***
Ночное небо просто замечательно выглядит в такие моменты. Тучи не скрывают созвездия, и можно разглядеть тысячи звезд, рассыпанных по всему небесному пространству. Клаудии нравится смотреть на то, как маленькие космические тельца мигают, завораживая своим мерцанием. — Ну и фигня, конечно, — где-то сбоку кряхтит Брейден, перекатываясь на живот. — Мне больше по душе творить такое мерцание у себя на ладонь. Клаудия смеется и поворачивает голову к подруге, что с усердием пытается что-то наколдовать. — А тебе разве бабуля разрешила устраивать магические представления? — Мне нужно было спросить разрешения? — удивленно вторит Брейден, усмехаясь, когда на руке вспыхнуло пламя. Легкая улыбка трогает губы девочки, и Клаудия отводит взгляд на небо. У Брейден всегда получалось лучше нее колдовать, она быстро все схватывала, в отличие от нее Клаудия не успевала за тем, что рассказывает тетушка. Обидно до слез. Девочка уже не раз плакала на коленях у матери, пока та ее успокаивала. Женщина всегда говорила, что дар золотой дочурки скоро проявится, поэтому для этого нужно время, упорство и воля. Ничего не дается просто так, а если есть задатки, то их необходимо развивать. Поэтому маленькой Клаудии стоит приложить усилия. Пролетали дни, недели, месяца, года. И вот уже из пятилетней шмыгающей девочки выросла шестнадцатилетняя стойкая девушка. Клаудия каждый день тренировалась с наставницей в лице бабушки и тетушки Брейден, изучала с подругой магические фолианты и древние руны. Девушка чувствовала, как сила в ней начала расти, как она перекатывается по венам, будто вода по пищеводу. В одну из неспокойных ночей Клаудия увидела сон, словно наяву Брейден кричала что-то про несправедливость, а девушка ничего не могла ответить. Пламя обжигало, оставляя на ладонях покалывающую дрожь и легкую боль, будто во сне Клаудия сунула руку в огонь. Это было нереально, это лишь выдумки. Клаудия убеждала себя в этом, пока это не произошло взаправду. Брейден на эмоциях пульнула в подругу шаром из огненных искр, но Гайос вовремя поставила блок. — Так нечестно! — кричала подруга. — Мои предки должны были заниматься мной, а не тобой! Я ведь тоже могу многое! Клаудия не знала, что ответить. Она понимала, что сон оказался пророческим, но уложить в голове, что Брейден действительно атаковала ее, не получается совершенно. Столь невовремя дар дал о себе знать, и Клаудия осталась с ним один на один. Наставницы кивали головой, мол, да, у тебя открылась прирожденная магия, поэтому ее не стоит бояться. Но Клаудия с каждым днем вела себя настороженно. Подруга не давала о себе знать, поэтому девушка решила взять все в свои руки. — Я тебе не рада, уходи, — с порога заявляет Брейден, даже не повернувшись. — Ты права, — выдает Клаудия, не собираясь сдаваться. — Твои родственники обучают меня, и эту услугу мне никогда не отплатить, и они действительно должны больше времени уделять тебе, замечать твои открытия и таланты. Недавно у тебя получилось устроить настоящий ураган, который унес наши тетрадки по химии, и нам пришлось убеждать учителя, что это соседский пес сгрыз их. Ты талантливая, Брейден, очень. У тебя столько внутренней силы, что мне хочется следовать за тобой, хочется приблизиться к тому, чем ты по-настоящему владеешь. Брейден не отвечает, но ее плечи подрагивают. Клаудия вдруг слышит всхлип и бросается утешать подругу, которая навзрыд рыдает и прижимается ближе. — Я не хотела причинить тебе боль, Клауди, — икающе произносит девушка, размазывая сопли по футболке подруги. — Мне было очень обидно. Мне просто не хватает внимания бабули. Они стояли и обнимались, пока девушка не стала успокаиваться. И Клаудия поймала себя на мысли, что ее дар можно обойти, если есть на это внутренние силы. — А тебе бабуля уже рассказала про ритуал потомственных чаровников? Что есть великое зло, и только магия заточит его? Тогда Клаудия не понимала, о чем толковала ее подруга, пока наставницы не заговорили о древних демонах. По преданию, чаровницы создали пару Кулонов, напитанных магическими силами, способных защитить мирных и заточить нежить в себе. «Кулон Защитницы» помогал видеть демонов насквозь, защищая от их злого влияния. Он мог скрыть жертву от врага. «Кулон Грешницы» притягивали к себе нечисть, заключая в себе их души. Шаткий баланс, который мог нарушить любое жаждующее власти существо, поэтому чаровницы использовали магию иллюзий, наложив заклинание на Кулоны и поменяв их местами. И только истинный потомок может разрушить чары. Поэтому наставники обучали Клаудию не только защитным заклинаниям, но разрушающей магией. Клаудия перестала волноваться по поводу снов и не особо придавала им значение. Она научилась жить с этим. Пока не встретила Ноа. Этот парень просто покорил ее. Складывалось такое ощущение, будто она знала его всю жизнь. Вскоре ей приснился сон, будто она укачивает младенца на своих руках, пока Ноа беззвучно пускает слюни на кресле, уставший от убаюкиваний. Этим ребенком оказался Стайлз — самый очаровательный малыш, которого Клаудия когда-либо видела. Он любил агукать и вечно порывался самостоятельно поесть кашу, попутно покормив слюнявчик, стол, кружку-непроливайку, свои ладошки и мамины щечки. Семейная рутина часто утягивает, поэтому Клаудия не заметила, как ее малышу уже исполнилось семь. Неугомонный мальчишка, висящий на перилах вниз головой, будто маленькая обезьянка, частенько заставлял маму переживать. Но настоящий страх Клаудия ощутила, когда проснулась в холодном поту посреди ночи. Стайлз. Во сне он кричал и молил остановиться, пока какой-то мужчина грыз его шею. Красные глаза будто преследовали его повсюду, а волки вились вокруг него, то злобно рыча, то мягко виляя хвостом. Клаудия была уверена, что это именно волки, а не собаки. В Бейкон Хиллс давно не было волков, поэтому сон был неким открытием для женщины. Каждый день она смотрела на резвящегося Стайлза, стараясь сдержать внутренний порыв обезопасить мальчика, но Клаудия не знала, как это сделать. На глаза наворачивались слезы бессилия и отчаяния, ведь сон каждую неделю повторялся вновь и вновь. Стайлз кричит, волки рычат, а вокруг искрится магия, будто снегопад на свету. Клаудия перестала нормально спать и есть, и перемены замечали самые близкие люди. Ноа обеспокоенно порывался лишний раз посидеть с сыном, чтобы его любимая женщина немного отдохнула. Он каждую ночь успокаивал ее, пока она лихорадочно шептала: «Наш малыш, он в опасности, милый, мы должны его спасти». Что грозит их мальчику, Ноа было непонятно, но мужчина старался всегда быть рядом с неугомонным Стайлзом. В полнолуние Клаудия увидела то, что изменило ее жизнь. Сон был похож на предыдущие, но если раньше они заканчивались на определенном моменте, то этот был продолжением кошмара женщины. Молодой парень лежал без сознания в какой-то пещере, пока рядом фигура в балахоне произносила заклинания на языке колдунов. «Благодари свою мать за такой подарок. Если бы не она, то ты не получил бы силу», — язвительно прозвучал голос, и фигура постепенно сняла с себя капюшон, обнажая злое лицо, алые глаза, будто сверкающие во тьме, и острые клыки. После такого сна Клаудия приняла сложное для себя решение. В том парне она разглядела своего маленького бунтовщика, которому так нравилось тащить машинки у очаровательного сына МакКоллов, которого так хотелось прижать к себе и спрятать от всех напастей. Сердце предательски ныло, все нутро говорило: «Не надо, не оставляй», но мозг вторил покинуть малыша и не быть угрозой его жизни. Одно заклинание заставило врачей подтвердить наличие болезни, которое помогло Клаудии сбежать от своих кошмаров. Ведь страдания Стайлза произойдут лишь по ее вине (хоть женщина поймет это уже после), поэтому необходимо оставить мальчика, пока магия не причинит ему боль.***
— Я уехала из Бейкон Хиллс, думая, что так будет лучше для тебя, — чашечка уже не греет руки так, как раньше, и женщина вдумчиво смотрит в чай, будто вся история написана именно там. — Кошмары постепенно отпускали меня, но сны о тебе не переставали посещать каждую ночь. Я видела, как Ноа постепенно справляется с воспитанием, хотя ему дается это через силу. Ты рос таким шумным и непоседливым, однажды я не выдержала и наколдовала пространственное зеркало, чтобы взглянуть на тебя хоть разочек, и увидела, как мой отважный мальчик заступается за тех, кто ему дорог. Тот очаровательный Скотт МакКолл был твоим другом, пока вы не поссорились, мне жаль, мой хороший, вы были прекрасным дуэтом. А твой вампиризм-… — Мы до сих пор дружим, мам, — вклинивается Стайлз, удивленно поднимая брови. — Не знаю, в какую штуку ты там смотрела, что увидела подобное, но Скотти — мой лучший друг. — Но как?.. Мне приснилось, что вы ругаетесь, он в волчьем обличие скалится на тебя, пока ты удлиняешь клыки, — задумчиво бормочет женщина, пока осознание не приходит к ней. — Ох, мои сны лишь намекают на то, что могло произойти, Боже. Мой хороший, я могла тебя защитить, но струсила, мне так жаль. Оставила и бросила, побоявшись своих способностей. Стайлз не хочет винить маму в ее поступке. Внутри все кипит, потому что невозможно и представить, как собственный родитель может оставить свое чадо, но разум чист и свеж, поэтому вампир понимает. Понимает, как Клаудии дался такой выбор. Магические способности, которые с каждым днем напоминают о себе, сны, в которых пытают твое маленькое чудо и причиняют ему боль, бессилие, перед которым легко можно пасть на колени и смиренно сложить руки, страх за близких. Стайлзу обидно, что мама не попыталась изменить будущее, но что сейчас об этом сожалеть. Он стал тем, кем стал, и отдаление от живой матери не исправит его новую сущность. — Если Скотт все еще твой друг, значит, тебе удалось избежать ссоры, то есть ты обошел мое предсказание, — размышляет вслух Клаудия, вдруг неожиданно приободряясь. — Дерек, милый, вашей семье тоже удалось спастись от пожара? Хейл резко мрачнеет, пока Стайлз дергается в его направлении. Он безмолвно спрашивает разрешения подойти и побыть с ним, как оборотень качает головой. Стилински сначала кажется, что тот ответил Клаудии, но потом понимает, что это относится к нему. — Нет, мадам, они погибли. Клаудия ахает и встает со своего места, оказываясь рядом с мужчиной и присаживается перед ним на колени. Она аккуратно, будто спрашивая разрешения, касается ладони Дерека и обхватывает ее своей, так и не получив сопротивление. Женщина сжимает руку оборотня и еле сдерживает слезы. — Простите, мальчики, — она украдкой вытирает непрошенную влагу с лица. — Я знала твою маму, Дерек. Мы были близки, и мне так жаль, милый, так жаль, что она покинула нас. Вся твоя семья была замечательной, хоть я и не очень хорошо знала их всех, но чувствовала сердцем, что Талия и не могла вырастить плохих людей. Тебе было лет тринадцать, когда я навещала ее. Невероятно могущественная Альфа, которая мудростью делилась со мной, будто у нас была огромная разница в возрасте, хотя учились в колледже вместе. Стая Хейл нуждалась в советнике и маге, но мне пришлось отказаться, потому что тяжесть снов о моем дорогом мальчике давила с каждым днем. Талия не расстроилась, она тогда понимающе кивнула мне и обняла, как давнюю подругу. У нее самой были маленькие волчата, которым она желала лишь лучшее, и Талия понимала меня, как мать. — Я помню, — с хрипом говорит Дерек и прокашливается, — точнее не все, но помню, как с мамой ходил на одну из важных встреч. — Ты был таким очаровательным, милый, — улыбается Клаудия. — Твоя мама бы гордилась тобой, Дерек. Я вижу, как ты заботишься о Стайлзе, и предполагаю, что с таким же трепетом относишься к своей стае. Ты прекрасный лидер, за которым не побоишься следовать. Стайлз кивает, хотя от него таких слов и не требуют. Раньше он частенько злился на Дерека и считал его самым отвратительным лидером, который ставит свое эго выше потребностей стаи. Как и в любой истории, здесь есть «но». Стайлз видит, как Дерек с каждым днем старается быть лучшей версией себя, как он хочет дать стае все, что она может заслужить. Хейл не побоится пожертвовать собой, если ситуация повернется такой стороной. Он внушает благоговение и уважение. Под его началом действительно хочется быть и следовать за ним. — Мадам, благодарю за такие слова, — вежливо говорит Дерек, слегка склоняя голову в знак уважения. — Мне достаточно сложно принять их, но искренне благодарен Вам. Клаудия улыбается, все еще поглаживая мужскую руку. Чай давно остыл, а в комнате вновь воцарилась тишина.***
— Пойми, мой хороший, твои способности нужно развивать. Я могу научить тебя. Стайлз вызвался помочь маме собрать вещи, чтобы навестить родной дом. Клаудия четко дала понять, что готова разделить свои знания и умения с сыном. Она хочет помочь стае Хейлов, чтобы хоть как-то искупить вину за прошлое. — Колдовать воздушных зверушек? — Стайлз, это не шутки. Вампир глубоко вздыхает. Он понимает, что это не шутки, но сарказм — все еще его защита, окей? Не утешительна и история о том, что Стайлз — потомок тех самых чаровниц, что создали Кулоны, только вот в каком колене — не понял, да и разбираться в этом нет смысла и времени. Раз его магию нужно развивать — он согласен. Быть вампиром — одно дело, а быть вампиром, управляющий магией, — совершенно другое. И недавнее видение как пророк — Клаудия в точности произнесла те слова, что услышал Стайлз в мимолетной картинке: «Твои враги не знаю правды, милый, берегись их силы. Великий час настанет ровно в полнолуние, останови их, иначе тьма поглотит свет, и ни один смертный и бессмертный не прекратят своих страданий». — Мам, ты же чувствуешь. — Что ты напуган и в смятении? Да, на твоем лице это написано. Да бля, как? Стайлзу, может, маску начать носить? Чтобы никто не говорил, что у него в чем-то лицо измазано? И плевать, что чувствами и мыслями обычно не мажут, потому что это начинает раздражать его. А когда он выходит из себя, то голод увеличивается в разы. Простая математика: бешенный Стайлз «равно» голодный Стайлз. Запасов донорской вряд ли хватит, а питаться животными не входило в его планы. Быть может, кровь Дерека немного притупит жажду? Ммм, чувство горячей терпкой жидкости до сих пор оседает на языке, перебивая другие вкусы. Стайлз поглядывает на улицу, где должен быть Хейл, и хочет застонать. Никогда Стилински не испытывал подобной тяги к существу. Даже его детская влюбленность в Лидию не имела такой силы притяжения, как связь с Дереком. — Мой хороший, я одобряю твой выбор. Этот мальчик действительно хорошая пара для тебя. Стайлз прыскает, забавляясь с «мальчика». Где-то во дворе недовольно цокает оборотень, и Стилински смеется открыто. — Мам, этот мальчик нас подслушивает, — хихикает вампир, укладывая какую-то вещь в пакет, не задумываясь, что хватает в руки и упаковывает, — и ему явно не нравится такая форма обращения. — Ой, милый, извини, — кричит Клаудия, закрывая сумку, — но теперь для меня ты тоже «мальчик», как и мой хороший! Стайлз представляет, как Дерек очаровательно краснеет. О нет, как милый румянец покрывает его жесткие скулы, а брутальный облик приобретает какой-то особенный оттенок. Хоть Хейл и корчит из себя невероятно мужественного альфу, которому все по плечу и который давно забыл, что такое забота и любовь, но Стайлз чувствует его острее остальных. Дереку нужна поддержка. Дереку не хватает материнской любви. И все, что сейчас говорит и делает Клаудия, бальзамом с нежным ванильным ароматом мажет по израненной душе оборотня. Стайлз бездумно пялится в пакет, размышляя о том, сможет ли он дать все, что Дереку потребуется? Будет ли вампир в нужный час, когда оборотню понадобится помощь? — Мой хороший, — мягко зовет мама, касаясь его локтя, — не дай сомнениям разрушить свое счастье. Впервые Стайлз не хочется ничего говорить.***
— То есть вы поменяли Кулоны, поэтому у нас сейчас один из подлинников? Стайлз задает этот вопрос уже в сотый раз, вызывая волну раздражения у ведущего машину Дерека. Еще чуть-чуть, и мужчина хорошенько приложит Стилински об панель. Прям на глазах его матери. Звучит ужасно. — Стайлз, — предупреждающе рычит Хейл, сверкая алой радужкой. Стилински только отмахивается. — Мой хороший, — мягко начинает Клаудия, дабы не нагнетать атмосферу, — я не совсем это сказала. Тот Кулон, что вы приняли за Кулон Грешницы, на самом деле является Кулоном Защитницы, поэтому Шейлу он оберегал. До момента изъятия у нее его. Пусть упокоится с миром, бедная. — Я, конечно, хотел, чтобы ее сожрали гиены где-нибудь на отшибе, но такой смерти явно не желал. Мама задумывается, будто сверяет, мог ли Стайлз совершенно случайно нагнать беду своей силой на беззащитную девушку, но ответа не получает. Она чувствует, как энергия бурлит в молодом теле, желая вырваться наружу, и это серьезно беспокоит женщину. Неуправляемая магия может причинить вред не только окружающим людям, но и носителю могущественной силы. Хоть по каким-то неписанным природой правилам в Стайлзе соединились две сущности, Клаудия серьезно начинает переживать, что мощная энергия может просто разрушить тело вампира. — Это не я ее убил, — резко бросает Стайлз, отворачиваясь к окну. Он внутренне чувствует смятение и переживания матери, удивление и стойкое желание Дерека врезать ему, но парень боится, ясно? Стайлз уже сам не знает, может, это произошло с девушкой из-за того, что Стилински обложил хуями Шейлу, поэтому она и попалась в зубы вампиров? Может, и нет, и это все — бездействие Кулона. — Мой хороший, никто тебя не винит, — мягко произносит Клаудия, протягивая руку и поглаживая по плечу впереди сидящего Стайлза. — Я переживаю за тебя. Чувствую, что тебя гложет что-то, поделись, мой хороший, станет легче. — Пф, — хмыкает парень, демонстративно закатывая глаза, — мне только сейчас не хватало вылить ведро слез и соплей в салон машины Дерека, чтобы потом всю жизнь отмывать это. — Мой хороший-… — Стайлз, — рычит Дерек, — просто скажи уже. — А где нежности? — поворачивает голову Стайлз и натыкается на горящие алым заревом глаза. — Мне вот прямо сейчас необходимо получить дозу любви, Дерек, жизненно важно. Стратегическая задача, требующая немедленного решения. — Твой лоб сейчас встретится с-… — Не при маме же, дурачина! Клаудия затихает, наблюдая за упрямым Стайлзом и раздраженным Дереком. Она тихонько убирает руку и откидывается на сидение, чтобы лишний раз не мелькать перед глазами. Хоть женщина и способна противостоять оборотню, но ей не хочется этого делать с тем, кто дорог сердцу ее мальчика. — Окей, — вдруг взрывается Стайлз, как его радужка в свете мелькающих фонарей отливает золотом, — расскажу, понятно? Мам, ко мне приходят видения: в любой момент, час, временной промежуток. Спонтанно перед глазами вырисовываются образы, складывается картинка. И эта вещь носит предупреждающий и пророческий характер, ведь накануне нашей встречи у меня проявился дар: я увидел нашу встречу, как наяву, и она произошла на самом деле. Выслушав твой рассказ про твои силы, я понял, что это передалось от твоей магии. В моем варианте проявиться дару помогло изменение сущности. Джордан сказал, что по легенде я могу запечатать тьму, ведь моя сила не подвластна каким-то там законам, но вы видели меня? Я до этого всего мог подавиться собственными слюнями и расшибить себе мозги, просто запутавшись в собственных ногах. — Да, — задумавшись, кивает Клаудия, — как-то мы с Брейден обсуждали эту легенду. Не думала, что она напрямую затронет моего сына. — Ну все бывает в первый раз, — тянет Стайлз. — Вот я никогда не думал, что буду бегать с волками, а с самым главным в стае — обжимать и миловаться, а как жизнь сложилась? А, точно, мы же не милуемся, да, Дерек? Оборотень угрожающе рычит, сжимая руль. Раздражающая манера Стайлза не затыкаться, когда ситуация этого требует, дает о себе знать в самые неподходящие моменты. Сейчас Дерек даже хладнокровно обдумать дальнейшие действия не может, хотя очень хотел бы заняться именно этим, а не сдерживать в себе порывы хорошенько ебнуть вампира об приборную панель. — Дерек, милый, можешь, пожалуйста, свернуть с дороги? Нам необходимо всем выпустить пар.***
Дерек обращается и волком устремляется вглубь леса, оставляя Стайлза наедине с матерью. — Пожалуй, попробую его догнать. Клаудия кивает головой, заставляя Стайлза резко сорваться с места. Не проходит и секунды, как вампир ударяется о невидимое поле, опрокидываясь на спину. Парень удивленно хлопает ртом, делает перекат назад и садится на колени, шокировано смотря на прозрачную стену. Стилински вертит головой, перекидывая свое внимание то на маму, то на сотворенную ею магию. — Очуметь, — выдыхает наконец Стайлз, оказываясь на ногах. — Не, ну ты видела? Как это? Это что-то вроде аконита? Только для вампиров? Вербена? Что за дьявольские штучки? — Мой хороший, — мягко говорит Клаудия, поднимая магией листья с земли и вырисовывая ими в воздухе картину, — нам пора заняться по-настоящему важными делами. Вы встретились с вампирами, предками древних демонов, что по силе не сравнятся ни с одним живым существом. Чаровницам пришлось многое отдать, чтобы заточить их грешные души своей магией. Нынешние вампиры сильнее простых Бет — их сила не сравнится с силой волчат, но только урожденный Альфа может противостоять им. Убить древнего сможет вровень идущий с ними. Вампиры жаждут полной и безграничной власти, поэтому они так хотят провести ритуал слияния душ: жертв преподносят как дань темным силам во время смены лунных фаз. С новолуния до полнолуния. Вампиры предложат свои тела в качестве сосуда для сил древних, хоть они и уверены в могуществе их бренных оболочек — законы диктуют свое. Листья складываются в непонятные символы, Стайлз смотрит на это волшебство с глупо открытым ртом, наблюдая, как картинка становится отчетливее. — «Кулон Грешницы» мудрые чаровницы передали мне, надеясь, что он останется в надежных руках, — женщина указывает на картинку из листьев, что повисла в воздухе. — Он остался у меня, но я не могу передать его тебе в руки, мой хороший. «Кулон Грешницы» находится в глубине моей души — часть силы, что течет в моих жилах. Мои учителя посчитали, что так будет лучше — воплотить Кулон в виде чистой энергии, что не имеет материальной оболочки. — То есть, — Стайлз переводит взгляд на маму, — если разрушить Кулон, то это уничтожит твою-… — Силу, да, мой хороший, — подтверждает его слова Клаудия, выстраивая листьями другую картину. Воздух рассекает легкий ветерок, захватывая травинки в дикий танец, пока за всем этим наблюдает несколько пар любопытных глаз. — Я не буду жалеть ни о чем, Стайлз, потому что главное мое огорчение — прошлый выбор. Мне не будет страшно отдать свою силу ради твоего спасения, мой хороший. Я хочу поделиться с тобой моими знаниями, помочь развить твой дар, потому что чувствую твою огромную силу и великий потенциал. И, Стайлз… Листья вдруг собираются в кучу, пока ветер не усиливается. Деревья несдержанно шатают ветвями под гнетом дуновения. Стайлз чувствует выброс энергии, которая отзывает в глубине его души. Он протягивает руку навстречу листьям, сосредотачиваясь на своем чувстве, и на кончиках пальцев образовывается чистая энергия, которая срывается и устремляется невидимым потоком к оранжевой тучке. На ладони приятное покалывание и тепло, и Стайлз удивляется самому себе. — О Мой Бог. Огромный черный волк наблюдает за всем этим со стороны, растеряно навострив уши, а Клаудия удовлетворенно кивает головой. Она сосредоточено взмахивает ладонью, резко опуская листья на землю, и протягивает руку вперед. Маленькая побрякушка опускается на теплую кожу, отливая металлом на свету, что пробивается сквозь крону деревьев. Женщина сжимает руку, произнося что-то шепотом, и разжимает ладонь, на которой уже ничего нет. Стайлз удивленно икает, когда побрякушка оказывается у него на шее. — Это магический ошейник? Клаудия смеется, пока волк будто закатывает глаза, поражаясь неадекватности вампира. — Нет, это просто ты идиот. Стайлз ойкает, будто только сейчас вспомнил о Дереке. Вампир поворачивается к волку, показывая большой палец. — Отличная шутка, большой волк. Клаудия удивленно переводит взгляд с сына на Хейла, пока осознание приходит к ней. — Мой хороший, не знала, что у вас такая крепкая связь. — С чего ты взяла? — Стайлз уже увлеченно разглядывает побрякушку в виде шестиугольника и отрывает взгляд от нее. — Ты хорошо понимаешь Дерека в его волчьем облике, — волк насторожено шевелит ушами, сверкая глазами. — Будто его мысли отражаются в твоей голове. — Это какой-то пиздец, — выдыхает вампир, запрокидывая голову, и резко кричит протяжную гласную. — Хватит орать, балбес. Стайлз резко прекращает. Он взмахивает руками, будто пытается выдать что-то, что можно было бы ответить на выпад наглого волка, но ничего и не придумывает. Стилински раздраженно поправляет рубашку, пока Клаудия сооружает себе стул из ниоткуда взявшегося бревна. Она плавно опускается на него, продолжая наблюдать за сыном. Стайлз тоже так хочет. Он поднимает руку в воздух, призывая к себе деревяшку. Из леса вылетает какая-то палка, которая по пути к заказчику смачно задевает волка, ударяясь о его затылок. Раздается недовольный рык и глупый смех Стайлза, которому уже не нужен кусок деревяшки, потому что вся ситуация вызывает лишь дичайшее веселье. — Хотелось бы тебя выпороть хорошенько. — Не при маме же, дурачина! Клаудия кашляет в кулак, привлекая внимание покрасневшего Стайлза к себе. — У тебя на шее висит одна из сильнейших вещей в магическом мире — «Кулон Грешницы». Ты помог создать из магической жилы материальную оболочку. Теперь Кулон напрямую связан с моей силой. Стайлз, мой хороший, в определенный момент сделай правильный выбор.