***
Встреча с Петербургом оказывается суровой и совсем не такой, как Денис представлял. Погода здесь совершенно странная. Вроде и не холодно, температура не слишком низкая, только зябко нереально, и Черышев дрожит от холода слегка, сильнее кутаясь в джинсовку и натягивая капюшон тёплой толстовки. Стоит голову повернуть на человека рядом, и согревается от улыбки, которой его одарили, и спокойно так становится, что и не важно где, главное, что хорошо. — Куда теперь? — Денис молчание прерывает уже почти на выходе из аэропорта «Пулково». Артём, который только проснулся, не сразу может внятно ответить на поставленный вопрос, поэтому бормочет сонно: — Ко мне. — А к тебе — это куда? — искренне не понимающе спрашивает Денис. — Ну, у меня есть вторая квартира. Далековато от центра. О ней никто не знает, я остаюсь там, когда хочу побыть один, — уже более-менее проснувшись, объясняет внятно и смотрит осоловевшим взглядом. — И когда ты в последний раз там был? — Перед этими сборами, нужно было настроиться. Заклевали меня. Развели панику из-за того, что не забиваю, — немного с грустью в голосе прозвучал этот ответ. — Ну, и как ты меня туда собираешься доставить, похититель? И куда мы идём вообще? — на лице Дениса улыбка, чуть нервная, и он останавливается резко. — Пойдем! — Артём смеётся и снова за руку тянет. — Эх, вишенка, обижаешь. Мою машину уже час как пригнали на парковку аэропорта, — гордо вздёрнув подбородок, улыбается, демонстрируя очаровательные клыки, а Дэн невольно губы облизывает. — Малыш, есть хочешь? — в машине Дзюба интересуется невзначай, заводя двигатель. Дениса опять из реальности выбивает этот мягкий уверенный голос, который так просто может вот такое говорить… Он вообще даже не осознаёт, что такое обращение к нему, что от него так до боли в груди нежно, и он отвечает заикаясь: — Н-немного. — Тогда заедем в супермаркет, — Артём ласково ладонь укладывает на щеку Дениса, большим пальцем его подбородок поглаживает, а он смущается и смотрит так доверчиво, Артема с ума сводит эта застенчивость. И это уж слишком похоже на семейный поход по магазинам. Артём тележку толкает между стеллажами в «Ленте», а Черышев скидывает туда почти все, что попадается на глаза: чипсы, сладости, хлопья для завтрака со словами: «Ну один раз можно». Дзюба только тихо смеётся, шутки отпуская по поводу того, что даже если у Дениса щеки как у хомячка появятся, ему все равно придётся любить его, а, может, даже еще сильнее, чем сейчас. На парковке тихо и так пусто, только шум от проезжающих машин и завывающего холодного питерского ветра. — Ты когда-нибудь катался в тележке из супермаркета? — убирая пакет в багажник, спрашивает Артём, а Денис головой отрицательно качает. — Что? Серьезно? Ты никогда не катался в тележках из супермаркета?! — капитан паузы после каждого слова делает, недоумевая, а Дэн будто чует неладное и медленно пытается ретироваться, потому что у Дзюбы глаза огоньком непредсказуемым горят, и, вообще, это же Артём, с ним начеку надо быть постоянно, а то этот ребёнок великовозрастный такое придумать может, что не огребешь потом. — Тёма-а-а, — тянет боязливо и отходит подальше. — Так! Дзюба, лет нам сколько вообще? — Много думаешь, вишенка! — А Тёма не думает, уже подхватывает на руки испуганного Дениса. «Все ещё легкий, не показалось тогда на поле» — думает, пока Дэна в тележку усаживает. А Черышев думает, что это даже неплохо, смеётся звонко и про холод забывает почти. Давно он не чувствовал себя таким свободным и счастливым, ему кажется, что он никогда свободен и не был. Всегда что-то сдерживало от поступков необдуманных, а Артём — это человек, с котором срывает все предохранители и дышится легче. — Замёрз? — в машине Артём спрашивает, выкручивая переключатель печки на полную. А Денис и не обращает внимание на него, увлечённо копаясь в рюкзаке в поисках сока на молочной сыворотке, который ещё на кассе убрал туда, чтобы быстро достать. Ответа предсказуемо не последовало, а Денис уже жадно пьет, как оказалось, свой любимый напиток. Артём наблюдает за этим, пытаясь подавить невыносимое желание прикоснуться к губам парня и ощутить вкус этого блядского сока. Нижнюю губу широкое горлышко зажимает, отчего та покраснела и немного набухла, что делает губы Дениса ещё привлекательнее. Наконец он закручивает крышку на напитке… — Денис? Артём тянется к парню и, взяв его за плечи, к себе разворачивает и припадает к желанным горячим губам. На языке сразу появляется резкий вкус манго и апельсина, отчего ещё больше не хочется останавливаться. Из руки Дениса недопитая бутылка сока падает и катится куда-то под водительское сидение, парень на поцелуй отвечает бойко, со всей страстью, на какую только способен, обхватив обеими руками шею Артёма, все сильнее прижимает его к себе. Руки капитана скользят вниз, сильную спину оглаживают. Раскрытые ладони на талию, и они уже ищут способ пробраться к оголенной коже, вот они преодолевают первое препятствие — чёрную джинсовую куртку, потом толстовку и, наконец, добираются до последнего — футболка, и с ней легко справляются юркие пальцы, и вот, наконец, Артём руки запускает под футболку. Парень выгибается — холодные пальцы ласкают разгоряченную кожу на спине, толпы мурашек от мест касания проносятся вниз жгучими полосами. Дзюба переходит к шее, оставляя красные узоры на коже, потом на ключицы, оттягивая толстовку, и снова к губам, покусывая нижнюю, а потом снова глубокий поцелуй. Денис, запустив пальцы в волосы Артема, извивается и вздрагивает от прикосновений к собственной коже. Как же это приятно, не смотря на всю неправильность ситуации, а тело, кажется, само отзывается на чужие ласки. Артём переходит на живот, проводит по напряженным мышцам, наслаждаясь открытостью кожи, достает руки из-под одежды и кладёт ладони на выступающие тазовые косточки. Воздуха катастрофически не хватает, отрываются нехотя. Артём крепко обнимает, пытаясь отдышаться. Дзюба знает, что это неправильно, но все уже так неважно, Денис пахнет так, что крышу сносит. Им невозможно надышаться. Артём зависит от него и, уже смирившись, не собирается с этим бороться.***
В подъезд современного жилого комплекса вваливаться с громким смехом, а Артём ведь такая натура, он не может долго быть серьёзным, и люди рядом с ним быстро настраиваются на его волну, но Денис всё-таки благоразумнее и, сделав максимально серьезное выражение лица, жестом показывает, что им нужно быть тише. — Зануда, Черри! — говорит с улыбкой и в лифте за талию обнимает, прижимая к зеркальной поверхности, волосы его пальцами путает. У капитана квартира небольшая. Денис осторожно, как пугливый кот, заходит и озирается по сторонам. В паре шагов перед ним вход на кухню, а там мраморный стол у стены, два стула и большое окно, за которым мелькают огни города, взгляд цепляется за этот вид, и парень замирает, думает, что, может, зря все это, что неправильно, но сзади вдруг наваливается Артём и обнимает так крепко, что все мысли исчезают вслед за воздухом из лёгких. — Слезь с меня! Задушишь, лев, блин! — задыхаясь, вопит Денис. — Рюкзак давай, — капитан освобождает парня из объятий и стягивает рюкзак, который в эту же минуту летит куда-то в угол в прихожей. Артём садится на одно колено и начинает развязывать шнурки на кроссовках Дениса, а тот горбится как-то, наблюдает зачаровано и руку поднимает над головой Тёмы, но так и не решается ладонью по волосам привлекательным провести. А квартира вся какая-то белая: белые стены и белый наливной пол. Вроде, все просто и минималистично, но уютно. Свет тёплый, находиться здесь приятно и хочется остаться. — Ты чего такой напуганный? Смелее! — расправившись с кроссовками Дениса, Артём встаёт и подталкивает парня в гостиную. Дэн медленными шагами, скользя белыми носками по мягкому полу, проходит в комнату. Это достаточно большая гостиная с большим серым угловым диваном у стены, на полу рядом с ним темно-зелёный ковёр, на стене напротив большой телевизор, а справа огромное панорамное окно, «наверное днём здесь очень светло», — с улыбкой думает Денис, и он ещё не знает, что солнце здесь по-настоящему ослепительное. Сделай несколько шагов и окажешься в спальне, он замечает, что там стена, единственная во всем доме не белая, а серая, и на ней странный металлический предмет декора, пока даже непонятно, на что это похоже. А сил уже нет на то, чтобы продолжать рассматривать, да и мыслям в голове даже лень двигаться, поэтому на мягкий диван падает и глаза наконец закрывает, под шуршание пакетов из кухни. Ночь уже, а он, в отличии от Тёмы, за весь день глаз не прикрыл. Бесшумно рядом с ним Артём садится и, запрокинув голову на спинку, тоже закрывает глаза. — Иди в душ, — бубнит капитан, переворачиваясь на бок, пихает в предплечье. — Ты первый, мои ноги ещё немного отдохнут. Артём встает молча и плетется в сторону ванной. — Тёма-а-а? — Денис тянет капризно и руки на груди складывает. — Да? — Артём оборачивается уже в проходе. — А принеси мне, пожалуйста, мороженое, то с мармеладками которое, — Дэн клянчит мило, сверкая голубыми глазами-озёрами. Ну, вот и как ему такому откажешь? У Дзюбы хоть и у самого ноги гудят, но он приносит целое ведерко мороженого, в которое Денис вцепляется тут же. Пока капитан в душе плескался, парень успел и объесться, и уснуть, прямо так сидя. Только ненадолго. Его будит прилетевшее в него полотенце — да, вот оно гостеприимство капитанское. — Ой, у меня дома снегурочка, — Артём рядом плюхается, чмокает Дениса сонного в ледяные бледные губы, — вкусненько. — Эй, где мой рюкзак? — после душа становится намного легче, напряжение слетает с мышц, и они приходят в норму. Только вот рюкзак, что буквально каких-то двадцать минут назад был у двери в ванную, куда-то испарился. — Он тебе сегодня не пригодится. Ты же все взял, — с ухмылкой и как-то странно говорит Артём, а Дэн волосы полотенцем трёт и смотрит на парня как на психа, размышляя над тем, с кем он, вообще, связался. — Вот возьми, — встав с дивана, Дзюба подходит и протягивает футболку. Денис только удивленно улыбается и натягивает на влажное тело серую футболку, со смешным принтом: Санта Клаус в солнцезащитных очках и наушниках. Она явно на пару размеров больше. — Это лучшее, что я видел. Тебе идёт больше, чем мне, объективно! — порывисто стискивает в объятьях, в лапищи свои горячие сгребает и на диван роняет обоих. — Спать? — и спрашивает, когда смеяться через несколько секунд перестают, а Дэн просто привыкает к совершенно медвежьим тисканьям и безумно тактильному Артёму. — Нет, надо подождать пока волосы немного подсохнут, не люблю спать с влажными, — Денис нежится в этом прекрасном чувстве полной защищенности, и так хорошо-хорошо, что сердце щемит. — Солнце, а ты знаешь о существовании фена? — Какой же ты балбес! Феном вредно, — фырчит, наигранно губы дует и поджимает босые, замёрзшие ноги. Дзюба неожиданно из кольца рук выпускает и уходит в спальню, лишив драгоценного тепла. А возвращается с махровыми носками и пледом в руках. Присев на корточки, он надевает носки на ноги Дениса и в коленку невесомо целует, а после, усаживаясь рядом, кутает в плед. У Дэна внутри все горит от этой заботы. Он все в толк взять не может, как в этом человеке столько силы и нежности одновременно, как Артём мог полюбить его, и почему судьба позволяет быть рядом, в эту же минуту он снова в крепких объятьях оказывается. — Солнце садится, — Артём подмечает заторможенность хавбека, списывает на усталость, над ухом шепчет и целует едва заметно в лоб.***
Наглые солнечные лучи забирались прямо в глаза, беспощадно будили Артема. Он разлепляет веки и видит перед собой мирно спящего парня, который как обычно положил голову на большую тёплую Артёмову ладонь, заключил её в объятья. Ресницы его так мило трепещут, и рот очаровательно приоткрыт. Все те же нахальные световые потоки теперь играют с русыми волосами Дениса, они прыгают по запутанным прядям, забираясь все глубже и путаясь в них. Завораживающе. Лучи прыгают по комнате, но их притягивает Денис, они ищут открытые участки его тела, чтобы осветить их полностью: плечи, лицо… И их поиски продолжались, Артему кажется, что Дэн и сам светится. Волосы чудесно блестят, а кожа кажется отвечает на естественный свет своим собственным. Артём думает, что это борьба: свет настоящего солнца против света Дениса. Солнце говорит, что ничто не сможет его заменить и оно всегда будет светить, бороться с ним нет смысла, но, кажется, лучи парня против, и они отвечают новой яркой вспышкой света. Если бы лучики были живыми, они выглядели бы как миллионы маленьких человечков с огненными мечами, вот сейчас они борются в волосах, пытаются выпутаться из ярких прядей, но они только больше путаются и сдаются, покорно укладываясь в глубине, а остальные надвигаются прямо на сомкнутые веки, и тут Артём понимает, что вот-вот и они доберутся до цели и победят-разбудят Дениса. Артём решает, что не может этого позволить, его персональному солнцу нужна помощь, и ему срочно нужно задвинуть занавески. Быстро, но осторожно освобождает руку, подбегает к окну и закрывает его шторами, оборачивается, а его солнце, немного поёжившись, сильнее зарывается в плед и продолжает спать. Артём чувствует себя супергероем, дёрнувшись, чуть не подпрыгивает, вовремя себя сдерживает, не радуясь в голос. Выдыхает, его солнце в безопасности, их общая победа над настоящим солнцем, только вот для Тёмы это «настоящее солнце» — спящий парень, и он готов отвоевывать его у кого угодно и сколько угодно. Ему хочется закрыть Дениса на тысячи засовов, спрятать ото всех и никого не подпускать, чтобы ни единая душа не знала, где они. Любоваться им одним, жить им одним. Скрыть от чужих глаз, чтобы только он мог видеть своё солнце и греться им, чтобы кроме него это солнце не светило никому. Такой собственник. Больше ни к кому не сможет прикасаться, кроме одного единственного солнца, которое так обжигает, но такое любимое, что уже не отпустить. Без него не сможет жить, дышать, люди не могут жить без солнечного света, а потерять Дениса, для него словно лишиться этого света. Зависим. Такую зависимость не вызывает ни один наркотик в мире, а он подсел на Черри, и с этим уже не справиться. Черышев рукой ведёт по кровати и, нащупав рядом только холодную подушку, думает, что, наверняка, ему опять все приснилось и он, наверное, дома, но когда глаза открывает, то сомнения испаряются, а из кухни слышится грохот, отчего улыбка сама на лице рисуется. В одной футболке, пусть и длинной, неловко выходить к Артёму при свете дня, кстати, как он и предполагал, квартира оказалась нереально светлой, и сейчас в яркий день даже приходится щуриться. Солнце в Петербурге низко, поэтому часто днём образуется световая дымка, мешающая спокойно смотреть на мир. Денис находит чёрные спортивные штаны на шнурках, и приходится постараться, чтобы они не сваливались. Он тихо подходит к дверному проему кухни, опираясь плечом о косяк, наблюдает за Артемом, который неуклюже возится со сковородой. А после того, как со стола катится помидор и падает прямо на пол, разбившись и запачкав все вокруг, включая повара, который тихо ругается, Дэни громко смеется и выдает себя. Дзюба оборачивается, подходит молча и, в лоб поцеловав, возвращается к готовке. — Ты не лев, ты слон. Зачем ты разгромил кухню? — Денис все ещё посмеивается, сложив руки на груди. — И тебе доброе утро. Между прочим, я почти приготовил нам завтрак. — О-о-о, паста! — Дэн сразу заприметил лакомство и, забравшись на стол, уже набирает полную ложку арахисовой пасты. — Эй, сначала надо поесть! — Артём из его руки ловко забирает банку и ложку, а Денис недовольно цокает. — И, вообще, как с утра можно есть сладкое? — ставит банку обратно на стол и подходит к Черышеву, тот колени чуть в стороны разводит, подпуская Артёма ближе, и он руками оглаживает сначала ямочки под коленями, а потом по крепким бёдрам выше ведёт и, остановившись на тазовых косточках, целует сонного и ещё, кажется, плохо соображающего парня. Денис смелеет, осознаёт наконец, что этот большой и сильный человек теперь его, и лодыжки без стеснения на чужих бёдрах скрещивает, выгибается и ближе притягивается. — М-м-м, приятно. Я хочу, чтобы так было всегда, — Артём отстраняется, губы облизывает и запускает руки под футболку Дениса, случайно шнурки нащупывает. — Оу, кажется, эти штаны тебе велики, — все старания Дениса с завязыванием шнурков были напрасны, потому что капитан легко их развязывает, и его ладонь юрко ныряет под резинку… — У тебя там. Сейчас все… п-подгорит! — Черышев по руке Артема ударяет, а сам красный и жутко смущенный сидит как зверёк напуганный, губы закусывает. — Все под контролем! — Тёма рванул к сковороде, а Денис решает слезть со стола от греха подальше. — Готово, — Артём ставит на стол тарелки с нехитрым завтраком в виде яичницы с помидорами и тостами, по пути он аккуратно целует хавбека в затылок и быстро отскакивает подальше, чтобы ненароком не получить, садится напротив. — А это даже съедобно, — ехидно ухмыльнувшись, констатирует Денис. — Кто бы сомневался! Хороший человек хорош во всем… Хотя готовить я не умею. — Слава богу, с мячом у тебя отношения лучше, чем с готовкой. Вообще-то, я тоже не умею, — Денис опять смутился. — Отлично, я теперь чувствую себя не так ущербно, но у нас кажется проблема, тогда мы умрем от голода, потому что я не планирую никуда выходить и кого-то впускать, ведь тебя могут увидеть, а ты теперь у меня в заложниках. Я украл солнце, и теперь весь мир будет тебя искать из-за потери света. Ты мой. — Ужас, меня похитили, а я даже не планирую сопротивляться, — парень всего лишь улыбается широко, а у Артема от этого чуть сердце не останавливается. Хотя кажется оно и остановилось на мгновение, болезненно кольнуло и пошло дальше, сбиваясь с ритма. — Дениска, если будешь так улыбаться, я точно тебя больше не выпущу. Я перестаю себя контролировать, — а он не шутит. И правда, Денис ослеплял его своей улыбкой ещё тогда, когда все только начиналось, а у него сносило крышу. Когда хотелось обнимать так, что мышцы сводило и кулаки сжимались, а ногти больно впивались в мягкую ладонь. Артём встаёт со своего места и присаживается напротив Дениса, положив голову ему на колени. Длинные пальцы путаются в коротких, мягких волосах на затылке, и ладонь скользит на колючую щеку. — За что ты мне такой прекрасный достался? — прикрывает глаза, ластится под ладонью. — Может, потому что, на самом деле, ты ещё прекраснее? — выдержав паузу, еле слышно шепчет Денис, касаясь губами Артёмова затылка, и громко вдыхает запах волос, пахнущих свежестью океана, солью и, кажется, немного ментолом. Запах, который давно стал родным, ещё тогда давно в раздевалке после душа, сидя рядом с форвардом сборной, Денис почувствовал его впервые и уже не смог забыть. Артём голову поднимает и тянется за поцелуем, коснувшись пальцами подбородка парня, притягивает к себе и губ губами касается. Поцелуй недолгий, смазанный, но до безумия нежный и чувственный. Когда-нибудь Денис привыкнет к напору и спонтанным поцелуям, перестанет краснеть и отстраняться, опуская голову, но не в этот раз. Прервав поцелуй, он встаёт, смутившись, решает занять себя мытьем посуды. Артём садится на чужое место и наблюдает за парнем, как тот до блеска моет тарелки и тянется на носочках, чтобы поставить их на верхнюю полку. Футболка задирается, а не завязанные на шнурки штаны слегка соскальзывают с бёдер, оголяя поясницу, и становится видно резинку белья. Артёму даже неловко, хотя это чувство ему чуждо, по крайней мере, так он сам думал, пока Дениса не встретил, и теперь он помогает познать ему самого себя. — Дэн, ты, кажется, забыл про пасту? — чтобы отвлечься Артём отворачивается и наталкивается взглядом на розовую баночку с надписью «Nuts». — Давай, — Денис руку протягивает, садясь напротив. — Не-а! Иди ко мне, — Артём с игривой улыбкой протянутую руку в своей заключает и призывает Дениса встать. И уже через секунду он, обхватив парня за талию, усаживает себе на колени. Ложка наполненная желтоватой субстанцией направляется к губам хавбека, и он довольно открывает рот, наконец, дождавшись разрешения того, чтобы съесть любимое лакомство. — Удобно? — прожевывая уже свою порцию сладости, спрашивает Артём. — Более чем, — парень немного ерзает на коленях в поисках ещё более удобного положения. — М-м-м, ты испачкался, — Артём не был бы Артемом, если бы через пару таких ложек, он не отправил бы несколько Денису в щеки и на подбородок. — Ну, мне кажется, это кто-то специально сделал? — Дэн стереть со щеки пасту пытается и возмущённо сопит. — Ну, тебе только кажется, — Артём делает максимально невинное лицо, и в его глазах снова загорается опасный огонёк. Денис на самом деле давно осознавал, что Дзюбе доверять нельзя… — Ну, нет, не смей этого делать! — вопит он, а Артём тянется к его испачканным щекам. Черышев профессионально вывернувшись из крепкой хватки, убегает в гостиную. Артём только глазами хлопает и думает: «шустрый, однако, испанец». Долго в размышлениях сидеть не приходится, и он быстрым шагом следует за парнем, он, уже притаившись, сидит на диване в обнимку с подушкой, в мгновение эта подушка летит прямиком в Артёма, он попытался увернуться, но, не рассчитав, заехал плечом в дверной косяк, после чего сразу ухватился за него, корчась от боли. Денис быстро рядом оказывается, спрашивая, сильно ли ему больно, а Артём резко выпрямляется и подхватывает парня на руки. — Ты слишком сильно меня любишь, солнце, — довольный Артём щекочет Дэна и наслаждается его громким заливистым смехом, тот пытается выбраться из-под него, но любые попытки заканчиваются неудачей как минимум из-за значительной разницы комплекций. Через какое-то время Денис решает оставить все попытки и сейчас просто наслаждается руками парня на своём теле. — Дурак, ты меня напугал, — Денис говорит в попытках отдышаться, а Тёма, устроившись на его груди, продолжает держать одной рукой, а второй перебирает пряди на его голове. — Я думал, что дома тебя травмировал… И уже начал бояться расправы Богданыча, он бы меня самого потом травмировал за то, что я лишил его лучшего форварда, — Дэн тоже ладонь на затылок Артёма укладывает и аккуратно гладит его по волосам. — Ты правда сильно испугался? — Артём приподнимается на локтях и нависает над лицом Дениса, а тот кивает и смотрит нечитаемым взглядом. — Прости. Я дурак и не… — Прекрати болтать, — Черышев не даёт договорит и, притянув к себе, целует. Артём уступает, позволяет вести, Дэни целует мягко, сводит с ума и заставляет тянуться за собой. Губы ещё приторно сладкие, от этого так приятно, и не хочется прерываться просто никогда. Дзюба поцелуем ведёт к таким же сладким щекам, и, как изначально задумывалось, слизывает с них пасту, специально там оставленную, и снова возвращается к губам. — Я буду скучать по твоей дебильности, — Денис отрывается от желанных губ и снова устраивает голову Артема на своей груди. И капитану становится так больно от осознания того, что совсем скоро придётся отпустить, и, возможно, он, вообще, больше никогда не сможет быть так близко к тому, что так необходимо, что каждой клеточкой хочется ощущать постоянно. Остаётся только вдыхать родной аромат мяты и моря, и слушать стук сердца, которое бьется в такт с его собственным. — У нас есть ещё целый день и часть ночи, — Денис отворачивается, словно прочитав мысли Артёма. Он правда хочет подбодрить, но не замечает, как у самого вид становится печальным. — Ты обещал показать город. — Там холодно, ты будешь мерзнуть, — Артём бубнит, протираясь щекой о грудь Дениса. — Солнце в Питере не такое тёплое как ты, оно скорее холодное, в отличии от тебя оно никогда меня не согревало. А ветер пробирающий до самых костей, внутри все переворачивает и иногда делает плохо. — Ты говорил что любишь свой город. — Люблю. Ну, или любил, теперь здесь все по-другому будет, — у него голос стал бесцветным. — Хочешь погулять? — Артём снова нависает над Черышевым. — Тём, все нормально, слышишь? — Денис обхватывает обеими ладонями лицо капитана и ободряюще в щеку целует. — Ладно, значит, гулять, только недолго, а то заболеешь ещё, — Артём наконец-то с Дениса слез. — И, вообще-то, у меня были ещё кое-какие планы, — Дэн тоже садится, складывая ноги по-турецки. — Можно пригласить тебя на свидание? — руку нервно на колено Дениса кладёт и, опустив глаза, тихо спрашивает. Опять это чертово смущение, это вообще возможно? Кажется, он никогда его не чувствовал, а тут по сто раз на дню на обычно бледных щеках предательский румянец выступает. — Я не против, — Денис улыбается тоже смущенно. — Куда пойдём? — смотрит прямо на Артёма своими океаническими глазами, в которых печаль сменил огонёк заинтересованности. — Не хочу делить тебя с людьми, и, вообще, меня дико бесит, что они могут тебя видеть. Так что лучше поужинать дома. Обещаю, готовить буду не я! И у меня есть кое-что для тебя, — Артём теперь уже гладит колено Дениса и говорит сквозь широкую улыбку. — Но если, конечно, не ты, тогда я согласен, — Денис коротко усмехается. — Тогда пойдём собираться? Или может пойдёшь так? — Дзюба руку к резинке домашних штанов тянет, — мне очень нравится видеть на тебе мою одежду, — он улыбку тянет загадочную, Дэн, перехватив Артёма за запястье и убрав его руку, быстро ретируется в комнату, и уже оттуда послышалось: — Артём! Где мой рюкзак? — капитан смеётся и лениво плетётся в спальню, решив всё-таки вернуть хозяину пропажу. Прогулка, на удивление, получилась долгой, хотя, действительно, было холодно и после посещения моста Александра Невского Денис замёрз окончательно и затащил Артёма в ближайшую кофейню, в которой они просидели за горячим какао и разговорами обо всем на свете добрых пару часов. Уже дома они сидят на диване в обнимку под одним пледом за просмотром фильмов. Сначала это какой-то старый черно-белый фильм, засмотренный Дзюбой до дыр. Черышев не разбирался, но точно знал, что в главной роли была Монро. Потом они смотрят что-то от «Marvel» и ещё что-то… Но фильмы не имеют особого значения, значение имеют лишь они сами и комментарии Артёма, которые заставляют смеяться до слез. Незаметно наступает вечер. Дзюба ужин заказывает в каком-то ресторане, а на журнальном столике в гостиной появилась пара свечей, бокалы и приборы, а рядом с ним пара подушек. Совсем скоро ужин был на столе, свет приглушён, а на старом проигрывателе играла приятная, не менее старая, спокойная музыка, кажется, Мадонна или, может, что-то похожее. Денис вызывается открыть вино и разлить его по бокалам, Артём жадно наблюдает, как сильные руки ловко расправляются с пробкой, прослеживает глазами путь от запястья, по сплетениям вен, к плечу, шее, на которой видно пульсацию, и длинные пальцы изящно держат бокалы, а красная жидкость наполняет прозрачные сосуды. Это был лучший вечер в жизни обоих, и каждый понимал это, но они просто молчали и наслаждались этим молчанием. Мир на двоих, и никто не сможет помешать, телефоны с самого приезда валяются где-то далеко в режиме «без звука», ведь они с ума сошли, им никто не нужен, и это приносит удовольствие. Потом придётся объясняться перед всеми, кто не смог до них достучаться, говорить о безответственности, но это совсем не волнует. Артём в один момент как-то напрягается, убирая бокал в сторону. Он склоняется вбок и достаёт из кармана связку ключей, протягивает их Денису через стол. — Чера, я сказать хотел, — начинает неловко, когда Дэн ключи забирает. — Пускай это теперь наш дом будет. Пусть у тебя будут ключи, чтобы в любое время… Ну короче, ты понял. Денис на коленях подползает к Артёму и прижимается вплотную. Это не просто ключи, для них обоих это — символ, соглашение и принятие. Знак того, что они теперь вместе. Пусть на такое короткое, но сказочно сладкое время, они стали семьей, и, черт возьми, это внушает надежду, что их «мы» будет существовать, что они будут всегда. — Знаешь историю о невидимой нити, которая есть на запястье каждого человека? — Дэн отстраняется и смотрит прямо в глаза Артема, они блестят в свете свечей. — Эти нити тянутся через расстояние к твоему родному человеку, — снимает со своей руки тонкий кожаный браслет. — К тому, с кем суждено быть рядом, — он волнуется, говорит с акцентом. - Я думаю, что моя нить на твоём запястье, и она никогда не порвётся, независимо от времени, места, обстоятельств, она бесценна, может растянуться, спутаться, но она никогда не разорвётся, — Денис держит руку Артема крепко-крепко, почти больно. — Вспоминай об этом, когда будешь видеть этот браслет, — поднимает свою левую руку, — у меня точно такой же. — Денис… Не хочу тебя отпускать, — Дзюба в порыве жмёт парня к себе и тихо шепчет, — спасибо. Я теперь не сниму его, — он гладит парня по макушке и продолжает крепко прижимать к себе, боясь, что он исчезнет как видение. В горле неприятно щиплет, а уголки глаз мокнут. — Потанцуем? — предлагает Артём, подавая руку Денису. — Я не очень хорош в этом. Совсем не умею, — отмахивается Черышев. — Думаешь, я такой профессионал? Денис легко коснулся ладони капитана кончиками пальцев и поднялся с пола. Артём обнял его за талию, а Дэни обнял его за шею и прижался головой к его груди. Они на поле частенько позволяют себе такие объятья. Хавбеку нравится эта разница в росте, кажется, что эта спина может закрыть, спрятать ото всего мира. Так с ним б е з о п а с н о. Танцем это сложно назвать. Артём прижимается всем телом, обхватывает так крепко и сильно, как обоим нужно, так что скоро хруст послышится. Денис виснет буквально, вверяет себя в родные руки, в пояснице прогибается, стоит на носочках. Они просто топчутся на месте, в такт музыке. Это настолько близко, что чувствуют стук сердца друг друга. Артема накрывает и он впивается в горячие желанные губы. Целует, кусает, поцелуи имеют совсем не невинный контекст. Денис только поддаётся, такой тёплый и послушный. Родной. Тает в сильных руках и уже не может устоять, выгибая спину и запрокидывая голову, еле держится на ватных ногах. Дзюба срывается, шея чужая слишком сильно манит, венка на ней привлекательно пульсирует, и он впивается в неё зубами, слыша тихий стон. Зализывает место укуса и ключицы острые целует, чувствуя, как Денис в его руках обмякает, падая на него вовсе. Артём подхватывает его на руки, отрывая от пола, тот лишь на носочках скользит, едва касаясь. На мягкой горизонтальной поверхности оказываются слишком быстро. Черышев притирается нетерпеливо, ногами обвивает Артёмову талию, выгибается снова и пахом трется о живот капитана. Артём над ним нависает, руками шарит под своей же футболкой, она так Денису идёт. Секунда, и она хорошо смотрится на белоснежном полу. Дэн пуговицы расстёгивает быстро на чёрной футболке-поло, а Тёма ее сам уже снимает, а Денису мало, он руки тянет и хнычет жалобно, прося поцелуя. Руками по телу сильному водит, дорвался, к себе ещё сильнее прижимает, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Поцелуи сумасшедшие, на грани, и губам уже больно. Артём понимает, нужно остановиться. Не сейчас. Дэн пальцами за него цепляется, явно следы останутся, за лаской тянется, ничего уже не понимая, дышит загнано. — Денис. Любимый, — Дзюбе с большим усилием воли удаётся от тела залюбленного, зацелованного оторваться. — Денис… Тс-с-с… Не нужно. Не сейчас, — Артём пытается выбраться из объятий, отстраняется насильно, смотрит в глаза светлые, страстью затуманенные, целует в лоб — должно остудить, отрезвить их обоих. — Нам нельзя, — Дэн тяжело дышит, не хочет, но ослабляет хватку, говорит хрипло. — Да, малыш, пойдём спать. Ты ещё успеешь немного поспать… перед перелетом, — заикаясь, пытаясь отойти от пугающих ощущений и сползая на пол, говорит Артём, тоже хрипло. Черышев встаёт быстро, склонившись, коротко целует капитана в висок и уходит, подняв футболку. Артём ещё пару минут справляется с ощущениями, сидит на полу. Им время нужно, возбуждены до предела, но нельзя до конца. Не время. Он себя ругает за такую дозволенность, рычит сквозь зубы, за волосы свои хватается до боли — отрезвляет. Ему страшно. Нельзя вот так, будет неправильно. У них все неправильно. Но кто, вообще, определяет это правильно? Как оно должно быть? Все говорят, что Дзюба свободный и легкий, не серьёзный совсем, но не так это на деле. Ответственность давит, он ведь совестливый и надежный, теперь капитан. А копнуть глубже если, загонов столько, что и не разгребешь, ни о какой лёгкости говорить не придётся. Все судят, но никто не знает, что скрывает маска балагура-весельчака… Денис вскакивает, задыхается и чуть не кричит, а слёзы так и норовят скатиться из уголков глаз. Артём тоже сразу же просыпается, резко с подушки поднимается, глаза не с первого раза открывает, но обхватывает парня за плечи. — Малыш, ты чего? Все хорошо, дыши, спокойно, вот так, — показывает «вдох-выдох». — Эй, посмотри на меня, — кладёт ладонь на щеку Дениса, пытается повернуть лицом к себе, тот немного сопротивляется, утыкается носом в ладонь, но поворачивается, всхлипывает. — Мне кошмар приснился, Тём, — истерично выпаливает и обнимает порывисто, утыкается в чужое голое плечо как в самое надежное укрытие. — Все хорошо, я с тобой, — шепчет на ухо, гладит спину, прослеживая кончиками пальцев позвонки, чувствует, как по плечу стекают горячие капли. Солнце затянулось тучами, и пошёл дождь, а если любишь солнце, нужно уметь разгонять и тучи, а успокаивать людей Артём совершенно не умеет, и даже представить не может, что способно довести до такого состояния. — Артём, мне страшно. Я боюсь. Мне приснилось… — Денис шепчет взахлёб, — приснилось, что тебя нет! Там было больно! — смотрит прямо в глаза умоляюще, они поблескивают от слез. — Денис, послушай, все хорошо, я тут, с тобой. И я тебе обещаю, всегда буду. Мы справимся! Слышишь? Родной, иди ко мне, — Артём укладывает его рядом и крепко обнимает, — засыпай. Я рядом, — гладит плечи, спину, убаюкивает, пледом укутывает. Черышев засыпает, тихо сопит, а вот Артём уже не спит до утра, бережёт сон Дениса и наслаждается близостью. И тоже боится. Боится, что обещание не сдержит, начинает сомневаться в словах своих и, кажется, в себе, но Дэн в руках ёжится, трется, и Артём понимает, что ради этого живет теперь, что бы там ни было, справятся, и снова появляется та самая легендарная уверенность в себе. Ночь ещё не отдала бразды правления утру, как безапелляционно зазвенел будильник, вырвав Дзюбу из тягучих мыслей, заставив оторвать взгляд от окна, в которое уже пару часов, почти не моргая, смотрел, крепко обнимая своего парня, уткнувшись в его макушку. Поцеловав невесомо, он поднимается, садясь к изголовью кровати. Денис подползает к нему и голову кладёт ему на живот. Артём гладит его волосы и изо всех сил пытается не думать, что это их последние минуты вот так вместе. — Слушай, кажется, когда я твой рюкзак прятал, паспорт твой с балкона уронил, — шутить пытается, чтобы хоть как-то легче стало. — Не получится, Тём, — Черышев вздыхает обреченно, встает, кутаясь в плед, — ненавижу утро. — Скоро рассвет, выхода нет? Хочешь сказать что-то типа этого? — Выход есть всегда, а у нас точно. Поцелуи со вкусом мятной пасты — странное сочетание. Денис в ванной схвачен оказывается, а в спальню Артём его доставляет на своём плече под смех общий. Раннее весеннее утро, солнце еле-еле выглядывает из-за горизонта, а за окном в сером городе суетятся серые люди. И только у них дома светит собственное солнце, и царит буйство красок. Атмосфера счастья, шум и веселье. Пугающее утро, каждый знает это ощущение, когда тебе хорошо, но ты понимаешь, чувствуешь, что вот-вот тебе придётся за это заплатить. В жизни нет ничего, что бесплатно. Как там? Перед смертью не надышишься? Так вот, можно хотя бы попробовать… — Можно, я так поеду? — Денис указывает рукой на широкие штаны и футболку, вопросительно смотрит на Артема. — Они просто тобой пахнут… — Можно не спрашивать! — Тёма улыбается и на руки подхватывает, кружит по комнате. А Артёму останется лишь разобранная постель и смятая подушка, которая хранит запах моря и мяты. В последний раз обнять, прижаться, сжать в руках с такой силой, что рёбра больно. Поцеловать, целовать горячо и трепетно, не нацеловавшись совсем… А потом вернуться в одиночку туда, где только что кипела жизнь, самая настоящая, а теперь разруха и пустота, а в душе чёрная дыра, и остаётся только надежда. Надежда эта в браслете на руке и в новом уведомлении на экране айфона.