Прости меня.

— А-ах, — довольно тянет Чон, запрокинув голову назад и вглядываясь в пурпурно-голубое закатное небо, застланное небрежными мазками облаков. Рука его нежно обвивает чужую талию и чуть притягивает ближе. — Отлично погуляли. Вечер сегодня волшебный, а, Тэхен-а? Волшебный. — Да… — не сразу отвечает Ким, не отреагировав на руку своего парня и поддавшись его движению. Взгляд прикован к серому асфальту, неровности которого одна за другой скрываются позади с каждым шагом. Легкий теплый ветер колышет выбившиеся пряди осветленных волос, забирается под широкую футболку, слегка освежая кожу. Парни идут не спеша, каждый думая о своем. Порой переплетаются пальцы, порой губы младшего легонько касаются чужого виска, обдавая второго теплым дыханием, но оба погружены в свои мысли. Один наслаждается моментом и компанией, благодаря всевышнего за то, что прямо здесь и прямо сейчас он переживает моменты с возлюбленным. Второй задыхается под тяжестью мыслей и желает исчезнуть. — Вот и пришли, — Чонгук останавливается в паре шагов от разрисованной яркими красками остановки, что уже который год служит местом ежедневных встреч. Поворачивается к старшему, одаривая того донельзя теплым взглядом и влюбленной улыбкой, подходит поближе, в который раз обхватывая чужую теплую ладонь. Такую теплую. — Да, — повторяется Тэхен, словно позабыл остальные существующие реплики. — У тебя же осталось на проезд? — добавляет чуть позже, поднимая пустой взгляд, который пытается сделать теплее, и натянуто улыбаясь. Нельзя огорчать. — Конечно, я же уже месяца два в привычку взял заранее откладывать, — не отводя взгляда достает из кармана потертой джинсовки мелочь, — Всегда ровно, без сдачи. Чонгук издает смешок, за которым следует ответный, фальшивый. — Точно… Как я тебе посоветовал когда-то, — Киму от нахлынувших воспоминаний съежиться захотелось, но он лишь шире старается улыбнуться. — Именно, — видя улыбку напротив и совершенно не замечая натянутости, парень сам улыбнулся ярче. Яркость кинжалом в сердце вонзилась. — Ну ладненько, — добавляет, озираясь на подъезжающий пестрый автобус, который довезет его до дома, — Автобус на подходе. Напишешь, как до дома доберешься, ладно? Чон смотрит в глаза напротив. Напишу. — Да, конечно, — держится Ким из последних сил, чтобы взгляд не отвести и не зареветь глухо, — Напишу. — До завтра, Тэхен, — подается младший ближе, оставляя короткий, но такой любящий и нежный поцелуй на чужих чуть подрагивающих губах. Они отвечают сдержанно, несмотря на огромное желание отчаянно впиться, искусать до крови, отдаться всеми душой и телом. Не до завтра. — Увидимся, — отстранившись, добавляет Чонгук, так и не переставая улыбаться возлюбленному. Тэхен кивает, сжимая им же от нервов искусанные губы, и провожает подходящего к уже раскрышему двери автобусу Чона взглядом. Внутри все свинцовым грузом валится, ноги подкашиваются, еле удерживая тело стоя. Не увидимся. — И, Тэхен-а, — уже поднявшись на порожек транспорта, оборачивается корпусом младший, вероятно, задерживая водителя, — Я люблю тебя. Улыбка, похоже, за весь вечер так ни разу и не сходила с лица парня, дверцы автобуса перед которым поспешно захлопнулись, но через стекло ее все еще было видно. Прости меня. — Я тебя тоже, — одними губами отвечает Ким, не отрывая взгляда от чужого лица, и автобус тотчас же трогается с места. Прошу, прости меня. Слезы все же предательски вырываются из глаз, обжигая щеки и размывая в глазах картинку перед собой. Автобус уже уехал, оставив за собой клубы пыли, но образ, выражение лица, источающее столько любви и нежности, никак не покидает оставшегося у остановки парня. Тэхен не сомневается — Чон даже сейчас, когда число километров между ними растет, все ещё стоит и улыбается, глядя куда-то сквозь мелькающие за окном пейзажи. Он с той же улыбкой зайдет домой, поужинает с родителями, расскажет им о прошедшем дне, а в комнате, освещенной закатным алым солнцем, ляжет на кровать и станет ждать того самого сообщения, поглядывая на экран и улыбаясь. Потому что любит. И Ким любит. Потому и давится слезами, свернув с пути домой и направляясь к лесу. Потому и не может нормально вдохнуть сдавленной грудной клеткой, сжимая в кармане толстовки пачку бритвенных лезвий. Потому и ненавидит себя и свои годами копившиеся и разъедающие изнутри голову мысли, уходя вглубь чащи и глазами ища уже намеченное ранее место. Тэхен Чонгука любит. Тэхен Чонгуком живет. И Тэхену больно Чонгука бросать. Больно до невозможности дышать, до разъедающих слез, до сдавленного хрипа. Но Тэхен иначе не может, ведь тогда в его омуте разума захлебнутся оба. Спиной съезжая по толстому дереву и царапая корой куртку, парень падает наземь и трясущимися руками достает из кармана телефон, разбитый экран которого загорается, оповещая о пришедшем от абонента «мама» сообщении. Ким, игнорируя уведомление, открывает переписку с Чонгуком, обязуясь выполнить данное обещание. Пальцы не попадают по клавишам клавиатуры, дрожа и скользя по упавшим на экран слезам. В строке набрано «Я дома.», но на кнопку «отправить» Тэхен не нажимает. Он, пытаясь сглотнуть мешающий вдохнуть ком в горле, кладет телефон рядом на холодную землю и достает из второго кармана нетронутую пачку. Это не больно. Задирает до локтей рукава, замерзшими кончиками пальцев правой руки проводит по левой от запястья до сгиба. Я потерплю. Еще более дрожащими пальцами достает одно из пяти обернутых лезвий. Еще немного. Оголив острый предмет, подносит его к левому запястью. Нечем дышать. Мне так жаль, Гук-и. Сильно прикусив нижнюю губу, глубоко вонзает острие под кожу. Хрипит от резкой колющей боли, сжимает левую руку в кулак. Умоляю, прости меня. Резким движением проводит лезвием до сгиба. Делает еще пару продольных. Руку начало сводить. Так надо. Правой дрожащей рукой тянется к еще не потемневшему экрану телефона, со второго раза попадает на «отправить». Хнычет от пронзающей боли, сдерживая громкие крики и до крови кусая губы. Повторяет проделанное со второй рукой, еле удерживая лезвие в левой, что вот вот перестанет функционировать. Все тело трясет, дыхание участилось, в глазах начинает темнеть. Еще чуть-чуть. Тэхен сдавленно скулит и смаргивает непрекращающиеся слезы, запрокинув голову вверх и ловя взглядом последние свои пейзажи. Все то же лиловое небо теперь усеяно лишь рассеивающимися двойными лентами, оставленными пролетевшими самолетами, от былых облаков не осталось и перышка. Кроны деревьев слегка тревожит легкий ветер, слышен отдаленный тихий шелест. Где-то там, наверху, изредка пролетают птицы, взмахивая крыльями и балансируя налету. Чонгук наслаждается этим видом, распахнув настежь окно и облокотившись на подоконник. Вдыхает свежий воздух, которого не хватает дома, и все еще улыбается. Вдруг, услышав характерный для уведомления звук телефона, подрывается к нему, быстро снимая блокировку. Выдыхает, прочтя полученное сообщение, хоть и не ожидал чего-то иного. Вынув из телефона зарядное устройство, парень возвращается к подоконнику, и, держа перед собой открытую переписку, на мгновение прикрывает глаза. — Все так, как должно быть. Я счастлив, что у меня есть ты, Ким Тэхен. Я бесконечно счастлив. Чон открывает глаза и сердце его пропускает несколько ударов. Он не видит больше лилового неба и пестрых соседних домов. Он ныне видит черно-белую картину.