Я всегда видела его спину

Я всегда видела его спину. Сколько я себя помню, Джерар Фернандес всегда был рядом со мной. Он всегда был так близко, но в то же время так далеко. Этот синеволосый мальчик первый, кто протянул мне руку, когда мы с семьёй переехали в новый город, и вот парадокс: уже тогда я видела его спину, когда он вёл меня за руку на площадку, знакомить со всеми. Тогда, стоя посреди игровой площадки, я пряталась за ним, украдкой выглядывая из-за его плеча. Казалось, что за его спиной самое безопасное место в мире, а там, впереди, огромный тёмный лес, неподвластный мне. Словно этот лес населяют дикие звери, скалящиеся при одном моём появлении, дикие птицы, кричащие, насылающие проклятья, прогоняющие меня оттуда. Но стоило Джерару взять меня за руку, не выгоняя из-за спины, и этот лес мгновенно преображался: он становился самым светлым и самым тёплым местом, но только тогда, когда Фернандес был рядом. В младшей школе мы всё время были одноклассниками. Тогда у каждого из нас появились свои друзья, образовались свои компании, мы редко переговаривались в стенах школы, но каждый раз он неизменно ждал меня после уроков, чтобы проводить домой. Да, нам было в одну сторону, но мой дом находился дальше, чем его, но он каждый раз провожал меня прямо до ворот. Он и слушать мои отказы не хотел, просто шёл впереди, а я шла за ним, постоянно видя его спину. Мы никогда не говорили по пути, шли молча, соблюдая дистанцию, но на переходах он всегда ждал меня; если мне приходилось остановиться, он тоже тормозил, дожидался меня и только тогда возобновлял движение. Я всегда видела его спину. В младших классах я была выше него, поэтому мне казалось, что со спины он выглядит ещё более маленьким, словно съёжившийся воробушек, поэтому мне всегда хотелось защитить его, помочь. Он не нуждался в этом, но я не могла себя остановить, поэтому, когда кто-то начинал дразнить его за его родимое пятно, я всегда ввязывалась в драки. Потом, правда, ему приходилось вытаскивать меня из этого оруще-визжащего клубка, прогонять обидчиков и обрабатывать раны. Помню, он всегда нудел и отчитывал меня, постоянно говорил, что мужчина- он, а не я, и нечего мне вообще лезть в его дела, это он должен быть защитником. А я, дурочка, обижалась, ведь хотела как лучше, а он никогда этого не ценил. Иногда до слёз обидно было, я же права! Не могла я стоять и молча слушать, как ЕГО обижают. Когда Джерар видел, что я насупилась, еле сдерживая слёзы несправедливости, он вздыхал, поднимался, велел сидеть и ждать его, и уходил. Кажется, те минуты, что его не было, длились вечно. Я успевала оправдать себя, пережить те драки по новой, найти, что ответить ругающему меня синеволосому, да так, чтобы он понял, что я для него стараюсь, но, когда он приходил и протягивал мне клубничный фруктовый лёд, таким образом объявляя перемирие, я всё забывала, начиная непроизвольно улыбаться сквозь слёзы. Он всегда улыбался в ответ, гладил меня по голове и со вздохом говорил: «Глупая, глупая Эрза.», а я никогда не спорила, с удовольствием кушая мороженое, которое он мне принёс. В начальной школе я мечтала стать дизайнером и создавать красивые вещи, которые бы подчёркивали достоинства других людей. Я бы помогала девушкам становиться увереннее, а парням чувствовать себя комфортнее, но и те и другие выглядели бы потрясающе! Я мечтала об этом, оставалась в здании школы после уроков, изучая книги по шитью и рисованию, модные журналы. В это же время Джерар записался на боевые искусства, плавание и баскетбол, он каждый день был занят, постоянно ходил уставшим, но почему-то казался довольным. Тогда, когда я видела его, стоящего у раскрытого окна с предвкушающей тёплой улыбкой, я сама чувствовала счастье. Несмотря на то, что он был занят и чертовски уставал, Фернандес всегда приходил в класс, в котором я изучала азы моды, садился рядом, клал руки на парту и засыпал, дожидаясь, когда я закончу. А потом, когда я его будила, он, сладко зевая, подхватывал сначала мою сумку, потом свою и шёл вперёд, потирая глаза после сна. И я опять видела его спину, только вот… почему она больше не кажется такой маленькой?.. После того, как я сама создала свой первый наряд и показала его одноклассникам, они почему-то рассмеялись и сказали, что дизайн- это не моё. Сейчас я понимаю, что то платье и правда было ужасно, но тогда мне было очень обидно, естественно я расстроилась, но не могла показать это. Всего лишь улыбнулась, кивнула и рассмеялась, говоря: «И правда ужасно!», а он молча смотрел на это, потом подошёл, забрал платье из моих рук и вышел из класса. Я была уверена: он понёс его на мусорку, и поэтому попыталась отвлечься, разговаривая с подругами, но я никак не ожидала, что спустя несколько минут распахнутся двери кабинета, и войдёт он: в непонятно откуда раздобытых туфлях на маленьком каблуке, которые явно ему малы, в моём ужасном платье и с кучей хвостиков на голове. Шатаясь, нетвёрдой походкой он подошёл ко мне, шепнув на ушко «За тобой должок», повернулся ко всем, в гробовом молчании с присущей ему невозмутимостью покрутился вокруг себя, развивая полы платья, потом замер в какой-то нелепой позе и произнёс невероятное: - Ня, - подмигнув, синеволосый посмотрел на всех, кто был в классе и заявил: - Вы всё ещё думаете, что это чудесное платье- ужасное? Если честно, смеялись мы долго, очень долго. Всё это время Фернандес смотрел на меня, захлёбывающуюся хохотом и слезами, которые непонятно откуда взялись: от невысказанной обиды, облегчения или счастья, я тоже не знаю. Но, когда я успокоилась, смогла нормально дышать и посмотрела на него, он тепло улыбнулся, подмигнул и одними губами прошептал «Ты молодец». Тогда я почувствовала такое всепоглощающее счастье, что словами сложно описать. Перемена скоро должна была закончится, Джерар пошёл к выходу из класса, чтобы вернуть себе подобающий вид. Ну, что я могу сказать: не дошёл. Запутался в складках платья, выскользнул из туфелек и завалился на спину, глупо хлопая глазами и смотря в потолок. Тогда пришедший учитель отправил горе-спасателя переодеваться, а заодно приказал заглянуть в медпункт, обработать ссадины, которые он умудрился посадить. Я пошла с ним в медкомнату, потому что чувствовала себя виноватой: если бы я не принесла платье, ему не пришлось бы помогать мне. В тот момент, когда я обрабатывала ему ранку, я поблагодарила его: искренне и счастливо, назвав своим героем. Помню, тогда я впервые увидела румянец на его щеках, он попытался скрыть его, отвернувшись, но я ведь уже заметила его. Решила, что ничего страшного не будет, а простое «спасибо» не передаст моей благодарности, поэтому, после того как закончила с процедурой, я всё убрала на места, подошла к нему, рассматривающему новенький пластырь на локте, и легко поцеловала его в щёчку. Сама засмущалась, но, краснея, посмотрела ему прямо в глаза, чуть ли не проорала «Спасибо! Ты мой герой! С меня мороженое!» и убежала, посоветовав ему поторопиться, потому что урок уже начался. Тогда, убегая, я краем глаза заметила его алое-алое лицо, которое точно посоперничало бы с цветом помидора, и руку, которой он прикрыл то место, куда я его поцеловала. Он улыбнулся, я точно это видела. Я всегда видела его спину. Словно по уже продуманному сценарию мы пошли в одну среднюю школу, правда в один класс попасть не сумели. Первый год мы были в одной параллели, встречаясь только на общих уроках физкультуры и иногда на перерывах, иногда кивали друг другу, иногда улыбались. Всегда, когда мы сталкивались в коридоре, он смотрел мне в глаза, а потом отворачивался к друзьям, что-то весело отвечая, а я смотрела ему вслед. Смотрела ему в спину, теперь уже широкую, словно стена. Он вырос, а я так и не смогла дотянуться до него. Я осталась проказницей, мечтательницей, я не хотела взрослеть, но он был уже таким большим- я не хотела оставаться позади! Я начала учиться готовить, сперва получалось ужасно, часто в моём доме пахло горелым, поэтому некоторая одежда впитала этот запах. В школу мы с Фернандесом ходили вместе, как и раньше, не произнося ни слова, но в тот момент он поинтересовался, что я сожгла или кого призывала. Я отшутилась, но почувствовала себя дурой. Сказала, что мне нужно идти быстрее и убежала, а он долго смотрел на меня внимательным задумчивым взглядом, медленно бредя в сторону здания. Незаметно для нас, школьников, наступило Рождество- время подарков, счастья и чуда. Помню, за день до праздника я вознамерилась испечь имбирное печенье, хотя вероятность провала была велика. Я замешивала тесто, когда на кухню зашла мама и сказала, что у нас гость. Я, не отвлекаясь, крикнула «Добро пожаловать», даже не спросив, кто пришёл. Глупо было с моей стороны так поступить, потому что, услышав в ответ голос Джерара, я пересыпала имбиря в тесто. Округлившимися глазами я смотрела на него, а он довольно улыбался и смотрел на меня. - Ну, я вас оставлю, - сказала тогда мама, - нам с папой нужно в магазин. Дом оставляю на вас. - Спасибо, тётя. – Вежливо ответил Фернандес, улыбаясь мне нереальной улыбкой. Я же стояла, глупо открыв рот. – Будьте аккуратны. - Джерар? – Осипшим голосом сказала я очевидное. – Ты зачем здесь? - Соскучился, - усмехнулся он, подходя ко мне, - а что, нельзя? – Стерев с моей щеки муку, он осмотрел моё поле битвы. – Имбирное печенье, значит. Давай помогу. – Он засучил рукава и отпихнул меня в сторону, заняв моё место. - А ты… ты умеешь? – Удивлению моему не было придела. - А чего тут уметь? – Изумился парень, ловко замешивая тесто. – Для кого готовила? Наверняка кто-то из класса понравился, хотела удивить его? – Он оглянулся на меня, хитро прищурившись. Джерар точно хотел что-то ещё сказать, но, увидев меня, красную от смущения, прикусил язык. Дальше мы работали молча, а я так и не сказала, что печенье пекла для него… В том году он так и не узнал, что те имбирные печенья были подарком для него, я не смогла ему их отдать. Он готовил на моей кухне, а я стояла позади, недоумевая, в какой момент его плечи стали такими… не его. Он так возмужал. Я всегда видела его спину. На Рождество второго года старшей школы я испекла те же печенья, что и на первом году средней школы. Прошло слишком много времени, многое изменилось- я больше не та робкая девочка, он больше не тот парень-воробушек, которому требуется защита. Он выше меня на голову, сильнее меня во много раз, теперь он- защита. В канун Рождества я пригласила его прогуляться, он удивился, но пошёл. Мы долго ходили по городу, любуясь красотами и яркими огнями. За разговорами мы дошли до смотровой площадки, с которой открывался вид на весь город, засыпанный снегом. Он пошёл вперёд, занимая место около ограды, опираясь на неё и оборачиваясь на меня. Синеволосый долго и пристально смотрел на меня, а потом нежно улыбнулся и протянул руку, подзывая к себе. И куда только делась моя решимость? Первый робкий шаг, невесомое движение: я вынула мешочек с подарком, второй неуверенный шаг: я подхожу ближе и вижу его непонимающий взгляд, третий шаг: я отворачиваюсь, протягивая ему подарок. Он удивился, но принял. Открыл и замер, потрясённо глядя внутрь мешочка, а потом не менее потрясённо на меня. Достал первое печенье, надкусил и снова замер. Тогда, кажется, я даже дышать перестала, дожидаясь его реакции. Из надломленного печенья выпала бумажка, упав прямо ему в руки. Он начал медленно открывать его, а я уже прощалась с жизнью, перебарывая желание просто убежать. Он открыл, прочитал и замер, не осознавая смысла того, что видит. Но я точно знала, что написала. «Люблю». Одно слово, а сколько чувств в него вложено. Джерар поднял голову, потрясённо глядя на меня, я же твёрдо смотрела на него, медленно умирая. Когда он понял, что я серьёзно, то прикрыл рот ладонью, широко распахнув глаза. Тогда он казался таким обескураженным, но почему-то таким счастливым… Он повернулся ко мне спиной, что-то разыскивая в своей сумке, а потом повернулся ко мне, протягивая маленькую коробочку, на которой была записка. «Люблю тебя, Эрза. Дай мне положительный ответ, пожалуйста.» Настала моя очередь потрясённо смотреть на него. Фернандес улыбнулся, пожал плечами, а потом распахнул руки, призывая к объятья, но, не дождавшись, сам подошёл и заключил меня в плен своих рук, счастливо хохоча. Кажется, он впервые так громко и так радостно смеялся. Я крепко обняла его, не веря в происходящее. Неужели так бывает?.. Многое произошло, минуло шесть лет с того признания. Теперь мы стоим рядом, а наши сердца бьются в унисон. Я нежно посмотрела на своего жениха, стоящего рядом, и увидела такой же нежный взгляд, полный счастья и гордости. Вот, наконец, зазвучала музыка, уже сейчас должны открыться двери в свадебный зал, где мы официально станем семьёй. Я закрыла глаза, про себя считая до десяти, а мой жених притих, что, как оказалось, не характерно для него. Распахнула глаза, когда моей щеки коснулись тёплые губы, оставляя на ней алый след от помады. Ярко-алый след от помады, которую сейчас Джерар, тихо хохоча, стирает со своих губ. Откуда она у него вообще!? Только я хотела взвизгнуть, накричать на него, призвать к порядку, как двери открылись. Он бросился вперёд, вбегая в зал под свадебный марш, а я побежала следом, смеясь вместе с ним. Сейчас я тоже вижу его спину, как и раньше, как и всегда. Слёзы счастья горячими ручейками скатываются по щекам. Спасибо, что я всегда видела твою спину.