Как устроить незабываемое первое свидание

«У этого автора всего четыре способа решения проблем для героини: тупость второстепенных персонажей, неуместное хвастовство злодеев, невероятное везение и, конечно, эти! Идиотские! Пруды!!! В которых кто-то постоянно кого-то толкает!!! Туда попадало столько персонажей, что я удивляюсь, почему император не приказал их все засыпать, учитывая, что его собственные дочери едва не потонули раз пять. А что касается ЛИ…» Шан Цинхуа не стала дочитывать комментарий. Да, её сюжетные ходы не блистали оригинальностью, но именно благодаря четырём вышеперечисленным факторам ей удалось получить свидание с женщиной своей мечты. Как тебе такое, госпожа интернет-критик? Ну, может, не совсем свидание… Вряд ли она привлекала Цзюнь Мобэй хоть сколько-нибудь. Но ужин в дорогом ресторане наедине с прекрасной дамой — это в любом случае успех! Как же скромная управляющая отделом логистики добилась внимания от самой главы компании? О, сначала из-за чьей-то тупости оказались недостаточно глубокими ямы под столбики ограждения нового искусственного пруда в саду перед их офисным зданием, так что это самое ограждение вышло неустойчивым. Потом Цзюнь Линьгуан, стоя перед прудом, похвастался Шан Цинхуа, что выкачал на флэш-карту информацию, способную уничтожить Аньдин. А затем ей повезло, и он облокотился на ограждение. После чего ей осталось лишь слегка подтолкнуть — и падение в пруд… разумеется, не повредило карту без возможности восстановления, а всего лишь выбросило из кармана Цзюнь Линьгуана, но это дало Шан Цинхуа возможность броситься вперёд, выхватить её из воды, пока растерянный и мокрый Цзюнь Линьгуан хлопал себя по карманам, и разбить подвернувшимся под руку камнем. А потом появилась Цзюнь Мобэй, прогнала злодейского дядю, помогла подняться промокшей Шан Цинхуа и пообещала той повышение, как только услышала рассказ о случившемся. Слова Шан Цинхуа подтвердили записи с камер видеонаблюдения и логи компьютера, с которого были похищены данные, так что на следующий день Шан Цинхуа получила должность личной помощницы Цзюнь Мобэй и неожиданное приглашение на ужин, чтобы отметить чудесное спасение компании, в которую они обе вложили множество трудов. Точнее, причина приглашения не объявлялась, но догадаться было несложно. Цзюнь Мобэй даже решила сама заехать за ней! Наверное, потому что Шан Цинхуа без неё не пустили бы в элитное заведение или вроде того, но всё-таки. Вот так великая богиня сюжетных клише благословила свою самую преданную последовательницу, и теперь Шан Цинхуа в ожидании Цзюнь Мобэй читала новые комментарии к своей веб-новелле. Нечуткие читательницы упорно пытались пропихнуть злодея в главные любовные интересы. Да, он распустил свой гарем ради героини, но всем этим женщинам теперь было некуда идти, а большинство из них не сделали в сюжете ничего плохого! Он убил свою главную жену за её козни против героини, и его поклонницы ликовали… У них что, никакого здравого смысла нет? Когда-то он клялся той женщине в любви, а потом расправился с ней без всякого сожаления. Неужели непонятно, что героиню в браке с ним ждёт та же участь? А в комментариях выражали опасения, что этого типа «сольют» ради настоящего любовного интереса. Никакого слива! Он с самого начала прописывался ужасным человеком! Конечно, Шан Цинхуа больше не зарабатывала этим на жизнь, как в студенческие годы. К тому же, с новой должностью её ждала прибавка к зарплате, так что можно было писать, что захочется, без оглядки на мнение читателей. Но ей хотелось, чтобы основной любовный интерес больше ценили. Внешне жуткий, но на самом деле всего лишь социально неловкий — разве не идеальное гэп-моэ? Видимо, у людей совсем исчез хороший вкус… «Выходи», — пришло смс на телефон Шан Цинхуа, и Цзюнь Мобэй изящным движением роскошных бёдер вытеснила из её головы все прочие мысли. Шан Цинхуа бегом спустилась на улицу. Дверца машины уже была приоткрыта, и — ух ты! — Цзюнь Мобэй дала ей переднее сидение! Они всю дорогу будут рядом! Шан Цинхуа устремилась туда, распахнула дверцу и хватанула ртом воздух: впервые в жизни она увидела легендарные «стрелки, достаточно острые, чтобы убить». Она точно была убита. Сражена. Наповал. Подводка Цзюнь Мобэй работала как ледяная дорожка, по которой взгляд Шан Цинхуа соскальзывал прямо в бездну её глаз. Тело Шан Цинхуа пробормотало приветствие, пристегнулось. Мозг до сих пор пытался справиться с полученной визуальной информацией, но такая красота была за пределами человеческого понимания. Ах, беда, она не может пялиться на свою начальницу, а не то ещё отвлечёт её от дороги… С величайшим усилием Шан Цинхуа поползла взглядом вниз: синеватые румяна оттеняли бледность кожи Цзюнь Мобэй, которой позавидовали бы знаменитые красавицы прошлого, а бледно-голубая помада смотрелась не эксцентрично, а удивительно естественно. Платье было более насыщенного оттенка и, как обычно, с глубоким декольте. Ох, нет, глазеть туда ещё хуже, чем на лицо! Паника дала Шан Цинхуа нужный толчок, и та наконец-то сумела посмотреть прямо вперёд. В потоке автомобилей не было ничего, заслуживающего внимания, и Шан Цинхуа решила, что стоит осмотреть салон. Окружение многое говорит о человеке, как твердят подборки советов для писателей. Впрочем, никаких модификаций Цзюнь Мобэй не произвела: она всегда была неприхотлива, без приписываемых богачам капризов. Машина что изнутри, что снаружи ничем не отличалась от любой такой же модели в автосалоне. Лезть в бардачок — верх грубости. Попросить разрешения включить магнитолу и проверить, какие там окажутся песни? Вдруг внутри остался диск, или радио настроено на определённую станцию? Нет, у них же не настолько долгая поездка планируется, и времени прошло порядочно, включать музыку будет неловко. А в углублении рядом с рычагом переключения скоростей что? Телефон — понятно. Связка ключей с брелоком — тоже ожидаемо. А что на брелоке? Он квадратный, так что, возможно, там всего лишь логотип их фирмы или какой-то другой. Или... чья-то фотография. В брелоки такой формы определённо вставляли фотографии. Он лежал на ребре, лицевой стороной от Шан Цинхуа. Та изогнула шею, чтобы рассмотреть картинку, не прикасаясь к чужой вещи. А потом резко выпрямилась на сидении. Её руки затряслись, и она вцепилась пальцами в бёдра. — Это… — голос дрожал, — на вашем брелоке ведь… Инь Фэйсин из «Перерождённой седьмой наложницы»? Сердце Шан Цинхуа словно разбухло до размеров арбуза — так гулко оно колотилось. Что, если она обозналась? Что, если Цзюнь Мобэй этот брелок достался случайно, и она не читала новеллу? Что, если она не нашла любимого персонажа и ей пришлось довольствоваться тем, кто остался? — Да, — прозвучал краткий ответ. — Он мой любимый персонаж! — вырвалось у Шан Цинхуа, и она тут же зажала рот ладонью. Она планировала осторожно прощупать почву, но, видимо, девушке с полутораметровым ростом и руками-веточками нечего надеяться преградить путь безудержному потоку, коим и является фанатение. — Он неплох, — отозвалась Цзюнь Мобэй, и Шан Цинхуа безо всяких ракет воспарила за пределы земной атмосферы. Её любимая женщина признала её любимого ребёнка! Пусть другие комментаторы превозносят злодея, но самый главный человек в её в жизни понял её творение — какие ещё отзывы тут нужны? — Но мне больше нравится Бай Цзиньцзинь, — продолжила Цзюнь Мобэй. Второе любимое дитя автора тоже удочерили! Что за торжественный момент! — Да, я ей восхищаюсь! — воскликнула Шан Цинхуа. Нехорошо, конечно, так говорить о собственных персонажах, но лгать — ещё хуже. Лгать женщинам без повода — это расстраивать десять поколений предков разом. Особенно той женщине, с которой ты слегка списала свою героиню. — С ней обошлись так жестоко, но она сохранила справедливое сердце. Малышка Цзиньцзинь так старается не впутывать лишних людей в свою месть, даже когда это выходит ей боком. Многие назвали её дурой, но я обожаю тот момент, когда… О, мы приехали. Шан Цинхуа щипнула себя за запястье. О чём она только думала? Владелицы крупных компаний, которые ужинают в самых дорогих ресторанах столицы, не интересовались длинными разборами низкопробного сетевого творчества. Для Цзюнь Мобэй «Перерождённая седьмая наложница ни за что не вернётся в гарем снова» наверняка была не больше, чем продуктом для расслабления мозга. Даже если у неё был брелок с Инь Фэйсином — это ничего не значило. Цзюнь Мобэй, скорее всего, купила его из сиюминутной прихоти, а потом поленилась менять. Опустив голову, Шан Цинхуа последовала за остроносыми туфлями Цзюнь Мобэй в ресторан. Как она и ожидала, обстановка оказалась в западном стиле. Совсем как в фильмах: давящее повсюду рассыпанными завитушками барокко или рококо; выложенный мрамором пол; стены и высоченный потолок, расписанные пионами, розами и другими пышными цветками. Разве сейчас не в моде минимализм? Почему заведение высокого класса оформлено столь китчево? Да, Шан Цинхуа было неуютно, потому что это китч, а у неё безупречный вкус. Дело было вовсе не в сходстве интерьера с теми картинками, что показывали на телеэкранах, из-за чего весь ужин стал казаться иллюзорным, будто она вот-вот придёт в себя в больнице, где ей расскажут, как она чуть не утонула в том проклятом пруду… Цзюнь Мобэй пододвинула к ней одно из лежащих на столике меню. Точно, нужно было сделать заказ. Если бы только Шан Цинхуа представляла, что заказывают в такой ситуации… Фуа-гра? Икру? Обезьяньи мозги? Суп из гнёзд? Ах, это всё даже в мыслях звучало ужасно! Почему в дорогом ресторане нельзя просто поесть баоцзы? Сочетание мяса и теста и есть настоящая роскошь! Шан Цинхуа затылком ощутила тяжесть взгляда Цзюнь Мобэй. Пора было определяться. — Что-нибудь с лососем? — пискнула она. Лосось она пробовала раньше, два или три раза, и, кажется, он считался довольно дорогой рыбой. — С-сложно определиться с соусом, я в них не разбираюсь, беру что-то готовое в супермаркетах, но я понимаю, что тут не супермаркет, имбирным соусом не обойдёшься, даже если он есть, надо пробовать что-то новое, раз уж выпал шанс… — Цитрусовый соус. Гарнир из цуккини. — Спасибо! Цзюнь Мобэй вызвала официантку. Сама она выбрала черепаховый суп и стейк слабой прожарки с рисом и овощами. На работе во время обеда на её тарелке тоже часто лежали именно рис и мясо. Шан Цинхуа это немного успокоило. Ещё Цзюнь Мобэй велела принести бутылку вина тридцатилетней выдержки. Что же, несмотря на слабую конституцию, Шан Цинхуа умела пить! В том смысле, что не теряла голову от одного бокала, как предположили бы многие при взгляде на неё. Полбутылки она могла выдержать. Вино разлили по бокалам, Цзюнь Мобэй взяла свой и слегка приподняла его. — За… Аньдин? — предложила Шан Цинхуа. Бокалы соприкоснулись. На вкус тридцатилетнее вероятно европейское вино ничем не отличалось от того, что Шан Цинхуа покупала в супермаркете у дома. Никакие тонкие оттенки вкусов её язык среднего класса не улавливал. Повисла тишина. — А-Юань, я бы приготовила лучше! — донёсся голос девушки за соседним столиком. Эх, Шан Цинхуа бы её уверенность в себе. Впрочем, с такой внешностью, как у этой девушки, она бы пришла сама. Изящное, нежное лицо излучало трогательную невинность, столь ценимую многими. Сама Шан Цинхуа предпочитала лица с более резкими чертами, как у Цзюнь Мобэй, о чьи скулы или линию челюсти можно было порезаться, но это не значило, что иная эстетика была совсем ей чужда. — Бай Цзиньцзинь, — сказала Цзюнь Мобэй. Верно, Шан Цинхуа только начала говорить о главной героине, когда… нет, погодите! — Вы хотите, чтобы я продолжала? — уточнила Шан Цинхуа. Цзюнь Мобэй кивнула. Дело было ясно: Шан Цинхуа точно в коме, вызванной недостатком кислорода. И она не собиралась позволить этому себя остановить. — Да, что же я говорила… Про большое сердце малышки Цзиньцзинь. То есть, оно, строго говоря, не такое большое, она всё равно ненавидит многих, но только тех, кто издевался над ней в прошлой жизни, просто их как раз было много… То есть, она, пожалуй, не добрая, но справедливая. Она могла избавиться от бывшей пятой наложницы, когда отца той обвинили в измене, однако, она не хотела, чтобы казнили целую семью, в которой ей помешал только один человек, и помогла найти настоящего виновника. И потом она не стала пользоваться этим, чтобы втереться в доверие к пятой наложнице, потому что малышка Цзиньцзинь очень честная. То есть, она много врёт, конечно, ради своих планов, но она честна со своими привязанностями. Она так и не выучилась притворяться. Это не глупость! — Это черты, которые Шан Цинхуа частично позаимствовала у Цзюнь Мобэй, но об этом она упоминать не собиралась. — Она нравится мне такой. — Да-да! — Шан Цинхуа хлопнула в ладоши. — Я тоже считаю, что это достойно восхищения! А меня ещё обвиняли, якобы я специально затягиваю действие, оставляя пятую наложницу в живых. Я просто слежу, чтобы персонажи были верны себе, я не бью по клавиатуре бездумно ради объёма. — Так Шан Цинхуа поступала раньше, когда зарабатывала на хлеб с помощью идиотской гаремной новеллы, и повторять ей не хотелось. В этом не было никакого творчества, сплошная работа. Почти механическая, учитывая, сколько раз она просто копипастила куски из предыдущих глав. — Ту женщину потом быстро убил Му Чжао. — Так и было задумано! Ему как раз пришла пора по-настоящему выйти на сцену… Шан Цинхуа погрузилась в рассуждения об отношениях главной героини с главным злодеем, а также её отношениях с главным героем и о том, как она старалась прописывать параллели между двумя любовными интересами, на первый взгляд полярно противоположными — и Цзюнь Мобэй внимательно слушала это всё, временами отпуская реплики, показывающие её близкое знакомство с сюжетом новеллы. Когда принесли еду, Шан Цинхуа почти расстроилась. Есть и говорить одновременно — некрасиво, и можно подавиться. Нет уж, она насладится лососем, смочит пересохшее горло вином и переключится на другую, более спокойную тему. Когда она начала жевать, Цзюнь Мобэй задержала на ней взгляд. Шан Цинхуа поспешно проглотила большую часть того, что было у неё во рту, и велела себе впредь отрезать совсем крохотные кусочки. Природа одарила её столь круглыми щеками, что постоянно казалось, будто она набивает себе полный рот, как оголодавшая. — Тебе нравится? — спросила Цзюнь Мобэй. — Очень вкусно, благодарю вас! — поторопилась ответить Шан Цинхуа, но Цзюнь Мобэй словно бы ждала продолжения фразы. — И вино замечательное… и… э-э-э… тут очень красиво? — Ты же хотела сюда попасть, — удовлетворённо заметила Цзюнь Мобэй и вернулась к стейку. — Я… хотела? Шан Цинхуа совершенно точно не принимала в выборе ресторана никакого участия. — Ты так сказала, когда увидела фото в журнале, — Цзюнь Мобэй нахмурилась. — Правда? То есть, да, я уверена, что так и было, я часто говорю что-то подобное… У вас отличная память, госпожа Цзюнь! Запомнить такую мелочь из уст этой незначительной подчинённой. — Ты — моя личная помощница, — морщина на её лбу не исчезла. — Верно, пожалуй, это делает меня менее незначительной… А, если позволите спросить, какие у меня будут обязанности? Раньше у Цзюнь Мобэй не было никаких помощников, так что вопрос казался Шан Цинхуа разумным. Цзюнь Мобэй не стала бы заставлять готовить ей завтраки или покупать соли для ванной. Шан Цинхуа должна была по-прежнему заниматься делами Аньдина, но какими именно? — Моё расписание. Организация встреч и мероприятий. Всё, связанное с ними. — О. Я и так занималась… частью этого. В смысле, подыскивала места, просчитывала маршруты, организовывала доставку необходимого. Хорошо. Хорошо, что у меня есть опыт, — Шан Цинхуа улыбнулась. Какое счастье, что ей не придётся заменять Цзюнь Мобэй на переговорах! — И будет больше свободного времени. Э? Это был намёк на её лень? — Я… раньше довольно часто оставалась сверхурочно… другие отделы любят создавать нам проблемы. То есть, я не жалуюсь, вы всегда всё честно оплачивали!.. — Времени, чтобы писать. — Простите, я не понимаю, к чему вы ведёте, — пришлось признаться Шан Цинхуа. Если Цзюнь Мобэй ожидала, что новая помощница будет понимать её с полуслова, — её ждало жестокое разочарование: человеческая коммуникация плохо давалась Шан Цинхуа. Вот если бы речь шла о коммуникациях, по которым к ним поступали партии товара… — «Перерождённая наложница». Ты сказала, что ты её автор. Шан Цинхуа пролистнула свою память до момента разговора о новелле, и с ужасом поняла, что действительно выдала своё авторство с головой. Цзюнь Мобэй думала, что она писала на рабочем месте? Её теперь уволят, не успев повысить? — Я… нет-нет, это же просто хобби, работа куда важнее! «Наложницей» я развлекаюсь дома, иногда… — Ладно, она и впрямь время от времени занималась своим детищем за офисным столом, но исключительно когда все накопившиеся проблемы были решены, и никто не успел возложить новые на её бедные хрупкие плечи. Цзюнь Мобэй снова свела брови: — Но тебе нравится писать. Шан Цинхуа коротко кивнула, почти что дёрнула головой. — Тогда пиши. Возможно ли было, что Цзюнь Мобэй, как заядлой читательнице, всего-навсего хотелось, чтобы продолжение выходило чаще? Шан Цинхуа снова вернулась к версии коматозной галлюцинации. Значит, ей можно было побыть честной: — Да! Замечательно! Теперь малышка Цзиньцзинь достигнет своего счастья быстрее! Хотите небольшой спойлер? Её ждёт потрясающий подарок от Инь Фэйсина уже в ближайших главах… — Он любит дарить подарки. — Ну, он убеждён, что вещи весомее, чем слова. И тут Цзюнь Мобэй опустила ей на тарелку кусок своего стейка. А потом забрала себе кусочек лосося: — Такой крохотный, даже вкуса не чувствуется. Режь куски побольше. Ей внезапно захотелось рыбы? Что же, она поделилась с Шан Цинхуа своей едой, так что обмен вышел равноценный. Наверное. В любом случае, приказы начальницы нельзя игнорировать. Если она готова вновь любоваться щеками-булками да бао Шан Цинхуа — это её выбор. Они ещё немного обсудили рабочие вопросы, включая назначение нового управляющего на место Шан Цинхуа. Та как раз знала особенно талантливую девушку в своём отделе. После этого Цзюнь Мобэй послала официантку за десертным меню, и Шан Цинхуа опять встала перед муками выбора. Попробовать что-то новое? А вдруг не понравится. Заказать что-то привычное? Но глупо тратить единственный в жизни поход в шикарный ресторан на еду, которую можно заказать в любом кафе. К счастью, ей на глаза попалось название «дзукотта». Об этом десерте Шан Цинхуа слышала, но никогда его не пробовала. Внутри было мороженое, а мороженое она любила. Цзюнь Мобэй остановилась на кофе по-льежски, который, судя по картинке, был никаким не кофе, а тоже мороженым. Видимо, с кофейным вкусом. Пока они ждали, Шан Цинхуа поведала, как пыталась приготовить «быстрый и лёгкий» чизкейк по рецепту из интернета и в итоге потратила полтора часа на отмывание микроволновки. Цзюнь Мобэй эта история вроде бы развлекла. По крайней мере, Шан Цинхуа показалось, что в её глазах появилась тень улыбки. Пусть бы она и смеялась над самой Шан Цинхуа, но хотя бы не скучала рядом с той. Принесли десерты, и Шан Цинхуа обнаружила, что действительно наслаждается своим. Жаль, что в заведениях, которые она посещала обычно, такое сокровище не найти… — А ты смелее, чем я полагала, — неожиданно произнесла Цзюнь Мобэй. Шан Цинхуа подняла взгляд, недоумевая, чем могла быть вызвана подобная оценка, и едва не выплюнула всё обратно в тарелку. Кольца. В десерте! Цзюнь Мобэй! Оказались! Обручальные! Кольца! Какого хрена они там забыли? Или это бесстыдное подсознание Шан Цинхуа отбило коматозный сон у робкого сознания? Отмена! Отмена! Ты слышишь, подсознание? Она не знает как реагировать на столь безумный поворот событий! Цзюнь Мобэй тщательно протёрла кольца салфетками, после чего надела одно из них на палец, взяла Шан Цинхуа за руку и веско сказала: — Я согласна. А это что означало? Может, на самом деле предложение сделала официантка? Может, она была девушкой Цзюнь Мобэй, и они познакомились в этом ресторане. Официантка, не веря собственной храбрости, написала свой номер на салфетке, не подозревая, что её миловидное личико уже зародило в душе Цзюнь Мобэй первые семена симпатии. Их образы жизни отличались, но противоположности притягиваются, и в один день официантка решила, что было бы крайне романтично сделать предложение там же, где они встретились впервые, и теперь Цзюнь Мобэй приглашает Шан Цинхуа порадоваться за неё. Цзюнь Мобэй надела второе кольцо на палец Шан Цинхуа. «Аааааааааа?!» — подумала та. К счастью, язык у неё отнялся от шока, так что ни до чьих ушей этот вопль не дошёл. И теперь она уверилась, что всё-таки не пребывала в коме: её часто винили в нелогичных сюжетных поворотах, но так далеко её фантазия никогда бы не зашла. Цзюнь Мобэй вздёрнула её на ноги и объявила громогласным голосом, от которого у каждого подчинённого — и у Шан Цинхуа тоже, хотя по другой причине — тряслись коленки: — Я женюсь на этой женщине. Ресторан зааплодировал. Самоуверенная красавица за соседним столиком смотрела на них со смесью восхищения и зависти. Её спутница, А-Юань, уставилась на них округлившимися глазами. На столике стоял кофе по-льежски. Ох, возлюбленные предки. Это были её кольца! Шан Цинхуа испортила чужое предложение! Нет, постойте, это официанты всё испортили. Как высококлассное заведение могло нанять таких разинь? Она напишет на них жалобу! Позовите администратора! Что за халатность: сорвать свадьбу одной паре и вместо этого устроить её другой?! То есть, конечно, она хотела бы стать женой Цзюнь Мобэй, но никогда не отважилась бы намекнуть на свои чувства в реальности. Потому что ни один человек в здравом уме не предположил бы, что Цзюнь Мобэй способна ответить ей взаимностью. А тем более согласиться на брак. Да что там в здравом уме, такой бред и в галлюцинациях прийти не может. А… постойте-ка. Но это уже произошло? В нашей вселенной? Буквально только что? — Так… я вам нравлюсь? — попробовала убедиться Шан Цинхуа. — Да, — просто ответила Цзюнь Мобэй, а затем указала на её тарелку. — Ешь. Ага, её дзукотта… Зачем она теперь? Зачем теперь любые десерты? Рот Шан Цинхуа, её внутренности, её сердце, её голова, вся её жизнь — всё было полно сладости. И будет полно всегда-всегда-всегда. Ну, пока она будет продолжать нравиться Цзюнь Мобэй. — Ты больше не хочешь? — спросила та. А? Что тут можно не хотеть? Шан Цинхуа постоянно хочет быть рядом с вами, госпожа начальница… нет, госпожа невеста! — Хочу! — Тогда ешь. — А… ага, — Шан Цинхуа улыбнулась, беря ложку. — Знаете, я очень-очень счастлива. Немного слишком счастлива. Цзюнь Мобэй кивнула и слегка улыбнулась в ответ. Нет, даже мороженому не охладить пожар, разгоревшийся в душе Шан Цинхуа! И тут она вновь столкнулась взглядом с А-Юань. Вот же блин. Но не может же она теперь признаться, что произошла ошибка. Не после того, как Цзюнь Мобэй объявила об их помолвке перед всем рестораном. Новости об этом наверняка уже разлетелись по соцсетям. И сердце Цзюнь Мобэй после такого разобьётся. А у кого бы не разбилось? Но и оставлять себе чужие кольца… Соврать, что ювелир забыл сделать какую-то гравировку? Твою мать, а если там уже есть гравировка с чужими именами?! Стоп, нет, Цзюнь Мобэй осмотрела оба кольца, когда их вытирала, с этим всё чисто. Значит, отвезти их якобы к ювелиру, а на самом деле вернуть законной владелице и узнать, где она их купила, чтобы раздобыть такие же. А если Цзюнь Мобэй захочет поехать к ювелиру вместе? Или предложит своего, проверенного? Сказать полуправду? «Я хотела сделать вам предложение, но эти кольца чужие, а где наши, я не знаю…» Нет, тоже плохой вариант, Цзюнь Мобэй пойдёт допрашивать персонал ресторана, и обман тут же вскроется. Украсть кольца ночью, отдать А-Юань, а Цзюнь Мобэй после бесплодных поисков предложить купить новые? А как она найдёт А-Юань, она же в первый раз её видит! Точно, надо найти контакты А-Юань и обсудить ситуацию с ней. В туалете её подкараулить? А она туда собирается? Они с её девушкой уже почти доели десерты, как, впрочем, и Шан Цинхуа с Цзюнь Мобэй. Значит, остаётся перехватить её у выхода. Что-нибудь наплести, чтобы ненадолго отойти в сторонку или просто дать свой номер телефона. Всё, здорово, план действий готов. Удача встала на сторону Шан Цинхуа: когда спутница А-Юань попросила счёт, Цзюнь Мобэй сделала то же самое. Расплатились они практически одновременно, и подгадывать ничего не пришлось. Обе пары прошли в вестибюль, и пока Шан Цинхуа раздумывала окликнуть А-Юань или тихонько подойти к ней, её спутница обратилась к Шан Цинхуа первая: — Ты знакома с А-Юань? Ты так часто на неё смотришь, что, если бы не твоя скорая свадьба, я бы заподозрила тебя в нечистых намерениях, — она улыбалась, но при этом смотрела так, словно уже спрятала в рукаве нож и подбирала удобный момент, чтобы его использовать. Но не на ту напала. У бывших авторов ежедневно обновляющихся новелл большой опыт импровизации! — Так это действительно А-Юань! Мы дружили в детстве, но не виделись с тех пор, так что я боялась обознаться. Это я, Шан Цинхуа, помнишь? Вот так! Во-первых, детская дружба — очень растяжимое понятие, можно быть «друзьями» с кем-то, с кем общался всего месяц или два на летних каникулах. Во-вторых, А-Юань выглядела старше своей спутницы, что повышало шансы на то, что даже если они знали друг друга с рождения, у А-Юань всё ещё могли найтись друзья, незнакомые её девушке. — Шан Цинхуа, разумеется! — на удивление спокойно, с лёгкой улыбкой кивнула А-Юань. — А я… я женюсь! — зачем-то сообщила Шан Цинхуа, и А-Юань на мгновение нахмурилась. — То есть, это ты и так уже знаешь, действительно! — Шан Цинхуа выдавила из себя смешок. — Смотрю, ты тоже нашла своё счастье. Поздравляю! Ну… вы, наверное, торопитесь, так что давай я просто оставлю тебе свой номер, и ты позвонишь, когда тебе будет удобно, и тогда мы… обсудим всё. Про свадьбу. И вообще. — Да, так будет лучше всего. Шан Цинхуа, запинаясь, торопливо продиктовала номер, а потом протараторила: — Вот и всё! Приятно было повидаться, мы пойдём, до встречи. Она уже развернулась, когда опять услышала голос жуткой девушки А-Юань: — Почему ты записала её как «кольца»? — Это… её прозвище. «Отлично соображаешь, А-Юань!», — мысленно похвалила ту за быстрый ответ Шан Цинхуа. Но Цзюнь Мобэй замерла и повернулась к ним. — Это наши кольца, правда? — девушка А-Юань не сводила с той взгляда. — Ты хотела сделать мне предложение. И тут она разрыдалась. Девушка со взглядом профессиональной убийцы шумно ревела, как дитя: — А-Юань, о! Я согласна, согласна, согласна, я тебя никогда-никогда не покину. Для меня нет большего счастья, чем быть женой моей прекрасной, чудесной, единственной А-Юань. До последнего вздоха я буду рядом с тобой. — Я знаю, Бинхэ, я знаю, — А-Юань привлекла её к себе и погладила по голове. Цзюнь Мобэй сняла кольцо с пальца, и Шан Цинхуа последовала её примеру. Пока она пыталась понять, как вернуть их, не разрушив трогательную сцену, Цзюнь Мобэй взяла оба кольца и протянула их на вытянутой руке. Бинхэ оторвалась от своей любимой и приняла их с благоговением на лице. — Я… я извиняюсь… я так извиняюсь, мне очень-очень жаль, — голос Шан Цинхуа сорвался на писк. Отлично, чем более жалкой она смотрится, тем больше шансов, что удастся легко отделаться. Она и впрямь весьма сожалела, но Бинхэ тянула на форменную яндере! Разве тут обойдёшься простыми извинениями? — Тебе и должно быть, — от тона Бинхэ кости Шан Цинхуа словно покрылись изморозью. — Да-да, знаю, просто я пыталась понять, что произошло, а госпожа Цзюнь уже сказала «да», и после этого разве я могла отказать ей? — Эта вина персонала, — А-Юань взяла Бинхэ под руку. Та немедленно пообещала: — Я с ними разберусь! — Я справлюсь сама, нет нужды заходить слишком далеко. «Слишком далеко»? Бинхэ, что, и правда была какой-то наёмной убийцей или мафиози? Шан Цинхуа едва не навлекла на себя гнев криминального авторитета? — Ну… мы пойдём. Поздравляю со скорой свадьбой! — выпалила она. — Поздравляю, — Цзюнь Мобэй сдержанно кивнула и зашагала к выходу. Дверцу автомобиля она захлопнула с такой силой, что машина затряслась. Или это сама Шан Цинхуа тряслась, как перед судьёй Ямой? Но пугал её отнюдь не гнев Цзюнь Мобэй. В конце концов, та всегда отличалась вспыльчивостью. А при её стремлении к совершенству, кто из сотрудников ни разу не навлёк на себя начальственную ярость? Так что к этому Шан Цинхуа привыкла. Но… узнать, что предложение руки и сердца от женщины, которая тебе нравилась, — не более чем чья-то ошибка… Наверное, даже попасть под грузовик было бы не так больно. Грузовик хотя бы потенциально мог отправить тебя в другой мир, отчаянно нуждавшийся в спасении именно от твоих рук. Если бы только Шан Цинхуа среагировала сразу! Правда, тогда она не узнала бы, что Цзюнь Мобэй тоже что-то к ней испытывала… Нет, какая разница! Зато сердце Цзюнь Мобэй не разбилось бы. А ведь Шан Цинхуа в самом деле хотела этой свадьбы, и это ещё мягко сказано. В тот момент она чувствовала себя так, будто достигла такого блаженства, которого не касался ни один будда. Погодите! Она же может… сделать предложение снова. Шан Цинхуа осторожно посмотрела на Цзюнь Мобэй. Та сидела, вцепившись в руль, но автомобиль так и не завела. «Захочет ли она иметь со мной дело после такого?», — мелькнула крысиным хвостом мысль, но сердце Шан Цинхуа сжалось: нельзя бросать любимую женщину в таком состоянии! — Госпожа Цзюнь, давайте всё-таки поженимся! — сказала она, не отводя глаз от лица Цзюнь Мобэй. Но та не встретила её взгляд, лишь проронила: — Не нужно. — Что же, я… э… предложение остаётся в силе. В любой момент. Если я вам по-прежнему нравлюсь, конечно, потому что абсолютно нормально, если нет… — Не нужно делать того, чего не хочешь, — обрубила её Цзюнь Мобэй. Подождите, в какой момент Шан Цинхуа сделала что-то, что показывало бы её нежелание назвать своим самого прекрасного человека за всю мировую историю? Каким образом Цзюнь Мобэй поняла её настолько неправильно? Шан Цинхуа буквально призналась ей, что невероятно счастлива. Всё дело было в самой ситуации? Они ведь, по сути, даже не встречались. Хотя всё равно знали друг друга несколько лет, но, может, Цзюнь Мобэй сочла столь поспешное предложение фальшивым? Что же, если она желала повременить с браком — Шан Цинхуа не возражала. Просто быть девушкой Цзюнь Мобэй уже выходило за пределы её самых амбициозных притязаний. — Мы можем попробовать просто встречаться. — Не. Нужно, — повторила Цзюнь Мобэй. — Так вы не хотите? — Какая разница! Вот теперь и Шан Цинхуа вспылила: «ты мне нравишься, и я выйду за тебя», «нет, не выйду, и даже встречаться не будем, а чего я от тебя хочу, не скажу». Что за ерунда? Цзюнь Мобэй всегда была прямой, так что это сейчас вообще началось? — Что значит, «какая разница»? Если я хочу жениться на ком-то, разумеется, мне надо знать, что она чувствует! Если я люблю кого-то, разумеется, для меня есть разница! — Так ты… на самом деле хочешь пожениться? — Цзюнь Мобэй наконец-то посмотрела на неё. — А разве непонятно?! Вы-то чего хотите? Цзюнь Мобэй подняла брови: — Шан Цинхуа, ты… сбиваешь меня с толку. А потом медленно приблизила своё лицо и поцеловала Шан Цинхуа. Жаль только, что на ней была помада. Шан Цинхуа хотелось бы ощутить вкус её губ. Это же был их первый поцелуй. Впрочем, ещё будет время их распробовать. Они ведь помирились? Шан Цинхуа обмякла в кресле. Слишком много впечатлений! Машина тронулась. Шан Цинхуа украдкой покосилась на Цзюнь Мобэй. Та улыбалась уголком губ. Рот Шан Цинхуа тоже расползся в улыбке. Что же, это было далеко не самое худшее свидание в её жизни. Зато определённо самое эмоциональное. Будет, что вспомнить, когда… если… нет, когда! они соберутся сыграть свадьбу во второй раз. Шан Цинхуа перевела взгляд на дорогу. Они ехали молча, но недавняя неловкость испарилась. А после дикого круговорота эмоций тишина давала отдых разуму и сердцу. Когда Шан Цинхуа выходила из машины, Цзюнь Мобэй поцеловала её снова, на прощание. После чего сказала: — Все ювелирные уже закрыты. За кольцами поедем завтра.