Сила и хитрость

Макру непременно заплакала бы с досады, если б только умела плакать. Она многих водила за нос, но впервые в жизни оказалась обманута сама. Попала впросак, так сказать. Точнее, в большую корзину, сплетённую дедушкой Хабибуллой: он, будучи на все руки дока, и корзины мастерил, и игрушки да посуду из глины лепил, и трости вырезал из кизиловых ветвей. Чего засохшим ветвям даром пропадать? Да вот ещё горазд оказался на всякие хитрости и провёл саму лисицу Макру, почитавшую себя самой умной среди зверей в долине. Это больно ударяло по лисьему самолюбию и бросало тень на всё её рыжее племя. Впрочем, покамест не о том ей следовало волноваться. Корзина, в которой очутилась Макру, оказалась достаточно просторной, чтобы в ней повернуться. Воздуха тоже вдоволь. Только выбраться на волю никак нельзя: не пускала крепкая крышка. И, значит, не ждало Макру впереди ничего хорошего. А ведь она только-только начала вкушать прелести независимой ни от кого жизни! Лисица поругалась, поугрожала и, поняв всю беспочвенность этого занятия, притихла. Она слышала удаляющиеся шаги Хабибуллы — верно, старик решил проверить, не попался ли и впрямь Нуцал в капкан. Макру теперь была б вдвойне рада, раздели волк с ней несчастье. Пленение Нуцала хоть немного бы её утешило. Однако старик вернулся один. Он рассказал кому-то, — очевидно, деревьям, — как обнаружил захлопнувшийся капкан, весь в зазубринах от волчьих клыков, и вокруг него истоптанную траву. Нуцалу удалось как-то освободиться и удрать, даже не остановившись, чтоб зализать рану. По его следу дедушка не пошёл. Макру от негодования укусила себя за кончик хвоста. — Болван! — шёпотом заругала она не то дедушку, не то капкан. — Ты даже не смог удержать подарок, который я поднесла тебе на блюдечке! Ну уж нет, сдаваться так просто Макру не собиралась. Притворившись покорной, она дождалась, когда заснул старый Хабибулла, и тогда принялась биться в корзине, покуда не опрокинула её и не вышибла крышку. Почуяв свободу, Макру задала такого стрекача, что и всадник на самом быстроногом аргамаке не смог бы её догнать. Летние звёзды мелькали на бегу, превращаясь в сверкающие смазанные полосы. Так без передышки неслась Макру до самого леса. Оказавшись в безопасности, остановилась лисица на опушке, перевела дух. Вздохнула с облегчением. И в тот самый миг, когда сочла она себя окончательно избавившейся от напасти, прямо перед ней поднялась из травы всклокоченная чёрная тень. Обомлела лисица. Затряслась как в лихоманке. Сделалось ей так страшно, как не бывало прежде никогда. От ужаса даже позабыла она, что можно ещё сбежать, и только попятилась, поджав хвост. Макру узнала Нуцала, встретилась взглядом с его горящими, как угли, глазами, и поняла, что в корзине было, в сущности, не так уж и плохо. Она даже захотела туда вернуться. — Вот так встреча! — прохрипел волк, дрожа от злости. Зубы его при этом лязгали. — Тебя ли я вижу, хитромудрая? Думала, значит, продать меня старому Хабибулле? Ай! — взвизгнул он, нечаянно наступив на покалеченную лапу. — Ему я ещё отплачу за капкан. А с тобой рассчитаюсь сейчас! Урча, он осторожно зализывал рану, но при том не спускал сумрачных глаз с лисы. — Повелитель! Ты жив! Какая досада! То есть… Какая неприятность! — залопотала Макру. Хвост её рыжей молнией метался по траве. — Во всём виноват Хабибулла, поверь! О, мерзкий старикашка! Ведь он застиг меня, когда я пыталась стянуть ключи от капкана, чтоб освободить тебя, и запер в корзине. Насилу мне удалось выбраться оттуда! С рычанием Нуцал ухватил лису за загривок и, подержав так, выпустил. Во-первых, ему хотелось ещё поговорить с предательницей, что не получалось делать с занятой пастью. Во-вторых, вершить расправу на трёх лапах, держа больную на весу, ему было неудобно. Макру с облегчением вздохнула и встряхнулась, распушив помятый мех: она уж приготовилась отправляться на тот свет. — Так я тебе и поверил! — прикрикнул волк. — Мне ли не знать твоего коварства? Какие ключи?! Ты хотела привести Хабибуллу, чтоб он сцапал меня, да сама угодила в ловушку. Ты нарочно заманила меня в капкан! — Что ты, что ты, повелитель! Вспомни, не я ли предупреждала тебя об опасности! Я вела тебя в виноградник по твоему же требованию, а ты ещё тогда замышлял перегрызть мне горло. Так кто из нас предатель? Не понравились волку такие речи. Он вообще не любил, когда ему говорили правду в глаза. Вне себя от боли и голода, он только и искал, на ком бы сорвать зло. В недобрый час появилась Макру на опушке, где отлёживался вырвавшийся из капкана Нуцал! Он продолжал распекать остолбеневшую лисицу. — Поговори ещё, плутовка! Замышлял и выполню. Съем с потрохами. Хоть какая-то будет от тебя польза! Ощерив страшную пасть, Нуцал снова кинулся на лисицу, но та, уже немного придя в себя, увернулась. Вдобавок припомнила Макру, что и у неё есть когти и зубы, а покалеченный волк уж не так силён и проворен, как прежде. Не для того она боролась за свою свободу, чтоб пойти на корм прожорливому повелителю! В другое время Макру никогда бы не решилась сражаться с Нуцалом силой, а не хитростью. Теперь же ничего другого ей не оставалось. Изловчившись, она хлестнула противника рыжим хвостом прямо по морде. Нуцал взвыл от неожиданности, замотал головой. Этот вой воодушевил Макру. Она налетела, полоснула зубами наугад — добыла кровь, отскочила, уклонилась от броска Нуцала. А тот, щёлкая зубами, впустую гонялся за лисицей: на трёх лапах не очень-то попрыгаешь. Он быстро выдохся. Всё смелее и смелее становилась Макру, всё яростнее терзала острыми зубками волчью шкуру. Теперь уж она, ошалев от собственной отваги, теснила Нуцала, а волк, пятясь, едва успевал отвечать ей. — Ага, разбойник! — победоносно взвизгнула лиса, разгорячённая схваткой. — Ну, кто кого ест? Знай Макру! Р-разорву! Нуцал ответил ей сдавленным рычанием. Он уже не пытался изловить Макру и только отворачивался от её атак, оберегая голову и стараясь не приступать на искалеченную лапу. О, кабы не эта лапа, показал бы он предательнице, почём фунт лиха, растерзал бы в клочья, распустил её рыжий наряд на ленты! — Что же это такое? — с отчаянием подумал он. — Меня, такого большого и сильного, побивает жалкая лисица? Какой позор! Нуцал не стал дожидаться, покуда Макру возьмёт его за горло и тем самым окончательно одержит над ним верх. Довольно с него на сегодня и того, что сунулся в западню и попался, подобно неразумному щенку. То-то слава полетит о нём по Сирагинским горам! Каждый воробей станет над ним потешаться. Нет, срочно нужно спасать остатки чести и достоинства, пока и их не забрала лиса. Лёг Нуцал животом на землю, вильнул хвостом, вытянул шею, заговорил примирительно: — Право же, любезнейшая, горазда ты драться! Хватит, что ты, в самом деле, шуток не понимаешь? Погорячился я, с кем не бывает. Довольно, Макру, довольно! Это выглядело, как вроде бы он просил пощады, а вроде бы и просто предлагал прекратить бесполезную свару. Во всяком случае, не так уничижительно, как просьба о помиловании. Усмехнулась Макру: то-то же, мол, голубчик, и хотела было удалиться с гордо поднятой головой, но не удержался, окликнул её поверженный Нуцал. — Постой, лукавая, куда ты? — прокричал он, не решаясь встать. — Чего тебе? — сердито обернулась лисица. — Разве не говорила я, что больше тебе не служу? — Да разве я о том? — заскулил Нуцал, возведя жёлтые очи к ночному небу. — Что нам бегать порознь? Не лучше ли охотиться сообща, как в прежние времена? Добычу пополам. Ты да я, на равных, а? Захихикала Макру, сразу поняв, куда клонит бывший повелитель. Хромому ему сейчас охотиться впору лишь на лягушек да слизней, остаться голодным и в полном одиночестве страшно. Он даже поступился гордостью. С другой стороны посмотреть — лапа Нуцала когда-нибудь заживёт и вновь сможет волк хватать крупную добычу, с которой лисе самостоятельно не справиться. А Макру всегда не прочь отведать баранины или телятинки. Да и чего уж там, мало удовольствия покидать родной край, где всё знакомо и обжито, ради чужой стороны, где ждёт неизвестно что. И неизвестно кто. А здесь всё-таки знакомый волк, которого Макру знала как облупленного, с которым, вдобавок, у неё общий счёт к Хабибулле. Нуцал ещё поможет ей отомстить вредному старикашке! — Вот уж не знаю, — хмыкнула лисица, вздёрнув нос, — стоит ли мне связываться с тем, кто обручён с неудачей. На самом деле она решила принять предложение Нуцала, просто ей хотелось ещё помучать его. Однако и Нуцал хорошо знал Макру: не первый день знакомы. — Соглашайся, — кивнул он, прижмурив глаза. Ему по-прежнему хотелось расквитаться с обманщицей, но виду он не подал. Месть подождёт. — Судьба, сама знаешь, переменчива. Нечасто выпадает случай побрататься с необычным волком. — И что в тебе необычного? — облизнулась Макру. Нуцал, глядя куда-то сквозь собеседницу, заговорил нараспев, подражая манере дедушки Хабибуллы рассказывать сказки: — Много лет с той поры минуло, но каждый горец подтвердит, что всё здесь от первого до последнего слова правда. Жил не жил в Хунзахе, в каменном дворце богатый человек. «Мир — курдюк, в середине — нож, — любил говорить он, — режь и ешь!» — Полно, полно, — махнула лапой Макру, — слышала я эту историю, и не раз. Лучше ты шкурой своей поклянись никогда не злоумышлять против меня, тогда я подумаю, стоит ли иметь с тобой дело. Скрипнув зубами, Нуцал принёс клятву. Он чем угодно готов был поклясться, лишь бы заручиться поддержкой Макру. Всё-таки помощь лисицы была нужна ему как воздух. А расквитаться с ней он сможет и после. На то и существуют волки, чтоб не давать спуску лисам. Лисица знала, какова цена только что произнесённой клятве. Недаром говорится: «Коварным, как вдовы, нуцалам не верь!»*. Но ведь и она приучена держать ухо востро, а Нуцал, получив трёпку, на какое-то время присмиреет. Знает она, как с ним справиться. Вот только б с его помощью посрамить старого Хабибуллу, а там она найдёт способ избавиться от Нуцала. Нет ведь такой лисы, что не сумела бы одурачить волка. Недаром нарекли её Макру**! * Строка из песни о Хочбаре ** Имя Макру означает "хитрость".