Кофе

Ранним утром хочется только понежиться в кровати, как можно дольше, прежде чем подняться и прожить ещё один будничный или выходной день. Очень хочется. Да не всегда возможно. Акааши начал жмуриться и ёрзать до полусонного состояния, но и оно длилось недолго. Резкий запах гари ударил в нос, и сон как рукой сняло. Не самые лучшие ощущения в 7 утра воскресного дня, если верить электронным часам на прикроватной тумбочке. — Бокуто-сан, чем пахнет? Что горит? — Кейджи поднялся с кровати, говоря чуть громче, чтобы было слышно на кухне. Было прекрасно слышно. Поток мыслей так сильно заполонил разум виновника происшествия, что вынес всё, что оставалось от рассудка на несколько секунд, и голова будто стала пуста. Ветер, просто сильный ветер. — Бокуто-сан?.. — тревожность в голосе нарастала тем больше, чем сильнее слышались приближающиеся шаги, — Бокуто-сан, что за запах гари? И жженого… кофе?.. Бокуто-сан не мог повернуться в сторону зова Акааши, раскис, словно после неудачного диагонального удара или блока, но в то же время он продумывал наилучший путь отступления от возможных нотаций или — не дай боже — наказания. Один из вариантов гласил следующие действия: 1. Посмотреть прямо в глаза. 2. Рывком оглушить противника неожиданным хлопком у лица. 3. Сбежать с места происшествия. Другой вариант подразумевал полное отрицание случившегося, а третий трактовал принятие вины, ликвидацию последствий и извинения. Конечно последний ещё предполагал объяснение происшествия. Так как Котаро первый план придумал просто больше ради забавы — он не способен оглушить своего Кейджи –, а второй его не устраивал, ведь он ужасный, поэтому было принято решение следовать третьему варианту. — Ака-а-аши! — как-то грустно протянул бывший капитан Фукуродани, — я хотел в честь твоего переезда сварить тебе кофе, пока ты спишь… ну, знаешь, что-то, эм… романтичное? — Бокуто мялся, словно школьница при признании, он правда чувствовал вину и был непомерно расстроен провалу, — Но что-то пошло не так и турка начала шипеть и вообще издавать звуки словно из Ада! Ты представляешь?! Как из Ада!!! Стоя в дверном проёме между коридором и кухней Акааши словил мысль, что не вынесет ещё одного настолько печального взгляда от этой огромной совы, которая совсем недавно так и светилась от радости, услышав положительный ответ на её же предложение о переезде. Это было самое первое что он увидел по приходу — этот до ужаса пустой взгляд. Вторым он конечно заметил стихийный бардак на столе и в раковине; вся плита была грязная, и турка, которой отмачиваться придётся минимум 6 часов, составляла компанию этой темно-коричневой массе, так странно походящую на древесину старого дуба. Завершением картины служил парень, ссутулившийся и опустивший руки, смотрящийся, так по-детски виновато, упирающий взгляд в пол, и редко-редко, исподлобья, поглядывающий на парня, в ожидании ответа. Глубокий вздох. — Бокуто-сан, больше не пугайте меня так, — Акааши обошёл парня, беря турку и переставляя её в раковину, которая, к слову, была и так полная, — в следующий раз, готовить буду я, вам к плите больше подходить нельзя, в одну из ночевок вы уже сожгли яичницу. Бокуто даже как-то расстроился такому ожидаемому развитию событий, но покорно согласился, совсем еле кивнув головой. Бывший сеттер же, как только отставил грязную посуду с плиты, разрывая её бешеный танец с кофейной пеной, обвил в объятиях Котаро, кладя свою голову на плечо парня, и немного сильнее сжав того, погладил в итоге по спине. — Котаро, я рад, что ты хочешь сделать мне приятное, я правда польщён, но ты же знаешь, что не водишь дружбу с кухонным делами, я надеюсь ты не обжегся или ещё чего? — он говорил тихо-тихо, еле слышно, но все слова всё равно слишком чётко врезались в голову совы, Акааши отпрянул, взяв чужие ладони в свои, изучая их на повреждения, — Ты точно нигде не поранился? — в ответ отрицательное мотание головой, — хорошо, тогда хорошо, — Бокуто все это время смотрел в пол, поэтому он никак не ожидал, что его чмокнут в нос, — давай договоримся, ты не подходишь больше к плите, и готовить буду я? А пока сделаю тебе вкусный зеленый чай, как ты любишь, хочешь? И, ммм… хочешь яичницу? Бокуто подумал, что не заслуживает такого парня как Акааши. Акааши подумал, что его парень достоин всего в этом мире, но сейчас он способен приготовить только чай и яичницу, и конечно он его успокоит мягким поцелуем, но как только Котаро снова притянул к себя в объятия, Кейджи понял, что чай и завтрак подождёт. Шеи капитана коснулись мягкие, обычно сухие, немного потрескавшиеся губы, которые связующий облизнул, и мурашки пробежали по всему телу. Губы поднимались все выше и выше, Акааши пустил свои пальцы в ещё не зафиксированные лаком волосы, выше, пока не исцеловали всю шею и не добрались наконец до чужих влажных губ. — Хочу… — Бокуто разорвал поцелуй, и смотрел, уже с той необычайно прекрасной, живой искоркой в глазах, без которой не мог жить Акааши. Хотя кого он обманывает? Он не сможет жить без этих глаз в принципе. — Ко, ты сейчас о завтраке? — Аргх, Кейджи, вот Куроо говорит, что до меня не все доходит, но кажется это либо заразно, либо я даже не знаю, — это недоумение в лице, просто прекрасно. — Пха-ха, — совсем немного прыснул парень, глуша смешок в ладонь, — ладно, прости, ты прав. Завтрак подождёт. Акааши обожает все эмоции Бокуто, он счастлив, видеть совершенно разные искры в его глазах, разные эмоции и вызывать у него разные эмоции. Но больше всего он любит когда в нем горит огонёк ребячества и собственника одновременно. Котаро любит всего Кейджи и готов его почти съесть, ни с кем не делясь, но его разум затуманивается каждый раз, когда ловит на себе взгляд хищных глаз и расплывается в удовольствии. Они любят друг друга абсолютно полностью и бесповоротно. Со всеми изъянами, положительными чертами и странными привычками. Они любят друг друга больше чем себя и что угодно на этом свете. Они любят.