Leave Out All The Rest

      Осень начинается для всех по-разному.       Прохладный ветер дует Глиммер в лицо, когда она тянет Боу и Адору в парк после репетиции. В парке есть пруд, а в пруду утки, и Глиммер с радостью слушает лекцию Боу о том, что кормить уток только хлебом нельзя: надо чередовать с овощами. На дворе сентябрь, но уже довольно зябко, и Глиммер кутается в толстовку Адоры, которой, кажется, холод нипочем. По всем канонам романов и дурацких фильмов, именно Боу должен был отдать Глиммер одежду, а потом драматично замерзнуть во имя сюжета, но среди них трех именно Адоре было все равно, какая температура снаружи. Поэтому Адора отдает Глиммер ярко-красную толстовку и, совсем не ежась, идет неспешным шагом рядом, рассматривая плавающих в пруду птиц. Нахальные чайки отбирали у уток хлеб, брошенный людьми, и Адора расплылась в странной грустной ухмылке: прям как в приюте, если не успел урвать что-то, это отберет кто-то по-проворнее.       — Как насчет зайти за мороженым?       Голос Боу выводит Адору из мыслей о прошлом. Мороженое звучит отлично, но Адора делает глубокий вдох и машет перед собой руками.       — Вы двое обязательно возьмите. Сейчас в кофейнях отличные предложения, знаю. Но… Я откажусь, — она демонстративно обхватывает ладонью горло. — Не хочу потерять голос прямо перед фестивалем.       Глиммер и Боу переглядываются. Ну, конечно. Будь до концерта месяц, Адора бы быстрее всех понеслась за заветным рожком, прося уместить себе как можно больше разноцветных шариков. Но выступление уже через неделю, и рисковать нельзя.       — Тогда мы возьмем себе кофе с мороженым, — улыбается Глиммер, толкая Адору и Боу в одну из подвернувшихся по пути кофейн. — А ты возьми чего-нибудь теплого.       — С шоколадной крошкой, — добавляет Боу, и компания со смехом усаживается за предложенный официантом столик.              ***       Катра едва сдерживается, чтобы не швырнуть микрофон в стенку. Её останавливает только осознание, что микрофоны — это дорогое оборудование, и Хордак не оплатит убытки, когда узнает, что всему виной ее плохое настроение. Настроение ее и правда было скверным: до выступления оставались считанные дни, а песня не звучала идеально. Пересматривая видео репетиций, Катра каждый раз замечала какие-то погрешности, которые для обычного зрителя и слушателя были неуловимы, но Катра знала, что они есть, и это выводило ее из себя.       — Еще раз, — рычит она, вытирая рукавом выступившие капли пота на лбу. — Скорпия, следи за ритмом во втором припеве. Энтрапта, не перебарщивай с усилением звука, я не хочу, чтобы все подумали, что вся наша музыка — это сплошной электрический скрежет.       Энтрапта надувает щеки. Эмили была для нее гораздо большим, чем электронным синтезатором: она собрала эту установку с нуля, и потратила на это без малого все годы университета, продолжая совершенствовать ее год за годом. Эмили умеет воспроизводить тысячи подходящих под ситуацию звуков и тонов, и каждый раз, когда Катра ворчит о том, что с Эмили музыка становится слишком «фальшивой», Энтрапте хочется разразиться тирадой «почему Катра не права». Но они репетируют уже пятый час, и все, чего Энтрапте хочется сейчас, это какао и новый эпизод любимого аниме. Поэтому Энтрапта только кивает.       Скорпия заставляет Катру прервать репетицию через полчаса. Катра, естественно, упирается, скаля зубы и шипя неприличные слова, но у Скорпии есть козырь: сказать Катре, что иначе все будет как в прошлый раз. Эта фраза магическим образом каждый раз охлаждала пыл Катры, и она шла собирать инструменты, яростно мотая хвостом в разные стороны.       В прошлый раз из-за изнурительных репетиций Катра потеряла голос на добрые несколько дней, вследствие чего группа Fright Zone не смогла принять участие в концерте. Это было всего полгода назад, и Катра отлично помнит ужас, который испытала одним мартовским утром, когда, открыв рот чтобы сказать «доброе утро», издала лишь тихий жалкий хрип. С тех пор она начала относиться к своему горлу осторожнее, и даже попросила Скорпию вовремя ее тормозить, что по меркам Катры уже было высшей степенью проявления дружбы.       Они обязательно продолжат репетировать завтра. Она должна звучать безупречно.       И вовсе не потому, что заглянула в уже опубликованные списки участников фестиваля.              ***       В день фестиваля у Катры внезапно хорошее настроение. Катра редко встает с той ноги, разве что в те дни, когда она знает, что проведет часы в объятиях с Милогом. Но в этот раз Катра улыбалась во весь рот, и Скорпия с Энтраптой переглядываются куда чаще, чем обычно.       — Какое классное место! — говорит Скорпия, желая развеять странную атмосферу. Энтрапта не замечает ее реплики, возясь с Эмили, а Катра растягивает губы в улыбке. Улыбке, от которой у Скорпии пробегают мурашки.       — Забавно, — произносит Катра, крепче хватаясь за ремешок гитары.       На входе их встречает девушка. В ее длинные светлые волосы вплетены разноцветные ленточки, а розовое платье в пол украшено цветами, и Скорпия готова поклясться, что видела ее где-то, но времени размышлять нет. Катра тащит их в гримерку. Их номер — второй по счету, всего второй. Это волнительно и страшно. Наверняка Хордак протащил их именно на вторую строку, когда толпа наиболее разгорячена. Скорпия встречается взглядом с Энтраптой: Энтрапта готова ко всему на всю тысячу процентов. Ей, Скорпии, немного завидно. Катра и Энтрапта умеют как-то не обращать внимания на публику и зал, в то время как Скорпия только в зал и смотрит, анализируя выражения лиц людей. Если кто-то в передних рядах показывал недовольство, Скорпии было тяжелее играть. Она пыталась с этим совладать, и в итоге решила проблему довольно-таки просто: если она не может смотреть в зал, значит, она будет смотреть на Катру. Катра всегда поет так, будто от этого зависит ее жизнь, и Скорпия может только восхищаться этим. Вряд ли она сама смогла бы делать что-то с такой самоотверженностью.       Из мыслей ее выдергивает злое шипение, будто кому-то наступили на хвост. Скорпия быстро переводит взгляд туда же, куда смотрит Катра, и замечает на стульях в гримерке три одинаковых рюкзака с принтом из единорогов на них. Это фирменный знак группы Bright Moon, тех самых ребят, с которыми они тогда раскидали охранников в клубе «Портал». И, по какой-то причине, Катра уж очень сильно их не любит…       — Катра? Что-то не так?       Катра делает глубокий вздох. Концерт, концерт, одна песня, потом выход в конце. Можно не слушать другие группы, можно отсидеться в машине.       — Саундчек. Сейчас же.       На саундчек давали десять минут. Групп много, а время и сцена — не резиновые, и Катра постаралась отключить мозги и сосредоточиться на подготовке. Хотя, за основную часть все равно отвечает Энтрапта. Катра может хоть часами копошиться в проводах, но лучше Энтрапты никто не настроит их инструменты. Катра лишь проверяет микрофоны.       — Тут немного устарела проводка, но Эмили справится и с такой, — рапортует Энтрапта, довольно улыбаясь тому, что втихаря подлатала пару проводов. — Мне хватит пары минут перед нашей песней, чтобы подключить вас и Эмили.       Катра кивает. Все идет хорошо.       Все идет хорошо еще три секунды, когда она идет обратно за кулисы, а потом едва ли не нос к носу сталкивается с проблемой. Проблема делает шаг назад; в голубых глазах застывает изумление, а губы непонятно кривятся, будто пытаясь изобразить что-то между улыбкой и испугом.       — Адора… — говорит Катра на выдохе и тут же проклинает саму себя. Она произнесла это вслух, и Адора явно услышала, судя по дрогнувшим губам.       Они, не шевелясь, так и стоят, смотря друг на друга, боясь дышать. Даже хвост Катры остается без движения, удерживаемый невероятным количеством силы воли. Неизвестно, сколько они бы стояли еще, если бы не тронувшая плечо Адоры Глиммер.       — Хэй, все хорошо? — спрашивает она, и ступор Адоры спадает, давая ей возможность повернуться к Глиммер и заморгать, будто она только что очнулась от каких-то чар. — Наш саундчек через десять минут.       — Все хорошо, да… — дрожащим голосом говорит Адора, переводя взгляд на Катру, будто желая убедиться, что Катра все еще здесь и ей не почудилось.       Катра все еще стоит на прежнем месте, но уже тоже освободилась от сковывающего ее тело удивления. Хвост ее мечется из стороны в сторону, а на лице появляется гримаса недовольства.       Позади нее Скорпия приветственно поднимает вверх руку, неловко улыбаясь.       — Ох, привет, вы, наверное, нас не помните, но мы…       Глиммер переводит на нее взгляд и невольно вздрагивает. Скорпия на первый взгляд выглядит довольно грозно: кожаная куртка с оборванными рукавами, черные джинсы и черная помада вкупе с массивными клешнями и ядовитым хвостом никак не выдают в ней добрейшей души личность. Но Скорпия давно привыкла к такому, и поэтому с лица ее не сходит добрая улыбка. Улыбайся, и люди к тебе потянутся — принцип, которому она следовала с детства, и который не сработал только с Катрой. Вот когда Скорпия на ее глазах пригрозила какому-то парню в баре ужалить его между булок, если тот не отстанет, тогда Катра оказалась впечатлена.       — Вы тоже были там, в Портале, — вспоминает Глиммер, осознав, что Скорпия не собирается делать ничего плохого. — Точно. Привет. Э… Здорово, что теперь нам на самом деле представился шанс выступать рядом.       — Да, это здорово! Вы, ребята, так здорово дрались там, будто привыкли это делать, — Скорпия трет затылок клешней и в самом деле теперь выглядит для Глиммер чем-то похожей на Адору: у Адоры тоже вечно проблемы с начинанием разговора с незнакомыми людьми.       — Мы с Боу не часто с кем-то деремся, а вот у Адоры есть такой опыт, — разводит руками Глиммер, подначивая Адору легким тычком локтя. Адора издает невнятное «угу», наблюдая за кончиком хвоста Катры и не решаясь взглянуть той в глаза.       Катра не убегает сейчас, почему?.. Неужели хочет поговорить? Неужели есть крохотный, но шанс…       — Скорпия, — раздается от Катры, и это больше похоже на рычание, чем на обычную речь. — Прекрати подлизываться к кому попало.       Три пары глаз удивленно обращаются к ней.       — К кому попало?.. — приподнимает брови Глиммер, ошеломленная этим высказыванием. — Разве вы с Адорой не знакомы? Я думала…       Адора не знает, благодарить ей Глиммер за эту фразу или прибить гитарой в гримерке. Катра скрипит зубами. Зрачки ее сужаются до узких щелочек.       — Мы не знакомы, — едко говорит она, и эти слова отдают горечью на языке. Катра сама не поняла, что сказала, и на секунду лицо ее выразило сожаление, но она вовремя взяла себя в руки, вернув на него привычную хмурость.       Лицо Адоры, напротив, ясно отражает боль и недоумение. Она никогда не умела скрывать эмоции, и не собиралась учиться этому сейчас, и слова Катры вонзаются ей в сердце как самый острый в мире клинок. Не знакомы?       — Не знакомы? — спрашивает она, с ужасом осознавая, как дрожит ее голос.       Не знакомы. Хах. Ей хочется рассмеяться от абсурдности происходящего. Конечно. Не знакомы. Не было всех тех лет крепкой дружбы, не было совместных секретов, не было долгих разговоров перед сном, не было долгих объятий, не было…       — Точно, Катра, — произносит Адора, и губы ее растягиваются в ухмылке. Кто-то посторонний мог бы подумать, что она собирается пошутить. — Мы с тобой не знакомы, и не жили бок о бок семнадцать лет, будучи самым близкими друг другу людьми. Как я могла вообще подумать, что все это было не просто дурным сном.       — Заткнись, — шипит Катра, сжимая ладони в кулаки. Когти больно впиваются в кожу, и это пустяк в сравнении с теми воспоминаниями, что вспыхивают в ее мыслях, обжигая и мешая вдохнуть. — Ты сама во всем виновата, и я не собираюсь разбираться в этом спустя столько лет.       — Серьезно?! — выпаливает Адора, обращая на себя взгляды только что закончившей группы. Окружающие перешептываются, осуждающе оглядывая их. — Катра…       — Ваша очередь на саундчек, — прерывает ее девушка в длинном розовом платье, что встречала их у входа. Адора мгновенно замирает. Саундчек. Концерт. Они здесь ради этого. Она и ее друзья, которые никогда не вычеркнут ее из своей жизни. Адора переводит взгляд на Глиммер, что машет отошедшему Боу. Они ведь так не сделают, да?..       Кто знает, шепчет ей противный внутренний голос. Может быть, дело не в Катре, а в…       — Уже идем! — отзывается Боу и бежит к микрофонам и проводам, даже не взглянув на развернувшуюся драму. Адора и Глиммер следуют за ним.       — Я буду в машине до начала концерта, — сухо говорит Катра, повернувшись к Скорпии. — Позовешь меня только тогда, когда начнется. Или если установка Энтрапты загорится. Не хочу это пропустить.       Скорпия отвечает ей кивком. Если Катра называет Эмили «установкой», значит трогать ее нельзя ни при каких обстоятельствах. Кто такая эта Адора?.. Почему Катра так реагирует?.. Катра даже на Хордака так не реагирует!       Сама того не замечая, Скорпия начинает ходить кругами, потирая подбородок, пока ее не останавливает легкое похлопывание по плечу. Она притормаживает. Плохая привычка, плохая, говорит она себе и смотрит на подошедшую девушку.       «Перфюма» написано на висящем на шее бэйджике. «Стилист-декоратор».       — П-привет? — чуть наклоняет голову Скорпия. — Я мешаюсь?       Перфюма улыбается, чуть прикрывая рот ладонью. Скорпии снова кажется, что она где-то ее видела. Но где…       — Нет, что ты. Я наоборот хотела спросить, свободна ли ты? Мне нужно дооформить сцену, а все другие волонтеры куда-то разбежались… Можешь подержать лестницу?       — Конечно, нет проблем!       Отличный шанс отвлечься и перестать грузить себя вопросами, на которые никто все равно не даст ответов.              ***       Концерт начинается спустя два часа, и Скорпия в панике носится по всем комнатам в поисках Энтрапты, находя ту в буфете в окружении крохотных стаканчиков из-под эспрессо. Скорпия надеется, что там был не эспрессо, но широченная ухмылка Энтрапты говорит об обратном. Что ж, по крайней мере там был не кофейный ликер.       К машине с Катрой Скорпия подходит, как к клетке со львом, но даже не успевает постучать в окно: Катра выходит сама, потягиваясь и глубоко вдыхая, как после хорошего сна. Что творится у нее в голове Скорпия не знает, но чувствует, что все куда иначе, чем пару часов назад.       — Пойдем, — бросает через плечо Катра. — Время взорвать зал.       Они выходят на сцену под вялые аплодисменты, но Катра замечает в толпе несколько фанатов, что давно за ними наблюдают. Скоро, думает она, весь зал будет знать, кто мы такие.       И под «скоро» она имеет в виду уже завтра.       За пару секунд до того, как начать играть, Катра смотрит за кулисы. Странно. Она никогда раньше туда не смотрела. Зачем? Чтобы увидеть хмурую рожу Хордака?       Катра смотрит за кулисы, встречается взглядом с Адорой и ударяет по струнам.       Скорпия хорошо начала, проносится у нее в голове. Отлично.              Lonely girl you lost the only thing you loved       Nothing that you have is ever good enough       And I won't be the one to keep you safe       And I won't be the one who stays the same*              Зал завороженно замирает.              You got a lot of nerve and       Looks like the table's turning       And now you're wishing me well like you miss me       You got a dirty tongue and       Looks like the damage done is forever       And it's a long time to miss me       Woah oh no              А затем взрывается восторженными криками.              Катре кажется, что она никогда не пела так. Когда выкладываешься каждой клеточкой тела, когда слышишь все: себя, свою гитару, Скорпию, Энтрапту и Эмили, и зал. Катра смотрит только перед собой, и для нее сейчас существует только это чувство: именно к этому она шла столько времени. Через неудачи, содранные в кровь пальцы и сорванное горло. Через «это не твое», через…              I was on your side       I stood by you       So go ahead and cry it's just like you              Смотри, думает она.              Слушай.              Услышь, наконец.              Услышь и пойми, что я добилась всего сама.              And I don't feel sorry for you       Sorry for you       'Cause now the table's turning       And now the bridge is burning       It's coming crashing down       Crashing down       Over you              Катра допевает под оглушительные аплодисменты. Она тяжело дышит, но чувствует, что смогла бы спеть на бис прямо сейчас, жаль это не ее одиночный концерт. Ее губы растягиваются в довольной улыбке.       Другим группам придется постараться, чтобы получить такой же отклик от зала. Она снова переводит взгляд за кулисы. Адора стоит на том же месте, все так же цепляясь пальцами за ремень гитары, будто без него она не сможет выжить и секунды.              Тебе придется постараться, чтобы переплюнуть такое.