waiting for your smile

Колкая правда, которая должна была поставить точку в мутных, неясных отношениях Наруто и Саске, оказалась подлейшим предателем, похуже некоторых Учих. Три кроваво-красных хвоста, ни одной узнаваемой черты от Узумаки, это был ужасающий монстр, что предстал перед темными угольными глазами. Никогда в своей жизни Саске не видел в Наруто чудовище. Даже когда узнал о Девятихвостом внутри него, даже когда испытал на себе частичку его силы, Саске никогда бы даже в мыслях не произнес, что его друг монстр. Он был в первую очередь другом, да и просто хорошим человеком. Но на образ, что сейчас видел Учиха, не приходила ни одна ассоциация на ум, кроме как ужас. Самый настоящий ужас в любом из его проявлений Невероятная бешеная энергия и жажда убийства, что исходили от Наруто сейчас, заставляли Саске еле-еле в шоке отползать назад на трясущихся руках. Когда Учиха был знаком с джинчурики в детстве, то ничто его не доводило до такого состояния, а вывести чакру Кьюби может сильная печаль или ненависть. Неужели Узумаки и правда настолько сильно желает ему смерти? Учиха не удивится, если в следующую секунду его разорвут на куски, ведь собственное наполовину парализованное тело от страха даже не сможет двинуться. Саске думал, что если он будет на полную искренен со своим товарищем, то все обойдется и в конце концов станет хорошо. Честность — одна из тех черт, которые так ценил Наруто раньше и обесценил сейчас. Учиха даже не представлял, как джинчурики могут задеть его фразы. Он всегда хотел вновь сказать Наруто, что до сих пор считает его близким, прокричать ему прямо в уши смущающую фразу. Пока лишь обошелся смелым, уверенным: «…потому что ты все еще мой друг», но Узумаки не верил. Темноволосый невольно вспомнил их бой перед уходом бывшего отступника; погано, наверное, чувствовал себя джинчурики. Как же так, Наруто? Саске смотрел на зверя перед ним, затаив дыхание. — Ты мой друг, я не позволю тебе погрузиться во тьму! — в Долине Завершения эта реплика звучала от Узумаки. — Ты мне не нужен, Наруто. Ты никому не нужен, хватит выдавать желаемое за действительное, — крикнул Саске, быстро подобрался к Наруто за спины, сложив печати, — ты всегда будешь один, чидори! Тысяча птиц пронзила тело блондина, но тот стиснув зубы, молчал, ощущая как силы покидают его, и лишь слабо помогает регенерация Девятихвостого. Слишком много мыслей билось в его голове, хотелось закричать от боли, от невыносимой фразы, которую произнес его единственный лучший друг, попытавшись убить. Наруто опустил свой взгляд вниз, порванный ярко-оранжевый костюм омрочнялся в темный, красный цвет. Саске, словно специально медля, вытащил руку, лишая Узумаки последний опоры, и тот тут же наклонился вперед, громко падая на колени. Наруто слабо опирался на одну руку. Второй, только кончиками пальцев, касался раны, чувствуя теплую, но до тошноты противную, свою кровь. Разум мутнел, ему больно дышать. Мальчик ничего не слышал, одна пульсация в висках заполняла сознание и фраза Учихи: «ты всегда будешь один». Наруто закусил губу, хотелось резко перестать думать, перестать слышать чужой голос в своей голове, говорящий назойливую страшную фразу. Он всегда будет один? Узумаки почувствовал, что больше не может держать себя, его тело вмиг рухнуло на камни, при этом больно ударившись головой. Последнее, что слышал Наруто это уходящие шаги, а последнее, что видел это жалостливый, надменный взгляд Саске. Оглушительный животный рев раздался по округе. Учиха, сжав кулаки, резко встал, но не потянулся за оружием и не начал складывать печати. Злобный оскал и яростные глаза устремлены на обладателя шарингана, но Узумаки не двигался, чего-то выжидая. — Наруто, я… — Саске непрозвольно поднял руки на уровне пояса, пытаясь жестами доказать мирные намерения, и медленно подходил к вышедшему из себя сопернику. Вслед за третьим, появился четвертый хвост, Учиха остановился, между парнями было расстояние около метра. Узумаки сразу же ринулся вперед на своего соперника, Саске не успел увернуться, ведь с чакрой Кьюби джинчурики невероятно быстр. Наруто замахнулся лапой и атаковал Учиху, оставляя глубокие порезы на его теле, едва не разрывая на части. Саске чувствовал заслуженную боль за все те страдания, что принес Наруто и за то долгое одиночество. — Сейчас же открой дверь! Голос Сакуры звонкий и четкий, парень прекрасно его слышал через стены. Но юноша даже не удосужился встать с кровати, только тяжко вздохнул в ответ на привычный утренний крик. Харуно почти каждый день приходила к нему, долго распиналась перед входом, толковала длинные, грустные речи. Только они совсем не брали за душу того, к кому обращались. Бывало куноичи оставляла вкусные завтраки в маленьком контейнере на коврике у двери и Узумаки без зазрения совести пользовался добротой подруги, ни разу не сказав спасибо. Прошло уже больше трёх месяцев, а когда Наруто разговаривал с кем-то чужим, кроме клона? Одному стало проще жить, только единственная фраза раздражала и досаждала, но постоянно звучала в голове. «Ты всегда будешь один», Наруто и был один, не жаловался. Легче было самому выбрать одиночество, чем ждать когда тебя оставят другие. — Наруто, хотя бы сегодня! — девушка сорвалась на крик, она продолжала отчаянно бить в деревянную дверь. Узумаки сонно потер глаза и нехотя поднялся с постели. Поправил домашнюю светлую майку, не обращал внимание на стук позади и первым делом достал кунай из походной сумки. Парень обернулся лицом к уже давно не чистой стене, к которой вплотную стояла кровать, а затем Наруто привычно нацарапал новую черточку. Ровно сто сорок четыре. Сто сорок четыре дня как ушел Саске, сто сорок четыре дня затворничества дома и это было даже неким достижением, но Узумаки не очень им гордился. Парень криво улыбнулся, пока еще мог, и посмотрел на отрывистую, неровную высеченную линию. Он сжимал рукоятку куная от кипящей злости, печали и ненависти ко всем словам, что бесполезно кричала Сакура за стеной. Может ненавистью к человеку, который ушел эти сто сорок четыре дня назад и лишь чуть-чуть ненавистью к себе. — Черт возьми, пожалуйста! — Харуно никогда не заходила так далеко, лишь изредка оставалась здесь дольше двадцати минут, но чаще всего кратко желала удачи, передавала привет от остальных ребят и уходила. Казалось, что деревянная дверь под напором розоволосой шиноби разломается. А Наруто не способен этого больше выдерживать и вместо того чтобы привычно швырнуть «особенный» кунай в уголок, он не отпустил его, а решительно, громко топая, подошел ко входу. Одним движением парень дернул замок и отворил дверь. Сакура, что опиралась на нее, удивилась, а затем подняла свой тоскливый взор наверх, в глаза Узумаки. Наруто, поджав губы молчал, а Харуно в шоке смотрела на своего друга, впервые увидев его за несколько месяцев. Молча переглядываясь, блондин чувствовал себя безумно неловко, пусть и не показывал этого, со стороны казался безразличным. Узумаки думал, что если он будет снаружи безэмоциональным, то в конце концов станет таким и внутри. — Уходи, — единственное слово, которое выдавил из себя Наруто и отвел взгляд в сторону, рефлекторно сжав в руке кунай. Глаза Харуно не были красными, не были заплаканными, но даже Узумаки видел в них глубокую темную печаль, может подруга просто выплакала уже все слезы. Сакура оглянула Наруто с головы до ног и заострила внимание на лезвии, что юноша так сильно сжимал. В шоке куноичи отшагнула назад, испугавшись какого-то маленького ножика, который по сравнению с ее новыми способностями просто ничто. Взгляд Наруто ничуть не изменился, он уверенно, но так пусто, смотрит прямо, не решаясь посмотреть выражение лица подруги, он прекрасно понял почему девушка отшатнулась назад и просто смирно ожидал, когда она уйдет. Сакура глупо, нелепо уронила светлый маленький пакетик на бетонный пол и тут же быстрым шагом ушла прочь, лишь напоследок бессмысленно оглянувшись. Узумаки сначала не решался поднимать чужой пакет и несколько секунд раздумывал, но это походило на обычный контейнер с завтраком, который парень мог принять. И сейчас не откажется, поэтому поддел пальцами лямки пакета и занес его к себе домой. После сто сорок четвертой черточки на стене Сакура перестала приходить. Плащ и водолазка с треском порвались, Саске, не успев принять более устойчивую стойку после недавнего подъема, пошатнулся, но смог удержаться на ногах. Тяжело, очень тяжело и больно; Учиха задержал дыхание, будто это поможет унять пожар в грудной клетке. Конечно же это не помогло. В детстве при такой ситуации захотелось бы расплакаться от беспомощности, а сейчас парень хотел дать себе смачную пощечину и опомниться наконец. Рана не смертельная, Саске еще может соображать, а значит мог бы и продолжать бой. Но проблема была не в физическом состоянии юноши, гораздо серьезнее то, что Саске совершенно не понимал как реагировать на такое чудовищное перевоплощение друга. Хотя каким бы не был исход битвы: смерть или что-то получше, Учиху устроит любая концовка. Навязчивая, но правдивая мысль, что юноша это заслужил преследовала его последние недели и принять смерть от Наруто будет отличной расплатой за его грехи. Саске стоял на полусогнутых ногах и сейчас бы он вполне успел сложить печати, вооружиться Клинком Кусанаги, но он просто стоял. Противоречия, что роились в голове, ужасный силуэт монстра, что был перед его глазами и прекрасное понимание: «Это все из-за тебя», сламывали Учиху. Пожалеет ли потом Узумаки, если все-таки убьет своего сокомандника, будут ли потом у него проблемы от Какаши-сенсея и Пятой? Оценив свою возможность умереть, Саске одновременно огорчился и мысленно усмехнулся, может юноша был готов здесь и сейчас принять свой конец. Если бы Наруто был в сознании, Саске был уверен, его друг не настолько жесток и не покончил с ним одним ударом. Не убил бы его молча. И может перед смертью, Саске бы хотел увидеть знакомые голубоватые глаза, а не бешеный взгляд лиса. Монстр замахнулся когтями еще раз. Учиха не видит смысла уворачиваться, итак истекая кровью, вполне заслуженно. — Йо. Наруто беспечно сидел на кровати, неясно зачем разглядывая свои руки и переводя беглые взгляды на исчерченную стену. Он не почувствовал присутствия джонина за спиной и даже не понял бы, что кто-то сидит на его окне, если бы Какаши был невежливым сенсеем и не поздоровался бы со своим учеником. Но он поздоровался и разрушил тяжелую тишину, что царила в доме Узумаки практически круглосуточно последний год. Наруто никак не отреагировал, но Хатаке в принципе не ждал ответного приветствия. — Я слышал Джирайя-сама звал тебя в путешествие, но ты отказался, — продолжил наставник, Наруто услышал как мужчина спустился с подоконника, но не подходил ближе к хозяину дома, — почему? Наруто молчал, хотя прекрасно знал, что учитель, не услышав ответ, не уйдет. — Так захотел, — юноша кратко ответил, но не обернулся, он не хотел, чтобы проницательный сенсей заметил в его выражении лица тень неуверенности. Даже сам Наруто не знал четкого ответа, может он отказался только потому что не хотел видеться с людьми и проще было посидеть дома, лишь иногда выходя на одиночные миссии, ведь седьмая команда была расформирована. После года одиночества только Какаши-сенсей, Шикамару и Хината продолжали иногда заглядывать в душную, тихую квартиру Узумаки. Но юноша был уверен, пройдёт чуть больше времени и они тоже перестанут это делать. — Все еще считаешь? — сказал Хатаке. Наруто не видел жесты мужчины, но наверняка он взглядом или рукой указал на исписанную стену. Узумаки сердито свел брови. — А какая вам разница? — звучало грубо и неуважительно, но ни одного из собеседников это не волновало. Какаши тяжело вздохнул. Саске встал ровно, превозмогая боль, и смотрел прямо в искрящие ненавистью кровавые глаза Наруто. Саске смотрел прямо на замахнувшегося Лиса, смотрел прямо навстречу собственной гибели и даже не зажмурился, как поступил бы любой адекватный, боящийся смерти, человек. Ни одна мышца на лице Учихи не дрогнула, его лицо выглядело апатично спокойным и безмятежно освещалось золотистыми солнечными лучами заката. Словно все было тихо и мирно. Но, буквально разрезая потоки воздуха, Наруто со всей силы лапой, хотел разрезать еще и рядом стоящего парня. — Наруто… Когти настолько близко к светлой, бледной коже лица, что Саске ощущал жар, исходящий от тела джинчурики. Юноша задержал дыхание, готовясь к исходу и предстоящему страданию. —… я всегда помнил про тебя. Монстр остановился. Так близко, что Саске почти почувствовал жжение, фантомную боль и призрачное касание тех когтей. Но монстр остановился, словно не по своему желанию, а его что-то удерживало и Лис «не мог» пробиться через невидимую стену. Учиха широко распахнул глаза, вновь не понимая чего дальше ожидать от Наруто. Кьюби дергался, пытаясь дотянуться до тела обладателя шарингана, но через пару мгновений его попытки сошли на нет и джинчурики убрал лапу, встал ровно. Узумаки сделал пару шагов назад, очертания лисьих ушей, хвосты, частичный покров ярко-красной чакры — все начало пропадать и возвращаться обратно внутрь тела носителя Девятихвостого. Вернулись знакомые растрепанные светлые волосы, полоски на щеках стали вновь тонкими и почти незаметными, но глаза еще оставались кровавыми. Саске в шоке рассматривал друга, уже забыв о недавно нанесенной ране и вспомнил только когда она вновь начала неприятно пульсировать. Джинчурики выглядел рассеянным, неестественно для себя потерянным и безумно уставшим. Казалось, что до этого его кожа была покрыта защитным слоем чакры, но сейчас на ней были страшные ожоги, будто Наруто сгорал заживо. Но он точно был в сознании, откликнувшись на свое имя, Узумаки вяло, с нотками раздражения, посмотрел на соперника. — Почему ты не ударил? — Замолчи, — Наруто смотрел на Саске недоверчиво, слегка прищурившись, уголки его губ были опущены. Учиха открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог подобрать подходящее. Он смотрел в глаза джинчурики, и все еще не видел множества эмоций, которые скрыты за бесчувственной маской и понятия не имел что с этим делать. Он так много хотел сказать своему другу, он так много хотел сделать вместе с ним, но уверен, что услышит в ответ повторное краткое: «Замолчи». Сейчас, когда Саске думал, что все кончено и уже был готов принять свою смерть, столько мыслей билось в его голове. А когда он может все это сказать, может прокричать Наруто все что чувствует… он молчит с глупым, уже надоевшим, выражением лица. Учиху это невероятно злило, сжав руки в кулаки, юноша не будет задумываться правильно то что он скажет или нет, ведь тянуть больше некуда. — Я пойму, если ты хочешь убить меня, я пойму, если ты хочешь отомстить, — Учиха как никто другой понимал жажду мести, — но… — Сколько раз тебе объяснять, что ты не поймешь. Тебя не было рядом, ублюдок! — вскрикнул Узумаки. Саске, пропустив мимо ушей последнее оскорбление, наблюдал как кроваво-красные чужие глаза еще напряженнее и раздраженнее смотрят на него. Смотреть в глаза друга, горящие ненавистным безразличием, было хуже пытки, но Учиха продолжал это делать. Он виноват, он самый настоящий виновник всех бед и он должен был предстать лицом к лицу к результату идиотских решений. И Наруто не врал, его действительно не было рядом, все те три года, пока Саске бегал в погоне за силой, его друг в Листе сходил с ума. Его первый настоящий друг, сокомандник, любимый и родной добе, как бы не стеснялся этих слов Учиха, погряз во тьме и одиночестве. — Теперь я хочу быть рядом, — обладатель шарингана замолкнул лишь на секунду, — с тобой. Наруто знакомо поджал губы. Саске хотел провалиться под землю со стыда, от своего неловкого, слабого вида, ведь он вновь открылся Узумаки, а блондин скорее всего вновь будет отрицать все ранее сказанное. Но как бы Учихе не было стыдно, некомфортно, он сделал, что мог. Он сказал твердо и уверенно. — Я не хочу опять вестись на эти фразы, не хочу привязываться к предателям, — чистосердечно сказал Наруто, но обладатель шарингана где-то уже эту фразу слышал. Может в своих кошмарах. Эта фраза никак не парировалась, от нее нельзя отмазаться или отступить, на нее нельзя ответить. Саске молча продолжал играть в напряженные гляделки потому что знал, чтобы он не ответил — это не перекроет факты. — Я знаю, — прозвучало еще глупее, чем в мыслях Саске, все еще решительно. Нейтральная гримаса начала пропадать с лица Наруто, он слегка недоуменно смотрел на обладателя шарингана, ведь это явно не конец реплики. — Я, черт возьми, знаю все это! — интонация внезапно сменилась и Саске сделал шаг вперед почти вплотную к Узумаки, — я слышал каждый день как ты меня ненавидишь, каждый день как ты меня проклинаешь и думаешь я ничего не понял? Сорвался. — Я — предатель, — Саске грубо схватил сокомандника за ворот оборванной водолазки и продолжал идти вперед, заставляя Наруто отступать назад, пока он не уперся спиной в ствол ближайшего дерева, — я — нукенин, я — ниндзя-отступник, кто же я еще?! Наруто с ошеломлением смотрел на соперника и на то как он активировал, похоже случайно, шаринган. Но Узумаки ничего не отвечал и не прерывал яростный монолог Учихи. Игнорирование было гораздо хуже попыток вновь начать драку, да и Саске был уверен, что если бы джинчурики захотел вырваться из захвата — он бы это сделал. — Я ужасный человек и я это знаю. Но знаешь ли, что ты для меня навсегда останешься другом и товарищем? Я не отступлю, но я не сопротивлялся, когда ты хотел меня убить, — Саске почти задыхался от сумбурной, быстрой речи, — я до сих пор тебе доверяю, даже, черт, прямо сейчас! Мне плевать как тебя называют другие, Кровавый Лис или как-то еще, мне даже уже стало плевать как ты заработал прозвище, потому что для меня ты Узумаки Наруто! Так почему же ты не можешь хотя бы попробовать мне довериться?! Просто попробовать, я клянусь своей жизнью не налажать и оправдать обещания, — Саске вновь вздохнул и уже тихо продолжил, слегка потряхивая ворот водолазки, — хотя бы попробовать. Наруто не решался ответить на долгую, сердечную речь. Он скучающе отвел взгляд от напора шарингана, Саске всем своим видом показывал, что ему необходим ответ. — Ничего не будет как прежде, я думал ты уже понял это давно. Вся решительность в глазах Учихи стушевалась, но злость все еще оставалась в душе. Парень чуть ослабил хватку: перестал удерживать одежду, его руки опустились чуть ниже и смиренно, но крепко, лежали на плечах Наруто. — Почему? — Мы изменились, мы повзрослели, — глаза Наруто вернули свой родной голубой цвет. Саске протяжно безысходно вздохнул. — Как же ты достал, уссуратонкачи, — Учиха не заметил как впервые за долгое время сказал это старое, заветное слово, прямиком из детства, — но я не могу тебя ненавидеть. Наруто широко распахнул глаза, глядя прямо в додзюцу Учих. Ему… не говорили в последнее время, что его «не ненавидят». Ино так вообще проклинала и скорее всей душой желала смерти косвенному убийце своей подруги. Было ли отсутствие ненависти тем самым проявлением любви, которая пугала Учиху неизвестностью? Саске это смутило, может он уже сказал лишнего или просто сам себя накрутил. Наруто лишь на чуть-чуть потерял привычное хладнокровие, но что в голове у него Саске понять не мог. Вряд-ли он так же смутился как бывший отступник из-за честного (почти) признания чувств. Но Наруто молчал, хотя мог выдать, насколько это возможно, грубый ответ, отвести взгляд и заставить Учиху нервничать, но он прямо пялился на соперника, даже в некоторой степени удивившись смелости слов собеседника. Внутри Учихи все встрепенулось. Не привычное слово «ненавистно», не типичное слово «раздражаешь». Тишина стучала в висках, лицо Наруто, на котором появилась хоть одна эмоция, заполонило сознание и Саске не слышал тех слов, которые были посильнее смертельных дзюцу. Учиха прекрасно знал, что Наруто может быть больно, что он доставляет своему сокоманднику дискомфорт просто своим присутствием и другие тоже об этом говорили, даже Какаши. Но противная прошлая сторона упрямого, тёмного Учихи все еще имела место быть. Может поэтому парень сейчас не двигался и Наруто тоже не пытался выпутаться, пока. — Я действительно похож на наивного мальчика? — тихая речь с едва заметным сарказмом, но Саске успел выучить каждый жест и каждое повышение-понижение голоса Наруто, чтобы хоть немного его понимать. — Ни капли, — резко ответил Саске, думая не дольше секунды над ответом. — Я не поверю ни одному твоему слову. Слишком долго ждал, — Наруто все-таки отвел взгляд. Учиха молчал и интуитивно, нервничая, сжимает плечи блондина. — Я могу ждать тебя сколько угодно, пока ты не поверишь. — Зачем? — после недолгого молчание спросил Узумаки. — Потому что ты единственный, кто у меня остался, — ни к чему были все эти формальности, мол «близкий человек», «близкий друг». У Саске был один Наруто и у Наруто только один Саске. Учиха созерцал только ровный профиль джинчурики, но даже так было видно, как парень удивленно взмыл брови, а затем повернулся и неуверенно посмотрел на бывшего отступника, по-прежнему недоверчиво. Да и сам Саске сейчас себе не особо доверял, вероятно он пожалеет о всем сказанном сейчас. Но если он будет опять много думать — ни к чему хорошему это не приведет. — Мне будет очень тяжело потерять двоих друзей сразу, — Сакура сидела на бетонном полу, ровно за неделю до того как Наруто произнесет зловещее «уходи». С одной стороны Узумаки было даже немного жаль Сакуру-чан, но когда парень это осознавал, он отнекивался, будто это лишь остатки старых теплых чувств и со временем они тоже канут в небытие. И это нисколько не пугало. Наруто присел на пол своей квартиры, облокотился спиной на ту же дверь, что и подруга, правда сам все еще не осознал к чему это сделал. Было бы лучше уйти в дальний угол комнаты, там где меньше всего слышно голос Харуно или закрыться в ванной, где звукоизоляция еще лучше. Но Узумаки проигнорировал свои новые хлипкие принципы и приготовился снова слушать недолгие монологи своего товарища по команде. — Я не оставлю тебя одного, мы вместе найдем Саске, — тихо сказала Сакура. Наруто не любил слушать о Саске; он перевел взгляд на исчерченную стену и машинально закусил губу. Много черточек. Но больше раздражало, что Сакура думала — блондин хочет искать отступника и бежать за ним вслед. Может и хочет: побежать и сказать ему спасибо за то, что он открыл ему глаза на все происходящее с Узумаки. Да и он просто не видел смысла в возвращении Учихи, кто ему будет рад опять в Конохе? Сакура-чан? Возвращаться туда, откуда ты ушел в поисках лучшего, это верх унижения над своей гордостью. — Может посидим в Ичираку как раньше, я бы даже за тебя заплатила, — куноичи усмехнулась, прекрасно понимая, что ответа не будет, — даже если ты не хочешь, я все равно буду к тебе приходить и тебя проверять, ты же с ума сойдешь один в четырех стенах. Шутливая забота подруги была немного приятна, но что больше огорчило джинчурики — он верил ей. Верил и понимал, что этого делать нельзя. Что нужно уже закрыть вопрос, закрыть свою квартиру и закрыть свое сердце на ключ и больше никогда не возвращаться к размышлениям об этом. Сакура говорила по-доброму, теплым девичьим голосом, который Наруто обычно слышал только по обращению к Саске и только эта интонация уже могла вскружить голову генину. А после сто сорок четвертого дня, Наруто пытался себе вразумить, что так и должно было произойти, этого, собственно, парень и добивался. Но как бы Узумаки себя не подготавливал, как бы он себя каждый раз не одергивал, когда слышал нежный голос Харуно — рационально мыслить становилось тяжело. — Я не оставлю тебя больше одного, даже если ты попросишь, — «Наруто никогда больше не должен быть один», — мысленно продолжал Учиха и он был настроен серьезно, — я поклялся в этом сразу когда вернулся в Лист. А я держу свое слово, слышал?! Совсем не так. Совсем не девичьим нежным голосом, не чувственные тонкие фразы говорил Саске. Это звучало грубо, сурово, решительно. Так, словно Учиха уже все решил за своего друга и не нуждается в одобрении, что было не очень и вежливым жестом. Но для парней сейчас это было признаком высшей привязанности, которую раньше обладатель шарингана боялся проявить, но так надоела эта морока, что продолжалась каждый день на протяжении нескольких месяцев, что неловкость и стыд, которые настанут потом, казались ничем, по сравнению с игнорированием, страхом неизвестности, которые были до. Уверенное, но в то же время слегка злое, выражение лица Саске пугало Наруто, который после пары лет тишины и одиночества отвык от сильных, мощных выражений чувств. Шаринган Учихи почти в буквальном смысле горел огнем, сложно подобрать более точное определение. Перед глазами Узумаки вновь вспоминался печальный, обреченный и тогда уже свыкшийся взгляд Сакуры, при встрече с которым ни одной ассоциации кроме жалости не приходило на ум. Жалость Учихе чужда, пускай цели юноши и куноичи были схожи, но относились они к происходящему совершенно по-разному. Тоска в изумрудных глазах ничуть не трогала, наоборот бывало Наруто чувствовал едкое отвращение, ведь одиночество было его выбором, а не печальным обстоятельством. Но решительный взгляд, в котором смелости гораздо больше чем голубых глазах, заставил Наруто отступить, испугаться собственных чувств. Он не был готов услышать опять эти слова, не был готов опять себя одергивать и снова повторять себе, что это вранье. Узумаки просто не был морально готов, чтобы это все повторялось спустя пару лет. Противный комок в горле застрял у блондина, напыщенная фраза, что должна была пролететь мимо ушей как и все прошлые, вонзилась в самое сердце и Наруто понял как тяжело ему дышать. Он пытался убить Саске и это не помогло, он пытался игнорировать его и это тоже не помогло, ведь Саске до сих пор стоит перед ним и пытается добиться прошлой веры. Слишком подозрительно. Но Наруто не может оставить это вот так просто, чтобы это увидел Учиха — как глаза джинчурики становятся влажными. Поэтому, воспользовавшись тем, что Саске уже давно во время разговора ослабил хватку, Наруто подался вперед и положил свою голову на острое плечо темноволосого, буквально навалившись на него. После долгой тишины сей внезапный сентиментальный жест стал неожиданностью и Саске даже не знал как его воспринять, ведь на объятия это не похоже. Да и парни давно не находились в такой подозрительной близости, чтобы Учиха четко слышал дыхание Наруто. Оно было резким и сбивчивым, что напрягло бывшего нукенина, он постарался не двигаться ни на один миллиметр, но не из-за страха. Парни молчали, даже если бы Учиха спросил что происходит и к чему излишняя нежность, он знал, что вгонит товарища в смущение, да и ясного ответа скорее всего не услышит. Молчать было комфортнее, учитывая ту незримую стену, что выросла между ними за последнюю неделю и которую Саске отчаянно хотел разрушить. Может только молча, у шиноби получалось не спорить, а вести себя мирно. — Я не думал, что так легко добиться твоего расположения, — неудачно пошутил Учиха и фыркнул сам себе в ответ. — Помолчи еще немного, — тихий голос, почти шепот, проговорил прямо около уха бывшего отступника и тот выполнил просьбу. Саске кивнул, но Узумаки явно этого не видел. Учиха упирался взглядом прямо в ствол дерева, к которому ранее был прижат Наруто, и пытался отогнать разные вредные мысли, да простую неловкость, что настигла в такой момент. Уже темнело, через пару часов даже этот ствол дерева потеряется в кромешной темноте и надо было обратно возвращаться в Коноху, элементарно обработать раны на животе, о которых Саске невовремя вспомнил и те закололи еще сильнее, а особенно от навалившегося только что тела. Надо было что-то сделать, но Учиха не понимал что, еще в детстве ему тяжело было взаимодействовать с людьми и отвечать на их чувства. Привычка во всем искать подвох пугала и иногда мешала, а сейчас Саске — не привыкший к простым симпатиям и милому общению, чувствовал себя крайне неудобно и странно. Поэтому, хотелось верить, что это будет достаточным: Саске робко положил свои руки на талию Наруто. И Наруто даже не оттолкнул его. От полноценных объятий казалось, словно парни стоят еще ближе, хотя расстояние, которого почти не было, не поменялось. Объятия были странной вещью, которую Саске ощущал заслуженно только в детстве от матери или от Итачи. В академии «односторонние» объятия Учиха не засчитывал, ведь тогда в них участия принимать не хотел. Чувство, что Саске смутно вспоминал, снова возвращалось; снова заставляло Учиху едва вздрогнуть, ощущать как немного покраснели его уши и как ужасно пересохло во рту. Но несмотря на невзрачные минусы, тепло, что приятно развивалось по телу и затянутое одиночество, которое стремительно начало угасать — лучшее, что ощущал Саске. Через несколько секунд, стесненные прикосновения пропали и обладатель шарингана уже более свободно положил ладони на чужую спину, комфортнее. — Я просто не могу довериться, уже не могу чувствовать, — Узумаки говорил с запинками, но его голос не дрожал. Он просто был не такой холодный как всегда, но еще не такой веселый и добрый как раньше. — Я не тороплюсь. Неподходящая фраза, ведь обычно такое говорят при встречах или учитывая какие-нибудь материальные обстоятельства. Но никак не в ответ на «процесс», который может длиться и год, и два, и три. Учиха, забывшись, слегка начал поглаживать чужую спину ладонью и понял это только когда Узумаки начал отстраняться. Мысленно Саске ударил себя по лбу, эти непонятные поглаживания точно были лишними. Но Узумаки лишь плавно отодвинул от себя Саске, темноволосый резко убрал руки и встал ровно, приняв это как нарушение чужого личного пространства. Блондин потер глаза и на этот раз уже сам облокотился на неровный ствол дерева. Юноша потупил взгляд вниз, молчал и спустя некоторое только посмотрел на стоящего перед ним взбудораженного недоумевающего и чем-то обеспокоенного Учиху. У Наруто были красноватые, глаза, но не такие как раньше. Радужка была голубой, взгляд не яростный с желанием убивать. Красноватые глаза, словно он не спал несколько дней или… Саске не мог представить своего товарища плачущим. Тоскливый, немного раздраженный Наруто сейчас казался таким родным и привычным. Не надменным, суровым, каким Учиха привык его видеть, а близким. Вторая сторона, заветная сторона сухого безразлично парня открылась бывшему отступнику, но Саске был уверен, что это далеко не все. Саске еще много чего не знал о своем друге и скорее всего Узумаки мало что доверит ему. И Учиха прекрасно это поймет, сам же сказал, что будет ждать. Сам же сказал, что держит свои слова. Мысленно прокручивая недавний разговор, Саске мягко улыбнулся, глядя в голубые растерянные глаза. И уголки губ Наруто скованно поднялись в ответ. Улыбкой это можно было назвать с натяжкой. Радостная улыбка никак не сравниться с тем, что сейчас лицезрел Учиха. Но это было гораздо приятнее и чувственнее, чем счастливые гримасы всех людей в мире. Похожая на криво наклеенную улыбку Сая, совсем не сочетавшаяся с грустным взглядом, улыбка Узумаки была неповторима, конечно же не такая как в детстве. В детстве он получал хорошее настроение и хотелось улыбнуться в ответ, но сейчас Саске желал сделать что-то большее, чувственное, чем очевидный ответный жест. Учиха хотел часами любоваться на эту улыбку, которую добивался честным трудом и как бы она не выглядела робко, неуверенно, он знал на сто процентов, что она искренна. — Я думаю нам стоит отдохнуть, — Саске бесцеремонно прервал молчаливые гляделки важными словами. Наруто кивнул, Учиха сел на землю спиной к тому самому стволу дерева. Джинчурики сел рядом и внимательно осмотрел порванную водолазку, похожую на ту, что была у Узумаки. Было видно пресс и испачканную светлую кожу багровой засохшей кровью. Саске заметил этот пристальный взгляд. — Мы пойдем в деревню, — улыбка, да и относительно доброе выражение лица вмиг пропало. — Нет. Только когда отдохнем или поспим, — отрезал Учиха, ему просто не хотелось прямо сейчас получать нагоняй от Шизуне. Да и идти тоже не хотелось.

***

Саске не заметил как уснул, хотя сначала смотрел на траву и размышлял о насущном. Никакие сны ему не снились, никакие мысли не мешали, но что-то в голове щелкнуло и парень резко открыл глаза. Он сидел почти полностью навалившись на тело Наруто и, смутившись, неудобно поежился, сел ровно. Кругом была темнота и луна была спрятана за облаками: ничего не освещало округу. Сонная пелена еще не спала с глаз, даже после того быстрого пробуждения, поэтому Учиха заторможено смотрел в пустоту. — Проснулся? — хриплый знакомый голос вернул Учиху в себя, тот резко обернулся и утвердительно покачал головой. Наруто опять казался безразличным и немного ненавистным ко всему, но Учиха знал, что эта ненависть точно обращена не к нему. Или хотя бы надеялся на это. — Не думай, что мы так быстро стали лучшими друзьями, — почти обидчиво сказал Узумаки, что показалось бывшему отступнику забавным. — Достаточно того, что ты не будешь меня избегать, — усмехнувшись сказал Саске, — а потом… остальное само решится. Блондин что-то невнятно промычал, но выглядел еще напряженным. Саске зевнул; интересно спал ли джинчурики и сколько уже прошло часов. — Уссуратонкачи, как думаешь сколько уже время, — темноволосый на удачу вновь произнес прозвище, ожидая реакцию Узумаки. Но тот был совершенно нейтральным, что служило «зеленым светом» и возвращения старых фраз в обиход. Джинчурики пожал плечами: — Уже точно за полночь. Нам наверное влетит от старших за то что мы не ночевали в деревне без предупреждения, — Наруто был прав, в такой экстренной ситуации, что была в Конохе сейчас — жестокие меры были необходимы. Саске принял это к сведению, снова зевнул, и уже хотел продолжить ночной сон, но одна идея внезапно прошибла сознание парня. Уже время за полночь, а вчера было девятое октября… черт! У Учихи столько несделанных дел осталось позади, столько планов и столько речей, что, конечно же, выветрились из головы юноши. Замотался, заработался и совсем забылся, а теперь сидит ночью в лесу и должен кое-что сделать в таком неудобном и некрасивом месте. Учиха расстроенно выдохнул на что Наруто с интересом повернул голову и Саске сделал тоже самое в ответ, опять встречаясь взглядами. — В таком случае, с днем рождения, Наруто. Саске даже в кромешной темноте видел этот удивленный взгляд, даже в такой неуютной обстановке внезапное поздравление показало удивительно хороший эффект. — Я…а… Саске, — куча нечленораздельных слогов и ни одного похожего на элементарное «спасибо». Десятое октября — день, который был отмечен особой галочкой в календаре, который висел у холодильника в квартире, пока ту не уничтожили. Саске продумывал ночами все наперед, то как наконец сводит джинчурики в Ичираку, спасет от одиночества закрытого Узумаки просто проведет с ним день. Ведь Саске прекрасно понимал какого это встречать почти каждый свой день рождения одному. Все оказалось не так плохо, сейчас Наруто выглядел еще более обескураженным, чем днем, когда обладатель шарингана излагал все свои чувства. Даже спустя несколько мгновений он все еще не слышал благодарности или других фраз — Наруто замер в подозрительной близости к лицу бывшего отступника. Но Учиха хотел сделать что-то хорошее не из-за желания получить благодарность, далеко не из-за этого. Поэтому Саске нейтрально отреагировал на отстутсвие «спасибо» и вяло, довольно ухмыльнулся. Пожалуй сейчас точно можно вернуться ко сну, Саске чуть съехал вниз и присел в более-менее удобное положение, а затем блаженно прикрыл глаза, прекрасно понимая, что ответа можно не ждать. И Наруто скорее всего щас тоже поспит, нужно набраться сил. Саске облизнул чересчур сухие губы и задумался о чем-то своем, как почувствовал чужие губы на своих влажных. Неожиданно, но Учиха среагировал не так бурно, как сделал бы это после недели игнорирования, днем в бодром состоянии. Сонный, затуманенный разум не позволял делать резкие движения, поэтому Саске лишь лениво распахнул глаза и единственное что он увидел это лицо Наруто, который выглядел по обыкновению спокойным. Обычно все их «поцелуи» представляли собой игру, старое-доброе соперничество и Саске старался брать верх и выиграть в импровизированной игре. Но сейчас он был настолько податливым и ничего не видел страшного, чтобы передать инициативу своему другу, но только на время. Учиха едва приоткрыл губы, почувствовав язык Наруто проводит по ним и они уже слишком мокрые и эта влажность начинала слегка напрягать. Слишком интимное, слишком слащавое. Саске понимал как это глупо, понимал как это в некотором виде неправильно, но послушно открыл рот, пропуская чужой язык и касаясь его своим. В третий или четвертый раз, Учиха устал считать, у них получался точно нормальный поцелуй, а не скомканный, неуверенный и слишком стыдный. Саске коснулся языка Узумаки, робко обвел его своим, все-таки парень был новичком в этом деле. Но чтобы там не думал обладатель шарингана, ему нравился процесс, ему нравилось неловко касаться губ Узумаки с характерным хлипким звуком и только здравый смысл кричал прекратить все это, ведь после их душевного разговора, после их битвы — Наруто вновь продолжает заниматься старым? Противное чувство в глубине души вернулось, но Саске оттягивал момент прекращения поцелуя. Он чувствовал горячее дыхание Наруто и мысленно просит у себя еще пару секунд. Он почувствовал как от Наруто приятно пахнет и каков он на вкус: пыль, усталость и цитрусы. И мысленно просит у себя еще секунду. Честно, ровно через секунду, он неуверенно оттолкнул от себя растрепанного, удивленного Наруто и тыльной стороной руки вытер рот. — Опять играешься со мной? — строгие нотки заиграла в голосе темноволосого, на что Наруто саркастично фыркнул и потянулся обратно к лицу Саске. Узумаки покачал головой, но это не значит, что все сомнения Учихи исчезли. Он чувствовал невероятную привязанность к джинчурики, чувствовал, что теперь всегда хочет быть с ним, но они парни и они шиноби. Нет места романтическим отношениям, которых казалось не хватало Саске. И пускай бывший отступник говорил, что будет ждать Наруто, ждать пока он все осмыслит и довериться, а будет ли Узумаки ждать обладателя шарингана? Терпеть пока тот обдумает чувства, обдумает правильно ли поступает и просто поймет надо ему это или нет. Саске и безумно хотелось продолжить целоваться, обниматься, заниматься прочей нежностью от которой раньше бы стошнило (да и сейчас стошнит от своих желаний), он хотел перестать все анализировать и просто наслаждаться. Не бояться подвоха или быть обманутым, ведь юноша понимал, что если с ним так поступят, он ничего не сможет возразить — он заслужил. Не заметить то, как Саске мутно потупил взгляд было сложно. — Оттолкни если не нравится, — наверное эту фразу Учиха и ждал, ему чертовски нравится. Именно поэтому Саске теперь не решится оттолкнуть, а Наруто будет улыбаться между поцелуями. Ведь Саске дождался его улыбки.