***
В той же лапшичной мы нашли Ханка. Новый знакомый сразу пришёлся ему по душе, да и он был неплохо осведомлен в вопросах специй, что возвысило брюнета в глазах гурмана. Пидж и Ханк задавали десятки вопросов Широ, тот отвечал на все, даже на самые личные, без доли возмущения и смущения. — Нет, я сейчас живу в США. А в Китай приехал исключительно ради праздника. Завтра уже улетаю в Японию, поздороваюсь с родней, а вечером возвращаюсь в Нью-Йорк. — Так вы тоже из Нью-Йорка?! — радости Пидж не было предела. Она только что нашла человека, которого будет мучать прочтением лучших произведений поэтов Италии в оригинале. А если он живет в одном городе с ней, то и от личных встреч, как минимум пару раз в неделю, ему не отвертеться. Мне даже стало немного его жалко. — И мы тоже завтра улетаем! Какое совпадение! — Ну, ладно, что мы все обо мне, да обо мне. Расскажите что-нибудь о вас. — Ну, мы коллеги, работаем в туристической фирме. Мы туроператоры. В основном работаем с клиентами, но иногда, как сейчас например, нас отправляют для заключения договоров с локальными, маленькимим кампаниями. Вроде как наша более крупная фирма, а вернее наш работодатель, выкупает меленькую местную. Но это ещё не точно, окончательно документы подпишутся только завтра утром. — А чем предпочитаете заниматься, ну, когда подворачивается свободная минута? — Кит, — это был Лэнс, он сидел рядом со мной на диване и мог без труда тыкнуть чем-то мне под ребро, как в этот раз. Он говорил очень тихо, шёпотом, даже мне было не совсем хорошо слышно некоторые, по-большей части шипящие, звуки. — Что-то он мне не нравится. — В смысле? Внешне? — Да нет же! — слегка громче прошипел тот, все ещё пиная мои ребра. — Он выглядит нормально, но… Я ему не доверяю. Мы его сбили! Нормальный человек бы нас побил, послал или хотя бы наорал, а этот. Он дружится собрался. И он на нас пялится. Ну, вернее на обоих… — А Лэнс… Лэнс, хватит флиртовать с Китом! Служебные романы у нас запрещены! Лучше расскажи, чем ты в свободное время занимаешься. — Как будто ты не знаешь! И я с ним не флиртую! — вскрикнул кубинец, отпихивая меня подальше и усаживаясь на противоположный край дивана. — Я читаю! Много. — Ага, я по тебе вижу, что ты много читаешь. — А ты, Кит? — ко мне обратился Широ. Он все так же улыбался, глядя как-то снисходительно на ссорящихся знакомых. Они ругались редко, но в самые не подходящие моменты. Например как сейчас. Лэнс доказывает, что хотя бы раз в месяц берет у Кэти какую-нибудь книгу, а та почти уверена, что даже если тот дочитал до конца хотя бы один том, то понял максимум семьдесят процентов. — Ничем. — Оу, ясно… — он немного помрачнел, но вскоре снова натянул ту самую улыбку. Мы разошлись весьма поздно, а вернее рано. Ночные салюты уже не разрывали небо цветастыми брызгами, а прохожих было уж совсем мало. Мы пошли к своей гостинице, она была на западе, а Широ же пошёл в противоположную сторону, виляя в лабиринтах узких улочек, все ещё хранивших ту самую, праздничную атмосферу. Светало.***
Второй раз с ним мы встретились двадцать восьмого февраля.
Ночью.
Вернее в ночном клубе. Мы с парнями решили отметить получение мной лицензии пилота. Это был глупый порыв. Глупая детская мечта. Но как же приятно, когда эта самая детская мечта все-таки сбывается. Я решил напиться. Напиться до потери пульса. Сегодня с нами не было Пидж, которая отговорит от такого безрассудства. Она закоренелая трезвенница, да и алкоголь ей просто так не продадут, даже если она предъявит паспорт и водительские права. — За нашего новоиспеченного лётчика-пулеметчика! — вскрикнул Лэнс, приобнимая мои плечи. — Ты уже пятый раз пьешь за пуле… Лепчика… Леп… Тьфу… — язык заплетался, ели-как проскакивал между зубов, но цеплялся. Не прекращая цеплялся за зубы и щеки. — А где Ханк? — Кто? А тьфу, черт его знает! — сердцеед опрокинул свой напиток, но этого ему было мало, и он снова потянулся за бутылкой, заполняя наши бокалы до краев. — Не бойся, он точно не пропадёт. Ну, он как минимум выпил поменьше нашего. И, раз уж я почти стеклый как трёзвушко… Черт, наоборот, Трёзвушко как трезвушко… Ты понял! — Ага, я понял… Блин, я кажется немного перебрал… — Да сколько ты выпил?! Наверное и полбокала не было… — он резко схватился за голову. — Чёрт, наверное… Перебрал… Я… — Тебе за водой сходить? Хочу размять кости немного… — О, да! Это было бы просто шикарно! — он отпил немного вина из моего бокала, скорее всего, у него уже в глазах двоится. — Давай, мой рыцарь, принеси своему королю кристально чистого питья. — Если ты не перестанешь пить вино, то тебе никакая водичка не поможет. Никуда не уходи, а то прилипнешь к какой-небудь дамочке, а её парень пересчитает тебе зубы. Тут даже я тебе никак не помогу… — он обиженно буркнул, про то, как тяжелой найти преданного рыцаря и откинулся на спинку. Бокалы он пододвинул к краю столика и постарался расслабится, массируя виски. Цветастые лампочки не прекращали мигать, вызывая лёгкую мигрень. Все вокруг немного плыло, а девчонки, которые выглядели чуть ли не пьянее чем Лэнс, так и норовили утащить меня на танец. За барной стойкой была милая девушка. Брюнетка старательно вытирала один из бокалов, не замечая огромного, почти двухметрового, мужчину который задремал за стойкой. — Можно стакан воды. Обычной, не газированной, безалкогольной. Там человеку плохо. — Принимайте, — выдала она достав из-под стойки стакан воды и белую таблетку. — Это должно унять головокружение. Не удивляйся, у нас тут по три раза на неделю скорая приезжала и увозила вот таких вот неудачливых пьяниц. Я и моя коллега каждые три дня скидываемся и покупаем по две пачки. За неделю как раз обе и расходуются. — Спасибо… — шепнул я принимая лекарство у неё из рук. — Стакан потом вернешь, а то это последний. Не хотелось бы, чтобы и его разбили. — Понял, — ответил я и краем глаза заметил белую прядь. Нет, не так. Знакомую белую прядь в черных волосах и смотрящие из-под неё серые глаза. Что-то смутно знакомое… Слишком смутное. — Ох, спасибо, рыцарь с белой таблеткой! — сказал Лэнс, выпив практически половину стакана. — Ты сначала глотни таблетку, а то оплюешь… Аблюш… Облюёшь тут всё. — О, Кит, давно не виделись! Слышала ты получил лицензию! Мои искренние поздравления! — это был женский голос, старающийся сдержать порыв рвущихся наружу эмоций. Хозяйкой этого голоса была Вероника — старшая сестра Лэнса. — Но это не повод спаивать моего маленького братика. — Рони, сестренка, я и сам могу решить когда мне можно напиваться! И я хотю отметить! Я уже не ребенок! — Ага, конечно. Извини, Кит, — она подхватила полный бокал, который Ланс еще не трогал, и выпила его содержимое за три глотка. — Но я забираю своего братишку. И ещё раз поздравляю. Ты выглядишь практически трезвым, думаю, сам доберешься. — Ага… Конечно… — вот так я и остался один, молча радуясь своему успеху…***
Утро я встречал неохотно. Солнце, которое меня разбудило, светило прямо в глаза, игнорируя шторы… Стоп, но у меня в комнату никогда не попадают прямые солнечные лучи! Подпрыгнув на кровати я замети, что не узнаю свою родную, хоть и выглядящую, как пристанище восемнадцатилетнего подростка, комнату. Светлые, салатовые стены, деревянный пол, шкафы из светлого дерева, три книжных полки, которые буквально ломились под весом книг, но самое главное… ЭТО БЫЛА НЕ МОЯ КОМНАТА, НЕТ, ЭТО ДАЖЕ НЕ МОЙ ДОМ! Выбраться из-под мягкого пледа, которым кто-то любезно меня укрыл, я не смог. Вернее смог, но окончание было не совсем таким, каким я его представлял. Споткнувшись о ножку кровати, я кубарем полетел вниз, ударившись локтем. Из-за двери послышались быстрые шаги, а после три удара по двери. В неё вошёл Широ. Все-таки мне вчера не показалось и я видел именно его. — Ты тут пытаешься убиться или разрушить гостевую? — Эм… Оу… Прости. Просто я… Ну… Я… Можно задать не скромный вопрос? — Ты вчера был вдрызг пьяный. Похмелья нет, потому что ты вставал буквально полтора часа назад, и я тебе дал таблетку. А у меня ты потому, что мне тебя стало жалко. Твой крикливый друг… Л… Прости, я забыл как его зовут. Его увела его сестренка, а ты выпил ещё почти целую бутылку. Ну и моя душенька джентльмена не позволила мне оставить человека в беде. — Это, конечно, безумно мило с твоей стороны, но… Ты не боишься, что человек, которого ты практически не знаешь, обворует тебя или ещё чего похуже сделаю. — Уж кого-кого, ну тебя-то я знаю! — выпалил тот, не подумав. — Я имел ввиду, Кэти мне очень много про тебя рассказывала. Раньше ещё я бы мог тебя побоятся, но сейчас ты безобиден. — По рассказам друзей и маньяк может быть хорошим парнем. Ты поступил крайне глупо. Извини, но это правда. И… Эм, а где моя кофта? — В стирке. Пошла в стиральную машину по второму кругу. От неё все ещё несет дешёвым шнапсом… — заметив мои покрасневшие щеки, Широгане улыбнулся. — Да не стесняйся ты так. Чего я там не видел? Я же даже майку не стягивал. — Спасибо, но меня это ни капельки не успокоило! — Когда перестанешь дуться, то спустись на первый этаж, я почти пожарил вкусненькое. Все книжки в доме в твоем распоряжении, можешь посмотреть фотоальбомы, хотя, сомневаюсь, что тебе будет интересно. — Ага, хорошо… И Спасибо большое за то, что ты сделал, но это все равно был весьма глупый поступок, — он усмехнулся и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. В неё проходил свет от лампочек, висевших в коридоре. Последовав его совету, все-таки прошелся взглядом по полкам. Странно, но все книги, которые стояли на полках, я читал. И даже больше, они все мне нравились. Даже пресловутые космооперы, за которые меня стыдили в школе. Между «Путеводителем автостопщика по галактике» и маленькой, совсем тонкой книжкой «Легенда о Вольтроне» стояли три фотоальбома в кожаном переплёте. Потянув самый первый альбом за корешок я взял книгу с полки. Достаточно увесистый томик, заполненный до краев и рассортированный по датам. В основном виды Нью-Йорка, таблички «Добро пожаловать в штат *такой-то такой-то*», горы, цветы, которые сейчас находятся на грани вымирания, а некоторые считаются вымершими. На последней странице красовалась надпись «Моему славному Широ» и фамилия «Когане». Подарок от девушки, хм, однофамилица моей мамочки. Второй же альбом был практически пуст. Пара небольших вставок с портретами, судя по всему вельмож, живших в девятнадцатом веке. Фотографии были потрепаны, а некоторые пострадали в… Пожаре? Обугленные края как бы намекали на то, что альбомчик прошел и огонь и воду… Я его практически не пролистал, сразу приступил к третьему. И этот в свою очередь был очень странным… Буквально четыре первых разворота были забиты детскими рисунками. Серая бумага и черный уголь в перемешку с чем-то красным. На пятом развороте был уже вполне качественный портрет, в котором можно было угадать черты Широ. И он все ещё улыбался. Какие-то письма, на языках, которые сейчас считаются мертвыми, на древних и забытых всеми диалектах, на которых разговаривает три с половиной старика. Опять фотографии, но их качество было хуже чем в прошлом альбоме. И не только из-за их возраста, в них четко виднелась рука другого «мастера», если его можно так назвать. Какае-то женщина, мужчины, семейный портрет каких-то баронов, Широ, дама с собачкой… Стоп! Широ?! Я сначала подумал, что мне показалось, но нет. С правой верхней фотографии на меня смотрел Широгане, все так же улыбался, глядя слегка снисходительно и… Нежно. — Эй, Кит, я уже устал тебя ждать! Ты не слышал как я тебя… Понравилось что-то? — Да, ты действительно талантливый фотограф, но… — он так тихо подошёл… Блин, это как-то немного жутковато. — О, вижу ты смотришь работы моего прапрапрадеда? Нравится? Вся моя родня шла по его стопам… — А твой дедушка был твоей полной копией или моей? — В смысле? Я могу все… — он заглянул мне за плечо и увидел шестой разворот. Он был забит фотографиями дворянина, который выглядел совсем как я… Вот он в роскошном, обшитом мундире, а вот в белой атласной рубашке, расстегнутой на верхнюю пуговицу, что по тем меркам могло приравняться к чему-то совсем уж интимному. А вот тот же парень, но уже в одежде мальчиков-бродяжек из «Оливера Твиста». Я говорил про то, что Широ немного жуткий? Вру, он МНОГО жуткий. — Я не могу это объяснить. — Это жутко… Думаю, ты понимаешь НАСКОЛЬКО… — я перелистнул ещё пару страниц. Всё таже внешность, но фотографии уже черно-белые, военная форма времен первой мировой, второй… А вот уже цветастые фотографии возле костра. Символика хиппи, космополитов и мира во всем мире. Нет, я не могу… Серьезно, на фотография не какой-то левый паренек с улицы, ни мой отец, ни дядя… Я… А рядом Широ, сидящий в очках половинках и курящий самокрутку… Дальше идут вырезки из газет и журналов, письма анонимки, пожелтевшие от времени. — Ты не глупый парень и… Понимаешь, что я не уйду без объяснений. — Ладно, только отложи телефон подальше и обещай, что не позвонишь в психушку. — Ну, ладно… — хе, смешно, у меня даже телефона нет. Я присел на пол, положив голову на колени, и начал сверлить взглядом брюнета, который не знал с чего начать объяснение. — Ну? — Прости, я немного задумался. Просто ты с веками совсем не меняешься… — заметив недоумение на моем лице, Широ продолжил, — Кит, у тебя или у твоих близких родственников фамилия Когане? — Да у моей мамы. Девичья фамилия… — а вот это уже странно… Нужно будет спросить у мамы, знает ли она его родственников или ещё кого… — Так вот… Когда я тебя впервые встретил, приблизительно в тысяча четыреста семидесятых-восьмидесятых годах. Тогда ещё да Винчи совершал свои первые открытия. Ты тогда был совсем мальчишкой и мечтал, что когда подрастешь, станешь его учеником… — он точно с ума сошёл. Какой мать вашу за ногу да Винчи?! — Я мог часами слушать твои рассказы, идеи, подсчёты и… Ты практически вырос на моих глазах. Из десятилетнего мальчишки в статного юношу. На тот момент я уже шестой десяток лет просто путешествовал из одной части Европы в другую, исколесил вдоль и поперек Азию… Но задержал меня ты. На долгие десять лет. А потом… А потом я узнал, что тебя больше нет с нами. Ты вылетел из окна… Комнату как будто обдало холодным ветром, я покосился на окно, но оно было закрыто. Надеюсь, он не попытается повторить одну из своих фантазий и не выкинет меня в это самое окно. — Я понимаю, что это очень… Не просто осознать, но… Вторая наша встреча была уже в девятнадцатом веке… Я долго не мог поверить своим глазам. Это был ты, та же улыбка, совсем редкая, но оттого такая прекрасная, те же мечты о полёте, но только к звездам и далёким, неизведанным землям. Только глаза… Тогда они у тебя были зеленые, как обложка у этого альбома, — он постучал по маленькой книжечке, лежащей на самой нижней полке. — Тебе не холодно? У тебя руки побелели… — Да не, нормально все, просто… Мягко говоря, не просто осознать, что перед тобой человек, которому минимум пять столетий… — у меня начинал путаться язык, моя речь стала напоминать пустой набор слов, звучащий, как монолог детсадовца. И мне все-таки нужно было взять с собой телефон. — Спасибо, конечно, но я не такой молодой. Я ещё помню как князь Владимир Святославович Русь крестил! — он дотронулся кончиками пальцев до моей ладони. — Ха, вот что-что, а твои мечты о полетах и вечно холодные руки никогда не меняются. Тебе точно не холодно?Твои руки такие тёплые…
— Русь крестили в десятом веке! — я кое-как вырвал правую руку из его хватки, но мою левую он сжал сильнее. — Даже если ты бессмертен, то ты бы не расхаживал черноволосым красавчиком более тысячи лет. — Спасибо за комплимент. И Русь крестили в девятьсот восемьдесят восьмом году, если быть точным, а это уже можно считать одиннадцатым веком. — Да какая разница?! Ты понимаешь, что выглядишь, как сумасшедший… Нет, не выглядишь! Ты и есть сумасшедший! Фото — это монтаж, редакторы, да черт его знает, что угодно! Но это не может быть никакой реинкарнацией! — Ну, ладно, целый альбом старинных фотографий монтаж. А как же ты объяснишь остальное? — Так, фамилию моей мамы тебе могла выдать Пидж… Да и я сам подтвердил твою догадку! Знание языков тоже объяснить легко, Кэти, например, знает четыре-пять языков, а ей уж точно не пару десятков столетий, как ты заявляешь. Да и писанина на мёртвых языках может быть просто набором слогов, которых не существует в природе! — Ага, хорошо, предположим, что это так, но, а как объяснишь, что каждая буква в не твоих письмах написана твоим почерком? Буква «K» с двойным завитком сверху и вывернутым кончиком… — в качестве доказательства он распаковал пару конвертов и достал сложенные в два раза листы, формата чуть меньше А4. — Буква «А», а точнее её верхушка, слегка обрезана, у буквы «О» внутри ещё один кружок. Что-нибудь ещё? — Разговоры про «мечты о полетах». Ты был в клубе и слышал, как Лэнс кричал, что он запивает получение мною лицензии и удостоверения. Это удовольствие не из дешёвых, так что человек, который ненавидит полеты, просто не станет на них тратить столько денег. Вот ты и решил добавить в свой рассказ немного схожести с реальностью. — А как ты объяснишь это? — он все-таки отпустил мою руку, встал и потянулся к верхней полке. Она была полностью обставлена камерами, разной степени древности. Такаши достал тот самый «Kodak», на который тот фотографировал. — Насколько я знаю, на такую камеру ничего сбросить нельзя. Я покрутил в руках камеру, включил её. Травка. Травка. Травка. Мотылек, снова огромное количество растений, которые перебивали животные и фото случайных людей. — И долго мне искать? Тут пока ещё двадцать первый век, если верить дате. — Подожди немного, там после девятого года сразу идет начало девяностых, а потом конец восьмидесятых. Я листал фотографии где-то ещё минут пять, они мельтешили перед глазами, сливаясь в одно вырвиглазное пятно. Я просто зажал кнопку и тут резко мой палец соскочил. Восемьдесят седьмой год, август. Огромный костер, совсем как на той фотографии, люди разных национальностей, алкоголь и сигареты. Я начал листать медленно, вглядываясь в каждое лицо. И тут, как-то совсем резко, на экране появилось моё лицо. — Ну, что, нашел? — он глянул в экран и положил правую руку мне на плечи. Я не стал противиться и просто смотрел на себя, словно в кривое зеркало. Брови, губы, шрам на щеке — всё было идентичным, ну, кроме глаз. У моей «прошлой оболочки» или как это назвать, глаза были нежно-фиолетового, фиалкового цвета. Они были прикрыты, но цвет рассмотреть было можно. Мои волосы венчал венок из огромных красных цветов и, название которых я не знал, и маленьких, подвявших ромашек. На фоне был Широ, смотрящий прямо в камеру.— Это моя любимая фотография. Ты тут улыбаешься, знаешь, какой редкий кадр. — Представляю… Ладно, что ты там говорил про нашу «вторую» встречу? — в эту историю я, все ещё не верил, но все эти маленькие фактики подогревали моё любопытство. — Эм, ну, я предложил тебе побыть моей моделью, нахваливал твой профиль, говорил о том, что знаменитейшие писатели писали своих красавчиков с тебя, что прекраснейшие картины блекли на твоем фоне… Знаю, глупо, но ты тогда так мило краснел, совсем как сейчас! — он был прав. Мои щеки действительно пылали, как при температуре. — И мне даже не приходилось врать. — Хватит, Широ! — одна из его рук всё ещё была на моих плечах, а вторая вернулась на кисть правой руки. Он пододвинулся поближе. Я недовольно фыркнул и отвернулся, из-за чего на моё лицо спали волосы. — Оу, я вогнал тебя в краску ещё сильнее! Погляди, ты смущаешься и прячешься за волосами. Ты точно никогда не меняешься! Ладно, на чём я остановился? А, вспомнил! Мне, спустя много недель, все-таки удалось тебя уломать на пару снимков. Отверни назад… — я отлистал к самой первой фотографии. Он указал на неё пальцем и продолжил, — Вот это твоя первая. Может кадр тут выставлен и не очень хорошо, но ты тут прямо похож на себя. — А вот эта? — я ткнул ногтем в ту самую, полуэротичную фотографию. — А вот тут ты мне проиграл в карты. На желание. Не осуждай меня, мне эта фотография очень нравится. Пожалуй, это вторая моя самая любимая фотография, первую я тебе уже показывал… Подожди минутку. Он взял маленький кошёлечек из чёрной кожи. Он был старый, а кожа потрескалась, собираясь слезть. Между двумя купюрами в двадцать долларов была уменьшенная версия этой фотографии, примерно девять на двенадцать. — Я раньше всегда носил её с собой, но, как ты видишь, моё портмоне пришло в негодность, а я никак не могу его заменить. И ты снова улыбнулся, потрепав меня по волосам.Твоя улыбка такая мягкая…
— Я до сих пор где-то храню листочек, где я записывал даты, когда ты улыбался. А потом подразнивал тебя этим, заносил в календарь и помечал как третий самый главный праздник. Первый для меня был твой день рождения, второй — рождество. Ты мне пару раз даже угрожал, что сожжешь все мои писульки, фото, картинки. А ещё, это была первая фотография, которую я сделал на фотик, который ты мне подарил. Он кстати сейчас в руках у своего дарителя.А моей ты почти не видишь
— Кит, эй, ты меня слышишь? Меня что-то совсем твои щеки напрягают, ты как себя чувствуешь? Запахи различаешь? Голова не болит? — Да, я себя… — не успел я закончить фразу, как Широ меня перебил, поднеся мою ладонь к его щеке. — Они не греются… — сказал он, отпустив мою руку и резко прильнул губами к моему лбу. — У тебя жар… Пошли на кухню, я тебя чаем напою, выпьешь жаропонижающего… — Не стоит, это просто простуда… И… Черт, что ты себе позволяешь?! Мы даже не приятель, а ты уже с поцелуями лезешь. И отпусти меня! Я домой пойду, мама мне вчера принесла и горячей еды и компот, так что я не пропаду. — Нет уж, мистер, ваша «горячая еда» остыла её вчера, так что я за вас на это утро в ответе… — он подхватил меня под руку и повел в сторон лестницы, старательно игнорируя мои попытки пойти в противоположную сторону и как-нибудь выкрутится из его объятий. На редкость нежных объятий. — Хей, у меня вообще-то сегодня день рождения, а без подарка приходить не вежливо, так что организуй мне подарок и позволь тебя подлечить.Может быть, ты когда-нибудь вспомнишь
как мы были счастливы
вместе
***
— Ну вот, жар по-тихонечку спадает. Выкарабкаешься за день, максимум два… — Спасибо… Ещё раз. Я, наверное, тебя уже пятый раз за день благодарю… — Все в порядке, если припомнить, сколько раз ты меня выручал, то я до конца своей бессмертной жизни — твой должник… — Опять ты про свою реинкарнацию… — я хихикнул. Эта тема перерождения звучала безумно, но Широгане запутался и, казалось, сам поверил в свою маленькую фантазию… А может быть и не фантазию. Мне на ум не приходило, как можно подделать почерк, да и как импортировать на камеру докомпьютерных времен фотографию, да ещё и так качественно смонтированную… Возможно, его истории про реинкарнацию — не бред сумасшедшего. — И что же я такое сделал в прошлой жизни? — Ты — причина моей жизни. Ты закончил моё существование и начал жизнь… — он наклонился ко мне и поцеловал в шею за ухом. — Хе, даже твои эрогенные зоны не меняются. Ай! Я легонько стукнул его по затылку, он отвернулся от меня, сделав вид, что обиделся. Он был милым, заботливым, да и, признаюсь, у меня к нему тянуло. Мне стало немного неловко, и я решил разбавить атмосферу и шепнуть ему что-то на ухо, но Такаши резко повернулся и я коснулся губами его носа. Это не был поцелуй, даже не пародия на него, но я всё равно покраснел — Оу, я посчитаю это за лучший подарок на день рождения за последние полвека. — Широ! — вскрикнул я, когда тот потянулся ко мне за порцией обнимашек и сильно сжал, выбивая из лёгких кислород. — Воздуха! — Прости, просто… Я просто рад, что ты снова со мной. И ты раньше никогда меня не целовал. Ну, первым. — Это был не поцелуй! Это случайность! — вскрикнул я, но всё равно оказался в плену ещё более крепких обнимашек. Тепло. — Да и мы встретили друг друга третий раз в жизни. Думаю, мы слишком торопим события… Ты человек интересный и, если верить твоей истории про бессмертие и реинкарнацию, то и я не совсем обычный, но я все равно не уверен… — Я понимаю, должен был и сам догадаться, что это не лучшее время, чтобы рассказывать тебе про мой маленький секрет. Да и ситуация тоже не самая идеальная… — Нет, я не об этом. Поверить в твои рассказы действительно сложно. Любой нормальный человек подумал бы, что ты псих и попытался бы сбежать как можно быстрее… — он отстранился от меня и заметно помрачнел в лице. Но я продолжил. — Но, как я уже выше сказал, я не совсем нормальный. Широ, я хочу тебе верить. Искренне хочу и… Я думаю, нам стоит попытаться… Начать… Ну… Ты понял. Он прижал меня к себе и сделал ещё одну фотографию на тот самый, старый «Kodak». — Знаешь, я тебе врал. Та фотография — не моя любимая. Моя любимая — вот эта, — он повернул ко мне экран, демонстрируя наши улыбающиеся лица.