Ты думал, что я слабая

      Ира Холмогорова и не заметила, как наступила осень, со своими неизменными яркими красками листвы.       Утро пятнадцатого октября девушка встретила в одиночестве. Космос уехал по делам, утащив вместе с собой Пчёлкина — услышать их разговор по телефону Ире довелось ещё в первые минуты пробуждения; Валерка вместе с Тамарой занимались организационными вопросами к своему самому главному событию. Известие того, что Филатов и Пронина решились узаконить свои отношения, привела всю компанию друзей в дикий восторг. Наперебой к жениху и невесте сочились с поздравлениями, чокались бокалами, провозглашая тосты, один за другим. Глядя на их счастливые и влюблённые лица Ира понимала, что это — самое правильное решение, какое только могло быть. Поэтому смотрела и радовалась, закапывая собственные мысли огорчения куда подальше.       В отличие от будущих Филатовых, Ира не могла похвастаться такими успехами на личном фронте.       Нет, это, конечно же, не значит, что Холмогорова хочет замуж — она явно не готова вступить в брак! Это серьёзный шаг, а Ира не чувствует охоты переступать эту черту. И если такое объяснение на людях ещё могло бы уложиться за правду, то вторая сторона медали оказалась более неприятной истиной, о которой не думать не получалось.       Сержант срочной службы, уволившийся в запас ещё жарким июньским днём, упорно делал вид, что между ними всё так же, как и раньше. Или сам в это свято верил — Ире было не понять опрометчивых поступков Сашки, который, освободившись от груза проблем с Елисеевой снова канул в иные трудности. Помышлял о блаженстве, а на деле всё оказалось разочарованием скрипачки. Оля Сурикова, увидев его фоторобот на доске «их разыскивает милиция» не стала дожидаться парня с объяснениями, и уехала на первой же электричке. Босиком.       А Сашка, возвратившийся тем же вечером, выглядел смутно расстроенным и огорошенным одновременно. И чёртова гулянка, которую затеяли Космос и Витя, чтобы поднять ему настроение, только испортила всё окончательно: участковый, заметивший непривычный шум на территории Царёвых, посетил двор, где нос к носу едва не столкнулся с разыскиваемым Беловым. То, что было дальше, Ира не могла бы представить даже в страшном сне, слушая с замиранием сердца историю, которую ей, в конечном итоге, поведал Космос ранним утром на Ленинских горах, вызвав её туда всего лишь парой слов:       — Сашка ранен, мы на Ленинских.       И Ира приехала, не раздумывая, но, скорее, лучше бы она этого не делала… Видеть Сашу в полуобморочном состоянии с пропитанной кровью рубашкой оказалось слишком тяжело, и то, как она бросилась к нему, пытаясь помочь, не ускользнуло от цепкого взгляда Пчёлкина, поджавшего губы в немом молчании.       Уже позже, связавшись со знакомыми врачами, Космос обеспечил Белому палату и необходимый уход. Сумма, упавшая в нужные руки, гарантировала полнейшую конфиденциальность, и последующие несколько дней парень находился под присмотром медиков, в то время как сама Ира не находила себе места от волнения. А всё потому, что ещё перед тем самым роковым звонком, отец посоветовал матери Белова отправить сына из Москвы на год-полтора. Перспектива снова не видеть Сашу столь долгое время пугала её, и Ира ловила себя на мысли, что готова была сорваться и уехать с ним.       Вот только Белову это явно было не нужно, потому что, едва выписавшись из больницы, он делал упорно вид, что ничего не происходит. И будто не было того дня на даче Царёвых, когда Ира, приехав к нему, столкнулась с другим Сашей.       А ведь если закрыть глаза, то она с лёгкостью представит тот момент, когда руки Саши обхватили её за талию, а сам он попытался её поцеловать. Ей казалось, что всё только начиналось!       А по факту вышло, что этим-то всё и закончилось.       Игнорировал её уже неделю. Они увиделись за это время всего два раза, и единственные слова, которые прозвучали у него, представляли собой «привет» и «пока». Можно сказать, что Иру такой расклад не устраивал, но и подловить его не представлялось возможным, а от идеи заявиться прямо на порог квартиры она тут же отказалась.       Ни к чему. Не хочет быть назойливой мухой, которая будет мешать его непонятным планам. Сам дал понять, что не хочет говорить. А раз так, то Ира не станет унижаться и бегать, ища правды и оправдания для таких перемен. Тем более, что признание Белова на даче было лучше любых объяснений, хоть и бередило душу до дрожи.

***

      Свадьба Филатовых уже подходила к концу — посидели в тёплом и узком кругу друзей. Конечно же, помимо самих молодожёнов, главным гостем программы оказался Пашка, специально приехавший на торжество. В новенькой с иголочки форме, он выглядел впечатляюще. На плечах красовались лычки вице-сержанта. И вроде только второй курс, но видны разительные перемены!..       — Прямо завидный жених, не иначе, — констатировал факт Витя, глядя на уже не совсем мальчишку. Почти мужчину. Будущего офицера.       — Да нет, Пчёла, я тебя пропущу в эту стезю перед собой, — произносит Пронин-младший, — Тебя же вон, на росписи, взглядом прожигала одноклассница Тамары!       Витя не запрещает себе утверждать, что он не хочет жениться. Дорога под венец однозначно ему не светит, в его-то годы! Пчёлкин даже не хочет думать, какие перемены должны произойти в его жизни, чтобы так всё случилось, и лишь исподтишка бросает взгляд на Иру, которая в это время уже покидает зал ресторана, выходя на крыльцо с зажигалкой и сигаретой, добытой у него же самого.       По хорошему, конечно, надо бы выйти, но ему дорогу преграждает Космос.       — Слышь, Пчёл, пойдём, поговорим.       Витя мог бы послать друга, но не стал этого делать. И решил отложить разговор с Ирой на «потом», пытаясь вникнуть в суть слов Космоса.

***

      Ира медленно втягивала в лёгкие дым, ощущая едкий привкус табака во рту. И кто сказал, что курение — это классно? Но один плюс в этом явно есть — нервы успокаивает. Во всяком случае, пока, работает лучше любого лекарства.       Её уединение нарушается чьими-то шагами, и спустя пару секунд на крыльце показывается Сашка — тоже вышел подымить. Заходить обратно в зал, столкнувшись с Холмогоровой, уже глупо, да и Ира заметила его боковым зрением, хоть и не подала виду, сделав ещё одну тягу.       Чертовски глупая и неудобная ситуация.       Ира не уверена, помнит ли Саша на самом деле о том, как она, сидя возле него в палате, смотрела на закрытые глаза и повязку с кровавым пятном. Врачи тогда сказали, что Белов потерял сознание из-за сильной кровопотери, и Ира молилась Богу, чтобы выжил.       Не мог же он умереть вот так, да? Это было бы слишком рано. Слишком несправедливо.       И это было бы для неё ещё хуже, чем есть сейчас.       — До сих пор куришь? — спрашивает Саша. Для Белого и самого загадка, на кой чёрт спросил её об этом. Нужно что-то сказать, потому что молчание уже давит на барабанные перепонки, а где-то в глубине подсознания съедает совесть.       Саша не отрицает, что повёл себя не так, как должен был или мог. Хотя бы из уважения к Ире — а её он, действительно, уважает, как младшую сестру лучшего друга и свою подругу детства.       Он и подумать не мог, что всё время, проведённое им в Таджикистане, она думала о нём. Не так, как он привык полагать.       Вся его жизнь перевернулась с той поры, когда он узнал правду о Лене. Посыпались проблемы, выяснение отношений, убийство Мухи, перестрелка эта дурацкая… Его глупость на даче Царёвых, вечеринка, которая тоже сыграла свою роль, и потом, там, в больнице…       Саша слышал и помнил. Может быть, не всё, но самые главные слова, слетевшие у Иры с языка в полной тишине.       — Я люблю тебя, Саш…       Он не знал, как ему реагировать. Избегал.       Ира прекрасно расслышала его вопрос, но не торопится отвечать. Не хочет. А смысл?       — И как только Кос тебе ещё голову за это не открутил? — этот вопрос заставляет Иру усмехнуться, но совсем без радости. Скорее, с иронией, почти такой же, что и в голосе Саши.       — Ну, не открутил же он тебе голову за то, что ты натворил, — Ира не хочет бросать камень в Сашин огород, но язык сам тянет её на это подводное дно.       Видимо, в нём и есть её слабость. Саша думал, что Ира слабая. И отчего-то ломал её своими поступками напополам, заставляя чувствовать себя ещё хуже. Хотел он этого или нет, но являлся причиной её плохого настроения сегодня. Так же, как вчера, как позавчера… Нахлынувшая тоска не оставляла шанса, и спасаться приходилось сигаретой.       В присутствии Саши нервы у Иры шалят снова. Ещё больше.       — Давай начистоту?       — Давай.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал или сказал?       Она не знает, как ответить на этот вопрос, а он и не дожидается её слов.       — Хочешь, чтобы я винил себя в этом? Хорошо, я согласен, есть поступки, за которые мне стыдно и я виноват, да, — он, кивая головой, сделал тягу, глядя Ире в глаза. И она не отводила взгляда, наблюдая за его мимикой на лице, сменяющейся какой-то горечью и саркастичностью.       Адское сочетание.       — Или что мне, на колени встать, чтобы ты перестала думать, что тебя весь мир обидел?       — Скажи мне, — на пару мгновений повисла пауза, — Что такого в этой Суриковой, чего нет у меня?       Глупее вопроса, по мнению Саши, и придумать нельзя.       — Она другая.       — Какая?! — рука с сигаретой неосознанно начинает трястись, а Ира не повышает тон голоса, усмехаясь. Со стороны можно подумать, что у неё сейчас случится истерика. Но показывать свои слёзы ему она точно не собирается, — Вот какая? Скрипачка эта — дура! Строит из себя, не пойми что, интеллигенция!       — А ты разве не интеллигенция? — припоминает Саша, прищурившись, — Кто, я, что ли, профессорская дочка?       — Тяжело тебе будет с ней, — констатировать стоит, как факт.       — А ты кого строишь с Пчёлкиным из себя? — спрашивает Белов, влезая в запретную тему. Переступая грань снова, только теперь будучи уже трезвым и не лезет к ней, прикасаясь и стараясь завлечь в объятия и поцелуи.       Кому скажешь — не поверят…       — Вишь, страдает пацан. Я как дембельнулся, так и не узнаю его. Расстроен очень, что не легла ты ещё с ним рядом…       Ира выдыхает последнюю тягу и тушит сигарету, бросая окурок в урну. Она хочет думать, что ей всё это только кажется, и этих слов только что не было, но почему-то глаза начинает предательски застилать пелена, а в районе сердца щемит, и в носу защипало тоже.       Так противно.       А Саша стоит, смотрит на неё, и думает, что язык — его самый большой враг. И Холмогорова снова на проверку оказалась слабой девчонкой.       А он ведь не хотел её обидеть… Но задел не слабо.       — Ты… — у Иры даже не находится должных слов, чтобы просто высказаться на эту тему. Все силы брошены на то, чтобы фонтан из глаз не вырвался наружу, окрашивая лицо дорожками слёз.       Саша думал, что Ира слабая, но она не хочет показывать ему этого.       Какая-то невидимая нить надорвалась в этот момент, и треск, казалось, был слышен отовсюду. Но слышала только Ира.       Она не стала договаривать — просто развернулась и пулей влетела обратно в ресторан. Появляться в таком состоянии перед супругами Филатовыми не комильфо, как говорят в народе. Уборная — самое то, чтобы привести в порядок мысли и собственные чувства, разбушевавшиеся не на шутку. До дрожи в коленях и цокота в зубах хочется забрать у Вити все оставшиеся сигареты, которых, по меньшей мере, штук десять, и скурить все за раз, до последней тяги.       Холодная вода отрезвляет.       И Ира, глядя на собственные слёзы и затуманенные пеленой глаза, хочет крикнуть всему миру, что она не такая — сильная, справится.       И чтобы её услышал, прежде всего, Саша Белов.