***
Прохладный ветерок, залетевший в салон взятого напрокат автомобиля через открытые окна, в сочетании с работающим кондиционером приносил наслаждение, вызываемое глотком прохлады в этом жарком летнем дне. Этот год, казалось, хотел побить все рекорды за последние несколько лет по количеству жарких летних дней. Вот уже несколько недель температура в курортных городах стабильно держалась на отметке выше 35 градусов, что, с одной стороны, радовало туристов и любителей «парилки», а с другой стороны, заставляло чувствовавших себя неуютно при такой температуре воздуха людей желать скрыться от палящего солнца в морских пучинах или комнатах с вентиляторами. А ведь так всегда и бывает: холодной зимой и дождливой весной мы томительно ждём приближение благодатного лета, но, как только жара сводит нас с ума, а желание скрыться от солнечных лучей достигает своего пика, мы грустим по прохладным осенним денёчкам. Такова вечная закономерность людских желаний, так похожая на карусель. — Сколько по времени продлиться поездка к месту назначения? — не из интереса, а, скорее, просто для того, чтобы разрядить надоевшую тишину, спросил Лазарев, направивший свой взгляд в окно, где пейзажи, пролетая на огромной скорости, менялись с городских улиц на набережную зону в очень короткие сроки, прокручиваясь, как в киноленте. — Ещё минут пятнадцать, — спокойно ответил Билан, который, как казалось на первый взгляд, только и делал, что внимательно следил за дорогой и не обращал внимание ни на что, кроме сложного процесса вождения, хотя на самом деле периодически бросал на интересующего его мужчину внимательные взгляды. Всё недолгое время поездки он прокручивал в голове мысли, пытался разобраться в своих ощущениях и делал всё, чтобы понять, почему этот ресторанный певец так сильно заинтересовал его. Но как бы Билан не старался разобраться в себе, это было не так просто, и всё то, что он чувствовал, находясь рядом с Лазаревым, не поддавалось никаким логическим и объективным объяснениям в его голове. Строчка песни группы Quest Pistols была в данной ситуации как нельзя кстати: «Я как мальчик попадаю в плен твоих флюидов…» Ох, что же ты делаешь, Лазарев? Почему заставляешь воздух покидать лёгкие, а тело покрываться мурашками? — Хм… — безразличный звук, исходящий от Лазарева, и внимание, обращённое наконец-то на Диму, а не на прекрасный вид из окна, говорили о том, что Сергей наконец-то снизошёл до разговора, — Думаю, это удачный шанс для того, чтобы поговорить. — Что тебя интересует? — использовав зеркало заднего вида по назначению, а не для любования попутчиком, спросил Дима, обгоняя несколько идущих впереди машин. — Не знаю, как ты, а я не так часто соглашаюсь провести время и покататься в машине, совершенно не зная пункта назначения, с абсолютно незнакомым мне человеком, и я не беру в расчёт твою популярность как артиста. Поэтому меня «слегка» напрягает сложившаяся ситуация и я хочу немного разобраться в происходящем. К тому же, мне совершенно непонятны твои мотивы. — Как мне казалось, я достаточно прямо говорю о своих целях. «Это что, шутка?» — пронеслось в голове Лазарева, — «Да ты ни разу не заикнулся о своих целях, если не считать желание изменить моё мнение о тебе!» — Не настолько прямо, чтобы основание твоих действий стало мне очевидно, — буркнул Лазарев, — Ты же понимаешь, что с моей стороны твоё поведение обусловлено лишь желанием затащить меня в постель? Если это так, то я сразу хочу спросить: ты осознаёшь, что, если я соглашусь на секс с тобой, то выкинуть меня за порог номера на утро и спокойно свалить в Москву было бы аморально с твоей стороны? Надеюсь, ты собираешься брать ответственность за свои поступки… После этих слов Серёжа внимательно проследил за реакцией Димы, который от этих слов лишь улыбнулся. Понять, что именно означала эта улыбка, было невозможно, ведь вариантов была масса, начиная от злобной усмешки, вызванной наивностью Лазарева, и заканчивая улыбкой, не имеющей никакого повода. Хотя, как подумал Лазарев, это было и не так важно. Главное, чтобы суть этого монолога всё же дошла до сознания адресата. — Понимаю, — только и ответил Дима, вызвав негодование начинающего певца. Слово не имело никакого заложенного в него объяснения и скорее носило функцию уклончивого ответа, не подразумевающего ничего определённого. Что именно Дима понимает и как собирается поступить с полученной информацией, узнать из этого ответа было нельзя. — Того, что ты понимаешь, недостаточно, — сказал Лазарев с интонацией, означающей, что дальнейшего развития этой темы он уже не желает, по крайней мере, сегодня, — А ты вообще уверен, что я гей? Может я гетеросексуал до кончиков пальцев, ммм? Конечно, данный вопрос не требовал серьёзного ответа, потому что сам по себе носил лишь иронический подтекст, ведь своими действиями и словами он уже не раз давал повод Билану убедиться в правильности своих предположений, касаемых ориентации Серёжи, и был задан лишь для того, чтобы не возвращаться к тишине. — Думаю, что от моей сексуальности даже самый заядлый гетеросексуал изменит свои предпочтения, — усмехнулся Билан, лишний раз доказывая своими словами, что самооценка у него ничуть не занижена. — Слишком переоцениваешь свою сексуальность!***
За несколько минут до того, как машина стала подъезжать к месту назначения, Дима остановился на обочине, включив аварийку, чтобы лишний раз не напрягать водителей своим действием, и повернулся лицом к попутчику. — Я не хочу испортить интригу раньше времени, поэтому позволь завязать тебе глаза, — из кармана артист достал широкую атласную ленту ярко-красного цвета. — Позволяю, — глубоко вздохнув от внезапно появившегося чувства томления в грудной клетке, ответил Лазарев и для удобства чуть отвернулся от Билана. Нежные пальцы коснулись кожи лица, вызывая трепет внутри Серёжи, и плотная ткань накрыла глаза, лишив певца возможности видеть. Он вдохнул приятный запах, исходящих от тёплых рук Билана, и покрылся румянцем от осознания, что такие, казалось бы, простые прикосновения, вызывают слишком сильные эмоции и жар, расходящийся по всему телу. «Да уж, Серёж, молодец! Ведёшь себя, как подросток в пубертатный период! Неужели настолько истосковался по мужскому телу?» — усмехнулся про себя Лазарев, — «А ведь ты его даже не знаешь!» Билан не торопился убирать руки. Он аккуратно завязывал ленту, стараясь продлить этот момент на как можно более долгое время, ведь близость с этим мужчиной просто сводила с ума! Он чувствовал учащённое сердцебиение Серёжи и слышал его глубокое дыхание. А о том, как влиял на состояние артиста запах тела Лазарева и его феромоны, можно было говорить вечно! Хотелось просто прижаться к этому манящему, как сильным магнитом, мужчине и наслаждаться этой близостью так долго, насколько это будет возможно. Ох, а как привлекала внимание изящная шея Лазарева, не скрытая одеждой и оттого настолько загорелая! Оторвать от неё взгляд было практически невозможно! В своих мыслях Билан уже покрывал её поцелуями и вылизывал юрким язычком, принося Серёже неимоверное удовольствие. Но только в мыслях… На самом же деле приходилось использовать всю свою выдержку, чтобы не припасть к объекту влечения и сохранить самообладание, что было крайне сложно. Такой сексуальной, и такой запретный Лазарев заставлял Билана чуть ли не виться змеёй от переполняющего его чувства вожделения. А ведь с ним никогда такого не было! Ещё не один парень не казался ему настолько горячим, несмотря на то, что опыт в этих делах у Димы был очень большой… — Надеюсь, твой сюрприз мне понравится, — с хрипотцой в голосе от зародившегося возбуждения произнёс Сергей, когда Дима наконец отстранился и вернулся к управлению машиной, аккуратно возвращающейся с обочины на дорогу, — Потому что меня сложно удивить свиданием. Перенаправив всё своё внимание на дорогу, ведь тепло внизу живота и теснота в паховой зоне и так выбили Диму из колеи, Билан отвернулся от Серёжи, стараясь не смотреть на него. Только вот розовый язычок Лазарева, облизывающий губы, не давал покоя, заставляя сердце забиться быстрее! — Можешь не сомневаться!***
— Ещё пара шагов… Так, осторожно, ступеньки!.. Да, хорошо… Я придерживаю тебя… Всё, остановись. Дима тщательно руководил всем процессом «доставки» Серёжи к пункту назначения, в котором и началось их первое свидание. Он, придерживая его за руки и подводя к нужному месту, старался не только избежать случайных падений или неудобств при передвижении с закрытыми глазами, но и увеличить их телесный контакт за счёт «случайных» прикосновений к талии, торсу и другим частям тела. И, судя по тому, что Лазарев никак не возмущался (Хотя, возможно, в мыслях он посылал Билана по всем известным ему направлениям, не забыв про нецензурную брань), ресторанный певец был не особо против. — Я могу снять ленту? — поинтересовался Лазарев, пытаясь включить своё «шестое чувство» и на интуитивном уровне определить, в каком месте он находится. Певец чувствовал твёрдую поверхность под ногами, что уже исключало массу вариантов его местоположения. Обострённое обоняние особо не давало никаких подсказок, сообщив сознанию лишь о том, что находился мужчина в каком-то помещении с прекрасными кондиционерами. Зато чуткий слух дал хорошую подсказку: кроме голосов людей, которые звучали на разном от Серёжи расстоянии, источниками звука были музыкальные и рабочие инструменты. — Да, конечно… Что ж… Логическая цепочка, которая по идее должна была включиться и составить из всех подсказок чёткую картинку происходящего, почему то не работала. Единственным вариантом был… — Ты привёл меня в концертный зал?! — аккуратно сняв ленту, которая, медленно покрутившись в воздухе, плавно опустилась на пол, с беззлобной усмешкой произнёс Лазарев, осмотрев помещение, в котором он оказался. Просторная сцена, на которой находились лишь они вдвоём, ярко-красные сиденья партеров, микрофонная установка, стоящая перед Серёжей, и прекрасный вид на Чёрное море… Он был в этом концертном зале несколько раз, когда посещал концерты популярных исполнителей или симфонических оркестров, только вот у него никогда не было возможности оказаться прямо в центре происходящих здесь событий, на сцене. Это было непередаваемое чувство! Несмотря на то, что не было ни одного зрителя (если не считать звукорежиссёров и остальных работников, заканчивающих активные подготовки к концерту), он всё равно ощущал это необъяснимое чувство эйфории! Прикрыв глаза, он мог представить преданных фанатов, поющих его песни и выкрикивающих «Лазарев, мы любим тебя! Ты лучший!», и себя, одетого в концертный костюм и дарящего эмоции зрителям своими песнями. — Да, — прошептал Дима, склонившись к шее Лазарева сзади, — Ты ведь мечтаешь о большой сцене? Я дал тебе возможность почувствовать, какого это, когда свет прожекторов и внимание зрителей обращены лишь на тебя… — руки мужчины медленно поднимались по талии Сергея, пока не почувствовали преграду. — Дим, не забывайся, — с улыбкой прервал красочные речи Билана Лазарев, намекая на соблюдение рамок приличия, и, ощутив, что артист отошёл от него на небольшое расстояние, быстро сменил тему, — Как я понимаю, ты привёл меня на свой концерт, решив сразу же продемонстрировать себя во всей красе… Дима медленно обошёл Серёжу, встав напротив него, чтобы посмотреть в его выразительные карие глаза и произнести: — Оу, сеньор, вы слишком переоценили мою любовь к самовосхвалению, — с голосе была ярко выраженная насмешка, — Я лишь хотел сделать то, что обещал вам до этого — изменить ваше, сеньор, мнение обо мне в лучшую сторону. Для осуществления этой цели мною было принято решение продемонстрировать себя с разных сторон, показав то, кем я являюсь на самом деле. И начать я решил с самой открытой и известной стороны моей жизни — сцена, — произнося эти слова, Билан демонстративно изображал истинного аристократа, стараясь пародировать манеры и поведение людей высших сословий прошлых веков, чем вызвал у своего нового знакомого искреннюю улыбку и нескрываемый азарт во взгляде. — Благодарю за оказанную мне честь! — повторил манеру речи Сергей, исполнив реверанс. — К тому же, сеньор, вы давеча сообщили мне о своей малой осведомлённости в моей музыке. Я хотел бы заполнить пробелы ваших знаний! — Билан сделал несколько шагов по направлению к своему собеседнику, сократив разделяющее их расстояние. Они продолжали примерять на себя роли благородных сеньоров, не обращая внимание ни на кого вокруг. Им нравилось дурачиться друг с другом и осознавать, что никто из них не воспринимает это, как глупое ребячество, и не пытается насмехнуться над поведением другого. В этом они были похожи. — Ох, я, безусловно, очень вам благодарен за это, но спешу сообщить, что этой ночью я уже исправил эту оплошность и послушал несколько ваших композиций! — Лазарев не остался в долгу и тоже сделал пару крошечных шагов, приблизившись к артисту. После произошедшего в машине они почувствовали себя более раскрепощённо по отношению друг к другу. — Не хочу показаться настойчивым или невоспитанным, но мне бы очень хотелось узнать ваше мнение по поводу моего творчества. — Несмотря на моё уважение к вам, как к артисту, хочу заметить, что такие лирические композиции не совсем соответствуют моим предпочтениям! Но ваши голосовые данные выше всяких похвал, — их отделяли считанные сантиметры, благодаря чему они смогли полностью прочувствовать друг друга. Невозможно было оторвать взгляд от озорных глаз и пересохших от волнения губ. Невозможно было увеличить разделяющее их расстояние, ведь хотелось лишь одного — прикоснуться, почувствовать дыхание на своей коже и раствориться в стоящем напротив человеке без остатка… — Надеюсь, ваше мнение изменится после сегодняшнего концерта, — уже тише произнёс Билан, не прерывая зрительный контакт. Слова уже не имели значения, ведь на них невозможно было сосредоточиться. Все звуки пролетали мимо ушей, — Спой что-нибудь, — неожиданно попросил артист, разрушив их игру и вернувшись к своему образу. Несмотря на то, что в мыслях проносились разные варианты отказов на эту, казалось бы, простую просьбу, произнёс Лазарев совсем другое: — Вдох, вдоль потоков слов может промолчать, хотя… — безумно красивый голос стал волной расходиться по помещению, эхом разлетаясь в разные стороны, — Нет, ничего смелей этих синих глаз в меня… — Ты меня не простишь, и я не прощу. В секунды не стало нас, — прозвучал второй голос, исполняя собственную песню, — Сквозь толщу воды я тихо ко дну: в пустоту, в тишину, и нет сомнений… Казалось, что эта песня была создана для них двоих, для их спонтанного дуэта. Голоса звучали в унисон, создавая нечто прекрасное. В этот момент всё вокруг как будто растворилось, потеряв всяческий смысл. Мужчины смотрели друг на друга, пропевая строчки прекрасной песни, и не замечали ничего, кроме них двоих. Мир перестал существовать, позволив их голосам звучать друг для друга.***
Первый ряд зрительного зала, место прямо напротив выступающего на сцене Билана и слова песен, которые, казалось, певец исполнял специально для него, для Сергея… — Мы давно с тобою стали неделимые; ночи рваные, длинные, — так странно было видеть Билана таким! За то незначительное время, что они, всё же, провели вместе, Серёжа привык видеть его немного взбалмошным, дерзким и озорным. Но сейчас он был абсолютно другим: романтик, способный своими песнями приворожить любую девушку из зрительного зала, и не только… — Наши чувства до безумия ранимые. Ночи длинные, длинные, — Дима пел так искренне, полностью отдаваясь музыке, зрителям. Его глаза сияли, а обворожительная улыбка не сходила с лица, как и у Серёжи. Лазарев слушал красивый голос, видел, как творчеством мужчины восхищаются поклонники, и ощущал какую-то необъяснимую радость. Никто в этом зале, кроме него, Серёжи, не знает его настоящим! Глупая улыбка сама появилась на лице. А ведь совсем недавно он ощущал сильное недовольство по отношению к Билану и считал, что мужчина является тем, кто не способен быть искренним. Как быстро всё менялось! Слушая каждую песню артиста, Сергей наблюдал, как меняются эмоции певца, как он ведёт себя на сцене и что делает для того, чтобы привлечь внимание зрителя. Вот его грациозная рука поднимается вверх, а глаза следят за ней. Он как будто пытается удержать какое-то воспоминание, какой-то образ, так стремительно ускользающий из его музыкальных пальцев. Взгляд карих глаз, направленный на зрителей и манящий к себе, и ослепительная улыбка, заставляющая всех зрительниц ахнуть от восхищения. Билан знал, как преподнести себя. Знал, как очаровать зрителя. — Ты уснёшь, малыш. Люблю тебя! Ты слышишь? — новая песня, новое исполнение, новые эмоции. Сложно было представить, чтобы Дима, тот, которого Сергей знает, а не тот, который играет для публики, произнёс кому-то такие слова. Это казалось слишком… не в его стиле! Да, Билан пытался очаровать, приманить, но вряд ли стал бы искренне признаваться кому-то в любви, — И никому до нас… Побудь со мной сейчас, — А может действительно произойдёт так, что Серёжа поменяет своё мнение и поверит в то, что Дима может произнести кому-то такие слова? Воспоминания о том, для чего именно артист привёл Лазарева на своё выступление и какие цели он преследовал, резко отозвались неприятным чувством досады внутри. «Он ведь просто играет с тобой, Серёж! А ты уже поплыл от одного только взгляда… »— впервые мужчине хотелось, чтобы его внутренний голос заткнулся. Так хотелось поверить в эту сказку! — «Сам же понимаешь, что пройдёт эта неделя, и он улетит в свою Москву, оставив тебя с разбитым сердцем! Соберись!» Теперь выступление артиста не вызывало таких сильных эмоций. Да, красивый голос. Да, чувственные песни. Но сейчас, почему-то, всё это стало казаться лишь искусственной картинкой, созданной из разных привлекательных образов, за которыми не скрывается ничего, кроме истинных намерений Билана. Нельзя было назвать это лицемерием, но и искренностью тоже. — Чтобы мы с тобой не забыли как друг-друга любили на берегу неба! — последняя строчка завершающей концерт песни, и зал взрывается от аплодисментов. Цветы. Десятки букетов разной величины. Неужели и Лазарев когда-то добьётся того, что ему будут дарить такие восхитительные букеты после концертов? Одним взглядом Дима даёт понять, что будет ждать его в гримёрке, как они и договаривались. Этого взгляда оказалось достаточно для того, чтобы в его голове началась настоящая война! Хотелось уйти, убежать, куда глаза глядят, и навсегда попрощаться с Биланом. Это ведь действительно самое правильное решение в данной ситуации! Зачем продолжать эти свидания, эту глупую игру, правила которой с самого начала известны им обоим? Дима поматросит и бросит, как говорится! А Серёжа вновь получит удар в самое сердце… Они ведь ещё не успели узнать друг друга, не успели привязаться — значит сбежать будет не так уж и сложно, совсем не больно. Дима всё поймёт, когда не обнаружит Лазарева в своей гримёрке ни через пять минут, ни через час. Вот только ноги почему-то не слушались… Шаг. Два. Три. Серёжа стоит у дверей той самой гримёрку, в которой Билан уже приводит себя в порядок. Стоит лишь открыть эту белую дверь, можно даже без стука, и зайти, чтобы оказаться с артистом один на один. Или всё же уйти? — О, Серёж, ты вовремя! — обернулся на звук открывающейся двери Дима, — Проходи, присаживайся. Буквально десять минут, и сможем продолжить наше свидание! — Разве это ещё не всё? — поникшим голосом спросил Сергей, за что нарвался на удивлённый взгляд Билана, поправляющего свою причёску, которая и так, казалось, была идеальной. Модный полубокс и объёмная длинная чёлка, аккуратно уложенная набок. Что тут можно поправлять? — Конечно нет! — усмехнулся Билан, — Каждое наше свидание будет заканчиваться ужином!***
Приятная вибрация, проходящая по всему телу, потеря точки опоры и чувство невесомости. Всё происходило настолько быстро! Не было страха и дискомфорта, лишь полное ощущение свободы и лёгкости. Он как будто был птицей, парящей среди массивных облаков. Несколько мгновений, и новые чувства накрывают с головой: Серёжа полностью растворяется в происходящем, даже не пытаясь сохранить трезвость ума. Хотелось кричать от восторга и не сдерживать эмоции, чтобы показать всему миру, насколько он счастлив в данный момент! Взгляд опускается вниз, чтобы увидеть невероятное: макушки высоких деревьев, крыши домов и люди, с этого ракурса так похожие на маленьких муравьёв. Все проблемы стали казаться такими несущественными и беспочвенными. Что они значат, по сравнению с небесами и высшими силами? Ничего! Тут, высоко в облаках, понимаешь, что на жизнь надо смотреть по-другому, совершенно по-другому… Тёплая ладонь ложится сверху на ладонь Лазарева, как бы накрывая. Только вот, несмотря на то, что мужчины за эти несколько часов, казалось бы, немного сблизились, Сергей вновь аккуратно сбрасывает с себя постороннюю руку, давая понять, что ни о какой близости пока что речи быть не может. — Тебе нравится? — громче обычного произнёс Дима, чтобы его можно было расслышать, — Нравится лететь на вертолёте? — Да, — коротко ответил Лазарев, — Я ещё никогда не смотрел на этот прекрасный город с этого ракурса! — Неужели? — удивился Дима, улыбнувшись каким-то своим мыслям. Певец сидел рядом, но, казалось, что большая часть его внимания была сфокусирована не на великолепном обзоре, открывающемся с высоты полёта, а на нём, на Серёже. — Я, несмотря на то, что прожил в Сочи большую часть своей жизни, не успел опробовать все виды доступных развлечений. Да и времени особо не было: полностью отдавался работе, — он ответил это тоном, которым обычно говорят обычные, никого не интересующие вещи, и продолжил смотреть вниз, на необъятное Чёрное море, над которым они пролетали, в то время как Дима, наоборот, заинтересовался открывшейся информацией. — Ты родился в этом городе? Почему не попробовал себя в Москве? — несмотря на то, что вопросы были не совсем тактичными, Лазарев не заострил на этом внимание и спокойно ответил на них: — Почему же не попробовал? Я родился и вырос в Сочи, — в этот момент у Серёжи появились сомнения по поводу того, стоит ли вообще рассказывать о своей жизни Билану. Выдержав небольшую паузу, он всё же продолжил, — В двадцать лет с другом, Владом, которого ты уже знаешь, переехал в Москву. Думали, что сможем покорить столицу и завоевать шоу-бизнес, даже группу свою создали! Smash называется… Но, как видишь, ничего не сложилось. Наша группа не стала популярной, а возможностей дальнейшего развития в Москве мы не видели. В итоге, мы решили отказаться от мечты и вернулись на родину, решив, что выше своей головы нам прыгнуть не дано, — от появившихся воспоминаний на душе стало радостно и тоскливо одновременно. Так всегда бывает, когда появляется чувство ностальгии по прошлому. Серёжа грустно улыбнулся, опустив взгляд. Сейчас он отчётливо ощущал, что у него не сложилась жизнь. От всех амбиций, которые были в молодом теле, пришлось отказаться после столкновения с суровой реальностью. К двадцати девяти годам у него нет ни карьеры, ни семьи, ни дела всей его жизни… Лишь боль и разочарования, приправленные душевными травмами и разбитым сердцем. — Думаю, ты зря сдался! У тебя прекрасный голос и, если попробовать ещё раз, у тебя может всё получиться. Главное — идти к своей цели, какой бы нереальной она не казалась.***
Приземлившись на берегу бескрайнего моря, Дима, несмотря на сопротивления, взял Серёжу за руку, заставляя следовать за собой. Тёплый бриз, шум колышущихся волн и стрекотание скрывшихся в кустарниках сверчков создавали атмосферу идеального вечера. Сложно сказать, когда в последний раз мужчины обращали внимание на такие простые вещи. Обычно на это у них не было времени из-за плотных графиков и забитых делами дней. Да и подходящее настроение отсутствовало. Они просто проходили по улицам, погрузившись в свои мысли и забыв о том, что их окружает невероятная и таинственная природа, на которую просто нельзя не обращать внимания! Но сегодня всё было иначе. Они шли по гальке, поднимаясь к тропинкам набережной, погрузившейся в невероятную ночную жизнь. Когда люди отпускают все свои дневные дела и заботы, а солнце скрывается за горизонтом, всё вокруг преображается. Начинается ночная жизнь. Люди гуляют у побережья, собравшись в компании, и обсуждают какие-то свои вещи, о которых знают только они. Уличные музыканты играют на своих инструментах, заставляя всех вокруг невольно подпевать знакомым песням и ощущать неописуемую свободу и радость жизни. Всё кажется таким простым, но в тоже время таким нереальным! Днём такое волшебство произойти просто не может, ведь каждый город погружается в таинственную атмосферу только с наступлением сумерек. Они шли в полной тишине, понимая, что слова просто не нужны. Достаточно было лишь посмотреть на заходящее в морские волны солнце, чтобы ощутить разливающуюся по организму эйфорию. Небо окрашивалось в оттенки красного, а волны приобретали перламутровый цвет. Заняв столик на веранде летнего кафе, находившегося на берегу Чёрного моря, Дима и Серёжа попросили меню и наконец-то посмотрели друг на друга, оторвавшись от созерцания природы. — Спасибо за прекрасный вечер! — встретившись с Димой взглядом, произнёс Лазарев. Он ещё никогда не испытывал столько эмоций после свидания. То, что спустя несколько лет он вновь согласился на времяпровождение с очередным заинтересовавшимся им мужчиной, неожиданно принесло положительные эмоции, не оправдав пессимистичные ожидания. — Это тебе спасибо, что дал мне шанс. Надеюсь, я смог удивить тебя, — накрыв ладони мужчины своими и не боясь быть увиденными, ответил Дима. Предположения о том, что к Сергею он испытывает лишь сексуальное влечение, разбилось. Этот парень вызывал гораздо больше чувств в Диме, что кто-либо. — Оу, не то слово! Ещё никто не устраивал для меня свидание на собственном концерте! — лёгкая усмешка, не выражающая никакой злобы, а, скорее, лишь благодарность и признание, появилась на лице. Ладонь вновь аккуратно высвободилась из-под накрывшей её руки. — То ли ещё будет! — негласный вопрос о том, встретятся ли они ещё, был услышал Лазаревым. Мужчина кивнул, вызвав у Билана улыбку. Спустя несколько минут на столе появилась бутылка красного вина и разнообразные фрукты. Такой лёгкий ужин как раз подходил под атмосферу свидания, плавно перетекающего из вечернего в ночное. — Расскажи что-нибудь о себе, — неожиданно попросил Серёжа, заставив Диму задуматься. — Что именно ты хочешь узнать? — Всё, что угодно! Про твою жизнь, карьеру или увлечения — не важно. — Хм… Возможно, ты удивишься, но кроме любимой работы в моей жизни ничего интересного нет. Я одинокий холостяк, который всё свое время уделяет творчеству. — Как так получилось, что такой завидный жених до сих пор один? — Серёжа сделал несколько глотков вина. Алкоголь быстро стекал по горлу, слегка обжигая, после чего впитывался в кровь, принося ощущение безграничной свободы и лёгкости. На удивление, напиток мужчине даже понравился, несмотря на то, что алкоголь Лазарев не употреблял уже больше года, считая, что ни к чему хорошему это не приведёт. Сегодня, впервые за столько месяцев, он действительно позволил себе расслабиться и насладиться вечером. — Я не видел смысла обременять себя отношениями, в которых к партнёру у меня не будет никаких глубоких чувств. Всё это время мне было достаточно любовников на одну ночь, — несмотря на желание произвести впечатление на партнёра, Дима не лукавил и говорил о себе лишь правду, хоть и понимал, что не всем она может понравиться, — А у тебя были серьёзные отношения? — Не думаю, — тихо ответил Лазарев, вновь почувствовав неприятную боль на сердце, — Точнее, они были серьёзные только для меня, как оказалось… Дима, почувствовав, что задел неприятную тему для Серёжи и разворошил его старые раны, крепко сжал его ладонь, прошептав: — Не думай об этом, не стоит. Оставь прошлое в прошлом, — артист поднял свой полупустой бокал, — Давай выпьем за тебя — самого восхитительного человека в этом городе! «Ты забудешь обо мне на сиреневой луне может только на мгновение» — доносилась с побережья песня, исполняемая уличным музыкантом, — «Оставляя для меня только тоненькую нить, только каплю сожаления»***
— Оу, неужели! — прозвучал в темноте суровый голос Топалова, с которым Лазарев снимал квартиру, — Я уж думал, что ты сегодня не появишься! Свет включился, и Серёжа увидел облокотившегося об стену Влада, руки которого были скрещены, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Нахмуренные брови и недовольные глаза — мужчина явно готовился к серьёзному разговору. — Почему не спишь? — уставшим, но счастливым голосом спросил, пошатываясь и снимая кеды, Серёжа. — Жду прекрасную золушку, задержавшуюся на балу! Если ты не заметил, то часы давно пробили полночь! Ты где напиться умудрился? — Между прочим, я выпил всего два бокала красного вина! — посчитал своим долгом уточнить мужчина, подняв в воздух трясущийся указательный палец. Видимо, отвыкший от алкоголя организм не готов был адекватно функционировать, отключившись после такой небольшой дозы спиртного. — Какие к чёрту два бокала? Ты не пил полтора года! Это твой Билан сподверг тебя на распитие вина? — Тебе то какая разница? — обиженным тоном из-за обращения, которое, как казалось Лазареву, было несправедливым, спросил мужчина, проходя в свою комнату, — Ты мне кто, чтобы указывать, должен я пить или нет? — слова произносились более замедленно и, в большинстве, мало разборчиво. — Так вот как ты заговорил? — Да, именно вот так! — Замечательно! — прикрикнул Влад, одарив Серёжу гневным взглядом, — Что ты ещё успел натворить кроме того, что довёл себя до такого состояния? Надеюсь, тебе хватило ума, чтобы не переспать с ним? — Если и переспал, то тебя это не касается! И вообще — не лезь в мою личную жизнь! — Что? То есть, как только тебе надо кому-то поплакаться в рубашку из-за того, как жестоко обошлась с тобой судьба, ты сразу приходишь ко мне, а когда дело доходит до нравоучений — так я уже не имею право лезть в твою личную жизнь?! Замечательно! Как только этот москвич бросит тебя и разобьёт сердце, можешь не приходить ко мне за поддержкой! — дверь комнаты Топалова с громким звуком захлопнулась, заставив Лазарева вздрогнуть и скривиться от неприятного звука, ударяющего в голову. — Он не такой, — прошептал Серёжа в пустоту, зная, что Влад уже его не услышит, — Билан не поступит так…