Край Мира

Блуждающие тени мерцали и исчезали, как вдруг одна из них застыла над ним, обвила вытянутую острую морду и громко заговорила, но все это отдавалось приглушённым эхом в ушах. Зрение стало приходить в норму и тогда Агвид увидел склонившегося Амадоера, что держал его за морду и слегка тряс ее. Вокруг находились лекари эльфы, да и судя по окружающим его вещам, находиться он мог только в Шандоре. Зрение, слух, все постепенно пришло в норму и мужчина с трудом привстал с кушетки. — Я уже боялся, что ты не очнёшься… С возвращением, Агвид. — Ты опять проводил ритуалы по воскрешению? — Нет, ты сам в силах проснуться. Вас, воргенов, нелегко убить.–с улыбкой хмыкнул владыка эльфов. — К чему это ты клонишь, эльф? Что, решил метить на мое место лорда-регента? — Больно нужны мне такие привилегии. И так заседелся у власти. Это все-таки тяжкое бремя, если конечно же ты хороший правитель.–он присел напротив кушетки и взмахом руки попросил всех присутствующих удалиться. — Я веду к тому, Агвид, что эти оба пленённых в казематах после смерти своего лидера попытались освободиться, но были вновь схвачены. Знаешь, такое рвение с их стороны мне не нравится… К тому же, я слышал о крайне интересном случае. Некоторые представители различных рас так же после окончательного падения устремились покинуть свои города и явно отправиться на место гибели титана. — Хреновы культисты! Хотят своего папочку воскресить, ублюдки! Мерзкие псы! –Агвиду и предполагать не пришлось, он сразу догадался, так как пересекался с представителями данной фракции лично. Ещё один паразит на теле вселенной. Этот культ поклонения титану мог показаться простым объединением религиозных фанатиков, но только сейчас, когда их лидер мертв, стали ясны помыслы этих движений. — Ты прав, Агвид. Я позаботился о формировании отрядов следопытов. Лидеры с иных аллодов так же выделили людей, поэтому нам есть чем заняться в мирное время. Тебя же, да и Ньюта, попрошу оставить это нам. Вы и так принесли нам мир. Ворген поднял морду и тихонько спросил. — Ньют, как он? С ним все хорошо? Где он? — Отдыхает. Все хорошо. Ты проспал почти неделю, он кажется будет спать чуть дольше. Я могу отвести тебя к нему. Агвид молча кивнул и с трудом привстал, пошатнувшись, тут же схватившись за голову. — Мой глаз, я ничего не вижу… — Вдоль морды глубокий шрам, глаз нам удалось спасти, но…–он взмахнул рукой и напротив Агвида образовалось небольшое зеркало, в котором он увидел свой глаз с побелевшей мутной роговицей. Шрам украшал его от лба до скулы, в людском обличии же было рассечение брови и щеки. — Я могу попыться найти лекаря, может он постарается вернуть тебе зрение, но это крайне трудно найти такого специалиста. — Нет, ты слишком многое сделал для меня и для Ньюта. А теперь идём к нему. Юноша лежал на боку в постели, стоявшей посреди комнаты. Поджав ноги, он обвил себя руками, чуть согнулся пополам и иногда подрагивал во сне, жмурясь и постанывая. Кошмары ему будут сниться ещё очень долго… Агвид слегка приоткрыл дверь, как вдруг эльф резко ее прикрыл и неловко усмехнулся. — Подожди, не так быстро. Он без рубашки и повязок, в одном нижнем белье. Узнает что я тебя пустил, когда он был в таком состоянии — будет истерика. Ворген распахнул голубые глаза, узкие зрачки и без того сузились. — То есть он голый и тебе позволено пялиться на него?..–сразу же ощущалась некая ревность, что какой-то эльф рассматривал Ньюта вдоль и поперек. — Я менял ему бинты, помогал принимать ванну в такие моменты. Поверь, он для меня как дитя, которому нужна забота и помощь. Он стеснялся, да и до сих пор стесняется, но не об этом. Я скажу, когда можно входить.–и эльф быстро шмыгнул в комнату, оставив воргена наедине с мыслями. Мужчина все еще находился в недоумении, что эльф смотрит на его юношу, поэтому вошёл следом и врезался в спину Амадоера, который шикнул, но не двинулся вперёд. Юноша лежал к ним спиной и Агвид увидел его округлые бедра в нижнем белье, изгибы талии, распущенные волосы, раскиданные по подушке, тонкий и проглядывающийся хребет. Подойдя ближе, он увидел его мордашку с едва приоткрытым ртом во сне, а руками он обвил себя, поэтому груди не было видно. У омеги она была, но без объемов, о которых мужчины обычно мечтают. Агвида это не смущало. Любить мальчишку только из-за внешности — значит быть извращённым кретином. Йонсен видел в юноше исключительно молодого, привлекательного и образованного человека с которым хотелось провести всю свою жизнь. Он аккуратно обошел кровать, укрыл Ньюта и заметил, как он медленно вытянул ноги, ощущая тепло покрывала. — Оставь меня с ним.–глянул он на эльфа, что сразу направился к двери, понимая одну вещь — этим обоим нужно побыть вместе. Агвид присел на пол у кровати и стал разглядывать мальчишку, иногда касаясь когтистой лапой его талии, плеча, бедра. Делалось это мимолётно, очень нежно, ведь он боялся разбудить молодого человека. Для мужчины было чем-то невероятным трогать желанное тело, таким далёким, за гранью возможного. Это тебе не мальчишка из борделя, а непорочный и чистый юноша, который так долго хранил для него верность. Агвид от этих мыслей чуть клацнул зубами, вновь тепло смотря на спящего юношу. Маленький, хрупкий, юный… За какие такие благие дела ему достался этот прекрасный юноша? Если бы не отрава, данная ему Сигрун в тот день, он бы признался ему во всем. В тот момент он думал, что парень альфа. Слабый и недоношенный, но альфа. Даже если бы он был таковым, все равно от него не отказался. Когда же он узнал, что Ньют на самом деле омега, он просто не мог не радоваться. Для него это было счастьем! Потому что брак с таким юношей возможно заключить, родители все-таки поймут его выбор, хоть омег и не очень то любят в народе, да и он будет рад знать, что Ньют способен продолжить с ним род и понести от него. Он видел этого мальчишку подле себя в качестве супруга очень давно, хоть и были сомнения о том, что же сам скажет парень и как воспримет их дальнейший союз. Ворген медленно приблизился мордой к личку Моранжа и аккуратно уткнулся носом в его щеку, стал ласкаться и нежиться к нему, ощущая его мягкую и ласковую кожу. Теперь ворген мог оправдать мальчишку и его желание следить за собой. Многие из экипажа не понимали, почему их капитан такая неженка, раз стремится следить за внешностью. Теперь многие вещи для мужчины стали очевидны. Его несчастный мальчик боялся этого жестокого мира и его недопонимания. Ведь и впрямь, омеги считются мусором и эта дискриминация идёт очень давно. Если бы Ньют так умело не скрывался — у него бы не было будущего. Почему-то Агвид отчасти был счастлив, ведь не скрывай Ньют свою истинную сущность, он и впрямь бы мог закончить свои дни в борделе или в доме богатея в качестве слуги. Никто бы и не стал смотреть на его таланты, ум, мышление и великие задатки. Агвиду ещё многое хотелось обсудить с Ньютом, поговорить о прошлом, настоящем и в конце концов будущем. Что их ждёт? Каково будущее у них? Оставалось жить, продолжать строить новый мир без изъянов, где могли бы жить они, а затем их дети. Впрочем, пока о детях рано говорить… Хоть Агвид был в возрасте и думал о продолжении рода, Ньют же был молодым и возможно побоится делать такой серьезный шаг. Мужчина все-таки наделся, что Моранж позволит ему быть рядом, не смотря на произошедшее. Это была не его вина, но он прекрасно понимал, как множеством своих поступков разбивал сердце влюбленного в него юноши. На эту нежную ласку Ньют сквозь сон стал отвечать аккуратно и трепетно, вытянул руки из под одеяла, коснулся морды воргена и едва приоткрыл глаза, увидев перед собой волчью пасть и черный мокрый носик. Он чуть вздрогнул и ахнул, покраснев и отстранившись. Испугался, смутился, но Йонсен вновь приблизился и шепнул. — Не бойся, чего ты?.. — Это сон, это все израненная фантазия и надежды!.. — Ньют, это я. Посмотри на меня, не прячь глаза.–он взял его мордашку большой когтистой лапой и поднял, заставляя глянуть в свои глаза. — Агвид, милый мой Агвид…–простонал измученно парень и обвил шею склонившегося над постелью воргена, который поднял юношу с мягкой поверхности и прижал к себе. Шелковое одеяло струясь упало с тела на пол, но Ньют прижался грудью к мужчине и позабыл, что находится в одном белье. Тонкие ноги обвили таз мужчины, в то время как он придерживал его под бедра и прижимал к себе крепче. Юноша зарылся носом в волчьей гриве, тихонько застонал от удовольствия, вдыхая аромат желанного тела. Все это глупости, когда говорят, что воргены пахнут псиной. Дурость! Агвид имел хвойный, древесный, лесной запах, будь он в людском или волчьем обличии. Ньютон любил этот аромат, ибо он всегда ему напоминал о воргене. Поэтому он так любил лес, когда уходил в Флоймхельме к водопаду. Ворген потерся мокрым собачьим носом об висок юноши, пытаясь так же ощутить его аромат. Он был лёгкий, слабый, так как Ньют пачками употреблял подавители и пользовался хозяйственным мылом. Сейчас же аромат с трудом прояснился, кажется это корица и цитрусовый, редко цветочный. Впустив когтистые мощные пальцы со спины в волосы юноши, он слегка взъерошил их, расчесал и те заструились вдоль спины с костлявым позвоночником. Ньютон был худенький, но жилистый, так как сказывалась физическая подготовка и годы проведенные на флоте. Юноша отстранился от его шеи, коснулся руками морды и аккуратно провел левой рукой у щеки возлюбленного, где был глубокий шрам и бельмо ослепшего глаза. Ворген прикрыл глаза и прижался щекой к его руке, после чего вновь глянул на него, неловко усмехаясь. — Да, изувечил меня гад... Это хорошая причина найти помоложе и покрасивее мужчину. Ньютон недовольно распахнул уста и фыркнул. — Дурак! Мне все равно на это, будь даже ты полностью слеп. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Ворген тихонько завыл, ликуя от этих сказанных слов. Ньют вдруг отвёл взгляд и покраснел, а Агвид сразу понял в чем дело. — А меня не пугает твоя сущность, Ньют. Я все знаю, и рад этому. Но и недоволен, что ты скрывал это от меня так долго. Я ведь люблю тебя очень давно. Ньютон не верил в происходящее, покраснел как варенный рак, уткнулся личиком в его шею и шепнул. — Я боялся твоего недопонимания. Ты был для меня всем. Первым мужчиной в моей жизни, ставший и другом, и наставником, и братом, и частично отцом. Я не хотел тебя потерять. — Дурень маленький. Сейчас хоть не будет секретов от меня? — Ну, –застеснялся юноша, а ворген ласково ткнулся мордой в его щеку, тем самым дав намек продолжить.– не будет, обещаю. — И я обещаю.–на секунду он сделал паузу, а после выбросил такую фразу, от которой щеки Ньюта воспылали огнем. Конечно, это был бы уже не Агвид, если бы не его дурные шутки. — Знай я правду, и в 15 лет бы тебя оприходовал, вот честное слово! Убила бы твоя мать, но не пожалел бы о содеянном! — Агвид! –смущено крикнул Ньютон, а волк засмеялся, улыбаясь во все клыки. Вскоре смущение стало поглощать мальчонку с головой, когда он понял, что находится в одном белье и прижимается голой грудью к мужчине. Тогда Агвиду пришлось уложить парня обратно, не отрывая его от себя, тем самым оказавшись над ним и теперь уже зависая так надолго. Он перевоплотился и длинные седые пряди волос свисали вниз над лицом Ньюта. Парень глянул в глаза мужчины, вновь огладил щеку с шрамом, и неумело коснулся желанных губ, которые углубили поцелуй и сделали его более настойчивым. Йонсен был опытным самцом и это неумением со стороны молодого человека лишь сильнее распаляло альфу, просыпались его желания и инстинкты. Густая борода кололась, но все равно Ньютон этого сейчас не чувствовал — поцелуй мужчины и так выбил все мысли из головы и воздух из лёгких. Оторвавшись от губ юноши, мужчина оглядел его, в то время как Ньютон распахнул уста и жадно стал хватать воздух. Сказывалась эта неопытность, что даже от поцелуя он уже задыхается. Агвид слабо улыбнулся, губами подцепив нижнюю губу омеги, зажав ее и чуть оттянув. Омега упёрся руками в плечи самца и зажмурился, свёл брови к переносице, все ещё ощущая неловкость и зажатость от всех этих действий. Достаточно пыток. Ворген остранился, улыбнулся как лис и вынес вердикт. — Мда, тебе ещё нужно многому научиться. Позволь мне стать твоим учителем в делах столь интересных и интимных. Ньют кивнул, а после произнес тихо, все ещё пытаясь унять слабую дрожь и биение сердце, что неугомонно содрагалось в его груди. — Отвернись, мне нужно найти одеяло. Ворген цокнул, но понимал — нельзя торопить юношу. Его нужно любить нежно, аккуратно, не дай Бог спугнуть и покалечить его непривыкший разум и тело. Ему надо дать время привыкнуть, да и осознать, что теперь он для него большее, чем просто друг. Сам Агвид не желал брать силой. Ньютона он уважал и это тебе не подстилка, что даст за деньги свое тело — это твой юноша, которого ты будешь любить и оберегать. Закрыв глаза, он привстал с мальчонки, сел на край постели и прислушался. Агвид охотник, хищник, завоеватель. Он чувствует каждый шорох, запах, эмоции. Сейчас он услышал, как Ньютон привстал с постели, наклонился и подобрал шёлковое одеяло, укутал тело от груди до ног, закрепил на груди покрывало, что бы вновь не упало. Хотелось ему взглянуть на эти действия. Чувства и впрямь обострились. Он любил каждое движение юноши, каждое его слово и эмоции. Повернувшись к нему, он ловко обвил его талию, положил широкую, грубую, мазолистую руку на тонкий живот омеги, притянул к себе и лег с ним в постель, прижавшись грудью к его хрупким плечам. Размеры их тел сильно отличались и гармонировали. Сильный, мужественный, высокий, широкоплечий альфа и Ньют, тонкая, маленькая, изящная и хрупкая омега. Ньютон и взвизгнуть не успел, когда цепкая лапа притянула к себе, а Агвид произнес следующее: — Куда это ты собрался, а? Правильно, лежи рядом и отдыхай. А что бы ты не так смущался своей обнажённости, я последую тому же примеру. Ньютон не сдержался и повернулся к нему, приподнявшись на локтях и наблюдая, как сильные руки растегивают пуговицы на рубашке. Он скидывает ее и поворачивается на бок к Ньютону, который завороженно глядит на его рельефное тело, дорожку волос от пупка к паховой зоне, густые волосы на груди. Хочется коснуться, а боится, но Агвид словно читает его мысли, берет тонкую ладонь в свою руку и кладет себе на грудь. Юноша краснеет, пялится то на Агвида, то на его грудь, но после проводит тонкими пальчиками вниз, задевая рельфы груди, плавно переходящие к крепкому прессу. Убрав ладонь, он закрывает руками лицо, все так же лёжа на животе и операясь на локти. Его длинные блондинистые волосы струились по плечам и спине, которые Агвид предпочел убрать назад, дабы они не падали юноше на лицо, когда он склонил голову. — Я все ещё не могу в это поверить, Агвид. Я всегда мечтал о тебе, а теперь когда ты рядом, я не могу позволить себе что-либо сделать… Мне так стыдно почему-то. — Молодые люди всегда имеют зажатость и стеснение. Это нормально, мой мальчик. Не бойся меня и всегда говори о своих желаниях. Иди сюда, чего лежишь на краю.–он придвинул его к себе ближе и просто крепко обнял, позволив юноше лечь на спину и положить головушку на его плечо. По началу он лежал напряжённый, смущённый и напуганный, но лёгкие поцелуи в лоб, в висок, плечи заставляли Ньютона расслабиться и насладиться происходящим. Наконец он был рядом с возлюбленным. А ведь через столькое пришлось пройти… Ньютон не сожалеет, если этот тяжёлый путь был ценой за право быть рядом с любимым мужчиной. Они проспали целый день, затем последовала ночь и только на утро их смог разбудить стук в дверь. Чутка приоткрыв ее, в комнату заглянул Амадоер, который слегка подавился и закашлял от увиденного. Эти оба время не теряли, раз уже лежали в обнимку. Конечно, большего у них не было и пока об этом даже не могло идти и речи, но Амадоер все равно был удивлен и рад за парочку одновременно. Смущенные Агвид и Ньют повскакивали с постели, а ворген от гнева перевоплотился и гавкнул в сторону эльфа, закрывая собой омегу. — Ждать ответа после стука не учили?! Ньют выглянул из-за спины воргена, посмотрел на наставника и невольно отвёл глаза, как будто его застали за чем то очень постыдным. Невинный юноша уже считал простые объятия и совместный сон чем-то интимным и запретным. *** Они оба восстанавливались очень быстро. Пришли в форму, вновь могли держать оружие в руках, но сейчас это уже не требовалось. Конечно, привыкшие к вечной борьбе, они ещё частенько пытались нащупать кобуру с огнестрельным, кинжал, или иное другое оружие за пазухой. В Шандоре они смогли расслабиться, вновь ощутить свободу и в конце концов, стали привыкать к друг другу, ощущая себя нечто другим, чем просто друзьями. Было ещё множество советов, съездов, разборок, но эти оба чаще всего находились далеко от этого, даже не смотря на свои звания. Конечно, Ньют сразу проголосовал на совете за свободу омег, поддержку и помощь для них. Бордели и прочие места продажной любви закрыть, несчастных рабов омег разогнать, а кому некуда идти — оказать помощь. Помимо помощи слабому полу, Моранж и Агвид также заключили пакты, в котором говорилось об освобождении принужденных рабочих, вернее рабов. Медицина, образование, иные другие сферы стали доступны для простых смертных, а на аллодах, материках и других иных расколотых островах наводился порядок. На руинах образовывались новые государства, происходил рассвет, за который было пролито столько слез и крови. Долгое время Ньют боялся сказать правду людям. Он хотел все оставить, но Агвид и Амадоер настояли на том, что должно быть признание. Так однажды Ньют и сказал, кем он является, какие цели приследовал и почему стоит освободить омег из рабства, дать им многие права, которые есть, а вернее появились у простых граждан. Тогда то мир и узнал, что борьбу и восстание вел омега. С того дня на юношей слабого пола будут смотреть иначе, а Ньютон станет их покровителем. Его изобретения были распространены на многие аллоды и материки, а рыцари черного клинка вновь стали постигать азы давно утерянного и забытого, пытаясь возродить добрую память о людях и их изобретениях. Конечно, они были мертвы и пускай сердце лидера их бьётся, в отличии от их сердец, они все равно считали себя частичкой этого мира, а Моранжа своим верховным главнокомандующим. Ньют был согласен повести за собой своих людей и даровать им знания. К большому разочарованию, он не смог им помочь в одном — его народ не мог рожать детей. Даже его изобретения не могли помочь тем, кто был мертв и восстал лишь благодаря темным силам. Это и была величайшая проблема и по сути могущественная раса вымерла. Пройдут года, но падут и они, что ещё раз докажет — ничто не вечно. Неужели им суждено исчезнуть с лица земли? Рано или поздно, но это случится Ньют был единственным живым человеком и представителем своей расы, что еще мог выносить и родить ребенка, хотя его дети будут полукровками, так как Агвид все равно не являлся человеком, хоть и мог в него перевоплощаться. Такие мысли посещали юношу и он сожалел, что его народ даже в мирное время будет под узами вечного страдания. Какая радость в этом проклятьи? Бессмертны, но и оно в конечном итоге не вечно. Постепенно, но мир исцелялся, восстанавливая утраченное и приобретая новое. Был поставлен вновь вопрос — а кто собственно станет правителем? В тот день он был сам не свой, когда лидеры указали на него, в том числе и Агвид. Ньют никогда не стремился к власти, он мечтал о приключениях, а сейчас о мирной и спокойной жизни рядом с любимым. Он решил, что каждый положил за основу что-то, что помогло освободить мир от падшего титана, поэтому каждый имел заслуги. Так и был образован новый совет, куда теперь входили все лидеры: участники восстания, представители скрытых земель и иных планет. Это было правильно, так как советуясь, каждый лидер мог бы проголосовать и прийти к тому мнению, который был бы выгоден для всех народов и земель. Но главной проблемой, все-таки, оставалась борьба с культистами. Эти крысы имели штабы везде, поэтому формировались отряды следопытов, которые вели поиски и поимку одержимых. Совет вынес, что не нужно засорять тюрьмы и казематы такими отбросами — их ждёт плаха. Желание жить заставило Сигрун и Асбьерна бежать. Говорят, сгинули где-то, так как поддержки ждать было не от кого, да и сами культисты, в случае угрозы по отношению к своим собратьям, пеклись о своей шкуре в первую очередь и бросали на произвол судьбы несчастных, дабы не попасть под удар вместе с ними. Разобравшись со всеми делами, Ньют и не знал, что делать дальше, как ему быть. Агвид же сразу ему дал понять, что его дом — дом и для Ньюта. Поэтому он останется с ним на его Родине, а если пожелает, они могут уехать куда угодно, но жить только вместе. Моранж согласился отправиться с ним в Флоймхельм, так как ему нравилась северная страна воргенов. Правда, страх вызывало «знакомство» с родителями. Они его запомнили как друга Агвида, ярого лидера и бойца. Воспримут ли они выбор престарелого сына? Ньютон не знал, а Агвид подбадривая сразу сказал «В случае чего, собираем шмотки и валим.» Каково было его удивление, когда те восприняли выбор сына и назвали его правильным, а Ньютона тем, кого так долго не хватало их сыну. Позже сама мать мужчины призналась, что была недовольна бывшей «невесткой», а отец кажется так же был под воздействием, ибо этот грозный старый ворген мог и глотку разодрать, если что-то было не по его. А тут был ласковый старичок, глядящий на мир чересчур позитивно. Ньютон был напуган размером этой семейки, когда наконец увидел всех присутствующих. Взрослые сыновья и дочери со своими супругами и детьми. Какая ирония, что старший сын Йонсенов, уже сорокалетний мужчина, только сейчас был готов к семейной жизни с юношей, который моложе его почти на 19 лет. Кажется возраст этих обоих не смущал, а многие успели отметить, что они хоть и пара, но ворген чувствует превосходство и опеку над младшим любовником, словно был ему отцом. Но это лишь чувства мужчины защитника и хранителя своей семьи, пускай его семья пока что состоит только из Ньютона. Будь он любящим отцом, мужем, братом — всегда будет защищать членов своей "стаи". Они предпочли жить подальше от города, ближе к природе, в горной местности посреди леса у озера, где им, как героям войны, возвели деревянную и уютную хижину. По утрам охота, ближе к полудню рыбалка, вечером разделка и готовка добычи. Эти оба частенько ходили вместе на охоту или просто в лес для отдыха. Ньютон заскакивал на его спину и они отправлялись в глубины леса, где могли уединиться в тишине и ощутить свободу. Все ещё с трудом верилось, что это все правда, и они смогут наконец быть вместе и жить без страха за завтрашний день. Тянуть время тоже не хотелось, они и так потратили почти десять тысяч лет, плюс ещё семь, что бы вновь воссоединиться. Так же раскрылась суть их истинности, о которой эти глупцы даже и не знали. Все дело в том, что они были вместе в прошлой жизни. Истинность есть только у тех пар, кто жил когда-то давным-давно и любил друг-друга. Этому было очень логичное объяснение. Так однажды Агвид и явился на порог их общего дома с кольцом, и как он сказал с «очень выгодным предложением, от которого сложно отказаться». Он был прав, отказаться было трудно, даже невозможно. В тот день Ньют сказал ему «да», без всяких сомнений и страхов. По желанию Моранжа, пышной свадьбы устраивать не будут. Он хотел сделать все тихо, в окружений лишь только самых близких, скромно и без банкетов. Они не торопились, вся жизнь была ещё впереди, поэтому подготовка к свадьбе шла медленно. Агвид сразу дал понять юноше, что теперь ему не нужны подавители и всякого рода душистые шампуни. Тогда Ньютон задался вопросом: «А как отказаться от всего этого?» Он с первых дней течки не выпускал из рук «волшебные» таблетки, как теперь быть? Мужчина сразу ему объяснил, что теперь это не нужно по одной причине. Тогда то Агвид и понял, что у Ньютона отсутствовало как таковое половое знание, а понятия о сексе слишком абстрактны. Ох уж эта чересчур глубокая невинность, заставляющая Агвида ещё сильнее ощущать превосходство и казаться в глазах юноши «асом в интимных делах». Хотя, так и было, без всяких ковычек. Одним из вечеров Ньютон ощутил себя дурно и очень плохо. Ломило поясницу, болел низ живота и грудь, белье взмокрело и чувствовалось сильное желание нажраться подавителей и забыться. Течная омега пахнет очень сильно, особенно когда она заранее не употребляла подавители. От этого запаха у истинного мужчины начинается гон, что происходит дальше, в принципе, уже известно каждому, но только не Ньюту. Он завыл, зажмурился и жалобно заскулил, скрутившись в их общей постели. Агвид, который уже умылся и вышел к нему, дабы лечь спать, неожиданно ощутил сильное рвение, яркое желание, будто он был молодым похотливым жеребцом. Этот запах сводил с ума и вскоре Агвид понял — у него так же начался гон, от которого сносило крышу. — Мне срочно нужны таблетки, Агвид! Где они? — Я тебе кажется говорил, что больше ты их не пьешь! — Мне плохо, а они помогают мне справиться с болью! Агвид усмехнулся, навострил уши, завилял хвостом. — Зачем они, когда есть я? Он, словно хищник, надвис над юношей, принюхался, жадно глотая воздух и облизываясь. Молча коснулся лапой его внутренней части бедра, развел ноги и коснулся паха омеги, отмечая, что он уже был мокрым и достаточно возбуждёнными, однако все это были функции организма, а не умышленное поведение Ньютона. Он не контролировал себя, хотя течка ещё не затуманила его разум и он не подставлялся под альфу. — Я тебя никуда не пущу, даже не смей идти за подавителями в город. Забудь о них, глупышка. У тебя есть я. — Агвид, я совсем не готов, я даже не знаю, как себя возбудить, о чем говорить… — Позволь это сделать мне. И меньше разговоров, мой милый мальчик. Альфа провел рукой по бедру вниз, затем ловко развернул пассию на живот, стянул с него рубашку и гневно шикнул. — Я купил тебе кучу красивого белья, а ты все ещё утягиваешь грудь бинтами? Мужчина все прекрасно понимал — для Ньюта это все чуждо. Даже когда он узнал о том, что ему сошьют белый наряд на свадьбу, где присутствовали элементы мужского и женского, где была фата, накидка и тянущийся, словно подол — хвост фрака, он смутился и сказал по секрету будущему мужу, что очень стесняется одеть такое, нет ли чего то более попроще? Парень привык изолировать свою внутреннюю омегу от общества, что даже когда ему прокалывали уши, а Йонсен подарил серьги с сапфиром, Ньют вновь постеснялся или побоялся их надеть. Он стянул облегающие брюки с тонких ножек, чуть ли не разорвал бинты на груди и Ньютон закрыл ее руками. — Пожалуйста, не смотри… — Меня не нужно стесняться, детка. Поверь, это лишь малое, что я сейчас делаю. Дальше будет интереснее и я уверяю тебя, что не сделаю больно. Доверься мне, мой милый Ньют. Слабо кивнув, Ньют убрал руки от груди, позволил мужчине стянуть белье, но и все равно он слегка свёл ножку в бок, прикрывая пах бедром. Ворген оглядел обнаженное и желанное тело, тут же коснулся ладонью низа живота и провел когтистыми пальчиком от пупка вниз, рукой раздвинув ноги и придвинув к себе Ньюта так, что бы он не мог свести их назад. Смущенный мальчишка попытался закрыться руками, но Агвид резко обвил их, сплел пальцы и навалился так, что бы завести руки вверх. — Я свяжу тебе их, если ты не прекратишь прятаться. Покажи мне свое тело, раздвинь ножки, повзволь перейти к большему. Расслабься, давай, вот так…–этот бархатный мужской голос успокаивал напуганную омегу. Брать силой не хотелось. Он невинный, нежный, его нельзя было ломать и калечить. Ворген склонился над ним и провел кончиком языка вдоль ключицы, затем перешёл на шею и вздохнул, ощущая аромат желанного тела. Ньютон запрокидывал голову, ощущая слабое возбуждение и испуг одновременно. Волчий язык блуждал от шеи к ключицами, от ключиц к груди, от груди к животу. Здесь он уделил больше внимания — надавливал низ, вызывая писк и дрожь у мальчика, целовал, оставлял засосы, ласкал так, что бы Ньют стал более покорным. Знал мужчина, что можно задеть в организме самки так, что бы она сама отставила бедра и завиляла хвостиком. Резко повернув юношу на живот, мужчина принялся раздеваться сам, оставшись в одном белье, дабы пока не пугать юношу своими габаритами и размерами. Доведет до обморочного состояния от желания, тогда и покажет все прелести. Положив животом к низу мальчишку себе на колени мужчина огладил ягодицу омеги, слегка прихлопнул и Ньют ощутил, как один из пальцев надавил на тугое колечко мышц и это вторжение показалось ему странным, неприятным, немного болезненным. Ворген подпиливал когти с тех дней, как только стал жить с омегой, боясь его ненароком поцарапать во время ласок и игр на цветочной поляне. Палец проник на все длину и пока это было достаточно для того, что бы Ньютон схватился за простыни и дёрнул ножкой, протестуя и поддаваясь одновременно. Юнец был узок, мал, невинен. Его придётся растягивать очень долго, дабы подготовить для первого проникновения. Когда появился второй палец, Ньютон ахнул и запрокинул голову. Свободной рукой мужчина вовремя ухватился за шейку юноши, не дав ему вернуть голову в прежнее положение. Так Ньютон и прогнулся в спине, приоткрыл уста и ощутил в них ловкий и длинный язык воргена, которым он изучал рот парня. Два пальца в узких мышцах бедер встречали сопротивление, но Агвид старался как можно нежнее проникнуть ими глубже, растянуть нежные и упругие стенки, дабы потом облегчить сладостные мучения пассии. Третий палец и вовсе заставил юношу вскрикнуть, подпрыгнуть на коленях мужчины, схватиться ладонью за живот от болезненных судорог. Альфа легонько шлёпнул его по ягодице, тем самым дав понять, что он не терпит не подчинения. Это сладостная мука, болезненная но желанная длилась долго. Ворген был на пределе, но чувства и ощущения омеги в его первый раз для него были важнее. Он привык брать силой податливых, порочных и грязных шлюх в борделе, а Ньют не такой — Ньют своя омега, хрупкая и нежная, принадлежавшая только ему и никому больше. Вынув пальцы из лона, альфа ощутил, как Ньют заметно обмяк на его коленях, расслабившись и полностью ложась на колени, частично на постель. И все равно, Ньютон маленькая самка, не по его размерам. Это возбуждало, но и могло привести к печальному исходу, после которого мальчишку в постель и силой не загнать. Смазка была нужна, не смотря на хорошую функцию их организмом заранее обеспечивать нужным для более комфортного размножения. Положив Ньютона на постель, мужчина привстал и вынул из кармана потрёпанной куртки флакон с странным содержимым, откупорив крышечку которого, оба ощутили запах, затуманивающий разум. Ньютон лежал на боку, оперевшись на локоть и все ещё инстинктивно закрывая свободной рукою грудь. Мужчина стянул белье, из которого показалась мужская плоть с выраженным венами, головкой, крупными тестикулами и длинным членом. Ньютон задохнулся и свёл ноги, тут же попытавшись отползти к изголовью постели, но ворген не дал этого сделать, притянув за ногу юношу к себе. — Агвид, не надо, я не смогу… — Расслабься, просто расслабься.–он надвис над юношей, ловко развел ноги и коснулся влажной ладонью мыщц меж ягодиц, обильно смазывая густой жидкостью, дабы облегчить дальнейшие сексуальные мучения для омеги. Смазав плоть, он убрал флакон на кроватную тумбу, слегка прилёг тазом между бедер пассии, оперся руками на руки юноши, заводя их вверх и тем самым заключая в своей хватке. Головка ловко проскользнула в нутро юнца, но дальнейшее вторжение было трудным и болезненным для Ньютона, который вздрогнул под воргеном, стиснул коленями таз мужчины, пытаясь задержать его и не дать проникнуть глубже. Громкий болезненный стон, в глазах застыл страх и Ньют пытается вырываться из объятий мужчины. Мышцы напрягаются, сильнее сжимают плоть, от чего Моранж ощущает ужасный дискомфорт и уже кричит, запрокидывая голову и закрывая мучительно глаза. — Агвид, мне больно! Мне больно, умоляю, прекрати! — Расслабь попку, глупая самка! Ты делаешь мне не лучше, расслабься, прошу. Впусти меня глубже. Для мужчины пассия была слишком мала. Ньюту больно от габаритов, Агвиду от маленьких размеров бедер, которые сжимают его плоть. Моранж необычайно послушен, верит мужчине, расслабляется с трудом, а затем громко кричит, задергавшись под альфой в болезненных судорогах. Он проник на всю длину, ударяясь крупными тестикулами об ягодицы юноши, задевая самые заветные точки в теле омеги, проникая в самое нутро, отчего стенки низа живота пассии приподнялись от проникшей в него плоти. Ньют скулит, обвивает таз мужчины ногами, руками хватается за шею и спину, впуская в нее коготки от пришедшей боли. Мужчина не двигается, даёт привыкнуть, лишь очень редко покачивает бедрами, слыша приглушённый всхлип и подрагивание. В следующие минуты самец делает толчок, от которого выбился весь воздух из лёгких, парень подсокчил под ним, ворген навалился сверху и принялся толкаться чаще, настойчивее. От тяжести мужского тела Ньютон задыхается, хрипит, чувствует судорожную боль от каждого толчка удара головки об стенку живота. Ворген принюхивается, рычит, чувствая слабый запах крови, выступавшей алыми каплями на простыни постели. Это хорошее доказательство, что Ньютон достался ему невинным мальчиком, да и показывающее, что он слишком мелкая пассия для него. Его нужно будет растягивать под свои габариты тщательно, долго и часто, дабы для молодого человека секс с возлюбленным не казался кошмаром, а являлся любимым занятием. Следующий рык и уст альфы заставляет Ньютона покраснеть. — Что бы я не видел у тебя противозачаточных и не слышал о них в нашей семье, понял меня? Этот намек на желание заиметь ребенка был очень необычным, грубым, возбуждающим. Ньютон выдавливает слабую улыбку, кивает ему, а после чувствует, как он покидает тело. И без того тугое колечко мышц сжимается, создавая болезненный эффект пустоты. Новое и странное ощущение нехватки заполненности, от которого Ньютон инстинктивно приподнимает бедра, намекая не продолжение. Ворген хотел пока ограничиться парами поз, так как неопытному любовнику ещё нужно будет привыкнуть к разным углам проникновения, получить новые ощущения, испытать близость с мужчиной в разных обличиях. Он ставит его на колени, но это разница в росте даже встречается и здесь, когда самец больше, а самка меньше и проникнуть так, как хочется, совсем неудобно. Пришлось подкладывать несколько подушек ему под живот и грудь, дабы поднять бедра повыше, тем самым сделав удобный угол для проникновения. Новые ощущения, стоны, крики, мольбы. Агвид испытывает невероятный оргазм от занятия этим делом с любимым человеком. Таким скромным, невинным, краснеющим от каждой неловкости. Он меняет позу, вновь повалив юношу на постель, укладывая его на бок и сгибая его колени, тем самым образуя новую позу для проникновения. Моранж целует морду альфы, ласкает гриву, изредко кусает его ушки. Мужчина целует «по-волчьи», утыкаясь пастью прямо в губы мальчика, который целует более страстно и настойчиво. Он был неплохим учеником и хватал все налету. У воргена была уверенность, что вскоре Ньют будет покорным, умелым и опытным сладострастником. Нужно лишь время. Ощущается предстоящая разрядка, так как ворген чувствует очень приятную боль в паховой части. Не остраняясь от юноши, он резко повернул его на живот и попытался положить несколько подушек под него, но чувствует разрядку. Ньютон громко кричит, жмурится, опять дёргается от горячего семени, заполонявшего его лоно. Он сжимает простыни, тяжко дышит, запрокидывает голову, раскрывая шею в засосах от этих долгих ласок. Становится на момент так приятно, что он закатывает глаза и расслабляется. Мужчина не отстраняется, но это юношу не пугает. Сейчас он ощущал то, от чего возбуждение лишь усилилось. Вдруг в бедрах стало неприятно больно, затем отдалось в животе, а через мгновенье появилась ужасная боль, от которой у омеги складывалось впечатление, что его разрывает на части. Узел набухал, растягивая и без того узкие стенки, не смотря на долгий интим. Моранж дёргается, на глазах наворачиваются слезы, а он пытается остраниться, истерит, падает на кровать, но все тщетно. За ним падает и самец, так как узел уже их полностью связал и мужчина яростно рычит, приподнимает за бедра пассию и сильно ударяет ладонью по ягодице. Раздался характерный звук и последующий крик юнца. — Мне больно, Агвид! Прекрати, мне очень, очень больно, отпусти же меня! –захныкал он, на что мужчина ещё сильнее зарычал. Ньютон же стал агрессивно дергать ногами, словно пытался оттолкнуть от себя мужчину. — Не дергайся, ты причиняешь боль и мне! У нас сцепка, не получится отстраниться. Это нужно для зачатия, потерпи. Пару часов и все спадет. Сцепка длилась у воргенов от двух часов до восьми и он не мог точно гарантировать, когда она закончится. Но услышав о паре часов, Ньютон опять закричал и попытался вырываться из хватки. Мужчина резко толкнулся, вдавив пассию в постель, накрутил волосы на кулак и вцепился пастью в шею омеги, вызывав у той испуганный, хриплый и приглушённый крик. Вгоняя клыки глубже, Агвид ощутил, как парень обмяк, расслабился, перестал дёргаться и кричать. Закатил глаза, открыл ротик и сильнее отставил бедра, а мужчина в этот момент не только пометил принадлежащую ему самку меткой, но выпустил феромоны и семя в мальчишку, тем самым облегчив его мучения и сделав податливым. Мужчина не остраняясь сменил позу, тем самым сделав так, что бы Ньютон лежал на нем с раздвинутыми для удобства ногами. Он целовал его, вылизывал слезы, шептал извинения и признания в любви, а юноша кивал и засыпал, крепко обняв за шею возлюбленного. Каковы были прогнозы — так и случилось. Сцепка продлилась около семи часов и только под утро мужчина смог отстраниться от юноши. Тот сладко спал, обняв его за плечи. Тревожить ни как не хотелось, но и понимание к альфе приходило, что сегодня у кого то будут болеть косточки, бедра и живот, поэтому ему стоит лежать и не двигаться. Нужно обеспечить его всем нужным, поэтому он аккуратно уложил его в постель, укрыл, а сам отправился готовить. Он это прекрасно умел, поэтому Ньютон всегда был сыт. Альфа не давал ему голодать, дабы тот немного набрал веса, если юноша все-таки захочет завести с ним кого-то маленького, кто объединил бы в себе черты двух влюбленных существ. Очнулся Ньют от боли в пояснице. Все тело ломило, а поясницу ещё ужаснее, в том числе и ягодицы. Вспоминалась вчерашняя ночь и ее итоги, от которых юноша почувствовал себя очень неловко. Вошедший в спальню ворген принес поднос с завтраком и увидев Ньютона, на вид соблазнённого и покинутого, присел к нему на край постели, поманив к себе на руки парня. — Агвид, мне так стыдно… — Сколько раз я тебе твердил, что меня не нужно стесняться. Я скоро стану твоим мужем, разве от нас должны быть секреты? — Нет… — То-то же, глупый. Завтракай, затем я отнесу тебя в ванную искупаться и обратно в постель. Пока тебя не мучает течка, но ночью ты опять меня захочешь.–коварно улыбнулся ворген, от чего Ньютон чуть не подавился булочкой и уставился на мужчину, который всем видом сказал ему «Да-да, такие наши инстинкты, мальчик мой». Вся неделя проходила так, как и описывал изначально ворген парню. Они только и делали, что размножались, отдыхали, ходили в душ, изредко ели, набираясь сил перед новым забегом и вновь все начиналось с самого начала. Когда течка закончилась, Ньютон ещё пару суток лежал дома, чувствуя себя конкретно «обтраханым». Пока они не практиковали больше трёх поз и новые возможности, но Моранж что-то часто стал интересоваться этим и спрашивать у Агвида, как сделать то или иное в постели. Тогда то мужчина и пообещал, что в следующую течку и настигший следом гон они обязательно научатся чему-то новому и запретному. *** Как и было обещано, свадьба будет проходить скромно, тихо, без лишних глаз. Только семья Агвида, Амадоер и Калебримор, как представители семьи Моранжа и священнослужитель, согласившийся обвенчать двух героев. В тот день Ньют был рад и чувствовал волнение, когда Амадоер вел его к алтарю, где находился будущий супруг. Его белое кружевное и ажурное одеяние делало его слишком милым и красивым. Прическа, собранная наверх, букет в руках, скромный макияж и украшения. Для него все это было в новинку, так как он не привык носить то, что делало его ещё привлекательнее. Он с трудом одел чулки и подтяжки, уже и не говоря о туфлях на слегка высокой платформе. Его костюм совмещал мужское и женское, но имея при всем этом нежные белые тона. После заключения брака, обмена кольцами и поцелуями, которые выглядели неловко оттого, как ворген склонился перед парнем пополам, лишь бы поцеловать его, уже супруги вышли из часовни и тогда Ньют бросил букет. Упал он перед маленьким Калебримором, который только-только встал на ножки. Любознательное светлое дитя протянуло руки и взяло букет, с интересом разглядывая белые розы и лилии. Ньют улыбнулся и произнес. — Амадоер, когда он подрастет и найдет ту или того, ты же не забудешь пригласить крёстных на свадьбу? Эльф подхватил малыша на руки и с улыбкой кивнул. — Обещаю, мой дорогой Ньют. Удаляясь дальше от часовни, Ньютон и Агвид чувствовали себя невероятно счастливыми. Они шли все дальше и дальше не отпуская рук и изредко молча переглядываясь, чувствуя неимоверную привязанность к друг другу. *** Их встречали как героев везде, где они путешествовали. Долго они не могли находиться дома, потому решили вместе вести охоту на культистов. В память о старом корабле «Заря», который был символом их молодости и начала приключений, они воссоздали новый, внешне такой же, но носил он новое название «Рассвет». Так и отправились они вновь блуждать во вселенной, искать негодяев и вести над ними суд. Конечно, супруги зря не теряли времени. Даже в далёких плаваньях Ньютона настигала течка и тогда альфа и омега уединялись в общей каюте, но иногда были из вон выходящие случаи. В тот день Ньютон нёс вахту. Плевать, что течка, но сегодня была его очередь находиться на палубе. Ненасытный ворген настиг его неожиданно, напал со спины, грубо прижал к мачте, стянул брюки и белье, без подготовки проникая в омегу. Ньютон взвизгнул, но подавил стоны удовольствия. — Нас могут заметить, милый… — Поэтому я забираю тебя в каюту и мы продолжаем трахаться там. Ни слова больше, я не выпущу тебя из хватки ещё целую неделю, маленький негодник! Так было до определенного времени, пока супруги не вернулись домой. Ньютону было плохо, любую пищу он отвергал, крутил носом, иногда огрызался на мужа, а ночью была температура и припадки. Ворген ощутил эти перемены, новый запах, эмоции пассии, взвесил его состояние и пришел к выводу — его мальчик находится в положении. Воргены очень заботливые и чувствительные мужья, чувствуют все перемены своего партнёра, поэтому ворген тихонько ликующе завыл и положил острую морду на живот парня. – Кажется нам нужно прекращать наши путешествия. Тебе нужен покой, любовь моя. Ньют положил руку на гриву воргена, и ощутил, что он перевоплотился. Теперь этот взрослый мужчина водил носом по животу и рассуждал о том, какие у них будут дети: щенки или люди, мальчик, девочка или омега, как бы они назвали их в зависимости от пола и так далее. Ньютон с нескрываемой любовью наблюдал за мужем, который был так заинтересован и рад вестью о его беременности. – Ньютон, ты сделал меня самым счастливым мужчиной на свете, и я не раз ещё в этом удостоверюсь. Ты спас меня в тот день, когда я повстречал тебя. – Милый, это ты меня спас от одиночества. Я благодарю судьбу за то, что ты теперь со мной и являешься моим мужем. Слова о любви они могли произносить нескончаемое количество раз. Обычно говорят, супруги надоедают друг другу в браке, но только не у этих. Их любовь лишь крепла изо дня в день. ***

Девять месяцев спустя.

Множество признаков указывало на то, что у Ньютона родится волчонок. Уже был девятый месяц, а роды все не происходили, намекая на то, что малыш появится к концу зимы через месяц, именно на 43 неделе. Обычно у воргенш так и случалось, поэтому не было ни капли сомнений. Все эти месяцы заботливый папаша ухаживал за омегой, делал всю работу за него, часто выводил на прогулки, охотился и отдавал все самое лучшее беременному парнишке. В дни, когда у юноши просыпалось "хочу того, не знаю чего", он сидел у окна и задумчиво пялился куда-то вдаль. Он смог совладать со своими внутренними желаниями и не хотел волновать супруга попусту. Тот же замечал состояние своего омеги и часто спрашивал, что он хочет. Нехотя он говорил о своих желаниях, а именно хотелось много мяса, рыбы, ягод, орехов, в конце концов белка. Иногда и вовсе требовал кулинарные изыски в виде паштета из кролика, холодца из лося, бычью кровь с лимоном и прочее, что водилось на других континентах. Зная Ньюта, что тот сильно не любил употреблять мясо, мужчина ещё сильнее возрадовался его смене вкусовых предпочтений. Большой намек, что будет волчонок. К удивлению, Ньют был совсем не капризным во время беременности. Не считая конечно перепадов настроения, из-за которых он хотел создать ядерное оружие и уничтожить весь мир, или просто напросто отыметь мужа, в прямом смысле слова. С последним Агвид не позволял Ньютону распускать руки и все равно оказывался сверху, как бы омега агрессивно не стремился сменить положение и подмять под себя доминантного самца. Забавно выглядело, как пузатый человечишка прыгает на мужчину в разы крупнее его и все равно оказывается в проигравших. Весть о беременности старались не разносить долгое время, знали только близкие, но как и со свадьбой, все равно многие узнали об этом. После свадьбы на их адрес приходили письма и подарки с поздравлениями, сейчас наблюдалась та же картина. Во время беременности было новое испытание, особенно со стороны Агвида, который успешно его прошел, а именно забота о возлюбленном. Опять же, он испытывал все те же чувства опеки над младшим супругом, который был моложе, не так опытен и только начинал жить. Само даже понятие о том, что этот мальчик носит под сердцем его дитя, не давало покоя и готовило новую почву для размышлений и он всегда приходил к одному выводу - любит, ужасно любит парнишку и ни за что не оставит. Отдыхая в постели, Ньютон слабо водил носом во сне, слыша треск камина и невероятное тепло. В комнате стоял лёгкий запах молока, а рубашка в районе груди омеги опять взмокрела. Этот избыток и выделение молозива из груди пугал Ньютона, а Агвиду наоборот нравилось. Перед тем как уйти готовить, мужчина укрыл его тёплыми шкурами, а вернувшись, аккуратно присел, дабы не разбудить юношу. Он не открывая глаз произнес. – Ты пришел. Я чувствую твой взгляд. – Я думал ты спишь. – Так и было. Мне снился лес и пшеничные поля. К чему бы это?... – Светлый сон. Значит малыш будет здоровым. Странно, я не верю во все это, но говорят, что если снятся колосья пшеницы - дитя родится сильным. Альфа аккуратно положил лапу на округлый живот и помог юноше повернуться на спину, дабы внимательно разглядеть его мордашку. Ньютон ласково улыбнулся, от чего ворген издал тихое "ау-у-у" и прилёг рядом с ним. – Завтра ты вновь уходишь в плаванье? Так хочется с тобой...–обреченно шепнул он, ибо последние месяцы не было шанса выйти в астрал. Муж опасался за него, да и Ньют все прекрасно понимал, поэтому не перечил старшему. Ворген перевоплотился, так как знал, что Ньютон очень любил тискать его бороду, плести косы и просто тереться щечками об щетинистые щеки альфы. – Сможешь спрятать свое брюхо? Эти слова означали только одно - Агвид возьмёт его с собой. Он приоткрыл удивлено рот, затем легонько стукнул кулачком мужчину по плечу за название его округлого живота брюхом. – Да уж получше, чем ты свою глупость! Агвид рассмеялся, вслед за ним и Ньют, ощущая лёгкость на душе и невероятные чувства от нахождения рядом с любимым. На следующий день, как и планировалось, Ньют собрался вместе с супругом в плаванье. Они сразу договорились, что в случае опасности он закрывается в каюте, но это будет больше прогулка на корабле, нежели охота на негодяев. Если конечно удастся, они схватят парочку культистов и вновь отправятся путешествовать. Ньют без приключений - не Ньют, даже когда пузо дальше носа и чувствуется перевес, что иногда его на руках носит муж из-за тяжелого и крупного живота. К удивлению, зачем то их провожал Амадоер, как будто почувствовал, что Ньютон опять вылез искать приключения на задницу. Он заботился о нем не хуже Агвида. Иногда даже бывали дни, когда владыка эльфов оставлял своего сына супругам, так как были важные дела, а малыша деть некуда. Поэтому Ньютон, Агвид и Калебримор вместе собирали пазлы, магические кубики, готовили мармеладных мишек, а после ели, наблюдая за "магическим" представлением, созданным Ньютом специально для детей. Некая шкатулка, в которой отыгрывались действия, а куклы на ниточках управлялись сами по себе. Сейчас владыка эльфов стоял с сыном на руках перед Агвидом, за ним был Ньютон и увидев его, Амадоер нахмурил темные изящные брови. – Ты берешь его с собой? Агвид, ему со дня на день рожать, ты дурак? Это обстановку разрядил Калебримор, который потянул руки сначала к Агвиду, он взял его к себе, затем к Ньютону и теперь юноша держал мальчика на руках, обнимая его и целуя в щеки, а малыш что-то лепетал и крепче обнимал за шею омегу. Мужчины же стали выяснять отношения, пока Ньютон ластился к сыну эльфийских кровей и общался с ним на различные детские темы. – Ещё месяц, не спорь со мной. Он скучает по путешествиям, изо дня в день смотря с гор на пристань. – Месяц, не месяц, малыш будет полукровкой, схватки могут начаться в любой момент. Будь аккуратнее с ним, он мне как сын, понимаешь? – Не волнуйся ты так, старик! – Старик?...Старик?! Да я выгляжу тебя на сотню лет моложе!–задеть тему по поводу внешности эльфа - значит начать долгую дискуссию. Пока эльф возмущался, он даже не заметил, как ему вернули на руки сына, Ньютон поцеловал эльфа в щеку и побежал за супругом на корабль. Все шло нормально. Как и прогнозировалось, были пойманы несколько культистов и заперты в тюремные отсеки на корабле. Пора возвращаться и до главного порта, где нужно передать преступников, поэтому оставалось совсем ничего, как вдруг Ньют ощутил в тот момент схватки. Ему казалось так. Благо, все обошлось, это были лишь "смешные" шутки организма. Правда, испугал он пол команды и мужа в том числе. После этого и впрямь было решено послушаться мудрого эльфа и оставить юношу дома, да и сам Агвид решил взять отпуск на несколько месяцев, дабы быть рядом во время родов, да и после помогать юноше с новорожденным сыном. Именно сыном, они ждали мальчика альфу. В тот день мужчина отправился в лес за дровами. Ранняя весна все равно была прохладной, особенно в горах, где они жили. Тогда Ньют готовил и занимался делами по дому, как вдруг ощутил боль в животе, как будто все сдавило внутри, отпустило, затем вновь схватило, и так же отпустило. Схватки, очень болезненные и мучительные. Отошли воды, заколотилось сердце от страха. Агвид должен прийти через час, он бы мог потерпеть и подождать его, но было очень страшно и больно. Опираясь рукой о стол, он склонился над ним и горько заплакал, закрыв глаза и захныкав. Длинная блондинистая коса свисала к полу, а сам он медленно снял фартук. Раздался скрип, Ньютон поднял глаза и увидел Агвида, который сразу бросил охапку дров и рванул к омеге, без слов понимая происходящее. –Агвид...я рожаю... Омега прижался к нему и уткнулся лбом в грудь, а мужчина быстро подхватил его на руки, отнес в их общую спальню, принес полотенца, ведра с теплой водой и сел рядом с омегой, которая мучительно ползала по постели и покачивалась, отставив бедра. – Агвид, не смотри на меня...не смотри! – Почему? Ньют, не дури! Я буду рядом с тобой до конца. Что бы ни было, я всегда это твердил тебе. К тому же, как твой муж и отец нашего будущего ребенка, обязан тебе помогать при родах. Ньютон застонал, подполз к воргену и полез в его объятия. Как и ожидалось, схватки были более пяти часов. За это время Агвид пару раз смог уснуть, но только на несколько минут, а так все это время делал массажи возлюбленному, поил его водой, помогал расхаживать по комнате. Ньютону было настолько больно, что он становился на четвереньки, отставлял бедра назад и слабо ощущал хоть какое-то облегчение, а когда сильные мужские руки давили на поясницу, это и вовсе облегчало его мучения. Когда же все началось по-настоящему, парень истерично закричал, развел ноги, но ничего не выходило. Как бы супруг не успокаивал его, дышал вместе с ним, давил на бока живота, это не помогало. Причиной были узкие тазовые кости. Ньютон был миниатюрной омегой, носившей под сердцем дитя воргена. Конечно, он не мог разродиться от размеров щенка. Душераздирающий крик, слезы, стоны, мольбы о помощи, но ничего не выходило. Ньютон заплакал ещё сильнее и застонал хриплым голосом. – Агвид, я не могу...Не могу больше, не могу! Спаси нашего сына, умоляю, спаси! Это означало вскрытие, а значит лишиться любимого супруга. Агвид нахмурился и рыкнул. – Ты не отправишься на тот свет. Не сегодня, Ньютон. Нужно бороться, сражаться до конца. Ты хочешь увидеть нашего сына? Тогда борись, и что бы я не слышал "не могу". Ты сможешь, любовь моя. Ему самому было страшно за жизнь супруга. Он мечтал сейчас разделить боль с несчастным, но мог лишь наблюдать за мучениями молодого человека и подбадривать его, так скажем, частично облегчать боль. Спустя сутки и долгие часы мучений на свет появился маленький волчонок. Он запищал в руках радостного отца, что ловко перегрыз пуповину и окунул младенца в теплую воду, отмывая его от крови и прочих сгустков. Крошечный щенок помещался в ладонь Агвида, в то время как в руках омеги малыш был крупным и большим. Оставив сына рядом с омегой, он стал приводить в чувства возлюбленного, после чего протянул младенца и ласково произнес. – Ньют, глянь на наше дитя. Такой маленький детёныш...–ворген оглядывал с интересом это чудное явление. Как этот молодой и нежный парень смог выносить и родить такое чудо? Для него это было настоящим счастьем видеть любимого человека, прижимающего к груди их сына. Теперь настало время для отдыха. Сменив простыни, он уложил супруга с сыном на постель, лег рядом и стал разглядывать, как спящий омега прижимает кроху к груди, который во сне тихонько пищит и дёргает лапками. Он имел людские очертания, был воргеном, как и его отец. От папы же он возьмёт глаза, а от отца все остальное. Просто вылитый папаша альфа! Первые две недели омега отдыхал, лишь мог кормить малыша, сам иногда ел и проводил много времени в ванной. Агвид обожал наполнять ее теплой водой, садился вместе с омегой в углубление, а тот держал малыша на груди, который частенько спал, раскидав лапки в стороны и положив головушку на плечо родителя. Ньютон приходил в норму и часто замечал, как щенок после кормёжки тянется к отцу альфе. Такое складывалось ощущение, что Ньют служит для малыша лишь молочной мамой, не более. Как позже он узнал, волчата с первых дней, не смотря на пол, будь то девочка или мальчик, тянутся к "лидеру стаи", а вернее к отцу альфе. Те, в свою очередь, помогают щенкам встать на ноги, воспитывают их, уделяют много времени. Здесь так принято, что отцы проводят много времени с детьми. Даже если супруги в разводе, отец все равно приходит к детям и помогает их растить жене. Это было замечательно, так как ребенок с детства чувствовал защиту и поддержку кого-то сильного, кто сможет поддержать и дать дельный совет. Ньют же с улыбкой смотрел на это и обещал себе мысленно, что его дети обязательно будут самыми счастливыми, а он им даст то, чего был сам лишён в детстве. Пеленки, распашонки, игрушки, детская кроватка, все эти атрибуты в доме наводили радость в сердцах супругов. Они долго не могли нарадоваться рождению первенца, только теперь Моранж сразу поставил границы - они предохраняются, так как Ньютон не перенесет новых родов. Он подорвал себе здоровье в этом плане, но ничего уже не сделать. Малыша назвали Исааком, так хотел Ньютон, а Агвиду понравилось и он поддержал решение возлюбленного. Появлению ребенка у старшего сына возрадовались родители Агвида, что наконец их престарелый сын ощутит все прелести отцовства. На праздник в честь пополнения прибыл и Амадоер с сыном. Эльф был безумно рад за супругов и их счастье. Они наконец-то зажили так, как мечтали уже очень давно. Ньютону уже было 23, Агвиду на подходе 42. Частенько ворген заглядывался на молодого супруга с мыслями о том, что юноша мог бы найти помоложе самца, а он выбрал его, седого, изуродованного шрамами, да ещё без глаза. После таких дум, чаще всего ночью он залазил на омегу, ложил морду ему на грудь и крепко обнимал, словно боялся, что он сбежит от него. – Агвид, ты чего? – Ничего, просто лежи и не дергайся, а то укушу. Ну люблю я тебя, люблю, вот и лезу. Нельзя что-ли? А вот не запретишь мне.–говорил он серьезно, прикрыв глаза и опустив уши. А Ньютон всегда отвечал с улыбкой, обняв его за шею и уткаясь носиком в пышную волчью гриву. – А я люблю тебя, Агвид. Такую верность, какую хранили они друг другу, ещё надо было поискать. По истине, это было настоящие, искренние и сильные чувства, и они только крепли изо дня в день. Иногда супруги желали расслабиться. Пускай их сын был тихим, очень послушным, хорошо кушал, никогда не устраивал истерики и был просто золотым ребенком, супруги не могли уединиться, зная что ночью он может либо заплакать, либо ему понадобиться питание, а источником этого питания был сам Ньютон. Родители часто брали Исаака в свою постель, где тот во время сна своего папы мог кормиться, так как Ньют спал без повязок, а затем полз к отцу альфе под бочок. Сказывалась эта связь между главным в семье и самым маленьким. Но долго так быть не могло. Супруги с трудом, но отдали временно малыша бабушке и дедушке, но только тогда, когда он подрос и мог есть из бутылочки. Сами же они время зря не теряли. А что, после долгого застоя, им нужно было расслабиться. Хоть Ньютон был славной беременной омегой, которая позволяла супругу многое, начиная от простых ласк и заканчивая бо́льшим, все равно Агвид не мог насладиться, боясь в те моменты причинить вред мальчику в положении. Сейчас им никто не запрещал отрываться по полной, как говорится. Забеги продолжались ровно до того счета, пока им вновь не вернули сына через неделю. Однако, родители нашли способ, как можно заниматься этими делами даже тогда, когда из ребенок дома - просто закрыться и продолжать заниматься своими делами. Вот и весь секрет. Правда теперь, как и обсуждалось, Агвид использовал контрацептивы. Очень злился, кусался, гавкал на омегу, что ему не нравится натягивать резинку, но понимал, что юноша не перенесет ещё одних родов. Их дитя через год уже могло перевоплощаться в человека. Это был малыш - вылитый отец альфа. Золотистые волосы, как и у отца в молодости, черты лица, повадки, характер. От Ньюта, как и прогнозировалось, достались лишь глаза, но это и вовсе не расстраивало. Сын очень тянулся к отцу альфе, а тот ставил своего щенка на ноги, обучая его многому, что требуется малышу для развития. Спустя ещё два года, случился вроде бы забавный, а вроде бы нет - случай. В порывах страсти, когда они вновь находились одни дома, Агвид стянул резинку, ожидая что вовремя успеет выйти, но перед этим насладится главным моментом. Ньютон взвизгул, ощущая горячее семя, а после связывающий узел. Обернувшись назад, молодой человек увидел на постели тот самый злосчастный презерватив и Агвида, который выпустил наружу язык, как собака, которая умирала от жажды. Конечно, было очень жарко и страстно. – Агвид...Агвид, черт тебя подери! Завыл Ньютон, но после повалился от волны оргазма, прекращая кричать на супруга. Делать было нечего, дело было вечером, когда однажды Ньютон подошёл к супругу и положил его крупную ладонь себе на живот. Это означало одно. Ворген радостно глянул на омегу, но промолчал, ожидая вердикт, который тот вынесет. – Я все решил. Буду рожать. Ворген крепко обнял омегу и прикрыл глаза, тихонько и радостно вздохнув. – Ты потрясающий. Я знаю, что ты имеешь страх. Я тоже волнуюсь за твою жизнь, но я сделаю все, что бы помочь тебе. Найду лучших лекарей, обеспечу всем нужным!.. – Тшш, не надо лишних слов, любимый. Мы со всем справимся, ясно тебе? Вот и умница.–тихонько произнес юноша и коснулся руками морды супруга, наклонив к себе поближе и прошептав прямо в мокрый волчий нос.– я думал об этом, и не держу зла на то, что ты сделал, шалунишка. *** Шли месяцы. День за днём происходило нескончаемое возвышение, в ходе которого многие расы, континенты, страны вновь становились на ноги. Рабство, разбои, бордели, нелегальный бизнес, контрабанда - все сошло на нет. Агвид вместе с Ньютоном были неотъемлемой частью объединённого совета и являлись желанными гостями на различных аллодах. Но опять же, Ньютон был в положении и выходил в открытый астрал редко. Сейчас он был занят воспитанием Исаака, а на подходе у него ещё было двое малышей. Кто ж знал, что так выйдет и юноша будет ждать двойню. Агвид, к большому удивлению, был рад этой новости, хотя и понимал, что его супругу придется тяжко. Один с трудом даётся - надо выносить и родить, а тут целая двойня. Альфа позаботился обо всем, пригласив лучших специалистов и лекарей. Те обещали прибыть за неделю до родов, только супруги малехо просчитались, или просто кто-то решил появиться раньше срока. Исаак хоть и был маленький, а все прекрасно понимал. Помогал отцу, таскал полотенца, ведра, успокаивал папу, держа его под руку и жалея. Конечно, маленького заботливого альфу пришлось выставить, когда все началось уже более серьезно. Удивительно, осложнений не было и первый из двойняшек появился без всяких проблем, а если быть точнее, то появилась. Маленькая девочка, щенок с тоненьким и пищащим голоском. Со вторым было сложнее. Кажется ребенок ослаб, не мог двигаться по родовым путям, отчего Агвид уже надавливал на бока омеги, плавными движениями спуская руки к тазу, помогая супругу разродиться. Для Ньюта началась истерика вместо облегчения от долгих родов - его ребенок не кричал, как обычно это делали все новорожденные дети. Агвид прижимал к себе ослабленое тельце ребенка, пытаясь привести в чувства детеныша, но тот даже не дышал. Ворген обречено закрыл глаза, сдерживая поток эмоций и боясь передать тело мальчика супругу. Ньютон застонал и заплакал. – Дай мне его, Агвид. Дай, я хочу посмотреть на него... Мужчина нехотя протянул тельце, а после и сам вздрогнул, закрыв глаза и услышав, как его омега ахнула и ещё сильнее заплакала. Перед ним лежал не щенок, а человеческое дитя с белой кожей, тонкими ножками, ручками. Такой слабый и маленький. Моранж лежал на животе и превозмогая боль, привстал на локти, лишь бы оглядеть мальчика и коснуться его личика. В глазах было мутно от слез, которые скатывались по щекам и падали на личико бездыханного младенца. Неожиданно малыш закрихтел, а после звонко заплакал, задергав лапками в разные стороны. Омега распахнул уста и глаза, теперь он плакал от радости, смотря на дитя с неверием. Агвид, в то время державший на руках девочку, с улыбкой глянул на счастливого супруга и на дитеныша, которого он целовал и прижимал к груди. Этот крик... прекраснейший изо всех мелодий мира! Счастливый омега взял младенца на руки и с любовью воззрился на своего Альмода. Так он и назвал ребенка, что означало с скандинавского "всесильный", а все потому, что он смог победить смерть ещё будучи совсем крохой. Они ещё долго не могли уснуть, радуясь появлению двух лучиков счастья в их доме. Даже Исаак вбежал в комнату, дабы разглядеть своих братика и сестричку. Девочку назвали Бринхильд, что означало - воительница, ибо малышка с первых дней проявляла свою силу и характер. Вот оно, буйство отца и его повадки. Исаак был более тихим младенцем, нежели Бринхильд, которая уже бросала вызов своему отцу. Альмод же был слабым, маленьким, очень крошечным в отличии от сестры. Щенок воргена должен помещаться в ладонь отца, но Альмод же был просто крошкой, даже по сравнению с человеческими детёнышами очень маленький. Он являлся омегой, но и к тому же был сам по себе слабым. Трудно было вынашивать щенка и человека. Первый слишком много ел и занимал место в лидерах, в то время как второй был лишён многих прихотей. Так же Ньют во время беременности получил небольшую травму. Упал в лестницы и ударился животом, именно тем боком, где находился Альмод. Агвид долго не знал об этом, и только сейчас услышав эту новость в присутствии детского лекаря, смачно отвесил подзатыльник молодому супругу. Сколько раз ворген просил не заниматься тяжёлыми делами по дому омегу в положении? Несчётное количество раз! Прибывший Амадоер в гости, сразу же умилился, стоило ему увидеть новорожденных детей. Его Калебримор уже вышел из того возраста, когда только-только прорезались зубки и говорились первые слова. Собственно вот он, побежал сын Амадоера играть со своим другом Исааком, пока взрослые крутились вокруг малышни. – Значит, детёныш был зажат Бринхильд, не получал должного питания, задушился пуповиной при родах и ты умудрился удариться на последних сроках? Плохи дела, да... Есть прогнозы, что будет инвалидом? Ньютон поджал губы и с грустью кивнул. – Все равно я его не оставлю. – Я об этом и не говорил, Ньютон. Вы главное не волнуйтесь, он жив и обязательно поправится. Будет здоровее всех. Агвид держал в это время Бринхильд, любуясь своей омегой, которая прижимала к груди спящего Амольда. Амадоер же обратил внимание на Бринхильд, взял ее на руки и малышка ощутив перемены, открыла глаза, с любопытством оглядела "остроухое нечто", а затем тихонько зарычала, оскалив беззубую пасть. Она вновь нападала, вызывая на честный поединок незнакомца. Амадоер улыбнулся и провел пальчиками по ее шерстке вдоль шейки, от чего девочка запищала и все таки сдалась под натиском щекотки. – Ты устал с дороги, пойдем на кухню, Агвид как всегда приготовил замечательное суфле. Тебе понравится. Только минутку, я уложу Амольда и Бринхильд и вернусь к вам.–взял Ньютон из рук эльфа свою дочь, после чего направился в детскую, где уложил малышей в разные кроватки. Благо, пока Бринхильд не устраивала бунт, а Амольд спал, во сне покусывая деснами соску. Отважный Исаак и храбрый Калебримор брали башню из подушек, устраивали войну против гоблинов и спасали вымышленную планету от захватчиков, пока Исаак не вспомнил, что родители подарили ему новую захватывающую игру, которую стоило показать другу. Войдя в детскую, где спали его брат и сестра, детвора аккуратно взяла коробку с игрой, как вдруг в одной из кроваток заплакал младенец. Кажется, плакал Альмод. Глянув через прутья кроватки, Исаак тихо крикнул. – Возможно, у него опять живот болит...Надо позвать папу, он поможет ему. – Нет, подожди.–произнес тихонько Калебримор, боясь разбудить и второго малыша.–я успел заметить, что у него была соска, но теперь ее нет. Кажется он выронил ее, нам стоит найти этy жизненно необходимую для него вещь.–Калебримор, как и многие эльфы, рос умственно достаточно быстро. Уже к пяти годам он мог считать, писать, читать, общаться на двух языках, не идеально конечно, но мог. Обучен этикету, дипломатии и познавал искусство оракулов, но увы, мальцу это плохо давалось. За то он чувствал единение со светом. Поэтому он воспитывался в ордене серебряной луны - организации светлых паладинов и жрецов. Пускай он ни маг, ни оракул, ни волшебник, за то свет не покидал его и он даже научился исцелять раны. Ребята принялись искать соску, и вот, когда она была найдена, Калебримор протер ее платком, подошёл к щели между прутьев кроватки и протянул малышу, который обхватил ее губами, дёрнул лапками, попытался глянуть в бок, но ничего не выходило. Калебримор же с интересом смотрел на это любознательное чудо, мысленно думая о том, какой же он хорошенький. Неожиданно детёныш обвил маленькой ладошкой палец Калебримора, но тот не убрал в панике руку, а наоборот улыбнулся и шепнул тихонько. – И тебе привет.–Амадоер учил своего сына заботится о младших, поэтому было не удивительно, что Калебримор был так дружелюбен. – Ты смотри, он слушается тебя!–взвизгнул восторженно Исаак, отчего Калебримор усмехнулся и произнес. – Нет, все дело в соске. Я тут не при чем. *** Альмод отставал в росте. Бринхильд уже во всю бегала, перевоплощалась то в волчонка, то в девочку, кусала старшего брата, отца за уши, устраивала битвы гладиаторов за столом, кидаясь кашей если что-то не нравилось, а Альмод все ещё не мог встать на ножки, долгое время кушая только молоко папы омеги и все свободное время проводя в кроватке за сном. Родителей это конечно пугало, что их детёныш так и не сможет встать на ноги. Чудо случилось лишь через два года и то, Альмод мог ходить только с помощью папы или отца, которые всегда были рядом и в любой момент были готовы подставить руки, дабы он не упал. Агвид и Ньютон не отчаивались и верили, что их сын омега будет полноценным ребенком. Он справится со всем, как и справлялся его папа в юности. *** Шли года. Исаак был уже взрослым, самостоятельным юношей, который решил идти по стопам родителей и поступать в межзвездную академию. Сейчас это заведение славилось на всю галактику, ибо доступ к обучению был у каждого талантливого смертного, а не у того, у кого хорошее расположение звёзд на отцовских погонах и толстые кошельки. Исаак был вылитый отец альфа. Такой же высокий, сильный, блондинистый, с нефритовыми глазами. Умен был так же не по годам, так как родители стремились дать детям только все самое лучшее, в особенности образование. Но и не давали детям садиться на шею. Так делал Агвид, вспоминвя свое детство. Только тогда, когда у него появились дети, он прекрасно понимал, что от него хотел Макинен и сейчас был безумно благодарен ему за содеянное. Да, было нелегко, но своими упреками он подковал мальчишку к суровой жизни. Отец и мать у него интеллигенты, даже удивительно, что их сын такой боевой сорванец и поисковик на хвостатую задницу приключений. Двойняшкам Бринхильд и Альмоду уже было по 16. Боевая девушка сразу дала понять родителям, что хочет стать капитаном дальнего плавания. На ее выбор неплохо повлияла Амелия. Да-да, она вместе с Долоресом приезжали к ним и частенько уделяла внимание любознательной малышке, которая теперь отправится в кадетское училище по рекомендациям Амелии. И тоже, эта прекрасная девица, рождённая от человека и оборотня, понесла лишь все самое лучшее от отца альфы. Те же блондинистые волосы, голубые глаза, но более изящные женские черты лица. По росту она была почти наравне с отцом и старшим братом. Если говорить об Альмоде... Этот ребенок хоть и был слаб здоровьем, невероятно умен не по годам. Его так же тянуло к инженерии и он перенял от папы омеги таланты к техномагии и конструированию. К сожалению, он не мог перевоплощаться в воргена и часто ощущал подавленность, за которыми следовали разговоры, где супруги успокаивали сына и говорили ему, что любят таким, какой он есть. Ньютон часто приводил в пример себя, что он тоже не ворген и ему не дано второе обличие. Альмод был тонким, изящным, маленьким, хрупким и чуть ниже Ньютона. Имел яркие русые волосы, даже слегка ближе к золотому, отращивал их ниже поясницы, ухаживал за ними. Все же Альмод рос в те времена, когда не было притеснения омег, и он ухаживал за собой, пытался походить на папу омегу, носил одежды, соединяющие в себе мужское и женское. К примеру как сейчас, этот бледнокожий, симпатичный омега сидел в саду, облаченный в облегающие брюки и длинную тунику, которая закрывала бедра. Брат и сестра собирали вещи, сегодня они отбывают, а он сидел один, все ещё сожалея о многом. Ему казалось, что отец и папа больше любят их. Они более успешны, а его двойняшка Бринхильд даже поступает в кадетское училище, куда ему путь из-за здоровья закрыт. Он так приуныл, что не сразу заметил шаги, а после лёгкое касание чьей-то руки в кожаной перчатке. Обернувшись, Альмод увидел перед собой Калебримора, который был облачен в эльфийские традиционные доспехи. Эльфийский принц невероятно возмужал и вырос. Был ростом с отца, почти под два метра, длинные сияющие волосы, которые он заплетал по бокам в тугие косы, синие глаза на весь зрачок и белок. Альмод привстал и тихонько воскликнул. – Калебримор, когда ты?... – Только что приехал. Проводить твоего брата и сестру, они ведь мне друзья. Неожиданно Альмод замялся, отвёл глаза, грустно поджал губы. – Душа моя, ты чего? – Они делают успехи. Я не завидую, а наоборот рад за них!.. Но мне кажется, что на фоне их я просто ничтожество. Родители успокаивают меня из-за приличия, но каждый ведь хочет успешного сына или дочь, а я... – Так, Альмод, глянь на меня.–эльф снял перчатку и коснулся рукой его подбородка, подняв мордашку на себя и заглянув в глаза.–родители любят тебя таким, какой ты есть. Дело не в том, слаб ты или болен, ты хороший человек. Умный, смелый, а самое главное добрый. Не смотри ты на негодяев, которые обижают тебя! Я рассеку им глотки и покараю святым пламенем, посмей они только коснуться тебя! Они просто завидуют то, какая у тебя семья, а твои родители ведь герои войны, принесшие в мир свободу. Я горжусь, что они мои крестные родители, а это твои родные, единокровные родственники. Конечно, каждый обзавидуется! Альмод скромно улыбнулся и полез в объятия паладина, который крепко прижал к себе омегу и стал слегка с ним покачиваться из стороны в сторону. Все началось тогда, на балу, а может быть и раньше, когда Калебримор подал соску младенцу Амольду. Но принято считать, что именно на балу... Амольда всегда обижали ровесники, а храбрые Бринхильд и Исаак отбивали младшенького от своры негодяев. Так, когда Амольду было 9 лет, Амадоер Ди Жонсьер пригласил семью Йонсенов на новогодний бал в Шандор. Калебримор часто бывал в гостях у Йонсенов, но всегда не было возможности повидаться с Амольдом, который болел и лежал в постели. На балу же этот мальчишка стоял поодаль от всех детей, а выйти с братом и сестрой в центр зала побоялся, просто не желая быть обузой для них, что бы потом тыкали в них пальцем и говорили: "А у тебя брат инвалид!". Он просто встал рядом с отцом и папой, да так и планировал провести весь вечер, если бы не Калебримор, подошедший к мальчонке в тот день. Ему было 14, вроде бы, тот возраст, когда мелкотней брезгуют, а он не постеснялся пригласить мальчика на танцы и провести весь вечер с ним. Как же тогда плевались и обзывались девочки из знатных семей, что желанный и симпатичный принц эльфов - их ровесник, пригласил какого-то малолетнего замухрышку, и плевать, что он носил фамилию Йонсенов. Тот день перевернул жизнь обоих и их отношения были очевидны. Дальше крепких объятия не заходило, да и не нужно пока это все. Паладин присел на лавку и посадил на свои колени омегу, крепко обняв за талию и прижавшись щекой к щеке, произнес: – У меня скоро посвящение в ряды паладинов. Придёшь? – Конечно! Ты ещё спрашиваешь...Должен же я увидеть, как тебя усыпают лаврами и великий свет обвалакивает твое тело. – Молодые люди!–на этот крик парочка обернулась, а увидев папу омегу, Альмод быстро спрыгнул с колен возлюбленного, раскрасневшись вдруг как спелый помидор. Ньютон лишь усмехнулся на это, так как знал об отношениях и сам Калебримор подходил к ним за благословением, но Альмод все ещё стеснялся показывать свои связи с эльфийским принцем.– идите ужинать, а то все остынет! Время идёт быстро и вот, Ньютону уже было 41, но не смотря на возраст, он все ещё был прекрасен, красив и молод. В чем секрет? Да собственно в аномалии, в которую они с Агвидом угодили в день сражения с титаном. Старость обходила их стороной, а возраст являлся лишь цифрами. Таков феномен. Агвиду уже под 60 и для него это тоже ничего не значило. Калебримор протянул ладонь Альмоду и они вместе направились в дом, изредко переглядываясь и улыбаясь друг другу. В доме же царил уют и комфорт. Всегда тепло, всегда ждут и согреет, пожалеют и выслушают. Родительский дом - самое приятное воспоминание у этих детей. Здесь прошло их детство, здесь отец и папа вместе растили их, заботились и воспитывали, дав им все - начиная от самого простого в виде вещей, еды, и всяких хотелок, заканчивая моральными, умственными и физическими принципами. За что любили эту семью, так это за то, что Ньютон и Агвид вложили в детей то, чего они были лишены. Дети росли в любви и понимании, а отсюда и следовала ответная детская любовь к родителям. Супруги очень чувствовали себя подавлено, когда их младшенький задавал вопрос: "Вы меня любите меньше, потому что я слабый?" Что значит любить меньше? Супруги искореняли это, дав мальчику абсолютно все и самое главное понятие - в семье нет такого, что кто-то любит больше, а кто-то меньше. Старшие дети поддерживали младшего и всегда вытаскивали его куда-нибудь вместе с собой, а если кто-то пикнет о его слабостях организма - тому не жить. Дети ловко перевоплощались в воргенов, показывая острые зубы, когти и навыки, данные им отцом альфой. Во время ужина шли рекой разговоры о будущем их детей, каждый мог принимать участие в увлекательной беседе, где супруги делились опытом и давали советы сыновьям и дочери. Калебримор держал под столом ладонь омеги, которая чувствовала себя благодаря этому нежному жесту спокойнее. Альмод чувствовал себя слегка подавленным, смотря на счастливые лица брата и сестры, их азарт и рвение!.. Он был этого лишён, так как здоровье пока не позволяло вырваться из дома. Ньютон готов был ехать с сыном туда, куда он поступит, чтобы быть рядом и оберегать ребенка. Следом за ними и отец альфа, но он не желал тревожить тех, кто и так подарил свои лучшие годы жизни, воспитав из них настоящих людей. Он решил пока остаться дома, заняться здоровьем и просто побыть дольше с родителями, которых он сильно любил. И все таки, на душе была какая-то тяжесть оттого, что он останется в гнезде, пока другие распахивают крылья. Как будто он лишён их... Неожиданно все умолкли, так как Калебримор встал из-за стола и выставил ладонь. – Я не кладезь красивых слов о любви и романтике, но пожалуй скажу то, о чем думаю. За то искренне и от всего сердца. Я всегда поражался умению нашего народа любить долго, верно, навеки Если у нас и заключаются браки, то это на всю жизнь и не потому, что якобы нельзя развестись, а потому что мы любим раз и навсегда. Я практически не наблюдал таких чувств у представителей других рас и...честно удивлен, видя как вы, мои дорогие крестные, любите друг друга так сильно и искренне. Вашей любви можно только завидовать, но зависть это грех. Надо не завидовать, а делать подобные вещи самому. Альмод,–он вдруг повернулся к нему и обвил крепко ладони, уже обращаясь со словами в его адрес.– ты стал для меня нечто большим, чем просто другом. Как бы то не говорили о твоих слабостях, я их не вижу. Для меня ты идеальный омега и я люблю тебя. Очень сильно и на всю жизнь. Позволь же мне сказать самое важное в этот день,–он чуть склонился, встав на колено и протянув кольцо с эльфийской гравировкой.–Альмод, выходи за меня. Альмод покраснел, слегка испугался, глянул на брата и сестру, которые сидели затаив дыхание, и родителей, смотрящих на них с теплой улыбкой. Ньютон прижимался спиной к груди воргена, а тот лишь обнимал его за плечи, смотря на Альмода и Калебримора. Смущённый юноша протянул ладонь и выставил безымянный палец, кивнув и тихонько шепнув. – Да...Да, Калебримор. Исаак и Бринхильд торжественно завыли, начиная бросать радостный клич. Супруги же любовались детьми, благословляя их союз и замечая, как засияли глаза омеги, как будто слова эти влили в него жизнь. Как будто великий эльфийский паладин исцелил его этой речью. *** Свадьбу решили провести в столице, где собралось множество гостей со всей вселенной. Конечно, такая весть! Эльфийский принц женится, и не на простой принцессе, а на сыне героев войны, верховного-лорда Ньютона Моранжа и лорда-регента Агвида Йонсена. И впрямь, свадьба была роскошной, о такой можно было только мечтать. Пир на весь мир! В тот день Ньютон помогал наряжаться сыну, заплетая его волосы и украшая их фатой. Вкусы и мода за эти несколько лет кардинально изменились. Теперь в моде у большинства омег были платья, обувь на высокой платформе, изящные и элегантные одежды. Красиво, но Ньютон все таки предпочитал носить камзолы, фраки и мундиры, хотя и проглядывалось в этой строгой моде элегантность и некая женственность. Амольд был облачен в облегчающее платье, подол которого тянулся назад, а впереди виднелись белые брюки под тон платья. Сапожки на каблуке, скромная прическа, украшения - вот она новая мода, которой следовали большинство современных омег. – Пап, а что если я не справлюсь? Упаду перед алтарем, опозорю Калебримора, вас опозорю...Что делать? – Мальчик мой, взгляни на меня.–тепло прошептал Ньютон, присаживаясь рядом с сыном.– Слышал, что говорил тебе Калебримор? Твои болезни, мучения, страдания - это лишь на подсознательном уровне. Чем больше ты об этом думаешь - тем больше это видят другие. Ты очень сильный и смелый мальчик. Ну упадешь у алтаря, ты поднимешься и пойдешь дальше. Опозорить? Брось, разве это позор? Да даже если так, ты прославишь фамилию Ди Жонсьер в браке, так как кто ты? – Твой сын? – И не только. Ты Йонсен, в жилах которого объединились две крови, сотворенные Богами. Ты делаешь успехи в техномагии, а значит сделаешь многое, что даже не приходило на ум мне. Твое имя многие услышат, поверь мне. Юноша улыбнулся, крепко обняв родителя за плечи. – Спасибо, папа. *** Шагая к алтарю, Альмод все думал о словах отца, папы, Калебримора. Они ведь во многом правы. Их поддержка заставила юношу поверить во многое, в особенности в себя. Дойдя до жениха, он встал напротив него и легко улыбнулся, протягивая ладонь и начиная слушать томительное и долгое повествование святого жреца. Амадоер наблюдал за детьми с со стороны Калебримора, в то время как Агвид и Ньютон смотрели со стороны Альмода. Наконец, речь заканчивается, а молодожены обмениваются кольцами, целуются и направляются к выходу под шум ликования и поздравлений. Выждав момент, супруги вышли последние и дождались, когда многие уйдут праздновать. Сами же они решили уединиться в лесу неподалеку от часовни с родником. Это место казалось заброшенным, тихим, в самый раз для тех, кто обожал лес и природу. Присев на упавшее бревно, Агвид поманил к себе Ньютона, посадил на свои колени и прижался мордой к щеке любимого. – Как быстро пролетело время. Аж не верится, что все это реальность...–почти прошептал Ньютон. – Да, дети быстро растут и взрослеют. Только вчера буквально ты подарил мне их, а сегодня они уже покидают наш дом в поисках счастья. А Альмод? Ты видел глаза нашего сына? Он был невероятно счастлив. – Как и я в день нашей свадьбы. Агвид усмехнулся и уткнулся лбом в лоб Ньютона, прикрыв глаза. Омега последовал его примеру, при этом крепче обняв за шею. Они вместе многое прошли, испытав и счастье, и горе. Они преодолели множество преград и невзгод, вместе боролись до конца, сражаясь бок о бок не только с врагами, но и с личными проблемами. Перед глазами предстали те дни, когда Ньютон, молодой мальчик, смог добыть сферу, на которую охотился Агвид. Дальнейшее знакомство на корабле, долгая и тяжкая работа, но очень запоминающееся приключение. Затем недолгая разлука и встреча в училище, где они вместе получали образование. И опять же, без приключений не обошлось. Начинается путешествие и имеется желание помочь простым смертным. Их желания перерастают в более серьезные и тогда они понимают - мир должен заново расцвести и вздохнуть полной грудью. На пути встречаются новые знакомства, союзы, тайны и разгадки. Они ссорятся, но тут же объявляют мир. Соперничают, а затем уступают друг другу. Сражаются отдельно, но в конечном итоге не могут по одиночке и обязательно объединяются в конце. Так они прошли долгий и тернистый путь на пути к своему счастью. В последней битве они чуть было не потеряли друг друга, но спаслись на зло главному врагу, а после решили начать жизнь с нового листа. Вступление в брак, рождение первенца, затем двойняшек, их воспитание, как новое приключение...Так и пролетела жизнь, которую они обещали прожить достойно и смогли это сделать. Их ждало бессмертие, как дар богов за ратные подвиги и заслуги перед предназначением, поэтому их ждёт ещё множество похождений. Открыв глаза, они отстранились друг от друга и глянули на алый закат в самой дали бескрайнего астрала. Но известно одно, что за закатом обязательно следует рассвет.