Край Мира

Многовековые растения, отвары и лекарства из Шандора помогли Ньюту справиться с болью и долгой регенерацией мягких тканей. Он пришел в себя, стал более ясно мыслить, хотя многое не помнил, постепенно смог есть, хотя кормили его через ложечку и он частенько фырчал от стыда. Ему было очень неловко, что его учитель видит такое дурное состояние ученика Ньют так же ждал и Агвида, но тот все не приходил к нему. Вечные вопросы к Амадоеру заставляли эльфа гневно поджимать губы и отвечать в одном тоне «Я не знаю, когда он соизволит прийти к тебе». Ему заново пришлось учиться ходить, держать ложку и просто двигаться. Амадоер же был всегда рядом и готов был подставить плечо в любой момент падения. Этот мужчина всегда был рядом и не покидал его даже в дни печали, когда Ньют уже мысленно себя спрашивал «Где же он? Почему он не приходит ко мне?» В голову закрадывались самые страшные мысли, но в одну из ночей Амадоер ему все-таки признался. — Он не придет к тебе. Когда вылечишься и срастутся все кости, сам у него это спросишь. Лично я не собираюсь общаться с ним. — Что случилось между вами? — Не важно, это только между нами. За то Ньют с того дня стал лучше есть, больше заниматься физической подготовкой, лишь бы поскорее выздороветь и выйти к Агвиду. Из донесений он узнал, что был добыт рунный клинок и все семь артефактов ждут его в хранилище. Помимо всего этого Амадоер старался меньше говорить о матери юноши. Где ее похоронили и так далее. Это могло сломить омегу, правда все-таки, возвращалась к Ньюту память и однажды он спросил у наставника. — Где похоронили Элизабет? Амадоер помрачнел. Ньют вспомнил тот день, а значит пора узнать новости последних дней. — Ее похоронили на воинском кладбище, но если ты пожелаешь… — Я хочу вернуть ее на родину, домой. Там она и будет похоронена. Голос юноши был тверд и суров, но в этот момент Амадоер не видел лица его. Он смотрел в окно на звёздные просторы и космос. Страшно было подумать, что творилось у него на душе. Встав со стула, он тихонько произнес ему. — Схожу к Калебримору, посмотрю как он там. Услышав тихий стук двери, означающий что он теперь в комнате один, Ньют медленно лег на кровать и закрыл руками глаза, тихонько и обречено заплакав. После тяжёлых ран, когда ему приходилось плакать, он задыхался. Давали о себе знать ранения лёгких. Молодой и израненный, он никогда не думал, что становясь старше, придется больше и больше проливать слез. В юности ему казалось, что он непоколебимый и гордый, никогда не проронит и слезу. Глупо было размышлять об этом, когда он избрал таков путь. К нему часто приходили солдаты и подчиненные, приносили много сладостей и фруктов, желая хоть как то побаловать главнокомандующего, на шею которого свалилось множество проблем. Приходили все, кроме того, кого он ждал каждый день. Спустя долгое время он все-таки встал на ноги, хотя ещё не снял в некоторых местах бинты и шел с тростью, медленно перебирая ногами. Он сильный, он справился и смог встать на зло многим врагам. Его не так просто убить. Шагая по тропинкам, он замечал все больше и больше счастливых лиц. Как ни как, но народ чувствовал приближающуюся победу, это и вдохновляло их на новые поступки. Кто-то заключал браки, не смотря на военное время, у кого-то случалось пополнение, но жизнь шла и она будет идти, пока есть надежда в светлое будущее. Увидев вдали Агвида, Ньютон ощутил прилив сил и чуть ли не побежал к нему, иногда выкручивая руку с тростью, не взирая на боль. — Агвид! Агвид! –кричал юноша с улыбкой.– Я здесь, Агвид! Ворген обернулся и пошел к нему на встречу. Они остановились в шаге друг от друга и Ньюта лучезарно улыбнулся, не удержался и сам крепко обнял его, уткнувшись личиком в его грудь. — Я так скучал… Где же ты пропадал, Агвид? –с какой нежностью в голосе он называл его имя. Смотрел с нескрываемой любовью и теплом. — Я тоже рад тебя видеть.–улыбнулся Агвид, а затем слегка отстранил от себя юношу, вглядываясь в его зелёные глаза.– я был очень занят, но поверь, ты поймёшь почему. Можешь идти? — Да, конечно могу. Куда угодно.–кивнул он ему и они направились в сторону ратуши. Всю дорогу Ньют с нескрываемой симпатией вглядывался в мужчину, кажется ещё сильнее полюбив его за время разлуки. Прибыв в ратушу, Агвид завел его в зал артефактов и тогда Ньют и увидел рунный клинок с проклятым свечением. Ньют закрыл глаза и тихо промолвил. — Сколько крови на нем, а сколько душ было поглощено и искалечено. Агвид, мы сами были пленниками этого проклятого оружия. — Его не очистить. Танотос погубил тысячи невинных душ и это лишь жалкая капля того, сколько погибло от рук его головорезов, которые якобы являются представителями королевской армии. Это продажные псы… — Да. И что теперь? Как нам быть с ними? — Попробуем воссоединить все семь артефактов в один. Когда коллекцию пополнил седьмой артефакт, они стали излучать странное сияние. Думаю, секрет где-то на поверхности. Ньютон кивнул и принялся вынимать из защитных цилиндрических ящиков оружие, тут же раскладывая их на столе. Его примеру последовал Агвид. Стоило достать последний артефакт, как все остальные шесть воспарили в воздух к лучам солнца, словно законы физики на них не действовали. Отпустив из рук клинок, он последовал за остальными артефактами и перед искателями стало твориться чудо наяву. Яркий свет озарил зал, заставляя обоих зажмуриться и закрыть руками глаза. Как только он стал менее едким для глаз, они увидели, как из семи артефактов рождается что-то подобие острия. Тонкая, длинная игла, переливающаяся всеми яркими цветами. В руке Моранжа эта тонкая изящная игла могла показаться клинком. Она медленно стала опускаться вниз и Ньют поймал ее, успев отметить, что железо было теплым. Они вместе долго рассматривали результат слияния артефактов. — Что с этим делать? — Приплыли…–процедил Агвид, впадая в состояние задумчивости. В тот день даже небеса, казалось бы, воссияли тысячью молний в разных точках света. Амадоер и множество других провидцев считали это хорошим знаком, ибо значило это одно — вскоре главный враг будет повержен. Танотос на другом конце вселенной ощутил на своей шкуре ярость небес. Молнии сокрушали его замок и он в гневе чуть было не выпустил свою истинную сущность. Он проклинал Моранжа, Йонсена и всех тех, кто пошли за ним. Мантикор раскрывал крылья, рычал, разносил в замке все в пух и прах. Его могущество и величие пало, раз какой-то человек и ворген, простые смертные, смогли обвести его вокруг пальца. Неужели это конец? Он всячески старался сделать так, что бы предсказанное не случилось. Массами истреблял народы, вырезал практически все остатки людей, эту жалкую горстку оставшихся от величественной цивилизации. Он погубил тысячи, а то и миллионы жизней за период своего бесконечного правления. Именно бесконечного. У них существовала династия и на протяжении каждого правления исчезали целые материки и расы. Теперь же его правлению приходил конец. Он искушал Ньюта, сводил его с ума. Он свёл Агвида на кривую дорожку и всячески старался его убить ещё до того, как появился на свет сам Ньют. Но Йонсен умело уходил от смерти, выживал на помойке, а после прошел суровую школу жизни в пиратском флоте. Это настолько его закалило, что всякий раз козни Танотоса не доходили до воргена. Но вот, случилось малейшее чудо. В его сети попал сам Дженкинс, рождение которого было прописано в священных книгах и трактатах. И вновь здесь он облажался, убив отца того, кто ему был на самом деле нужен. Он терял хватку и не мог понять, как такое могло случиться с ним, раз какие-то смертные могут выступить против него. В зал вошёл один из главных стражей и опустившись на колено, тихо промолвил разгневанному лидеру. — Мой владыка, что прикажете делать? Резко развернувшись, старж увидел перед собой разгневанное существо, очень мутно напоминающую мантикору. От гнева он не мог контролировать свою метаморфозу. Его голос раздался тройным эхом из уст. — Что слышно? — Ваши приближенные лорды и графы бежали. Некоторые из них решили перейти на сторону восстания, но верховный лорд Моранж заключил их под стражу. — Умный мальчик. Сразу видит крыс… Трусливые мрази! Бежали с тонущего корабля к врагу и только после стольких лет «верной» службы! — Мой владыка, ещё… Ещё был разгромлен восточный флот. Ничего не осталось.–главный страж докладывал ему о многом. Одна одной была краше, что мантикор от ярости сильнее выпускал когти. — Они знают, что делать с слиянием артефактов? Страж вдруг оживился и встал с колена, будто теперь Танотос ему владыкой не являлся, а услышал он о чем то более великом. –Так значит… Это правда? Клайом — Сияющая Ярость вновь воссоединилась? Слова любознательного стража вывели из себя Танотоса и он с размаху метнул магическую стрелу скверны прямо в голову несчастного, который тут же упал и рассыпался в тысячи песчинок пепла. Танотос неестественно прогнулся в спине и злостно простонал. Спина в районе позвоночника раскрылась и показались кровавые щупальца, которые стали лязгать по полу и извиваться. В мифологии народов мира существует множество придании и мифов о легендарном оружии. У скандинавов это Один со своим могучим копьём Гунгнир, или же Тор с Мьёльниром. У индийских народов это вращающийся огненный диск, выкованный для бога Вишну. У греков это серп Крона, которым сын победил своего грозного отца в равной схватке. И таких легенд было очень много, у каждого народа мира Аполии и других народов с иных планет вселенной. Клайом — Сияющая Ярость имела множество названий. И Ярость Богов, и погибель Разрушителя, и искра правосудия. Каждый называл так, как слышал из уст рассказчиков или бардов. Клайом был похож на острый и длинный наконечник копья и не сразу можно понять, что это ядро для оружия, его основание. Меч, копьё, стрела, трезубец, можно выковать любое оружие, в основу которого и будет заключён Клайом. Именно он и свергнет зло, принесет мир, расцвет и благословение в измученную вселенную. Красивая легенда и устрашающая для тех, кто боится стать концом для этого рассказа. *** Агвид вышел из артефактного зала и направился в ангар, как вдруг кто-то закрыл ему руками глаза. — Угадай.–игривый и ласковый голос раздался прямо над ушком воргена. — Сигрун? — Ты должен был подумать! Ладно, дурачок.–убрала она руки и встала перед ним.–у меня для тебя новости, Агвид. Я беременна! Альфа округлил глаза. То ли радоваться, то ли плакать, но последовал следующий вопрос. — Когда? Когда ты успела? — Это когда ты успел, папаша! Разве не помнишь, сколько раз у нас было? Именно, по пальцам не пересчитать, какой ты у меня ненасытный мальчик. Агвид, ты что, не рад? — Рад, ещё как рад, милая.–но все-таки не так крепок был дурман, что бы он радовался этому. *** Ньют с любопытством рассматривал наконечник, изредко поглаживая его вдоль пальчиками, будто он живой и чувствует его касания. Он все не мог понять, зачем это острие им нужно? Он так забылся, что не сразу услышал топот, а когда дверь чуть ли не слетела с петель, подскочив на стуле, он увидел перед собой эльфийского лучника-стража. Изогнув вопросительно бровь на такой странный и неуважительный жест со стороны стража, Ньют услышал из уст задыхающегося эльфа следующее: — Верховный лорд, они сложили оружие! — Кто? Подожди, что ты имеешь ввиду?.. — Танотос и его прихвостни сложили оружие. Он покинул столицу с некоторыми герцогами, а солдаты оставшись одни — сдались. — Не может быть…–находясь в шоке и замешательстве произнес Ньют, а после резко обернулся к открытому окну, услышав за его пределами крики и радостные вопли своих солдат и приближённых. Бежа по лестнице на улицу он ещё не мог толком осознать, что случилось, как это произошло, это обман? Его люди ликовали, крича о победе и скорейшем взятии столицы. Эти крики продолжались очень долго, пока лидеры не успокоили своих людей. На совет прибыли разведчики, которые принесли эту радостную весть и рассказали все как было. Моранж не мог представить: Танотос бежал? Остался один без поддержки? Счастье пленённых и теперь уже освобождённых народов вселила и в него чувство радости, но не время было ликовать, пока они сами не прибыли в столицу и в конце концов не установили штандарт армии Рассвета. По прибытию в столицу многие ещё не могли опустить оружия, как и их верховный главнокомандующий. Все ещё был страх, что это засада, а верных долгу разведчиков все-таки подкупили. Входя в город стражники, вояки и простые шавки Танотоса опускали оружие. Местные жители из бедных кварталов встречали освободителей с восторгом, в то время как из богатых районов буржуи давным-давно бежали. Ньют так этого просто не оставит и уже решил, что после захвата столицы он отправит своих разведчиков на поиски бежавших графьев, баронов, герцогов и прочих кровопийц, ужравшихся настолько, что даже в дверь не пройти и это все на глазах голодающих народов и батраков, что работали на них и поддерживали их задницу. Он лично казнит каждого, кто ползал у ног своего короля, упивался властью и решал судьбу несчастных существ. После осмотра города, проверки всех стоков, щелей и прочих мест, где могли засесть крысы, можно было смело заявить — столица их. После установления штандарта и смены флага межзвездной империи на шпиле замка бежавшего короля, лидер восстания и верховный лорд объявил о начале новой эпохи, где они построят новое государство и теперь народы свободны от рабства. Спустя неделю многие скрытые аллоды стали открываться вновь, а их изолированые жители выходить в свет. Через неделю будет продолжаться окончательное очищение от нечисти Танотоса на других материках, будет налаживаться экономика, медицина, образование, но это уже совсем другая история. Мир ожидают крупные перемены и ему нужно оправиться после долгих страданий. Нужно ещё многое решить, а пока Ньют лично пожелал вернуться на Родину или на то, что от нее осталось. Раз Танотос был там, значит и без того от пустынной планеты ни осталось ничего. На корабле присутствовали все те же члены экипажа в виде эльфов, которых назначил Амадоер для защиты верхновного лорда. Агвид же всегда был позади, хотя долго не хотела его отпускать одна стервь, проклиная Ньюта за то, что он смог выжить и теперь его задницу опять понесло на какую-то богом забытую планету. Уже издали он не увидел своего дома, а прибыв к пристани и вовсе потерял дар речи. Таверна Ден Джой, от нее ничего не осталось, только пепелище… В тот день наемники Танотоса сожгли все, что было и забрали несчастную женщину. Что она испытала в те моменты — страшно подумать. Ньют и сам сейчас расхаживал на руинах, иногда вскидывая голову, лишь бы не проронить слезы от горя. А он все мечтал, что как только все закончится, обязательно приедет к матери и заберёт ее с собой, подальше от этого места. Не получилось, не сбылось…

По несчастью или к счастью, Истина проста: Никогда не возвращайся В прежние места. Даже если пепелище Выглядит вполне, Не найти того, что ищем, Ни тебе, ни мне. Путешествие в обратно Я бы запретил, Я прошу тебя, как брата, Душу не мути. А не то рвану по следу — Кто меня вернёт? — И на валенках уеду В тот прекрасный год. И в прекрасном угадаю, Там, где — боже мой! — Будет мама молодая И отец живой.

Мощная когтистая лапа легла ему на плечо и заставила развернуться. Перед ним стоял Агвид, который медленно коснулся его затылка и прижала головушку к груди, второй рукой обняв за талию. Ньют крепко вцепился в него руками и обнял, боясь отпустить. В этот час счастливый и радостный от победы, Ньют хотел жалобно рыдать, но сдерживался и лишь смотрел куда-то в бок, боясь отпустить мужчину. Ведь он остался у него единственным. *** Было решено отправиться в Флоймхельм, где Ньют постарается излечить душу, а вместе с ним Агвид встретится с родными, которые были живы и здоровы. Ньют не желал завидовать черной завистью от того, что родня Агвида жива, а он остался один. Почти что сирота, хотя давно считает себя взрослым. И как бы то ни было, он все ещё юн, ему только 21. Многие его ровесники в эти года думают о другом и планы у них совсем не бонапартовские, а Ньют… Он просто стал символом революции, рано повзрослел и вдохновил народы, поклявшись вести их за собой. Уже в Флоймхельме Ньют встретил Макинена с сыном и беременной невесткой. Ещё двое влюбленных сердец, воссоединившихся благодаря Ньюту. Сильнее всех радовалась Брунгильда прибытию Ньюта, хотя он не испытывал ничего от этой встречи. Тяжело ему было после всего пройденого, а душа все ещё стонала и плакала от пережитого. Но самое главное…он не чувствовал радости от последних произошедших событий. Как будто их и не было. Как будто все это сон и враг вот-вот нападет на них. Что-то подсказывало, что Танотос не ушел окончательно. Он так помешался на этом, что в день отбытия приказал рейнджерам и следопытам искать Танотоса, найти живым или мертвым, а если живым, привести на казнь. Моранж желал видеть его отсеченную голову и свои руки в крови неприятеля. Это бы успокоило бушующую душу. Ничто не могло ему принести покой, однако любовь, живущая в сердце, могла растопить даже многовековую боль. В данном случае боль вечной утраты и одиночества. В тот день он чувствовал себя лучше, ибо с утра решил — он пойдет и признается во всем Агвиду. И в своей сущности, и в любви, и скажет ещё многое, что скрывал на протяжении почти семи лет. Амадоер, прибывший в Флоймхельм к Матиасу Макинену для обсуждения некоторых дел, сразу встретил сияющего Ньютона и с трудом поймал это чудо с моторчиком в одном причинном месте. — Ты чего такой счастливый, мальчик мой? –эльф успел заметить, что хоть он в радости, его состояние об этом не говорит. Опять похудел, поганец, побледнел и выглядел дурно. Все равно страдает и не может смириться с многим. Сам же Амадоер настолько привязался к юноше, что испытывал такую печаль. Все время он растил его лишь с одной целью — уничтожить поглотителя миров. Как скотину на убой растил юношу. Мужчина ещё раз взглянул на мальчика, желая отвести взгляд из-за стыда, но не мог, ибо он так счастливо смотрел на него. — Ах, да ничего, Амадоер… Ну знаешь, я решился. Я скажу Агвиду обо всем. Покраснели его щёчки, а сам он отвёл взгляд как ранимая барышня. Амадоер на момент нахмурился, но знал — не время, нельзя, ещё не настал заветный час. Он знал — Агвид влюблен в другую и Ньюту это разобьёт сердце. Говорить об этом? Значит все было напрасно, он предал свое предназначение — вести юношу на смертный бой с проклятым бесом. — Ты уверен? Ты правда хочешь пойти ему и сказать обо всем? — Да. Я очень его люблю и больше не упущу шанса! –гордо заявил он, ещё раз застенчиво улыбнулся, развернулся и побежал, на прощание выставив ладошку. Амадоер закрыл глаза, поджал губы, да склонил голову, ощущая себя настоящим подлецом и мерзавцем, а самое главное — предателем. Очень, очень сильно он привязался к мальчишке, и он неимоверно жесток с ним, ведь делал все хорошее лишь ради цели предназначения. Даже ночью в лесах Флоймхельма было светло как в рощах Шандора. Здесь мерцали огоньки, по легендам души усопших волчат — детей воргенов, погибших при ужасных обстоятельствах Они забавно бегали с травки на травку, с камушка на камушек, сияли и иногда издавали писк. Шагая по тропинке в глубины леса, где по предположениям мог находиться Агвид, Ньют не мог отделаться от огоньков. Они прыгали то ему на плечи, то на голову и забавно хихикали, играясь с путником. Ньют и сам улыбался и когда настиг водопада, увидел вдали знакомую спину. Вот он момент! Пора! — Аг!..–хотел он окликнуть его, позвать к себе, но резко замолчал, услышав более громкий женский крик с другой стороны леса. Огоньки с испугом запищали и улетели в разные стороны, оставив юношу наедине. Спрятавшись во тьме за деревом, Ньют увидел Сигрун, идущую к мужчине и называющего его по имени. Она присела вдруг рядом, Агвид нежно ткнулся ей носиком в ушко, а затем встав с бревна, опустился перед ней на колено. Достав коробочку с сияющим кольцом, он протянул его Сигрун, произнес нежные слова любви и самое заветное и желанное предложение из трёх слов «Ты выйдешь за меня?» Волчица громко запищала от радости и напрыгнула на шею Агвида. Ему оставалось лишь подхватить ее на руки и закружить в объятиях. Моранж отвёл взгляд, зажмурился, как будто глаза выжигало от боли. Прижавшись спиной к дереву, он с трудом пытался устоять на ногах. Они дрожали и могли подвести его в любой момент, он бы рухнул здесь же, если не ужасные порывы застонать от боли. Открыв глаза, он понял, что ничерта не видит. Как же все мутно… Он не контролировал себя, идут слезы или нет, но не видя перед собой ничего, он быстрее пошел прочь отсюда, лишь бы не слышать эти проклятые радостные вопли влюбленной самки. По пути он ускорялся и уже жалобно вопил, стонал раненым зверем и все бежал, бежал куда его вели ноги. Ветки ударяли по лицу и он закрывался руками, а когда силы совсем иссякли, упал в траву, тут же поджав ноги и согнувшись в три погибели от подступающей тошноты. Он задыхался, болели конечности, как будто открылись давние шрамы, напоминая о ранениях. Он так молод и так изранен. Прийти в себя он не мог, продолжал валяться в траве и задыхаться, изредко вздрагивая и громко постанывая. Открыв шире глаза, взгляд вдруг прояснился и он увидел кроны высоких сосен, а сквозь них звёздное небо. Сотни, а то и тысячи мерцающих звёзд. Вот, одна упала, вторая… Как и его слезы, которые он не мог контролировать. Дыхание постепенно приходило в норму, он успокоился, хоть и продолжал лежать и не двигаться. Можно ли это считать предательством? Вряд-ли. Его вина, что он не признался ему тогда, когда выпадало множество шансов, а теперь он счастлив с другой. Он закрыл зеленоватые глаза и положил руку на грудь, где должно было быть сердце. Оно тихо-тихо стучало в груди, казалось бы, угасая… В эти минуты он и думал, что умирает, но ничего не происходило. Гордый, храбрый и непоколебимый резко растерял все свои положительные качества, став слабым и немощным. Губительная вещь любовь, особенно когда она не взаимна. *** Амадоер шел вечером от Макинена прямо в дом, где поселили верхновного лорда. Дверь ему никто не открыл и тогда мужчина вошёл сам. Увиденное заставило его в панике крикнуть: — Ньют! Где ты?! –огляделся он и рванул по лестнице на второй этаж, по пути заглядывая в комнаты, где мог скрыться временный хозяин жилья. Весь дом был перевернут вверх дном. Раскиданы вещи, повсюду битая посуда, разорванные подушки, земля из горшков с цветами. Такое складывалось ощущение, что здесь была битва не на жизнь, а на смерть, и как на зло нигде не было Ньюта! Ни живого, ни мертвого. — Ньют! Ньют, отзовись! Где же ты?.. Черт! –подпрыгнул он на месте, когда увидел Ньюта, затаившегося на верхней полке шкафа. Он лежал поджав ноги, оперевшись спиной об край полки и выглядел достаточно дурно. Поцарапанные и побитые ноги, руки, разодраная рубашка на груди, взъерошенные и запутанные волосы, лицо в царапинах и ушибах. В глазах потух тот огонь жизни и азарта, поэтому выглядел он как восковая, неодушевленная фигура. Видя его таким, Амадоер успел изобразить в голове кучу ужасающих картин. Мысли путались и рисовали все новые изображения, заставляя эльфа содрагаться от таких страшных дум. — Ньют, дитя, что случилось?..–медленно и тихо спросил он юношу. На его вопрос он не отреагировал, ещё сильнее скрутил руки на груди и отвернулся от него на бок. — Как ты туда залез? Давай я тебя сниму…–из-за могучего роста эльф находился лицом к лицу Моранжа. Что там для него, шкаф… Это пустяки, а вот для Ньюта дотягиваться до последних полок было всегда проблематично.–посмотри на меня… Боги, мальчик мой, кто это сделал с тобой? –развернул он его мордашку к себе, коснувшись щеки парня. Тот тихо и болезненно зашипел. Тогда то эльф коснулся его лба тремя пальцами и увидел все то, что произошло с юношей. То, что он увидел, как он бежал, какую боль ощущал и как в конце концов разносил дом, ломая все что попадает под руку. Такая ярость и обида, вот что его обидело. — Я бежал и упал в водоем со скалы. Немного ушибся… — Немного, говоришь… Ты по дурости своей мог свернуть шею, победитель! И кто тогда будет править? Но-но, будешь отличным царем, владыкой или…как бы ты себя хотел звать? — Он сделал ей предложение. Ей предложение.–выделил он последние слова, медленно поднял голову, руки его задрожали, как будто он припадочный. В следующую секунду, сквозь оскал зубов он вновь гневно произнес.– Ей. Предложение. Он сделал ЕЙ предложение! Как он мог?! Как?! Парень забился в истерике, а Амадоер вовремя подхватил его на руки, ибо слетев тот с полки ещё сильнее расшибется. Поздно ночью они сидели на заброшенной пристани далеко от города. Ньюту надо было успокоиться и подышать свежим воздухом, поэтому он привел его сюда и сел позади него, наблюдая за мучительными страданиями разбитого сердца. И как было стыдно ему, владыке эльфов, что он довел до такого состояния мальчишку. Он считал это своей виной, что упорно молчал обо всем, что могло бы закалить мальчишку, но он мог забиться в угол, ибо знать будущее ни как нельзя. Парень сидел, обняв свои колени и смотря в пустую звёздную даль. — Может, так будет лучше?..–спросил он вслух то, что его терзало уже так давно. Эльф навострил уши и глянул на ученика. — Может было бы даже лучше, если бы я погиб в тот день, когда переломал к чертям все свои кости! — Что ты такое говоришь? Себя слышишь или нет? — Я не буду накладывать руки, но буду сожалеть, что разминулся со смертью. — Послушай меня, мальчик.–присел он к нему под бок, пытаясь обратить на себя внимание.– Я всегда следовал предназначению и только с годами, проведенные с тобой понял — какая это мука. Наверное, пришло время и ты должен все узнать. Моранж оживился, поднял на него глаза и внимательно стал слушать. Амадоер же поведал ему о писаниях, святых книгах, которые были написаны ещё задолго до катализма и рассказал о юноше, который перевернет этот проклятый мир вспять и заставит его вновь зажить по иному. Ньют слушал оживлённо, а когда рассказ почти подошёл к концу, он погряз в раздумьях. — Значит, я рос лишь ради этой цели. С самого начала у меня было предназначение и все берегли меня, все гибли из-за меня, лишь бы я дошел до этого. Столько крови, терзаний, мучений, пыток, унижений… Все из-за меня. — Ньют, это лишь малые жертвы. — Но это жертвы. Клянусь, я найду Танотоса и разорву его на части. Я заставлю его страдать так же, как страдали другие. Я отомщу за павших. — Любовь.– неожиданно промолвил Амадоер, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит владыка эльфов. — Я поразмыслил над твоими словами, –пояснил мужчина, с лица которого не сходило задумчивое выражение, — и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу мести, запятнавшее порчей столько судеб, будет достаточно могущественно, чтобы победить главное зло. Но предупреждаю: подобное деяние порою — истинное испытание веры, чести и храбрости. Ньют выслушал его, а после встал с пристани и потер руками глаза. — Я пойду. Мне ещё о многом надо поразмыслить. Знай же, я не держу на тебя зла. Ты делал то, что нужно. Наверное каждый бы так поступил. Одна душа взамен на миллионы, это верное решение. — Ньют, –эльф встал за ним следом и резко остановил его словами.–ты мне очень дорог. Не делай глупостей. Оно того не стоит. Юноша кивнул ему на прощание и пошагал вперёд, желая скорее вновь уединиться и углубиться в себя. Такова судьба быть горемыкой, но что значит во имя любви? Агвид ведь тоже является частью предназначения, но неужели?.. Ньют приоткрыл уста и склонился к земле, кажется вникая в суть сказанного. Во имя любви — истинное испытание. Одна жизнь взамен на миллионы. Погибнуть должен только один во имя любви. И этот кто-то — именно он. Если и идти в логово чудовища, то шансы малы остаться в живых, а Агвид… У него есть будущее. Скоро будет супруга, а там и дети, долгая прекрасная жизнь. Моранж же потерял все и терять ему больше нечего, а значит он обязан закончить начатое. Каковы бы сейчас не было обиды, а парень был благодарен за то, что все это время Агвид вел его к этому и был рядом. Хотелось ещё чуть-чуть побыть в одиночестве и спокойствии, прежде чем идти на поиски проклятого поглотителя судеб. Все равно было страшно умирать молодым, когда казалось бы все ещё впереди, но будущего Ньютон не видел. Он решил, что готов на истинное испытание ради любви. Значит, прожил он не зря и если настанет время погибать — так тому и быть. Умирать с честью, достоинством, пронзая сердце твари и самое главное, все это во имя того, у кого ещё вся жизнь впереди. Ньют был готов отправиться хоть на Край Мира во благо всего живого.