Would you lie with me and just forget the world?

— Да ложись давай! — Приказным тоном говорит Баррелл, укладываясь на остывший асфальт пустующего четырехполосного шоссе. — Я не хочу, и тебе не советую. Мало ли кто проедет тут, так еще не заметят и задавят! — пессимистично отметила Доминик. — Да не ездит тут никто по ночам! — Кэтрин присела, схватила Дом со спины где-то в районе талии и потянула на себя, в результате чего та упала прямо на нее. — Кэтрин, мать твою, Баррелл, какого черта ты творишь? — Пытаюсь привить тебе чувство прекрасного. — И в чем же это прекрасное проявляется? Лежать в пыли и ожидать смерть от какого-то не шибко внимательного водителя? — с недовольством уточнила Провост-Чалкли, перелазя через Кэт. — Вовсе нет, — Кэт ложится на спину и подкладывает обе руки под затылок, — оно проявляется в осознании того, что ты лежишь на дороге, которая всего несколько часов назад была жутко оживленной, а сейчас она пустует. Возможно, здесь так пусто из-за того, что примерно на расстоянии пяти миль здесь ни одного фонаря, что странно, а в кромешной тьме будет ездить только самоубийца. Ну или человек с инфракрасным зрением, одно из двух, — хихикнула она, — а еще здесь чертовски красивые звезды, — Кэтрин вытянула руку перед собой и переметнула взгляд на свою возлюбленную, — Прямо как ты.       Доминик от такого жеста очень засмущалась, и даже в тусклом свете луны можно было разглядеть багрянец на щеках. — Так что, может ты просто ляжешь рядом и мы забудет о существовании остального мира, глядя на звезды? — предложила Кэт. — Звучит неплохо, — тихо произнесла Дом и наконец улеглась рядом с Кэт.       Темнота, казалось поглотила не только свет, оставив только слабое свечение Луны и бесчисленных звезд, но и звуки окружающей среды, ибо ничего кроме тихого дыхания обеих девушек и сильнейшего сердцебиения Доминик слышно не было, что и решила подметить Кэт: — Черт, Домми, ты впорядке? Просто, я отсюда слышу твое маленькое сердечко, ты себя хорошо чувствуешь? — Да, вполне. Не волнуйся за меня. — Как я могу за тебя не волноваться? — Кэт перевернулась на бок и посмотрела на Доминик, — Как я могу наплевать на человека, которого я так люблю? — Прекрати, я сейчас умру от умиления. —О-о-о, нет, это последнее, что мне сейчас нужно, — Одну из рук она положила на щеку Доминик. Провост-Чалкли посмотрела в глаза Кэт, в которых бликовал свет Луны, и, казалось, что всё, чем она являлась; всё, чем когда-либо она была умещалось в прекрасных глазах Кэтрин.       Почувствовав любовь в этом долгом взгляде, прикованном к себе, Баррелл притянула к себе Доминик, и поцеловала. Поцеловала так, словно в последний раз, словно хотела стать одним целым с Провост-Чалкли. И стала.       Никогда за весь период отношений они не могли разойтись, всегда были вместе. Да, они ссорились. Да, бывало ненавидили друг друга, но всегда возвращались, ведь они — одно целое, неделимое, единое.       Отстранившись, вновь заглянув в глаза Кэт, и увидев там целую Вселенную, Доминик тихо заговорила: — Эти три слова. Их говорят очень часто и их уже недостаточно для того, чтобы описать, все то, что я чувствую к тебе, понимаешь? Я не знаю, как выразить всю мою любовь к тебе, Кэти. — Я и так всё вижу, милая, можешь не говорить ничего.