Покажи мне

Грегори Лестрейд не был наивным человеком, а Майкрофт Холмс не всегда был сволочью в привычном понимании. Внутри, огибая остов сознания и разума, ядовитым плющом расползалась боль — застарелая и колючая, в какой-то мере даже оправданная, она позволяла сохранять трезвость рассудка. Того требовали обстоятельства — Шерлок никогда не был пай-мальчиком, особенно в том страшном сюрреалистичном детстве, которое им пришлось пережить. Майкрофт определенно умел смеяться и любить тоже умел, сильно, исступленно, почти с отчаянным рвением разделить все скопившиеся эмоции. Ему всю жизнь это было недоступно: сначала статус старшего брата, позже — Британского правительства. Но за умело выстроенными стенами формального общения и взглядов, граничащих с презрением, всегда было чуткое и доброе сердце, иногда уязвимое настолько, что просыпался животный страх. Быть избитым не было для него в новинку, в школьные годы его кожа практически всегда была расцвечена синяками. Он суть объект насмешек и вымещения злости студентов с всаженной в горло серебряной ложечкой*. Это не могло добавить ему авторитет или сделать красивее. Такие как он — молчаливые замкнутые «ботаники», которые потом с шансами переплюнут всех пубертатных баранов с акне в уровне интеллектуального развития. Впрочем, так и случилось. На время насмешки прекратились — пора студенчества. Но потом они были цельным потоком обращены к другой мишени: задеть за живое, убить в нем всю веру в людей, оставить без единого шанса уважать самого себя. Майкрофт не был похож на человека, который примет близко к сердцу насмешки по поводу лишнего веса или птичьего вида головы, но количество раз, когда это произносилось в его сторону важными людьми было обратно пропорционально его способности снова полюбить себя. В настоящем был только дубовый стол в половину кабинета, стопки бумаг с делами государственной важности, финансовая отчетность всей Британии, младший брат и Грегори Лестрейд. Человек, который в лучшем случае никогда бы не привлек внимания. Человек, который напомнил ему о счастье. История их отношений, попади она в СМИ, именовалась бы мезальянсом или просто шуткой. А как иначе? Требовательная аудитория газет хотела свою положенную порцию банальных сюжетов про неравный брак, продажного копа, который любил фастфуд, и принцессу в замке, именующемся МИ-6. Но в СМИ она не попала, и старший Холмс постарается сделать все возможное, чтобы этого никогда не произошло. Счастье началось для них с едва слышного звука, когда Майкрофт толкнул по дубовому столу, некогда вызывающему исключительно отвращение, стакан со скотчем в сторону Грега. Это был совсем не дружеский жест — обещание, для него, Майкрофта, что он может перебороть свой страх быть отвергнутым и униженным. Он считал, что вещи, подкрепленные опытом, априори были оправданы, а значит повода сомневаться в повторении не было. Но вот оно, сомнение — его зовут Грегори Лестрейд, он работает в Скотланд-Ярде и тоже умеет любить. Умел даже в худшие времена, когда жена изменяла и разбивала ему сердце три раза подряд. Но сейчас перед ним было новое, неизведанное, но определенно счастливое будущее в объятиях человека, прошедшего сквозь огонь, но сумевшего сохранить способность любить и бесконечно отдавать. — Где же ты был раньше, Майкрофт? — Грег едва сдерживал широкую мальчишескую улыбку и счастье, которое сверкало цветными всполохами под зажмуренными от тепла и радости глазами. — Думал и наблюдал, Грегори, — Майкрофт открыто улыбнулся в ответ и почувствовал, как Лестрейд коротко сжал его пальцы в своих ладонях. * Родиться с серебряной ложкой во рту (англ.) — о детях, у которых с рождения больше возможностей, чем у остальных.