Наваждение

Сегодня отец ошарашил Хаши. - Твой подарок ждет тебя в твоей комнате. - строго произнес Бицума, проходя мимо Хаширамы в небольшом саду, покидая дом. - Воспользуйся им по назначению или я отдам его клану. Хаширама сразу же рванул в свою комнату, подстегиваемый интересом. Отец? Подарок? За восемнадцать лет жизни отец обеспечивал их с братом всем необходимым в избытке, но никогда ничего не преподносил в этот самый день, был мрачен, велел тренироваться хорошо, чтобы не сдохнуть на поле боя молодым, и вовсе не считал за праздник. А тут подарок. Хаширама вдохновенно распахнул сёдзи и замер. "Подарок" прожёг Хашираму убийственным взглядом. Отец, должно быть, спятил. Такое(!) «дарить». На его футоне лежал раскрасневшийся и растрепанный Учиха Мадара, одетый явно не по своей воле в блекло-розовое кимоно. И эти укращения в волосах... сильно напоминающие те, что надевали на невест в первую брачную ночь. Первым порывом было закрыть сёдзи, убраться от этого наваждения подальше и искупаться в ледяном источнике, чтобы хоть немного вернуться в здравый рассудок. Щёки пылали. В паху мгновенно от этого ужасно непристойного зрелища разразился пожар. Злой взгляд Мадары ничем не помогал, напротив. Хотелось ещё больше. Такого красивого и колючего. Долго и страстно. Хаши впал в ступор, стоя в дверях, пытаясь принять решение. Мадара так красив, так слаб сейчас. Доступен. Его явно взяли численным перевесом, измотали до неспособности стоять на ногах, бережно захватили, не стали убивать(исключительно ради Хаши), сковали печатями чакру и одурманили легким наркотиком - вон как щеки пылают. Какой же красивый... Он не должен так поступать, они же были лучшими друзьями... Были - это в прошлом. Мадара месяц назад едва его не убил. Атаковал насмерть. Хаширама едва успел уйти с линии атаки в самый последний момент. Несмотря на это, Хаши всё ещё колебался, не решаясь переступить порог и войти в собственную комнату. Учиха смотрел отчаянно и зло. В голове всплыли слова отца: "Воспользуйся им или я отдам его клану". Лучше он, чем клан. Хаши решительно шагнул вперёд, закрывая сёдзи, боковым зрением заметив, как напрягся Мадара. Нет, он не будет им пользоваться. Он сделает Мадаре так хорошо, что тот будет просить его продолжить, настолько-настолько хорошо, что при встрече на поле боя Мадара будет впадать перед ним в ступор, неспособный напасть, растерянный. Он будет любить Мадару всю эту ночь. Подарит такой первый опыт, о котором не стыдно и не обидно вспоминать. Заставит желать повторения. * * * Тобирама курил, сидя на толстой ветке дерева, удобно вытянув ноги, размышляя о том, что, возможно, план отца был вполне жизнеспособен. Небо светлело. Только недавно всё стихло. Полные наслаждения страстные стоны пленного Учихи слышало, должно быть, всё селение клана Сенджу. Молодого главу клана Учих отпустят после этой ночи. Отец сделал верную ставку, Тобирама был с ним согласен. Учихи - те ещё демоны, и как всякие порядочные демоны, страстные, влюбчивые... и если влюбляются, то навсегда, накрепко. Связаны невидимыми узами с любимыми. Ведь не только его добрый наивный братец в тот день предупредил врага о засаде. Мадара тоже предал своих. Ради Хаши. Это о многом говорило. Дважды предал: не стал сражаться, спас хитрой ложью. А после запрятал свои чувства в самых дальних и тёмных уголках души и даже думать запретил себе о юном Сенджу. Вот и что он будет делать теперь, понимая, что «можно», вкусив запретной ласки, ощутив взаимность, попробовав сладкий сочный плод по имени Хаширама? Не оставит точно, захочет ещё и ещё. Учихи эгоистичные и жадные. Учихи ведомы своей страстью. Мадара попался в тот самый момент, когда бросил Хашираме камень с предупреждающим об опасности посланием.