***
Когда Чимин спросил его, на сто процентов ли он уверен, что хочет поехать на рыбалку с двумя их старшими хёнами, Чонгук был смущен. Конечно, он был уверен. С чего бы Чимину спрашивать о чем-то подобном? Мемберы все время выходят куда-нибудь вместе по два или три человека, чтобы отдохнуть и повеселиться. Сокджин рассказывал ему, как весело ловить рыбу, и Чонгук должен признать, что это звучит здорово; не говоря уже о том, что его хёны всегда выглядели такими блаженно счастливыми и молодыми после их рыбалки. Чонгук был смущен еще больше, когда Тэхен пришел к нему в комнату накануне их поездки и дал ему набор затычек для ушей и маску для глаз, выглядя действительно обеспокоенным. — Хён, это всего лишь одна ночь. Мы, наверное, даже не будем спать. — Поверь мне, тебе это нужно, — это было все, что сказал Тэхен серьезным тоном. И когда Чонгук сказал Хосоку, что он уезжает, парень только пожелал ему удачи с большим количеством хихиканья. Удачи в рыбалке, конечно же, поспешно добавил он. — Удачи вам в ловле любой рыбы, — сказал Хосок, — я бы не смог. Рыбалка не для меня. За исключением Чонгука и Намджуна, все остальные мемберы отправлялись в это путешествие. Намджун ненавидел рыбалку, потому что морские существа были его друзьями, поэтому Чонгук решил, что Сокджин даже не потрудился его позвать. С другой стороны, все остальные сказали Сокджину и Юнги, что они хорошо провели время. Чонгук взволнован. Он любит активный отдых, и он не придирается к тому месту, где он это делает. Будь то в горах или на морях, Чонгук хочет попробовать все это. Ну, обычно он предпочитает занятия, которые дают ему больше адреналина, но он также интересуется рыбалкой и тем, почему Сокджин и Юнги, кажется, очень любят ее — так сильно, что Юнги готов проснуться на рассвете и отправиться на большой, шаткой лодке, когда Сокджин попросит его об этом. Проходит всего полдня, прежде чем Чонгук находит ответ на свое замешательство и, возможно, причину, по которой никто не отправляется во вторую поездку. Утром они немного порыбачили, но никто из них ничего не поймал. Сонный Юнги показал ему, как пользоваться удочкой, но Чонгук довольно скоро понял, что потребуется время, чтобы привыкнуть и прочувствовать ее. Они все были слишком сонны, чтобы разговаривать, и если рыбалка была чем-то похожа на наблюдение за рыбой в пруду, рыба должна была прийти сама, если они будут тихими. Но Чонгук начал верить, что рыба тоже спит ранним утром. Как бы то ни было, день клонится к полудню, и они ничего не могут поделать, поэтому Чонгук проскальзывает в маленькую комнату с телевизором. Он думает, что там никого нет; в конце концов, насколько он знает, Юнги предпочел бы провести день в своей комнате и сидеть в телефоне, а не смотреть телевизор, в то время как Сокджин предпочел бы играть в свои компьютерные игры. Сокджин принес свой ноутбук? Чонгук полагает, что да. Планировка комнаты выглядит так: дверь открывает взор на стену, возле которой стоит тумба для телевизора. Перед этой тумбой есть два явно сломанных, потертых старых зеленых кресла, слегка обращенных друг к другу, и небольшой диван, обращенный к телевизору. Когда кто-то входит, он окажется за диваном, и, естественно, никто его на этом диване не заметит. Если только этот кто-то не наделает много шума. А Чонгук — нет. Хотя Чонгуку хотелось бы этого. Когда он находится примерно в пяти шагах от дивана, он слышит первый звук приглушенного стона. Может быть, он ослышался? Такова была его первоначальная мысль. Но потом он слышит еще один стон. А потом еще. И еще один низкий стон, который заставляет его застыть на месте. Есть ли вообще смысл в том, что кто-то занимается таким средь бела дня, да еще и в общественном месте? Чонгук начинает нервничать. Сам того не осознавая, а может быть, из любопытства и трепетного подергивания в штанах, он подходит ближе, чтобы увидеть то, что навсегда оставит шрамы в его глазах. На этом диване обнимаются его старшие хёны, что само по себе не слишком странно(Чимин и Тэхен делают это все время. То же самое делают Чонгук и Хосок. То же самое делают Чонгук и Чимин. Как и Тэхен и Хосок. То же самое делают Чонгук и Тэхен. То же самое делают Хосок и Чимин. Дело в том, что ОНИ обычно любят физический контакт, но не Сокджин, Юнги или Намджун.) (Впрочем, обниматься не так уж и странно. Каждый из них обнимался друг с другом при разных обстоятельствах.) Но Чонгук может сказать, что это не просто объятия. Не тогда, когда рука Сокджина находится внутри спортивных штанов Юнги(и кто знает, может в его боксерах??), не тогда, когда Юнги извивается от прикосновений Сокджина и трется задницей о его промежность, и определенно не тогда, когда похотливые звуки исходят из их губ, носов и задней части их горла. Когда Чонгук слышит сдержанное "Хён—", прошептанное с губ Юнги, он знает, что ему пора уходить.***
Как бы Чонгук ни пытался выдать это за нормальное поведение, он не может. В этом нет ничего нормального. Нет, он не судит об их сексуальной идентичности и сексуальных предпочтениях — мемберы уже давно сделали каминг аут друг перед другом, и сам Чонгук идентифицирует себя как би, — но он не знал, что в группе установились отношения. Он думал, что они все друзья, но то, что он только что увидел, не было нормальным поведением друзей. Дрочить своему другу? Сказать, что Чонгук паникует — это еще мягко сказано. Но он успокаивает себя и рационализирует вещи, напоминая себе, что понятие "друзья с привилегиями" существует. Возможно, они и есть друзья с привилегиями. Или, возможно, они находятся в отношениях, и он просто не был проинформирован об этом. Конечно, Чонгук тут же пытается дозвониться Чимину, но его телефон почему-то выключен. Затем он пытается позвонить Тэхену, но его звонок перенаправляется на голосовую почту. Затем он пытается дозвониться до Хосока, но тот подозрительно вне зоны. Чонгук уже почти уверен, что его бросили верные друзья. Он хочет спросить у Намджуна, но знает ли Намджун? Лидер не ходил на рыбалку с этими двумя похотливыми чуваками. Чонгук Ты ведь знал, не так ли? Объяснись Чонгук вернулся в безопасность своей комнаты, чувствуя себя использованным и измученным, хотя это он был тем, кто подсматривал. Что? Фу, нет, я не подсматривал за ними. Он просто случайно увидел их. Ожидая ответа Чимина, он изо всех сил пытается избавиться от мысленного образа ласкающих друг друга Юнги и Сокджина. Думай о милых вещах, Чонгук. Подумай о мороженом — но теперь мороженое лишь напоминает ему о лизании чего-то фаллического. Ради Бога, Юнги и Сокджин просто испортили ему все прекрасные чувства к мороженому. Отныне Чонгук будет есть мороженое только из миски. Но мысли о мороженом, особенно ванильном, размазанном по чьим-то губам, также заставляет его задыхаться. Какого хрена серьезно. В его голове это губы Юнги и что-то вроде фаллической части тела Сокджина. Подумай о чем-нибудь другом, Чонгук! Появляется тот же самый образ — только на этот раз это губы Сокджина на чем-то фаллическом Юнги. Кто актив? Какого хрена, Чонгук, какого хрена? Ответ от Чимина приходит минут через пятнадцать. Чимин Удачи тебе, парниша Чонгук ТЫ БЛЯТЬ ЗНАЛ И НЕ СКАЗАЛ МНЕ А ТЕХЁН-ХЕН ТОЖЕ ЗНАЕТ? Чимин А то. А ты как думаешь? Чонгук И никто мне не сказал Они всегда так делают? Это... Я не знаю, как они мне это объяснят? Это их приветственный ритуал? Дерьмо Какого хрена, это так странно Чимин Что? Нет. Они не в секте, Гук Чонгук ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ Они в отношениях? Чимин Почему бы тебе не спросить их? Расстроенный Чонгук бросает телефон на кровать. Он не может избавиться от этого образа. Чем больше он старается, тем больше усиливается образ. Юнги сейчас скачет на Сокджине в его голове, поэтому Чонгук заходит в ванную и встает под воду, чтобы остудить ее. Боже, он хочет прыгнуть в море и уплыть вместе с рыбой. Акула, сжирающая его, звучит лучше, чем жить с грешным образом, запечатленным в его памяти.***
Когда поздно вечером они снова ужинают и ловят рыбу, Сокджин спрашивает его, почему он выглядит таким усталым и расстроенным. — Ты поймаешь ее сегодня вечером. Не расстраивайся, — подбадривает его самый старший хён. — Рыбалка, как хобби, должна помочь тебе расслабиться. Я знаю, что ты перфекционист, но постарайся наслаждаться этим немного больше, хорошо? — А потом он улыбается, больше самому себе, чем Чонгуку, с таким гордым видом, словно произнес лучшую в мире подбадривающую речь. О, это хорошая подбадривающая речь, и Чонгук постарался бы наслаждаться рыбалкой немного больше, если бы только он не был слишком осведомлен о всей ситуации прямо сейчас. Сокджин садится рядом с Юнги на палубе. Последний прихлебывает вторую чашку рамена и запихивает себе в глотку кусок сосиски, явно голодный. Чонгук, слегка облокотившись на перила, не уверен, хочет ли он быть где-нибудь рядом с ними, когда его мысли громко звучат от их задыхающихся стонов. Но затем он замечает это — рука Юнги ненавязчиво тянется к спасательному жилету Сокджина, корпус Юнги двигается ближе к Сокджину, колено Сокджина прижато к колену Юнги, их пальцы соприкасаются, когда они опустошают стол. Он замечает это — то, как Юнги небрежно предлагает Сокджину что-то со своей вилки; и то, как Сокджин жует это, не раздумывая; и то, как рука Сокджина лежит на затылке Юнги; и то, как они говорят приглушенными голосами; и то, как их взгляды всегда задерживаются слишком долго на глазах друг друга; и то, как Юнги наклоняет голову и шевелит бровями... влюбленно. Да, именно так видит это Чонгук. Влюбленно. Все, что они делают, пропитано любовью. Это на самом деле хуже, чем подсматривать за ними, пока они дрочат друг другу, потому что теперь Чонгук чувствует, что ему не место там, в их пузыре "la vie en rose"*. У этих двоих явно что-то происходит. Чонгук замечает это снова, когда они возвращаются в телевизионную комнату, где произошла непристойность. Он избегает сидеть на диванчике(его тошнит при мысли о том, чтобы назвать его "любовным креслом"**, хотя именно так оно и называется), и вместо этого поворачивает одно из кресел так, чтобы оно было обращено к телевизору. Юнги садится в другое кресло, а Сокджин ложится на диванчик. Они смотрели фильм "Гарольд и Кумар уходят в отрыв". Чонгук вспоминает, как смотрел его однажды много лет назад и был в восторге от того, каким остроумным был Гарольд, но также и от того, насколько милым идиотом он был с Кумаром. Это одна из любимых комедий мемберов, поскольку она заставляет их хорошенько посмеяться; только на этот раз, когда они смеются, Чонгук видит, как Юнги и Сокджин поворачиваются друг к другу. Они также много разговаривают друг с другом. Заканчивают предложения друг друга в тандеме, даже когда они смотрят в свои телефоны. И не раз Чонгук мог поклясться, что видит, как Сокджин украдкой поглядывает на погруженное выражение лица Юнги и улыбается. Да, это город любви.***
Позже вечером, когда фильм уже давно закончился и все трое вернулись в свои комнаты, Чонгук решил выйти подышать свежим воздухом. Похоже, ему это необходимо, чтобы прочистить мозги. Ему однозначно нужно время, чтобы все обдумать. Сейчас два часа ночи. Звезды должны быть самыми яркими. Завернувшись в одеяло, он подходит к перилам лодки. Хорошо без крыши над головой. Небо чистое, так что созвездия видно невооруженным глазом, а ветер сильный, но не настолько, чтобы пробрать до костей или заставить глаза слезиться. Чонгук почти что слышит музыку в своем сердце из-за того, как он счастлив. Он счастлив как никогда. Его окружает безмятежность, и за весь день он не чувствовал себя более расслабленным, чем сейчас. Хорошо, он может начать принимать, что его хёны, скорее всего, находятся в отношениях; хотя и довольно страстных. Но также они очень милые, о чем свидетельствуют небольшие жесты, замеченные Чонгуком в течение дня. Чонгук должен смириться с этим фактом, прежде чем они вернутся на землю. Это легко, Чонгук, просто прими это. Ты сможешь. Но Чонгук не знал, насколько сильна страсть его хёнов. Но приблизившись к носу лодки, Чонгук узнаёт. Его хёны были в компрометирующем положении. Они голые и громкие, и Чонгук теперь понимает, почему Тэхен дал ему эти затычки для ушей. Если бы он не спал, то наверняка слышал бы их из своей комнаты. Это странно и неловко, что Чонгук буквально парализован. Он спрятался за одной из стен, ясно слыша их, но при этом он не может двинуться. — Хён, я готов, — Юнги снова задыхается, говоря со вздохами вместо слов, — хён. Сокджин, напротив, очень спокоен, за исключением его быстрого дыхания, которое делает определенные вещи с членом Чонгука. На самом деле оба они звучат так, что его член не в порядке. Чонгук хочет, чтобы он успокоился. — Хён, ты можешь, ах, ты можешь добавить еще один? Юнги хныкает, прерывисто дыша (Чонгук представляет, как он раскраснелся под прикосновением Сокджина), и когда Сокджин говорит, Чонгук вздрагивает от того, как его голос пронизан похотью. — Вот так? Юнги издает удовлетворенный стон. С того места, где стоит Чонгук, он слышит хлюпанье смазки, когда пальцы Сокджина входят и выходят из отверстия Юнги. Вскоре они, кажется, находят простату Юнги, потому что Юнги стонет ругательства, которые позволяют Сокджину (и Чонгуку) знать, что он делает хорошую работу. — Черт, там, там, мгх-блять, хён, твои пальцы, ах-блять, не делай этого! Сокджин смеется низким голосом. — Ты хочешь, чтобы я их вытащил? — спрашивает он, тоже задыхаясь. Он, должно быть, давит на бедра Юнги, потому что это звучит так, и Юнги продолжает задыхаться. Нет, Чонгук мысленно отвечает за Юнги, но кто он такой? — Хочу, чтобы ты... ах, — пытается заговорить Юнги, когда пальцы Сокджина останавливаются, — я не хочу кончать от твоих пальцев. Я кончу, если ты продолжишь это делать. — А ты, — начинает Сокджин, и Чонгук удивляется, почему фраза останавливается посередине, — может быть, хочешь, чтобы я, — судя по явному сосущему звуку и тому, как Юнги пыхтит, — отлизал тебя? — Чонгук знает, что Сокджин оставляет следы поцелуев на бедрах Юнги. — Пошел на хуй, — ухитряется сказать Юнги без презрения. Чонгук не знает, почему он так говорит, потому что на его месте Чонгук сразу же сказал бы "Да" всему, что захочет похотливый Сокджин. — А я думал, ты хочешь, чтобы это я трахнул тебя сегодня вечером? — Сокджин дразнится. — Не дразни меня, хён. Они что блять спорят? Трахаются и ссорятся? Чонгук, что ты делаешь — думаешь о ебанной игре слов посреди всего этого? Черт, это еще одна игра слов. Чонгук молится, чтобы Бог забрал его душу прямо здесь и сейчас, потому что он чувствует, что глубоко согрешил, сделав это, вместо того чтобы дать им уединение. Они целуются — Чонгук это тоже слышит. С языками, большим количеством стонов и большим количеством улыбок в их голосах, они все еще продолжают препираться и дразниться. Юнги тоже много дразнится; Чонгук замечает это по тому, как время от времени прерывается дыхание Сокджина. — Не трогай, Юнги, — шепчет Сокджин. — Смотри на меня, — парирует Юнги. А потом снова поцелуи. Больше всего поцелуев приходилось не на губы, а на другие части тела. Еще больше поцелуев на колечке мышц Юнги, вероятно, потому что Чонгук слышит, как он извивается, и поощряет Сокджина делать это глубже. Раздается чистый хлюпающий звук, за которым следует удовлетворенный стон, за которым следует еще один хлюпающий звук, за которым следует еще стон Сокджина уровня порно-актера, оценивающего задницу Юнги. Они шаркают и перемещаются, и теперь Чонгук слышит сдержанный стон Сокджина, когда Юнги отсасывает ему. Они делают это очень медленно — дразнятся, целуются и прикасаются слишком много, что нравится Чонгуку, но он даже не должен быть здесь. Его ноги устают от долгого стояния, но он по-прежнему не двигается. Это что кинк? О Боже, неужели я вуайерист? О Боже, я должен поговорить об этом с Чимином. После этого всего, что кажется десятилетиями, Сокджин, наконец, толкается внутрь. Предательские признаки — это высокий голос Юнги и тихое рычание Сокджина. Чонгук дрожит. — Так туго, малыш, так туго, — почти мурлычет Сокджин, — ты так хорошо меня принимаешь... все в порядке, малыш? Он шевелится, а Юнги хнычет. Он продолжает двигаться так некоторое время, осторожно, задавая вопросы Юнги: "Пол слишком твердый, Юнги?" Юнги отвечает: "Это я твердый". Чонгук не знает, смеяться ему или быть возбужденным этим нелепым обменом репликами. Ему хочется смеяться, но безумно. Он теряет рассудок. — Все в порядке, Юнги? Как думаешь, ты сможешь взять меня полностью? (Серьезно, насколько большой у Сокджина вообще, что он задает этот вопрос? Но Чонгук этого не узнает — Юнги отвечает только хныканьем, что, вероятно, означает приглашение Сокджина войти глубже, потому что тот внезапно мычит.) — Юнги, Юнги, Юнги, ты такой хорошенький... Такой прекрасный, Юнги, как и всегда. (Чонгук краснеет, и он надеется, что Юнги тоже, так как он отвечает: "Дурачок.") Судя по звуку шлепков по их коже, Сокджин делает толчки медленно и глубоко: каждый толчок вызывает стоны и вздохи у них обоих. Чонгук не понимает, как они могут оставаться в здравом уме с таким темпом. Он чувствует, как стояк напрягает его штаны. Очевидно, что они тоже хотят большего. — А ты можешь- — Быстрее? — Быстрее. Чонгук слышит громкий грохот и понимает, что они переместились к стене рядом с ним. Они могут немного поднять головы и увидеть Чонгука, стоящего там с эрекцией. Эта мысль еще сильнее прижимает его ноги к полу и может даже физически убить, потому что он внезапно перестает дышать. Дерьмо. — Ах- хён. Чонгук снова дышит, понимая, что они не слышат его собственного дыхания, наполняя ночь своей непристойной атмосферой. Сокджин действительно вонзается в Юнги быстрее, сильнее, глубже с силой, которую Чонгук никогда не осознавал в своем хёне. — Хён, нгх- хён, — все время вырывается изо рта Юнги, иногда сопровождаемое "Здесь, здесь! Блять, Хён!" Они стоят, и Чонгук видит, что Сокджин держит одно из бедер Юнги. Он мычит, тихо стонет, почти в ответ на каждый всхлип Юнги. Он становится громче, когда Сокджин находит простату Юнги во второй раз за эту ночь. — Обними меня, — резко говорит Юнги, — держи- нгх! Держи меня. Хён. Раздается какой-то странный звук. Сокджин, должно быть, крепко обнимает Юнги, когда он говорит приглушенным голосом, вероятно, в шею Юнги или в его волосы: "Ты так хорош для меня, Юнги-чи, так хорош для меня." Он повторяет это снова и снова между тем, что звучит, как еще одна волна поцелуев, и Юнги стонет своим самым хриплым стоном, как будто это заводит его еще больше, что, в свою очередь, подстегивает Сокджина еще больше. Что делает все это еще более головокружительным для Чонгука. Чонгук хочет посмеяться над ласковым именем "Юнги-чи", но он остается наедине с жалким стояком, слушая, как они делают это так хорошо всего в нескольких футах от него — так кто же посмеется последним? — Юн-, — у Сокджина снова перехватывает дыхание. Чонгук абсолютно уверен, что Юнги отвечает на толчки Сокджина. Опускаясь вниз, гоняясь за членом Сокджина, даже когда он отстраняется на малейшую секунду, преследуя свой оргазм. Или, может быть, он трогает свой собственный член. Еще один грохот — на этот раз не такой громкий — и Чонгук знает, что Сокджин одной рукой прижимает руки Юнги к стене над его головой, а другой все еще поднимает бедро Юнги. Черт. Юнги, должно быть, сейчас выглядит таким затраханным. Чонгук не хочет видеть, не хочет слышать— — Ты сможешь кончить нетронутым, малыш? — Спрашивает Сокджин между мычанием, — ты сможешь кончить вот так? Кончить только от моего члена? — Ах, ах, ах, хён, прямо здесь, хён, пожалуйста- — А что, если Чонгук проснется? Чонгук чуть ли не визжит. Может, его поймали? Его сердце бьется слишком быстро и слишком громко. Сокджин слышал это? — Ах — А что, если Чонгук проснется?— — Хён, блять там- — ... и увидит тебя таким, таким развратным— — Сокджин-хён, нгх— — Тебе нравится, когда тебя видят таким, Юнги? — Я хочу быть хорошим для тебя, хён. Быть хорошим.. для тебя, хён — Тебе это нравится, да? Возбуждает— — Да, хён, хочу, чтобы Чонгук пришел посмотреть, как я открыт для тебя вот так Это их заводит, осознание Чонгука медленно доходит до него, когда он продолжает слушать, как Сокджин говорит это Юнги. Им нравится, когда их ловят. Это их подстегивает. Он не знает, был ли кто-нибудь, кто поймал их, наблюдая за ними. Он не знает, воображали ли они, что кто-то из мемберов делает то, чем сейчас занимается Чонгук — подглядывает, подслушивает, воображает всякую ерунду и прочее. Он задается вопросом, так ли это, и сделали ли они вид, что это произошло. Эта правда заставляет его член дергаться. — Выстанывающий мое имя, беспомощный, ждущий, чтобы кончить— Юнги всхлипывает, за этим следует сдавленный стон Сокджина. — Кончай от моего члена вот так, Юнги, сможешь? — Я могу, хён, ах, ах, ах— Когда Юнги говорит, это звучит так легко и возбужденно, горячо и беспокойно, и Чонгук знает, что тот близко. Похоже, Сокджин тоже знает. И сам Сокджин тоже близко, судя по сдавленным звукам, которые он издает. Он явно попадает во все нужные места, потому что они задыхаются еще отчаяннее, и никто из них некоторое время ничего не говорит. — Кончи для меня, — шепчет Сокджин, и Юнги издает громкий и долгий стон, который говорит, что ему все равно, даже если мир услышит его, прежде чем остановиться, хныча, когда Сокджин трахает его через оргазм. — Не останавливайся, — умоляет Юнги, — кончай в меня. И Сокджин делает это, проливаясь внутрь Юнги, бормоча: "Я так сильно люблю тебя, Юнги, я люблю тебя, всегда так хорош для меня", ломаными фразами. Чонгук не слышит ничего, кроме их дыхания. Это полная, оглушительная тишина, прежде чем Юнги беззаботно хихикает: "Я знаю, хён. Я тоже тебя люблю." Они смеются. Сокджин снова притягивает Юнги в свои объятия. — Мой лучший мальчик, Юнги-чи, которого я так люблю, — начинает он, продолжая восхвалять Юнги, — ты совершенен, Юнги, что еще я могу сказать? Ты прекрасен, драгоценен, ты - все хорошее, что есть на свете, ты так хорошо меня принимаешь, заставляешь меня так хорошо себя чувствовать, я люблю тебя, люблю тебя, люблю, — это было сказано легко, но с искренностью, известной только им двоим; едва слышно, но достаточно для ушей Юнги и только для ушей Юнги. — Давай я приведу нас в порядок, — бормочет Сокджин, вставая и беря что-то откуда-то, что Чонгук не может видеть, продолжая их постельный(лодочный?) разговор с Юнги. — Я голоден, — говорит Юнги. — Я знаю, давай съедим что-нибудь позже, — отвечает Сокджин. — Давай просто закажем что-нибудь, — говорит Юнги. — На середину моря? — Сокджин прикалывается над ним. — Давай попросим Чонгука приготовить что-нибудь для нас, — говорит Юнги. — Нам следует, — серьезно размышляет Сокджин. (Черт возьми, нет. Чонгук мысленно плюет на них.) (Чонгук никогда в жизни не слышал, чтобы эти хёны так разговаривали друг с другом. И они практически вырастили его. Чонгук чувствует себя преданным.) (В то же время сердце Чонгука трепещет.) Проклятье. — Юнги, — говорит Сокджин громче, своим обычным голосом. Похоже, он о чем-то задумался. Его руки заняты тем, что убирают их и помогают Юнги снова одеться, прежде чем одеться самому. Юнги, должно быть, тоже это чувствует, потому что он также использует свой обычный голос, когда отвечает: "Да?" Он протягивает руку, и это все, что смог увидеть Чонгук, прежде чем рука Сокджина взяла ее и переплела их пальцы. — Но что, если бы Чонгук действительно поймал нас вот так? Чонгук слышит, как они сползают на пол и садятся. Может быть, обнимаются на коленях друг у друга. — Тебе бы это действительно понравилось? Для Чонгука этот вопрос — нечто неожиданное. Он чувствует, что его заметили. Он боится, что они разыгрывают его, намеренно показывая ему это только для того, чтобы сказать "СЮРПРИЗ" в конце и рассмеяться ему в лицо. Но все это кажется слишком странным, слишком искренним для розыгрыша, что заставляет Чонгука опасаться за свою жизнь, поскольку он подозревает, что они узнали об этом на полпути и теперь решают, наказать ли Чонгука за то, что он подглядывал. Неужели уже слишком поздно молиться Богу — или богам? Кто-нибудь, пожалуйста? Пожалуйста, уведите его отсюда. Юнги молчит. — Ты бы не возражал? — Снова спрашивает Сокджин. — Я... может быть, — наконец признался Юнги. Теперь настала очередь Сокджина молчать. — Я не против вуайеризма, я не против того, чтобы меня видели, но я предпочел бы, чтобы это было с моего согласия. У Чонгука замирает сердце. Юнги был бы так разочарован, если бы узнал об этом. — Я знаю, что мы каждый раз играем с огнем, — говорит Юнги. — Каждый раз, — повторяет Сокджин. — И все же я хочу, чтобы все было именно так. Игры с огнем. Как ты и сказал, я люблю острые ощущения. Я знаю, что и ты тоже. Я знаю нас. Но я не хочу, чтобы они действительно нас застукали, — неуверенно продолжает Юнги, — хотя, если кто-то из них видел нас, я знаю, что это часть риска, на который мы идем. На самом деле я не возражаю. Сокджин напевает и ничего не говорит. Чонгук действительно хочет уйти. Это совсем другое чувство — слушать, как они занимаются сексом, и слушать, как они говорят о сексе. Первое вызывает у него трепет, второе — ощущение нарушения чужой личной жизни. Он хочет уйти, но из-за тишины вокруг, это трудно. — Значит, мы должны продолжать это делать? — Спрашивает Сокджин. — Что? Секс? — Нет, — тихо смеется Сокджин, — приглашать их на нашу рыбалку. Или совокупляться всякий раз, когда мы кого-нибудь пригласим. Мы всегда можем сделать это в уединении нашей собственной комнаты, ты знаешь. Возможно, в общежитие. Или в машине. Любое другое место. Это не обязательно должно быть здесь, в присутствии наших друзей. — Мы трахаемся. Кто в наши дни называет это "совокуплением"? — Ворчит Юнги. — Занятия любовью, — поправляет его Сокджин, хихикая, — немного романтики, — добавляет он, на что Юнги отвечает: "Неважно." Юнги, кажется, взвешивает свой ответ. — Может, нам стоит остановиться, — решает он, — на время. Давай пока что заниматься более расслабленным сексом. Я хочу знать, каково это — не волноваться из-за возможности быть пойманными. Прошло много времени с тех пор, как мы делали это в спокойной обстановке, где вокруг только ты и я, — Пауза, — А что насчет тебя? Как думаешь? Раздается звук поцелуев, прежде чем Сокджин заговаривает — Дело не во мне. Мы говорим про тебя. Я же тебя спрашивал. И слышно, как Юнги отталкивает его. — Речь идет о нас. Я знаю, что ты тоже питаешься от острых ощущений. Будет ли то, что я хочу, хорошо для тебя? Потому что в противном случае нам нужно найти другую общую точку соприкосновения. Будь честным. — Хм, — хмыкает Сокджин, на этот раз действительно думая, — Я в порядке. Я в порядке с более спокойным сексом. Секс не всегда связан с острыми ощущениями. Давай заниматься более спокойным сексом. Меньше волнения, больше спокойствия. — Я не могу с тобой и твоим выражением лица, — простонал Юнги. Сокджин громко смеется, тот же самый смех Чонгук слышит все время в общежитии или во время съемок. Тот же самый смех, который создает непринужденную атмосферу. Чонгук наконец-то может дышать. — Но на более серьезной ноте, — продолжает Сокджин, — для меня самое важное это ты. И не в смысле обожания, хотя это именно то, что я имею в виду, но, ха—ха, да, Юнги, я говорю серьезно для разнообразия, я имею в виду, в конце концов... это все, и не только секс, это все о тебе. О нас. О том, что ты здесь, и я здесь, и мы вместе здесь, смотрим в одном направлении. Как это звучит? — Ты делаешь мне предложение? — Спрашивает Юнги, задрав подбородок, как мальчишка, который бросает вызов Сокджину. — А ты этого хочешь? — Спрашивает Сокджин с искусственной серьезностью. Чонгук слышит панику Юнги, когда тот отвечает: "Может быть, оставим это на потом." — Хорошо, мистер, я вернусь к этому позже, — отвечает Сокджин со смехом в голосе. — Окей. Хватит о нашей склонности к эксгибиционизму, — Сокджин обрывает себя, — что насчет того, что я вот так прижал твои руки? Это было нормально? Это не пересекло черту? "Ладно", — думает Чонгук, — "хватит подслушивать". С атмосферой немного более расслабленной — и его хёны заняты разговором и явно не замечают ничего вокруг — он решает, что пришло время, чтобы он ушел в свою собственную комнату, обрабатывая все. Его эрекция давно прошла, когда он начал слушать, как два его старших хёна разговаривают о сексе, как настоящие взрослые, устанавливая границы того, что нормально, а что нет.***
Когда он добирается до своей комнаты и проверяет свой телефон, он находит несколько сообщений от Чимина. Чимин Ты жив? Земля — Чонгуку, ты жив? Пошли сигнал, если ты жив Чонгук Скорее всего нет Чимин Наконец-то! Знак Это очень плохо Чонгук Моя невиновность просто умерла Чимин Пожалуйста, ты же не невинный Чонгук Я был. От них Чимин Как это было? Чонгук Можно с уверенностью сказать, что Юнги-хён не сможет сидеть весь завтрашний день Чимин А? Когда я был там с Тэ, Сокджин-хён был снизу Чонгук Ну, есть такая штука как универсалы Чимин Конечно, я знаю это, идиот Чонгук В любом случае Чимин Что? Чонгук Может, стоит им сказать? Чимин Ты что, с ума сошел Это был Тэ, он здесь Да, это я, привет Чонгук! Чонгук Привет, Тэтэ-хён! Мне стыдно, что я подслушивал. Чимин Они громкие не ПРОСТО ТАК По этой причине мы их и СЛЫШИМ Это опять Тэ Чонгук Хорошо, но я скажу им, что знаю- Чимин ЗНАЕШЬ ЧТО!? Это мы, потому что НЕТ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СДЕЛАТЬ Чонгук что я знаю, что у них отношения! Какого черта? Почему я не могу? Чимин Что Чонгук Что Чимин Чонгук, они ВСЕГДА БЫЛИ В ГРЕБАНЫХ ОТНОШЕНИЯХ Чонгук Что Откуда ты знаешь, а я нет? Чимин Я имею в виду Разве это не очевидно? Стоит ли объяснять тебе, что такое отношения, Гук? (Чонгук чувствует, что краснеет.) Чонгук Почему нет? Чимин Ох, Чонгук Чонгук Заткнись Чимин Тэ смеется над тобой Хоби-хён тоже Намджун-хён тоже Я ТОЖЕ СМЕЮСЬ ЛМАО, ЧОНГУК ВСЕ ЗДЕСЬ, И МЫ ВСЕ СМЕЕМСЯ НАД ТОБОЙ Чонгук Все равно. Во всяком случае теперь я знаю, почему никто не отправляется с ними на следующую рыбалку Чимин Добро пожаловать в клуб. Чонгук стонет. Поездка на рыбалку, возможно, травмировала его.