Санта Клаус

— Эй, Дженкинс! — рявкнул капитан Аллен, упирая руки в боки и стараясь выглядеть устрашающе. — Ты чем там занят? Дженкинс дернулся, как напуганная перепелка, и уставился на капитана огромными круглыми глазами. Листок бумаги, над которым он до этого корпел, он теперь прижимал к груди так крепко, будто на нем было нарисовано графическое порно в мужской раздевалке. С участием самого капитана. Капитан невольно покосился в сторону раздевалки. Раздевалки у них были так себе — долбаные ежегодные проблемы с бюджетом, никогда не хватает на нормальный ремонт! — и на порно не вдохновляли. — Ничего, капитан, — пробормотал Дженкинс. Его смуглые щеки стали еще темнее от прилившей крови. Капитан медленно вдохнул, выдохнул. — Смотрите у меня, — сказал он и для пущей убедительности задрал палец. — Никаких глупостей. Дженкинс быстро закивал, вместе с ним закивали остальные парни, и секунду спустя это все стало напоминать долбаный конкурс долбаных фигурок гавайских танцовщиц с головами на пружинках. Не выдержав зрелища, капитан резко развернулся на сто восемьдесят, зашел в свой кабинет и захлопнул дверь. Вокруг него творилась какая-то фигня. Все началось — капитан бросил быстрый взгляд на часы — ровно два часа назад, когда он мимоходом сказал: — Завтра с утра надо заскочить в участок, оформить кое-какие бумаги, — вот что он сказал, следя, как Бауэрман и Дженкинс перебирают снаряжение. — Как же достала эта бюрократия. В ответ на такое парни просто обязаны были сочувственно покивать, потому что кто ж любит бумажки заполнять. Но вместо этого Дженкинс выронил шлем, а Бауэрман сказал: — В участок — это в центральный участок, кэп? А что, у них еще какой-то участок есть? — Точно, — ответил капитан. И вот тогда-то фигня и началась. Парни вели себя очень странно — очень, очень странно, и к концу второго часа капитан остро пожалел, что день сегодня какой-то излишне спокойный и за все утро не поступило ни единого вызова. Вся эта непонятная возня, перемигивания и перешептывания, моментально стихающие, стоило Аллену подойти поближе, начинали действовать на нервы, а капитан Аллен себя нервным человеком не считал. А один раз Бауэрман при его появлении даже засунул под футболку что-то здоровое и угловатое, и выглядел он при этом как полный идиот. День рождения у капитана был три месяца назад, так что в подготовку к сюрпризу верилось с трудом, а ассоциации с порно, один раз возникшие в голове, никуда не желали уходить. Тупо. Просто тупо. Встряхнувшись, капитан наконец отлип от двери и подошел к своему столу. И замер. Ровно посередине лежал аккуратный конвертик, на котором было написано «Коннору» почерком, подозрительно похожим на почерк Дженкинса. Капитан недоверчиво посмотрел на дверь и взял конверт в руки: и когда Дженкинс успел это сюда принести? И что это вообще должно означать? Покачав головой, капитан положил конверт на угол стола и включил терминал, потому что дурь Дженкинса могла подождать — а вот отчеты, которые надо было закончить к завтрашней поездке, как раз ждать не желали.   Час спустя, когда он оторвался от терминала и потянулся, на столе рядом с его правой рукой лежало еще два конверта и сложенный вчетверо лист офисной бумаги. Капитан свирепо прищурился на них, так и застывая с поднятыми руками. Откуда это взялось? Исполненный подозрений, он осмотрел кабинет и не обнаружил ничего нового, кроме слегка сдвинутого горшка с фикусом возле двери и горячего кофе, магическим образом появившегося в его кружке вместо остывшего и подернувшегося пленкой. — Да какого хрена? — вспылил капитан, поворошив послания. На сложенном листке было надписано «Коннору», на одном из конвертов — том, что побольше, — «Кэп, пожалуйста, передай нашему дорогому андроиду». Не выдержав, капитан открыл незаклеенный конверт и пробежал глазами несколько строчек. Спешно засунул письмо назад в конверт и закрыл глаза, жалея, что сам он не андроид и не может стереть себе память. К такому его жизнь не готовила. — Черт тебя побери, Форстер! — рявкнул он в пространство. — Неужели нельзя держать при себе?! На втором конверте — который был поменьше — было накарябано «для 51», и капитан не сдержал вздоха облегчения. Дэвис, старина Дэвис, вот уж кого в сентиментальности нельзя было заподозрить при всем желании, как и в интрижках с андроидами… да вообще ни в чем нельзя было заподозрить Дэвиса: его рост, размах плеч, рубленая челюсть и стального цвета глаза наводили на мысли разве что о добыче руды где-нибудь за полярным кругом и освоении пояса астероидов. Он мог написать свалившему в полицию андроиду (некое чувство кольнуло капитана в районе диафрагмы, но он проигнорировал этот момент слабости) список критических замечаний и список возможных усовершенствований. Ну или еще какой-нибудь список. Так что капитан Аллен развернул письмо недрогнувшей рукой. Щенята. На него выбросились щенята, украшающие бумагу, на которой было написано послание, миленькие такие пушистые щенята, а следом за ними такие обороты, как «Рекси и Малыш ужасно скучают…», и «никогда не думал, что скажу…», и «каждый вечер я»… Капитан сложил письмо, комкая от спешки и стараясь не думать, что пятна на бумаге слишком уж смахивают на следы от слез. Некоторые вещи не могут происходить, потому что не могут, вот и все. Это закон мироздания. Развернуть листок бумаги капитан так и не решился, а на ждущее с утра письмо Дженкинса он старался даже не смотреть лишний раз. У него и так работа, при которой нервы необходимо беречь. — Мне нужно побольше кофе, — пробормотал капитан и потянулся за так удачно появившимся кофе.   За оставшихся четыре часа рабочего дня на его столе появилось еще девять писем и записок, одна маленькая коробка (с бантиком, ужаснулся капитан), одна большая коробка (без бантика), четыре бесформенных кулька, кружка с надписью «Друзья навек» и плюшевый щенок. Щенок пугающе напоминал Дэвиса и вызывал у капитана содрогание. За все это время капитан ни разу не покидал кабинета. Менялось только местоположение фикуса и уровень кофе в кружке капитана. И на загадочном появлении прямо за его терминалом третьей коробки, по размерам превосходящей обе предыдущих вдвое и аж с тремя бантиками (их ядреный цвет фуксии приближал капитана к инсульту, точно) терпение капитана Аллена лопнуло с оглушительным треском. — Я вам что, почтальон? — он выскочил из кабинета и обвел взглядом всю компанию целиком и каждого придурка персонально. Парни застыли, как статуи в центральном парке. — Что за клуб фанаток вы тут устроили? Почему вы вообще не в патрулях? Я ничего не собираюсь передавать, и я точно не собираюсь просить его вернуться обратно, и я не собираюсь распространять порно, Форстер! — Извините, сэр, — сказал Форстер подобострастно. Наглость точно раньше него родилась. — Наряд вне очереди, — пообещал капитан. — А про тебя, Дэвис, я вообще молчу. — Да, сэр! — гаркнул Дэвис. — Что «да, сэр?» — Виноват, сэр! — Тебе тоже наряд вне очереди, ясно? — Ясно, сэр! Ясно, что Аллен всех их тут сейчас отправит в наряд вне очереди, и непонятно, как тогда считать очередь этой вне очереди и что вообще делать с этими идиотами… Дженкинс откашлялся, привлекая к себе внимание. Его жалобный взгляд заставил капитана на мгновение почувствовать даже крошечный укол вины — на одно мгновение! — и к груди он прижимал все ту же мятую бумажку. — Кэп, — он снова откашлялся. — Короче… короче мы тут с пацанами посовещались. И подготовили небольшую петицию… И если бы ты тоже подписал… — Нет! — рявкнул капитан Аллен. — Просто нет! И с достоинством вернулся в свой кабинет, закрывая дверь.   — Эй, капитан Аллен, разве уже Рождество? — крикнул какой-то придурок, заставляя капитана сжимать зубы до скрипа и гнуться под гнетом коробок и кульков. Это все Дженкинс. Дженкинс и его жалобный взгляд, только этим капитан мог объяснить происходящее. Ему же не трудно. В конце концов, зачем расстраивать парней. Плюшевый щенок, зажатый подмышкой, соглашался с внутренним голосом капитана и добавлял происходящему безумия. Нет, на самом деле капитан Аллен не понимал, как такое могло произойти, что он был категорически против, а теперь он тут с этими чертовыми коробками, кружкой, порно Форстера и плюшевым щенком. Засранцы! — Вам помочь, капитан? А вот и он собственной персоной, чертов андроид (сваливший в полицию, ну надо же), сидит тут и как будто специально ждет капитана Аллена. Правда, при виде капитана «чертов андроид» соизволил все-таки встать из-за стола и даже сделать несколько шагов навстречу, но это не утихомирило раздражение капитана. — О да! — расцвел он. — Мне помочь. Слушай сюда, — он бесцеремонно свалил весь свой груз на стол, достал из-за пазухи и шлепнул сверху пачку конвертов. — Я тебе не Санта Клаус. — Я знаю, сэр, — смиренным голосом отозвался Коннор. — К тому же сейчас не Рождество, сэр. Остряк, ага. — И я не знаю, в чем твоя проблема, — будет он еще на любезности тратить время, — но у нас никто тебе ни разу дурного слова не сказал. — Это правда, сэр, — согласился Коннор. Аллен только сейчас заметил, что он больше не носит эту идиотскую киберлайфовскую форму. Разумное изменение, но все равно бесило, потому что сейчас он выглядел точно как чистенький детектив, а не нормальный боец. — Так какого же хрена ты с ними не общаешься? — вспылил Аллен. — Они нормальные парни, они переживают, а ты свалил сюда на непыльную работу, и все отлично? И плевать, что кто-то, может, скучает? Прозвучало до чертиков откровенно, но — к счастью — в этот момент лейтенант Андерсон обошел стол и попытался взять пачку писем. Коннор моментально выхватил их прямо у него из-под носа, и да, Аллен готов был признать, этих рефлексов им очень не хватало. — Ну, все ведь изменилось, капитан. Я не думал, что… Он как будто замялся, ха, как будто Аллен на такое покупался. И как будто им, нормальным парням, было когда-то дело до того, андроид или нет. Им — нормальным парням — всегда было дело только до… до дела! И вообще, нехрена тут думать. Капитан за них будет думать. — Короче, у тебя есть телефон, — отрезал капитан, — а я больше любовные записки таскать не намерен. — Я понял, сэр, — щеки у этого засранца поголубели. Сама кроткость. В гробу Аллен такую кроткость видел, Коннор наглостью еще дал бы Форстеру огромную фору. Кстати, о Форстере… — И скажи Форстеру, что нормальные люди порнуху запечатывают! — Я скажу, сэр, — ровным голосом отозвался Коннор, бросая взгляд в сторону Андерсона, и Аллен сообразил, что говорит довольно громко. — Кхм, — он засунул руки в карманы. Снова вынул, нащупав бумажку. В конце концов, этот андроид сам ушел, никто его не гнал, и его тут явно все устраивает. Разве нет? Нормальная работа, и психов с оружием поменьше… — Кхм. — Спасибо, сэр, — негромко сказал Коннор. Снова покосившись в сторону Андерсона, он принялся перебирать письма. Стальное сердце капитана дрогнуло, и он быстро — пока не успел передумать — достал бумажку из кармана. — Парни тут составили «петицию», — он встряхнул листком и положил его на гору коробок. Снова засунул руки в карманы, отступая, потому что стратегическое отступление иногда незаменимая вещь. — Все подписали. — «Петицию», сэр? Но Аллен уже устремился прочь, чтобы не пришлось отвечать на вопросы, на которые он отвечать не хотел. И только на безопасном расстоянии он позволил себе оглянуться: Коннор с улыбкой читал «петицию», пока Андерсон сверлил его недовольным взглядом. Ха, может идея Дженкинса была не так уж и плоха. Капитан потер чернильное пятно от ручки на пальце, потом горящие с какой-то стати уши, потом опять пятно от ручки, когда Коннор выловил из кучи коробку с желтым стикером на боку… Он совсем размяк с этим фанклубом одного андроида! И точно — во всем виноват Дженкинс, а еще немного Дэвис, но уж точно сам капитан к этой вакханалии никакого отношения не имеет. — Спасибо, капитан! — крикнул Коннор. — Точно не Рождество, капитан? — спросил все тот же шутник. Аллен с удовольствием ему влепил бы наряд вне очереди, если бы мог. Но настроение удивительным образом поползло вверх — безо всякой объективной причины. — Может и Рождество, салага, — сказал он, сам удивляясь своему добродушию, — может и Рождество.