Смотри на меня

      — Икцуарпок, — загадала Чизи и с энтузиазмом добавила: — Лия, это для тебя!       Я оторвала взгляд от вод Сены. Солнце сегодня было в хорошем настроении и радовало своим светом с чистого голубого неба. Лучи плескались в волнах реки, завораживая блеском.       — Хм-м, съедобное? — предположила я. — На самом деле, я понятия не имею, что это такое.       — О, я знаю, я знаю! — воодушевилась Маринетт и заёрзала на месте. Я даже на секунду испугалась, что сейчас она свалится с мощёного берега прямо в Сену. Но всё обошлось. — Это чувство предвкушения и беспокойства, когда ждёшь гостя. Несъедобное, конечно.       — Да, правильно, — одобрила ответ Чизи. — Твоя очередь.       — Алис, тебе слово… фриссон, — решила Мари.       — Это же легко, — Алис горделиво тряхнула волосами. — Несъедобное. Это что-то, вроде мурашек, да?       — Да, — подтвердила я, облокотилась на её плечо и прикрыла глаза. — Загадывай дальше, королева.       Мысли мои по-прежнему были на траве Марсова поля. Меня мучило фантомное ощущение, что Чимин сидит рядом со мной: одно неаккуратное движение, один широкий жест, и я задену его. Моя джинсовка, повязанная вокруг талии, всё ещё хранила запах газона и алкоголя. Впрочем, это могло мне лишь казаться. Запах Чимина же на ткани угадывался вполне ясно.       Этот полдень мы проводили за пикником на берегу. Недалеко от нас развлекались несколько компаний подростков, и мы иногда подслушивали их разговоры. Конечно, исключительно ради языковой практики.       — Сондер!       — Изи, изи, — Чизи покачала головой. — Несъедобное. Это ощущение уникальности каждого человека вокруг тебя… Лия, ну давай уже, момос.       — О, это я знаю, — ко мне вернулся мой оптимизм. — Съедобное, это индийское блюдо. Что-то вроде пельменей?       — Да. Блин, скучаю по России, — вздохнула Чизи. — Щас бы пельмешиков.       — Не люблю пельмени, — я нахмурилась.       — И я, — поддержала Алис. — Кто-нибудь их вообще любит?       — Нет, это заговор, — заключила я и пожала руку Алис.       — Давай последнее слово, и пойдём дальше. Мы ещё хотели покататься на катере, — напомнила Мари.       — Окей. Так-так, — задумалась я. — Давайте адронитис.       — Это фрукт? — неуверенно предположила Алис.       — Звучит как болезнь, — отметила Чизи. — Сто процентов несъедобное. Но что это?       — Досадное чувство, когда знакомишься с интересным человеком, но понимаешь, что узнать его поближе невозможно… Что-то такое, — разъяснила я и встала с земли.       Ноги затекли, и пальцы неприятно покалывало.       — Ну-у, Лия, — Алис шутливо ударила мне кулаком в плечо. — Мы играем в «съедобное-несъедобное», а не в сеанс психотерапевта! Тем более, вы же отлично провели время с Чимином вчера. Не так, как мы с Ёном, конечно, но тоже ведь неплохо.       Мы побрели в сторону катеров. По крайней мере, мы надеялись, что путь был верным.       — Вы с Ёном! — Чизи выдохнула от шутливого негодования и усмехнулась. — Мы вчера боялись, что вы переспите прямо на поле. Вы точно были к этому близки.       — Я была бы не против, — Алис пожала плечами.       — А поцелуй в щёку на прощание и этот взгляд, — вспомнила Маринетт. — Пацан попал. Он полностью в сетях твоего обаяния.       Лицо Алис расплылось в довольной улыбке. Она была рада не только приятному знакомству и взаимной симпатии, но и своему успешному "завоеванию" симпатичного корейского парня. Мы были рады за неё.       — Видишь, всё идёт хорошо, — заключила подруга. — Сегодня мы встретимся с ними в клубе, а после этого… кто знает, кто знает.       Мы успели ещё пофотографироваться по пути и съесть по мороженому, когда наконец дошли до катеров и встали в очередь у пристани.       Чизи вызвалась покупать билеты, чтобы потренировать свой французский с молодым человеком за кассой, и Алис пошла с ней для подстраховки. Маринетт по тем же причинам осталась со мной.       Рядом с небольшим хвостом очереди две девушки продавали сувениры, расположившись на широком пледе прямо на асфальте. Магнитики, брелочки и подвески поблескивали и манили спустить на них все деньги. Неудивительно, что мы поддались и подошли ближе.       — Ты только посмотри на эти башенки! — Мари принялась перекапывать разноцветные металлические брелки в форме Эйфелевой башни. Их звон вполне можно было использовать, как ASMR-контент. — Я хочу купить столько, чтобы они висели у меня на каждой сумке.       Ещё кто-то приблизился к коврику, чтобы выбрать себе сувенир. Я подняла глаза и растерянно усмехнулась. Это уже никуда не шло.       — Минни! — окликнула я, и девушка повернулась ко мне с таким же удивлённым лицом. Она поклонилась мне по-корейски, и я тут же ответила тем же.       Девушка округлила глаза в изумлении.       — Я… — начала она и остановилась, чтобы вздохнуть и собраться с мыслями. — Мы честно не следим за вами!       Её реплика ошеломила меня. Я засмеялась, и Маринетт вместе со мной. Хорошо, что кореянка не решила, что это мы преследуем их. Учитывая все наши случайные встречи, отрицать это было бы трудно. Минни расслабилась.       — Обещаю, что и мы точно не следим за вами, — ответила я, утирая выступившие от смеха слёзы. — Для этого мы слишком плохо ориентируемся в городе.       Напряжение растаяло.       — Симпатичные брелоки, правда? — я подцепила на палец и протянула Минни золотистую башенку. — Вот эта отлично подходит к твоим украшениям сегодня.       Девушка взяла сувенир и одобрительно кивнула, повертев его в руках.       — Кстати, твои серьги очень крутые! — заметила Маринетт.       Минни расплылась в улыбке и машинально протянула руку к своим серёжкам. Она гордо кивнула.       — Спасибо огромное, это мой собственный дизайн…       За спиной я услышала знакомые голоса и обернулась. К нам шли Чизи и Алис вместе с Хваёном и Чимином. Все смеялись, кроме одного только Чимина. Тот обиженно надул губы, пока смотрел в свой телефон.       — Не могу поверить, что ты заставил меня покупать билеты самостоятельно, — возмутился он. — Минни, он заставил меня покупать…       Увидев меня, Чимин замолчал. В радостном гуле приветствий между моей компанией и его, замешательство парня осталось незамеченным. Он внимательно смотрел на меня. Мне грозила участь в очередной раз проиграть ему в гляделки. Я не хотела уступать.       — Привидение увидел? — я попыталась избавиться от напряжения между нами.       Чимин не позволял. Моя улыбка померкла. Я ожидала его следующий ход.       — Ты очень красивая, — сказал он тихо, не прерывая зрительный контакт.       Волна мурашек пробежала по моей спине, а щёки загорелись. Сознательно ли Чимин использовал психологические трюки или просто был собой, получалось у него отлично. И я снова сдалась.       Я ничего не ответила, лишь спокойно развернулась обратно к сувенирам, присела на колени и принялась выбирать себе самую красивую Эйфелеву башенку. Как только мне удалось определиться на одной, с перламутровым блеском, я приподняла её над ковриком, чтобы разглядеть. Продавец одобрительно мне кивнула. Кажется, она тоже решила, что эта башенка мне подходит. У второй девушки рядом Хваён только что купил себе какой-то сувенир и фотографировал его на фоне Сены.       Когда Чимин подошёл ко мне, я не увидела этого. Я это почувствовала. Волна его энергетики чуть не сбила меня с ног — его игривое настроение разгоралось с каждой секундой. Прищурившись, я подняла голову и скептически посмотрела на него. В ответ Чимин посмотрел на меня сверху вниз.       — Интересный ракурс, — парень подмигнул.       Брелок выпал у меня из рук, Чимин заинтересованно оглядел кучу безделушек, куда со звоном упал мой сувенир. Я закатила глаза и тут же встала с места, успев скрыть, что от смущения я не могла сказать ни слова.       Хваён и Чизи стояли вместе и с воодушевлением фотографировали Алис на фоне парижской архитектуры. Я уверенным шагом направилась к ним и заглянула в телефон Хваёна из-за его плеча.       Алис была красивой, Париж, несомненно, тоже, но фотографии парня были не просто красивыми. Мне казалось, что я рассматриваю фотосессию итальянского Вога на экране навороченного смартфона корейца.       — Вау, — только это мне и удалось вымолвить.       — Да, я знаю. Он собирает портфолио для какого-то арт-проекта, — объяснила Чизи. — Почему никто не сказал мне раньше, что с нами такой талантливый фотограф!       Хваён смущённо улыбнулся и, наконец заметив, что я подглядываю за его рабочим процессом, убрал телефон.       — Всё дело в практике, — ответил он. — Я не верю в талант.       Я кивнула — в этом мы были солидарны.       ***       Погрузившись на катер, наша компания и компания Чимина ненадолго потеряли друг друга. Сначала мы были слишком увлечены рассказами экстравагантного гида, а затем отвлеклись на достопримечательности, мимо которых проплывали по течению Сены.       Ближе к концу экскурсии туристы разбрелись по разным краям верхней и нижней палуб прогулочного катера и в своих компаниях обсуждали виды за бортом.       Недалеко от себя я заметила Хваёна, фотографирующего здания. Как и прежде, перспективы и ракурсы его снимков захватывали профессиональностью и какой-то неуловимой эстетикой. Рядом с парнем, примерно у его плеча, я увидела и макушку Алис. Она слушала Хваёна, очевидно объясняющего ей принципы пейзажной съёмки, и молча кивала. Я вдруг поняла, что улыбаюсь.       Захотев показать подругам идиллию Алис и её нового ухажёра, я оглянулась по сторонам в их поисках. Но не успела я обнаружить свою компанию, как кто-то подхватил меня на руки, покружился на месте и опустил обратно.       Конечно, это был Чимин.       Мне понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя. Я возмущённо выдохнула.       — Ты что, танцор какой-то? — воскликнула я, шутливо замахиваясь кулаками на парня. — Я умею стоять. Может быть, хватит этих балетных поддержек?       Чимин, смеясь, уклонился от моих попыток отомстить ему. Дождавшись очередного выпада, он схватил меня за запястье и закружил вокруг себя в танце. Я всё же попробовала вырваться, прежде чем покорилась и позволила айдолу вести.       — Точно, танцор, — заключила я и примирительно положила свободную руку на его плечо. — Даже подраться с тобой нормально не получается.       Мы провальсировали небольшую танцевальную связку и Чимин отпустил меня. Я даже не удивилась нахлынувшему на меня разочарованию.       — Я просто хотел отдать тебе кое-что, а ты напала на меня, — непонимающе развёл руками Чимин. — Какая боевая.       Он внимательно посмотрел мне в глаза, ожидая моей реакции. Я понимала, что следующий ход за мной, но делать решающий шаг было пока рано.       — Что отдать? — отвлекла я, и Чимин с готовностью полез в карман.       Он поднял руку. На его указательном пальце висела перламутровая миниатюрная Эйфелева башня.       Я открыла рот и, не найдя слов, тут же закрыла его. Взяв брелок, я рассмотрела его как в первый раз и подняла взгляд на иностранца. Тот с удовлетворением наблюдал, как мне приходится по душе его подарок.       — Ты заметил…       — Мне показалось, ты очень её хотела, — Чимин обхватил мою ладонь своей и сжал мои пальцы вокруг сувенира. — На память об этом чудесном дне.       Чимин глубоко вздохнул и закрыл глаза. На его лице расцвело выражение полного спокойствия.       — Как же хорошо, — он явно наслаждался свободным временем.       Слёзы защипали уголки моих глаз, и я бросилась парню на шею, крепко сжав его в объятиях. Мне было всё равно, кто может нас увидеть и что они подумают. Чимин обнял меня в ответ, невесомо положив руку на мою талию.       — Спасибо, — прошептала я.       Воздух пах поздним летом и свободой.       ***       — Нет, нет, не так! — запротестовала я.       Чизи смеялась так сильно, что начала спотыкаться, шагая по пляжу босыми ногами. Я вовремя подхватила её, и какое-то время мы продолжили идти в обнимку, пиная влажный песок.       — Попробуй ещё раз, — настаивала подруга, утирая выступившие от смеха слёзы.       Чимин состроил уморительное лицо, выражающее всё его старание, и распирающий меня очередной приступ хохота, заставил меня закрыть рот руками. Не хотелось перебивать парня.       — Кай- кайф, — наконец выговорил кореец.       Мы с Чизи переглянусь в неописуемом восторге, и завизжали, по-детски попрыгав на месте.       — Ну вот! С этого и надо было начинать, — похвалила парня подруга.       — Теперь ты знаешь самое полезное русское слово, — гордо сообщила я и, подумав, добавила: — По-крайней мере, одно из таких слов.       Маринетт, которая шла с остальными перед нами, с недоумением обернулась на наш взрыв эмоций. Её взгляд вызвал у меня очередной смешок.       — Что там у вас происходит? — спросила она и улыбнулась. — Расскажите нам, галёрка, мы тоже посмеёмся.       — Мы просто учили Чима говорить "кайф", — разъяснила я.       Мари с пониманием кивнула.       — Вы учите его произносить что? — переспросила Минни с искренним интересом.       — О-о-о! — протянула Чизи и поспешила догнать идущую впереди компанию. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, кто следующий научится этому таинственному русскому слову.       Кроме нас на пляже не было ни души. Солнце уже почти село за горизонт. Запах воды смешивался с ароматом одеколона Чимина и пьянил меня. Казалось, я стала почти невесомой от переполняющего меня романтичного настроения.       Мы вдвоём прилично отстали от своих друзей и не участвовали в их бурном разговоре. Да и они не обращали на нас внимания. В этот определённый момент меня и Чимина буквально не видел никто. Чимин расслабленно шагал по песку и любовался окрестностями.       Наши запястья соприкоснулись, но мы даже не посмотрели друг на друга, боясь спугнуть момент. Чимин поймал мои пальцы и взял меня за руку. Приятное тепло разлилось по всему моему телу. Этот жест был таким естественным, словно мы уже сотни раз держались за руки. В этот раз я даже не смутилась от его проявления симпатии.       Это был действительно прекрасный день.       Чимин наклонился и подобрал что-то, лежавшее на песке. Когда он поднёс маленькую вещицу к глазам, чтобы получше разглядеть, я увидела, что это аккуратная белая ракушка.       — На тебя похожа, — парень показал ракушку мне, и убрал к себе в карман.       — Почему это? — изумилась я и улыбнулась ему, игриво толкнув плечом. — Такая же пустая?       Чимин покачал головой.       — Нет. Не пустая.       ***       Старательно стряхнув с себя высохший песок, мы снова заключили ноги в оковы кроссовок и ботинок. После того, как мы привели себя в порядок, наша компания покинула пляж и уже в сумерках вернулась в город.       Чимин по-прежнему не отпускал меня, но убрал наши руки к себе в карман. За рукавами его пиджака и моей джинсовой куртки этот жест был никому не заметен, тем более в неравномерном освещении витрин и уличных фонарей.       Идти в обуви по асфальту ощущалось чем-то чужеродным, поэтому мы заметно сбавили темп и уже не целенаправленно шли по домам, а просто прогуливались.       Беседа себя исчерпала.       Идиллия не длилась вечно.       Минни вдруг обеспокоенно выкрикнула что-то на корейском, оборачиваясь к Чимину. Парень выдернул свою руку из моей и встал ближе к Хваёну, практически прячась за более высоким другом.       Компания корейцев утащила нас в сторону, в переулок, быстрее, чем мы успели что-то сообразить. Теперь мы шли в сторону дома обходным и менее людным путём.       — Что случилось? — спросила я.       Минни хихикнула немного нервно. Чимин помрачнел.       — Да там был, знаешь, неприятный знакомый, — объяснила кореянка, отмахнувшись. — Мы успели недавно поругаться на ресепшене. Очень не хотелось встречаться с ним снова.       Я кивнула.       В тайне все мы поняли, в чём было дело. Кто-то узнал Чимина, и Минни заметила это. Им пришлось свернуть с дороги, чтобы айдола не догнали. Я вспомнила горькую правду: не все фанаты вели себя подобающим образом, и явно никому здесь не хотелось рисковать. Даже в отпуске у Чимина было мало покоя.       Я почувствовала вину за то, что знаю правду.       Мне захотелось отвлечь Чимина от неприятных мыслей.       — Чими, — позвала я, и взор парня тут же обратился ко мне. — Смотри!       Мальчик перед нами ехал на скейтборде и пытался выполнить какой-то трюк. Но вдруг, оступившись, спрыгнул. Доска поехала вниз по небольшому склону и добралась до нас.       Айдол легко запрыгнул на скейт и поехал вперёд. Он умело перепрыгнул какой-то бордюр, перевернув доску под своим ногами, и вернул скейтборд мальчику. Тот наблюдал за происходящим с широко раскрытым ртом.       Чимин подошёл к нам снова и взял меня за руку. Все смеялись.       ***       Мы щеголяли знанием тостов на французском языке, чокаясь разношёрстными бокалами и рюмками. "Куль сек", "санте" и, конечно, наш главный русский тост "за любовь" — "а лямур" — мы припомнили всё.       Это был последний вечер Минни, Хваёна и Чимина в Париже. Уже утром они улетят обратно в Корею, поэтому тратить на сон последнюю ночь во Франции никто не хотел.       В клубе было шумно и мелькали разноцветные огни. Из-за разлитых напитков на полу было мокро, словно кто-то вылил по меньшей мере анализ Гумбольдта (столько в нём было воды).       Все были в восторге от выбранного клуба. Иногда чужие компании заводили с нами беседу, но мы быстро отрывались от незнакомцев. Нам было хорошо и самим.       Минни и Алис оказались самыми опытными по части алкоголя и ответственно учили нас разбираться в коктейлях. Но весь алкоголь для меня был одинаковым на вкус.       Каждый шот немного сильнее затуманивал сознание и делал яркую одежду местной молодёжи ещё ярче в моих глазах.       — Хотя какая разница, — именно с этими словами Алис смешала два напитка, которые только что говорила никогда не смешивать. И это воспоминание, наверное, останется со мной на всю жизнь. Мы были молоды, мы бунтовали, мы нарушали правила.       Минни утащила Маринетт танцевать.       Я хотела присоединиться к ним сразу же, но вдруг остановилась и обернулась к Чизи, чтобы поймать её знающий взгляд. Заиграла наша с ней песня. Под неё мы ставили хореографию на недавнюю вечеринку после мероприятия в университете.       Я увидела, как две девушки выходят в центр танцпола, и поняла, что просто не могу проиграть эту минуту славы им.       — Да? — спросила я туманно.       — Да, — тут же ответила подруга, явно прочитав мои мысли.       И я взяла Чизи за руку и потянула танцевать. Она одним движением допила то, что было у неё в бокале, и охотно последовала за мной.       Мы вышли на танцпол, ловко надев "маски" уверенности. Хотя бы на эти три с половиной минуты весь мир принадлежал нам. Толпа с интересом расступилась, освобождая для нас место.       Так началось наше соревнование с двумя незнакомыми девочками. Впрочем, это трудно было назвать соревнованием в полной мере.       Я знала, что мы танцевали хорошо, и этих девочек хватило только секунд на сорок состязания. Под громкие поддерживающие возгласы друзей, мы переманивали на себя всё внимание.       Вскоре незнакомки раздражённо закатили глаза и скрылись в толпе.       Такая победа вскружила мне голову, и я продолжила танцевать с ещё большим запалом. Чизи и я подпели некоторыми строчкам припева.       Вдруг среди импровизированной публики я поймала на себе взгляд Чимина. Он смотрел на меня поражённо, не отрываясь ни на секунду. В ответ я игриво высунула язык.       И когда песня закончилась, парень потряс головой, приходя в себя, и стремительно удалился в направлении нашего столика, не сказав нам ни слова.       Маринетт подбежала ко мне и Чизи, заключая нас в объятия.       — Толпу вы, конечно, раскачали! — похвалила она.       — Кто ж знал, что эта хореография когда-нибудь ещё понадобится, — развела руками Чизи.       Она всё ещё была на драйве после своеобразного выступления. В этом мы были похожи. Адреналин бил в голову и подгонял меня найти Чимина и спросить его мнение. Но я стояла на месте, не выдавая своих мыслей.       Чизи взяла напиток из рук Мари и отпила немного.       — М-м, какая прелесть, — она даже прикрыла глаза от удовольствия. — Пойдём к бару, я закажу себе такой же.       — Лия, ты тоже должна взять, — согласилась Маринетт, и мы побрели к бару все вместе. — Особенно после того, как на тебя смотрел Чимин.       Я бы выпила что-нибудь.       — Потанцевать снова было неплохо, — продолжала размышлять Чизи. — Если б я ещё и нормально подпевала, было бы вообще классно.       — Почему тогда не подпевала? — спросила я с легкомысленным смешком.       Так же легко Чизи ответила:       — Я не знаю слов.       Мне показалось, что у меня остановилось сердце. Оно камнем замерло внутри, и мои ладони в одну секунду похолодели. От внезапного осознания своей глупости я мгновенно протрезвела.       Я в панике вцепилась в предплечья подруг, и они остановились, шипя от боли.       — Лия! — воскликнула Маринетт. — Ты чего? Тебе плохо?       — Я только что, — проговорила я и прервалась, чтобы вдохнуть, — только что мы три минуты демонстрировали Чимину, насколько хорошо мы знаем кей-поп.       Мари охнула.