Счастье есть.

Темное помещение, куда попадал солнечный свет из небольших окон. Аквариум несли все ниже и ниже. На одном из этажей орлиные глаза замечают знакомого человека, лежавшего в гамаке, без верхней одежды, но с замотанным животом и окровавленной повязкой. Его хотелось окликнуть, но не получилось. Однако человек все же увидел смотревшее на него существо, и по глазам было видно, что этот человек очень не хотел, чтобы это существо было здесь. Люди спустились в самый низ, к двум большим подводным камерам, сверху которых расположился деревянный пол. Как только клетка отворилась, существо в аквариуме не успевает вынырнуть, как резко в районе шеи ощущает что-то острое, вонзившееся в кожу. Существо видело, как его сбросили в клетку. Существо чувствовало, как засыпает не по своей воле. Этим самым существом был Пол. Это все, что помнил после того как его забрали из рук Джона. Полу снился ужасный сон. Он сидел в этой самой клетке, и выглядывал из-за окна как с корабля сбрасывают огромную массивную сеть. Такая не присуща для обычных рыбаков. Но Пол во сне знал, зачем она нужна. Во сне он наблюдал, как этой сетью группа рыбаков вытаскивает из-под воды его сородичей, которые кричали от страха, пытались вырваться, но это ничего им не давало. Пол ничего не мог сделать, только смотреть как его сородичи страдают. Раз за разом они закидывали сеть и вытаскивали всех до единого. Пол настолько был парализован, что даже не заметил, что среди его сородичей не хватает двух самых важных. Пол видел как их тела приносили и заполняли ими клетки. А когда все закончилось, Пол сидел, моля, чтобы это все оказалось одним страшным сном, который закончится. Так и было. Только его страшный сон не заканчивался. Пол проснулся уже в другом месте. Это место было похоже на то, в котором Пола держали в первый раз. Это была не лаборатория, в которой люди бы ходили в белых халатах. Это была настоящая подземная камера, и свет из решетчатых окон не проникал к ним. Камера освещалась небольшой лампочкой. По размерам она была огромна, так что его сородичи без труда поместились в ней. Камера была наполовину заполнена водой. Хотя, не только камера. Пол, приблизившись к решетчатой двери, также рассмотрел два небольших прохода, заполненных водой. В Поле мелькнула надежда на побег, однако она тут же погасла. Он вдруг вспомнил о Джоне, с которым разлучился тогда. Хотя, Пол даже не знал сколько времени прошло. Для Пола это была вечность. Он даже не знал в порядке ли он. Ему было страшно. За себя, за Джона, за Ричарда, за своих сородичей.  — Доволен? Заданный ему вопрос заставил Пола вздрогнуть, даже несмотря на то, что он знал этот голос как свои пять пальцев. Голос звучал низко и резко, но достаточно тихо, будто готовясь сорваться в крик. Пол уже оборачиваясь знал, что ему предстоит серьезный разговор. Глядя на Джорджа перед собой, он также заметил остальных сородичей, которые изредка кидали на них взгляды, но близко не подплывали. Пол увидел в их глазах и ненависть и страх. Джордж смотрел прямо Полу в глаза. Зрачки клыкастого нервно сужались и расширялись. Его обкусанные губы нервно дергались, как будто его зубы вот вот вырвутся наружу. Пальцы Джорджа тряслись, иногда сгибаясь в кулаки и тут же разгибаясь, а сам Джордж умело скрывал свою боль в ладонях от когтей. Казалось, что Джордж был чем-то болен, и ему требовалось необходимое лечение. Но это была злость, такая, какую сам Джордж раньше ни к кому по отношению не испытывал. За этим яростным огнем гнева не каждый сможет рассмотреть боль и страх. А Пол смог.  — Ни капли, — повел руками Пол, — Это совсем не то, на что я рассчитывал.  — Неужели? А может быть, это совсем не то, на что вы с Джоном рассчитывали? — не унимался Джордж, сделав акцент на Джона.  — Джордж, мы делали все чтобы спасти Ричарда. Тебе было больно, и мы с Джоном хотели исправить свои ошибки.  — Прекрасно исправили! — воскликнул Джордж наигранно, всплеснув руками, — Наделали еще больше! Ты совсем изменился, Пол. Я тебя совсем не узнаю. И мне не просто страшно. Мне противно видеть тебя таким, не заботящимся о своей семье. Что толку тебе с твоим Джоном лезть и получать еще больше проблем? Бьюсь об заклад, ты даже не думал о нас, своих сородичах, которые теперь из-за тебя в таком положении.  — Я всегда делал все, чтобы вас защитить! — Пол уже не сдерживал себя, — Можешь мне не верить, но даже на моем дне рождении мне было страшно за всех нас. Я знал, что это случится, но я хотел увидеть нас всех хоть раз веселящимися от души. И если ты думаешь, что я не думал о своих сородичах когда лез с Джоном на их корабль, то ты ошибаешься. Мы хотели помочь Ричарду, а заодно разузнать их планы на нас.  — Прекрасное решение наследника на место главы русалок и русалов, — закатил глаза Джордж, — Они с Джоном полезли туда, где их никто не ждал, чтобы просто исправить свои ошибки! Открою тебе секрет, Пол: твой отец захотел сдаться им заместо нас, строго наказывая нам оберегать друг друга, и тебя в том числе! Он хотел сдаться им ради тебя и всех остальных, Пол! Твой отец жизнью готов был рисковать, пока ты с твоим предателем Джоном не делали ничего хорошего! Мы готовы были рискнуть собой ради твоего отца, чтобы он спас и так еле живого Стюарта! Это было бесполезно, доказывать Джорджу то, что Пол хотел все исправить. Также бесполезным было доказывать то, что Пол тоже по сути рисковал собой ради остальных.Но что-то негативное начало разрастаться в душе Пола, когда он услышал то, как Джордж обозвал Джона предателем. Еще тогда на празднике они активно играли вместе песни, и ненависть Джорджа к Джону и вовсе исчезла. А что Пол видел теперь? То же самое что было тогда, на том острове, на котором Джордж их нашел. Джордж даже не задумывался о том, что Джон рисковал собой ради спасения Ричарда.  — Интересный ты, Джордж, — язвительно начал Пол, — Джона и меня считаешь предателями, а что Ричард? Уж его ты готов защищать, а что если он вновь станет ставить эксперименты над нами ради денег? Бьюсь об заклад, что когда он забудет про любовь к тебе ты все равно будешь любить его, больше чем своих сородичей. А ради него ты даже побоялся людям показываться, дрожа и плача от страха как девчонка, скрывая это тем, что тебе не все равно на свою семью. И кто из нас предатель? Кто?! Лицо Джорджа в секунды приобретало краски жути: зрачки его сузились до тонких игл, глазные яблоки покраснели от набухших капилляров, губы открывали острые как бритву клыки, вдобавок слышалось приглушенное шипение вперемешку с рычанием, когти русал с ониксовым хвостом держал наготове, сам Джордж покрылся нервной дрожью, готовый наброситься на Пола. Сам Пол выглядел менее устрашающе чем Джордж, но он тоже был наготове. Он знал, что эти слова взбесят Джорджа, и пускай Джордж знал, что это все неправда, он не мог терпеть этих слов. Так же как и Пол не мог терпеть такие слова о Джоне. Они оба защищали двух любимых ими людей, которые смогли доказать хвостатым свое миролюбие к ним, но сейчас это все исчезло, будто этого и не было. Но Пол доверял Джону, а Джордж доверял Ричарду. Вот только Джордж уже не доверял Полу и Джону. Вдруг, неожиданно для Пола и для остальных хвостатых, которые наблюдали за этой картиной, Джордж резко замахнулся своей рукой и оцарапал лицо Пола, не успевшего уклониться. Пол дернулся и отвернул голову, слыша как все испуганно ахнули. Чувствуя, как не слабые царапины на носу, губах и подбородке кровоточат, Полу показалось, что он услышал испуганный вздох Джорджа, который понял, что перегнул палку. Но Пол не обратил на это внимание. Вытерев кровь и зажав окровавленную руку в кулак, он медленно посмотрел на Джорджа, испуганного, растерявшего свою накопленную ненависть. Джордж боялся убить Пола, того, с кем провел все детство. Того, кому доверял больше любого, того, кто протянул ему руку помощи. Пол был озлоблен окончательно. Маленький русал вырос в свирепого зверя, который уже не помнил о том, как Пол о нем заботился. Они забыли о том, что были друг другу семьей. Теперь они смотрели друг на друга как на врагов.  — Ну что же ты хвост поджал? — слабо прорычал Пол, чувствуя как его зрачки медленно сужаются, — Ты же этого хотел, не так ли? Ради предателя ты готов на лучшего друга наброситься, на свою семью. Так вперед, убей меня, если тебе человеческая шкура дороже собственной. Джорджа будто током ударило. Русал с ониксовым хвостом вздрогнул, вспоминая всю ту ненависть и обиду, которую он испытывал к Полу. И, совершенно не контролируя себя, Джордж набрасывается на Пола, и получает удар кулаком в живот, и издав что-то похожее на скулеж, русал с ониксовым хвостом отлетает в стену и ударяется спиной. Пол, даже не задумываясь над тем, что он делает, подплыл к своей жертве, и заломив руки над головой одной рукой, другой Пол начал медленно, но сильно душить Джорджа, намереваясь сломать его тонкую изящную шею. Джордж задыхался, глаза его слезились, но он сильно бился хвостом, намереваясь вырваться и крепко сжимал руки Пола, оттягивая их. Однако чем чаще это Джордж делал, тем сильнее Пол его душил. И когда Джордж почти потерял сознание, единственное что он сделал, это со всей силы замахнулся когтями на живот Пола, оставляя на нем глубокие кровоточащие шрамы. Русал с бордовым хвостом вскрикнул от боли и ослабил хватку, отстранившись от Джорджа ухватился за больные места. Пока Пол корчился от боли, Джордж медленно и глубоко дышал, глядя на Пола убийственным взглядом. Он не видел перед собой того, кого полюбил однажды и даже несмотря на новую любовь, продолжал его любить. Джордж видел того, кто хотел отнять у него жизнь. Он как и Пол был ослеплен этой ненавистью, закрывающей им истинные вещи. Не теряя и минуты, Джордж набрасывается на Пола и прижимает его к стене, и душит точно также как и Пол душил его, и при этом прижимает своим хвостом его хвост. Пол не сдержал свой рык, стараясь оттолкнуть от себя противника путем кулачного боя. Пол оставлял удары на тонком, но сильном деле Джорджа, даже не думая о том, что никогда раньше не поступал так. Джордж корчился от боли и шипел, но не выпускал из своих рук Пола, крепко держа его. Даже когда Пол ухватился за его лицо, поворачивая в сторону и наклоняя, намереваясь свернуть ему шею, Джордж начинал душить только сильнее. У Пола больше не осталось сил, и все что он смог сделать, это впиться зубами в стройную шею Джорджа. Камеру наполнил громкий вопль боли, и Джордж отстранился от Пола, не имея возможности биться дальше. Джордж упал, чуть ли не плача от боли и держась за сильно кровоточащую рану на шее.  — Хватит! — послышался другой вопль, на сей раз женский, — Прекратите сейчас же! За все это время никто из их сородичей не намеревался остановить их. Всем было страшно за себя. Одна Пэтти и подоспевшая Синтия заботились о юношах больше, чем о себе. Пол видел как перед ним остановилась Пэтти, державшая перед ним и перед Джорджем руку, по ее бледным щекам текли слезы. Пол словно в себя пришел, не понимая отчего она плачет.  — Мы же одна семья! Что толку от обвинений, если больше ты не найдешь себе такой семьи, которая есть у тебя здесь! Вы виноваты оба! Вам должно быть стыдно за содеянное! Вы должны извиниться перед друг другом, а не рвать на куски! Мы не должны вести себя как монстры по отношению к друг другу, уж тем более ты, Пол! Что на тебя нашло? Ты бы никогда не тронул Джорджа, который тебе как младший брат! Прекрати это, пожалуйста,  — под конец Пэтти перешла на шепот. Ей было больно кричать эти слова. Она знала, что это случится, но не знала, что так скоро это произойдет. Полу было тяжело смотреть на ее слезы. Пэтти была ему как младшая сестра, и он очень не любил доводить ее до слез. Он хотел смахнуть ее слезы, обнять и успокоить, но Пэтти, заметив это, остановила его, вытерев слезы и после проведя подушечками пальцев по ранам на лице Пола и по ранам на его животе. Уродливые кровоточащие раны, оставленные Джорджем начали затягиваться, а появившиеся шрамы в мгновение исчезли, словно ранения и не было. Слезы русалок способны вылечить любую рану. Только не душевную. Вдруг Пол вздрогнул от увиденной картины. Синтия прижимала ладонь к ране Джорджа, и исцеляла его своими слезами. Пол все вспомнил. То, как он сам того не осознавая делал все, чтобы Джордж умер. Все эти удары, удушье и этот укус. Он никогда так раньше не делал, и не сделал бы. Но не сейчас. Он не был к этому готов, Пол и не думал, что однажды их ссора обернется этим. Это по его вине Джордж сейчас смотрел на Пола испуганными глазами. Джорджу было страшно за себя и за Пола. Это совсем не то, что они хотели друг от друга. Джордж знал, что однажды его инстинкты вырвутся наружу, как и Пол, который временами беспокоился об этом. И вот во что это вылилось. Пол хотел ударить себя. Сильно. Ведь он хотел убить одного из своей большой семьи, не осознавая этого. Он хотел убить того, о ком заботился больше всего, кто смог затмить в нем боль после смерти родной матери. Джордж чувствовал то же самое. Он и подумать не мог о том, что однажды захочет причинить вред тому, кто протянул ему руку и позвал в свою семью, того, кого считал своим лучшим другом. Если бы они не были знакомы, то их жизнь была бы совсем другой. Они оба никому бы не доверяли, и всех сторонились, ибо боялись потерять тех, с кем стали бы близки. Так и случилось бы, если бы Джордж и Пол поубивали друг друга. Их семья могла разрушиться. Пол, не сдерживая свои слезы, бросился на Джорджа, обнимая того и крепко прижимая к себе. Сейчас Пол выглядел как маленький ребенок, которого утешал Джордж, гладя по волосам и спине и плача. Эта картина напоминала им детство, когда Джордж боялся того, что Пол бросит его. Тогда Пол просто прижал младшего русала к себе, и от этого Джордж чувствовал себя в безопасности. Теперь настал черед Джорджа быть тем, кто его не бросит после всего что было. Они были друг другу семьей.  — Прости… Прости меня… Господи… Прости… — судорожно всхлипывая шептал Пол, — Где… Где я ошибся… Скажи… Где я ошибся…  — Тихо… Ты сделал то… что должен был… — Джордж говорил тихо, сдерживая свои сильные рыдания, — Мы оба ошиблись… но мы должны исправиться… вместе… Так продолжалось какое-то время. Они оба держали друг друга в своих руках, не желая отстраняться. Все сказанные друг другу слова забылись в тепле родного тела. Это был их общий кошмарный сон, в котором они могли потерять друг друга. Сейчас не было никакого Джона, никакого Ричарда. Были только они, и остальные их сородичи, которые боролись за свою жизнь. Вдруг послышался скрип открытой решетки, и Джордж с Полом как по команде посмотрели вверх. На каменном мостике стоял Ричард, живой и невредимый, и знакомый Полу мужчина, именуемый Брайаном. Джордж не обратил внимание на Брайана, он смотрел на Ричарда во все глаза, не веря что видит его здесь. Ричарду хотелось броситься и обнять Джорджа, но он не мог. Джордж увидел в посеревших глазах любимого безжизненность. Джордж не мог назвать Ричарда предателем, видя его в таком состоянии.  — А вот и наши драгоценные камушки, — пропел мужчина, оглядывая каждого хвостатого, и останавливаясь на Поле и Джордже, — Вы являетесь самыми драгоценными. Я готов взять вас обоих. Брайан хотел сказать что-то еще, однако остановился. Ричард нервно задышал, озлобленно глядя на мужчину. Пола он не мог дать в обиду, но за Джорджа он готов вырезать кусок из живот Брайана, как это почти и сделал миллиардер тогда, ночью на острове.  — Жаль, но на бал приглашен только один из вас, — Брайан взял из-за пазухи какую-то странную вещь, с небольшим рычажком и прикрепленным на ней кожаным ошейником, которые он видел у охотничьих собак. После щелчка Пол ощутил, как его шею обтянул тот кожаный ошейник. К ошейнику была прикреплена прочная железная цепочка, которая выглядела как поводок. Вдруг Пол ощутил небольшое удушье, когда мужчина потянул его за эту железную цепь.  — Плыви, если не хочешь чтобы тебя затолкали насильно, — грубо сказал Брайан, глядя на Пола как на ничтожество. Пол, сдерживая ненависть в глазах, повиновался и поплыл по одному из водных проходов. Сородичи смотрели на него так, будто ни в чем не обвиняли Пола. Они все были друг другу семьей, несмотря на то, что было между ними. Но Пол выдавил из себя улыбку, желая остаться таким в памяти у своей семьи в последний раз. Никто не знал, вернется ли он. Ричард в последний раз встретился взглядом с Джорджем, глазами говоря о том, что он сделает все, чтобы спасти их. Джордж, сдерживая слезы кивнул, глазами говоря что будет его ждать. Они смотрели друг на друга как в последний раз. Словно это все было концом, без надежды на продолжение. Но когда дверь закрылась с противным скрипом, это произошло. Это был самый ужасающий конец для все хвостатых. Даже несмотря на то, что никто из них еще серьезно не успел пострадать. Потеря одного близкого из своей семьи было самым ужасным концом для всех них. Русалки и русалы не знали, сколько их заточение и страдания будут длиться. Они не знали, сколько из них могут умереть. Их семья медленно, но уверенно разрушалась, как то, что строилось многими веками.