Случайная встреча.

Жарким, ранним и летним утром съемочная площадка «Достояния республики» отправилась в Вологодскую область. В Кирилло-Белозерский монастырь. Невероятная вологодская природа: огромные леса, свежий воздух, который теплым огнем пролетел сквозь группу, показав свою свежесть и чистоту. Огромные реки, заревом которых освещается старый монастырь. Трели птиц оглушали шелест листьев и дополняли звон медных колоколов, которые располагались в главных башнях. Работники — актеры, звукооператоры, режиссер и его помощники — проходили к главному входу. Мелкие палочки и сухая трава хрустели под ногами — страшное действо. Снаружи никого, полная тишина и ужасающий звук. Миронов огляделся — почему-то посмотрел вверх. Крона деревьев обрамляла небо, оставляя на земле то черные пятна, то белые отблески. Резко пошел дождь. Тучи заполонили небо, грозовое облако все ближе и ближе подбиралось к монастырю. Они стояли как вкопанные, боясь пошевелиться. Дождь усиливался, и послышался скрип. Тяжелая дверь открылась, и показался Епископ. Черное одеяние, крест на груди и длинная седая борода — так, как и представляются священники. Старые руки открывали дверь, держа маленькую книжечку с молитвами, а глаза спокойно и плавно рассматривали долгожданных гостей. Сзади него была темная пустота. Коридор был черный, никакого намека на свет. — Здравствуй, Батюшка, мы договаривались, Вы помните? — спокойно сказал режиссер. В его речи отражался огромный интерес, который было легко заметен. — Бог с Вами, конечно, помню, проходите, гостям мы всегда рады! — глухой голос с хрипотцой и печальной ноткой. Священник грустно улыбнулся и указал ладонью на вход в монастырь. Он прошел вперед, а группа, как утята, пошли за ним, минуя тропинку и ветхую лестницу. Пройдя внутрь, все оглядывали стены главного входа. Яро верующие перекрестились. Отец ничего не замечал, он шел вперед и думал о своем. Когда они стояли в одном из коридоров, батюшка тихо подошел к ним и спокойно сказал: — Бродите, походите, не буду вам мешать, вы — молодежь, куда вам до старого монаха! Если появятся какие-то вопросы — бегите ко мне, чем смогу — помогу. Вы знаете, где будете отдыхать? — Да, отец, знаем, спасибо Вам большое! — Ступайте, благословясь. Бог вам в помощь! Епископ перекрестил всю съемочную группу, поклонился и растворился в коридоре, будто и не было его здесь. Андрей, еще в детстве наученный основам вероучения, забыл все правила и удивленно рассматривал стены монастыря. Невольно вздохнул и спросил: — А женщины здесь есть? Мужской монастырь, на то и мужской — никаких женщин. Ошарашенный наглостью актера режиссер глухо сказал: — Нет здесь женщин… Тут даже время останавливается. Пока съемочная группа, задрав головы, рассматривала монастырь, проходили монахи и рассматривали новых людей. Кто-то очень удивленно, кто-то с огромной любовью и уважением, а кто-то будто бы и не заметил их прихода. Черные фигуры мелькали около актеров, те, в свою очередь, провожали их взглядами. Не всегда увидишь монахов в советское время, и вообще, не сходишь в монастырь, только тайно. Они казались дикарями в старых стенах, если сравнивать со спокойными богослужащими. Гремели грозы. Грохот заглушался толстыми каменными стенами, а коридоры освещались яркой молнией. Стены были то чисто-черными, то на них отражались от света белые фигуры окон. Миронов сразу зажмуривался, когда очередная молния проскакивала по небу. Группа пошла в свои покои, решив разложить вещи и начинать съемку, чтобы долго не задерживаться здесь, ведь работы еще очень много. На улице раздавались громкие крики, выстрелы, знаменитое: " — Я в женщин не стреляю!». Старые монахи сидели поодаль, наблюдали за процессом, одновременно читая молитвы. Молодые служащие в монастыре занимались своими делами. Андрей решил направиться к реке, чтобы немного отдохнуть в перерыв и с новыми силами начать работать. Он проходил через лес, усеянный тенью и золотыми отливами, палочки под его ногами все также хрустели, а птицы провожали его своими напевами. Белая мятая рубашка, которую уже нужно заменить, расстегивалась дрожащими от бессилия руками. Волосы гладко уложены, он не любит, когда что-то не так. Андрей поправлял черные штаны, в кармане которых лежало оружие, а голубые глаза осматривали природу. Он глубоко вздохнул и облокотился спиной к дереву. Закинул голову, закрыл глаза и спокойно дышал. Дышал пока не восстановилось дыхание и не услышал всплеск. Он резко повернул голову на звук. Никого не увидел. Тихим шагом, да таким, что веток под ногами не было слышно, прошел к чуть дальше, к реке. Остановился у старого дуба и замер. Женская оголенная фигура с белой кожей купалась в реке. Одежда была разложена на берегу, а молодая девица спиной к Андрею проходила все дальше и дальше от берега. Андрей, испуганно поплелся к берегу. Сел на корточки и схватился за белую хлопковую рубаху. Она была явно велика своей хозяйке. Он разглядывал девицу, теребя в руках ее одежду и тяжело дышал. Девушка тихо напевала свою любимую малоцерковного склада песню. Оглянулась и увидела незнакомого мужчину, держащего ее одежду. Он прикрыла руками грудь и вздрогнула. — Девушка, не пугайтесь, я не хотел ничего такого! — Андрей положил рубаху обратно и резко встал, вытирая руки о бедра. — Не бойтесь меня, я здесь снимаюсь, здесь кино делают… Он попятился назад. Девица, прикрываясь, направилась к берегу. Худые ноги шагали, оставляя волны за собой. Черные длинные волосы лежали на спине, а струйки воды пробегали по всему телу. Зеленые глаза тупо глядели в воду, острый нос опустился вниз, а губы шептали какие-то слова, сливаясь с холодной водой. — Здравствуйте… — тихо сказал он. Девушка промолчала. — Извините, я шел искупаться, я не думал, что вы здесь, вы не подумайте, что я хотел взять вашу одежду, я просто хотел посмотреть, даже не подумал, а вы тут давно?.. — милый бред проговорил он и уставился на девочку. — Нет, совсем недавно пришла, я часто здесь… — Это же мужской монастырь, что вы здесь делаете? — улыбнулся он. — Я служу в другой церкви, совсем рядом. Я люблю сюда ходить, здесь очень красиво. — В этом городе есть еще церкви? — удивленно спросил он. Он был как маленький ребенок. С широко распахнутыми глазами, говорил несвязанную речь и рассматривал юную девушку. — Да, в Кириллове их много. — Я думал, многое уже разрушили… Девица присела на корточки и взяла свою рубаху, прикрылась. — Можно я… — начала она, но Миронов сразу все понял. — Да, да, да, извините, я отвернусь. Андрей отбежал к дубу и уткнулся лбом в дерево. Девушка быстро надевался на себя нижнее белье, рубаху, а Андрей робко оглядывался на нее и наблюдал, прикусив губу. ОН обхватил ствол руками, пальцами осматривал каждую неровность и нервно хлопал глазами, пока девица собирала все свои вещи. Девушка тихо пошла по тропинке, ничего не сказав новому знакомому. Когда они поравнялись, Андрей соскочил с места и побежал за ней, проговаривая: — Я Вас испугал? Почему Вы уходите? Давайте познакомимся! Я — Андрей! — он нелепо протянул ей руку, и подумав, нервно закинул ее за спину. — Как Вас зовут? — Я — Акилина. — Какое редкое имя! Какое красивое! Почему Вас так назвали? — Мои родители тоже служат Богу, именно поэтому выбрали такое имя. Даже мои бабушки и прабабушки монахини. — А дедушки? — Их расстреляли во время войны. Но Вы можете называть меня Киля. Меня так мало кто называет, всегда зовут полным именем, но мне очень нравится. Звучит очень ласково. — Очень приятно! Снова начался дождь. Андрей вздрогнул, а девица не обратила внимания ни на дождь, ни на актера, который поежился от холода. — Вам не холодно? — спросил он. — Нет, в последнее время здесь часто дожди. — она улыбнулась такой улыбкой, что Андрей мгновенно просиял. Он вытер ладонью лицо, по которому бежали капли дождя и скромно улыбнулся. — Вы любите дождь? — спросил он. — Люблю, мне нравится, когда хмурится погода. Особенно, гулять под дожем — полезно. — Почему? — Не знаю, мне бабушка так говорила. Она связывает это с тем, что Бог дает нам смыть свои грехи, очищая нас от душевных напастей и физических. Бабушка в это очень верит, а это — всего лишь дождь… — А почему Вы тогда тоже служите в церкви, если не верите? — Нет, я верю в Бога, но проявление Бога в стихии — нет. Особенно, это — наша традиция. Каждый человек в нашей семье обязан работать в церкви. Извините, служить… Меня и моих братьев и сестер всегда приучали к Вере, даже если мы не хотели. — У вас много братьев и сестер? — Нас семеро в семье! Я самая младшая, пока что… — Вы ждете еще братика или сестру? — Да, кто-то будет, но у нас не принято говорить, кто, чтобы не сглазить. Вообще, я не очень люблю детей… Они занимают очень много времени… Ой! — девушка взвизгнула и отбежала от актера. — Что? Что случилось?! — Кажется, я Вам многое рассказала. У нас так не принято. Мне не разрешают общаться с незнакомцами, особенно, которые делают кино. — Почему же? — Мало ли, что Вы можете сделать. У нас в семье не очень любят актеров… Это позор для нашей семьи. Знаете, как давным-давно скоморохам отрезали церковники языки, потому что они считались неприличными людьми. Очень сильно издевались над ними. Проклинали. — девушка спряталась за деревом и поглядывала на Андрея. Он тихо подошел к другой стороне дуба, охватил его руками и выглянул. — Вы тоже считаете актеров плохими людьми? — спросил он. Акилина пряталась от Миронова, но тихо сказала: — Нет, я очень люблю артистов, с ними весело. Мой папа всегда остерегает меня от них. Здесь ведь и до этого фильмы снимались. Он приходил сюда с ружьем и отпугивал от меня мужчин. — Ваш отец не очень похож на священника. Они улыбнулись и встретились глазами. — Я же говорю, что у нас это вынужденная профессия. Я могу Вам доверять? — Конечно! — Я никогда не хотела служить в церкви… — шепотом сказала она и оглянулась. — А кем Вы хотели быть? — Я всегда хотела петь… Андрей улыбнулся и легонечко дотронулся до девичьих пальцев. Акилина вздрогнула и пошла по тропинке. — Вы учились петь? — спросил Андрей, когда догнал девушку. — Недолго, когда я сказала отцу, что хочу петь на сцене, а не во время служений, он уволил моего учителя. — У Вас был свой учитель? — Да, его наняла моя бабушка по маминой линии. Она — единственная, кто был согласен с моим выбором, но женщин в нашей семье не слушают. — Почему у вас в семье так много традиций и запретов? — У нас очень богатое прошлое, которое мы не имеем права запятнать. А еще я очень люблю рисовать природу. — Это Вам не запрещают? — насмешливо спросил Миронов. Девушка нахмурилась и посмотрела на Андрея. Эффектно отвернулась, что длинная рубашка заволновалась и одним концом обхватила полностью ноги девушки. — Ничего не говорила, Только рядом до речки дошла… — Андрей проговорил слова знаменитой песни и быстро пошел за девушкой. — Посмотрела — как будто рублем подарила, Посмотрела — как будто огнем обожгла. — Киля пропела строчки и хитро посмотрела на Актера. — Ты смотришь фильмы? — он так давно хотел задать этот вопрос, но не решался. — Для нашей семьи это — искушение. Зачем Вы спрашиваете? — Что, ни единого фильма? Даже «бриллиантовую руку»? — Никогда такого не слышала. — она кокетливо улыбнулась и скрылась в чаще леса, будто бы видение. Андрей стоял на краю острова и наблюдал за зеленым лесом. Надежда вселялась в его груди, что он снова сможет увидеть эту монашку. Возвращаясь на площадку, он обдумывал эту случайную встречу. Все как в фильмах или книжках: она — прелестная, он — не очень. От этой мысли он заливисто засмеялся и пнул маленький камень, который скатился по склону и упал в воду. Как его привлекла ее речь: глубокое оканье, замена ударений, падежей. Так же говорил и монах. Но такая речь не кажется сельской или подобной. Она очень напевная и спокойная. Прогоняя в мыслях то монаха, то монашку, он не заметил, как уже стоял на площадке. — Андрей, ты же обещал недолго! — Какие у них одинаковые глаза, чистые, безгрешные… — Что? Андрей, нам надо начинать! — режиссёр показал на часы и оторопел. Андрей будто бы ничего не слышал. Только голос старого монаха его разбудил. — Эта монашка опять была на речке около монастыря, я же ее предупреждал. — Пусть девушка ходит, что ты ее ругаешь? — успокоил его второй. Старый епископ промолчал, а съемки продолжились.