаясь не показывать, что его это задело, он раньше времени понадеялся, что ему удастся разговорить своего не общительного, но дружелюбного соседа. «Он не только не общительный, — думал Марк, временами поглядывая на отрешенного Пола, — он довольно грубый.»       Едва Харрел подумал об этом, Хиггинс сверкнул глазами и по-наигранному услужливо улыбнулся. Марк обиженно отвернулся от него. Он обернулся назад и приподнял голову, ему на глаза попалось множество фотографий в рамках, висевших на красном стеллаже. Среди фотографий не знакомых Марку людей, он быстро нашёл снимок с Оливией: она улыбалась, держа в руках синий скейтборд. Её образ отличался от того, какой видел её Харрел в этот раз. На снимке её волосы были гораздо короче и темнее, значит, снимку точно не меньше года. На фотографии, висевшей чуть ниже, он разглядел женщину, похожую на ту, что сидела сегодня за рулём: с чёрными волосами и светлыми серыми глазами, состоящими куда-то вверх так, что камере взгляд поймать не удалось. В отличие от Оливии, снимок с которой был сделан около заснеженных гор, фотография этой женщины была сделана на этом самом диване, на том самом месте, на котором сейчас сидит Харрел. Она держала в руках чашку с очень сложным узором, тонкие изгибы которого на снимке просматривались идеально. Вообще, каждая деталь была заметна. Марку казалось, что он мог просмотреть каждую ресницу женщины отдельно. — Ты фотографируешь? — с осторожностью поинтересовался Марк. — Да, — буркнул мужчина, отвернувшись к окошку.       Марк было снова поник, подумав, что ждать ещё чего-то от этого человека бессмысленно, но вновь обрёл надежду, когда заметил переменившийся взгляд мужчины. — На этом стеллаже ты не найдёшь ни одного снимка с человеком, который живёт в этих краях постоянно. — Почему? — Харрел округлил глаза, хотя уже предчувствовал, какой ответ его ждёт. — Потому что таких нет, — осклабился мужчина, — во всяком случае, среди моих хороших знакомых.       К этому моменту тарелки обоих уже были пусты, поэтому мужчина, поднявшись с места, захватил их и отправился на кухню. Не успел Марк и глазом моргнуть, как Пол вернулся с большой кружкой в руках, от которой исходил приятный аромат. Он поставил кружку перед Марком. — Это какао? — спросил Харрел, опуская голову над кружкой. Хиггинс кивнул. — Обычно от него никто не отказывается, поэтому я даже спрашивать не стал.       Марк пожал плечами и осторожно сделал первый глоток. Напиток был невероятно вкусным, но большую роль всё же сыграла его теплота, ведь Марк, казалось, всё ещё не полностью согрелся. — Большое спасибо, — промурлыкал он, прижимаясь к мягкой спинке дивана.       Пол улыбнулся и Харрелу показалось, что теперь можно вести с ним диалог более спокойно, не боясь потерять его расположение. — Значит, — он снова повернулся к фотографиям, — тут нет вообще никого из здешних жителей? — Пол покачал головой. — То есть, ты мало кого из них знаешь? — Почему же, — возразил мужчина, — я знаком, например, с Мэри, Мэри — та продавщица из магазина, с миссис Пэлтроу, которую ты сегодня не застал, — Пол усмехнулся, — и с Томом Блэйком. Он работает в аптеке. Слишком дружеских отношений у меня не водится ни с кем из них. — Это почему? — Они слишком деловые, — махнул рукой мужчина. — Но даже почти все из них уехали кататься на лыжах, — подметил Харрел.       Мужчина посмотрел на него, почему-то самодовольно. — Знаешь о существовании горнолыжной базы в паре десятков километров отсюда? — спросил Хиггинс и, не дожидаясь ответа, добавил: — Там всё блага цивилизации. Там не просто база, а целый, я бы сказал, курорт. На каком-то из этажей даже есть СПА, — он ухмыльнулся, — думаю, это и есть основная причина визита для всех этих прекрасных людей, — он провёл пальцем круг, указывая на стеллаж, — поэтому Оливию ты до завтрашнего вечера вряд ли увидишь.       Марк слушал его с выражением изумления на лице. Разумеется, о существовании этой базы он ещё не узнал, не представилась возможность. Однако Оливия, наверное, ему расскажет, когда вернётся. Пол уже заинтересовал его своим рассказом об этом месте. — Бывал там? — А то! — подхватил Хиггинс, — И не раз. Но исключительно потому, что там есть чудесный спуск.       Марку в этот момент захотелось спросить, не покажет ли Хиггинс ему этот спуск как-нибудь. У него возникло чувство, что мужчина знает, что он думает об этом, ведь Пол с каким-то озорством поглядывал на гостя.       Вновь наступила тишина, в которой в этот раз Марк смог услышать стук часов, исходящий явно из другой комнаты, возможно, из кухни. Он вновь позволил себе взглянуть на снимки, и в этот раз его посетила мысль о том, насколько одиноко, должно быть, Полу. Это же подумать надо, видеть всех этих людей вживую только когда им вздумается приехать на отдых, а то и не видеть больше совсем, довольствуясь только этими фотографиями. Среди них наверняка очень много снимков людей, которых Хиггинс когда-то считал друзьями, а то и до сих пор считает и очень о них тоскует. Марк одёрнул себя и перевёл взгляд на мужчину, тот выглядел несколько печальным. Кто знает, может, этот малознакомый Марку человек куда сентиментальнее, чем кажется. — Знаешь, — начал Пол, внезапно нарушив тишину, — ты немного напомнил мне паренька, который жил в твоём домике до тебя. Давно это было.       Он вздохнул и подсел к Марку, чтобы быстрее найти что-то на стеллаже. — Вот, — произнёс он спустя минуту поисков, указывая на пятую фотографию в третьем ряду, — это он.       На фотографии был изображён кареглазый юноша лет двадцати семи в нелепой синей шапке. Внешнего сходства с собой Марк не нашёл, поэтому рискнул предположить, что Пол увидел в нём человека, близкого по духу этому парню. — Кто это? — с интересом спросил Марк, пододвигаясь ближе к мужчине. — Джон Шелтон, — ответил Пол, занимая более удобное положение на диване, — около двух лет назад тут жил. Год пробыл, не меньше. — он вздохнул. — очередной паренёк, потрёпанный жизнью, который приехал сюда искать душевной гармонии.       Он пристально посмотрел на Харрела, ожидая, что тот подаст знак, подтверждающий, что у него та же история. Марк пододвинулся к нему ещё ближе. — Вначале всё шло хорошо, — продолжил Хиггинс, — но в итоге всё пришло к тому, что он едва не похоронил себя здесь, — Марк удивлённо смотрел на него, — в том смысле, что он будто бы совсем отрёкся от своей прошлой жизни, от воспоминаний, от эмоций. От него совсем ничего не осталось. Мне казалось, что он поднимался с кровати только потому что в глубине души думал, что в нём что-то переменится с этим пробуждением. К тому моменту мы уже были неплохими друзьями.       Мужчина поднял голову к потолку и тяжело задышал, будто пытался не заплакать. Марк почувствовал себя несколько неловко, ибо пока не знал, как следует вести себя с ним в такой ситуации. Чувство, похожее на то что испытываешь, когда видишь на улице человека заливающегося слезами и проходишь мимо, потому что не знаком с ним и твоё утешение ему уж точно не нужно и не поможет. — В одну ночь он собрался и уехал, никого не предупредив, — закончил мужчина, вновь возвращаясь к спокойной манере речи.       Марку отчего-то показалось, что тот выкинул значительную часть истории, пока справлялся с чувствами, однако это не столь важно. Куда важнее, что теперь Марку ясна причина такой настороженности Пола по отношению к нему, он не слишком общительный, потому что сильно привязывается к людям, а на кой чёрт это ему нужно, если люди привязываться к нему не особо собираются? Наверняка, думал Марк, Пол очень хороший человек, если узнать его поближе. — Ну, я тут хоть жить останусь, — непринуждённо произнёс Марк, словно пытаясь утешить Пола.       У него и в мыслях не было заискивать перед ним, фраза была слишком необдуманной, чтобы говорить её при таких обстоятельствах. К тому же, жить он тут будет вряд ли, несмотря на то, что планирует провести здесь довольно большое количество времени. Но он пробудет здесь достаточно долго, а там, как обстоятельства сложатся. Плюс, они с Полом ещё не успели сделаться лучшими друзьями и ещё не факт, что им это светит, так что переживать не о чем.       Хиггинс насмешливо вздохнул, но в его глазах появился огонёк надежды, который тут же угас, как тот начал говорить. — Сейчас осень, а представь, что будет зимой. — Это совершенно неважно, — ответил Марк, заглядывая в окно.       Только сейчас он заметил, что начался снегопад. Вернее, это было что-то меньшее, поэтому и менее заметное. Снежинки падали с незавидно медленной скоростью, плавно опускаясь на старую нетронутую пелену. Каждая снежинка была источником собственного блеска, отличного от всех остальных своей яркостью и оттенком. Марк завороженно наблюдал за ними, позабыв об окружающем. — Закончится через пару минут, — сказал Пол, сподвигнув Марка отпрянуть от окна, — каждый вечер так. — А я-то думал, почему по утрам сугробы совсем не меняются. — Харрел легонько хлопнул себя по лбу. Пол рассмеялся. — Обычно это продолжается недолго, и падает всего несколько снежинок, но если повезет это перерастёт в настоящий снегопад.       Марк пожал плечами и улыбнулся. Допив своё какао, он поднялся с места и направился к выходу, Пол пошёл за ним. — Спасибо за чудесный ужин, Пол, — говорил Марк, надевая свой пуховик, — был очень рад познакомиться с тобой поближе. Мужчина стоял в дверном проёме и с чуть заметной улыбкой кивал головой. — Отличная шапка, — с усмешкой произнёс он, когда Марк полностью был готов к выходу.       Марк вымученно улыбнулся и закатил глаза, сколько раз он уже такое слышал. После того, как мужчина открыл дверь, его лицо вновь стало серьёзным, но глаза смотрели на уходящего гостя с особой теплотой, которую тот не наблюдал на протяжение всего вечера. — Буду рад увидеть тебя снова, — сказал Пол на прощание Харрелу.       Марку показалось, что Хиггинс хотел бы его обнять, но не сделал этого. «Слишком рано» — подумал он.       Снег всё же разошёлся. Марк долго наблюдал за ним, сидя на крыльце своего дома и, дождавшись, когда последняя упавшая снежинка растает на его ресницах, вернулся в дом и лёг спать.