Чёрная резинка медленно слетает с гладких окрашенных в тёмно-алый цвет волос из-за сильного ветра. Длинные серьги в форме серебряных крестов неприятно дёргают недавно проколотые уши, а кожанка, покрытая серебряными кольцами, отвратительно звенит. Парень бежит прямиком в здание, что явно выделяется даже в столь шумном районе. Стены, что некогда были абсолютно чёрными, сейчас покрыты яркими незамысловатыми граффити, явно сделаннми не специально, а лишь скоро и бездумно. Середина лета, но солнца не видно, ведь небо заплыло тёмно-серыми тучами, что предвещали о скором дожде, который не мог никак начаться с самого утра. В окнах не был виден свет, несмотря на такое скудное освещение.
Несильный звон колокольчиков сопровождается скрипом открывающейся двери, а тёмные ботинки оставляют на чёрно-белой плитке входа коричневый отпечаток густой грязи, что собралась из-за недельных ливней. Из-за угла вылетает владелец заведения с громкими криками о том, что на улице вообще-то есть специальная железная решётка, чтобы не загрязнять пол, а после подпинывает старую, истёртую некогда синюю тряпку, намекая на то, чтобы тот убрал за собой.
Кстати, я так и не представил главного героя. Знакомьтесь, Хван Хёнджин, 22 года отроду, работает татуировщиком в салоне, что был описан ранее.
- Я смотрю ты не в духе, дружище. - Хван, предварительно слегка протерев пол и обувь прошёл дальше в здание, останавливаясь у двери служебной комнаты.
- Ничего подобного, просто ты раздражаешь с самого утра. - владелец помещения, чьё имя Бан Чан (или Кристофер Бан, что нравится ему больше), подаёт голос из комнаты далее по коридору, оттуда, где находится его личный кабинет, что используется в основном для хранения каких-либо важных бумаг. - Ты опоздал на 2 часа, а то что ты единственный работник здесь ещё не значит, что ты имеешь на подобное право.
- Сори, брат, я проспал. - Хёнджин вешает кожанку на крючок и надевает небольшой фартук, подготавливая краски к работе. - В любом случае поздно рыпаться, тем более даже если бы здесь кто-то был, кроме меня, никто бы не пришёл. - парень облокачивается о дверной косяк соседнего помещения, где и находится кабинет, надеясь что выглядит достаточно пафосно для этого момента.
- А вот с этим я бы поспорил. - за спиной слышится тихий незнакомый, но достаточно уверенный голос. Хван оборачивается видя перед собой несколько высокого паренька, одетого явно для более тёплой погоды, учитывая шорты, доходящие до колен и лёгкую белую рубашку с какими-то голубыми вьющимися линиями.
- Кстати, Хван, знакомься. Это наш новый сотрудник - Ким Сынмин. Так как ты у нас такой незаменимый, будешь присматривать за его работой. - в голосе Бана слышится явная издёвка, и Хван нутром чувствует эти закатывающиеся на максимум глаза на словах о незаменимости.
- Вообще-то не обязательно. Господин Хван же у вас такой ценный сотрудник. - Хёнджин поклясться всем готов, что эти двое сговорились против него, потому что даже у него за столько лет работы не выходило так ловко подстраиваться под чужой саркастичный тон, как у этого парня.
- Вот сейчас я не понял. - возмущению нет предела, поэтому оно высказывается даже во взгляде в сторону работодателя, на что тот отвечает лишь серьёзным выражением лица.
- А вам и не обязательно, учитывая то, как же плохо это у вас выходит. - бросает напоследок Ким, прежде чем направиться переодеваться в служебную комнату.
На удивление Хёнджина в этот день было клиентов чуть больше, чем обычно, но самым раздражающим было то, что многие пришли именно к новому работнику, говоря, что про него им рассказывали друзья. Несмотря на свой спокойный вид, у Кима получались как лёгкие однообразные рисунки, которые не занимали особо много места и не были яркими, так и нечто более детализированное, крупное и достаточно сложное для новичков. В отличии от самого Хвана, он был более открыт и разговаривал со всеми вежливо и спокойно, даже когда кто-то спрашивал нечто странное и непристойное. Хван за пару часов получил больше замечаний, чем за два года работы, потому что вместо работы он занимался нахождением уязвимых мест Сынмина. Зачем? Ну знаете, ненависть с первого слова, все дела. Хотя Хёнджин думает, что даже если бы тот не грубил ему при первой встрече относился к нему так же. Уж больно идеально он себя вёл. Настолько идеально, что у Хвана руки от раздражения дрожали ещё пару часов после того как он вышел из заведения. Руки дрожали ещё и из-за холода, потому что кожанка не то что не сохраняла тепло, а ещё и заимствовала. Но, раз образ требует, Хван собирается вытерпеть и это.
Где-то сбоку слышится знакомый и не особо приятный скрип старых шин, а обернувшись Хёнджин видит потрёпанный и явно не раз чиненный, но всё так же невероятно круто выглядящий из-за постоянной покраски мотоцикл. Низкорослый паренёк снимает свой шлем и с неким фарсом машет отросшими чёрными волосами, думая что выглядит как персонаж из аниме, но на самом деле просто глупым в глазах Джина. Из-за широкого плеча выглядывает небольшая мордочка с явным излишком пирсинга и несколько ярким макияжем, лицо явно мужское, но при этом до безумства милое. Взгляд тёмных глаз несмотря на внешний вид несколько робкий, а щеки с россыпью веснушек слегка краснеют из-за дунувшего в лицо холодного ветра, что контрастно ощущается после душного шлема.
- Йо, Хван. - черноволосый водитель здоровается без приветственных жестов и особых эмоций, что для Хёнджина достаточно привычно.
- А то с утра не виделись. Чего хотел? - парень бессознательно поворачивается по сторонам, не зная зачем, ведь какой либо контрабандой они не занимаются. Хотя в чём он уверен точно, так это в том, что со стороны они выглядят достаточно пугающе и подозрительно.
- С твоей стороны я бы был более доброжелательным в мою сторону, потому что только ради тебя я организовал разовую акцию "подвези дебилу ключи от дома, ибо он их вновь забыл",- в руки парня падает связка из пяти ключей, скреплённых дурацким детским брелоком, который Хван купил лет в пять, потому что "Ваааау, блестючка". За спиной сожителя слышится тоненький смешок, похожий больше на пищание, из-за чего Хёнджин бросает неодобрительный взгляд на веснушчатого, который в свою очередь слегка замолкает, но в итоге лишь больше краснеет из-за рвущегося смеха.
Собирался ли Хван сегодня домой? Нет. Парень лишь напоследок провожает взглядом тёмное облако выхлопных газов и обещает себе, что припомнит другу всё за его нового парня.
Наверно Хёнджин ждал своего совершеннолетия только ради этих прогулок длиною в ночь, а потом навязчивых трелей "босса" (которого хотелось больше назвать другом) из-за того что проспал. С лёгким дымом от сигарет наружу выходят все воспоминания, что удручают ещё больше. Хван думает, что он единственный человек, которого курение не избавляет от проблем, а подкидывает новые. Хотя, наверно, курить он начал лишь для шуток про туберкулёз, но затянулся именно из-за подобных странных мазохистских наклонностей. Кажется, что это остатки того подросткового максимализма и странного желания высвободить все проблемы, только вот подростковый возраст прошёл давно, поэтому из себя нужно строить взрослого человека и переживать подобную херню наедине с собой. Как тут не закуришь. На самом деле Хёнджин бы, наверно, и в запой ушёл, но как-то совсем пускать свою жизнь под откос и жить, добывая мелочь под ларьками и киосками на бутылку странной жижи, которая вообще могла оказаться чьей-то мочой, не особо хотелось. Не для этого он пахал всю жизнь в школе, пытался поступить на компьютерные технологии, чтобы потом заразиться лишаем или чем-нибудь подобным, живя на улице. Хотя в принципе бросить учёбу и вместо работы на неполное рабочее время устроится в этот же салон на полное тоже не назовёшь чем-то адекватным.
Не сказать, что ему не нравится его жизнь. Нет, он сделал её именно такой, какой всегда хотел видеть. Но всё таки мысли о том, что он пережил за годы учёбы, каким образом начал жить так и через что приходилось время от времени проходить не давали покоя.
Хван поставит Сынмина как ещё одно новое препятствие подкинутое жизнью, но мириться с этим не собирается. Придумать максимальное количество шуток, увидеть какие-то слабости, найти хоть что-то.
Следующий месяц проходит максимально напряжённо. Бан хочет объяснить, что все существующие в голове Кима подколы, а так же вечный саркастичный тон является лишь манерой речи, но Хёнджину глубоко по барабану на это, поэтому придумывать ответные шуточки, которые выглядят убого на фоне реально продуманных слов Сынмина, входит в обыденность.
- Слушай, Хёнджин, ты как-то хуже стал работать, не думаешь? - Чан пересматривает книгу посещаемости, пересчитывая сумму дохода, чтобы позже сравнить с имеющимися в кассе деньгами на проверку кражи.
- Это всё Сынмин. - Хван поднимает обе руки, как бы говоря, что он тут совершенно не при чём.
- С каких пор Сынмин работает твоими руками? Или я чего-то не знаю? - Бан оборачивается, смотря через плечо на своего собеседника, и ехидно щурит глаза, делая вид, что в чём-то подозревает парня напротив.
- Я не в этом смысле. - Хван с неким презрением и негодованием глядит на друга, а после возвращается к своей работе, раскладывая приборы по местам. Ким ушёл минут 15 назад, сказав что в ближайшее время у него экзамены и он хотел бы подготовиться, и уж в чём Хёнджин точно не сомневался, так это в том, что тот действительно будет готовиться (а не как Хван в свой единственный студенческий год, когда на пары приходил только чтобы отметиться). Вся эта правильность и старательность безумно бесила.
- А в каком? Знаешь, Сынмин ведь действительно ни в чём не виноват. Ты просто уделяешь его существованию столько внимания из-за мелких безобидных шуток, которыми, кстати, и сам блещешь в полной мере. Если бы я не находился с вами всё рабочее время, подумал бы, что ты бегаешь за ним как влюблённая школьница. Хотя может скорее как влюблённый школьник, который боится зайти дальше подёргивания за косичку и ждёт хоть какой-то ответной реакции. - тут Бан высказывает своим выражением крайнюю задумчивость и подставляет выгнутые указательный и большой палец к подбородку. - И не получает ничего в ответ, грустно. - Чан оборачивается и смотрит с наигранным сожалением в глазах на Хвана, что того от этого аж подрывает.
Крики аля "ЧАН ТЫ ЧТО ДЕБИЛ, КАКОЙ ВЛЮБЛЁННЫЙ ШКОЛЬНИК, Я НЕНАВИЖУ ЕГО, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ, ЭТО ТЫ ТУТ КАК КАКАЯ-ТО БАБА СИДИШЬ И ШИППЕРИШЬ ВСЁ ЧТО ДВИЖЕТСЯ И НЕТ" раздаются на весь квартал, из-за чего Хёнджин уверен, что проходящие люди, которые так же в это время заканчивают свою работу, будут коситься на него, а пару подростков может быть даже пустит смешок или неуместную шутку.
К слову, голос на следующий день у Хвана сел, и главное, что взбесило его тогда, это шутка Сынмина про отсос.
Наблюдая со стороны за своими работниками, Кристофер мало по малу привыкал к сложившейся обстановке и научился дополнительно подкалывать Хвана, чтобы тот пытался выполнить всё лучше, чем Ким. Со временем это походило больше на какую-то маленькую дружескую идиллию: Сынмин, вечноигнорирующий Хёнджина; Хван, постоянно пытающийся придумать шутку пообиднее и поумнее; и Бан, старающийся из этой ситуации выжать максимум пользы.
Чан знает, что любому спокойствию рано или поздно должен прийти конец. А ещё Чану кажется, что у него как у бабушек ломит кости на резкую смену погоды, только на резкую смену ситуаций. Вроде бы всё тихо спокойно, а потом хоп и всё, и тут уже и суставы в руках болят так, что предметы из рук валятся, и колени сводит, что иной раз и не встанешь. Так что Бан уже с раннего утра знал, что что-то да будет, а когда Хван вообще не пришёл на работу, сразу понял, что с ним что-то стряслось. Чан не рассказывал об этой странной чуйке Киму, но даже так видел на его лице некое беспокойство и заинтересованность в данной ситуации.
После 20-го за полчаса звонка, Крис хотел 21-м звонить в полицию, но Сынмин, звонивший до этого раз 5, решил снова попытать удачу. В этот раз им ответили, но голос был неизвестный, поэтому, прикрыв динамик, Сынмин предположил, что это похитители, на что Чан лишь резко вырвал телефон у друга, отвечая, что это его сожитель.
- Где Хван. Он сегодня не пришёл на работу и даже не позвонил, а теперь вообще не берёт трубку. Чтоб ты знал, у меня сегодня так кости ломит, думаю об кого бы размять. - Чан редко выходит на агрессию, но иногда сильное переживание является катализатором для подобного рода отношений.
- Для столь волнующего момента шутка будет не очень уместна, но, по-моему, он тут умер. Я пришёл, чуть ли не выломал дверь в квартиру, а тут этот бухарик сидит за кухонным столом вокруг кучи бутылок из-под пива. А в раковине вообще куча осколков. Я не знаю, что произошло с этим придурком, но убираться за ним я не планировал. - Чан и Сынмин слышат, как парень по ту сторону трубки слегка отпинывает бутылки в сторону, чтобы пройти дальше, а потом отвешивает Хвану смачный подзатыльник, в надежде разбудить его.
- Бинни, это ты? - слышится сонный голос Хёнджина, а после парни замечают тихие всхлипы. - Ты представляешь, она меня бросилааааа. - Джин тянет последнюю букву в рыдающем вопле и (Чан готов поспорить) ухватывается за талию низкорослого друга.
- Короче, пацаны. Я приведу его в адекватное состояние, а вы потом хоть лезгинку с ним пляшите. - Чанбин дожидается слов "Ладно, надеемся на тебя" и завершает звонок.
Остаток дня парни находятся как на иголках, а по пути в бар, что находится ближе всего к дому Хёнджина, придумывают и делятся разными историями на тему того, кто и куда его бросил. Хотя ответ в целом очевиден, но мало ли что, это же сам Хван Хёнджин и никогда не знаешь, что укусит его подтянутую задницу на этот раз.
Подходя к ярко освещённому и на вид деревянному зданию, парни сразу услышали вопли Хвана. При чём это было не то его расстройство, что при телефонном звонке, а неистовая агрессия.
- Кого ты позвал?! Повтори, кого? А то я, по-моему, неправильно расслышал. А если правильно, то я тебя закопаю, дружочек мой ненаглядный. Понарожают тупого говна, живи потом с этим. - спину Хёнджина тяжело не отличить, ведь даже сейчас редко увидишь столь высоких людей, но вот одет он был достаточно необычно для своего образа, потому что место обычных джинсов заняли старые растянутые спортивки, а футболка похоже повидала атомную войну и на лице виднелась вся дневная усталость. Хван больше походил на каторжника, работающего неделями без отдыха, а не на спокойно живущего парня.
- Успокой свою задницу и не ори на меня. Сидишь, как говно на ложке, а ещё и меня обвиняешь. Пытаешься тебя подбодрить, а ты, сосиска печёночная, выкобениваешься. - Чанбин, конечно, друг невероятно хороший, но из года в год всё никак не свыкается с эмоциональностью Хёнджина.
- О, а вот и пришла моя головная боль. Поржать пришёл? Валяй. - Хван агрессивно бьёт по деревянной столешнице, из-за чего из-за стойки на него орут с просьбой быть потише.
- Хёнджин, сбавь обороты. - Бан Чан извиняется перед владельцем заведения и, спокойно подойдя к столику парней, отвешивает слабый подзатыльник другу, надеясь этим жестом привести того в чувства.
- Я не ржать над тобой пришёл, идиот. Успокойся. Насколько я тварь в твоих глазах. - Ким тоже кланяется и извиняется перед владельцем и посетителями, приветствует друга коллеги и, спокойно кладя свою сумку рядом, садится напротив.
- Ладно, парни, я пойду. Позвоните мне когда оставите его одного, я заберу. - Со накидывает куртку обратно и скрывается за дверьми заведения, оставляя шуметь колокольчики у двери.
- Ну что, страдалец ты наш, рассказывай, что приключилось. Хотя нет, подожди, тебя на трезвую голову воспринимать, как с собакой говорить. - Крис берёт стакан для себя и Сынмина и садится обратно, выслушивать историю.
После долгих и муторных слёз и соплей, примерно 10-ти стаканов алкоголя на каждого и множества ругательств, с матом и без, существующие и нет, Чан и Ким понимают всю ситуацию, в которой Хвана жестоко кинула какая-то "курица с перьями в говне". И вроде ситуация стандартная, но по объяснению Бана, Сынмин понял, что подобная эмоциональность всегда присуща Хёнджину. Парни просидели в баре до трёх утра, после, покачиваясь, отправившись в квартиру Хвана, так как дальше бы не дошли. Самого хозяина квартиры двое парней дотащили до кровати; Бан же в следствии того, что отправился попить воды, уснул прямо за кухонным столом, разложа руки практически звёздочкой и лишь слегка согнув их; Сынмин пошёл уносить обувь всех своих коллег, потому что при входе времени снимать не было (кто бы подумал, что тощий Хёнджин может быть столь тяжёлым), и из-за закружившейся головы прикорнул между шкафом и мусоркой, что находилась у дверей "тёмной" комнаты.
Утро встречает своей духотой и вонью. Не ясно, что именно провоняло больше: кто-то из ребят или мусор, который развязло на утреннем солнце. Хван всегда жалел, что купил квартиру именно с восточной стороны, потому что вставать ему рано было не нужно, а это ссаное солнце приносило много проблем. Хёнджин, медленно садясь на кровать, вспоминает все события прошедшего дня, хотя картинки мутные из-за продолжительной пьянки. Идея выпить воды как-то отметается сразу, поэтому Хёнджин страдальчески встаёт с дивана и направляется к выходу, не забыв взять немного денег. У входа грех пренебречь возможностью и не подопнуть Кима, на котором парень останавливает свой взгляд, а после делает снимок измученного лица, чтобы позже насмехаться над тем.
На улице жарко до одури, хотя время всего часов восемь, поэтому Хёнджин заранее запоминает для себя, что этот день так просто для него не пройдёт. В супермаркете парень из самых закоулков холодильника достаёт литровую бутылку газировки, потому что уверен в том, что маленькой бутылочки ему не хватит.
Домой, в сборище мусора и грязных, отвратительных запахов, возвращаться не хочется, поэтому Хёнджин останавливается на старой детской площадке. Каждый раз, проходя подобные места, Хван думает, что создатели площадок явно никогда на подобных не играли, потому что ставить две качели на всё пространство это ад для детей. Качель - самое посещаемое место на площадке, и вряд ли в другое время здесь можно будет посидеть и отдохнуть в тишине, а не так, чтобы два наглых отродья дёргали местами поржавевшие цепи, не давая даже нормально слезть. Сейчас, ранним утром, на улице не видно даже большинства взрослых, хотя наверно маленькие
жизнегрызы спиногрызы уже исклевали головы своим родителям ещё с первыми лучами. Бутылка слегка растряслась от неровной походки парня, из-за чего более половины содержимого чуть ли не оказалось на помятой футболке. Только сейчас Хёнджин задумался над тем, как странно он выглядел для кассирши, хотя ему самому на её мнение было наплевать. Сидя на вогнутых железных прутьях качелей, обтянутых разорванной со временем резиной, Хёнджин почувствовал боль в спине и плечах из-за неправильного положения для сна, и лёгкую боль в горле из-за ночных криков. Голова склонилась вниз, изо рта вышел тихий болезненный стон, а длинные худые ноги слегка оттолкнулись от песчаной поверхности под качелями. На улице вновь подул холодный ветер, проникая под одежду, но не вызывая неприятной дрожи, а наоборот успокаивающий.
Старые цепи соседней качели скрипят под весом ещё одного парня, а Хван краем глаза узнаёт Сынмина и видит в его руках маленькую бутылку воды. Поднимать голову совсем не хочется, как и говорить что-то, поэтому двое парней минут 15 просто сидят в тишине, лишь изредка отталкиваясь носком замаранных кроссовок о землю.
- Давно я так не убухивался. - Сынмин чешет шею, откуда слышится хруст суставов, а после вновь отпивает из прозрачной бутылки. - Знаешь, не ожидал от тебя такой эмоциональности по этому поводу.
- И что с этого. Каждый реагирует по-разному. - Хёнджин злится только от одних слов, но для агрессивности в голосе не хватает сил, и даже слегка сжать бутылку, болтающуюся в руках, стоит немалых усилий, поэтому слова выходят безучастно.
- Думаешь, я виню тебя в этом. Просто сказал, что думал. На самом деле это лучше, чем просто забивать на то, что происходит. Я считаю, это даже круто. - Сынмин, в отличие от коллеги выглядит намного лучше, да и чувствует себя явно неплохо. Хван лишь удивлённо выгибает бровь, всё же подняв голову в сторону собеседника. - Не знаю, какого дьявола ты из меня сделал, но я явно не испытываю к тебе неприязни, так что не думай. Если бы я тебя ненавидел, то тебе было бы куда хуже. А подобные вещи, вроде моих подколов, лучше воспринимай как дружескую шутку. Чан-хён тоже говорит тебе подобное довольно часто, но ты же на него не обижаешься. - Ким поворачивает голову в ответ и улыбается, слегка приподняв уголки губ и зажмурив глаза. Сейчас он больше похож на маленького щеночка, вроде терьера, хотя до этого Хван сравнивал его с бульдогами или ретриверами.
Хёнджин не стал ничего отвечать, лишь вновь склонил голову и вдохнул утренний воздух. Напряжение между парнями спало, но как-то Хвану не верится, что вот так из-за пары слов всё поменяется. Где-то сбоку слышится тихий свист, а потом слова песни. Хёнджин закрывает глаза и вслушивается в чужое тихое пение и кажется, что собственное сердце подыгрывает незнакомой мелодии, залечивая вчерашние раны. Звук въедается сначала в перепонки, а после и в мозг, строчки песен легко откладываются на закоулках памяти, а весь организм как будто очищается от последствий попойки. Хван хочет слушать ещё, не останавливаясь, сидя так на пустой площадке, и недавний враг резко меняется в восприятие на друга, с которым хочется сидеть долго в тишине. Правда, Сынмин через минуту, допев первый куплет и припев, встаёт с тёплого места и говорит не задерживаться на улице и пойти домой, а после уходит, медленно волоча ноги и оставляя на песке размазанные следы. Хван сидит ещё минуты две, удаляет фото из телефона, и ещё более медленной походкой направляется домой, слегка напевая недавно услышанную песню.
- Сынмин, тебе помочь с чем-нибудь? - Хван, заканчивая свои дела, вот уже неделю подходит к Сынмину с желанием помочь. Второй, стараясь выполнить свою работу как можно тщательно, уделяет этому раза в три больше времени.
- Раз уж ты опять спросил, то не мог бы помочь почистить мне эти приборы? - Сынмин услужливо отходит в сторону, давая коллеге место рядом с собой.
- Кстати, Сынмин, тебе не нужно было сегодня куда-то? - Чан обходит парней, вставая по другую сторону от тумбочки.
- Ну, вообще-то надо, а что, ты меня отпустишь? - на утвердительный кивок Ким наигранно пожимает руку владельцу, сожалеюще и ободряюще хлопает Хвана по спине, а уже через 10 минут вылетает из заведения, быстро убегая в нужную сторону.
- Слушай, Хёнджин, мальчик мой, это с каких пор ты у нас такой добрый? Может и мне с бумагами поможешь? - голос Бана звучит слегка ехидно, что задевает друга.
- Обойдёшься. - Хван дует щёки и выглядит в целом как маленький хомячок.
- А на первый вопрос ты не ответил. Что-то я тут подозреваю. - Чан опирает на тумбочку, вставая спиной к собеседнику, и, строя задумчивость, отводит взгляд в бок.
- Не знаю. Просто хочу ему помочь. А раз не знаю, следовательно и описать не могу. Но только вот знаешь что? - Хёнджин откладывает приборы в сторону, наклоняясь ближе. - Сам понять не могу, с чего. Просто голос у него какой-то красивый. Да и он сам в целом ничего так. А ещё умело работает, и в общении проблем нет. Но вот те две бабы, которые заглядывают к нам время от времени, чтобы просто поболтать с ним мне не нравятся.
- А теперь, соедини всё, что сказал, и объедини в одно слово. Оно конечно пафосное и на слух тупое, но прям в твоём случае действенное. - Чан слегка толкает чужую голову и уходит, оставляя друга с озарением.
Тёмная ночь и лишь крики пьяных парней раздаются столь громко, что окна домов загораются, а после люди ругаются на неожиданных дебоширов. Первый юбилей тату салона работники в количестве 3-х человек решили отпраздновать с шумом и размахом. После 4-х часов попойки Бан приказал всем расходиться, и сказал это настолько убедительно, что вместе с ними ушли и ещё пару тройку парней с соседних столиков, что присоединились к их беседе в конце "вечеринки". Кристофер пошёл в другую сторону, а Сынмину предстояло тащить нелепую тушку Хвана до дома. В процессе передвижения Хёнджин не забывал подвывать и заставлять Кима петь ему в унисон, на что подвыпивший друг соглашался с большой охотой. Приближаясь к дому, парни вновь остановились на той самой площадке, только уже на старой синей потёртой скамейке.
- Вот ты тяжеленная крыса, Хёнджин. А ведь на вид дрыщ. - Сынмин склоняется, опираясь руками о собственные колени, чтобы отдышаться, пока Хван весело разлёгся на скрипящей деревянной поверхности, всё ещё что-то крича и маша конечностями.
- А ты знаешь, что крысы не любят сыр? - Хван садится поудобнее, а после начинает смеяться, увидев лицо Кима, который вообще плохо что либо понимает. - Потому что крысы любят тебя. - Хёнджин выставляет пальцы в знаке пистолетика и подмигивает другу, откидываясь обратно на скамейку и заливаясь смехом.
- Сомнительный подкат. Не дай бог ты так кому-нибудь ещё такое скажешь. - Сынмин удручённо выдыхает, с мыслью о том, сколько бреда в голове этого парня, и всё же садится рядом, вдыхая ночной воздух.
- А я и не хочу говорить это кому-то другому. - Сынмин удивлённо поднимает брови, оборачивается к Хвану, на что тот быстро встаёт, впиваясь в чужие губы слегка пьяным развязным поцелуем.
Хван выключается за секунд 20, из-за чего Киму приходится тащить его на себе оставшуюся часть дороги. Вообще, Сынмин рад, что тот всё таки отключился, потому что слов для ответа не было.
В тёмной грязной квартире, заставленной мусорными мешками и разбросанной одеждой, слышатся лишь звуки канализации из-за соседей, неприятное прерывное гудение холодильника и сопение в перемешку с сонным бредом от спящего Хёнджина. Сынмин, сидящий в другом углу комнаты и наблюдающий за другом, выглядит безэмоциональным и сливается с предметами интерьера. В мыслях лишь то, что будет завтра и что со всем этим делать.
Но есть одно, что ясно точно.
Ничего уже не будет как прежде
