Звериная плата

      Чанёль со злости стискивает зубы, заходя в столовую университета и видя Бэкхёна, болтающего с парнем из другого потока. Он вечно поглядывал на него, причём не так, как следовало, и это невероятно сильно бесило. Бён будто не замечал этого, вёл себя так, словно имел право на то, чтобы самовольничать. В итоге Чанёль не выдерживает, подходит к этому мальчишке и хватает его за плечо, резко разворачивая к себе и приближаясь к чужому уху:       — Жду тебя через минуту в туалете рядом с лабораторной, — Бэкхён понимает, что ему лучше прийти, и тихо стонет от боли, чувствуя, с какой силой Пак сжимает его плечо, — лучше тебе не опаздывать, — и отходит в сторону. Даже со спины он выглядит как взбешённый зверь — резкая походка, тяжёлые шаги, ладони, то и дело сжимающиеся в кулаки.       Бэкхён кусает губу, не понимая, в чём проблема и почему этот Чанёль так взбесился, обратив на него внимание. Бён ничем ему не мог насолить, так какого чёрта он так себя ведёт?.. Студент передёрнул плечом, которого касался парень, и стиснул зубы, слыша разговор о Сехуна, что сидел с ним на паре лекций и помогал с какой-то работой:       — Чем ты так насолил Паку? — Бён косится на Сехуна, не зная, как ответить. — Я давненько его настолько злым не видел, хотя удивительно, что это так, потому что характер у него дрянь, — о вскидывает брови, ожидая ответа.       — Я даже не знаю его, только имя его слышал, когда на лекции отдавали работы. Я, блин, даже не говорил с ним, что за?.. — Бэкхён хочет сказать что-то ещё, но осекается и поднимает руку в жесте прощания, понимая, что лучше ему оказаться в туалете как можно быстрее, мало ли этот Чанёль совсем из ума выйдет, если Бён задержится.       В туалете душно и хлипкая форточка, давно не открывающаяся до самого конца, едва пропускает осенний воздух. Бэкхён закрывает дверь на замок, не желая, чтобы его разговор с этим парнем кто-то видел и пустил какие-то слухи. Чанёль курит, прислонившись спиной к кафелю, и сжимает сигарету сильнее, чем нужно, не отводя взгляда от бэка. Тот решает заговорить первым.       Он делает над собой огромное усилие и берёт себя в руки. Страх и нервозность остаются позади, и сейчас он пропитывает свой голос уверенностью, говоря то, что вертится на языке уже с полминуты тишины:       — И я должен был прийти сюда, чтобы смотреть на то, как ты куришь? — Бён не нарывается, но мышцы Чанёля напрягаются, когда тот слышит такой тон. — Что за представление ты устроил в столовой? Нечем заняться? — умные глаза смотрели на Чанёля в упор. Внимательный и напряжённый взгляд, ведь Бэкхён нутром чувствовал злость, скопившуюся в парне рядом. Кто знает, как и когда она найдёт себе выход. Понимание того, что нужно выбирать слова осторожнее, присутствовало, но раздражение побеждало. Тратить время на пустые разговоры... Какой бред.       Это задевает. Слова словно пламя, поджигающее спичку. Ещё немного, и она устроит пожар внутри Пака, который он способен подавить лишь насилием, потому что по-другому не умеет. Последний тушит сигарету о стену, отбрасывая её на пол, и подходит к Бэкхёну ближе, а тот отступает назад вровень шагам Пака, раздражая того всё сильнее. Бён кожей ощущает чужую злость и, наверное, даже ненависть. Да что он такого сделал?       — Ты серьёзно не понимаешь, что происходит? — ощутимо вздрагивает от этого тона. Без того низкий голос Чанёля становится ещё глубже, и по коже идут мурашки от грубости, которую он источает. — Всё ещё строишь из себя дурачка, делаешь вид, будто ничего не замечаешь. Что за парень вечно ошивается рядом с тобой? Его взгляды нельзя не заметить, слишком очевидно.       Бэкхён не понимает, к чему клонит этот парень. Вспоминает хоть какие-то моменты, которые могли бы привести к таким мыслям, но ничего не приходит на ум. Бэкхён усиленно соображает, Пак же подсказывает:       — Я видел, чем ты занимался с ним на лекции под столом, это нельзя понять неправильно. Какого хрена ты делаешь это?       Секунда, две...       И он вспоминает, о чём речь.       Бэкхён громко сглатывает.       На одной из лекций какой-то парень клал ему ладонь на колено и провёл вверх, быстро убрав ладонь. Это было странно, но Бэкхён не придал этому значения, мягко оттолкнув чужую ладонь, потому что всё было слишком быстро. Ему важнее было сосредоточился на выполняемой работе, потому что она была важной - одна из главных дисциплин по профилю требовала выполнения кучи заданий. Из головы произошедшее уже давно вылетело, потому что не имело особого значения для него, но Чанёль запомнил. Бэкхён же даже не знает, кто был этот парень, да и не интересовало, он больше волновался за то, как закрыть предмет до сессии, надеясь на автомат.       — Я не знаю, почему он этот сделал, — честно отвечает Бён и тут же спрашивает, сощурив глаза: — И вообще, с чего вдруг тебя это волнует? — он наконец приходит к мысли, что не обязан объясняться перед этим парнем. По сути, они даже не знакомы, так какого чёрта этот долговязый тут устроил? — Это не твоё дело, так что оставь меня, — он не хочет продолжать этот цирк и дёргается в сторону, собираясь уйти, но резко выдыхает, чувствуя, как чужие большие ладони грубо хватают его за запястья и припечатывают к стене, заставляя больно удариться затылком о плитку: — Сука, оставь меня! – в ответ на это хватка становится грубее, и Бэкхён встречается взглядом со злыми глазами, в которых не прочесть эмоций. Всё-таки злость? Ненависть?       Ревность?..       — Отпусти меня, ты… — Бэкхён хотел ещё что-то сказать, но… он ожидал что угодно, но не это. Чанёль нависает над ним, пользуясь своим ростом, и толкается языком в его рот, делая это не поцелуем, а чем-то более диким, выбивая из чужих лёгких воздух и понимание того, что тут происходит.       Воздуха не хватает, ноги дрожат, какой-то чёртов парень силой держит его на месте и целует, какого чёрта?! Растерянность мешается со страхом происходящего, былая уверенность улетучивается так же стремительно, как боль поражает искусанные губы. Бэкхён приходит в себя после нескольких секунд и наступает на чужую ногу, кажется, что сильно, но это не даёт нужного эффекта, разве что парень отрывается от его лица и рычит, действительно рычит, словно он не человек, а зверь, смотря прямо в глаза с прищуром, заставляя реальный страх появляться где-то в сознании:       — Если это повторится, я тебя уничтожу, — когда чужой язык проходится по шее Бёна, у жертвы начинает звенеть в ушах, в глазах собираются слёзы, потому что понимания того, чем он заслужил такое унижение, для него недоступно, — никто не разрешал самовольничать. Понял? — через долю секунды Бэк кивает, здраво понимая, что если не даст этого ответа, то может быть хуже. И тогда Чанёль уходит, резко отпуская руки и вышагивая из туалета, оставляя парня наедине со своими мыслями, которых теперь стало слишком много.       Бэкхён не может толком дышать, наконец осознавая произошедшее до конца. Сжимает руку у груди, тупо смотря перед собой и не веря в то, что это всё случилось именно с ним. Как это могло произойти?..       Тем временем Чанёль уже стоял рядом с корпусом университета, наплевав на оставшиеся пары и схватив свою сумку с лекциями из аудитории, освободив зал от своего присутствия. Бэкхён безумно раздражал его, хотелось ограничить его действия во всём, знать где он, с кем он, иметь возможность влиять на его действия. Ведь Чанёль не разрешал самовольничать. Насколько же нужно быть слепым, чтобы не видеть этого?       — Неужели ты и правда думал, что я так просто оставлю всё это? — усмешка трогает губы, и кажется, он всё ещё чувствует запах кожи Бёна. — Глупый ребёнок, пора перестать делать вид, что всё это игры. Я воспитаю тебя, малыш, — сплюнув на холодную землю вязкую слюну, он развернулся и пошёл прочь, уже представляя, как делает Бэкхёна своим в качестве платы за то, что тот лишил его сна, выпилив на сердце тупое слово любви (зависимости), которую так и не отдал ему.       Что ж, он заставит.       Бэкхёну придётся платить.