***
— Тебе не кажется, что любому человеку что-то в себе не нравится? — внезапно спросил Джонни, когда на следующее утро они пришпоривали лошадей, пуская их рысью. Он знал, что время для подобных разговоров было раннее, но вчера он долго не мог заснуть, думая над словами Джайро. Размышляя, Джайро выдохнул сквозь плотно сжатые губы. — Каждый о чем-то сожалеет… Я бы сказал, такова природа человека. Наверняка каждый изменил бы в себе что-то, если бы мог или если бы это было так просто. Но ненавидеть себя? — он посмотрел в небо, и поля его шляпы затрепыхались. — Испытывать чувство вины или стыда естественно и необходимо, но не до такой степени, чтобы испытывать их постоянно, нет. Так жить нельзя. Джонни изо всех сил попытался вспомнить то время, когда он не чувствовал ненависти к себе. Скорее всего, это было в самом его детстве, еще до того, как он понял, что отец души не чаял в его брате. Даже когда он выиграл дерби в Кентукки и на мгновение почувствовал распиравшую его гордость, внутренний голос напомнил ему, что, будь Николас жив, победил бы он. Но разве он погиб не из-за случайности? Радость покинула его так быстро, что ему стало почти тошно при одном воспоминании о победе. Он никогда не мог отделаться от ощущения, что не заслуживал всего того, чего добился. Джайро искоса взглянул на него, заметив его тревожное молчание. — Иногда тебе просто нужно уметь прощать себя. Если бы мы всегда знали, что произойдет в будущем, мы бы поступали иначе. И, знаешь, легко судить людей, не побывав в их шкуре. Иногда они просто мудаки, и тебе не стоит переживать насчет того, что они говорят. — Да, — согласился Джонни и снова замолчал. Он понял мысль Джайро, но тем не менее не чувствовал никакого облегчения. Он будет до гроба нести на себе груз того, что с ним произошло, что он сделал и как он сломал себе жизнь. В этом он не сомневался. — Единственные люди, которые никогда не ненавидят себя, наверное, снобы вроде Диего, — сказал Джайро, но теперь Джонни знал, что он говорил это, просто пытаясь подбодрить его. — Ха, — невесело хмыкнул он. — Да. На мгновение воцарилась тишина и был слышен лишь топот лошадиных копыт, когда Джонни заговорил вновь: — Знаешь, что я больше всего ненавижу в Диего? Ну, не больше всего, просто одна из самых ненавистных вещей. — Нет, и что же это? — усмехнулся Джайро. — То, как он, черт возьми, по-дурацки разговаривает. Держу пари, он такой, даже когда трахается, — Джонни прочистил горло и с усилием выдал свою лучшую, хотя и очевидно жалкую пародию на британский акцент, — М-м-м, да, превосходно. Ах, действительно. Просто восхитительно, продолжайте. Джайро надрывался от смеха, сгибаясь пополам в седле. — Святые небеса, я сейчас умру, — добавил Джонни с чувственным придыханием. Смех Джайро перерос в тяжелое хрипение. Он вытер уголки глаз. — Ладно-ладно, это не так уж и смешно, — сказал Джонни, невольно посмеиваясь. Боже, отвратительное чувство юмора Джайро и впрямь начало передаваться ему.***
За последние несколько недель Джонни несколько раз оказывался в смертельной опасности, но встреча с Диего и др. Фердинандом была первым разом, когда он думал, что действительно погибнет. Они с Джайро. Разодраны. Динозаврами. Подумать только! Это звучало так нелепо, и он должен был бы рассмеяться, но все, что он чувствовал, было лишь дрожью ужаса, пробегавшей по спине при одной мысли об этом. Все позади, все позади, думал он уже не в первый раз, чтобы наконец расслабиться и попытаться сосредоточиться на картах в его руках. Во что они снова играли? В блэк-джек? — С тобой все в порядке? — спросил Джайро, и звук его голоса будто четче обозначил границы реальности. Они были в палатке Джайро, разбитой из-за мелкого сеющего дождя. Джайро лежал на боку, подперев голову локтем. Масляная лампа мерцала, заставляя тени, которые они отбрасывали, искажаться и танцевать. — Да, — сказал Джонни голосом, вовсе не соответствовавшим его ответу. — Сегодня было немного страшно, — Джайро попытался криво усмехнуться. — Немного, — согласился Джонни. Его плечи осунулись, он перевернул свои карты лицевой стороной вверх, больше не пытаясь сосредоточиться на игре. Если честно, ему просто хотелось упасть в объятия Джайро. Чтобы его обняли, сказали, что все в порядке, никто из них не погиб и никогда не умрет. Глупость. — Хочешь увидеть Таска? — спросил он после минутного колебания, стараясь не встречаться взглядом с Джайро. Он никогда не предлагал этого сам и надеялся, что Джайро не придаст этому особого значения. После секунды долгого молчания, едва ли не заставившего Джонни выпалить что-то вроде «только если ты этого хочешь, вот и все», Джайро успокоил его простым «да». Таск, как обычно, ринулся к Джайро, и Джонни едва сдержал вздох от легкого, убаюкивающего прикосновения его рук, сильных, но нежных. Отвернувшись, он лег, положил голову на руку и почувствовал, как по щекам покатились тихие слезы.***
Следующие два дня прошли на удивление легко. Этот перерыв был очень нужен им обоим после нападения Scary Monsters. После того, как однажды ночью Таск свернулся калачиком на груди Джайро, он стал делать так постоянно. Джайро сказал, что не возражает, а Джонни сделал вид, что ему было все равно. Джайро обнимал Таска, чья голова покоилась на его груди, и ощущение от его легких касаний было прекрасным. Столь прекрасным, что Джонни чувствовал себя неловко и взволнованно. Он должен был быть честен. Ему стоило быть честным с самого начала. Джайро не был глуп, и на то, чтобы понять, что «воплощение души» Джонни было отражением его настоящих, истинных чувств, не ушло много времени. Он получил ответ следующим вечером, когда Джайро подтащил свой спальный мешок к Джонни, ложась рядом. Прежде чем Джонни успел спросить, что он делает, Джайро обнял его, на этот раз по-настоящему. Он напрягся всем телом, но слова протеста будто застряли в его горле. Джайро обнимал его, и это было потрясающе: его волосы щекотали, Джонни чувствовал запах и тепло его тела. Когда Джонни вообще в последний раз обнимали? Но, несмотря на то, что внутри он весь был как натянутая струна, Джонни придвинулся к Джайро, прижался лицом к его шее и почувствовал, как чужие руки обвились вокруг его талии. Его сердце билось так сильно, что ему казалось, что Джайро слышал его. Он подумал, что ни за что не сможет заснуть в такой позе, но, в конце концов, расслабился — мерно поднимавшаяся грудь Джайро убаюкивала его, и он начал проваливаться в сон. Утром он проснулся оттого, что Джайро пытался вылезти из-под него, чтобы подготовиться к новому дню. Он думал, что ситуация будет неловкой, но оказалось, что единственным, кто ощущал эту неловкость, был он сам. Джайро вел себя так же, как и всегда: варил кофе, рассматривал карту, болтал, когда быстро проверял подковы лошадей, чтобы убедиться, что они в порядке. Было около полудня, когда Джайро спросил его: — Ты думал над тем, что собираешься делать после всего этого? Джонни почувствовал, как на этом вопросе хорошее настроение начало покидать его. Он действительно не хотел думать об этом, а еще больше — говорить, но и занудой ему быть не хотелось. — Наверное, просто вернусь домой независимо от того, выиграю или проиграю, — пожал он одним плечом. — Я… честно говоря, я почти не думаю о будущем. С тех пор как меня подстрелили, я просто живу ради самой жизни, понимаешь? Просто всегда жду наступления следующего дня. На самом деле, он думал над тем, чтобы покончить с собой. Прокручивал эту идею вновь и вновь, ковыряясь в ней, как ребенок в овощах в своей тарелке, зная, что ему придется их съесть, но боясь сделать это. — Это первый раз за долгое время, когда у меня есть что-то, что я хотел бы сделать, — признался он глухим голосом. Он чувствовал на себе взгляд Джайро, но именно сейчас не мог его выдерживать. — А ты, я уверен, как можно скорее вернешься в Италию. — Ага, — подтвердил Джайро, хотя в данный момент эта перспектива не казалась ему радостной, и Джонни подумал, что поставил его в неловкое положение своими неаккуратно сказанными словами. Не уезжай, не уезжай, кричало все внутри него. Его сердце сжалось от мысли о том, что до окончания гонки оставалось всего несколько месяцев и они неизбежно будут отдаляться друг от друга, пока вновь не станут незнакомыми людьми. — Все женщины Неаполя сейчас скучают, обделенные моим вниманием, — слегка улыбаясь, сказал Джайро. — Ха. Я даже не сомневался, — ответил Джонни и сделал глоток из своей фляги, скорее для того, чтобы занять себя чем-то. — Ты хотел когда-нибудь побывать в Италии? — спросил Джайро вернувшимся к нему обычным живым тоном. — Нет, — ответил тот. Если честно, он мало что знал об Италии. Знания о ней были опосредованы и искажены стереотипами, и теперь к ним добавился Джайро. Вообще он мало думал о каких-либо других странах. Он не знал, что будет делать в другой стране, даже если поедет туда. Джайро сказал, что на теплоходе он добрался до Америки буквально за несколько месяцев. С везением же Джонни он слишком поздно поймет, что относится к людям, склонным к морской болезни. Джайро вскрикнул как громом пораженный. — Ты даже не представляешь, что теряешь, mio amico. Ты обязан приехать ко мне. Красота загорода, еда, искусство, вековая история, женщины… Ты потеряешься во всем этом и никогда не захочешь возвращаться в Америку. — Тем больше причин держаться от Италии подальше, — ровным, слегка передразнивавшим голосом сказал Джонни. — Да дава-а-ай, — подначивал его Джайро. — Оно того стоит. Скажи, что ты приедешь. — Ты почти убедил меня, — скептически посмотрел на него Джонни. — Конечно, убедил! — чуть ли не возмущенно вскричал тот. Джонни сжал губы в тонкую линию. Джайро хочет увидеть его вновь. В его душе что-то затрепетало. — … Да, может быть, — уступил он, снова пожав плечами. — Я запомнил это, — Джайро сверкнул золотыми зубами в победной беззастенчивой улыбке.***
В эту ночь лицо Джонни горело, хотя воздух был свеж. Он хотел, чтобы Джайро снова спал рядом с ним, чтобы снова обнимал его. Он не знал, хотел ли этого Джайро и хватит ли у него самого смелости попросить об этом, если тот этого не сделает. Его сердце было готово выскочить из груди, когда он думал, что не сможет. Джайро начал перетаскивать спальный мешок. — Ничего если я?.. — спросил он, останавливаясь на полпути. Джонни нетерпеливо кивнул, смущенно опуская глаза. Джайро хмыкнул, подошел и сел рядом с ним, и от низкого тона его голоса по рукам Джонни пробежали мурашки. Джонни приблизился к нему и, обвив руками его талию, тесно прижался к груди Джайро своей, начиная тереться лицом о его рубашку, все это время ненавидя себя за это. — Ты такой милый, Джонни, — тихо сказал он и начал нежно гладить его волосы, заставляя непроизвольный вздох, который тут же потонул в рубашке, вырваться изо рта Джонни. — Что это было? — спросил Джайро, и тот услышал улыбку в его голосе. Он взял Джонни за подбородок и приподнял его голову. Сердце Джонни колотилось от того, насколько близко они находились друг к другу, а Джайро всматривался в него. Джонни не смог удержаться и облизнул губы, а, когда он посмотрел на красивые черты лица Джайро, его рот слегка приоткрылся. То, как сильно он хотел, чтобы это произошло, и как страшно было желать, чтобы оно случилось, было невыносимым. Когда Джайро наклонился и прижался к его губам, в сознании Джонни все спуталось. Он застыл, пока Джайро так нежно целовал его. Его губы прижались к губам Джонни с какой-то мучительной лаской, отчего Джонни отдернулся, уперевшись руками в его грудь. Он выпрямился, его сердце бешено колотилось, а разум внезапно охватил вихрь противоречивых чувств. — Почему ты сделал это? — спросил он высоким и резким голосом. — Я думал, что именно этого ты и хотел, — Джайро тоже сел прямо, и на его лице ясно читались смущение и сожаление. — Н-нет? — запнулся тот, и интонация в конце фразы была больше похожа на вопрос, чем утверждение. Он облизнул губы, все еще чувствуя на них поцелуй Джайро, и понял, что ему стало нехорошо. — Я не гей. Я спал с девушками. — Как и я, — сказал с пониманием Джайро, и от всего происходящего Джонни захотелось закричать. — Знаешь, необязательно должно быть что-то одно. Ты можешь спать и с теми, и другими. Он протянул руку, чтобы успокоить Джонни, но тот резко отдернулся. — Но я… я даже не… — он изо всех сил пытался разобраться в том, что чувствовал. — Разве ты не знаешь, что я не могу… — он замолчал, не в силах произнести то, о чем думал. — Значит, все дело лишь в сексе? — Джонни уцепился за эту мысль как за спасательный плот. За что-то, что он мог понять. За что-то, в чем он мог найти смысл. — Знаю, мы уже несколько недель не видели ни одной девушки, но насколько же ты отчаялся, что хочешь трахнуть инвалида? — Джонни перестал смеяться дрожащим горьким голосом, и от ощущения тошноты его рот наполнился слюной. — Это отвратительно. — Что? Нет, это не… Ты не отвратительный, Джонни, Господи… — Я не хочу быть для тебя чем-то… — он обхватил себя руками, а перед глазами все плыло от стоявших в них слез, — чем-то, чем ты воспользуешься, просто потому что ты возбужден, просто потому что… — Ты для меня не что-то! — вскрикнул Джайро, быстро потеряв терпение. Джонни вздрогнул, и из его глаз потекли слезы. — Все на самом деле иначе, — на этот раз тише повторил Джайро, придвигаясь всего на дюйм. — Ты хоть знаешь, как сильно… я беспокоюсь за тебя? Это только заставило Джонни еще сильнее заплакать, всхлипнуть и утереть слезы тыльной стороной ладоней, чтобы еще больше размазать их по лицу. Почему услышать подобное было так больно? Принять то, что кто-то мог заботиться о нем? Он хотел услышать больше таких слов и одновременно с этим — чтобы Джайро прекратил говорить. Облизав губы, Джайро попытался облечь свои чувства в слова. — Я знаю, что… что мы, на самом деле, не так уж давно знаем друг друга, учитывая все обстоятельства, но… Джонни весь напрягся, словно ожидая удара. — И, ну, все, что мы сделали вообще-то, это просто поцеловались, и, в конце концов, это вышло не так уж и здорово, — усмехнулся он, и Джонни подумал, что он просто тянул время, чтобы сказать главное. — И ты можешь поправить меня, если я ошибаюсь и неправильно трактую происходящее, хотя, скорее всего, я прав, и мне кажется… Кажется, что я вполне мог бы… — он слегка скривился, будто каждое слово давалось ему с болью, — … влюбиться в… — Нет-нет-нет, — Джонни услышал, как слова сами собой слетели с губ, и зажал руками уши. — Не говори этого. Ты же не имеешь в виду, что… — Да, имею в виду, — схватив его за предплечья, настоял Джайро. — И если бы ты был честен с самим собой… — Нет, неправда! — крикнул Джонни, вырываясь из его хватки. — Ты ничего не знаешь обо мне, не знаешь, что я… — его голос прервался, — …что я пережил… что я натворил… — Ты тоже многого обо мне не знаешь, — спокойно отозвался Джайро. — Я сделал так много вещей, за которые мне стыдно, что сбился со счета. Если бы ты знал, скольких людей я убил, у тебя бы волосы встали дыбом, — мрачно сказал он. — Я знаю, каково это — ненавидеть себя, Джонни, правда знаю. Но эти слова не успокоили Джонни. Ему казалось, что он тонул в океане собственного отчаяния, ничего не видя за обрушивавшимися на него волнами. — Ты заслуживаешь кого-то, кто лучше меня, — тихо сказал он. — Что бы ты ни совершил. — Почему? — требовательно спросил Джайро. — Просто потому что ты инвалид? — Просто потому что! — эхом откликнулся Джонни с такой недоверчивой интонацией, на которую только был способен. — Как ты можешь говорить об этом так, будто оно ничего не значит? Ты хоть представляешь, как тяжело каждый божий день… — у него сжалось горло, и он замолчал. Казалось, будто весь груз страданий лег на него: большой и тяжелый, и Джонни с трудом пытался объяснить это другому человеку. Ему не хватило бы даже оставшейся жизни, чтобы попытаться объясниться. — Я вовсе не это имел в виду, — скривился Джайро. — Я просто хотел сказать, что это не имеет ни малейшего значения, когда я говорю о своих чувствах к тебе. Джонни ссутулился, чувствуя, как бессмысленность этого разговора отбирала у него все силы. — Я не могу этого сделать, — пробормотал он. На этом разговор был окончен, и Джонни показалось, что между ним с Джайро образовалась пропасть, а они оба стали отдаляться друг от друга раньше, чем Джонни того ожидал. — Хочешь, я отодвинусь? — спросил Джайро. Джонни кивнул, не глядя на него. Джайро молча оттащил свой спальный мешок, и Джонни лег, чувствуя, как его сердце разрывалось на части.***
— Я все еще говорю, что нужно идти напрямик, — сказал Джайро, переваливаясь всем телом через карту и самого Джонни. Они оба сидели верхом на своих лошадях. — А я все еще говорю, что лучше в объезд. Что если перебраться на другую сторону ущелья нельзя? — Безопаснее — не значит лучше, — настоял Джайро. — Все будет хорошо. Если там нет дороги, мы ее проложим. Идти в обход будет слишком долго. Валькирия фыркнула и заскребла копытом по земле, такая же нетерпеливая, как и ее наездник. Джонни застонал, зная, что Джайро не собирался идти по предложенному им пути. — Что ж, хорошо, но когда через несколько часов ты поймешь, что выбрал не тот путь, я уже наполовину преодолею его, — сказал он и пришпорил Слоу Денсер, пустив его галопом прочь от устья узкого каньона. — Ну и отлично! — сердито крикнул ему в спину Джайро. — Увидимся, когда ты наконец доберешься до отметочного пункта! Не оборачиваясь, Джонни поднял в нерешительном прощальном жесте руку и пригнулся, когда Слоу Денсер перешел в галоп, уносясь прочь от перекрестка, и вскоре Джайро был уже далеко позади него. Он чувствовал себя странно, его окружала непривычная тишина, от которой он отвык после столь долгого времени, но на самом деле ему было неплохо. Возможно, ему просто нужно было немного побыть одному, чтобы привести мысли в порядок. Он постарается не беспокоиться ни о Джайро, ни о себе самом. До отметочного пункта он с легкостью доберется уже завтра. Однако к вечеру Джонни уже жалел о своем решении. Без Джайро, который отвлекал его разговорами, он просто зациклился на своих мыслях, настойчиво думая обо всем на свете и всех тех, кто причинил ему боль. Он думал о том, как держал Дэнни в своих маленьких трясущихся руках, готовясь утопить своего единственного друга, чтобы подчиниться велению ненавидевшего его отца, и как Дэнни смотрел на него невинными, сверкавшими глазками. О душившем его горе, о чувстве вины после смерти Николаса и о вере в то, что это была его вина. Он думал о том, как превратился в инвалида после инцидента, которого можно было бы избежать и который был таким глупым. О том, как никто — ни его отец, ни даже те люди, которых он считал своими друзьями — ни разу не навестил его за те долгие, мрачные месяцы, что он провел в больнице. Но больше всего он думал о том, что случилось прошлой ночью, и чувствовал себя таким глупцом. Хотя Джайро тоже был им. Он понятия не имел, во что на самом деле ввязывался. Он даже не представлял, насколько разбитым и измученным в действительности был Джонни что внутри, что снаружи. Разве он не видел ее раньше, свою «темную решимость», как называл ее Джайро? Джонни усмехнулся этой мысли. Он пытался смотреть с позиции Джайро, чтобы понять, почему так важно сохранить жизнь противнику, но не мог. Было приятно избавиться от опасности или от кого-то, кто стоял у него на пути. Они сделали свой выбор, как и он сам. В любом случае, этот мир был чертовски скверным, и забрать чью-то жизнь было бы истинным актом милосердия. А может быть, Джонни просто устал, ему плохо, и он заслужил все, что получил. Он был уверен, что какая-то часть его души умерла где-то на его жизненном пути. Отколовшиеся от нее кусочки затерялись в той больничной палате, а может быть, застряли в трещинах стен его детской спальни. Но это его не волновало. Он даже не помнил, когда в последний раз испытывал боль или жалость к кому-то, кроме самого себя. Боже, ты забрал не того сына. Уже не в первый раз эти слова эхом раздавались в его голове, и все, что он мог сделать, это согласиться с ними. Он посмотрел на полную луну, поднимавшуюся все выше в небе, и подумал о Джайро. Он беспокоился о нем, как бы сильно ни пытался этого не делать. Он надеялся, что тот пересек ущелье и с ним все было в порядке. Джонни с тенью сожаления подумал, что Джайро был единственным человеком, о котором он действительно волновался, — даже больше, чем о самом себе. И все же он оставил его. Глупо, эгоистично. А что если Джайро попал в ловушку? А что если ему придется сражаться со стендом в одиночку? Нет, Джайро был сильнее и ловчее его самого, он бы, наверное, рассмеялся, если бы узнал, как Джонни переживал за него. Джонни попытался затолкнуть подальше свою тревогу, отогнать ее от себя. И все же… он сбавил ход Слоу Денсер до рыси, и тот выдохнул клубы пара в леденящий воздух. А не разбить ли ему здесь лагерь? Если он продолжит беспокоиться, то может просто повернуть назад и убедиться в том, что поехал по правильному пути. Может быть, Джайро отстал от него всего на несколько часов, не сумев пробраться через ущелье. К черту гонку. Была ли она когда-нибудь причиной тому, почему он был здесь? Не все ли время он следовал только за Джайро? Как же он мог забыть? Какой же я идиот, обругал он себя. Он нашел место, которое было свободно от кактусов и больших камней и защищенно с одной стороны отвесной скалой, и решил, что это место ничем не хуже других. Через двадцать минут он развел небольшой костер, сел возле него и, прижав ноги к груди, стал жевать жесткое вяленое мясо из рюкзака. Он подумал, что сейчас в темноте было достаточно легко разглядеть дым от костра, но даже если кто-то случайно наткнется на него, он убьет его (или убьют его самого; в любом случае, сейчас ему было все равно). Он уперся подбородком в согнутое колено, с легкой грустью подумал о том, что весь кофе остался в седельных сумках Джайро, и начал засыпать. — Порвал со своим парнем, Джостар? — до боли знакомый голос нарушил мирную тишину. Джонни поднял голову, его губы скривились в усмешке при виде Диего, взбиравшегося на вершину дюны перед его лагерем, и луна зрелищно вырисовывала его силуэт. Джонни подумал, не спланировал ли он все это. — Катись к черту, кусок английского дерьма, — отрезал он, когда Диего без капли стеснения, как кошка, приблизился к его лагерю. Джонни должен был убить его прямо на месте за то, через что он заставил пройти его с Джайро. Диего цыкнул. — Никаких манер, прямо как у всех янки, — сказал он, скорее поддразнивая, чем обижаясь. Его ноздри раздувались, когда он оглядывал лагерь, и Джонни понял, что он использовал свое необычное обоняние, чтобы что-то найти. — Нет, правда, где тот итальянец? Теперь мне стало любопытно. Его запах очень слабый. Ты едешь без него с самого утра. А я думал, что вы двое… — он скрестил указательный и средний пальцы, обхватив ими друг друга, — …типа такого? Джонни сверкнул глазами. Он действительно должен был просто взять и убить его. Насколько он мог догадываться, именно это Диего и собирался с ним сделать. — Малыш Джонни, — продолжил Диего с мерзкой улыбкой, которая расползлась по его лицу, — ты хоть понимаешь, насколько сейчас слаб и беззащитен? Я подозреваю, что без своего друга ты можешь стать пищей для стервятников, если не будешь осторожен. Он сделал шаг вперед, скользя взглядом по лежащему Джонни. — Осмелюсь сказать, что любой, кто придет сюда, сможет очень легко тобой воспользоваться, — сказал он, все еще улыбаясь этой мысли. Дрожь пробежала по уцелевшей части позвоночника Джонни. Неужели Диего всерьез угрожал ему? В сексуальном плане? При этой мысли в его груди вспыхнул холодный негодующий огонь, и он тут же почувствовал, как начал задыхаться от ненависти к самому себе. Будет ли это тем, что он заслужил, случись с ним подобное? — Да? Кто же, например? — он знал, что провоцировал Диего, хотя внутри все кричало ему не делать этого. — Я знаю, что у тебя кишка тонка сделать что-то подобное, — вторил он беспечному тону Диего, как бы неуместен он ни был. Диего подозрительно прищурился, глядя на него, затем еще раз огляделся и снова принюхался. — Ха, — коротко усмехнулся он, и выражение его лица стало самодовольным, отчего желудок Джонни сжался от отвращения. — Что? — Сначала я просто шутил над тем, что ты порвал со своим парнем, но теперь подозреваю, что не был так далек от истины. Джонни искоса взглянул на него, не зная, что ответить. Было ли это правдой? — Конечно же, это правда, — заверил его Диего и направился к нему, с каждым шагом чувствуя нараставшую уверенность. Джонни позволил Диего раздвинуть свои безвольные ноги ботинком и поморщился, когда тот уперся им в его промежность. — С чего вообще Джайро захотел остаться с кем-то вроде тебя? Хотя еще ничего не произошло, Джонни чувствовал себя униженным. Он задавал себе этот вопрос чаще, чем мог сосчитать разы, когда он спрашивал себя об этом. — Ты хоть чувствуешь это? — спросил Диего, снова надавливая своей грязной подошвой. Джонни отвернулся, сгорая от стыда и гнева, и покачал головой. — Совсем немного, — пробормотал он. — Чудесно, — ответил Диего, и Джонни не понял, шутил ли он или нет. Он слегка подпрыгнул на месте, когда Диего внезапно опустился на колени и начал грубо стягивать с Джонни штаны. Он не мешал ему, ненавидя себя каждую секунду. — Может, так мне не придется слушать твои жалкие всхлипы. Он широко раздвинул бедра Джонни, оставляя его полностью обнаженным и начиная расстегивать свои штаны. Он гордо смотрел на Джонни сверху вниз, пока вытаскивал свой член и оглаживал его по всей длине. Джонни вонзил ногти в землю, пытаясь сдержаться и не набить Диего ногтями-пулями. — Держу пари, что у тебя даже встать не сможет, правда, Джостар? — Точно не когда передо мной нечто настолько уродливое, — легко парировал Джонни. Диего обнажил ряды своих острых зубов в беспощадной улыбке и толкнул головку члена в задницу Джонни. Он грубо схватил Джонни за бедра, так сильно впиваясь острыми ногтями в его плоть, что Джонни подумал, что кожа под ними порвалась, и медленно вошел в него насухую. Едва сдерживая себя, он подумал, что подрочить Джонни было бы проще, не будь кое-кто инвалидом. Диего медленно вышел, затем резко двинулся обратно, начиная задавать быстрый темп. Звук ударяющихся бедер о задницу Джонни громко раздавался в безмолвной ночной тишине. Джонни было плохо, он смотрел на холодные звезды, мерцающие на небе, и думал, когда же Диего кончит. — Как ощущения? — Джонни не смог удержаться от вопроса, зная, что тот ответит ему честнее, чем Джайро. — Дерьмово, — ответил Диего. — В тебе вообще невозможно двигаться, — он резко толкнулся бедрами в Джонни. — С таким же успехом я мог бы трахаться с трупом. Слова больно задели Джонни. Они словно заполняли сырые трещины его тела, становясь с ним единым целым. Он не знал, почему это было так больно, ведь именно этим все и должно было обернуться. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но на выдохе всхлипнул. — Твое лицо мне противно, — внезапно сказал Диего, выходя из него. — Становись на колени, — приказал он, хватая Джонни за локоть, чтобы заставить его развернуться. Джонни молча подчинился, подбирая под себя колени. — Держи себя раскрытым для меня, — услышал он приказ Диего и обхватил обе половинки ягодицы, разводя их в стороны. Диего ухмыльнулся и, оттолкнув от себя жаркое тело Джонни, выпрямился. — Ты действительно жалок, Джостар, — сказал он, схватив Джонни за волосы и прижимая его лицом к земле. — Меня тошнит от этого. Честно говоря, меня вот-вот вырвет. Джонни заскулил, с трудом пытаясь дышать, и начал всхлипывать. — О, не притворяйся, что тебе это не нравится, — сказал Диего в ответ на плачущие звуки. — Ты здесь, потому что знаешь, что именно тут тебе и положено быть. Под лучшим из лучших, принимая в себя его член, как хорошая маленькая шлюшка. Он жарко выдохнул, ускоряя темп своих толчков. — Даже при всем твоем богатстве и привилегиях я всегда был лучшим жокеем, — злорадствовал он, со всей силы вбиваясь в Джонни. — Тебе следовало бы знать, что именно этим в итоге все и закончится. Вот где тебе следует быть. — Заткнись, заткнись… — наконец всхлипнул уставший от этого Джонни. Уставший от всего. — Ты настолько жалок, что не можешь сказать «нет», — Диего вздохнул, не обращая на него внимания. — С тех пор как я услышал о твоем маленьком несчастном случае, я думал, что единственное, на что ты сейчас годишься, это быть дыркой, которую можно было бы трахать. Но я ошибся. Он склонился над Джонни, придавливая его своим весом, и тот почувствовал над ухом его горячее дыхание. — Оказывается, ты абсолютно бесполезен. Джонни попытался вырваться из стальной хватки Диего и удивился, когда тот отпустил его. Он упал на бок, оглядываясь на Диего, который уже успел подняться, его член все еще стоял. Он так и не кончил. Возвышаясь над Джонни, Диего схватил его за плечо, придавая ему сидячее положение, и приблизился так, чтобы его член оказался на одном уровне с лицом Джонни. Оно было все перепачкано в слезах и песке, глаза покраснели от слез, а ресницы были мокрыми и слипшимися. Слюна стекала по его подбородку, и Диего видел ее струйки на раскрытых от нехватки воздуха губах. — Отвратительно, — сказал Диего и приставил головку члена к нижней губе Джонни. — Отсоси мне. Джонни колебался лишь мгновение, прежде чем, подчинившись, взять наполовину в рот. Вкус был ужасный, Джонни нисколько не удивился этому и постарался не давиться, но все безуспешно. Чувствуя привкус желчи в горле, он провел языком по задней стороне члена и медленно двинул головой, пытаясь привыкнуть к этому ощущению. — Глубже, — проговорил Диего, слабо толкаясь ему в рот. Он впился пальцами в корни волос Джонни, чтобы заставить взять больше. Джонни схватился за заднюю часть бедер Диего для опоры, расслабил горло и начал заглатывать, пока нос не уперся в мягкие светлые лобковые волосы Диего. — Вот так, — застонал Диего и покачал головой. — Хороший мальчик. Его причинявшие боль жилистые пальцы разжались, начав мягко ласкать пряди волос, а Джонни продолжил двигать головой. Поглаживание по голове напомнило ему о Джайро, и слезы потекли еще сильнее. — Ох, вот бы тебя сейчас увидел твой отец, Джостар, — мечтательно проговорил Диего, глядя на Джонни сверху вниз. — Его оставшийся в живых единственный сын стоит на коленях и отсасывает грязный член, как будто от этого зависит вся его жизнь. Его тихий смех превратился в очередной стон. — Посмотри на меня, Джонни, — скомандовал он, и Джонни подчинился. На него измученно смотрели большие синие покрасневшие глаза. Диего стиснул зубы и толкнулся в горло Джонни так, что тот подавился. Джонни ровно держал голову, когда первая капля спермы сползла в расслабленное горло. Он вырвался из захвата и отстранился как раз тогда, когда теплая сперма выплеснулась ему на переносицу и подбородок. Джонни откинулся назад, кашляя и судорожно хватая ртом воздух. Будто в тумане, он видел, как Диего шагнул вперед, чтобы вытереть свой мокрый, липкий, обмякший член о его рубашку. — Не знаю, как ты, но я вымотался, — привычным тоном сказал он, застегиваясь. Джонни посмотрел на него мутным взглядом, не зная, что сказать в ответ. — Передай от меня привет Джайро, если увидишь его, хорошо? — улыбнулся он и тем же путем, что пришел, начал быстро удаляться довольной, немного утомленной походкой. Джонни немного посидел, переводя дыхание и чувствуя, как на его лице неприятно застывала сперма, и тут его рот начал наполняться слюной, а желудок издал угрожающее рычание. Еще одна волна ужаса захлестнула его, когда все его тело начало сотрясаться в сухих болезненных вдохах, исходивших из глубины. Он перевернулся на четвереньки как раз вовремя, чтобы его не вырвало на себя. Джонни изверг содержимое своего желудка на песок и с отвращением заметил в густом месиве липкую белизну спермы Диего. От картины перед своими глазами он вновь почувствовал себя несчастным. Его руки дрожали под тяжестью тела, но он абсолютно не хотел падать в то, чем его только что стошнило, поэтому с трудом отполз на несколько футов, прежде чем рухнуть на землю. Все его тело болело.***
Джонни разбудил холодный дождь. Потерянный в пространстве, он неуверенно поднял голову. Заметив свои штаны, он с огромным усилием подполз к ним, чувствуя боль каждой клеточкой тела и с трудом сдвигаясь с места. Он чувствовал себя погребенным заживо — такой прощальный подарок оставил ему Диего. Он сел, вытянул штанины брюк по разным сторонам, затем, собравшись с духом, прикоснулся рукой к анусу. Он был горячим и распухшим, и Джонни представил, настолько ему было больно, если бы он смог по-настоящему почувствовать прикосновение к нему. Когда он убрал пальцы, они были в липкой, почти запекшейся крови. Джонни справился с тем, чтобы натянуть штаны, и затем из последних сил, лег на землю, позволяя каплям дождя падать и падать на себя. Он весь дрожал от холода, а дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Внезапная трель Таска напугала его — Джонни просто не понял, как выпустил его. Тот смотрел на него своими огромными умоляющими глазами, постукивая по его руке, словно пытаясь о чем-то сказать, почти как в первый раз, когда они «встретились». На вялую реакцию Джонни он снова заверещал, накинувшись на него почти так же, как когда хотел обратить на себя внимание Джайро. Джайро. — Боже, что я делаю? — прошептал он Таску, и тот в ответ издал тихий печальный звук. Джонни с трудом поднял руку, легонько погладил свой стенд, и ему показалось, что он еще никогда так не делал, хотя видел, как Джайро делал это много раз. Таск поддался его прикосновениям, обхватывая своими маленькими ручками его пальцы. Джонни едва заметно улыбнулся. Когда дождь усилился, Таск обернулся вокруг его запястья и напрягся всей тушкой, чтобы взлететь и потянуть за собой руку Джонни. И хотя его затея не увенчалась успехом, Джонни понял, о чем стенд пытался ему сказать. Он отер мокрое от дождя лицо, очистив его от грязи, и сел, чтобы подползти к тому месту под скалой, где прятался Слоу Денсер. Лошадь покачала головой, будто жалуясь на то, что ей не хотелось выходить под дождь, но Джонни знал, что ему все равно придется искать место повыше. Он подумал, знал ли Джайро о том, насколько опасными могут быть внезапные наводнения в пустыне. Джонни пустил свою лошадь в галоп, как только дорога выровнялась, и прищурился под пеленой дождя, выискивая других наездников. Это было немного рискованно, но он твердо решил, если увидит кого-то еще, то спросит о Джайро. Он надеялся, что они разойдутся с этим человеком без драки. Внезапно до Джонни донесся приглушенный и неразборчивый звук, настолько тихий, что он подумал, не померещилось ли ему. Он напряг слух, оглядываясь по сторонам. Звук раздался вновь, теперь уже громче. — Джонни! Он оглянулся, и чувство облегчения захлестнуло его, когда он увидел догонявшего его Джайро, который придерживал одной рукой шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. Слоу Денсер заржал, когда Джонни натянул поводья, чтобы Джайро догнал его. — Ты в порядке?! — прокричал через шум дождя тот. — Да! — крикнул в ответ Джонни. — Мне удалось пробраться через ущелье, но это заняло больше времени, чем я думал, — признался он. Джонни почувствовал легкое смущение в его голосе, но решил не озвучивать мысль «я же тебе говорил». — Почему? Ты волновался обо мне? — поддразнил его, широко улыбаясь, Джонни. Это была первая за время их «крикливого поединка» фраза, сказанная без напряжения голосовых связок. — Да! — перекричав дождь, честно ответил Джайро. Но не сказал, насколько сильно он беспокоился. — У тебя все хорошо? — через секунду спросил Джайро. — Ага! — ответил Джонни. Учитывая чувство облегчения от воссоединения с Джайро и от восстановившейся между ними крепкой связи, это было почти чистой правдой.***
На этот раз празднество по прибытии на отметочный пункт не имело особого значения для Джонни. Он с жадностью проглотил первое попавшееся ему на праздничном столе блюдо, благополучно проигнорировав Диего (хотя в какой-то момент он почувствовал на себе его взгляд), и сказал Джайро, где его можно будет найти, прежде чем скрыться в гостинице. Из-за большого наплыва участников и зрителей, которые приехали в город только ради того, чтобы увидеть, как те пересекут контрольную точку, все комнаты были заняты по двое, и поэтому Джонни приписал имя Джайро в строчку, с кем он остановился. После того, как он с наслаждением принял долгожданную ванну, совершенно измученный, он забрался голым в постель. Услышав, как в замке их номера вдруг заскрежетало, он быстро сел, чувствуя, как сердце начало колотиться, но, когда увидел Джайро, успокоился. Он выглядел сильно растрепанным, и Джонни подумал, сколько же шампанского он выпил. Расслабившись, он откинулся на подушки и снова натянул на себя одеяло, когда Джайро сел на свою постель и начал стаскивать сапоги. Джонни закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку. — Эй, можно тебя кое о чем спросить? — внезапно сказал Джайро, и Джонни напрягся. — А до завтра это не подождет? — Да, конечно, — неохотно согласился тот. Джонни глубоко вздохнул, пытаясь расслабить плечи. Его желудок скрутило от беспокойства. — О чем ты хотел спросить? — произнес он, зная, что теперь не уснет. — Что с тобой произошло? — выпалил Джайро. — Почему ты думаешь, что со мной что-то случилось? — отвернулся Джонни, пытаясь растянуть время, пока его мозг лихорадочно соображал. Да и что он мог сказать? Как он вообще мог объяснить то, что случилось? — Диего… — Джонни почувствовал тошноту, едва услышав это имя, — … что-то сказал мне, — медленно объяснял он, смущенно и неохотно выдавливая из себя слова. — Кажется, это была просто какая-то дерьмовая шутка. Джонни не хотел знать, и он почувствовал облегчение, когда Джайро не сказал ему об этом. — Вы двое… подрались что ли? Сердце Джонни бешено билось, и он был рад, что подушка почти полностью скрывала его лицо. — Нет, — наконец ответил он. — Но что-то произошло. — … Да, — выдохнул он, и его горло сжалось. Молчание затянулось, казалось, оба они ждали, когда кто-то заговорит первым. — Ты начинаешь пугать меня, — сказал Джайро, и Джонни так сильно прикусил внутреннюю сторону щеки, что почувствовал медный привкус крови. — Диего ведь не… — сглотнул он, -… не… навредил тебе или что-то типа того? — Ага, — все что Джонни смог ответить дрожащим голосом. — Да, навредил? — голос Джайро был тихим, но настойчивым. — Черт возьми, Джонни, не заставляй меня вытягивать все из тебя. Джонни начал глубоко и прерывисто дышать, стараясь не захлебнуться воздухом. Его глаза были все еще закрыты в нежелании видеть Джайро, который смотрел на него сверху вниз. Собравшись с духом, он откинул одеяло, чтобы обнажить одно бедро, и услышал резкий вздох Джайро. На его бледной коже в тех местах, где его крепко держал Диего, чернели синяки и пестрели большие красные царапины от его когтей. — Уже… уже не больно, — Джонни услышал свой извиняющийся голос. Он откинул одеяло. — Уже ничего не болит. Он испуганно выкатил глаза, когда Джайро выдавил из себя что-то по-итальянски и вскочил на ноги. Он прижал ладони к лицу, и Джонни заметил, как у него задрожали плечи. Джонни свернулся калачиком на матрасе, затаив дыхание. Он считал, что Джайро рассердится, хотя не думал (или, по крайней мере, надеялся), что тот будет способен на это. Когда Джайро убрал от лица руки, Джонни растерялся, увидев скатывавшиеся по нему слезы скорби. — Прости, — сказал Джонни, вновь утыкаясь лицом в подушку. — За что ты извиняешься? — спросил в замешательстве Джайро. Джонни почувствовал, как постель прогнулась под Джайро, и его рука неловко погладила его по плечу. — Боже, ты уверен, что тебе не стало хуже? Мне нужно найти дезинфицирующее средство. Я могу обработать эти царапины, но… — он сердито выплюнул, — … этот ублюдок… — Это все моя вина, — почти шепотом признался Джонни. — Что? — рука на его плече замерла. — Тебя, — помедлил Джайро, — … изнасиловали, Джонни, конечно же, это не твоя вина. — Я дал ему это сделать, — поперхнулся воздухом Джонни, и его голос стал хриплым. — Я просто… делал все, что он велел, как… как шлюха. Почему-то рассказывать все это Джайро было хуже, чем осознавать произошедшее. Слезы начали впитываться в подушку. Как предсказуемо. Черт… черт… Джайро, казалось, был настолько ошеломлен, что не мог сказать ни слова. — Но мне ничего из того не понравилось, — быстро добавил Джонни, цепляясь за этот факт, как утопающий за спасательный круг. — Это было ужасно. Клянусь, я просто хотел, чтобы все закончилось. Ты же веришь мне? Он обернулся, чтобы посмотреть в лицо Джайро, изо всех сил желая увидеть на нем понимание и быть уверенным в том, что он его прощал. Если бы он просто сказал Джонни, что все в порядке, возможно, ему тоже удалось простить себя. Джайро посмотрел на него с таким сожалением, что Джонни скривился. Смутившись, он опустил взгляд. — Мне кажется, я действительно запутался, — прошептал Джонни. — Так и есть, — согласился Джайро. Джонни подумал, что его слова должны были больно уколоть его, но в мягких поглаживаниях по спине не чувствовалось отторжения, которое должен был ощущать к нему Джайро. Джонни сосредоточился на размеренных, успокаивавших прикосновениях, как на единственной в мире вещи. Он не мог вспомнить, когда чувствовал себя настолько опущенным, кроме времени, проведенного в больнице. Тем не менее, Джайро все еще не собирался его бросать. Джонни вздохнул, и по его лицу снова покатились слезы, но теперь все было иначе. Теперь это были слезы облегчения, едва ли не очищения. — Я должен попытаться быть лучше, — пробормотал он и начал расслабляться. — Не быть таким… таким мудаком по отношению к себе. — Верно, — вновь согласился Джайро. Они долго сидели в тишине, и никто не говорил друг другу ни слова. Джонни с каждой минутой чувствовал, как на душе становится легче. В конце концов, он нашел в себе силы сесть и обвил руками талию Джайро, пытаясь вложить в этот жест всю свою благодарность. Он не знал, понял ли его Джайро, но тот обнял его в ответ и затем поцеловал в плечо. — Хочешь, я принесу сейчас дезинфицирующее средство? Джонни вытер лицо и кивнул.***
Перемена, которую Джайро заметил в Джонни в последующие недели, была тихой и неуловимой. Возможно, тот, кто не провел с Джонни так много времени, и не заметил бы ее, но только не Джайро. Боль и смятение, бросавшие тень на его лицо, всегда сопровождали Джонни, и, скорее всего, будут с ним всю жизнь. И все же он улыбался чуть свободнее, сидел чуть прямее, говорил чуть добрее. Их привязанность друг к другу тоже стала проще, она уже не была такой напряженной и тревожной. Иногда Джонни все еще смотрел на Джайро своими печальными, испуганными голубыми глазами, полными нерешительности в ожидании неминуемой боли. И Джайро хотелось зацеловать его так, чтобы прогнать болезненную тень с лица, что он частенько и делал. Джайро хотел больше никогда в жизни не видеть на нем страданий. — Помнишь, я однажды пытался уговорить тебя поехать в Италию? — как-то спросил он Джонни, когда они лежали у костра и Джонни перебирал в пальцах волосы Джайро, ласково глядя на него. — Конечно, — ответил он с тем долгим южным акцентом, который тот так любил. — Может быть, после того, как эта гонка завершится, ты сможешь просто убраться отсюда вместе со мной? Если ты готов так быстро уехать. Он посмотрел на костер, чувствуя себя немного смущенным. — Конечно, ты сможешь вернуться, когда захочешь. А может, тебе настолько понравится Неаполь, что ты захочешь там остаться, хотя бы ненадолго, ну или насколько захочешь сам. Мне бы хотелось многое показать тебе. Он посмотрел на Джонни, который сидел, опустив глаза, и жевал изнутри губы. Его пальцы замерли в волосах и вместо поглаживаний нервно отбивали ритм. — Ладно, — в итоге сказал он с легкой застенчивой улыбкой на губах. Джайро внезапно очень захотелось поцеловать Джонни, и, к счастью, Джонни хотел того же. Джонни целовался приятно, но очень редко это выходило мягко. Он все время был на взводе, все время был голодный. Джайро казалось, что он всегда искал этому доказательство, подтверждение прочности их связи, и порой нежность, которую проявлял Джонни, пугала его — такой свирепой она была в его неопытности.***
Только следующим вечером, когда они ужинали, Джайро понял, что Джонни был чем-то озабочен. Его лицо редко когда что-то выражало, в отличие от того, насколько были напряжены его плечи, как он стискивал зубы и смотрел вдаль застывшим взором. Джайро не настаивал. Если бы Джонни хотел поделиться с ним мыслями, он бы это сделал. — Джайро, не хочешь заняться сексом? Он чуть не подавился фазаньей ножкой, которую ел. — С тобой? Джонни застыл, раскрыв рот. — Ну, я имею в виду, с кем же еще… — Извини, просто вырвалось, — Джайро виновато хмыкнул, и Джонни вздохнул с облегчением, а может быть, и с раздражением. — Я имею в виду… если ты хочешь? — Если ты тоже. — Я хочу, если ты тоже хочешь. — Ну, а я не хочу этого делать, если ты не хочешь, — нахмурился Джонни. — Но я хочу! — воскликнул Джайро. — Ну, я даже не знаю, сможем ли мы это сделать, — сказал Джонни, бросая в кусты фазанью косточку и краснея. — А почему бы и нет? Джонни затих, доедая остатки фазана и напряженно смотря на лежавший на земле желудь, будто на нем были написаны ответы на все вопросы. Джайро заговорил вновь: — Все в порядке, даже если ты не готов. — Дело не в этом. На этот раз замолчал Джайро, ковыряя застрявшее между зубами мясо острой костью. — Я имею в виду, — Джонни вздрогнул, когда его голос стал тоньше обычного, — ты же врач. Разве ты не знаешь о травме спинного мозга? — Я уже сообразил, что в сексуальном плане ты ощущаешь себя немного иначе, чем другие, если ты это имеешь в виду. Джонни застонал. — Разве это не меняет всю ситуацию? Неужели тебе захочется заниматься сексом с тем, кто не может… — он прервался и снял шапку, чтобы почесать голову. Джайро поднял взгляд. — Почему ты хочешь заняться им? Этот вопрос казался ему самым важным в его жизни. — Потому что это ты, — тут же ответил Джонни, будто это была самая очевидная причина. Он немного подумал, перед тем как продолжить. — Я ведь все равно буду понимать происходящее, и мне будет приятно, даже если я и не смогу этого почувствовать, — медленно объяснил он. — Возможно, это трудно понять. — Я понял, — ответил Джайро и тем самым успокоил Джонни. Успокоил не просто потому, что тот не хотел портить ему настроение. — И это все равно ничего не меняет, — заверил его Джайро. — Но как же? — прямо спросил Джонни, все еще неуверенный в этом. На этот раз пришлось задуматься Джайро. — Я всегда знал тебя таким, какой ты есть на самом деле, — осторожно сказал он. — Ты тот, кто ты есть, надеюсь, понимаешь, о чем я? Я не вижу в тебе ничего плохого. По лицу Джонни пробежало отчасти радостное, отчасти печальное выражение, оставив Джайро гадать, каким же оно было на самом деле. — Возможно, это будет не слишком приятным занятием, — сказал он, нарушая тишину. В глазах Джонни промелькнуло сомнение, и Джайро не в первый раз задумался над тем, что же Диего сказал ему тогда. — Все хорошо, даже если так, — сказал Джайро. Джонни, казалось, был удивлен этим и пристально посмотрел на Джайро, словно пытаясь уличить его в обмане. Джайро невозмутимо похлопал ресницами в ответ, и этот нелепый жест напомнил ему самого себя в детстве, когда, сидя на корточках на булыжной мостовой Неаполя, он пытался уговорить грязных бродячих кошек съесть из его рук сардины. Иногда они брали, иногда — нет, но порой оставить их в покое было самым разумным решением, чтобы те не цапнули когтями. — … Хорошо, — наконец, сказал Джонни. Хорошо. Ответ повис в воздухе. Он не был необдуманным, не был полон отчаянной решимости, в нем даже не было неловкости или страха. Он был особенным, отчего в душе Джайро возникло ощущение, давшее ему понять, что все действительно… хорошо.***
— Ты все еще уверен в том, что ты этого действительно хочешь? Джайро заметил легкую дрожь в пальцах Джонни и едва различимую морщинку на его лбу. Его рука лежала на бедре Джонни и поглаживала его большим пальцем. Они оба были обнажены по пояс. Джонни прижался к губам Джайро и кивнул. — А ты? — спросил он. — Да, — ответил тот и, поднеся ближе руку Джонни, поцеловал ее тыльную сторону. Он улыбнулся, глядя сверху вниз на Джонни. Тот был серьезен, хотя и немного взволнован. — Ты можешь мне не верить, но ты все равно возбуждаешь меня. Джонни фыркнул и посмотрел на костер, выглядя слегка удивленным. Джайро не упустил шанса наклониться к нему и проложить дорожку поцелуев вдоль его подбородка, начав ловко стягивать с него штаны. Он помедлил, чтобы посмотреть на лежавшего под ним полностью обнаженного Джонни. Он был не только красив, но и привлекателен, чего и следовало ожидать, его черты лица были утонченными, а плавные изгибы бедер соблазнительно изящными. Этот обезоруживающий взгляд, в котором временами пылал жаркий огонь и черная как ночь ярость, был таким же пронзительным, как и в первый день их знакомства. Его глаза. Они были первыми, во что Джайро влюбился, сколь заурядно это бы ни звучало. Он не понимал, как Джонни вообще мог считать себя уродливым, каким бы он ни был. Он провел руками по тыльной стороне бедер Джонни, прежде чем развести их в стороны, чтобы было удобнее. Джайро обрадовался тому, что у него хватило подручных средств в виде сумок, чтобы подпереть ими ноги Джонни. Он смазал пальцы в баночке с маслом, которую вез с собой, и начал массировать дырочку. — Тебе… тебе необязательно это делать, — запнулся, смущаясь, Джонни. — Нет, надо, — сказал Джайро, вводя в него средний палец по первую фалангу. — Я не хочу порвать тебя. Больше Джонни не возражал и просто прижал к себе колени, чтобы они не мешали Джайро. Тот медленно добавил указательный палец и провернул ими внутри. — Да и потом, я же войду в тебя. Было бы странно считать это отвратительным, когда мои пальцы уже в твоей заднице. — Джайро, — застонал Джонни. — Прости, — ухмыльнулся тот, видя, что был несколько груб, и скрестил пальцы, чтобы затем войти третьим. — Т-ты собираешься… — Джайро едва услышал шепот Джонни и напряг слух. — Что ты говорил? — спросил он, на мгновение останавливаясь. — … собираешься войти в меня? — Джонни спрятал лицо за тыльной стороной ладони, и Джайро почувствовал, как от грязных разговоров его лицо начало краснеть от смущения. — Собираюсь оттрахать тебя так хорошо и так глубоко, — проговорил Джайро и почувствовал, как его член дернулся при мысли об этом. — Собираюсь дать своей детке именно то, что он захочет. Он видел, как грудь Джонни начала быстрее вздыматься, сквозь его стиснутые зубы вырвался звук — нечто среднее между хныканьем и стоном. Вялый член Джонни слабо дернулся между его ног, хотя головка непрерывно сочилась преякулятом, образуя лужицу в складке его живота. Пока Джайро двигал в нем пальцами, он пытался справиться с застежкой, но быстро пришел к выводу, что одной рукой это сделать трудно. При звуках шуршания Джонни застенчиво убрал от лица руку и наклонился, чтобы помочь расстегнуть пряжку. Справившись с ней, он высвободил член Джайро и огладил его от основания до головки, смотря снизу вверх и прикусывая нижнюю губу. Джайро выдохнул и подался бедрами в ответ на прикосновение. — Думаю, достаточно, — решил он, выскальзывая пальцами из Джонни и надеясь, что это было правдой. Джонни откинулся на локти, жадно смотря на то, как Джайро двигал по члену рукой, смазывая его. Когда он приставил ноющую головку к дырочке, Джонни с любопытством опустил руку, ощупывая кончиками пальцев ее края, когда Джайро вошел в него. Джайро застонал оттого, насколько жарко и тесно было внутри Джонни. Он пытался сдержаться, чтобы не начать быстро толкаться в него, и стал медленно двигаться. Осторожно, чтобы не забыться в собственном удовольствии, он наклонился и страстно провел руками по груди Джонни, зная, что тот все чувствовал. Джонни откинул голову назад, и его веки затрепетали от прикосновений. Он тихо застонал, когда пальцы Джайро коснулись его сосков, и тот начал мять их между пальцами, вырывая из Джонни тихие вздохи. К тому времени, как он прекратил, Джонни то и дело зажимал рот рукой, пытаясь подавить громкие звуки. — Тебе хорошо? — улыбнулся Джайро, и тот осторожно приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на него, и только потом кивнул. Не в силах больше сдерживаться, Джайро двинул бедрами, чтобы быстрее войти в Джонни. — Возможно, я не продержусь долго, — заранее извинился он. Он так долго хотел заняться с Джонни любовью, что осознание того, что он наконец это делает, только усиливало его желание и все ближе и ближе подталкивало к пропасти. — Все нормально, — довольно выдохнул Джонни. — Поцелуешь меня? Жадно, горячо, мокро они столкнулись языками. Джайро разорвал их поцелуй, чтобы провести языком вниз и прижаться губами к одному из набухших сосков Джонни, отчего тот вскрикнул и выгнулся в спине, разрезав тишину своим стоном. Джайро переключился на другой, проведя по нему языком, прежде чем начать посасывать, и Джонни отчаянно вцепился в его плечи. — Джайро, — простонал он его имя, и тот удивился, насколько Джонни таял под ним. Джайро почувствовал переполнявшую его нежность. Джонни, его маленький мальчик. — Я люблю тебя… я так люблю тебя, — выдыхал Джонни, извиваясь под ним. Чувствуя, что он был уже близко, Джайро застонал и начал неохотно выпутываться из объятий, но Джонни удержал его на месте. — Отпусти меня, или мне придется кончить в тебя, милый, — тяжело выдохнул он, прижавшись к его ключице. — Давай, — ответил тот. — Кончи в меня, все в порядке. Джонни нашел руку Джайро, сплетая их пальцы вместе, и тот начал более отрывисто толкаться в него. Чувствуя, как все его тело напрягается, Джайро вздрогнул, и, кончая, прижался бедрами к заднице Джонни. Они лежали друг на друге, и Джайро еще несколько мгновений не выходил из Джонни, переводя дыхание. Собрав все свои силы, он выскользнул из Джонни, сел и собрался осмотреть его, чтобы убедиться, что все в порядке, как заметил белое пятно на его животе. — Ты знал, что ты кончил? — спросил он, глядя на слегка удивленного Джонни. — Что, правда? — ответил тот, приподнимаясь на локтях, чтобы взглянуть. Джайро провел двумя пальцами по вязкой жидкости, смотря, как та начала стекать с них. — Не думал, что я все еще могу… — голос Джонни оборвался, когда он увидел, как Джайро слизал сперму с пальцев. Он наклонился к его животу, собирая языком еще. Джонни выдохнул его имя, рассеянно запуская пальцы в его волосы, когда Джайро провел им по влажной головке, и испустил вздох удивления, когда тот взял в рот его обмякший член. То, что Джонни ничего не чувствовал, не имело никакого значения и никак не могло повлиять на то, что он хотел, чтобы Джайро не останавливался. Джайро обвел языком головку и, прежде чем с хлюпаньем отстраниться, прижался в поцелуе к середине ствола. Он слегка взволновался, когда увидел глаза Джонни, блестевшие от стоящих в них слез, и его раскрасневшееся лицо. — Все хорошо? — спросил он, обеспокоенный тем, что сделал Джонни больно. — Извини, просто я чувствую… — Джонни прервался, с трудом сглатывая, — чувствую себя счастливым. Джайро улыбнулся и снова наклонился, чтобы поцеловать его, ощущая на своих щеках влажные ресницы Джонни. Каждый день, насколько ему хватит сил и возможностей, он хотел делать Джонни по-настоящему счастливым.