Нелепые встречи и нечто большее

Познакомившись как следует с Меттатоном и узнав, что совершенный идол, каким он казался издалека, на самом-то деле не более чем эгоистичный и самовлюблённый самодур, Бургерпэнтс дал себе слово никогда больше никем не прельщаться. Не сотвори себе кумира (очень жизненный и практичный совет, оказывается), не влюбись, не заведи себе лучшего друга — а в идеале вообще никакого друга. Охмурят, обманут, поматросят и бросят. Первоначально это правило распространялось только на так называемых привлекательных и влиятельных, коих в Подземелье было, правда, немного (пресловутый Меттатон в первую очередь). Бургерпэнтс ещё находил отдушину в обществе себе подобных, простых парней и девчонок — вроде Кэтти и Брэтти, с которыми он познакомился в переулке за отелем, выйдя туда покурить во время рабочего перерыва. Он хорошо помнил, как они хохотали втроём, как изредка к ним присоединялся торговавший по соседству Доброженщик, как девушки болтали всякую занимательную ерунду, а он, улыбаясь снисходительной улыбкой этакого опытного, видавшего виды монстра, таскал им всякую мелочь от Меттатона — подписанные фотки, блокнотики, шёлковые платки… Проклятая история с гламбургерами перечеркнула всё. Бургерпэнтс убедился на горьком опыте, что подставы можно ждать даже от простых монстров, кажущихся «своими в доску». Попасться на краже в неприглядном, если не сказать непотребном, виде оказалось тяжёлым ударом. С тех пор кот перестал нормально общаться с Кэтти и Брэтти и при встрече с ними всегда старательно делал «морду кирпичом». Те же никак не могли взять в толк: а что они, собственно, сделали не так? Ну, попросили гламбургеров за бесплатно — ну так у них же нет денег на такой дорогой фастфуд! Ну, расхохотались, когда с Бургерпэнтса штаны упали — но как вообще, скажите на милость, можно не смеяться над тем, кто остался без штанов, да ещё при боссе?! Бургерпэнтс, впрочем, никаких оправданий слушать не желал. «Друзей» для него больше не существовало. Разве что Доброженщик всё ещё мог сойти за приятеля, хоть и раздражал временами своим неуёмным оптимизмом. И всё же… Внешняя нелюдимость служила только щитом, вынужденной мерой предосторожности, способом не оказаться снова в дураках. Внутри же постоянно жила неистребимая, даже досадная надежда: а вдруг — оценят, а вдруг — полюбят, потянутся к нему сами, даже если он не будет ни к кому подлизываться и ни под кого подстраиваться?.. Есть ли шанс, что кто-то сумеет разглядеть в нём хорошего монстра, если он не станет льстиво «включать обаяние»? Рисковать в очередной раз не хотелось. Тем более с Кэтти и Брэтти. Бургерпэнтс запрятал где-то в глубине души тот факт, что девушки ему в общем-то нравились и при других обстоятельствах он бы без проблем, как говорится, «замутил» с одной из них. У него совершенно отсутствовали предубеждения по поводу того, во что они одеты, сколько и каким образом зарабатывают и как выглядят. В конце концов, сам-то он в этой жизни кто?!.. Может быть, именно поэтому Бургерпэнтс сам не заметил, насколько быстро сдался, когда Кэтти и Брэтти через Фриск позвали его потусить. То ли он исчерпал весь стратегический запас «морд кирпичом», то ли подсознательные мечты оказались сильнее и вырвались наружу прежде, чем он успел сказать «мяу», а только желание побежать в переулок как-то подозрительно скоро захватило разум. Или он просто настолько соскучился по хорошей тусе вдали от гламурных стен отеля, в которых он, того и гляди, скоро мхом зарастёт? Для себя, чтобы поднять себе настроение, кот называл это «двойным свиданием». Даже подумывал, какой из нарядов, подаренных боссом, ему угробить по этому поводу. «Угробить» — потому что девушки собирались провести время на помойке. С другой стороны, лучше ведь помойка, чем ресторан Меттатона? Но как-то не сложилось. Сначала кот задержался на работе, потом Кэтти и Брэтти неожиданно оказались заняты, потом Меттатон додумался устроить премьеру своего нового тела, и Бургерпэнтс понял, что, пока девушки на каждом углу визжат в голосину по этому поводу, ему точно ничего не светит. Чёртов Меттатон. Даже личную жизнь не даёт наладить. Бургерпэнтс знал не так много девушек, с которыми был готов поддерживать хотя бы дружеские отношения. И все они сходили с ума по его боссу. А уж теперь, когда невразумительный металлический параллелепипед превратился в «роскошного» антропоморфного «красавчика», это умопомешательство приняло поистине вселенские масштабы. И как-то кот абсолютно не хотел слышать ни на свидании, ни на жалком подобии свидания, как его спутница молится на МТТ. Нет, Бургерпэнтс, конечно, тоже молился. Молился, чтобы Меттатон за весь рабочий день ни разу не заглянул в ресторан быстрого питания. Бургерпэнтс понятия не имел, как выглядят люди. Поэтому, когда обнаружилось, что робот скроил себе внешность под «человека», он окончательно перестал понимать логику его фанатов. Вчера они дружно хотели уничтожения человечества и видели в расе победителей врагов. Сегодня они падают ниц перед новым обликом Меттатона и с удвоенным энтузиазмом поглощают еду, сделанную, «как на Поверхности». Кот решил по этому поводу покрутить пальцем у виска, похоронить для себя понятие об адекватности значительной части монстров и забить. Похоронил. Забил. А потом во время очередного рабочего перерыва, пока курил на углу отеля, услышал звуки какой-то странной возни из переулка, где жили и торговали Кэтти и Брэтти. На месте оставался недолго: любопытство победило. Бургерпэнтс затушил сигарету и направился к девушкам. Те сидели у своего подъезда за столиком, за которым обычно продавали вынесенные на улицу товары (на ночь всё это барахло, насколько кот знал, утаскивалось в кладовку). Потрёпанные безделушки вместе с ценниками на сей раз были раздвинуты в стороны, а посередине красовался большой лист бумаги, на котором Кэтти и Брэтти пытались что-то написать. Работа разума, судя по всему, шла нешуточная: девушки писали пару слов, а затем надолго останавливались, бурно обсуждая что-то сдавленным шёпотом. — Привет, — Бургерпэнтс напустил на себя непринуждённый вид. — Чем занимаетесь? Те подняли на него две пары удивлённых глаз. — Опа, кто пришёл, — заметила Брэтти. — И тебе привет. — Бурги! — воскликнула наконец Кэтти. — Приветик! — Чё эт ты вдруг решил подойти? — Да так просто. Решил заглянуть, пока отдыхаю, — Бургерпэнтс на секунду замялся, подумав, уместно ли будет напомнить о старом предложении потусить. — Ну, и до кучи вспомнил, что вы как-то хотели встретиться после работы. Желание ещё в силе или помидоры уже завяли? — лёгкая полуулыбка и деланно безразличный тон. Нельзя же выдавать им, что провести время вместе всё-таки очень хочется. — Хы-ы, «помидоры завяли», — прыснула Кэтти. — Не, не завяли! Мы планировали тебя позвать, просто всё как-то не до того было! Я говорила Брэтти, что позависать с тобой было бы здорово! Хоть ты и стал страшным занудой. Но, наверное, если ты с нами как следует проветришься, всё занудство вылетит из головы! — Тогда когда? — Давай сёдня после работы? Прям щас не можем. Тебя не отпустят, а мы тут, видишь, заняты. — Это чем же, если не секрет? — Ну, вообще-то это лич… — начала Брэтти. — Мы пишем любовное письмо Меттатону!!! — выпалила Кэтти. Бургерпэнтс фыркнул, с огромным трудом подавив желание расхохотаться. Ну-ну. Удачи, девочки, флаг вам в руки. У Меттатона таких, как вы, гарем на пол-Подземелья. — Чё ты ржёшь? — недовольно спросила Брэтти. — Много ты в этом понимаешь… — Просто Меттатон стал таким красавчиком, таким красавчиком! — мечтательно зажмурилась Кэтти. — В смысле, он и раньше был супер-дупер, но щас ваще капец супер-вау! — И мы, типа, решили поставить его в известность, что хотим выйти за него замуж. Бургерпэнтс сдержал второй позыв хохота. «Поставить в известность». Хотел бы он видеть лицо Меттатона, которому сообщили, что он теперь в браке и это не обсуждается! — Короче, мы пытаемся подобрать такие слова, после которых он бы точно согласился встречаться с нами обеими! И жениться потом! — подытожила кошка. Бургерпэнтс решил не комментировать эту идею устроить полиаморный брак. Всё равно не смог бы подобрать такие слова, после которых его бы не послали куда подальше. — Кстати, по поводу этого, раз уж ты пришёл допытаться. Ты случайно не знаешь, что он теоретически хотел бы видеть в письме? — поинтересовалась Брэтти. — Не имею ни малейшего понятия. Я его вижу раз или два в день, да и то чисто по работе. Извините, тут я пас, — послышался отдалённый звонок, извещавший о конце перерыва. — Пока. Загляну через четыре часа. Трудно, ох, трудно было так и не дать себе проржаться — у посетителей, которых в этот час было особенно много, возникло бы немало вопросов… После работы Кэтти и Брэтти ждали его уже безо всяких писем. — И снова привет. Ну чего, как там ваше послание? — Мы его отправили по почте, — сообщила Кэтти. — Хотели передать через работницу на ресепшене, но она наотрез отказалась брать. Даже за деньги! — Хэндел не разрешается на рабочем месте заниматься чем-то, что выходит за пределы её обязанностей. И она точно не из тех сотрудников, кто отступит от трудового регламента. По крайней мере, так, чтобы босс об этом узнал. У вас не было шансов, — пожал плечами Бургерпэнтс. — Ладно, куда мы идём-то? — На Поверхность! Ты там был? — спросила Кэтти. — Если честно… Ни разу ещё. Бургерпэнтс страстно мечтал о разрушении барьера и о новой жизни, но, как это часто бывает, как только свобода стала общедоступной, начал постоянно откладывать время прогулки. Возможно, мешала тягомотина, которую всем нужно было пережить перед окончательным переездом наверх, а возможно, просто никак не мог найти в себе достаточно решимости, чтобы сделать шаг наружу. Новый мир должен был открыть новые перспективы, в то же время Бургерпэнтс понимал, что простая прогулка по окрестностям горы Эботт не подарит ему ничегошеньки, кроме впечатлений, которые, как известно, на хлеб не намажешь. А чтобы рвать когти куда-то дальше, нужно ещё подготовиться. Сейчас хотя бы выдавался шанс немного наладить отношения с Кэтти и Брэтти. Хоть какая-то иллюзия перемен. — Ты многое потерял! Мы с Брэтти уже выбирались погулять! Там так классно! Столько света! Столько воздуха! Столько зелени! — тараторила Кэтти. — А ещё мы издалека видели реку! Мы с Брэтти как раз хотели на днях проверить, не та ли это река, которая приносит в Водопадье кучи интересного мусора! Хочешь сходить? — Да давайте сходим. Поначалу Бургерпэнтс ощущал только интерес и некоторое волнение пополам с неловкостью — всё-таки отношения с Кэтти и Брэтти ещё совсем недавно были натянутыми. Да вот не далее как вчера. Однако… Стоило ему выйти на Поверхность, как его настроение переменилось. От свежего воздуха, ворвавшегося в лёгкие, едва не закружилась голова, а изобилие солнечного света заставило зажмуриться — и это при том, что само солнце, похоже, уже потихоньку клонилось к горизонту. Бургерпэнтс дышал, щурился, шёл за девушками словно в полузабытьи, обалдело оглядывался по сторонам да ёжился от порывов ветра — слишком уж привык к «стоячему» душному жару Жаркоземья. Он даже позабыл примечать дорогу, по которой следовало потом возвращаться назад. — Видишь, как классно?! Спасибо тому человеку, да?! — восклицала Кэтти. — Бурги, да ты совсем как овощ, не смешно уже! Она тряхнула кота со всей силы, но добилась только одуревшей улыбки. Когда глаза привыкли к свету, Бургерпэнтс немного «ожил», и тогда на его лице стали сменяться разнообразные странные выражения. Похоже, с непривычной для девушек резкостью. — Да-а, парень, ты ваще капец странный, — подытожила Брэтти. — То грубиян, то валенок, то клоун без дара речи. — Это вроде «мимами» называется, — задумчиво сказала Кэтти. — Правда, я не знаю, почему «мимо». Мимо чего? Да ладно, смотри, какой он смешной! Когда до кота дошло, что над ним вот-вот начнут откровенно угорать, он постарался взять себя в руки и взбодриться. Удалось. Иногда сознание нет-нет да омрачало воспоминание о том, что эти девчонки когда-то здорово его опозорили, но кот гнал его от себя. Нужно выглядеть беззаботным. Нужно выглядеть крутым. Чтобы его не держали за «валенок» и «клоуна». Вот тогда у него развязался язык. — Девчонки, а почему вы раньше хотели потусить на помойке-то? Чтоб я помог вам насобирать товар на продажу? — Мы собирались открыть тебе новый мир! Ты даже не представляешь, как прекрасна свалка! Бедный, бедный Бурги… Стоишь там за прилавком такой одинокий… Упускаешь всю радость жизни!!! Ничего себе такое одолжение. Пожалели, блин. Бургерпэнтсу отчего-то вдруг сделалось очень смешно. Губы разъехались в насмешливой ухмылке. — А помогать мы тебя бы не взяли, — заметила Брэтти. — Типа, с тем, кто помог, надо делиться выручкой и всё такое… А нам без надобности делиться. Самим не всегда хватает. Тем более лично ты прекрасно зарабатываешь. — А разные штуки показать — это пожалуйста! — подхватила Кэтти. — Помню, мы как-то раз нашли недожёванный пирог! — Но сами его не ели, — уточнила Брэтти. — Я отщипнула маленький кусочек! — Но вообще мы обрезали края, чтобы он прилично выглядел. — И потом продавали за 300 М! — Но никто его не купил. — Его сожрали муравьи! Кот сдавленно захихикал. Такие вот нелепые истории про мусор посыпались как из рога изобилия. Это одновременно было смешно и резко противоречило гармонии окружающего безмятежного пейзажа. Что ж, кто-то должен показать этим дамам, что «разные интересные штуки» могут быть не только в виде чьих-то объедков и огрызков. — Вообще, чтоб вы знали, разные приколюхи можно делать своими руками. Когда я был маленьким, мы с кузиной вырезали мечи из дерева и сами их раскрашивали. Ничего себе такое оружие, по крайней мере, если долбануть им плашмя, получалось больно. Правда, я свой меч быстро сломал. А кузина хранила до тех пор, пока не пошла на работу. — И кем она работает? — Да служит в Королевской Страже. КС 04, может, слышали о такой. — Ва-а-а! Я её видела один раз! — воскликнула Кэтти. — Такая мощная и крутая женщина! Не знала, что она твоя кузина! — Что ещё… Ещё строили шалаши, когда ездили в снежнеградский лес. Ещё… Это я уже не сам, но одна моя одноклассница умела мастерить ловцы снов. Это, знаете, такие кругленькие штуки со всякими понавешанными пёрышками или типа того, их вешаешь над кроватью и… Бургерпэнтс здорово увлёкся и довольно долго вещал о том, какие занятные вещицы можно изготовить самостоятельно. Может, он и не приобрёл себе на этом репутацию непринуждённого балагура, но зато его познаний оказалось достаточно, чтобы сделаться в глазах девушек кем-то вроде эрудита. Те слушали его, раскрыв рты, и Бургерпэнтс внутренне торжествовал, очень стараясь этого не показывать. До того места реки, откуда (теоретически) приносило мусор, компания так и не добралась. В лесу заметно потемнело, и хотя до кромешной тьмы ещё явно было далековато, все трое осознали, что лучше бы вернуться назад. Вот только обнаружилось, что Кэтти за время долгой ходьбы натёрла ногу. Она начала прихрамывать и ковыляла очень медленно. Бургерпэнтсу не пришло в голову ничего лучше, кроме как взвалить её на спину и потащить на своём горбу. Это оказалось не так-то легко, весила кошка явно значительно больше нормы. Дорога до Подземелья (да что до Подземелья — до дома Кэтти и Брэтти!) сразу показалась коту невероятно длинной. Но ударить в грязь лицом он просто не мог себе позволить. Шёл, честно стараясь не перемещаться на полусогнутых, сдержанно пыхтел и старательно удерживал спокойное выражение лица. Молился только, чтобы это было воспринято как нечто вроде героического поступка, а не услуги бесплатного раба. К счастью, так оно и получилось. Когда Бургерпэнтс наконец-то добрался до переулка за отелем, мысленно проклиная всё и вся, и старался как можно непринуждённее разогнуться, Кэтти взахлёб начала восхищаться тем, какой он сильный и стойкий. Тут уже «держать лицо» не получилось. Бургерпэнтс выглядил уставшим, но зверски довольным — аж по-мальчишечьи. — Я думаю, нам надо взять тебя, когда пойдём на Поверхность снова. — О, так вы собираетесь потусить ещё? — Ну да, почему нет, — пожала плечами Брэтти. — Ты, типа, клёвый. Вроде того. Если снова не начнёшь занудствовать, как раньше… — Я занудствовал, потому что был опозорен, — прервал Бургерпэнтс. Нет, похоже, молча замять эту тему невозможно. — Ну извини, мы ж не знали, что ты так расстроишься из-за этого дурацкого случая! Там же не было ничего особенного! Ну, посмеялись и посмеялись… — сказала Кэтти. — Типа, давай просто уже забьём на то происшествие. Так долго его мусолить… Не круто, — заметила Брэтти. — Ну, и раз мы уже нормально сходили куда-то втроём, делать дальше опять всё ненормальным будет тупо. — Лады, — Бургерпэнтсу было сложно «забить» на один из переломных моментов в его жизни, но Брэтти была права. Он сделал над собой усилие. — Так что мы будем делать во второй раз? — Как вам идея… — Кэтти хитро сощурилась. — Устроить ночёвку на Поверхности?! Бурги как раз покажет, как умеет строить шалаши! — Ночёвку?.. — Ну ясно же, что мы за один вечер не дойдём до мусора на Поверхности! Надо сделать вылазку на целые выходные! Ну, и до кучи мы можем позаниматься ещё чем-нибудь интересным на обратном пути! — …Гитару брать? — поинтересовался Бургерпэнтс, подумав. — Ты играешь на гитаре?!?! — подскочила Кэтти. — Ну да, — гордо подтвердил кот, про себя соображая, как так вышло, что за время общения до конфликта он так ни разу и не упомянул, что играет. — Тащи! — с жаром согласилась кошка. — Тогда встречаемся в пятницу вечером! Берём еду, одеялки и гитару! На том и разошлись. Про себя Бургерпэнтс подумал, что зря он в своё время не решил как следует подкачаться. Дотащить Кэтти на такое расстояние — уже подвиг, а ведь он почти не сомневался, что свои сумки девушки повесят на него. Если не сразу, так точно спустя несколько часов пути. На работе на следующий день спину старался не напрягать, после работы отлёживался, и лишь почувствовав себя отдохнувшим, как следует размялся. Его прогнозы сбылись: во время вылазки на выходных к вечеру ему действительно пришлось тащить на себе чужую ношу. Счастье ещё, что он додумался в самом начале провести ревизию сумок и вынуть оттуда всё лишнее. Вечер на Поверхности оказался не настолько восхитительным, как ожидали все трое, но уж точно незабываемым. Начать хотя бы с того, что никто из троих не умел — и потому не стал — разводить костёр. В Подземелье навык разведения костра на открытом воздухе практически не требовался — разве что кому-то вздумается отправиться в поход в снежнеградский лес. Прибавить к этому то, что все трое довольно долго жили в Жаркоземье — и вот уже совершенно неудивительно, что они немного замёрзли. Взять на ночь тёплую одежду тоже, естественно, никто не додумался. Жители Подземелья были просто не в курсе, что наверху вместе со сменой времени суток меняется и температура воздуха. К холодку прибавились роящиеся насекомые, которые не кусались (не чуяли в монстрах привычной крови), но зато здорово мешали своим писком и лезли в глаза, уши и нос. Договориться с ними никак не получалось. Это были едва ли не первые на памяти Бургерпэнтса, Кэтти и Брэтти бессловесные твари, обычные животные — и какие же противные! Наконец, вишенкой на торте стало то, что в кромешной темноте, нарушаемой только светом прихваченных с собой фонарей на небольшом расстоянии (хоть их додумались взять), девушкам попросту сделалось страшно. Лес вокруг шумел, из него доносились голоса каких-то неизвестных существ, и Кэтти и Брэтти боязливо жались друг к другу, вполголоса сочиняя всякие небылицы, от которых жутко становилось уже Бургерпэнтсу. В такой обстановке было как-то уже не до гитары. Пока Кэтти и Брэтти уминали на ужин бутерброды, трясясь от страха и строя свои пугающие гипотезы, Бургерпэнтс собирал в округе палки и ветки, а потом чуть ли не вслепую строил шалаш, попутно вспоминая, как это вообще делается — с детства этим не занимался. Много раз терпел неудачу, всадил себе пару заноз, несколько раз выругался (а мысленно — далеко не несколько), слушал «А-а-а, Бурги, не уходи далеко!!!», ел после этого второпях и почти не наелся… Зато ночевал, как король. Кэтти и Брэтти наотрез отказались спать отдельно и, предварительно предупредив Бургерпэнтса, чтобы он «не приставал», прижались к нему вместе с одеялами так, что коту впору было жаловаться, что пристают именно к нему. Неудобно, конечности затекают, жарко от накинутых сверху одеял… но зато лежишь, как владелец персонального мини-гарема, с двумя девушками в обнимку. Кот уснул, так и не определившись, охота ему забористо выругаться или чувствовать себя альфачом. Наутро основательно помятый Бургерпэнтс полусонным взглядом наблюдал, как девушки причёсываются и стараются умыться. Кое-как позавтракали, взбодрились и направились дальше… «Место, откуда приходит мусор», действительно нашли — уже после обеда. Оно оказалось, правда, малопривлекательным. Это было широченное русло реки, по берегам которого кто-то устроил стихийную свалку. — Знаете, неожиданно это смотрится куда менее круто, чем в Подземелье, — заметил Бургерпэнтс. — У нас это хоть в пейзаж вписывается. А тут… Хоть убейте, не похоже на то, что все эти горы мусора должны тут лежать. Кто-то, похоже, загадил природу. — Возмутительно! — всплеснула руками Кэтти. — Но зато этот кто-то обеспечил всех монстров клёвыми штуками! Давайте пошаримся! Бургерпэнтс тяжело вздохнул, проводив взглядом метнувшихся к помойке Кэтти и Брэтти. В принципе, если отрядить сюда ещё пару сотен таких вот ненормальных… Природную катастрофу можно ликвидировать. Пока девушки копошились, он решил посидеть в сторонке, погреться на солнышке, покурить и осмотреться. Но долго высиживать не вышло. — Бурги, чё сел, дуй сюда быстро! Смотри, какие тут ништяки! Пришлось идти и смотреть на «ништяки». Чего он тут только не увидел! Порванные сапоги, разбитые CD- и DVD-диски, сломанные пополам ноутбуки, рваная одежда, проржавевшие запчасти от велосипедов, недоеденная еда, фантики, стеклянные и пластиковые бутылки… Даже небольшие колёса. И ведь не лень кому-то приходить сюда и устраивать тут погром, вместо того чтобы выбрасывать в нормальный мусорный бак… — Ну и хрень, — вырвалось у кота. — Сам ты хрень! — обиделись девушки. — Девчонки, я одного в толк никак взять не могу. Как вы умудряетесь одновременно переться по нагламуренному МТТ и так фанатеть от всякого хлама? — К хламу нас приучила Альфис! — А она, типа, создатель МТТ. — Создатель Меттатона не может любить хрень! — Потрясающая логика, — фыркнул Бургерпэнтс. — А что, типа, Меттатон не любит мусор? — поинтересовалась Брэтти. — Типа он модник и чистоплюина, — сказал кот. — Если бы он пришёл сюда, он бы сделал вот так. Бургерпэнтс выгнул спину назад, растопырил пальцы и так комично скривил лицо, что Кэтти и Брэтти согнулись пополам со смеху. — Бедный Меттатон, — всхлипнула Кэтти. — Нужно показать ему, какими интересными могут быть походы на свалку! Тут кот не выдержал и расхохотался сам. Смех вышел настолько громким и, с точки зрения его спутниц, неприличным, что те почти разобиделись. — Чё ты опять ржёшь? — Вы наивные дурочки, — честно сказал Бургерпэнтс. — Если вы собрались за него замуж, вам не его приучать — вам самим отучаться надо. Иначе, чую, проблемы будут у вас… в семейной жизни. При воспоминании о «браке» приятельниц с роботом кот снова рассмеялся. Сдерживаться получалось уже плохо. Те совсем надулись. — Брэтти, он опять за своё! — Чувак, ты, типа, опять ведёшь себя по-свински. — Нехорошо так реагировать на чужие мечты! Вот тебе! Кэтти подобрала ближайший фантик, скомкала и бросила в кота. Фантик не долетел. — Не получилось. Вот тебе! На сей раз полетел обломок карандаша. Бургерпэнтс легко увернулся. — Вот тебе! — не сдавалась Кэтти. В кота бросили нечто, что ранее, вероятно, было подушкой. Тщетно. Ему даже уворачиваться не пришлось. Мимо. — А-а-а, ты достал! — воскликнула кошка и, разбежавшись, просто толкнула Бургерпэнтса в мусор. Однако сие действие не осталось без последствий. Бургерпэнтс сам не понял, зачем это делает, но подставил подножку, и Кэтти полетела в мусор следом. — Дурак! Кошка несколько раз ударила его, правда, не сильно. Тот, усмехнувшись, чуть толкнул её в ответ и попытался встать. Не вышло. Его дёрнули за ногу, и он рухнул обратно. Следующая попытка встать сопровождалась уже закидыванием Кэтти фантиками… Охоту смеяться всё это не отбило, скорее, даже усилило, при этом Бургерпэнтс чувствовал себя до крайности неловко, нелепо и странно — и это мягко говоря. Его перекошенное выражение лица как нельзя лучше иллюстрировало его состояние. Брэтти наблюдала за всем этим с недоумением. — Ребят, вы, типа, совсем психи, — наконец прокомментировала она. — А ещё грязные и воняете. — Это всё Бурги! — фыркнула Кэтти. — Но кстати да, странно… В Подземелье мусор не воняет! — Успевает промыться в Водопадье. Плюс, я слышал, там работают специальные монстры, которые всё чистят, — пожал плечами Бургерпэнтс. — Давайте искупаемся! — предложила Кэтти. — Здесь? — кот покосился на испоганенное русло. — Спасибо, я лучше до дома потерплю. — Да не здесь! Пройдём подальше, во-он туда, где чистенько! — Ну… Ладно, пойдёмте. Купаться полезли прямо в одежде, не раздеваясь — тем более что одежде требовалась стирка. Особого эффекта это, правда, не дало, но неприятные запахи притупило. Плавать из всех троих умела только Брэтти — что и продемонстрировала, скинув пончо и окунувшись в майке и джинсах. Она доплыла примерно до середины реки и вернулась обратно. Коты всё это время плескались у берега. Кэтти пришло в голову начать брызгаться в Бургерпэнтса, тот поначалу отмахивался, затем ответил тем же. Кончилось всё это тем, что в какой-то момент кот оступился, полетел в воду и нырнул с головой. Мгновенно перепугавшаяся Кэтти метнулась его доставать… — Нет, ребят, вы точно психи, — заметила Брэтти, выйдя на берег и застав Бургерпэнтса едва ли не на руках у подруги. — Вылезайте, пора обсохнуть. Если этой ночью захолодает так же, как и прошлой, у нас будут большие проблемы. Обсыхать получалось плохо. Холод быстро сковал тела, от ветра хотелось съёжиться, приходилось много двигаться, чтобы согреться, и волей-неволей искать при этом безветренные места. У Брэтти хотя бы было сухое пончо, а с её крокодиловой кожи вода быстро скатывалась в землю. У Кэтти никаких сухих вещей не было вовсе, да и мех долго оставался влажным. Наконец, устав мелко дрожать, кошка предложила: — М-м-может, п-п-попробуем развести огонь? Впервые за всё время вылазки кому-то пришла в голову подобная идея. Бургерпэнтс, как самый крайний, добросовестно сбегал к ближайшим деревьям, набрал веток, сдавленно ругаясь сквозь клацающие зубы, вытащил из мусора пару каких-то пустых банок, набрал в них воды (на всякий случай), щёлкнул зажигалкой… Вскоре девушки блаженно растянулись неподалёку от пылающего костра. — Не думала, что скажу это, но, чувак, типа, сейчас оказалось очень кстати, что ты куришь, — сказала Брэтти. — Да, очень кстати! — подтвердила Кэтти. — Это единственная причина, по которой у нас с собой оказалась зажигалка! Мы даже спичек не взяли… — Я читала в какой-то книжке, что в древности огонь высекали из камней. Но мы так всё равно не умеем, — отозвалась Брэтти. — Спасибо, Бурги, — Кэтти подкатилась чуть ближе, прижавшись к нему боком. Кот самодовольно хмыкнул. Похоже, он так и не поймёт, каких впечатлений у него от первого путешествия на Поверхность получится больше: негодования, когда приходится заниматься чёрти чем, чтобы обеспечить девушкам комфорт (а ведь совсем недавно он старательно избегал этого!), или всё-таки воспоминаний о новом мире пополам с ощущением себя нужным. Через некоторое время Кэтти встрепенулась. — Бурги! Гитара! Ты должен был сыграть! Давай сейчас, пока не стемнело! Солнце снова клонилось к горизонту. Кот нехотя поднялся, на всякий случай отодвинулся подальше от огня, вспомнил пару аккордов… и забренчал мелодию — первое, что пришло в голову. — Чёт знакомое, — заметила Брэтти. — Да, я где-то слышала… Ох, кажется… А это случайно не эта музыка играет, если в Водопадье накрыть зонтиком статую? — подхватила Кэтти. — Про статую не знаю, я там не был, — покачал головой Бургерпэнтс. — Но мелодия и правда общеизвестная. — У тебя здорово получается. — А петь умеешь? — Пе-е-еть… — Бургерпэнтс задумался, продолжая машинально наигрывать мелодию. — Ну, скажем так, пробовал. Но очень давно. — А спой что-нибудь! Ну пожа-а-алуйста! Бургерпэнтс немного замялся. Отказываться несолидно — вроде как спасовал перед дамами. А соглашаться — так надо выбрать такую песню, где не опозоришься со своими голосовыми данными. Тут распевка нужна, попадание в ноты, все дела… Интересно, у Кэтти и Брэтти слух вообще есть? Казалось бы, какими ещё вещами доведётся озадачиться на Поверхности неподалёку от мусорной свалки… Наконец кот определился. Выбрал одну из популярных песен «про любовь», которую даже разучивали на уроках музыки в некоторых старших классах. Сыграл вступление, попутно откашлялся, затянул слова хрипловатым голосом… Претензий не последовало. Его слушали внимательно, уставившись на него двумя парами почти не мигающих глаз. Душу охватило что-то тёплое. Бургерпэнтс почувствовал к себе искренний интерес со стороны девушек, и это поднимало его настроение просто до небес. Им наконец-то интересовались не в связи с Меттатоном, не от скуки и не из соображений чисто механической помощи. Он сам, его игра, его пение — вот что оказалось важным в настоящий момент. От этого хотелось играть ещё и ещё. Он без помех исполнил ещё две песни. Потом посыпались заказы. Девушки перестали молчать, пробовали подпевать, голосили с ним вместе — сначала тихо, потом едва ли не на всю округу… И отчего-то это было очень, очень весело. О костре уже никто не думал — он погас довольно скоро, поскольку новых веток для него искать не стали. Спохватились только тогда, когда стемнело. Решили возвращаться к шалашу. Топали впотьмах, держа фонари, спотыкались об мусор, девушки отчаянно хватались за Бургерпэнтса, то и дело взвизгивая и тыча пальцами в сторону леса: «Я там что-то видела!!!». Кот шатался под грузом вещей и виснувших на нём Кэтти и Брэтти, несколько раз чуть не упал и всё пытался смириться с тем, что его времяпрепровождение больше всего похоже на контрастный душ: сначала тебе хорошо, а через пять минут ты собираешь в уме все известные тебе нецензурные выражения. Эта ночь прошла примерно так же, как и предыдущая. Поскольку остатки еды были съедены за ужином, в Подземелье на следующий день возвращались на голодный желудок. Весёлого в этом было мало, девушки по большей части молчали, лишь иногда переругиваясь с Бургерпэнтсом, который дымил, как паровоз. Во второй половине пути большую часть вещей пришлось отдать Брэтти: Кэтти опять потребовалось тащить на себе. Распрощались быстро и путано: девушки горячо поблагодарили кота за проведённое с ними время, но тотчас же скрылись, пообещав «сожрать целого слона» напоследок. Бургерпэнтс остался наедине со своими впечатлениями. Что это, чёрт возьми, было? Было это весело? Круто? Раздражающе? Был он полноценным членом компании или просто подручным на подхвате? С одной стороны, ему удалось вырваться из рутины, развеяться, получить массу новых впечатлений, да и просто «побывать наверху». Кажется, ему удалось начать восстанавливать приятельские отношения и даже вызвать некоторое восхищение. С другой стороны… А что ему это дало-то? А были бы с ним так любезны, если б он не таскал вещи, Кэтти, не строил шалаш, не разводил костёр? А светит ли ему в этой жизни что-то, кроме помойки? Впрочем, к счастью, эти экзистенциальные рассуждения ограничились одним вечером — от усталости. Далее Бургерпэнтс просто решил думать, что это было здорово. Он хотел чужого внимания — он его получил. Он хотел не сидеть взаперти — он вышел наружу. Остальное не имеет значения. Об остальном можно позаботиться позже. Разум заполонили совсем другие мысли. Выход на Поверхность с Кэтти и Брэтти наконец-то подарил ему осознание того, что свобода, чёрт возьми, реальна. Что планировать уволиться из «МТТ» и попробовать стать актёром надо сейчас, а не когда-то там в далёком будущем. На этом моменте Бургерпэнтс, к досаде своей, ощутил, что совершенно не готов к таким радикальным переменам. С чего вообще начинать переезд-то? Кто-то из монстров этим уже озадачивался? Кинуть клич в сети, что ли… Он пустился было строить планы на ближайшее будущее, готовясь начинать карьеру кинозвезды — пока непонятно, как, но начинать… Но кое-что спутало его намерения. В очередной рабочий перерыв его снова потревожили Кэтти и Брэтти. — Бурги! Меттатон так и не ответил нам на наше письмо! — На-а-адо же!.. Сарказма девушки не уловили. — Не мог бы ты спросить его… Как-нибудь невзначай поинтересоваться… — Кэтти сощурилась. — Он его хотя бы прочитал? А если прочитал, то что думает? Бургерпэнтс призадумался. — Да я-то могу, конечно. Не уверен, что он мне что-то путное ответит, тем более он в последнее время постоянно цепляется к тому, что я недостаточно широко улыбаюсь… Хотя у меня морда треснет скоро пополам от этой устрашающей лыбы… Попробую. — Спасибульки! — девушки улыбнулись, Кэтти наскоро стиснула кота в объятиях, и обе они убежали обратно торговать. Меттатон, как и следовало ожидать, ничего «путного» не заявил. Когда Бургерпэнтс после рабочего дня вошёл к нему в кабинет и сказал: «У меня тут ваши фанатки, Кэтти и Брэтти, просили узнать, получили ли вы их письмо», он изобразил очаровательную улыбку, всплеснул руками и выдал: — О, Бурги, я весьма впечатлён пылкостью их чувств! Такая страсть, Божечки, это просто не может оставить равнодушным! Передай им от меня большое спасибо! И можешь отнести по сувенирчику, — тут робот вручил подчинённому две новенькие губные помады и выпроводил его из кабинета. Бургерпэнтс ненадолго завис в коридоре. Если он достаточно хорошо знает Кэтти и Брэтти, те едва ли поймут, что им ничего не светит. Вцепятся в помаду, будут ею восхищаться, как подарком от возлюбленного, и, чего доброго, ещё расценят это как шаг навстречу. Ну уж дудки. Услуга за услугу. Кэтти и Брэтти пригласили его на неплохую тусовку — так он отблагодарит их за неё. Да и не в его правилах наблюдать за тщетными мучениями монстров, которые ему не вполне безразличны. — Чтобы вы понимали: вас только что вежливо отшили, — заявил кот, передавая «сувенирчики». — Можете ругаться, конечно, но «Спасибо» в ответ на предложение о браке на нормальный язык переводится как «О, миленько, можете плясать вокруг меня и дальше, но со мной вам ничего не светит». И если уж совсем начистоту — я считаю, что вам оно ни на кой фиг не надо. — И типа это чё… Жениться он не хочет, но, типа, побоялся обидеть и поэтому не ответил? — спросила Брэтти. — Ну… да, можно и так сказать, — кивнул Бургерпэнтс, скривившись. — Наверное, влюблён в кого-то другого… — предположила Кэтти. — Ага, в себя, — съязвил кот. — Каждый день с зеркалом целуется. — Что, правда??? Кэтти и Брэтти посмотрели на него с таким искренним изумлением, что Бургерпэнтс расхохотался на весь переулок. — Нет, это преувеличение. Но, блин, как бы вам объяснить, чтоб до вас дошло… Такие, как он, никогда никого не смогут полюбить больше себя. Ферштейн? Иначе он сам себе перестанет казаться таким навороченным звездуном, круче которого только яйца. Наступила небольшая пауза. — Нам надо это обдумать, — заявила Брэтти. — Типа, а как мы можем помешать Меттатону быть крутым? — озадаченно спросила Кэтти. — Вы не хотите этого знать. Я, наверное, домой пойду, — Бургерпэнтс вздохнул и развернулся, чтобы уходить. — Эй, стой! — возмутилась Кэтти. — На вопросы надо отвечать! Тем более ты явно знаешь ответ! Не вредничай! — Слушайте. Вы, конечно, классные девчонки и всё такое, но я сейчас не настроен кому-то раскрывать глаза. Пёрлись раньше — притесь дальше. Просто замуж не проситесь. Счастливее будете. Бургерпэнтс почти смог уйти. Однако, когда он начал заворачивать за угол, в спину ему прилетел вопрос: — Меттатон тебя чем-то обидел? — Ну… можно и так сказать. Кот изо всех сил надеялся, что разговора удастся избежать. Доказывать фанатам Меттатона, что их идол — обычный самовлюблённый говнюк, затея чуть более чем бессмысленная. А страдать ерундой Бургерпэнтс очень не любил. Да и разочаровывать Кэтти и Брэтти почему-то было отчасти жалко. Он ускорил шаг, но не успел прошагать и сотни метров: его догнали. — Типа, а чё у вас случилось-то? — Ну Бурги, ну скажи, мы никому не расскажем! — Вам так хочется услышать гору неприятных вещей про вашего несостоявшегося мужа? — Нам просто интересно! Мы не собираемся думать про Меттатона ничего плохого! Так что он натворил? Девушками двигало явно не беспокойство. Скорее, им просто хотелось узнать секрет, услышать какую-нибудь сплетню или вроде того. Бургерпэнтс тяжело вздохнул. Что ж, он постарается быть кратким, потому что толкать задушевные монологи в такой ситуации — крайне неудачная мысль. — Окей. Вы реально думаете, что быть кассиром — это предел мечтаний? — Ну, типа, а чё такого-то? Мы вот вообще мусором торгуем, и ничего. Ты работаешь на Меттатона — так какая разница, кем? — приподняла бровь Брэтти. — Большинство фанатов думает так же, — Бургерпэнтс двинулся вперёд по улице. Пусть провожают его до дома, если им так хочется. — Технически, мы сначала не хотели продавать мусор с помойки. Думали, что сможем стать кем-то другим. Но ни с высшим образованием, ни с профессией как-то не сложилось, а потом мы вспомнили про наши клёвые вылазки с Альфис на свалку в детстве. И закрутилось, — уточнила Кэтти. — Но это всё равно круто! Нам весело! И с голоду не пухнем! — Похвальный оптимизм, — усмехнулся Бургерпэнтс. — Ты тоже хотел стать кем-то другим, да? Кот замедлил шаг, собираясь с духом. Он всё ещё сомневался, что стоит делиться с приятельницами сокровенной мечтой. Бог их знает, как они отреагируют. — Совсем личное, да? — Да как вам сказать… Он подумал ещё немного. Ну, он ведь всё равно собрался попытать счастья с актёрской карьерой на Поверхности? Если он хочет продолжать поддерживать общение с Кэтти и Брэтти, они так или иначе об этом узнают. И непременно поинтересуются, чего это он вдруг. Что ж… Так и быть. Он им расскажет. Но если они снова поднимут его на смех или начнут издеваться… Придётся признать, что, хоть девчонки они и неплохие, ему с ними не по пути. — Я хотел стать актёром. Пауза. — Актёром… Как Меттатон? — округлила глаза Кэтти. — И он тебе не дал, — подытожила Брэтти. — Не просто не дал. Обманул. Пообещал, что всё у меня будет… Потом. Отправил временно поработать кассиром… И оставил насовсем. А потом… У нас вконец испортились отношения. Неважно. Это уже не имеет значения. Я всё равно скоро уволюсь и попробую стать актёром в верхнем мире. И стану. У меня есть и талант, и навыки, в конце концов. Просто Меттатону невыгодно, чтобы кто-то стоял рядом с ним на одной доске. И если кто-то попробует подобраться близко, он сделает всё, чтобы этого не произошло. Есть он один, весь такой сияющий, и есть его восхищённые фанаты. Или не фанаты. По-другому никак. Поэтому я и сказал, что вам не стоит собираться замуж. Как фанаток он вас, может, и любит. Как спутниц жизни… — Бургерпэнтс многозначительно развёл руками. — Ну, как бы с Меттатоном действительно сравняться невозможно, — заметила Брэтти. — В Подземелье нет никого красивее, гламурнее и потряснее его. Кот даже комментировать это не стал. — Ну, если подумать, просто поклонницами тоже быть классно! — подала голос Кэтти. — Типа, эй, мы всё ещё можем им любоваться и получать от него подарочки! А кроме того… У нас всё ещё остаётся мечта! И разве мечтать — не прекрасно? А если быть какими-нибудь супер-классными фанатками, можно добиться от Меттатона чего-нибудь особенного! Выиграть приз! Или свидание! Или типа того! Оптимизму Кэтти можно только позавидовать. Бургерпэнтс лишь головой покачал. Он, похоже, никогда не разберётся, как понимать чувства приятельниц к Меттатону. В любом случае, на настоящую любовь это не очень похоже. Даже несмотря на неудавшиеся «серьёзные» намерения. — Бурги, ты не переживай, ты и без актёрства крут, типа того, — продолжила кошка. — На гитаре вон играешь. Шалаши строишь. Огонь разводишь… И всякое такое. — «Без актёрства» меня всё это не удовлетворяет. Уволюсь. Как только разберусь, как и куда переезжать. — Значит, гламбургеров ты нам больше не принесёшь? — опечалилась Кэтти. — Гламбургеры я б вам и так носить не стал. Воровать я зарёкся, а за свои деньги их выкупать — разоришься. Хотите сказать, вы только за ради гламбургеров меня тусить позвали? — Да нет, без них тоже очень клёво… — смутилась Кэтти. — Типа, а что ты играть-то хотел в качестве актёра? — Брэтти благоразумно изменила направление разговора. — Всякое… разное. Полагаю, я способен приспособиться к любой роли. Я, знаете, много тренировался. Репетировал перед зеркалом. Упражнялся в мимике и в интонациях голоса, пробовал кое-какие приёмчики на покупателях… Надо ж было как-то продажи повышать. — А, так это поэтому у тебя временами такое странное лицо? — поинтересовалась крокодилица. — А нам покажешь что-нибудь из своего репертуара? — встрепенулась Кэтти. — Ну, если вы реально хотите видеть… — Хотим! Кот притормозил у своего подъезда, раздумывая. Наконец, решившись, мотнул головой в сторону входа. — Ну тогда пошли. Заглянете в гости. У Бургерпэнтса никогда не бывало никаких гостей: он уже который год одиноко обитал в холостяцком логове, не испытывая ни малейшей потребности кого-либо к себе приглашать. Впрочем, звать Кэтти и Брэтти было не стыдно: кот не любил разводить бардак, а потому в его квартире было достаточно чисто. Разве что кое-где валялись крошки пепла да в каком-нибудь труднодоступном углу могла залежаться пыль. Единственным серьёзным минусом мог показаться разве что весьма скудный набор продуктов в холодильнике, но и это не беда: Бургерпэнтс и не собирался имитировать перед приятельницами фальшивый восторг от готовки. Он и раньше не особо жаловал это занятие, а из-за работы и вовсе начал испытывать к нему почти отвращение. — Только прежде чем я буду вам что-то показывать, я сначала поужинаю. Есть хочу, как ненормальный. Девчонки, выбирайте: чай с печеньками или позавчерашние макароны с котлетами? Предупреждаю сразу: блюдо не как в ресторане. — Давай мы чаю попьём? А позавчерашних макарон можешь сам поесть, если хочешь… О своём решении девушки, похоже, не пожалели: вид слипшегося разогретого комка, украшенного приплюснутыми котлетами, у кота на тарелке их явно не впечатлил. Только Кэтти под конец ужина осторожно поинтересовалась: — Бурги, а можно одну котлету попробовать? — Не вопрос. Этот кулинарный «шедевр», видимо, не особенно пришёлся кошке по вкусу. Она честно доела всё, но вид у неё при этом был до крайности задумчивый и не слишком довольный. — Бурги, а ты инструкцию по жарке на упаковке читал? — Читал и выполнял. Что, совсем несъедобно? — Съедобно. Только гламбургеры были лучше. Ладно, понятно, — она махнула рукой. — Так ты покажешь что-нибудь актёрское? — Теперь можно и показать. Пойдёмте в комнату. Усадив Кэтти и Брэтти на диван, на котором обычно спал, Бургерпэнтс взялся рыться в книжном шкафу. — Начнём с чего-нибудь простого. Вы в поэзии хоть немного разбираетесь? — В школе в последний раз читали… — В газетах иногда попадается! И Меттатон временами стихи с экрана читает! — Ну ясно. Тогда для затравки я вам прочитаю какое-нибудь стихотворение. С выражением. Помнится, с этого я начинал свои тренировки. Даже в школьном конкурсе выиграл, между прочим. Наизусть, правда, на данный момент ничего не помню, придётся по книжке… Но я буду держать её так, чтоб вам видно было моё лицо. Первоначально мелькнула мысль выбрать что-нибудь трагическое, наполненное пафосом драмы и отчаяния: чего греха таить, захотелось переплюнуть Меттатона с его театральными представлениями о вмешательстве злого рока в судьбу несчастных персонажей. Однако, подумав немного, Бургерпэнтс отказался от этой идеи. Чтобы переиграть босса в глазах его преданнейших фанаток, как ни крути, нужно долго готовиться — да и зачем ему это сейчас? Не лучше ли показать себя безо всякой связи с ним? Продемонстрировать, что хорошие актёры могут существовать без Меттатона и не на том же поприще, что Меттатон? Выбранное стихотворение в итоге оказалось живым и динамичным монологом влюблённого парня, собирающегося на свидание. Никаких пламенных охов-вздохов, никаких мучительных томлений, метаний, запретных браков и тайных свиданий. Бодро, весело, с искренним восхищением возлюбленной и самыми позитивными планами на совместное будущее. Тема, с которой Бургерпэнтс в реальной жизни был не очень-то знаком. Поэтому перед чтением несколько минут у него ушло просто на то, чтобы настроиться. Зато уж когда настроился, все преграды как будто мгновенно рухнули. Кот вычеркнул из сознания себя реального, заставил себя перестать видеть вокруг скромную холостяцкую однушку, вжился в роль — и «полетел». Энергичные движения, взгляды прожжённого ловеласа, уверенный тон, широкая улыбка, немного утрированная и резковатая, но вполне искренняя и подвижная мимика. Куда только подевался «убитый» кассир с неизменной сигаретой в зубах? Во время чтения Бургерпэнтс был если не мачо, то уж точно весьма привлекательным живчиком. Брэтти и то впечатлилась. А о Кэтти и говорить нечего. Она взирала на кота изумлёнными и восхищёнными глазами. — Вау, Бурги! Я даже понятия не имела, что читать можно так! — воскликнула она, едва он закончил. — Ну а как вы это себе представляли? Вот так? Бургерпэнтс встал по стойке «смирно», весь словно одеревенел и зачастил то же самое стихотворение, бубня себе под нос. — Так гораздо более привычно, — кивнула Брэтти. — Ага, знаю. Мои одноклассники почти все так делали. Я на их фоне настолько выгодно смотрелся, что у меня по литературе всегда стояло «отлично». Даже если лажал, вытягивали итоговую за хорошую декламацию и знание текста. Вообще я пытался при приёме на работу рассказать Меттатону что-то похожее, но от волнения и из желания выпендриться выдал не готовый стишок, а отсебятину экспромтом. Это было моей ошибкой. — Зато сейчас получилось круто! Я даже поверила, что ты позвал кого-то на свидание! — восхищалась Кэтти. — Ты был таким весёлым и заводным! Мне понравилось! Покажи что-нибудь ещё! — Ну, разогреться я уже разогрелся, надо бы показать что-нибудь покрупнее. Сценку какую-нибудь, что ли. Отойдём пока от романтики, давайте что-нибудь комедийное. Я вообще много разных жанров перепробовал, но пришёл к выводу, что лучше всего могу там, где больше динамики. Кому только это всра… сдалось, хотел бы я знать. Ну да Бог с ним, — Бургерпэнтс ненадолго завис. — Вот как захочется изобразить что-нибудь стоящее, так сразу вся литературщина из головы вылетает. Сроду не было возможности потренировать что-то реально большое. Только какие-то обрывки по мелочи… — А ты давай по мелочи! — Ну, если так… Помню, в какой-то газете писали более-менее прикольную историю про рассеянного монстра, из-за которого у других монстров чуть не накрылась медным тазом поездка на Лодочнике… Ну, знаете, в нашей дыре же любая ерунда моментально становится общеизвестным событием, потому что нет нормальных новостей… Короче. Сейчас я немного освежу это в памяти и покажу. Бургерпэнтс сел на пол и снова «ушёл в себя». Воссоздать сюжет в памяти полностью у него так и не вышло, зато в процессе пришла парочка неплохих идей, как «достроить» сценку самостоятельно. Решив не делать специальное вступление и удивить подруг внезапным началом, кот начал отыгрыш сразу из положения «ухода в себя», даже не вставая. Он вздрогнул, «проснулся», когда как будто подошла лодка, долго «перелезал через борт», заваливая воображаемого перевозчика сотней робких вопросов о том, не перевернётся ли судёнышко, сидел, сначала вытаращив глаза и выглядя, как маленький нашкодивший котёнок, потом — с видом любопытной расслабленности… Вставал, спотыкался, мешал другим пассажирам, на середине пути «выпал из лодки», барахтался, изображал сцену вытаскивания горе-путешественника, переключался между персонажами, демонстрируя самые разнообразные эмоции, не забывал и про Лодочника, казавшегося самым невозмутимым во всём этом балагане… Моментом приезда представление не окончилось: Бургерпэнтс показывал, как спешит поскорее разбежаться часть пассажиров, как главный герой, всё так же нелепо и неуклюже выкарабкавшись на берег, мокрый и помятый, старается отблагодарить тех, кто его вытаскивал… Всё это — живо, подвижно и с каламбурами, частью заготовленными заранее, частью пришедшими на ходу. Кэтти и Брэтти были в восторге. — О Божечки, как прикольно! — Неужели в газете прямо так всё и было? — Не-е-е, — Бургерпэнтс выглядел очень довольным. — Там был только, эм, основной сюжет. Детали я сам только что… «доложил». — Быстро соображаешь в таком случае, чувак. — С Лодочником прям прикольно вышло! Сзади него такая заваруха, а он — «Тра-ла-ла-а-а»… — Типа, ты так смешно и нелепо двигался, что я чуть не подумала, что ты по-настоящему такой неуклюжий. — А натурально вышло! Я теперь точно буду смотреть, с кем еду, когда собираюсь за мусором в Водопадье! — На тебя действительно очень занятно смотреть… Смешное представление. Хотя и совершенно не меттатонское. Типа, ну, чувак, без обид, с Меттатоном ты бы, по-моему, и не сработался. Типа, у него подобных выпусков шоу я ни одного не припоминаю. Вот так чтоб что-нибудь из обычной повседневной жизни с комедией… Не-а. — Да и шоу у него далеко не все сюжетные! У тебя только один вид представлений. — Но, типа, ты всё равно крут. Так что не парься и не загоняйся. — Типа, да! На Поверхности, может, и станешь знаменитым! Бургерпэнтс не очень понимал, как отвечать на такие неоднозначные комплименты, поэтому просто сказал «Спасибо», усмехнувшись. Его оценили по достоинству — и это плюс. Ему прямым текстом заявили, что рядом с Меттатоном ему не место, — а вот это уже почему-то немного обидно. Впрочем, Бургерпэнтс решил не заморачиваться. Мало ли в его жизни было и ещё будет разочарований. — Бурги-и-и… А сыграешь на гитаре ещё разочек напоследочек? Пожа-а-алуйста! — Кэтти состроила глазки. Никаких особенных планов у кота на этот вечер всё равно не было, а потому, пожав плечами, он согласился и плюхнулся с гитарой на диван, потеснив девушек. Правда, песня на сей раз оказалась достаточно печальной — то ли из-за почти неуловимо изменившегося настроения, то ли ради отдыха от двух весёлых номеров. Размеренный неторопливый ритм, негромкий хрипловатый голос, перебор струн, приглушённое освещение и повторное чаепитие дополнили атмосферу вечера и неплохо завершили его. После ухода Кэтти и Брэтти Бургерпэнтсу оставалось только принять душ и завалиться спать. В мыслях пронеслось, что сегодня произошёл, вероятно, наименее драматичный вариант рассказа о конфликте с Меттатоном и неудавшемся актёрстве. В подробности вдаваться не пришлось, ругаться сквозь зубы особо тоже, Америку он подругам не открыл, да и вообще те как-то неудивительно легко спустили своему любимцу на тормозах его проступок… Меттатон — идеал и кумир, красивее и круче всех, что бы он там ни натворил. Бургерпэнтс — тоже молодец, монстр с каким-никаким талантом, независимо от того, что у него там с роботом. Хотел бы кот мыслить вот так же просто, как Кэтти и Брэтти. Он думал, что больше в его отношениях с девушками никаких особенных сдвигов не произойдёт и дальше жизнь потечёт, как текла по-прежнему: они будут приятельствовать и иногда нескучно убивать этим время. Не тут-то было. Спустя пару дней, когда Бургерпэнтс вернулся с работы домой и едва собрался поужинать, в дверь позвонили. На пороге стояла Кэтти — запыхавшаяся и прижимающая к груди какую-то объёмистую сумку. — Бурги, привет! Ты ещё не ужинал? — Привет. Эм… нет. А что слу… — Тогда быстро выбрасывай свою гадость, сейчас будешь ужинать нормальной едой, — Кэтти быстро разулась и решительно вошла внутрь квартиры. Кот озадаченно прошёл на кухню и уселся за стол. Кэтти извлекла из сумки её содержимое. Им оказались два контейнера. В одном плескался мутновато-жёлтый суп. В другом лежало картофельное пюре с котлетами. Всё это было ещё горячим. — Лопай, — требовательно заявила кошка. — И то, и другое. Всё ещё ничего не понимающий Бургерпэнтс смерил её вопросительным взглядом, но контейнеры открыл и принялся за еду. Что ж, это определённо было в разы вкуснее, чем его бытовая стряпня. — Нравится? — Ага. — Сама готовила, — довольно сощурилась Кэтти. — Вот, смотри, какая должна быть нормальная еда. — Спасибо, — Бургерпэнтс чувствовал себя слегка смущённым. — А чего это ты вдруг? — Да как-то обидно за тебя стало. Сидишь тут, понимаешь, один, продымил всю квартиру, ещё и ешь всякую ерунду. А парень ты хороший. Ну, я и подумала… Бургерпэнтс с трудом подавлял желание сожрать всё за считанные минуты и старательно ел спокойно. Кэтти, конечно, тоже готовит не на ресторанном уровне, но уж точно лучше, чем он. И такая неожиданная забота невольно заставляла растрогаться. С ужином покончено, контейнеры кот собственноручно вымыл и передал Кэтти. Тут бы и распрощаться, но… Кошка задержалась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Она явно хотела что-то сказать. — Что-то не так? — Бурги, эм, это… Я тут хотела предложить… Я тут думала эти пару дней… Слушай, ты, типа, реально классный. Ну, эм, гораздо больше, чем я думала раньше. Типа, ты раньше был просто чудной такой и нелепый парень… В хорошем смысле! Ну, который мог принести гламбургеры и смешно кривлялся. Но, типа, когда мы с Брэтти решили с тобой потусить, я даже как-то не думала, что узнаю о тебе немного больше. И как бы это же не предел, да? — К чему ты клонишь? — не понял кот. — Ну… Ты, конечно, не так крут, как Меттатон, но… Ой, нет, это неправильные слова! Я имею в виду, что Меттатон ведь всё равно всегда будет от нас с Брэтти далёким, как бы мы его ни любили, да? Типа, им надо восхищаться на расстоянии, да, я правильно поняла? — Делаешь успехи… — А ты, ну, типа, более близкий и всё такое… Ты тёплый. Не знаю, как сказать. Ну, ты ворчун, конечно, и ходишь вечно с таким лицом, как будто тебе лимонов в рот наложили, но ты, не знаю… Тянет к тебе, что ли, когда стараешься узнать тебя получше. Ты… — Кэтти зачем-то взяла Бургерпэнтса за руку. — Ты хороший, вот. Что-то в этом слове «хороший» прозвучало особенно искренне и трогательно. Но кот всё ещё пребывал в недоумении. — Так к чему ты клонишь-то? — Давай пробовать сближаться ещё больше? До Бургерпэнтса начало доходить. — Ты мне встречаться предлагаешь, что ли? — Нет. То есть, эм, да! Ну… Ну в смысле как бы не то чтоб сразу по любви прям встречаться, но… Я уверена, будет круто! Ну, я тебя узнаю, ты меня узнаешь, а там, может!.. — Ну… Давай попробуем. А почему бы и нет, собственно? Правда, Бургерпэнтс немного не так себе представлял начало отношений с кем-либо (более того, он допускал вариант, что у него вообще ни с кем никаких отношений не будет), но… чем чёрт не шутит? Пусть в мечтах ему иногда удавалось создать картину, как он, весь такой крутой, эффектно подкатывает к девушке… так тоже было неплохо. В конце концов, ему изрядно льстил сам факт того, что кто-то захотел с ним встречаться. Пусть пока без пылкой страсти, пусть с целью «узнать друг друга получше»… Но захотел же! И от этого становилось тепло и радостно — сквозь старательно взлелеянную убеждённость, что привязанности есть самообман. В крайнем случае, если что-то пойдёт не так, он всегда сможет пойти на попятную, объяснив, что, мол, характерами не сошлись. А пока… Раз Кэтти начала приглядываться к нему — стоит, пожалуй, и самому приглядеться к ней. Он просто хотел попробовать.