Дикий и грустный

В лесу в такое время всегда тихо. Элиотт перекинулся, уверенно встал на четыре лапы и легко вышел из поселения в открытый лес. Только на самом рассвете он мог себе это позволить. Обязанности альфы целой стаи были слишком широки, чтобы позволить ему свободно разгуливать одному по лесу, вилять хвостом и клацать зубами перед пролетающей мимо бабочкой. Элиотт подобрался к реке, полюбовался заливающимся рассветом и прыгнул в воду. Здесь было на пол лапы для крупного волка и до пояса его человеческой форме. Что не удивительно, ведь Элиотт был самым крупным среди всех самцов, он был сильным, умным и, без всяких сомнений, главным. Он окунул морду в реку, налакался воды и сам не заметил, как нажрался до отвала мелкой рыбешкой. На берегу он отряхнулся, почесал зубами зад, завалился на бок и совершенно не по-альфьи довольно начал кататься спиной по лужайке, обсыхая на солнце. Высохнуть, конечно, было самой главной проблемой. Шерсть такой толщины не пропускала воду, она не испарялась, и спустя два дня волк все еще пованивал мокрой псиной. Несколько часов Элиотт провалялся на траве, наблюдая за мышами, а затем встал на лапы, снова отряхнулся и побрел дальше. У него оставалось три часа на утренние развлечения. Хотелось поймать какого-нибудь зайца и сожрать его в одиночку. Элиотт побежал в глубь леса. Здесь один он мог не запоминать дорогу, вездесущий нос всегда приведет его к поселению. Стаю, конечно, водить по непротоптанным дорожкам Элиотт себе позволить не мог. На последней вылазке они лишились молодого неокрепшего, но подающего большие надежды самца. Он попал под копыто взбесившегося от испуга оленя, тот размозжил волку череп, из-за чего оборотень умер практически сразу. Волк-омега чуть не выгрыз Элиотту хребет за своего отпрыска. Элиотт не мог даже приструнить его, трогать омег с недобрыми намерениями строго запрещалось. И он сам неукоснительно за этим следил. Элиотт уже хотел возвращаться, когда вдруг уловил странный запах. У него в зубах уже висели два сочных зайца, которых до льющихся ручьем слюней хотелось посмаковать. Элиотт принюхался, пошел дальше на запах, несвойственный пустому лесу. Здесь кто-то был. Чужак. Он продрался сквозь кусты, выколов зайцу глаз, и увидел у скромного ручья мотающегося в панике волчонка. Он поймал рыбешку, та крутилась на языке, не желая сдаваться, волчонок порыкивал, пытался сбежать, но свою жалкую добычу оставлять, видимо, не хотелось. Элиотт вышагнул из кустов, выпячивая вперед грудь и ярко демонстрируя то, кем он является. Волчонок дернулся в попытке убежать, но вдруг замер, поняв, что бесполезно. Оба волка отлично понимали свои шансы. И они очевидно были не в пользу второго. Элиотт с ужасом осознал, что перед ним омега. Он был уверен, что никаких диких оборотней в лесу не осталось, тем более омег, которых ценили на вес золота за возможность вынашивать новых членов стаи. Но вот он. Некрупный, слабый по запаху и чудовищно голодный. Омега встал в упор и зарычал, не позволяя альфе приблизиться. Он краем прищуренного глаза наблюдал за своей высочившей из пасти маленькой рыбешкой. Элиотт оставил позади себя зайцев, опустил морду и шагнул к волчонку, принюхиваясь. Тот отскочил от него и снова зарычал, косясь теперь уже на добычу Элиотта. Тот шагнул в сторону, закрывая ее. Не станет он кормить чужих омег. Свои есть. Волчонок оскалился острыми клычками и опрометчиво рванул вперед, к еде. Элиотт резко толкнул его боком, омега взвизгнул, покатился по земле и оказался прижат тяжелой лапой. Элиотт встал над ним и снова наклонился, обнюхивая. Волчонок пах необычно, Элиотт чувствовал какую-то сырую траву, дерево и больше ничего. Обычно омеги такого возраста пахли мускусным запахом альфы, мясом и собственной сладостью. Этот же волчонок не пах практически ничем. Омега закрутился под волком, попытался выбраться, клацая зубами перед самым носом. Альфа зарычал, заставляя успокоиться. Снова сунул нос под маленькую морду, ища хоть что-нибудь. Замерев, омежка тихо пялился на оставленное Элиоттом мясо. Альфа не хотел оставлять дело незаконченным, он прижал волчонка лапой плотнее и спустился пониже и провел заинтересованным носом по мягкому пузу вниз и ткнулся под хвост. Волчонок взвизгнул и засучил задними лапами, упираясь Элиотту в морду. Но тот уже с делал все, что хотел. Омега слабо пах болезнью, задержавшейся от одиночества течкой. Элиотт отпустил его, но волчонок убегать никуда не спешил. Он отбежал от Элиотта на безопасное расстояние и вдруг припал грудью к земле, прижав уши, и тоненько заскулил, выпрашивая зайца. Элиотт подивился такой наглости, но интерес пересилил, и он взял в зубы тушку и швырнул ее голодному волчонку. Тот налетел на еду как ураган. Даже не потрудился спрятаться с ней подальше, вместо этого прямо на месте вгрызся зубами в мягкую плоть и зачавкал от удовольствия, как щенок, присосавшийся к сочном соску. Элиотт с нарастающим любопытством наблюдал за странным омегой. Тот проглотил зайца всего за минуту и теперь, снова припав к земле и косясь на Элиотта, пополз ко второму, плотно прижав уши к голове. Элиотт отступил и позволил омеге жадно загрызть и второго его зайца. Волчонок слабо пискнул в благодарность и второй кусок смаковал чуть дольше. Элиотт сел на зад, все еще водя неподалеку носом. Почему-то странный запах притягивал. После того, как он позволил омеге полакомиться его едой, альфа чувствовал некоторую ответственность. Не каждый день он находил в лесу свободных омег, у которых еще даже не началась течка. Волчонок закончил свой завтрак, повернулся к Элиотту и медленно боязно приблизился. Альфа заинтересованно дернул ушами. Шагнув вплотную, омега коротко лизнул его в морду и пихнул. Элиотт удивленно пошатнулся. Наглый омега требовал еще еды. Требовал, чтобы Элиотт охотился для него. Альфа резко дернул хвостом и перекинулся в человека. Надоел этот цирк. Увидев его, омега прижал уши и отбежал за куст. — Иди сюда, — рявкнул альфа. Его терпение заканчивалось. — Иди сюда и перекидывайся. Волчонок выглянул из-за травы, снова подошел на худых трясущихся лапах и ткнулся носом Элиотту в голый пах, обнюхивая его. Элиотт фыркнул и схватил омегу за мягкое ухо. — Перекидывайся, — потребовал он. Омежка уперся всеми четырьмя лапами в землю и закрутил головой, чтобы Элиотт выпустил его сверченное в трубочку ухо. — Я сказал, — альфа свернул красными глазами альфы, — перекидывайся! Омега вырвался из его рук, скрутился калачиком на земле, взвыл и подчинился прямому приказу, игнорировать который был невозможно, особенно для такой слабой особи. Перед Элиоттом оказался мальчишка. Он сидел на земле и хмуро смотрел из-под своей темной спутанной челки. Элиотт видел его тонкие безволосые конечности, белую кожу и яркий синий взгляд. — Как тебя зовут? — Элиотт взял его за локоть и вздернул на ноги. Омега действительно был в том возрасте, когда течка уже должна была начаться. Мальчишка поворотил от него нос и занялся наблюдением за пролетающей мимо бабочкой. — Эй, — альфа несильно его встряхнул. Омега вперил в него злой взгляд и прошипел что-то наподобие: — Лук-к-ка. — Как давно ты здесь скитаешься? Лук-к-ка опустил взгляд на свои пальцы и показал Элиотту два. Альфа удивленно отшатнулся. — Два года? Омега медленно кивнул. — Где ты живешь? Почувствовал опасность для своего пристанища, мальчишка дернулся от Элиотта, вырвался и побежал со всех ног. Элиотт решил не спешить. Он перекинулся в волка, чтобы чувствовать дальний запах и медленно пошел за бегущим, отчего-то не сомневаясь, что как только глупый мальчишка решит, что погони нет, он пойдет к своему месту. Так и вышло. Странный одинокий омежка вывел его к своей дикой пещере. Она была вырыта в земле и заброшена широкими давно высохшими еловыми ветками. Мальчишка оглянулся, осторожно откинул свое ненадежное укрытие и спрятался. Элиотт чувствовал его бешено стучащее сердце. Чувствовал его прерывистое дыхание. Чувствовал его усилившийся от выступившего пота запах дерева и влажной травы. Он резким движением лапы снес все колючие ветки и, пригнувшись, вошел в пещеру. Мальчишка закричал и забился в самую его глубь. — Не подходи! — заскулил он. — Твой запах! Не подходи! Элиотт на мгновение замер, соображая причину такой мольбы, а затем шагнул ближе и ткнулся большим мокрым носом мальчишке между ног. Тот все еще пах слабо, но волк Элиотта, сильно заинтересованный в омежке, подхватил того под спину, уложил на какую-то грязную подстилку и сочно провел языком по самому интересному месту. Омежку затрясло, он вцепился в его шерсть и тыкался лицом в волчью шею, иногда притягивая, иногда пытаясь оттолкнуть. То ли по привычке, то ли потеряв контроль, мальчишка снова перекинулся в волчонка. Элиотт перевернул его, лизнул в холку. Хвост омеги задрался к самой макушке. Элиотт знал, что не может сейчас его покрыть. Он хорошо изучил, что омег до течки трогать запрещено, даже диких, даже пахнущих так. Поэтому он наступил омеге на загривок и вздернул его за хвост. Вылизывание — самая любимая часть Элиотта в случке. Он ткнулся в омежку носом, а затем принялся слюнявить его с самой дырки. Облизал хвост до середины, весь волчий пах, пузо, грудь, шею. Волчонок тихо скулил и лизал Элиотту морду, когда та была близко. Элиотт совсем потерял голову. Он уткнулся носом в широкое ухо и шумно туда задышал. Маленькие волоски шевелились, омега вздрагивал, пока Элиотт крепко пришпиливал его лапами к земле, и слабо пытался задрать зад и направить альфу к себе под хвост. Он рычал, когда Элиотт отстранялся, скулил протяжно и просительно, требуя еще больше ласки большого черного волка, медленно сходящего с ума. Элиотт отпустил его и провёл тяжелой лапой по холке. Омежка извивался, боялся, хотел, отталкивал, хватал зубами за шерсть и жалобно скулил, чтобы Элиотт никуда не ушел. Но солнце все поднимаюсь и поднималось, а Элиотта уже могла начать разыскивать стая. Он начал острожно выползать из узкой пещеры волчонка, тот пополз за ним, а затем, когда понял, что альфа хочет уйти, плюхнулся обиженно на зад, задрал голову к солнцу и завыл так громко, как никогда прежде, иначе бы Элиотт услышал бы его из своего поселения. Он снес волчонка с лап, завалил на землю, и тот принялся играючи извиваться под ним. Куснул за бок, альфа отскочил, волчонок начал прыгать перед ним, втягивая в игру и тихонько радостно тявкая. Элиотт побежал за омегой, тот начал кружить у дерева, вилять хвостом и приседать на передние лапы, высоко поднимая зад. Они катались по лужайке, облизывая друг друга и покусывая за бока. А когда Элиотт решил, что откладывать свой уход уже некуда, прижал омежку к земле и заставил его успокоиться, страшно клацнув зубами рядом с мордой. Элиотт развернулся и побежал в сторону поселения. Волчонок сначала растерялся, а затем нагло увязался за ним. Альфа остановился и пихнул его, запрещая. Омежка прижал уши и потянулся к нему носом, лаская и выпрашивая. Элиотт не мог себе позволить привести в поселение бесхозного омегу, поэтому снова пихнул настырного лапой. Тот завалился на спину, и Элиотт побежал от него со всех ног. Очень быстро альфа понял, что за ним уже никто и не бежит. Он запрещал себе, но когда настало время совсем скрыться из виду, все-таки обернулся. Омежка сидел в траве в своей человеческой форме, и Элиотт отчётливо ощутил соленый запах слез. Он потоптался немного, подергался, но затем все же решил вернуться в поселение и забыть об этом непонятном, странном, сладком маленьком увлечении. Вернувшись к своей стае, Элиотт быстро сбегал на озеро, смыл с себе запах чужого оборотня и занялся делами альфы. И уже ночью, когда пришло время спать, он вдруг услышал знакомый, звонкий и грустный вой, полный боли и отчаяния. Элиотт повертелся на своей подстилке, а затем плюнул, обратился и побежал со всех ног в черноту леса к своему брошенному волчонку Лук-к-ке.