Первое желание

Дерек громко и надсадно кашлянул в последний раз, наконец, возвращая себе возможность дышать. Тяжелая пыль осела в легких, и он чувствовал на языке ее затхлый вкус. — Дерек! Дерек, ты меня слышишь? Голос Лоры звучал глухо и отдалённо - стена камней завалила между ними проход, чуть не похоронив Дерека под валунами. Он едва успел оттолкнуть Лору в сторону. — Лора! Я цел! — Оставайся на месте! Нам не убрать камни самим! Мы вернёмся в город и приведём помощь! — Хорошо, поспешите! — ответил Дерек и, схватив выпавший из рук, но чудом не разбившийся фонарь, пошёл в противоположную от стены камней сторону, в самую глубь темного туннеля. Он же охотник за древностями, разве может напугать его какая-то пещерка? (Даже пусть она и пыталась его убить). Его шаги эхом отражались от холодных влажных стен, и это был единственный звук, который он слышал. Тишина сдавливала его со всех сторон. Он шёл уже, по меньшей мере, десять минут в кромешное никуда, считая про себя секунды, но впереди по-прежнему не было ничего, и тьма поглощала несмелый свет его фонаря. Сегодня точно был не его день. Только он подумал о том, что, возможно, стоило все же вернуться и дождаться сестру с подмогой, как из-под ног исчезла твердая земля — будто идешь по лестнице, и не можешь нащупать последнюю ступеньку, которой и нет вовсе. Дерек запнулся и не успел даже закричать, проваливаясь в неизвестно откуда появившуюся бездну. Он очнулся и мысленно пересчитал свои кости — вроде бы, все были относительно целы. Со стоном он перевернулся с живота на спину и едва попытался поднять веки, как по глазам резанул неприятный после темноты свет. Дерек, сев, зажмурился так сильно, перед внутренним взором заплясали белые точки. Он снова предпринял попытку открыть глаза и... замер. Кажется, он умер и попал в рай охотника. Огромная тайная пещера с высоким потолком, в которую он имел неосторожность (и великую удачу!) провалиться, была сплошь и рядом усеяна невиданными ценностями. Дерек смотрел на расписанные вручную кувшины, золотые блюда, драгоценности и древние монеты с отпечатанными на них лицами каких-то монархов. В пальцах закололо, как сильно ему хотелось прикоснуться ко всему и унести то, что сможет, но он продолжал сидеть на месте. На постаменте прямо посреди пещеры стояла золотая масляная лампа с инкрустированными изумрудами ручкой и крышечкой. Она явно была не самой удивительной ценностью, что хранились в пещере, но Дерек никак не мог отвести от неё взгляд. Осторожно, словно боясь спугнуть что-то или кого-то, Дерек поднялся и уже через мгновение стоял около артефакта. В пещере было темно, и свой фонарь он давно потерял, но лампа... лампа словно излучала свет. Дерек протянул к ней пальцы и аккуратно взялся за ручку. Ничего не произошло, и Дерек выдохнул, даже не заметив, что затаил дыхание. Лампа была легкой, изумруды игриво переливались в ее непонятном свете. По бокам было что-то начерчено, и Дерек, чуть натянув рукав своей рубашки для сафари, провёл по одному из них, чтобы стереть пыль и попробовать разобрать наречие или хотя бы примерно понять, что это за символы. Лампа в одно мгновение раскалилась в его руке. Дерек, вскрикнув от боли и неожиданности, отбросил ее сторону. Та закрутилась волчком, противно позвякивая крышечкой, и из носика заструился серебристый мерцающий дым. Не в силах оторвать взгляд, Дерек только попятился назад, в недоумении открывая рот и сжимая в кулак раненую руку. А дым все поднимался, поднимался, заволакивая собой пространство над лампой, пока... — Ууух, вот это я засиделся! Мужской задорный голос эхом отразился от стен пещеры. Дерек в шоке смотрел, как молодой парень, отмахиваясь от серебрящегося дыма, поправлял чалму на голове. Он вскинул руки вверх и потянулся так, что Дерек услышал треск его позвонков, а потом выцепил взглядом замершего Хейла. На лице парня растянулся донельзя широкая улыбка. — О, а вот и ты, господин! Ну и лицо у тебя, как пить дать, не ожидал ты увидеть такого красавчика, как я, а? Да, без лишней скромности скажу, что из нашей братии я едва ли не самый молодой и горячий джинн, ай да я! Познакомимся? Челюсть Дерека упала и больше ему не повиновалась. Парень — джинн?! — крутанулся вокруг своей оси, и уже через мгновение оказался прямо перед Дереком. — Понимаю, понимаю, ты повержен великолепием такого потрясающего, могущественного и потрясающего меня! Или я уже говорил про потрясающего?.. А, не важно! Давай я начну, господин! Узри же перед собой самого веселого, самого невероятного, самого волшебного, самого сильного и самого прекрасного джинна во всех мирах вместе взятых — Стайлза! Он принялся размахивать руками, и с его пальцев посыпались искры, которые взрывались в воздухе ещё на миллионы искорок. — Ох, прости, господин, я немного нервничаю, все-таки ты освободил меня впервые за последние две тысячи лет, и мне хочется не ударить в грязь лицом. Так как, ты говоришь, тебя зовут? — Я... — язык был сухой, словно древний пергамент. Дерек сглотнул и попробовал снова: — Я не говорил. — Ух ты, да ты у нас умник! — Дерек. — Да здравствует господин Дерек! Живи долго и процветай! О, погоди, я же не просчитался столетием? В вашем веке уже существует «Стартрек»? Дерек слышал про джиннов, но никогда не мог и подумать, что старая легенда окажется перед ним на расстоянии вытянутой руки. — Я здесь для того, чтобы служить тебе, мой господин, и исполнить три твоих самых заветных желания! Только думай хорошенько, иначе... Правда, в легендах джинны были пугающими мощными созданиями, которые ненавидели своё заточение и едва ли собирались служить своему хозяину — джинны были хитры и оборачивали мелочные желания людей против них же самих. Этот джинн, Стайлз, не вызывал у Дерека опасений, совсем наоборот. — ... пожелать все, да не все! Например, я никогда не заставлю никого полюбить тебя против воли. И, уж прости, мертвые должны оставаться мертвыми, так что... Его болтливый рот не закрывался ни на секунду, и Дерек видел его язык, мелькающий между белыми зубами и розовыми губами. В глазах словно лучились звёзды вселенной — они были темными, с горящими белыми вкраплениями, и завораживали не хуже ночного неба. Его кожа была молочной, почти прозрачной, такой же, как и дым из лампы, ознаменовавший освобождение джинна. Стайлз размахивал руками, и под кожей двигались поджарые плотные мышцы, но джинн не был огромен — лишь ладен и по-настоящему красив. Он был обнажен по пояс, и Дерек смотрел на мириады родинок, рассыпавшихся по его телу шоколадной крошкой, и думал — откуда у идеального джинна могли взяться такие неидеальные (великолепные!) родинки? — Так что, господин Дерек? Поведай мне, что ты страстно желаешь? Чего ты хочешь? Дерек отрывает взгляд от острых ключиц, и одно слово вырывается у него быстрее, чем он успевает захлопнуть рот. — Тебя.