* * * * * *
Дверь им открывает миловидная девушка лет двадцати шести. Неуверенно улыбнувшись, она вежливо кланяется, несколько испуганно посмотрев в сторону Камбэ. — Это мой напарник, Дайскэ Камбэ, — заметив ее взгляд, успокаивает ее Като. — Мы благодарны вам, Такада Кацуми-сан, за то, что согласились помогать следствию. — Проходите, — она отходит в сторону, приглашая их войти в дом. Они располагаются в небольшом, но уютном зале. Сквозь окна пробиваются лучи солнца, отчего комната кажется еще более уютной. — Вы можете рассказать нам о вашем похищении год назад? Может, вспомните детали, что остались без внимания, — доброжелательно улыбаясь, Хару садится на одно из кресел. Он не ожидает многого от их разговора, но попытаться стоит. Необходимо предпринять хоть что-то, даже если придётся перевернуть вверх дном прошлогодние отчеты. — Я-я смутно помню те несколько дней, — нервно перебирая ткань платья, девушка виновато опускает голову. — Но я постараюсь… — Сколько? — ее прерывает равнодушный голос Камбэ. При его словах Хару не может не поморщиться, мысленно себя успокаивая. Методы напарника до сих пор вызывают смесь негодования и недовольства, благо сейчас ему удается не реагировать так остро. Парень тихо выдыхает. — Простите? — в это время удивленно переспрашивает Кацуми. — Камбэ, сейчас не лучшее время для твоих фокусов, — Като выдавливает из себя фальшивое подобие улыбки. Они перекидываются гневными взглядами, после чего Дайскэ все-таки отступает и отходит к окну. Хару пару мгновений смотрит ему в спину, после оборачиваясь к девушке: — Нам важна абсолютно каждая деталь, поэтому, пожалуйста, постарайтесь вспомнить. — Хорошо, — девушка кивает. — В день похищения я, кажется, возвращалась домой с работы. Тогда мы жили в более безлюдном квартале, камеры видеонаблюдения отсутствовали, да и фонари чаще были сломаны, чем горели. Я как раз сворачивала на улочку в метрах пятистах от дома, как меня окликнул какой-то мужчина. На нем был капюшон и одна из медицинских масок. Мало ли, может он болел, тогда подумала я. Он спросил меня о том, как найти дорогу к ближайшей автобусной остановке. Я ему объяснила и отвернулась, но в следующий миг мою голову будто током прошибло и я потеряла сознание, а очнулась в темной комнате, привязанная к кровати, — при последних словах девушка переходит на шепот. — Я вдруг поняла, что меня похитили и попыталась высвободиться, но у меня не получилось. Не знаю, сколько времени я там провела. В промежутках между слезами и беспокойной дремой сквозь стены до меня доносился чей-то истошный крик. Я-я боялась, что он вот-вот войдет ко мне. — Вы не заметили на похитителе отличительные черты? — Я и видела-то его всего раз в том переулке, а потом меня нашли вы, — она судорожно выдыхает. — Боюсь представить, что случилось бы со мной, если бы вы не подоспели вовремя. Хару встает с кресла, подойдя к ней и положив руку ей на плечо. Дайскэ молча за ними наблюдает, не проронив ни слова. — Что думаешь об этом всем? — спрашивает его Като, стоит им оказаться на улице под палящими лучами солнца. Город кипит жизнью. Их окружают шумные школьники, торопливо направляющиеся к игровым автоматам после учебного дня, и офисные планктоны, вышедшие подышать воздухом. — Бессмысленно. — Что? — Искать зацепки, опрашивая человека, который мог забыть важные детали из-за шока, — разжевывает Камбэ, бросив на него снисходительный взгляд. Парень не может не подметить то, что их мысли в чем-то сходятся, но предпочитает не подавать виду. С самого начала было понятно, что сегодняшняя беседа не принесет явного результата. — Здесь что-то не сходится, — Хару останавливается около своей машины, буравя точку на асфальте. Имеющиеся элементы не складываются в общую картину. — Все четыре жертвы, включая Такада Кацуми, были похищены около девяти-десяти вечера у своих домов, но сейчас убийца сменил тактику. Обе девушки исчезли в районах и близко не находящихся рядом с их местом проживания. Что, если мы намеренно копаем в направлении, где нас ждет только тупик? Дайскэ оставляет его рассуждения без ответа. По его взгляду трудно понять, о чем он думает. В отделении же все стоят на ушах. Камэй встречает их с неизменной улыбкой, вручая Хару несколько папок и скрываясь за плотными дверями. Саэки приветственно машет им рукой. — Будете мармеладки? На днях вышел новый вкус, — она подносит пачку к каждому из них, не переставая мило улыбаться. И как такой божий одуван занесло в полицию? — В следующий раз, — надеясь не умереть под весом папок, кряхтит Хару. Дайскэ же от угощения не отказывается, выглядя довольно смешно. Интересно, чем он питается в своих богатых покоях, раз выглядит таким изумленным? Только не стоит говорить, что он впервые пробует мармелад. — Что мне отдал Камэй? — парень кладет папки на свой стол и снимает куртку, оставаясь в одной рубашке. — Результаты повторной судмедэкспертизы и отчеты по поводу журнала звонков жертв и их перемещения до похищения, — звучит у него за спиной голос Хошино. Вздрогнув, Като оборачивается к нему, не скрывая своего раздражения. Их последний разговор до сих пор не идет у него из головы. — Как прошел разговор с Кацуми? — не обращая внимание на явную неприязнь бывшего напарника, спрашивает тот. — Никаких зацепок, — бросает Хару, возвращаясь к бумагам. — Кто-нибудь уже читал это? — Еще нет, — Хошино подходит ближе. Дайскэ берет одну из верхних папок, открывая и приглядываясь к фотографиям, относящимся ко второй убитой, Химидзу Аями. — Странно. — Что? — Като непонимающе на него смотрит, после обращая внимание на фото. — Это татуировка? На фотографии под левым ухом девушки набита едва заметная цифра четырнадцать. Работа выполнена несколько неаккуратно, отчего угадывается рука любителя. На бледной коже это выглядит отвратительно. — Сказано, что цифры были набиты после смерти жертвы. — Есть еще какие-нибудь детали, не замеченные ранее? — Только то, что на теле жертвы отсутствовали следы сопротивления. Хотя, — Камбэ перелистывает страницы, хмурясь. — Судмедэксперты провели вскрытие и установили, что в желудке жертвы находилось около пятидесяти таблеток беллатаминала (успокоительное), однако причиной смерти так и остается удушение. Что насчет первой девушки? Хошино берет другую папку, находя лист с постановлениями и невольно присвистывая. Дело становится запутаннее с каждой прошедшей минутой, а они до сих пор не имеют ни малейшего понятия о подозреваемом. Ничего, кроме его подсказок и изуродованных тел. — Других ран также нет, а в желудке найдены следы беллатаминала. Никаких татуировок. — Что все это может значить? — Хару проводит пальцами по волосам, ощущая себя так, словно они пытаются найти выход в кромешной тьме. На кону может стоять жизнь других девушек, а они только сейчас узнают о важной для следствия информации. Повисшую тишину разбавляет голос Камэя, непонятно когда вернувшегося. Тот вдруг подскакивает, дергая Хару за руку и привлекая к себе внимание. На обычно улыбчивом лице нет ни тени веселья, парень на удивление выглядит предельно серьезным, также разглядывая фотографии. — Что если он оставил послание? — Послание? — Хошино смотрит на подошедшего парня не без интереса. — Между смертями первой и второй жертв двадцать один день, что если четырнадцать — это количество дней? — Тогда умрет кто-то еще в течение следующих суток? — Камбэ с нечитаемым выражением лица отходит от них, обращаясь к дворецкому через беспроводную связь, встроенную в серьгу. До остальных доносятся лишь обрывки его фраз. — Необходимо направить наряд полиции в Парк, — Хошино включает телефон, связываясь с теми, кто находится на работе или только заступил на дежурство. Хару в это время задумчиво ходит из стороны в сторону, стараясь собрать все детали пазла, но это доставляет лишь большую головную боль. — Я вернусь пока домой и подумаю над мотивом для убийства. Может, мы что-то упустили, — говорит он, обращаясь к Камэю. Тот кивает, похлопав его по плечу. Неприятный голосок внутри путает все мысли, намекая на что-то, но от этого легче не становится.* * * * * *
Хару не без удивления смотрит на своего напарника, стоящего в дверях и выглядящего, как и всегда, — невозмутимо. На нем неизменный смокинг и черное пальто, так и бьющие по самолюбию своей изысканностью. При тусклом свете люминесцентной лампочки Камбэ Дайскэ выглядит до нелепого странно. Перед уходом несколькими часами ранее он, конечно, сказал, что в случае чего не откажется от помощи, но это было сказано из простой вежливости — не более. — Впустишь? — следует насмешливый вопрос после того, как проходит больше десяти секунд и их молчание перерастает в отметку «неловкость». Хару недовольно поджимает губы, думая о том, что так и не избавился от желания ударить по этому довольному лицу. Они не так давно работают вместе, но за это время у бедного во всех смыслах парня погибло свыше тысячи нервных клеток. Выдохнув, он отступает, пропуская нежданного гостя внутрь однокомнатной студии. — Не слишком ли поздно? На часах давно не детское время. — А я похож на ребенка? — Дайскэ смотрит на него с усмешкой, готовый парировать любое замечание, однако Хару слишком устал и очень хочет принять душ, поэтому предпочитает молчание очередной перепалке. — Располагайся и… чувствуй себя как дома, насколько это вообще возможно, — тянет он, беря со стула заранее подготовленное полотенце и кивая на стопку бумаг, покоящихся на столе. Стены около стола и кровати украшают фотографии и копии документов, имеющих прямое или косвенное отношение к делу. Хару умудрился найти маркерную доску, полностью исписав ее датами, цифрами, именами. Дайскэ на это ничего не отвечает, ослабляя галстук и подходя к столу. К его изумлению, выражающемуся в слегка приподнятой брови, все документы рассортированы по датам и ценности. В самом вверху стопки лежит отчет об их недавнем разговоре с единственной выжившей жертвой инцидента, произошедшего практически год назад. Спустя пару мгновений сквозь ночную тишину прорезается несильный хлопок двери и плеск воды. Хару принимает душ не больше десяти минут, выходя из ванной в широкой кремовой футболке с круглым вырезом, открывающим его ключицы и в домашних трико. Со светлых волос на полотенце падают капельки воды. Выглядит он уже не таким уставшим. Дайскэ в это время внимательно изучает журнал звонков второй жертвы, устроившись на диване и перекинув одну ногу через другую. — У меня складывается впечатление, что мы что-то упускаем, — Хару внимательно смотрит на напарника, следя за его реакцией. — У нас не так много наводок, поэтому это вполне возможно, — флегматично отмечает Дайскэ, так и не отрываясь от бумаг. — Ты и сам понимаешь, о чем я, Камбэ. — Даже если твоя версия верна, как это поможет делу? — парень склоняет голову, наконец одарив его вниманием. Взгляд его задерживается на лице Хару дольше положенного. Не прошло и недели с того момента, как их отдел объединили с Первым и поручили дело о серийном убийстве. Уже сейчас остро ощущается неприятная истина: им почти ничего неизвестно о личности психопата. — Начнем копать в другом направлении, — упрямо стоит на своем Като, подходя к доске и начав водить пальцем от одного лица к другому. — Все жертвы имеют схожие черты, однако почерк убийцы изменился. Ты и сам это хорошо понимаешь. — То, что он не насилует их, еще не повод для наличия двух разных убийц, — Дайскэ барабанит пальцами по бумаге. — Он аккуратен. На телах девушек нет ни следа борьбы, кроме отметин от веревок на шее. На всех было исключительно нижнее белье «Wolford», хотя при осмотре домов потерпевших стало ясно, что ни одна не носила этот бренд, не говоря уже о неприлично большом количестве беллатаминала в их организме. В прошлом году же жертв оставляли в белых сорочках, а на руках и ногах было много отметин и синяков. Все еще думаешь, что наш ненаглядный вдруг решил сменить тактику? Ты лучше меня должен осознавать, что смена почерка — нетипичное поведение для серийного убийцы. Указав на фотографии девушек с места преступления, он набрасывает полотенце на волосы и взъерошивает их. — Не знал, что ты разбираешься в женском гардеробе, — словно пропуская мимо ушей остальную информацию, хмыкает Дайскэ и как-то странно его разглядывает. — Не твоего извращенного ума дело. — Кто тут извращенец — еще вопрос, — в низком голосе так и скользит язвительность. — Ты вообще здесь почему? Решил мне мозги поесть? — Хару начинает выходить из себя, сжимая кулаки и хмурясь. — Нет, но и это довольно весело. Всегда было интересно, когда ты достигнешь своего лимита. Между ними повисает напряженная тишина. Хару продолжает сверлить чертового выскочку раздраженным взглядом, пока тот нагло усмехается и поджигает сигару, тут же поднося ее к губам и через пару секунд выдыхая дым прямо в лицо разгоряченного Като. — Позер, — сквозь зубы выплевывает парень, резко вставая и отходя к кухонному уголку. — От придурка слышу, — ударяет ему в спину, но он держится. С трудом, но держится. Если он сейчас не выпьет кружку крепкого кофе, точно совсем свихнется и прибьет зазнавшегося миллиардера к чертям собачьим. И наплевать, что они оба полицейские. Еще чуть-чуть, и голова Хару уж точно покроется седыми волосами, а его эта перспектива совсем-совсем не радует. — Почему тебя лишили полномочий в Первом отделе? — бесцеремонно интересуется Дайскэ, как только кофеварка с характерным писком включается. Лучшим решением Хару было купить ее по акции тремя месяцами ранее. — Мне казалось, ты уже все разузнал с помощью своего безлимитного счета и дворецкого, — язвит парень, даже не оборачиваясь. — Я хочу услышать это от тебя. — Ох, неужели? — Хару бросает на него взгляд, но наткнувшись на серьезное выражение лица напарника, обреченно выдыхает. Проходит пара минут прежде, чем он снова подает голос. — Ты же слышал о Карателе во время брифинга? Считай, мы его упустили по моей вине. В тот день мы напали на его след и практически застали его врасплох. Он был у меня под прицелом, но… я не смог выстрелить. Подбежавший Рё попал ему в плечо, однако, воспользовавшись моим замешательством, этот придурок сбежал. Вот и вся история, — Хару усмехается, пожав плечами. Воспоминания наваливаются на него снежным комом, вызывая уже привычное ощущение тяжести на плечах и отвратительный груз вины. Если бы он был решительнее. Если бы взял себя в руки тогда. Если бы отрёкся от эмоций, думая на холодную голову. Если бы… — Это не твоя вина, — тихий, но уверенный голос прерывает цепочку его мыслей. Камбэ спокойно смотрит на него, словно и не замечая замешательства на чужом лице. — А вина целого отдела, раз на передовой было всего два человека. Парень намеревается что-то ответить, но лишь закусывает губу и достает чашки с буфета. Последние месяцы он только и делал, что грыз себя за такую глупую осечку, считая, что невинные жертвы погибли именно из-за него. Мысленно добивал себя, слыша и видя негодование в лицах бывших сослуживцев. Никто, никто не говорил ему, что случившееся — не его вина. Никто, кроме… Дайскэ. — Будешь кофе? — Со сливками. Хмыкнув, Като достает из холодильника сливки и добавляет немного к свежезаваренному кофе. Поставив одну чашку перед Дайскэ, он вновь опускается на стул и невольно выдыхает, чувствуя, как усталость в который раз дает знать о себе. — Снова мало спал? — следует вопрос. Этот парень хорошо его изучил за краткое время. Хотя, это не трудно заметить: темные круги под глазами, слегка обеспокоенный взгляд и излишняя активность, которая впоследствии сменится апатией. — Высплюсь на том свете, — пожав плечами, Хару криво усмехается, в свою очередь обратив внимательный взгляд на Дайскэ. Тот тоже выглядит несколько помятым. Парочка прядей выбилась из идеальной прически, пальцы тревожно постукивают по поверхности чашки, ранее слегка ослабленный галстук сдвинут вбок. — Может, поужинаем? — вспомнив, что за день так и не притронулся к еде, вдруг спрашивает Хару и в несколько глотков опустошает чашку. — Не думаю, что в это время работают какие-либо рестораны, — со знанием дела отзывается Дайскэ. Впервые его слова вызывают невольную улыбку, а не раздражение. — Совсем дурак? — Като не может сдержать короткого смешка. — Я приготовлю. — А ты умеешь? — Хочешь проверить? Они не разрывают зрительный контакт долгую минуту, после которой Камбэ слегка поджимает губы. Сдавшись, он отводит взгляд, бросив краткое: — Как пожелаешь. Не проходит и получаса, как Хару сгребает со стола все бумаги, аккуратно убрав их в дальний угол. Протерев его поверхность влажным полотенцем, он ставит два блюда с пастой в сливочном соусе вместе с приборами, после отходя к буфету в поисках соевого соуса. — У меня должно было остаться саке, будешь? — открыв холодильник, он смотрит на напарника, последние двадцать минут увлеченно изучавшего последнюю сводку из IT-отдела. Дайскэ неопределенно пожимает плечами, оставив выбор за самим хозяином дома. Достав токкури (керамический кувшин) с чоко (маленькие чашечки), он ставит их посередине и придвигает стул к столу. — Оторвись от бумаг хоть на минуту, — буркнув, Хару откидывает со лба мешающую прядь и невольно удивляется тому, что за прошедшие несколько часов им удалось относительно спокойно поговорить, не учитывая короткие перепалки. Дайскэ следует его просьбе, отложив бумаги в сторону и сняв пиджак. Черная жилетка поверх бордовой рубашки подчеркивает его мышцы. Да и сам парень выглядит очень привлекательно. Хару не может не заметить этого, хотя он мог бы уже давно привыкнуть. Несмотря на скверный характер, Дайскэ производит впечатление человека приятного и располагающего к себе. Налив теплый напиток (саке более низкого качества принято пить разогретым) в чоко, он придвигает одну чашечку ближе к Хару, после внимательно приглядываясь к пасте. — Выглядит неплохо, — помолчав немного, говорит он, на что парень хмыкает. — Рад стараться, — язвительно отзывается Хару, — приятного аппетита. Едят они молча, не испытывая ни йоты неловкости, хотя Камбэ вновь подает голос, стоит им выпить весь саке. — Не думал податься в повары? — С чего бы? — Като опирается на спинку стула, ощущая некоторую сонливость. Кровь прилила к его лицу, отчего ему чудится, что щеки пылают огнем. — Если бы ты работал у меня, я бы хорошо платил. — Как щедро с твоей стороны. — Тебе бы пошла одежда горничной, — Камбэ вдруг усмехается. — Сколько? — Хару хмурится, но не звучит раздраженно. — Заплатить? — Сколько можно быть таким невыносимым придурком? — смерив парня пронзительным взглядом, Като поднимается на ноги. Долгих пару секунд он стоит, не решаясь сделать что-либо, но в итоге берет посуду и направляется к раковине. Не хватало подраться на слегка пьяную голову. Вроде у напитка был не такой высокий градус, хотя, чего греха таить, ему всегда было трудно переносить алкоголь. Дайскэ все это время за ним наблюдает, продолжая усмехаться. Выпитый алкоголь не отражается на нем никоим образом.* * * * * *
— Допустим, твоя догадка верна. С чего ты тогда предлагаешь начать? — Дайскэ потирает виски, смотря на него не без интереса. На часах шесть утра, а им удалось подремать всего пару часов. Хару непрестанно зевает, теперь же сидя на полу и разложив вокруг себя все, что только возможно. Если он не умрет от переизбытка кофе, то уж точно из-за недостатка сна. — Род их деятельности, — он прикусывает кончик карандаша, изучая данные о занятости девушек. — Гляди! — подскочив на месте, парень подходит к напарнику, — Обе работали в модельном агентстве «ZUCCA MODELS», пройдя кастинг, что проводился тремя месяцами ранее. — Что мы с этим можем сделать? — Если моя догадка верна, следующая жертва также будет связана с этим агентством и вероятнее всего войдет в число тех, кто прошел тот кастинг, — Като пару секунд молчит, над чем-то раздумывая. — Нам необходимо связаться с агентством и попросить списки моделей, начавших работать совсем недавно. — Они так просто не поделятся этой информацией, — Дайскэ выдерживает раздраженный взгляд парня. — Это, насколько я слышал, одно из старейших и крупнейших агентств и они не захотят запятнать свою репутацию громким делом о серийных убийствах. — И что ты тогда предлагаешь? — Конечно, я мог бы решить этот вопрос, — Камбэ вдруг усмехается, сложив руки на груди. — Если ты признаешь, что мои способы могут быть очень действенными. Хару и под дулом пистолета не признает, что деньги могут решить все. Дело не в непосредственной ненависти к деньгам и не к богатому слою общества. Като просто ненавистен факт того, что такие люди, как Камбэ обесценивают понятие справедливости. Топчут его, не морщась. От назревающего спора их отвлекает мелодия звонка на телефоне Хару. — Почему я не удивлен, — явно намекая на устаревшую модель мобильного, Дайскэ не упускает возможности еще раз поддеть напарника. — Хару Като слушает, — пропустив мимо ушей его замечание, парень сосредотачивается на звонке. — Хару! Я звоню тебе с участка, — запыхаясь, восклицает Шинноске. — Нашли третье тело. На том же месте. — Убийцу заметили? — Он как будто сквозь землю провалился. Туда направили всех, кто был свободен. Ты приедешь? — Да, сейчас выезжаю. — Позвонишь Камбэ? — Камэй, кажется, пытается совладать с сорванным дыханием. Неужели бежал? — Он со мной, — Хару отключается, не обратив внимание на удивленное восклицание друга. Обернувшись к напарнику, уже успевшему накинуть пиджак, он не может сдержать раздосадованного выдоха. Еще одна невинная девушка погибла. А все из-за того, что они продолжают топтаться на месте. Отвратительное чувство. В первый раз, когда ему не удалось спасти жертву, Като не мог ни есть, ни спать пару дней. Тянущее чувство вины и несправедливости сдавливало легкие, не давая сделать глубокий вдох. Перед его взором было распластано холодное тело, в котором больше никогда не забьётся живое сердце. Стеклянные глаза без доли эмоций не горели пламенем жизни. На губах юноши, совсем мальчика, остались отголоски сорванного крика. Нелепая в своей простоте смерть. Если бы тогда он был умнее. Если бы среагировал раньше. Если бы… если бы… если бы… В итоге Хару напился до беспамятства, а домой на себе его дотащил Хошино. С криками, слезами и привкусом тошноты. А еще сидел рядом, пока парень безуспешно пытался стянуть ботинки и не выдержав, расплакался, срываясь на беспомощный крик. Тогда они были друзьями. Да и разве могло быть иначе? Всегда вместе, начиная с первого года в академии. Но один неверный шаг разрушил дружбу так, словно она была карточным домиком. — Обнаружили новую жертву, — его голос звучит приглушенно. Возможно, Дайскэ знает, что он чувствует. Возможно, они просто слишком хорошо понимают друг друга. Возможно, так сложились обстоятельства. Но тяжесть чужой руки на плече помогает прийти в себя. — Поедем на моей машине, — не дожидаясь ответа, Камбэ первым покидает квартиру. Дает ему время собраться. С мыслями. У ворот в Центральный парк их встречает большая толпа репортеров из различных телестанций, которых успели оттащить подальше от места преступления. Завидев Камбэ с Като, они будто с цепи срываются, выкрикивая бесконечные вопросы и произнося провокационные утверждения. К парням подходят несколько полицейских из ближайшего отделения, помогая пробраться сквозь непроходимую стену раздражительных журналистов. — Уже установили время смерти? — Хару на миг меняется в лице при виде распластанного тела. Лицо девушки настолько обезображено, что невозможно определить какой была ее первоначальная внешность. Стройное тело облачено лишь в нижнее белье, как и предыдущие жертвы. — Сейчас трудно сказать, но предположительно два часа назад. — В участок не поступали заявления о пропаже девушки за последние несколько суток? — Было одно. Но его написали в одном из районных отделов, так что мы узнали об этом только сегодня утром. Пропавшая Миюки Накамура, девушка двадцати пяти лет. — Удалось установить личность убитой? — несмотря на дрожь в пальцах, Хару упорно разглядывает труп мертвой девушки. — Пока нет. — Что насчет убийцы? — Дайскэ садится на корточки, предварительно надев перчатки и убрав прядь волос у левого уха мертвой девушки. — Он будто в воздухе растворился, — отвечает один из полицейских. — В близлежащих районах подозрительной активности замечено не было. — Конечно, никто не станет смотреть на улицу в четыре утра, — невесело усмехается Хару. Обернувшись к напарнику, он подходит ближе. — Заметил что-то интересное? — Семь. — Что? — Под ее ухом набита цифра семь, — Камбэ поднимает на него взгляд, поджимая губы. — Он не собирается останавливаться. Като с минуту молчит, хмурясь. По тому, как он слегка сжимает пальцы и сводит брови можно понять, что парень над чем-то размышляет. Не замечая ни грозовых туч, ни приглушенных выкриков репортеров, он несколько устало выдыхает, осторожно подняв взгляд на Дайскэ. Тот внимательно наблюдает за напарником последние пару минут. Зрительный контакт удается удержать каких-то ничтожных двадцать секунд. — Помоги, — вдруг тихо просит Хару, опустив глаза. Он впервые выглядит таким… обреченным? Видеть эту черту парня непривычно и однозначно странно. — Как? — Дайскэ подходит ближе, чтобы этот разговор остался лишь между ними двумя. Они стоят довольно близко друг к другу. — Используя свои методы, — скрипя зубами, отвечает парень. Когда кажется, что молчание затягивается, переступая черту «неловко», рядом слышится лукавое «Раз ты просишь». — Это для дела! — вспыхивает Хару, отстранившись. — Конечно, — на лице Дайскэ вновь появляется ухмылка.* * * * * *
— Убитая Миюки Накамура также была моделью в агентстве «ZUCCA MODELS», поэтому мы сможем подготовить ордер на изъятие необходимой информации о моделях к завтрашнему утру, — шеф внимательно смотрит на обоих парней. — А до тех пор не натворите дел. Я закрою глаза на то, что вы сегодня собираетесь пробраться на благотворительный вечер, но только с условием, что без ордера вы не станете заваривать кашу. — Фактически, мы туда приглашены, — Дайскэ не может не посмотреть на напарника с лукавством, за что получает прожигающий взгляд и угрожающе сжавшийся кулак. — Знаю я, как ты добился этого, — Юкихиро усмехается. — Не ставьте под удар ни себя, ни нас. Если кто-то из первого отдела об этом прознает, вас могут лишить значков и отправить отдыхать. Все ясно? — Да, — Хару склоняет голову. От его покладистости остаются лишь воспоминания в тот момент, когда они с Камбэ покидают помещение. — Что ты устроил? — в его голосе скользит плохо скрываемая злость. — Выполнил твою просьбу, — прилетает в ответ спокойное. — Я не просил тащить нас на какой-то вечер, — усилием воли заставляя себя звучать как можно менее враждебно, продолжает Хару. — Ты совсем идиот или как? — Почему? — Хочешь получить информацию из первых уст? Это самое подходящее место. Люди там редко держат языки за зубами, — Дайскэ морщится. — Похоже, ты часто на них бываешь, — Като не может не подколоть его. — Приходилось, — коротко отвечает тот. В этот момент Хару к своему же удивлению понимает одну простую вещь: ему ничего неизвестно о напарнике. Абсолютно ничего. Дайскэ Камбэ свалился на них, как снег средь бела дня, наверняка зная всю подноготную каждого из сотрудников, а о нем они знали целое ничего. Осознание почему-то вызывает легкую волну обиды вкупе с уже привычным ощущением того, как кровь внутри закипает. «Чего я так реагирую?» — одергивает себя Хару, невольно фокусируя взгляд в одной точке. Неужели ему интересно узнать что-то об этой богатой выскочке? Парень усмехается своим мыслям, но щекочущий и стыдливый ответ «да, интересно» маячит на краешке сознания, ловко стирая усмешку и оставляя после себя озадаченность. — Идешь? — глубокий голос Дайскэ выдергивает его из мыслей, а лицо парня стремительно заливается краской. Он старается скрыть это, состроив недовольную гримасу, однако от напарника не укрывается его потерянный вид. — Собираешься до вечера тут стоять? — Нет, — резко реагирует Като. — Куда идти-то? — Не собрался же ты идти на прием в этом? — в его словах проскальзывает нескрываемая снисходительность. — За идиота меня принимаешь? — В том-то и дело, что да. — Катись к черту, — Хару разворачивается, готовый уйти. — Только после тебя, — прилетает в ответ, после чего Дайскэ тут же становится серьезным. — Твой смокинг у меня дома, поэтому сначала заедем туда. — В смысле? — парень непонимающе сводит брови к переносице. — Какой смокинг? — Тот, в котором ты пойдешь на прием, — смотря на него, как на ребенка, недовольно декламирует Камбэ. — Это я понял. Каким боком он у тебя? Ты его, что, купил? — Сшил. Хару пару мгновений пораженно молчит, не зная, что и сказать. Он, конечно, понял, что этот человек не ведет счет того, сколько тратит, но это уже переходит все границы приемлемого. Ощущение того, что его мнение ставят в ничто, так просто решая без него, неприятно сжимает горло. Ему уже хватило этого дерьма с лихвой. Шумно выдохнув, парень уже собирается вновь начать бессмысленный спор, но вовремя себя останавливает, понимая, что это ни к чему хорошему не приведет. Взглянув на Дайскэ и выдержав зрительный контакт, он медленно начинает: — Я понимаю, что ты делаешь как лучше, но в следующий раз оговаривай такие детали со мной. Мы работаем вместе, и мне не хотелось бы ощущать себя безвольной куклой. Дело не только в этом чертовом смокинге, но и в твоих действиях. Я должен быть готов к тому, чтобы в случае чего подставить тебе плечо или подстраховать твою спину. Между ними повисает тишина. Возможно, потому что Хару впервые не дает волю эмоциям, оценивая ситуацию на холодную голову. Возможно, потому что Дайскэ ожидает от него всего, но только не этого. — Договорились? — так и не дождавшись ответа, переспрашивает он. Оценивающе его разглядывая, Камбэ наконец кивает: — Договорились.* * * * * *
Просторный зал с высокими потолками и сводчатыми окнами почти во всю стену не может не вызвать на лице парня некоторый шок, который он, впрочем, быстро скрывает за беспристрастной маской безразличия. Камбэ стоит рядом с ним, не без усмешки наблюдая за его реакцией. Их окружают модели, весело щебечущие со всех сторон в окружении спонсоров и других приглашенных гостей. Гул голосов разбавляет оркестр, исполняющий незамысловатые мелодии для создания благоприятной атмосферы. Учтивые официанты аккуратно передвигаются от одного круга людей к другому, предлагая закуски и напитки, среди которых доминирует шампанское. — Думаешь, из этого что-то да выйдет? — не скрывая своего скептицизма, Хару поворачивается к напарнику. — Разве не ты тот, кто не откажется даже от заведомо провальной попытки? — следует вполне спокойный ответ. Парень не может не удержаться от внимательного взгляда с щепоткой искреннего недоумения. Да, Като Хару из тех, кто пойдет на риск, несмотря на то, что вероятность успеха будет составлять какой-то ничтожный один процент. Но… неужели это настолько заметно? Дайскэ не дожидается его реакции, даря ему свою фирменную ухмылку и без проблем вливаясь в разговор близстоящей группы людей. Проводив его взглядом, Хару только и может, что вздохнуть, тоже обращая внимание на присутствующих. Его глаза цепляются за девушку, стоящую чуть поодаль от остальных. На ней приталенное платье приятного изумрудного цвета, подчеркивающее стройную фигуру, длинные волосы собраны в аккуратную прическу, а образ дополняет легкий макияж, делающий акцент на естественной красоте девушки. Подхватив два бокала шампанского, Хару неспешно подходит к ней, с улыбкой склоняя голову в приветствии. Девушка принимает бокал из его рук, также улыбаясь. — Приятный вечер, — парень встает так, чтобы краем глаза видеть Дайскэ. Тот в это время о чем-то разговаривает с мужчиной преклонных лет. — Вы так считаете? — на удивление звонким голосом спрашивает девушка. — А вы — нет? — Еще один способ продать наши лица, как будто показов мод не хватает, — на ее лице отражается неприязнь, после чего она залпом осушает стакан. Хару непонимающе сводит брови к переносице, что не укрывается от внимательного взгляда девушки. — С тех пор, как я прошла кастинг, наш ненаглядный директор устраивает различные званые вечера, куда сбиваются всевозможные выскочки с толстыми кошельками. Свое маленькое достоинство они тешат вниманием моделей, которым перед этим отстегивают немаленькую сумму, — на юном лице отражается искреннее отвращение. — Вы здесь так долго? — Нет, каких-то три месяца, но все это уже стоит поперек горла, — она останавливает официанта, беря новый бокал со спиртным. — Я слышал, сюда не так-то просто пробиться, — невольно ступив на скользкий лед, Хару с участием смотрит на модель, замечая малейшие изменения в ее поведении. Девушка на это лишь хмыкает, вновь поражая тем, что быстро осушает содержимое бокала. — Но и это не проходной двор, чтобы здесь расхаживал всякий сброд, не так ли? — при последних словах она невольно смеется. — Была тут одна истеричка. Вроде бы мы с ней вместе кастинг проходили. Так эта дура провалилась и после отбора чуть ли не в ногах судей валялась. Приходила каждый день, просила дать второй шанс. Жаль ее, конечно, но такое поведение… что-то с чем-то. — А что потом? — Потом? — девушка хмурится. — Не знаю. Около полутора месяца назад она, видно, наконец-то набралась мозгов и перестала появляться в агентстве. Тем лучше для всех. — Вот как, — Като задумчиво кивает, хотя его так и подмывает спросить еще что-нибудь. Взглядом он пытается найти Камбэ, но тот словно сквозь землю провалился. — Вы так и не представились, — реплика девушки немного сбивает с толку, но он быстро берет себя в руки. — Как и вы, — парень лукаво улыбается и вспоминает легенду, заранее подготовленную ими на случай непредвиденной ситуации. — Сакураи Наоко, — девушка протягивает руку для рукопожатия. — Като Хару. — Немного поздно, но приятно познакомиться, Като-сан. Какими ветрами вас занесло на этот вечер? — несмотря на вежливый тон, он сразу разбирает скрытый интерес к собственной персоне. Не мог же он так просто проколоться. Или мог? Будь поблизости Дайскэ, поднял бы его на смех. — Взаимно, — учтиво предлагая новый бокал с шампанским, он вновь осматривается. — Я вернулся к фотографированию и подумывал над тем, чтобы организовать небольшую выставку. А где, как не среди таких прекрасных дам мне искать вдохновения? Господин Ёсикава довольно лестно отзывался о молодых дамах. При имени одного из главных спонсоров агентства, Наоко меняется в лице. По тому, как она заправляет прядь за ухо и подходит ближе, парень понимает, что пока все идет согласно плану. По крайней мере, она поверила в его слова и, быть может, теперь удастся узнать что-нибудь интересное. — Вы наверняка знакомы со многими моделями и сможете мне помочь? Не знаете, кто заинтересован в съемках на живой природе? — Зачем же ходить далеко? — она обворожительно улыбается, свободной рукой коснувшись его плеча. За невинным на первый взгляд образом скрывается хитрая лисичка. Будь Хару на пару лет младше, давно бы повелся на это и вероятнее всего остался бы в дураках. — Наряду с вами, конечно, — парень пытается удержать серьезный вид, аккуратно отступая. Он делает небольшой глоток шампанского, задумчиво закусив губу. — Знаете, у меня есть контакты нескольких девушек, которые подавали заявку в ваше агентство, но в итоге не прошли. И вот вы недавно упоминали одну особу, совсем не умеющую держать эмоции при себе. Не хотелось бы мне иметь с ней дело, на самом деле. Не подскажете ее имя? — Имя? Не помню точно… — Наоко сводит брови к переносице, явно пытаясь что-то вспомнить. — Хаякава? Вроде к ней так обращались, хотя я могу ошибаться. — Благодарю, — Хару склоняет голову в признательном жесте, переводя тему и уже не следя за тем, сколько алкоголя пьет. Через какое-то время окружающие звуки смешиваются в один, а перед глазами все начинает плыть. Извиняясь перед собеседницей и отчаянно пытаясь удержать равновесие, парень прилагает все усилия для того, чтобы дойти до уборной. Возможно, холодная вода поможет немного взбодриться. По крайней мере, он свято в это верит. Ему даже удается пройти несколько метров без видимых проблем, но тут кто-то больно сжимает его кисть. Непонимающе хмурясь, Като оборачивается и нос к носу сталкивается с Дайскэ. Тот продолжает держать его руку, внимательно вглядываясь в его лицо. Парню не удается прочитать истинные эмоции, скрытые за маской напускного равнодушия, хотя мимолетное раздражение, промелькнувшее в сжатых губах, не укрывается от слегка пьяного взора. — Ты нашелся, — довольным голосом шепчет Хару и тихонько смеется. Его приподнятое настроение вызывает на чужом лице некоторое удивление. Чтобы он и был рад присутствию Камбэ? Такое происходит впервые. — А ты пьян, — констатирует факт Дайскэ, потянув его к выходу. Парень не сопротивляется, приглядываясь к пальцам, окольцовывающим его запястье. От них исходит приятное тепло. Так странно, но ему нравится. На улице довольно прохладно и уже не так людно, как днем. Город утонул бы в ночной тьме, если бы не тысячи фонарей, ярких вывесок и экранов с неугасающей рекламой. После душного помещения свежий воздух ощущается, как спасительный глоток. Хару высвобождает свою руку, выпрямляя плечи и запрокидывая голову. Сощурив глаза, он слегка улыбается. — Мне казалось, мы пришли сюда не ради развлечений, — язвительный тон Камбэ звучит несколько уничижительно в воцарившейся тишине. — К чему ты клонишь? — Като смотрит на него не без недоумения во взгляде. Его все еще немного пошатывает. — Хотя не это сейчас важно, — он морщится, чувствуя пульсирующую боль в висках, — а то, что нам нужно пробить по базе некую Хаякаву. — Кто это? — Дайскэ слегка приподнимает бровь, видимо, не относясь к его словам с должной серьезностью. — Пока не знаю, но нам стоит проверить ее. — Почему? — Ты можешь поверить мне хоть раз? — Хару невольно срывается на крик. — Я не знаю, ясно? Просто чувствую, что что-то здесь не так. Они молчат пару мгновений. — Я подвезу тебя. — Не надо. — Ты не в состоянии сесть за руль, — Камбэ смотрит на него с нескрываемой усталостью. — Давай не будем спорить хотя бы сейчас. Парень закусывает щеку изнутри и медленно кивает. В машине он едва не засыпает, ощущая, как тело постепенно расслабляется. Наверняка дает о себе знать стресс, пережитый за последние несколько дней. Улицы пролетают мимо одна за другой; дорогу, уходящую вдаль, освещают фонари. В салоне царит умиротворяющая тишина. Дайскэ в это время смотрит на дорогу, словно его и нет рядом. Этот парень всегда был таким серьезным за рулем? Хару не знает, не замечал раньше. Но теперь у него есть возможность приглядеться получше. У Камбэ очень красивый профиль, и ему чертовски идут проколы в ушах. Трудно не признать то, что этот молодой человек запросто может вызвать остановку сердца. В хорошем смысле. — Тот твой вопрос… о нас с Рё, — тихо начинает парень ни с того, ни с сего. — Я с ним не спал. Сейчас ты скорее всего задаёшься вопросом о том, почему тогда я не ответил прямо. Может… потому что когда-то почти разрушил дружбу из-за своей влюбленности? Глупо это, — он усмехается, — но такова правда. Горькая правда, от которой он долго бежал. Гнал ядовитые мысли подальше, скрывался за обманчивым неведением и отрекался от ноющей боли в груди. Его любовь к лучшему другу была полна сомнений и неприятия. В ней не было ни грамма ярких красок, ни намека на трепет. Все то, что было описано в книгах ни на йоту не совпадало с реальностью. Вера в то, что любовь может быть лёгкой и являться причиной глупого счастья, разбилась вдребезги. Его чувства были обречены на провал с самого начала. — Он все еще волнует тебя? — голос Дайскэ впервые звучит так, словно ему трудно произносить слова. Следует тишина, которая отдается звоном в ушах. Парень молчит какое-то время. Вопрос повисает в воздухе, но не звучит нелепо или напряжённо. — Нет, — Хару зевает, почти проваливаясь в полудрему. — Единственный, кто меня сейчас волнует — ты.* * * * * *
— Вы ведь найдете ее? Скажите мне, что найдете, — женщина не сдерживает слез, крепко сжимая руку Хошино. — Я не прощу себе, если с ней что-то произойдет. Пожалуйста, найдите мою дочь. — Мы приложим все усилия для этого, — Като горячо заверяет ее, не разрывая зрительного контакта. — Для начала успокойтесь и расскажите нам все по порядку. Женщина всхлипывает, садясь на предложенный стул и отпуская руку парня, тут же подавшего ей бумажные салфетки. — Вчера вечером моя дочь позвонила мне со словами, что задержится у подруги. Она обычно всегда мне пишет, когда собирается домой. Район у нас неспокойный и я иногда встречаю её, но вчера… — она вдруг замолкает, словно собираясь с силами. — Я не вышла, устав после работы. Мы разговаривали, пока дочь возвращалась с остановки и в какой-то момент связь прервалась. От остановки до нашего дома всего пятнадцать минут пути, тогда почему же… почему же она так и не вернулась? Я обошла весь наш район, но мою дочь никто не видел! Скажите мне, что вы её найдёте. Я чувствую, что с ней случилось что-то ужасное. Пожалуйста! Пожалуйста, прошу вас, верните её! Хару обхватывает ее подрагивающие руки, садясь рядом и пытаясь успокоить женщину: — Я найду её, обещаю вам. — Для рассмотрения заявления о пропаже необходимо, чтобы прошло двадцать четыре часа, — тихо говорит Хошино, чтобы его услышал только Хару. — Знаю, — хмуро отвечает парень, после снова обращаясь к женщине: — Могли бы вы повторить имя вашей дочери и род её деятельности? — Я-ямада Хината. Она недавно прошла кастинг и работает моделью в одном агентстве, все не могу вспомнить название. Парень сглатывает, ощущая, как внутри все холодеет от пугающего осознания. Он хочет надеяться, что ошибается, но взволнованный взгляд Рё, направленный на него, говорит лучше любых слов. — Это случайно не «ZUCCA MODELS»? — Да-да, — женщина торопливо кивает. — Возвращайтесь домой госпожа Ямада. Мы будем держать вас в курсе и постараемся в скором времени найти вашу дочь, — не выдавая своего волнения заверяет ее Хару. Как только она покидает их отдел в сопровождении дежурного офицера, Хошино не скрывает того, что ситуация давно перешла черту хреновой: — Еще одна жертва? — Боюсь, что да, — парень хмуро рассматривает список моделей, который им все-таки удалось достать после получения ордера. Прошла пара дней после приема, но в деле о серийном убийце они ушли не настолько далеко, насколько хотелось бы. — Камей все еще возится с Хаякавой? Есть хоть какая-то информация о ней? — Он сказал, что ему нужно еще немного времени. — Черт, — Хару выдыхает сквозь зубы, запуская руку в волосы и взъерошивая их. — Что ты собираешься делать? — Мне необходимо добиться того, чтобы мы сменили подозреваемого и прочесали все близлежащие районы от места похищения Хинаты. Наш убийца однозначно точит зуб на моделей и все указывает на то, что это не Каратель. — Думаешь, тебя послушают? — Я должен хотя бы попытаться. А ты ни капли не помогаешь, Рё, — из последних сил сдерживаясь, чтобы не завыть от безвыходности, выдыхает Като. Еще чуть-чуть, и из-за этого дела у него дым из ушей пойдет. Он, конечно, не поддается панике, однако не так-то просто держать себя в руках, когда перед глазами маячит смерть еще одной невинной жертвы. Голос Хошино возвращает его к реальности: — Я мог бы поговорить с Такэем. Завтра, — при этих словах взгляд парня наполняется надеждой, — но ты должен обеспечить меня новым мотивом и отчетом об имеющихся зацепках. Они удерживают зрительный контакт пару мгновений. Хару невольно выдыхает, переваривая полученную информацию. Наконец он переводит дух, неловко запуская руку в волосы: — Я… спасибо. — Это все ради дела, помнишь? — Хошино все-таки не может сдержать теплую улыбку. — Конечно, — он улыбается в ответ. Камэй с криком забегает в отдел через час. Выглядит он несколько возбужденно. Светлые волосы впервые находятся в беспорядке, жёлтый галстук сдвинут набок, а пиджак выглядит так, будто его не гладили последние пару дней. — Не поверишь! — задыхаясь, парень подсаживается к вздрогнувшему от неожиданности Хару. — Чему? — Ты был прав. — По поводу? Можешь чётче выражаться? — совсем запутавшись, он сводит брови к переносице и отодвигается от друга. — Я не зря просидел над этим всю ночь и утро, — довольно продолжает Камэй как ни в чем ни бывало. Ощутив на себе пронзительный взгляд, он поднимает руки в примирительном жесте. — Хаякава Рэн, не прошедшая кастинг в «ZUCCA MODELS», покончила жизнь самоубийством около полутора месяца назад. — Как? У нас были какие-либо записи касательно этого? — Ты же знаешь, что в столичное управление довольно редко направляют кейсы, связанные с суицидами, — Шинноске пожимает плечами. — Так вот. Она повесилась в своей комнате, пока члены семьи были на работе. Труп обнаружил её парень. Ранее были совершены две попытки самоубийства, но оба раза ее вовремя доставляли в больницу. В обоих случаях она пыталась отравиться. Угадай, чем? — Беллатаминалом? — Бинго. — Как думаешь, может ли кто-то мстить за её смерть? — Хару резко поднимается с места, начав ходить из стороны в сторону. — Озлобленный парень желает, чтобы все узнали о несправедливой смерти своей девушки? Убитые горем родители не хотят мириться с реальностью? Каков может быть истинный мотив? — Необычно то, что её парень был замечен на камерах наблюдения близ агентства. Но то были записи месячной давности. — Мы можем с ним связаться? Хотя для начала стоило бы все-таки поговорить с родителями бедняжки, — Като подходит к другу, хлопая его по спине. — Спасибо большое, Шинноске. — Всегда рад. Что ты собираешься делать с этой информацией? — Теперь я однозначно уверен, что Такэй не отвертится, — парень не может не усмехнуться.* * * * * *
Стрелки на наручных часах услужливо показывают час ночи, когда Хару медленно поднимается по ступенькам. Подъезд тонет в полутьме, освещенный фонарем с улицы, чьи лучи несмело пробиваются сквозь небольшие окна. Краем уха он слышит, как ветер усиливается. Спустя несколько мгновений на землю обрушивается сильный ливень. Капли барабанят по стеклу и наружной части стен. Но это его мало волнует: проходя пролет за пролетом, парень может лишь прокручивать в голове недавний разговор с родителями девушки, совершившей самоубийство. Хаякава Рэн была милой, но очень ранимой девушкой. Со школы мечтала стать моделью, даже какое-то время посещала уроки для улучшения походки. Ни с кем не конфликтовала, с парнем — Сугимото Хироши — встречались вот уже два года, планировали пожениться в скором времени. После провала на кастинге, Рэн впала в депрессию. Отказывалась есть и пить. Если и выходила, то возвращалась к агентству. Дважды пыталась отравиться, но ее вовремя откачивали, а после по возможности старались не оставлять одну. В итоге она повесилась. Не сказав никому ни слова. Хироши был в ярости. В последний раз его видели на похоронах девушки. Около месяца назад он уволился с работы и словно сквозь землю провалился. — С ума сойти, — прикрывая глаза, шепчет Хару. — Я настолько сногсшибателен? Чужой голос отрывает его от мыслей, отчего парень подскакивает на месте. Подняв взгляд, он видит Дайскэ, опирающегося о перила у его квартиры. — Что? Почему? Как? — не скрывая своего недоумения, Като поднимает брови и замолкает, не зная, что и сказать. Мысли словно по щелчку перестают его атаковать, оставляя после себя озадаченную пустоту. — Впустишь? — вместо ответа спрашивает Камбэ и склоняет голову в бок. Без самодовольной ухмылки он выглядит иначе. Вместо вычурного костюма на нем голубая рубашка, поверх которой небрежно накинут плащ, что совсем на него не похоже. — И давно ты тут стоишь? — хмурясь, интересуется Хару, открывая дверь и пропуская нежданного гостя вперед. — Не знаю. Часа два? — как ни странно, впервые в его голосе нет ни доли язвительности. — Ты сейчас всерьез? — А я похож на того, кто настроен на шутки? — Мог бы позвонить, — парень трет переносицу, останавливаясь у стола. — Мы же работаем вместе. Надо было всего-то прийти в наш отдел, раз сегодня ты работал вне офиса. Да и что за срочное дело, из-за которого ты просидел у меня под дверями два часа? Квартира почти тонет в бумагах и фотографиях. В последние дни у него не было времени, чтобы навести порядок. Хару по большей части просто ночевал, а потом возвращался в отдел. Прошло около пяти дней с того момента, как Дайскэ был у него в последний раз и за это время ничего не изменилось. Открыв окно и впустив в комнату воздух, наполненный озоном из-за дождя, парень снимает куртку и ослабляет галстук. — Ну? — Что ты имел в виду тогда? — Камбэ останавливается рядом. Сейчас особенно хорошо чувствуется их небольшая разница в росте. — Когда? — он непонимающе сводит брови вместе, стойко выдерживая пристальный взгляд, хотя прекрасно понимает, о чем идет речь. Хару не отличается молчаливостью, когда напьется. Увы, на своих ошибках он не учится. — Я тебя волную, — Дайскэ делает паузу, шагнув еще ближе, — почему? — Он слегка щурится. — И как? Хару улавливает тонкий запах чужого одеколона. Этот запах не тяжелый и совсем не терпкий. Он словно дополняет парня, немного отдавая свежестью. Не зная, что ответить, парень по привычке проводит ладонью по волосам и отступает. Успешно избегая пересечения взглядов, он гулко выдыхает и игнорирует то, как лицо немного краснеет. — Я, — в горле у него вдруг пересыхает. — Ты знаешь обо мне все, а мне о тебе ни черта неизвестно. Еще ты меня невероятно сильно раздражаешь, но…— если честно, он и сам не знает, что за чушь несёт, — глупо было бы отрицать тот факт, что меня к тебе тянет. — Вот как. — Ты только поэтому пришел? — Като пытается рассмеяться, чувствуя себя неловко. Несколько затянувшееся молчание указывает на то, что Дайскэ не намерен спасать ситуацию, сменив тему. Наконец решившись прямо на него взглянуть, Хару едва удерживает дрожь в ногах. У этого богатого выскочки всегда были такие пронзительные глаза? Не смея отвести взгляд, парень, как зачарованный изучает чужое лицо, сейчас выражающее лишь искренний интерес. Необычно. Дайскэ вдруг улыбается. Не усмехается. Не кривит губы в горькой ухмылке. А улыбается. У его глаз собираются тонкие лучики, и Хару не может не согласиться с тем, что влюбляется в эту улыбку. — Мы можем попробовать, — он говорит тихо, даже как-то ласково. — Что? — глупо переспрашивает Като, наконец отводя взгляд. — Узнать друг друга лучше, — Дайскэ закусывает губу, словно над чем-то раздумывая. — Ты ведь этого хотел? Или… — Да, да! — нервно выдыхает парень и озирается по сторонам. — Ты… э-э-э… сейчас вернёшься домой? Одновременно с его словами с улицы доносятся раскаты грома и дождь усиливается. — Переждешь? Пока не закончится? — неопределённо махнув рукой, Хару не без волнения смотрит на него. — Если ты не против. — Вовсе нет! — Хорошо, — Дайскэ вновь улыбается. Хару же совсем ничего не понимает. Ровным счетом ничего. Когда их разговоры стали такими неловкими? Почему ему чертовски нравится эта улыбка? «Все дело в том, что я устал», — он пытается себя убедить. Получается не то чтобы успешно. Благо ему удается ничего не разбить, пока он заваривает кофе и старается не думать о том, что Камбэ за ним наблюдает. Поставив чашку на стол, Като торопливо берет сменную одежду и скрывается за дверью ванной, бросив напоследок нервное: «я в душ». Ему нужно собраться с мыслями, да. А под холодными каплями рассуждается легче и дышится тоже. Смывая с тела усталость, накопившуюся за день, он пытается сообразить, в какой момент все вышло из-под контроля. Благодаря длинному языку его неудавшаяся любовь и ориентация известны не кому-нибудь, а Дайскэ. Не говоря уже о том, что Хару вырыл себе яму, прямым текстом сказав, что неровно дышит по отношению к нему. Лучшего сценария развития событий и не придумаешь. Скажи он кому, никто не поверит или рассмеется прямо в лицо. Вот и приходится прокручивать все в голове до тех пор, пока самому тошно не становится от ядовитых мыслей. Наспех надев футболку с домашними шортами, Хару осторожно покидает ванную, выглядывая из-за угла. Наверняка, со стороны он выглядит комично. — Дурак, — выдыхает парень приглядевшись и поняв, что Камбэ уснул. Уснул на его диване. Вслед за облегчением приходит осознание, со всей силы ударяя по остаткам десятка нервов, что он холил и лелеял, всячески оберегая и не желая заработать очередной срыв. Дайскэ спит у него дома. Не где-нибудь, а здесь. Всего в нескольких метрах. Взъерошив волосы, Хару подходит к окну, осторожно его прикрывая и приглядываясь к спящему парню. Тот лежит на спине, согнув одну ногу и расположив руку под головой. Темные волосы слегка ниспадают на лоб, брови расслаблены, а ресницы слегка подрагивают при вдохе. Оглядевшись в поисках пледа, Като не раздумывая стягивает его с кровати и накрывает им парня, стараясь делать это бесшумно. Сердце гулко бьется на задворках сознания, посылая сигналы мозгу о том, что стоило бы вызвать трепет в груди и лишить его каких-либо крупиц здравомыслия. Аккуратно подоткнув края одеяла, он уже собирается выпрямиться, но Дайскэ перехватывает его руку, пальцами слегка сжимая запястье и неторопливо открывая глаза. Он молчаливо тянет Хару на себя, вынуждая его сесть на край дивана. — Что ты хочешь обо мне узнать? — Что ты хочешь мне рассказать? — Като не может сдержать улыбку, заметив секундное замешательство на его лице. — Хм, — Камбэ задумчиво щурит глаза, продолжая держать его руку и слегка поглаживая кожу большим пальцем. Хару ни за что не признается, что ему это нравится. И нет-нет, да, его сердце в этот момент выбивает чечетку, гулом отдаваясь в ушах. — Я умею играть на фортепиано. Учился этому в детстве. Могу сыграть тебе как-нибудь, если пожелаешь. — Почему я не удивлен? — парень фыркает, пожав плечами. — Что еще интересного мне о тебе неизвестно? — Наряду с японским знаю еще несколько языков. — И каких же? — Арабский, английский, китайский и немного французский. — Чем больше ты говоришь о себе, тем более ничтожным я себя чувствую, — Хару шутливо тычет парня в бок. — Почему же? — на его лице снова красуется самодовольная ухмылка. — Потому что ты идеальный, — Като выдерживает паузу, — и жуть какой невыносимый. — Это признание? — Дайскэ вдруг притягивает его к себе, отчего парень буквально нависает над ним. Их разделяют каких-то чертовых десять сантиметров. — Ты приятно пахнешь, Хару. Слышать свое имя из чужих уст странно. Слышать его из уст Камбэ странно и приятно. Высвободив руку и тщетно пытаясь скрыть собственное смущение, парень не без крупицы разочарования выпрямляется, тут же вставая и смотря куда угодно, но только не на напарника. Впервые он не знает, что сказать в ответ. Его замешательство не укрывается от внимательного взгляда. — Я рад, — слышит он тихое рядом. — Чему? — Хару все-таки снова смотрит на него. — Тому, что заставляю тебя краснеть, — Дайскэ встает, вновь одаривая его улыбкой. — Увидимся утром, Хару. Несильный хлопок двери. Перестук капель дождя за окном. И гулкий трепет в груди. Пряча лицо в ладонях, парень только и может прошептать улыбчивое «дурак».* * * * * *
Хошино с нескрываемым любопытством разглядывает его прежде, чем оповестить о цели их разговора. Пусть их отношения не вернулись к начальной точке, сейчас они ведут себя куда менее резко по отношению к друг другу. Возможно, это к лучшему. Хару, если уж на чистоту, хотел бы, чтобы когда-нибудь они снова смогли стать друзьями. Неправильно разрывать связи из-за ошибки, которая покроется пылью со временем, перестав иметь значение. — И тебе доброго утра, — бурчит Като, не дождавшись вразумительного приветствия. — Я или сошел с ума, или ты выглядишь еще более задолбавшимся, чем обычно? — Рё в карман за словом не лезет. Наверняка, хочет позлить его в лишний раз. — Приму это за комплимент, — кривится парень, умалчивая тот факт, что не смог сомкнуть глаз прошлой ночью. Во всем виноват чертов Камбэ Дайскэ. Пусть и не он не давал ему спать, а мысли о нем, однако такое упущение не имеет большого значения. — А зря, — с его стороны слышится беззлобный смешок. — Я поговорил с Такэем и добился того, чтобы ты выступил на сегодняшнем брифинге. Убедишь его и нашу вышку в том, что убийца — не Каратель, считай, можем начать активные поиски ослепленного местью парня. — Когда брифинг? — Хару мысленно прикидывает, что скажет. — Через сорок минут. Успеешь подготовиться? — в голосе Хошино на миг проскальзывает волнение. — А у меня есть выбор? — он саркастично приподнимает одну бровь. — Как-нибудь выкручусь, спасибо. — Мы тогда пока начнем пробивать этого парня по базе. Времени почти не остается. — Прихвати Камэя, — Хару кивает на парня, вновь залипающего на видео с красивыми моделями. Рё усмехается, кивнув и похлопав его по плечу. В конференц-зале собирается несколько человек, включая управляющих первым и вторым отделами, Кацухиро Такэя и шефа — Юкихиро Киёмидзу. Поздоровавшись со всеми и подключив презентацию, сделанную наспех и состоящую из основных тезисов, Като поправляет галстук и прочищает горло. — У нас есть все основания полагать, что мы имеем дело далеко не с Карателем, как нам казалось в самом начале. Если вспомнить, этот убийца не отличался осторожностью при нанесении смертельных ран жертвам и предпочитал оставлять тела в окраинах, близлежащих к городу. Все жертвы были облачены в обычные сорочки, на их руках и ногах заметны следы борьбы, а судмедэкспертиза не раз показывала наличие сексуального насилия. Судя по тому, что убийства происходили хаотично и без какой-либо последовательности, Первый отдел пришел к выводу, что убийца не шел на поводу чувства мести или желания справедливости, просто развлекаясь и получая удовольствие от самого процесса, — он выдерживает паузу, удостоверяясь, что его слушают. — Отчеты о прошлогодних убийствах лежат перед вами, — переключив слайды, парень вновь обращает внимание на небольшую аудиторию, — Наш нынешний кейс разительно отличается от того. Во-первых, сменилась локация. Все жертвы были найдены в Центральном парке. Во-вторых, в телах троих убитых было обнаружено непозволительно большое количество успокоительного под названием беллатаминал. Несмотря на тот факт, что они погибли от удушения, мы не можем игнорировать наличие этого препарата. Также у жертв Аями и Миюки были обнаружены свежие татуировки в виде цифр. Убийца не насиловал их, пусть и изуродовал их лица, скопировав действие Карателя. И, как вы наверняка знаете, эти три девушки работали в одном модельном агентстве, пройдя кастинг, проводившийся тремя месяцами ранее. Ровно, как и пропавшая два дня назад Ямада Хината. — У вас есть новый подозреваемый? — следует вопрос после затянувшейся тишины. — Да, — Хару кивает, переключая слайд. — Сугимото Хироши. Ему двадцать шесть лет, ранее работал архитектором, однако неожиданно уволился предположительно месяц назад. Нам стало известно, что он на протяжении двух лет встречался с Хаякавой Рэн, не прошедшей кастинг в «ZUCCA MODELS». Девушка покончила жизнь самоубийством, повесившись. Ранее у нее были две попытки суицида. Рэн пыталась отравиться беллатаминалом. На основе всего вышеизложенного нетрудно сделать выводы. У господина Сугимото есть весомый мотив для убийства — смерть его возлюбленной, с которой они планировали в скором времени пожениться. В зале на какое-то время снова повисает тишина. Шеф молчаливо ему улыбается, давая понять, что Хару сделал все правильно. — Что ж, — Такэй откашливается. — Думаю, прокуратура одобрит ордер на задержание Сугимото Хироши, как подозреваемого в серийном убийстве. Можете начинать его поиски и подключать всех свободных полицейских. Парень выдыхает, кланяясь и стараясь скрыть облегчение.* * * * * *
— Разве не странно, что убийца оставался незамеченным трижды? Каким образом ему удавалось пробраться в парк? — вслух рассуждает Шинноске, расположив подбородок на столе. Его светлые волосы мило торчат в разные стороны. — Телепорт? — Не самое лучшее время для шуток, — Хошино фыркает и выжидающе смотрит на Хару. А Хару совсем скоро сойдет с ума. Его уже немного потряхивает от того, что времени остается все меньше и меньше. Да и чертов Камбэ не появлялся в отделе с самого утра. Сам ведь вчера говорил обратное. Саэки молчаливо вручает ему несколько мармеладок, дружелюбно улыбаясь. Как этой женщине только удается держать себя в руках? Отзеркалив ее улыбку, парень откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза. — Погодите, — он шепчет спустя пару мгновений, — у нас есть план Центрального парка? Разве не под ним во время войны были сделаны подземные ходы? — уже обращаясь ко всем. — Надо узнать, существуют ли они до сих пор. — Да ты гений, — раскрыв рот, восклицает Камэй. — Или сумасшедший, — Рё качает головой, но связывается с IT-отделом, прося предоставить план строения парка и близлежащих районов. — И того, и другого понемногу, — отвечает Хару. — Смотри, они отправили, — Хошино открывает файл на телефоне, подходя к нему и приглядываясь к чертежам. — Эти проходы тянутся едва ли не через весь город. — Камэй, не ты ли ранее сказал, что наш подозреваемый арендовал гараж в одном из старых строений? — парень внимательно изучает файл, замечая, что от парка отходит несколько проходов в разных направлениях. — Да, где-то на пересечении Оме-кайдо, но больше я ничего нашел. Ой, покажите и мне тоже! — Он воспользовался одним из коротких проходов, как раз пролегающих через эту улицу. Вот только как он до этого додумался? — закусывая губу, выдыхает Хошино и хмурит брови. — Не забывай, что он архитектор и наверняка интересовался тем, как все в городе обустроено, — невесело усмехнувшись, Хару старается прогнать от себя назойливые мысли. Он не должен поступать опрометчиво. По крайней мере сейчас. Закатные лучи уверенно пробиваются сквозь окна отдела и освещают столы, заваленные папками. Шинноске открывает одно из окон, пропуская внутрь теплый весенний воздух и вместе с ним оживленный шум вечернего Токио. К неудовольствию Хару время буквально срывается с катушек и минуты стремительно сменяют одну за другой. На ум приходит мать Хинаты, приходящая второй день подряд и не покидающая полицейское отделение вплоть до поздней ночи. Несмотря на все их заверения поберечь себя, она отказывается возвращаться домой. Как бы он хотел верить своим же словам. Обещаниям вернуть ее дочь в целости и сохранности. За последние несколько лет он не раз сталкивался с горькой несправедливостью, научившей не доверять таким вот заверениям. Но почему-то парень продолжает бороться и верить, что, если приложит достаточно усилий, сможет подкрепить свои слова действиями. Да, он далеко не супергерой. Супергероев попросту не существует. Однако он тот, кто обязан защищать граждан и гарантировать их безопасность. Безопасность, хах. Липкое чувство вины настигает его неожиданно. Вместе с событиями, которые Хару предпочел бы забыть, но почему-то помнит. Когда Дайскэ напрямую спросил его о том, почему парня, грубо говоря, вышвырнули из первого отдела, он рассказал лишь часть. Утаив непростительную ошибку, повлекшую за собой нескончаемые кошмары, разговоры с психологом, ряд сильнодействующих лекарств и панические атаки. У него развился страх оружия. Хару больше не мог держать в руках пистолет, а звуки выстрела вызывали необъяснимое чувство тревоги, сопровождающееся тошнотой. Как сейчас он видит перед собой Карателя, взявшего подростка в заложники. Нож приставлен к горлу, в опасной близости к коже. Он отступает назад, не сводя взгляда скрытого под маской, от Хару и повторяя, что убьет мальчика, если он — Хару — попытается выстрелить или приблизиться. Като же ожидает подкрепления, не спуская палец с курка пистолета и пытаясь хоть как-то наладить контакт с мужчиной. Тот не поддается, не желая его слушать и грозя перерезать горло юноши, если он продолжит нести «чушь». Хошино не заставляет себя ждать, своим появлением отвлекая мужчину. Хару вновь наводит на него пистолет. Сначала слышится выстрел. Пуля попадает в бедро подростка, которого Каратель толкает вперед. В уши врезается истошный крик. Пистолет выпадает из его рук, а перед глазами все вдруг начинает плыть. Он не слышит слов напарника и не видит, как тот простреливает плечо убегающего мужчины. В тот день этот юноша был доставлен в больницу, будучи в критическом состоянии. Он сумел выкарабкаться. Каратель исчез. Хару тоже исчез. Для всех, кто работал с ним в Первом отделе. Боль. Резкая боль в щеке вынуждает его выдохнуть и открыть глаза. — Придурок, — над ним нависает Хошино, выглядя очень взволнованным. — Какого черта? — морщась, парень выпрямляется, понимая, что все это время лежал на полу. — Ты упал в обморок. — Самым лучшим решением было дать мне пощечину? — он не может не ухмыльнуться. Рё бросает на него гневный взгляд, помогая встать. — Ты вдруг лишился чувств и пробыл в отключке семь минут как минимум, что прикажешь делать паникующему мне? Камэй влетает через двери вместе с бутылью воды и каким-то пузырьком, с той же тревожностью во взгляде. — Слава богу, ты очнулся! — отдышавшись, говорит он и заключает Хару в объятия. — С тобой такое уже случалось ранее? — Два-три раза, — кряхтя, отвечает Като. Рё пару мгновений просто смотрит на него, наверняка догадываясь о причине его неожиданного обморока. Поджав губы, он кивает, больше не задавая вопросов. И Хару ему очень за это благодарен. Не проходит и дня, как получив ордер на арест, разведгруппа окружает заброшенный гараж, где, предположительно, подозреваемый удерживает Ямада Хинату. Хару приходится ждать в отделе, грызя локти в ожидании хоть каких-то новостей. Девушку находят в целости и сохранности. Подражатель успевает сбежать, но в итоге оказывается схвачен Камбэ, ожидавшим такого расклада. И все бы хорошо, но неприятное скребущее чувство не дает Като выдохнуть с облегчением и выслушать благодарные причитания госпожи Ямады. Его тошнит. От себя. От того, насколько он ничтожен.* * * * * *
Дома Хару снимает со стен снимки, стирая с доски больше не имеющие значения зацепки и предположения. Все бумаги аккуратно кочуют в дальний угол, освобождая квартиру и вновь придавая ей некоторый уют. Вслушиваясь в мерный перестук капель дождя, он не может не подумать о том, что пасмурная погода этой весной однозначно зачастила. Стрелки часов указывают на глубокую ночь, а у него сна ни в одном глазу. Он и не знает, почему. Точнее знает, но не хочет признаваться. Сейчас, когда его голова ничем не занята, он вновь наедине со своими чувствами и скелетами. Ложась на кровать и пряча лицо в подушке, Като гонит от себя скребущее в груди желание взять мобильник и… что? Позвонить одному человеку, успевшему глубоко засесть в сознании. Позвонить, чтобы услышать чужой голос и, возможно, сказать скомканное «я скучал». Услышать чужой голос и забыть о ненависти к себе. Наплевать, что они виделись всего сутки назад. Наплевать на остатки здравомыслия. Наплевать абсолютно на все. Он просто хочет избавиться от этого чувства. Чувства тоски и пустоты. Но Хару этого не делает. Продолжает лежать, так и не взяв мобильник в руки, ведь он не подросток какой-то, чтобы идти на поводу у эмоций. Ведь ему далеко не шестнадцать, чтобы поступать столь необдуманно. Ведь… так? — Поздно уже. Он спит, наверное, — бормоча себе под нос, пытается себя убедить парень. Хотя, кого он стремится обмануть — непонятно. Сжимая пальцами простыни, он лишь глухо выдыхает, удивляясь тому, как стал зависеть от перемены настроений. Невольно он прислушивается к тишине, устало признавая: да, он хочет, чтобы Дайскэ пришел. Наплевать, что сейчас не день. Наплевать. Наплевать. Наплевать. Стук в дверь кажется непозволительно громким. Хару вовсе не надеялся на чудо. И вовсе не бежит к ней чуть ли не кувырком, встречаясь по пути с косяками. Не поправляет футболку, наряду с этим взъерошивая волосы. А также не стоит боязливо рядом с ручкой двери, пытаясь выровнять дыхание и придать себе как можно более сонный и незаинтересованный вид. Его сердце не бьется громко, норовя пробить дыру между ребер. Он совсем не волнуется. Как можно было подумать обратное? Дайскэ стоит у него на пороге в третий раз. Удерживая в одной руке сложенный зонт, он откидывает назад мокрые пряди волос и при звуке открывшейся двери, обращает пристальный взгляд на него. Хару солжет, если скажет, что не рад этому. Как и в прошлые разы парень спрашивает лишь одно, слегка ему улыбнувшись: — Впустишь? — Не слишком ли поздно? На часах давно не детское время, — припоминая первый раз, повторяет свою фразу Като, рассмеявшись. — Хочешь убедиться в том, что я далеко не ребенок? — Дайскэ подмигивает ему, проходя внутрь и отставляя зонтик. Только сейчас Хару замечает в его руке пакет. — Что это? — парень пытается разглядеть его содержимое, пропуская Камбэ вперёд. — Пиво, — следует лаконичный ответ. — А? — Хару ошарашенно моргает, не способный хоть как-то разобраться в ситуации. — Разве не хочешь отпраздновать успешное закрытие дела? — Да… но сейчас? — Мне уйти? — Дайскэ разворачивается, замечая, как парень расстроенно дует губы, но тут же возвращает себе равнодушный вид. — Н-нет, — как можно менее заинтересованно говорит Хару, хотя каждой частичкой сознания буквально кричит, чтобы Камбэ не вздумал куда-либо уходить. Чувство неловкости медленно съедает его изнутри. Не может же он так запросто признаться, что с трепетом в груди ожидал прихода Дайскэ. Пусть и гнал от себя такие мысли. Безуспешно, конечно, но об этом никто не должен узнать. — Ты решил меня споить, — качая головой, присвистывает Като и забирается на диван с ногами, притягивая их к себе и водружая на них подбородок. На низком кофейном столике уже стоит приличное количество банок с алкоголем. — Ты более разговорчив, когда пьян, — прямо отвечает Дайскэ, садясь достаточно рядом, но не так, чтобы смущать Хару. Следует небольшая пауза. — Без тебя мы бы не закрыли это дело и не спасли девушку. Не кори себя за ошибку прошлого. Он больше не удивляется тому, как запросто этот парень считывает его эмоции, находя подходящие слова. Но не может не сказать несколько недовольное: — Я не был допущен к аресту этого гада. И ты не хуже меня знаешь, почему. Они переглядываются. Хару смотрит раздосадованно, Дайскэ же — с некоторой тоской. — Мои родители погибли, когда я был ребенком. Самые важные люди в моей жизни покинули меня, не дождавшись момента, когда я смогу крепко стоять на ногах. Их убили. А я был не в силах что-либо предпринять. Мне казалось, что меня сковали невидимые цепи, не дававшие сделать и шаг. Я был бессилен, — он не сводит взгляда с Хару, поджав губы. — Но если бы я продолжил цепляться за ту версию себя, не имевшую возможность что-либо предпринять, тогда не сидел бы рядом с тобой. Если ты хочешь и дальше защищать людей, тебе стоит принять и отпустить ситуацию. Еще чуть-чуть, и ты превратишься в узника своего прошлого, но тебе и без меня хорошо известно: все, что имеет значение — здесь и сейчас, а не там и тогда. Возможно, Дайскэ не планировал раскрывать душу перед ним. Возможно, он не стремился так запросто делиться тем, что могло доставлять ему боль. Однако, он доверился Хару. Для того, чтобы поддержать. Дать знать, что он не один. Не один в этом несправедливом мире. — Спасибо, — парень выдыхает. — Спасибо. Я никогда не просил помощи, ни у кого. Даже у Рё. Но ты понял меня без слов. Запросто прочитал меня всего, — он слегка улыбается. — И не то чтобы я был против, просто сначала это несколько выбило меня из колеи… Твои слова, внимание к деталям, — все это дарило поддержку. Пусть тогда на мосту ты не протянул мне руку, ты сделал это после, причем не раз. Дайскэ, — произнося имя с неожиданной теплотой, Хару пару секунд молчит, привыкая к его звучанию, — я правда благодарен тебе, несмотря на всю твою заносчивость. — Одной благодарности, думаю, будет мало, — явно шутя, говорит Камбэ и откидывается назад, перекидывая одну ногу на другую. — Ну, тогда… — дав себе всего миг на раздумья, Хару закусывает губу, подаваясь вперед и опираясь рукой о спинку дивана. Он буквально нависает над Дайскэ, не сводя с него немного смущенного взгляда. Возникшую тишину прерывает стук капель. Тук. Тук. Тук. Или это его сердце так бьется? Если честно, он не знает. Внимательно вглядываясь в чужие глаза, Хару медлит мгновение, в следующее неуверенно целуя в уголок губ. Дайскэ усмехается сквозь поцелуй, потянув его на себя и крепче прижимаясь к его губам. Одной рукой придерживая его спину, другой он осторожно касается шеи. Кажется, в этот самый момент, у Хару останавливается сердце. Внутри все вдруг переворачивается вверх тормашками. Его словно одновременно поместили в комнату страха и на американские горки. В ушах с шумом стучит кровь. Пальцы, сжимающие чужую рубашку, слегка подрагивают. Он словно проваливается куда-то, теряя связь с реальностью. В голове на повторе лишь одна мысль: «пусть этот миг продлится вечность». Отстраняясь, парень смотрит на Дайскэ, сталкиваясь с теплым взглядом голубых глаз напротив. Дайскэ улыбается ему, коснувшись своим лбом его и аккуратно обняв. — Думаю… я возобновлю походы к психологу, — с заминкой отвечает Хару, опустив взгляд. — Хорошо, — Дайскэ проводит рукой по его щеке, приподнимая за подбородок и вынуждая взглянуть на себя. — Я буду рядом. — В этом не… — Я буду рядом. Хару не может сдержать улыбки: — Все, что имеет значение — здесь и сейчас, так? — Да, здесь и сейчас.