(summer is over) and i wanna leave you satisfied

Из глубокого сна в половину пятого утра Луи вырвали богатые, сладкие ноты оригинальной мелодии Apple с шумом морского прибоя. Он застонал, нащупывая телефон на тумбочке, но успел нажать «отмена» на будильнике, прежде чем мелодия стала еще более раздражающей. Он подумывал о том, чтобы зарыться головой в подушку и поспать еще пять чудесных минут, но тут же отбросил эту мысль. Как бы он ни ненавидел тот факт, что ему нужно просыпаться, и он предпочел бы не знать, что во время отпуска, в принципе, существует такое понятие, как четыре утра, а ему нужно успеть на рейс домой. Рейс, который означает, что его летние каникулы, к сожалению, официально закончились. И это, «к сожалению», тоже, подумал он, отталкивая тяжелую (и теплую) руку своего соседа по постели, чтобы встать. Каким-то образом парень — Эд? Эдвин? Что-то на «Э», размышлял он, — даже не шелохнулся от сигнала будильника. Счастливый. Хотя, учитывая, что Луи сейчас в номере отеля, за который платит этот самый парень, возможно Луи все же счастливее. Он заставил себя встать с мягкой кровати и потащил свою голую задницу в ванную, чтобы подготовиться к перелету домой. Ему многого не нужно: быстрый душ, чтобы смыть следы прошлой веселой ночки в Лондоне, и такая же быстрая чистка зубов. Но этого оказалось достаточно, чтобы проснуться и убедиться, что он готов. Каким-то немыслимым образом, во время его возни (потому что, черт возьми, как половина его чемодана, который не далее как накануне вечером был собран, оказалась разбросана по комнате, в которой он провел одну ночь), Эрик продолжил спать. Если бы не слабый храп, Луи бы забеспокоился, что парень умер. Черт, он как будто… ну, как любовник, пытающийся улизнуть, не разбудив другого. Даже если он — любовник на одну ночь, ведь они познакомились только вчера вечером. И он пытался улизнуть, не поговорив со спящим парнем. Он только что получил подтверждение о заказе от Uber, когда парень, наконец, зашевелился, сладко причмокивая губами, а зеленые глаза с тяжелыми ото сна веками приоткрылись, чтобы вопросительно посмотреть на Томлинсона. Он — Эдвард, мозг Луи наконец начал работать, точно Эдвард — долго рассматривал Луи с головы до ног, как будто пытался определить его местоположение, прежде чем его взгляд, наконец, не остановился на лице. — Привет, — медленно и сонно проговорил Эдвард, как будто его мозг медленно догонял происходящее. Он принял сидячее положение, тонкая белая простыня едва прикрывала его колени, так что Луи мог видеть плавный изгиб члена парня, безвольно лежащего на мускулистом бедре. Прошлой ночью Луи был очень близок с этим членом и мускулистыми бедрами. Может быть, если бы ему не нужно было так быстро уходить…? Он взъерошил спутанные каштановые волосы, и Луи вспомнил, что тоже был близок с этими пальцами. Мысли кружились бесконечным потоком, напрочь забывая, что скоро приедет такси, что через несколько часов он вернется в Штаты. Что у него учеба, соседи по комнате, кошка. Целая жизнь за пределами этого номера. Эдвард сонно и мягко улыбнулся, как будто он точно знал, о чем думал Томлинсон. — Ты должен вернуться в постель, милый. Неторопливый шикарный британский акцент почти убивал Луи, который и так мечтал совсем не о возвращении домой. Его остановило только сообщение от прибывшего водителя такси. — Мне нужно идти, — сказал он, показывая сообщение в качестве доказательства, закидывая рюкзак на плечо, как кусок боевой брони. — Может быть… — медленно и размеренно протянул Эдвард, ковбой с британским акцентом, — я могу узнать твой номер? Чтобы написать тебе в WhatsApp. Да. Вот что хотел сказать Луи. Его так и подмывало сказать, что прошлая ночь была великолепна, что, может быть, им стоит повторить. Они определенно должны это повторить. Но затем на него обрушилась суровая реальность. Он, скорее всего, в ближайшее время не появится в Лондоне, и он почти уверен, что Эдвард не будет прыгать на самолет до Висконсина. — Это было весело, — наконец сказал он, наклоняясь вперед, чтобы коснуться губами губ парня. Ты совершаешь ошибку, немедленно подсказал ему мозг, но он проигнорировал это. — Но давай не будем превращать вчерашний вечер в то, чем он не был, ладно? Он помахал рукой и ушел, не получив ответа, с безразличием, которого на самом деле нет, выходя из гостиничного номера со своими вещами. Захлопнувшаяся за ним дверь гостиничного номера поставила точку, и Луи не понимал, почему он чувствовал, что все пошло наперекосяк. В конце концов, это была всего одна ночь, два незнакомца, ищущие немного веселья в теплую Лондонскую летнюю ночь. Не нужно делать из этого что-то большее, стараясь позже стать друзьями, когда они не будут видеться, когда их разделяет дверь, а вскоре и целый океан. Так почему же он чувствует себя уходящей с пляжа Сэнди Олссон в самом начале «Бриолина»? - Одиннадцать часов и более длительную пересадку в Детройте, чем планировалось, спустя, самолет Луи наконец приземлился в Остин-Штраубеле в старом добром Грин-Бее. Он родился и вырос в Лос-Анджелесе, но после посещения кампуса колледжа, который не был первым в его списке, но на котором настояла его мать, штат Висконсин был его домом. Даже несмотря на то, что первая зима была непохожа на то, к чему он привык. В Грин-Бей было немного прохладнее, чем в Лондоне, с удовлетворением отметил Луи, наконец покидая здание. Его взгляд блуждал по маленькой парковке и длинной подъездной дорожке, пытаясь разглядеть знакомую машину. И действительно, там был один из его соседей по комнате. Не то чтобы он ожидал чего-то меньшего от такого надежного человека, как Лиам Пейн. — Значит, все еще Янки¹? — Лиам поприветствовал его дразнящей улыбкой и крепко обнял. Луи познакомился с ним, а также с другим их соседом, Найлом Хораном, три года назад на паре по генной инженерии, и они быстро стали лучшими друзьями. Уроженец Чикаго Лиам был новичком в этом городке, когда они познакомились, и, как и Луи, не был фанатом «Пэкерс»², но идея скинуться и снять дом принадлежала именно Пейну. Найл вырос в Висконсине и кое-что знал о Грин-Бей, хотя сам был родом из Милуоки. — Все еще Янки, — ответил Томлинсон, так же крепко обнимая друга. Он пробыл в Лондоне всего две недели, но так и не понял, как сильно скучал по своему другу. Однако он помнил, что еще больше соскучился по своей кошке. — Как дела? Как моя кошка? — Я в порядке, и ты же знаешь, что она толстеет, пока мы разговариваем, — поддразнил Лиам, забирая у Луи чемодан, чтобы уложить его на заднее сиденье внедорожника. — Она с Найлом, ну и ты же знаешь, как это бывает. Прекрасно зная, как сильно и Найл, и его кошка Ария любят еду, Луи понимал, как это происходит: она ест человеческую еду, которую только пожелает — избалованное существо. Он завел пушистую кошку вскоре после того, как они сняли дом, и, в свою очередь, она помогла ему сдать несколько трудных экзаменов и скрашивала тоску по дому. Пока он был на каникулах в Лондоне, его соседи по комнате (неохотно, потому что она также скрашивала их существование) присматривали за ней. А это означало, что она была избалована до безумия из жалости к Луи. Ему придется загладить свою вину, когда он вернется домой. Поездка домой прошла довольно спокойно. Томлинсон рассказал Лиаму о своем отдыхе, упуская одну единственную ночь, а Пейн рассказал Луи все, что тот пропустил за две недели своего отсутствия. Внедорожник свернул на их подъездную дорожку как раз в тот момент, когда поток новостей поутих. — Эй, Лу, без тебя мы не можем принимать решения, — неловко начал Пейн, как будто ожидая, что шатен забракует все, что он попытается дальше сказать. Это заставило Луи, который всю дорогу от аэропорта ехал, закинув ноги на приборную панель, опустить их на коврик и развернуться к Лиаму вместо того, чтобы выйти из машины. Что-то в тоне его друга — возможно, неуверенность — заставило Луи задуматься, не собирается ли он реорганизовать график, чтобы все выполняли равное количество работы, или сказать, что несмотря на то что они любят Арию, и что она была их утешением, когда это было необходимо, кошка — большая помеха в доме. Но каких страхов бы не было у Томлинсона, что бы ни беспокоило его уставший после долгого дня мозг, они исчезли, потому что то, что он услышал даже близко не было похоже на это. — Как ты относишься к тому, что в новом семестре к нам подселится еще один парень? — Прошу прощения? — совершенно ошарашенно спросил Луи, выходя из машины, тем самым оттягивая ответ. Не то, чтобы у них не было свободной комнаты: это дом с четырьмя спальнями, и одну спальню они использовали как гостевую. И, конечно же, не так плохо было бы иметь в доме еще одного человека; у них у всех была работа в дополнение к классной, не говоря уже о том, что и Найл, и Лиам — спортсмены, а Луи много времени тренируется в танцевальных студиях. Присутствие четвертого человека в доме было бы полезно. — Сосед по комнате, — осторожно повторил Лиам, тоже выходя из машины и обходя внедорожник, чтобы забрать чемодан, пытаясь сделать как можно больше приятных вещей, чтобы за это не попасть в список придурков Луи. — Найл как-то узнал парня, который осенью перевелся в наш университет и не хочет заниматься всей этой жизнью в общежитии. Наверное, хочет уединения. Конечно, Найл знал парня. Найл всегда знал кого-то. С тех пор как они познакомились с уроженцем Милуоки, ходила шутка, что у Хорана есть две черты: он знает лучшие места, где можно поесть, и кажется, что знал там по крайней мере одного человека. Луи даже не удивился, что Найл знал парня, который оказывается тем, что им нужно, когда им это нужно, даже если они до этого не говорили о том, чтобы пригласить еще одного соседа по комнате. — Тогда почему бы ему не снять апартаменты? — спросил Томлинсон, не собираясь так просто сказать, что он не против. На самом деле, он начал подозревать, что этот новый сосед по комнате уже заключил сделку, что Лиам уже встретил этого парня и просто хочет предупредить Луи, что к ним кто-то переезжает. — Конечно, он может найти в этом городе в пределах своей ценовой категории что-то более уединенное, чем дом с тремя другими парнями и кошкой. — Он не хочет оставаться один. Думает, что сойдет с ума, — сказал Пейн, направляясь к входной двери. — Значит, ты согласен, чтобы он к нам переехал? Серьезно? Неужели он завис с абсолютно незнакомым человеком, которого он никогда не встречал, и которые к тому же к ним переезжает? Даже если Найл знает этого парня лично, это звучит как идеальное начало фильма ужасов, и Луи практически мог видеть, как все это быстро катится вниз. Но потом опять же… — Конечно, — наконец сказал он. — Но только если он мне понравится. ------- ¹ — прозвище жителей Новой Англии; позднее северных штатов, в более широком смысле, — жителей США в целом ² — профессиональный клуб по американскому футболу - Недостатком того, чтобы не работать, не выступать, не тренироваться в течение двух недель, являлось то, что Луи болен. Ему ничего не хотелось, кроме как залезть в теплую, успокаивающую ванну и отмокать от боли после тренировки, которую он заставил себя выполнить. Это была даже несложная рутина; это был его привычный распорядок дня, но из-за того, что он не выдержал, он после из-за этого страдает. Он знал, что будет в доме один, когда заезжал на подъездную дорожку и парковался на своем месте. Сейчас было еще рано, но Лиам пробудет на тренировке до позднего вечера, а Найл тренируется отправлять мячи в лунку на одном из полей. Он вошел в тихий дом, удивленный тем, что Ария не ждет его у двери. Он предположил, что она просто-напросто спит в каком-то удобном месте и придет, когда он будет купаться, как это обычно делают кошки. Именно с таким настроем он поднялся по лестнице на второй этаж, сосредоточившись исключительно на том, как сильно он хочет принять ванну. Но все мысли о ванне или о том, где его кошка, немедленно улетучились, когда он зашел в спальню, чтобы захватить по пути пижаму. В его спальне кто-то был, какой-то парень. В его спальне. Несколько минут он изучал незваного гостя, а потом достал из заднего кармана телефон и набрал 911, чтобы дать полиции хорошее описание ситуации. Незваный гость был высок, с короткими каштановыми волосами в темно-синей шляпе, которую Луи ожидал увидеть на пожилом мужчине или, возможно, на Найле (определенно на Найле). Он был одет в серую футболку с капюшоном и черные узкие джинсы, которые были заправлены в потертые, но в остальном ухоженные коричневые замшевые ботинки. Это не тот наряд, который шатен ожидал увидеть на незваном госте, полагая, что ему скорей бы подошел наряд, который скроет внешность, но откуда ему знать? Он как раз собирался нажать зеленую кнопку, чтобы связаться с 911, когда незваный гость повернулся, задумчивым взглядом обводя все вещи в комнате Луи, и ох. Ох. Господи блять Иисусе, какого черта он делает по эту сторону океана? Луи даже не почувствовал, как мобильник выпал из его рук, но звук удара о ковер заставил Эдварда обратить на него внимание. Эдвард нахмурился, как будто пытаясь понять, откуда он его знает, но затем складка разгладилась и появилась теплая улыбка, которая заставила колени шатена подогнуться, как в том пабе в Лондоне. — Привет, милый. Все еще не хочешь дать мне свой номер, чтобы я смог тебе написать? Луи удивился, как кто-то может забыть ночь всего за несколько дней, даже если Эдвард его в конце концов вспомнил. Неужели он так часто занимается сексом, что забывает, как выглядят партнеры? Но он ничего не сказал, наклоняясь за телефоном, параллельно пытаясь собраться с мыслями и отвлечься от воспоминаний, которые лучше оставить за океаном. Когда он выпрямился, он осознал две вещи: во-первых, он определенно сожалеет, что нагнулся, чтобы поднять свой телефон, и Эдвард держит на руках Арию именно так, как ей нравится, поглаживая её мягкую шерстку. Кошка была явно довольна всем происходящим, потому что он мог слышать ее громкое урчание. Он не знал, что сказать, но в конце концов с его губ сорвалось: «Что ты здесь делаешь?». Не лучший выбор. — Учеба, — просто сказал парень, смещая Арию, чтобы она могла спрыгнуть на грязную кровать Луи. Он сказал это таким тоном, что Томлинсон решил, что это все, что он от него услышит. — Твой сосед по комнате Найл — мой приятель, и он сказал, что я могу жить с вами. Что? Он помнит, как Лиам говорил что-то о том, что у Найла есть друг, который переводится в их колледж и нуждается в жилье, что они собираются найти еще одного соседа по комнате. Но он ничего не помнит о том, чтобы новый сосед по комнате был британцем. Не то чтобы ему много рассказали о новом соседе по комнате, кроме того, что он хотел больше уединения, чем в общежитии. — Ты друг Найла? Новый сосед? — тупо повторил он, чувствуя себя так, словно его переехал грузовик. Он знал, что Найл и Лиам не знают, что он переспал с кем-то в Лондоне, не говоря уже о том, что парень, с которым он переспал в Лондоне, был их новым соседом по комнате и другом Хорана. Он задался вопросом, сможет ли он вырулить из этой ситуации, убедить друзей, что ничего хорошего в этой идее нет. Что он физически несовместим с этим человеком (Боже, будет ли он вообще совместим с ним), что он физически не может быть в том же пространстве, что и он (он не хочет ничего больше, чем быть голым в постели рядом с этим парнем). Эдвард замялся, покусывая нижнюю губу, как будто у него были те же сомнения, что и у шатена. — Это… будет не очень? Ничего не выйдет, не так ли? Он выглядел таким расстроенным этой перспективой, как будто сама мысль о том, что он заставил Луи чувствовать себя неловко своим присутствием, беспокоила его, что Луи заметил, что покачал головой. По крайней мере, так он сказал себе: он просто пытался успокоить Эдварда, потому что ему не нравится видеть его расстроенным. Это не имеет ничего общего с тем фактом, что Томлинсон определенно хочет повторить ту единственную ночь. (Это все связано с тем, что Луи хочет, чтобы все повторилось.) — Нет, все получится. Мы двое взрослых, которые с обоюдного согласия провели вместе ночь несколько дней назад, — «и я сбежал, потому что был уверен, что никогда больше не увижу тебя, и должен был успеть на свой рейс домой», напомнил его предательский мозг (и такой же предательский член). — Это ни на что не повлияет, — «Боже, я хочу повторить ту дикую ночь. А ты?» — Отлично! — Эдвард просиял от счастья, поглаживая Арию своими длинными пальцами. Несмотря на то, что Луи сказал, что это не повлияет на то, что они будут соседями по комнате, его мозг напомнил ему о том, что эти пальцы вытворяли в Лондоне. Все, что они сделали. Может быть, вместо того, чтобы долго отмокать в ванной, Луи было лучше принять холодный душ. Он откашлялся, указывая пальцем на лестницу. — Я, ээм. Не хочу показаться грубым, но я только что пришел с долгой тренировки, и больше всего на свете хочу полежать в ванной. Так что я, эм. Эдвард по-совиному моргнул, прежде чем вздрогнуть, его зеленые глаза расширились, а рот приоткрылся. Ни то, ни другое не помогло понять, где сейчас были грязные мыслишки Томлинсона. — О. Найл говорил, что ты танцуешь. А я тут пялюсь на твою спальню, как какой-то турист. Прости, — он обошел Луи, тепло улыбаясь. — Я тогда пойду.  — Спасибо, — сказал Луи, начиная закрывать дверь в свою спальню, прежде чем кое-что заметить. В последний раз, когда он видел Эдварда, у него были длинные вьющиеся каштановые волосы. Однако теперь, хоть он был в шляпе, они были значительно короче. — Разве у тебя были не длинные волосы? Глаза Эдварда снова расширились, прежде чем он расплылся в ослепительной улыбке, как будто удивился, что Луи помнит что-то подобное. — Да! — он поднял шляпу, провел рукой с множеством колец по коротким волосам. Было похоже, что он все еще привыкал к такой длине. — Нужно было что-то новое. Между этим и тем, что у них было, мнение Луи о парне немного поменялось. — Плохое расставание, Эдди? Улыбка Эдварда смягчилась, и он по-мальчишески почесал затылок. — Что-то вроде этого, — он указал на коридор. — Та закрытая дверь в конце коридора, да? Моя комната? По кивку Луи он направился в ту сторону. Томлинсон воспринял это как намек на то, что разговор окончен, и он может закрыть дверь. Но прежде чем она полностью закрылась, Эдвард напоследок сказал. — Я, кстати, тебе соврал. Луи с удивлением открыл дверь и увидел, что Эдвард снова стоит в дверях его спальни. — А? — В Лондоне, — Эдвард смущенно переступил с ноги на ногу. Из-за этого движения шатен быстро опустил глаза и обнаружил, что он свел носки вместе. — Меня зовут не Эдвард. Ну, Эдвард, но это мое второе имя. Томлинсон нахмурился, сбитый с толку этим признанием. — Для перепиха ты назвался своим вторым именем? — Не ожидал тебя снова увидеть, — голос парня был мягок. Он был выше Луи на несколько сантиметров, но из-за его осанки казалось, что он ниже ростом. — Зови меня Гарри. Это мое первое имя. — Значит Гарри, — Луи улыбнулся; ему нравилось это имя, оно подходило ему гораздо больше. — И, эм. Если честно, меня зовут Луи. — Я знаю, — Гарри отзеркалил его улыбку, выглядя удивленным, хотя он уже знал имя Луи с той ночи. — Возможно, Найл рассказал мне о соседях, когда сказал, что все в порядке, — он придвинулся ближе, как будто хотел поцеловать шатена (Луи не оттолкнул бы его), но внезапно передумал. — Ты все равно не похож на Лиама. Будучи так близко Луи мог разглядеть каждую крупинку янтарного, каждый лучик голубого, которые превращали зеленые глаза Гарри в тепло-ореховые. Он никогда особо не обращал внимания на чьи-либо глаза, но глаза Гарри угрожали затянуть его в пучину, стоит ему только заглянуть в них. Конечно, в Лондоне было тоже самое. Они не отпускали его всю ночь, и он машинально сглотнул. — Я определенно не Лиам, — наконец вымолвил он, слыша, что почти пищит. Было немного неловко, если не больше. Холодный душ, точно. Он указал через плечо на ванную. — Я пойду… туда. Если понадоблюсь. Гарри не ответил, как будто он точно знает, в каких облаках витал шатен, просто улыбаясь, прежде чем развернуться, чтобы пойти к себе. Ария, мяукая, побежала за ним, подняв пушистый хвост. Он практически побежал в ванную. Может он и не принимал ледяной душ, но никто не должен знать чем закончилось отмокание в ванной. - Несмотря на то, что он понимал, что раз он прыгнул в постель к парню в ту же ночь, когда они встретились, что Гарри замечательный человек, Луи все еще был удивлен, как тот, кажется, хорошо ладит с каждым. Нет, не так. Гарри, блять, очаровывает всех, кого встречает. Из-за этого Луи бы почувствовал себя легкодоступным, видя как быстро его очарование заставило лечь в койку с парнем, за исключением… несмотря на то, что Луи видел больше одной девушки, и еще больше парней, чем он ожидал, давших Гарри свой номер, которым тот не позвонил. Он знал, что это не вежливость по отношению к соседям по комнате. Гарри определенно мог найти компанию, может делать все, что захочет, в комнате, где он остановился, при условии, что предупредит остальных. Луи знал, что это не просто вежливость, потому что Лиам в конце концов позвал Гарри через пару недель после начала семестра. Луи в этом разговоре не участвовал, общались больше Гарри и Лиам, вернувшиеся с хоккейной тренировки. Или, точнее Гарри пошел за ним на тренировку, чтобы выбраться из дома и удовлетворить, как он сказал, искреннее любопытство. — Ты можешь приводить гостей, знаешь ли, — сказал Пейн, когда дверь распахнулась. Сначала вошла спортивная сумка, а потом Гарри. — Она была милой. Ты должен ей позвонить или что-то в этом роде. — Или что-то, — сухо ответил Гарри, его британский акцент заставлял слова звучать так, как будто он предпочел бы сделать что угодно, но не звонить той девушке, которая дала ему свой номер на этот раз. Лиам убирал свою сумку в шкаф, но взгляд Гарри упал на Томлинсона, который развалился на диване, определенно не читая, что ему задали на парах истории театра. Что он еще может сказать, кроме того, что поход в Лондонский театр на балет «Спящей красавицы» было его лучшим времяпрепровождением? — Я просто не заинтересован в том, чтобы чем-то с кем-то прямо сейчас заниматься. Несмотря на то, что его взгляд определенно был направлен на него, у Луи возникло ощущение, что Гарри обращался не к нему, а продолжал разговор с Лиамом. Ощущение усилилось, когда он устроился на дальнем конце дивана, оставляя минимальное расстояние с его ногами. — Но это же ничего не значит, — запротестовал Пейн, решительно захлопывая дверцу шкафа. — Это всего лишь перепих. Это не отношения. Гарри пробыл в доме всего пару недель, но он уже, кажется, выяснил, когда Луи занимался в студии, потому что эти длинные пальцы, которые каждый раз отвлекали шатена, уже начали успокаивающе массировать левую больную ногу, переводя взгляд с телевизора на Лиама. — Я не хочу связываться с кем попало, — голос Гарри был мягкий, но веселый, он сосредоточился на телевизоре, где Аврора танцевала со своими потенциальными женихами на свое шестнадцатилетие. Луи до сих пор не рассказал Лиаму и Найлу, что они с Гарри переспали, и, судя по всему, тот тоже молчал. Пальцы сжались на подушечке пальца, когда тот снова перевел взгляд с представления на Пейна. — Кроме того, теперь я буду очень занят, когда твой тренер разрешил мне присоединиться к команде. Томлинсон заерзал на диване, лишь слегка вздрагивая от смеси острой боли и сладкого облегчения от массажа. Его нельзя было винить в том, что он цеплялся за разговор про хоккей, а не про перепихон. — Тебя серьезно взяли в команду? Я думал, ты просто хочешь развеяться. — Я умею кататься, — Гарри посмотрел на Луи, тепло ему улыбнулся. Это действие отдалось теплотой в животе, тем более, что Гарри, похоже, не хотел ни с кем спать, а уж тем более с ним, поэтому он слегка пихнул его в руки, просто чтобы посмотреть на реакцию. И, черт бы его побрал, потому что эти самые руки с длинными пальцами просто небрежно погладили его. Они даже не перестали массировать лодыжку. — Пришлось одолжить коньки у товарища по команде, чтобы показать тренеру и забить пару шайб. В Лондоне я не играл, так что перед следующей тренировкой мне нужно будет иметь свое, — его взгляд упал на ноги шатена, и он пальцами прошелся по ним. — Ты должен прийти на игру, Луи. — Я хожу туда всякий раз, когда они бывают в городе, — сказал шатен, приподнимаясь и наклоняясь к Гарри. Он не смотрел на Лиама, но краем глаза заметил непроницаемое выражение на лице своего соседа. Что бы это ни значило, какие бы мысли не посещали голову Лиаму при его реакции на вступление Гарри в юниорскую лигу, за которую он играет, Луи так и не получит ответа, потому что Пейн направился на кухню вместо того, чтобы продолжить разговор, в который вмешался Луи. Он бросил взгляд в сторону кухни, убеждаясь, что Лиам не может их подслушать, прежде чем принять сидячее положение. Из-за этого ноги выскользнули из рук Гарри и он в явном замешательстве на него посмотрел. — Я еще не закончил, — наконец сказал Гарри, после того как они несколько минут просто смотрели друг на друга, и тишину нарушали только громкие звуки балета Чайковского. — Ты не спишь с кем попало? — они не говорили о той ночи с того дня, как Гарри к ним переехал, и тогда у Луи сложилось впечатление, что Гарри не спит, ну, с кем попало. Конечно, может быть, обсуждать это в гостиной, где Лиам, который не знал их историю, мог бы вернуться к этому разговору, чтобы обсудить еще один момент о том, чтобы пригласить симпатичную девушку на свидание или переспать — не очень хорошая идея. Но у Луи не было лучшей возможности обсудить это, чем сейчас. — Не забывай, что ты переспал со мной. Гарри повернулся к нему, дергая ноги на себя, практически заставляя парня приземлиться на свои колени. Они не только не обсуждали эту связь с первого дня, как Гарри переехал, но и не были так близки с тех пор. Конечно, он и раньше растирал шатену уставшие ступни, но обычно все было так, как в начале этого разговора: их разделяла длина дивана. Его руки лежали на бедрах Луи, удерживая его на месте. — Я переспал с тобой в Лондоне, — тихо сказал он, как будто тоже беспокоился о появлении Пейна, как и Луи. — Но ты не стал кем-то особенным, даже если я сказал свое второе имя вместо настоящего. — Ты можешь пригласить кого-нибудь, — слабо запротестовал Томлинсон, неспособный ясно мыслить, когда Гарри был так близко. Гарри, который только что признался, что для него он никто. Он даже не был уверен, почему он говорит ему спать с кем пожелает, потому что сама мысль о том, что он будет спать с кем-то еще оседала тяжелым камнем в его желудке, хотя у него не было на Гарри никаких прав. Зеленые глаза исследовали его лицо, ища там что-то, но что именно Луи не знал. Он также не знал, нашел ли Гарри это, когда заговорил: — Похоже, я произвел на тебя неверное впечатление, как в Лондоне, так и по прибытии сюда. Я не заинтересован в том, чтобы спать с кем-то, потому что на самом деле я не занимаюсь перепихонами. Дома… — он замолчал, бросая взгляд в сторону кухни, но грохот в комнате означал, что Лиам будет еще какое-то время занят. — Все очень сложно. Так что я не хочу спать с кем попало, или… — он замолчал, на мгновение опуская взгляд на губы шатена и облизывая собственные губы, — начинать то, что может привести к чему-то большему. Боже. Луи прекрасно понимал, что это значит. Он переспал с парнем, у которого уже кто-то есть. Возможно, он не знал о статусе отношений Гарри, поэтому его нельзя полностью винить за то, что он помог Гарри изменить своему партнеру. Он почувствовал, что его лицо запылало, и начал отстраняться, но Гарри крепче сжал его бедра. — Я бы не возражал против повторения того, что произошло в Лондоне, — продолжил Гарри, как будто он не планировал активно продолжать изменять своему партнеру. Как бы ему ни хотелось сделать то же самое, Томлинсон чувствовал себя ужасно из-за ничего не подозревающего партнера. — Но только если ты тоже согласен. Луи открыл рот, чтобы сказать «нет», сказать хоть что-то, но его спас вернувшийся домой Найл, бросивший сумку для гольфа у двери. Он быстро отстранился и поспешил ретироваться к себе в спальню. Он чувствовал, как взгляд Гарри прожигал в его спине дыру, даже слыша, как Хоран спрашивал, что все это значит. - В дверном проеме стояла и хихикала, словно щебечущие птички, группа из трех или четырех девушек. Это раздражало, как по мнению Луи, который упирался ступней в станок и растягивался. Он был рад, что занятия закончились, и что он может пойти в пустой дом и понежиться в теплой ванной с Арией — единственной компанией, которая ему нужна. Он наклонился вперед, еще больше напрягая мышцы. Ему потребовалось мгновение, чтобы заметить, что хихиканье стало громче, ближе, когда кто-то заговорил. — Не знал, что ты можешь так растягиваться. Он знал этот голос, этот теплый акцент. Луи выпрямился, опуская ногу, и босая ступня с мягким стуком приземлилась на пол, когда он с широко распахнутыми глазами повернулся к Гарри. Он не разговаривал с ним с тех пор, как англичанин сказал, что не прочь повторить то, что было в Лондоне. Он из кожи вон лез, чтобы уйти из комнаты, в которой был Гарри или куда тот войдет, просто чтобы избежать неловкости от осознания того, что он помог этому человеку изменить его паре. Это были, мягко говоря, неловкие две недели, и он знал, что это действует на нервы Найлу и Лиаму, даже если те не говорили им решить все недомолвки. Гарри был одет, как обычно во время занятий: потертые замшевые ботинки, искусно порванные черные узкие джинсы, потертая кожаная сумка и низко висящая на бедре. А сегодня еще на нем была черно-золотая форменная футболка сборной — это что-то новенькое. Луи слышал от Лиама, что Гарри присвоили номер, и что компания, производившая для команды форму, уже начала выпускать футболки с фамилией Стайлс и его номером двадцать восемь. Если бы не эта неловкая ситуация между ними, он бы поддержал своего соседа. — Если бы в Лондоне я знал, что ты занимаешься балетом… — голос Гарри заговорщически понизился, британский акцент сделал комментарий еще более грязным. Гарри, возможно, и не знал, что Луи был артистом балета, но они оба прекрасно понимали, насколько гибким может быть шатен, если его правильно мотивировать. Томлинсон гулко сглотнул, радуясь, что на нем сегодня свободные спортивные штаны, а не что-то более откровенное. Он мог почувствовать неловкость по отношению к Гарри и вину за то, что он неосознанно внес вклад, но черт возьми, что с ним вторили его голос и обаяние. — Что… — он прочистил горло, когда его голос сорвался, взгляд метнулся к явно сплетничающим девушкам, которые смотрели на них с Гарри. У всех девочек было одинаковое выражение лица: как будто они хотели узнать, откуда он знал Стайлса. Он почти был уверен, что перебрасывался с ними парой слов в классе. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Хотел тебя увидеть, — легко сказал Стайлс, как будто не прошло и двух недель с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Как будто между ними не было неловкости. Он порылся в своей сумке, вытащил черно-белую с золотыми вставками футболку и протянул ее шатену. — И хотел подарить тебе это перед моей большой игрой. Хихиканье прервалось едва слышимым вздохом, когда Луи медленно и неуверенно взял предложенную футболку. Когда его пальцы коснулись ткани, но знал, просто знал, что в отличие от футболки Гэмблеров, которую он купил для Лиама, это не точная копия. Он развернул ее, рассматривая черные плечи, отделенные от белой части золотой линией, с золотыми и черными линиями на рукавах. С круглой эмблемы ему подмигивал талисман команды — рысь с тузами на манжетах и воротнике. Ему не нужно было переворачивать вещицу, чтобы узнать, что написано на обороте, точно так же, как он знал, когда прикоснулся к ней, что это не копия. Ему даже не нужно было примерять, что она будет идеально сидеть, и именно так, как Луи любит носить футболки. Хоть Гарри никогда не видел его в футболках, даже в футболке Роджерс, висящей в шкафу, и уж точно не в той, что он носил для Лиама. — Чт… — мозг Луи не смог сформулировать ничего кроме этого единственного слога. Дальше этого слога он просто не мог. Они не разговаривали уже две недели, и вот Гарри ведет себя так, будто прошло всего два часа с тех пор, как они разговаривали в последний раз, и вручил ему подлинную джерси. — В субботу моя первая игра, — заполнил Гарри тишину, повисшую после неудачно попытки Луи заговорить. Он завозился со своей сумкой, пытаясь снова закрыть ее. Это действие заставило Томлинсона опустить взгляд, и ему удалось мельком увидеть пару журналов со сплетнями внутри, прежде чем молния застегнулась. — Прости, что я поставил нас в неловкое положение. — Из-за них? — одна из девушек громко шептала своим подружкам, и группка явно добавила, что у Гарри игра в субботу и что у него были отношения с Луи. Он считал, что для балерины она должна была научиться быть более спокойной для сцены, в которой не она главное действующее лицо. Даже если они не в пьесе. — Я… — продолжил Стайлс, покусывая губу и глядя на Луи. — Я неправильно тебя понял? Или что-то не так сказал? — Ты не сказал ничего плохого, — сказал шатен после нескольких минут раздумий, пытаясь привести свои мысли в порядок. Стараясь не напоминать себе, что он действительно соскучился по этому парню, даже если все это было ужасно неловко. На самом деле ему не хотелось, чтобы у подобного разговора были зрители, но раз уж Гарри нашел его в зале. — Ты сказал, что дома у тебя все сложно. Я… — он на мгновение замолчал, прежде чем неуверенно продолжить. — Я заполнил недостающие кусочки. — Ты заполнил… — Гарри нахмурился, повторяя слова Луи. Парень бросил короткий взгляд на сумку, прежде чем снова посмотреть на шатена. — Значит, ты знаешь? — Да, я знаю, — Луи слабо улыбнулся, как будто это нормально. Что люди не поощряют изменщиков, даже таких привлекательных, как Гарри. Он не знал, из-за чего Гарри нервничает, и он не был уверен, что хочет это знать. — Нетрудно было догадаться, что у тебя дома есть девушка или что-то в этом роде, и именно поэтому ты не хотел делать ничего слишком серьезного, — «кроме меня», добавил он про себя, не собираясь давать сплетницам больше поводов. Он никогда не стеснялся быть геем, всегда открыто говорил об этом в школе, но есть разница между тем, чтобы быть просто геем-балеруном и быть геем-балеруном, который помогает невероятно привлекательному британскому мужчине изменять своей второй половинке дома. — Моя девушка… — Гарри снова повторил слова шатена и начал хмуриться сильнее. — Но я думал, что ты… — он замолчал, подняв одну руку в воздухе, пытаясь понять, что происходит. — Ты думал, что у меня есть девушка и поэтому я не хочу ничего серьезного? — Или парень, — поправил Луи, но ошарашенный взгляд Стайлса заставил его задуматься, а не сделал ли он совершенно неверный вывод. — Ты не… — наконец произнес он, чувствуя себя таким же смущенным, как и Гарри. Растерянность на красивом лице Гарри, наконец, переросла в смех, одна рука поднялась, чтобы прикрыть рот, другая — чтобы отрицательно помахать. — У меня дома нет второй половинки. Я сказал, что все сложно, потому что так оно и есть, — Гарри перевел взгляд на девушек, как будто внезапно заметил их, но, похоже, они ему не мешали и он вернулся к Луи. — Моя семья осложняет отношения с кем бы то ни было. Вот и все. — Твоя семья? — теперь Луи казалось, что это он запутался, но Гарри только улыбнулся. — Не беспокойся о них. Просто… Меня никто не ждет в Лондоне, — улыбка Гарри стала шире, показывая передние немного большие зубы. — Это проясняет неловкость между нами? — улыбка исчезла, и он обеспокоенно посмотрел на Луи. — Тебе не нужно соглашаться на то, что я спросил две недели назад, с чего все началось, но главная неловкость исчезла, да? Томлинсон задумался, глядя на футболку в своей руке и переваривая информацию, что у Гарри нет отношений в Лондоне. Он не во что не вмешается, если они с Гарри снова переспят. По крайней мере, это приятно знать. Это заставило его задуматься о том, что Гарри думал, что он все выяснил. — Да, — наконец сказал он, кивая. — Главная неловкость исчезла. — Хорошо, — Стайлс широко улыбнулся, светясь как солнышко, выходящее после дождливого утра. — Мне надо бежать на урок, но мы же позже увидимся? Шатен улыбнулся в ответ и снова кивнул. — Да. Увидимся дома. - Мягко говоря, Луи не ожидал многого от первого хоккейного матча Гарри. Он видел этого человека на твердой земле, неуклюжего и неловкого, спотыкающегося о собственные ноги. Если честно, он ждал, что на паре тонких лезвий будет намного хуже, независимо от того, насколько он уверен, что Гарри отличный конькобежец и еще лучший хоккеист. С тех пор как Стайлс рассказал ему о своей первой игре, Гарри и Лиам несколько раз убеждали его в обоих фактах. Он поверит в это, когда сам увидит. Луи с Найлом сели на свои места, с полными руками закусок и газировки. На этих местах они сидели почти все время, пока Лиам играл за Гэмблеров: сбоку от ложи хозяев и сразу за защитным стеклом, отделяющим сиденья от льда. Хозяева поля пользовались последними минутами, чтобы раскататься, а Найл поставил свое пиво на небольшой выступ перед барьером, вытаскивая свой колокольчик из кармана толстовки. — Убери, пока не опрокинулось, — зловеще предупредил шатен, делая глоток своего пива и обводя взглядом игроков в шлемах. Он знал номер Гарри, на футболке, которую он надел был такой же (Найл, почему-то не заметил, что она новая), но он задумался, сможет ли он отличить британца от других игроков. В этот момент он понял, что Гарри не сказал ему, на какой позиции играет, просто что тренер выпустит его на лед. Несмотря на то, что из-за шума на арене ничего не было слышно, один игрок подошел опасно близко в барьеру перед ним, как будто хотел проверить, прежде чем откатиться назад на пару метров и поприветствовать их обоих хоккейной клюшкой. Голова игрока была опущена, когда он приблизился к стеклу, но под шлемом определенно был Гарри. Даже с такого расстояния Луи мог видеть озорной огонек в его глазах, когда он поймал взгляд Луи на себе. — Ладно, — проворчал Хоран, убирая все пиво с выступа и заменяя его своим колокольчиком. — Похоже, у тебя появился поклонник, — добавил он, переводя взгляд с Гарри как раз в тот момент, когда Луи немного повернулся. — Черт, я должен был заметить это еще до того, как мы уехали из дома. Он положил свои хот-доги с жареным сыром в коробочке — Найл сразу заказал два, а сырные палочки были дополнением к пиву, сославшись на то, что он не обедал — на бедре и потянулся, чтобы дернуть за рукав. — Черт, — повторил он, на этот раз веселее. — Черт, я должен был заметить, что оно новое. — Не чертыхайся тут, Хоран, — Луи скривил губы, глядя на своего соседа по комнате, жующего жареный сыр и наблюдающего за семьей с парой маленьких детей и двумя девочками-подростками, которые выстроились в ряд позади них. — И следи за языком, — он многозначительно кивнул головой в сторону детей. — Это семейное шоу. — Да? — Найл развернулся в кресле, чтобы посмотреть на маленьких, прежде чем пожать плечами и снова повернуться ко льду. Он снова дернул шатена за рукав джерси. — Нам нужно поговорить об этом? Найл не видел спину, напомнил себе Луи, стараясь не поворачиваться сильно, хотя бы пока. — Гарри купил мне новое джерси. Хотел сделать что-нибудь приятное, так как между нами возникла неловкость, и хотел пригласить меня на открытие сезона, — Ну вот, это было безопасное объяснение новой футболки. Хорану не обязательно знать, что это форма, сделанная Гарри на заказ, с его фамилией и номером. — Он купил тебе новое джерси, да? — спросил Найл, явно не купившись на это. Он в третий раз дернул друга за рукав, бросая на него непроницаемый взгляд, а потом перевел взгляд на лед и хот-доги. Томлинсону показалось, что разговор одновременно и закончен, и отложен на некоторое время. Он выбросил это из головы, решив, что эту проблему можно решить позже и что лучше сосредоточиться на матче. - К концу первого периода Луи понял несколько вещей. Первое было совершенно очевидно с самого начала. Гарри был не только на правом фланге, но еще и возглавлял его. Луи узнал об этом, когда комментатор, представляющий начинающих игроков, назвал имя Гарри, как раз когда на центральном табло появилось небольшое видео с улыбающимся Стайлсом, а также основная информация, такая как возраст, дата рождения и откуда он родом. Когда объявили Гарри, за его спиной раздался тихий шепоток, но он был слишком поглощен тем, как Гарри катился к центральной линии под оглушительные аплодисменты и одобрительные возгласы. Во-вторых… Гарри был прав насчет своих конькобежных способностей. Каким бы неловким он ни был на ровной земле, она полностью исчезала на льду. Он феноменально стоял на коньках, понял Луи, и ярый хоккеист. К тому времени, когда раздался сигнал о завершении первого периода, Гарри не только заработал два очка для своей команды, но и по крайней мере один раз побывал в штрафной. Еще одна вещь, которую заметил Луи — это… ну. Две девочки-подростка, которые сидели позади них с Найлом, и невероятно интересовались Гарри, даже когда он сидел на штрафной скамье. Лиам был в команде с тех пор, как они с Найлом его знали, так что Томлинсон знал, что игроки Гэмблер довольно привлекательны без формы. А еще он знал, что они красивые и в форме. Первый раз, когда Гарри посадили на скамейку штрафников, и другой игрок вышел на лед, был единственный раз, когда он посмотрел в их сторону. Даже тогда он просто широко улыбнулся Луи. Но этого было достаточно, чтобы обе девочки-подростка начали шипеть друг на друга. Это скорее напомнило ему маленькую группу девочек из его класса, которые вели себя точно так же, когда Гарри зашел, чтобы принести ему футболку. Если честно, это заставило его немного приревновать. Даже если эту честность знал только он. Он определенно не собирался рассказывать Найлу, что они с Гарри переспали, когда он был в Лондоне; а еще он надеялся, что Гарри не сказал ни слова ни Найлу, ни Лиаму. Он был не совсем уверен, как долго сможет держать это в секрете, но до сих пор ему это удавалось. Он был настолько поглощен своими мыслями, что только когда пара игроков врезались в стекло прямо перед ним, он понял, что провел весь пятнадцати-минутный перерыв, размышляя о том, что он ревнует к паре девочек-подростков, на которых Гарри даже не взглянул ни разу. Он покачал головой, напоминая себе, что Гарри из кожи вон лез, чтобы купить ему джерси. Во всяком случае, Стайлс был достаточно высокого мнения о нем, чтобы сделать это. Еще он сказал, что был бы не прочь повторить ту ночь и признался, что у него сложные отношения с семьей. Так что, опять же, ему незачем ревновать к паре девочек-подростков, которых Гарри не знает и в глаза не видел, независимо от того, сколько раз они смотрели на Гарри, когда он находился на скамейке. С этой мыслью ему удалось отвлечься от девчонок позади него и сосредоточиться на игре. Гарри толкнул несколько игроков в барьер, один инцидент ближе к концу игры заставил Луи думать, что Гарри хочет, чтобы его исключили из игры вообще, но каким-то образом он дошел до конца тайма, а также забил победный гол. Найл пихнул его локтем, когда зрители, оставшиеся до конца игры, начали уходить. — Хочешь проверить, сможем ли мы пробраться в раздевалку? Определенно было преимущество в том, что в команде есть друг, а теперь целых два: их с Хораном никогда не останавливали, когда они спускались в раздевалку игроков. Они делали это не часто и никогда не делали этого вне домашней арены, но в службе безопасности было достаточно людей, которые знали, кто они такие, и пока они шли к раздевалке, никто не возражал, что они находятся там, где им, вероятно, не следует быть. Когда они дошли, из раздевалки вышли несколько игроков и принялись обнимать своих родителей, поэтому они прислонились к стенке, чтобы подождать. Вскоре появился Лиам с сумкой на перевес, явно только из душа. — Эй, привет, — поприветствовал он их с широкой улыбкой, в крови бурлил адреналин после выигранной игры. — Гарри скоро выйдет. Тренер хотел сказать несколько слов о том, что он слишком горяч в сегодняшней игре и надеется, что он не увидит этого в дальнейшем. — Тогда я подожду его, если хотите, можете идти. Мы с Найлом приехали порознь, но встретимся в том же месте, ладно? — Луи надеялся, что он не слишком явно заявил, что хочет подождать. Должно быть, нет, потому что его соседи одновременно кивнули и пошли по коридору, оставляя его одного ждать Гарри у двери раздевалки. Впрочем, долго ждать ему не пришлось. Это всего лишь вопрос нескольких минут, прежде чем Гарри толкнул дверь, только из душа, как и Лиам, и с спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Он открыл рот, чтобы привлечь его внимание, но этого не потребовалось: он мог сказать до сотой секунды мгновение, когда Гарри заметил его. Лицо парня почти засветилось, когда он сократил небольшое расстояние между ними, почти прижимая Луи к стене. — Да ты правда умеешь кататься, а? — тихо сказал шатен, впервые по-настоящему увидев Гарри после хоккейного матча. Они были так близко, что он мог рассмотреть румянец после игры, окрашивающий щеки Стайлса, и как зубы сжимали нижнюю губу в нетерпении увидеть Луи, и это заставило его сократить оставшееся расстояние. Поэтому… это он и сделал. В ту секунду, когда их губы встретились, он забыл о ревности к девушкам во время игры. Весь его мир сошелся до него одного, парня перед ним и этого поцелуя. Он чувствовал что-то похожее в Лондоне, когда они впервые поцеловались, когда они переспали, но в этом было что-то… другое. Он не мог понять, в чем тут дело; было что-то еще. Может быть, потому, что они на его родной земле. Может быть, потому, что они в общественном месте, а в прошлый раз такого не было. Гарри по-прежнему целовался так, словно не хотел ничего другого. Это было приятно знать. Каким-то образом Луи удалось вырваться и пойти к своей машине, так страстно желая попасть домой, как какой-то подросток. Гарри был не намного лучше, как ему удалось заметить, пока они ехали домой, украдкой поглядывая на парня, смотрящего в ответ. Когда они припарковались, он только тогда вспомнил, что они должны быть в другом месте, прежде чем Гарри потянулся к его футболке, выбрасывая лишние мысли в окно. — Внутрь, — удалось вымолвить шатену, его голос был хриплым от нужды в этом парне. — Не здесь. — Внутрь, — повторил Стайлс, не столько повторяя предложение, сколько напоминая себе, что нужно на время отодвинуться, чтобы попасть внутрь. Было приятно осознавать, что Луи не единственный, кто чувствует себя подростком, даже когда Гарри потянул его в дом. Сумка, о которой они едва вспомнили, когда вышли из машины, рухнула на пол гостиной для Гарри из будущего, чтобы этот Гарри мог прижать Луи к ближайшей стене. Они столкнулись зубами и языками, теперь уже в более уединенном месте и менее людном, чтобы теперь дышать воздухом друг друга. Снова гостиничный номер Стайлса в Лондоне, с меньшим количеством алкоголя в дыхании Гарри, но большим у Томлинсона. — Хочу тебя, — тихо прошипел Гарри, положив руки ему на бедра, смещая его центр равновесия так, что единственное, что удерживало Луи — это тело Гарри и стена позади него. — Хочу тебя так же, как тогда, в Лондоне. Луи простонал, откидывая голову назад и ударяясь о стену позади себя. Гарри провел языком и зубами по шее парня, кусая, но не настолько сильно, чтобы оставить метку. Из-за этого Томлинсон потерял дар речи, и когда он открыл рот, чтобы сказать, что тоже этого хочет, из него вырвался скорее жалобный писк. Но даже несмотря на этот звук, Луи инстинктивно понял, что Гарри принял это за согласие. Понял по тому, как он сжал его бедра и поднял под задницу. Он делал это и в Лондоне, и так же, как и там, Луи было горячо от того, как легко его может поднять Стайлс. Он думает, что они доберутся только до дивана, потому что он не такой легкий, даже если и танцор, а Гарри до этого играл в хоккей, но с большим удивлением он обнаружил, что его понесли наверх по лестнице и уложили на собственные грязные простыни. Однако он не собирался жаловаться. — Было ближе, — Гарри хмыкнул, когда их тела снова соприкоснулись, а пальцы снова проворно залезли под джерси. — Думаю, оставлю свет включенным, — добавил он, проводя носом под челюстью шатена, чтобы укусить его за кадык. Он отстранился, чтобы ослабить завязки, слегка оттягивая ворот, чтобы обнажить ключицы парня. — Ты такой мужлан, — простонал Луи, хотя он был абсолютно согласен со всеми действиями парня, пока тот продолжал смотреть на него потемневшими глазами. — На всем должно быть твое имя. — О да, — мрачно, хрипло рассмеялся Гарри, своими ловкими пальцами расстегивая ширинку и на джинсах Луи и стягивая их вниз, оставляя того в джерси и боксерах. Он не мог вспомнить, когда успел снять ботинки. — А ты танцуешь балет, и ты знаешь, что это значит. Ухмылка, появившаяся на лице Стайлса, слишком сильно напомнила Луи тот взгляд, которым тот одарил его, когда он растягивался после урока. Когда он узнал, что Луи танцует в балете. В Лондоне он знал, что Луи довольно гибкий, и получал массу удовольствия, выясняя, насколько гибким он может быть. Но это совсем другое. У них может быть больше одной ночи. Гарри уже говорил, что его интересует нечто большее. Томлинсон почувствовал, как его лицо вспыхнуло от этой мысли, зная по опыту, что как только Гарри узнает что-то интересное, он готов сделать все для этого. Но он заставил себя сглотнуть, вспомнить, как дышать, и потянулся к футболке Гарри. — Сними. И джинсы. Гарри встал с кровати, чтобы выполнить приказ, пинком закрывая дверь, чтобы к ним неожиданно не пришла Ария или соседи, вернувшиеся с праздничного ужина. Остатками здравомыслия Луи поблагодарил его за это. Спасибо, что у Гарри все еще работает мозг, чтобы вспомнить о таких мелочах. В Лондоне они, конечно, не беспокоились, потому что были только они двое. Кровать Луи совсем не похожа на ту, что была у них в Лондоне, в том огромном гостиничном номере, который снимал Гарри. Та кровать была большой и мягкой; его же кровать меньше и уютнее, но даже если его одеяла разбросаны, по крайней мере, они все чистые. Он перекатился на бок, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, чтобы взять все нужное, но в тот момент, когда его пальцы сжали квадратик фольги и смазку, он почувствовал, как рука Гарри накрыла его руку. — Хочу, — горячо прошептал Гарри ему на ухо, прижимаясь к нему всем телом. Он чувствовал, как к его заднице прижимался твердый член Стайлса, а другой рукой он провел вниз по животу, проникая пальцами под резинку боксеров. Выйдя из раздевалки, он и не заметил, что Гарри надел свои кольца, но теперь он чувствовал, как их холодный металл обжигает его раскрасневшуюся кожу, когда длинные пальцы Гарри скользнули в трусы, чтобы медленно погладить его. Это было грубо, как всегда чувствовалась сухая кожа, но он был смущен тем, как быстро он стал тверже прежнего. — Хочу, — повторил Гарри на ухо шатену, он убрал руку от члена, чтобы скользнуть вверх по животу и под майку. Это заставило его корчиться от желания; желания оттолкнуться от парня, чтобы взять все, что можно. — Чего ты хочешь? — прошептал Томлинсон, услышав в его голосе какую-то заминку. — Я уже сказал «да» на все, что ты захочешь… — Хочу, — раздается ответный смешок, когда Гарри убрал руку с горячей кожи Луи. Если бы он не хотел большего, не хотел, чтобы эти руки снова касались его кожи, он бы ударил его. Он он уже был готов это сделать, когда Гарри полностью отстранился. Однако его терпение было вознаграждено, когда Стайлс снова склонился над ним и стянул трусы Луи одним плавным, хорошо отработанным движением. Он не помнил такого в Лондоне, но тогда он был пьянее. — Знаешь, я мечтал об этом… — непринужденно сказал Гарри, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать поясницу, прямо над упругой задницей. Его тон был удивительно нейтрален, как будто он говорил о погоде, и его губы не скользили по голой коже, опускаясь все ниже. Это заставило Луи задрожать, пальцами вцепляясь в простыни. Это он помнил из Лондона, голос Гарри, ощущение его губ на своей коже. На этот раз он не доверился своему голосу, просто подался назад от благоговейного прикосновения к своей коже. Он услышал хриплый смешок позади себя в ответ, и знал, что Гарри прекрасно видит, как Луи нуждается в нем. Гарри, должно быть, согласился с этой мыслью, потому что он снова хихикнул, прижимаясь поцелуем к ягодице, слегка прикусывая кожу. — Ты помнишь ту ночь? — спросил он низким и хриплым голосом. Луи все еще не был уверен, что он сможет что-то произнести, поэтому он просто облизал свои губы и слегка кивнул. — Ты выглядел просто потрясающе в тех обтягивающих джинсах, — где-то сзади раздался щелчок, и он предположил, что это Гарри открыл смазку, потому что следующее, что он почувствовал — это ленивое нажатие пальцев на вход. — Без одежды ты выглядел еще лучше, — продолжил Гарри, его голос все еще хриплый от желания, но все еще звучал так, как будто он обсуждал нейтральные темы, а не одну из лучших ночей секса. Он покружил вокруг дырочки, не столько настойчиво, сколько легко. Как будто он хотел удостовериться, что Луи помнит о пальцах. Прямо сейчас Томлинсон хотел его, нет, нуждался в нем больше, чем в воздухе. Но он знал, что Гарри будет тянуть до тех пор, пока они оба не будут задыхаться от желания. Он облизал губы, готовый попробовать что-то сказать. — Помнишь Лондон… — голос не надломился, но он был опасно близок к этому. Но все же лучше, чем раньше, что дало ему силы продолжить. Чтобы подтолкнуть Гарри сделать уже что-нибудь, что угодно. Даже разбить его на части своими дразнящими пальцами. — Там ты не только трогал меня… Стайлс снова хихикнул, он убрал пальцы от дырочки, наклоняясь над Луи. Шатен чувствовал его твердый член через трусы, которые все еще были на нем, но его руки сжимали бедра, чтобы он не двигался. — Нет, я не просто касался тебя пальцами, — выдохнул он Луи в ухо. — Мы много чего делали, а я даже не знал, что ты такой гибкий. Луи судорожно сглотнул, чувствуя, как его член становится еще тверже от дыхания Гарри. Он так сильно хотел прижаться к парню, хотел, чтобы Гарри знал, как сильно он хочет, чтобы его трахнули. Он повернул к нему голову, пытаясь сосредоточиться на его лице. — Если ты не… — начал он, срывающимся от желания голосом, и глубоко вдохнул, прежде чем продолжить. — Если ты меня сейчас не трахнешь, мне нужно что-нибудь еще, пока ты не будешь готов. Тяжесть, навалившаяся на него, исчезла, и его перевернули на спину, а Гарри ухмылялся ему в лицо. — Тебе нужно что-то, да? Гарри рукой скользнул вверх по его животу, задирая джерси, которое все еще было на нем, чтобы обнажить еще больше покрасневшей кожи. Луи слегка кивнул, даже когда рука Гарри снова опустилась ниже, обхватывая его член. С первым же ленивым движением он закрыл глаза и снова сжал пальцами простыни. Он знал, что этого недостаточно, его тело хотело от Гарри большего, но он по опыту знал, что тот делает все тщательно, когда дело доходит до того, чего он хочет. Он продолжил медленно поглаживать его член, слишком слабо, чтобы дать ему должное трение, когда Гарри склонился над ним, чтобы горячо прошептать ему на ухо. — Я дам тебе кое-что. — Чт…? — Луи не смог договорить, потому что почувствовал, как Гарри снова сместился, и как будто он ничего не весил, его ноги опустились на плечи Стайлса. Он слегка прикусил внутреннюю сторону бедра, прежде чем шатен почувствовал нечто влажное рядом со своей дырочкой. — Надо бы тебе прокатиться на моем лице, — донесся голос Гарри откуда-то снизу как раз перед тем, как он чуть-чуть вытянул язык. У Луи мелькнуло воспоминание о том, как именно он делал это в Лондоне: длинные пальцы Гарри сжимали его крепкие из-за танцев бедра с такой силой, что на золотистой коже оставались синяки, в то время как Томлинсон сжимал до побеления пальцев мягкую спинку кровати, раскачиваясь на языке Гарри. Вздох перерос в громкий стон, когда Гарри протолкнул язык глубже. Гарри крепко сжимал нижнюю половину тела шатена, продолжая трахать его языком, не только удерживая его от того, чтобы увернуться от горячего языка, но и от попыток насадиться. Лучшее, что он мог сделать, — это лежать на спине и позволить этому случиться, руки потянулись к изголовью кровати, чтобы схватиться за него, а джерси скользнуло вверх, обнажая разгоряченную кожу. Он чувствовал, как пульсирует его член и как предэякулят капает на живот, чувствовал, как он и пот стекали по коже. Но как только он решил, что вот-вот кончит, Гарри отстранился. Луи не мог сдержать стон, который сорвался с его губ от внезапной пустоты, его грудь вздымалась вверх и вниз. Он слегка расслабился, когда Гарри убрал ноги с плеч, но Луи не успел отдышаться, как в него ворвался еще один нежданный гость. Ощущение этого, сама толщина члена Гарри, толкающегося в его тело, забирало те остатки воздуха, которые остались у Луи. Его пальцы сжались на спинке кровати, когда Стайлс полностью вошел, руками сжимая его бедра. — О боже, — выдохнул Томлинсон, когда почувствовал, что их бедра плотно прижаты друг к другу. Он ни с кем не был после Лондона, после Гарри, и он уже забыл, каково это — быть наполненным, быть в этой позе, когда тебя трахают. Забыл, как напрягаются бедра, когда его дырочку заполняет член, когда его заполняет Гарри, и это заставило его попытаться прижаться еще ближе, чтобы ослабить напряжение. Они снова сместились, Гарри подтянул ноги шатена поудобнее, наклоняясь, чтобы прикусить участок открытой кожи на груди Луи. Он слегка зашипел, не привыкший к такому жжению. — Ты так же восхитителен на вкус, как и на ощупь… — теперь Стайлс почти задыхался, как будто даже мысли о разговоре много, пока он занят другим делом. Он слизал капельку пота, собравшуюся в впадинке между ключиц, видимо из-за футболки, собравшейся под мышками. Гарри еще сильнее вошел в шатена, попадая в нужную точку. Как будто он думал, что Луи каким-то образом умудрился забыть. Как будто Луи мог забыть. Гарри отпрянул назад, почти полностью выходя из сжимающейся дырочки. Однако у него не было времени, чтобы возмутиться, потому что Стайлс вошел обратно с такой же силой, как в начале игры отбивал шайбу на сегодняшней игре. Луи чувствовал себя, как эта самая шайба, как его тело толкнули вверх по кровати и только руки его спасли от удара головой о спинку. Гарри удалось сделать еще несколько таких же толчков, заставляя Луи просто принимать его, прежде чем полностью выйти. Шатен уже был готов заскулить от потери, спросить Гарри, почему он остановился, когда его пальцы разжали и снова перевернули на живот, и Гарри вошел обратно. Это действие — резкое, грубое и быстрое, но именно то, что нужно — заставило Луи вскрикнуть. — Не мог войти достаточно глубоко, — проворчал он на ухо шатену, склоняясь над ним, глубоко проникая в него, длинными пальцами обхватывая его запястья, удерживая в своеобразной ловушке из его тела. Смутная часть сознания Луи задалась вопросом, обнаружит ли он синяки на следующее утро, но стоило только появиться этой мысли, особенно глубокий толчок выгнал ее прочь. — Я хочу, чтобы ты помнил это, когда меня не будет рядом, — Гарри сжал запястья, беря их в одну руку. Луи не считал себя маленьким, не думал, что Гарри сможет так сделать, но тот факт, что он смог, заставил его член дернуться, выбрасывая еще больше предэякулята. — Как будто я собираюсь… — начал Томлинсон, собираясь сказать, что он не забудет, каково это, особенно когда Гарри так вбивается в его задницу, но тут свободная рука Стайлса снова оказалась на его члене. Поначалу движения были грубые, больше из-за трения, но в купе с тем, что его трахали, этого было достаточно. Луи кончил с тихим криком, приглушенным подушкой, а Гарри продолжил вколачиваться в него и медленно дрочить. Он не знал, как долго это длилось, сколько еще толчков сделал парень, прежде чем он услышал ответный стон Гарри, а затем он упал на него сверху. — Боже, — услышал Луи спустя, кажется, вечность, но, вероятно, прошло несколько минут. Через пару секунд тяжесть исчезла, за ней последовал влажный шлепок презерватива по мусорной корзине, но прежде чем он осознал, что приятная тяжесть исчезла, он почувствовал, как его притянули на теплое потное тело Гарри. Он чувствовал себя опустошенным и в хорошем смысле использованным, а по телу разлилась приятная усталость. Но он не привык, чтобы его дергали и бросали, как это делает Гарри. Но какая-то его часть это обожала. — Может, перестанешь меня бросать? — он скривился, улыбаясь. Он повернулся, слыша довольный тихий смешок, когда он оседлал бедра Гарри. — Я не живая секс-кукла, которой можно помыкать. — Оу, но ты мог бы ей быть, — игриво предложил Стайлс, улыбаясь ему. Он выглядел таким же измученным, как и Луи, и шатен был доволен этим. Хорошо. Он любит хороший секс. Гарри положил руки ему на бедра, продолжая широко улыбаться. — Я бы не возражал, если бы ты был рядом только ради секса. Луи собирался ответить, но Гарри задумчиво продолжил: — Ну, я думаю, что ты нужен мне не только для этого. Но секс довольно хорошо, — он с легкой ухмылкой толкнулся бедрами. — С тобой все хорошо. Легко. Томлинсон фыркнул, закатывая глаза, когда Гарри заставил его лениво тереться о его мягкий член. — Ты только что назвал меня легким? — он качнул бедрами, когда Гарри снова двинул тазом вверх, гадая, делал ли Стайлс это, чтобы поднять его, или потому, что он уже готов к следующему раунду. Луи не знал, есть ли у них время на еще один раз. — И не мог бы ты перестать это делать, когда мы разговариваем? — Нет, не перестану, — небрежно сказал Гарри, используя свою хватку на бедрах Луи, чтобы сделать это снова. — Мне очень нравится то, что я вижу, — его руки оторвались от бедер, чтобы стянуть джерси с потного тела. Сделав это, одной рукой он потянулся за спину, приставляя два пальца к дырочке шатена, все еще скользкой от смазки. Это действие заставило шатена застонать, глаза закрылись, когда он подался назад к пальцам. Он никогда не считал себя особенно чувствительным, и уж точно не думал так о своей заднице после хорошего секса, но, возможно, он чувствовал себя так из-за того, как его трахал Гарри. Палец вошел без какого-либо сопротивления, заставляя Луи застонать, откидывая голову назад. Было похоже на то, что Гарри хотел почувствовать проделанную работу, и Луи вспомнил, как он говорил, что хочет, чтобы Луи помнил его член внутри себя. Этой мысли было достаточно, чтобы член Томлинсон снова заинтересовался в происходящем. Стайлс сместился, убрав руку, которая все еще лежала на бедре, в то время как пальцы вошли немного глубже, даже когда он сел. — Я бы спросил, готов ли ты ко второму раунду, но… — Гарри хихикнул, проводя костяшками пальцев по изгибу уже затвердевшего члена шатена. Луи невольно покраснел, встречая озорной взгляд Гарри. — Ты неисправим. Гарри пожал плечами, слегка ухмыляясь, скользя пальцами внутри, подражая действиям члена всего несколько минут назад. — Ты великолепен. Я всего лишь человек, — его взгляд скользнул по телу Луи, по раскрасневшийся коже видневшейся из-под джерси, и вставшему члену, головка которого касалась приятного материала. — И когда ты так выглядишь… — он вытащил пальцы, руки снова потянулись к бедрам шатена, чтобы сдвинуть его задницу к твердеющему члену Гарри. — Я вроде как хочу снова войти в тебя. Томлинсон сглотнул, чувствуя, как головка члена касается его дырочки. Он никогда не был одним из тех, кто делает это без защиты, и всегда до этого пользовался презервативами, но внезапно для себя он понял, что хочет попробовать так. Когда Гарри снова сдвинул его бедра, заставляя головку касаться его входа, Луи знал, что Гарри тоже об этом думает. Как будто он знает, что теперь они на одной волне, Гарри пододвинулся вперед, и теперь их дыхания смешивались в одно. — Хочу снова тебя трахнуть… — пробормотал он ему в губы, приподнимая бедра. Небольшая часть разума шатена подсказывала ему, что это плохая идея, что ему следует подумать, прежде чем они пойдут на что-то настолько серьезное, как трахаться без презерватива. Он облизал губы, встречаясь с потемневшими глазами Стайлса. — Ты ведь чист, верно? — спросил он, придвигаясь к члену Гарри, на этот раз без его помощи. Он дождался от него кивка, прежде чем протянуть руку к члену, с поразительной легкостью насаживаясь на него. Он вспомнил, как Гарри сделал замечание, что он не возражал бы иметь Луи рядом для секса, и он понял, что он согласен с этой идеей, скользя на его члене. Он даже не думал, что найдет какой-нибудь другой член, который заполнит его так же, как это делает Гарри. Одна эта мысль заставила его застонать, не говоря уже о том, как хорошо это чувствуется. — Ты выглядишь так чертовски хорошо… — ворвался голос Стайлса в его мысли, и что-то в его тоне заставило шатена задаться вопросом, не думает ли Гарри о том же самом: что ни с кем ему не будет также хорошо, как сейчас с Луи. А потом он продолжил тем же хриплым низким голосом, и Луи ничего не оставалось кроме как удивиться: — Никто не чувствуется также хорошо, как ты, блять. Он лениво вращал бедрами, пытаясь привыкнуть к члену Гарри в этом положении, когда Гарри лег обратно на кровать, его руки снова обхватили его бедра. Он облизал губы, смотря, как темный взгляд парня блуждает от его лица туда, где соединялись их тела, в основном скрытые джерси, которая теперь складками собиралась вокруг бедер. Затем темный взгляд вернулся к его лицу, пальцы Гарри настойчиво сжали его бедра, умоляя Луи двигаться так же сильно, как и умоляя его никогда больше не слезать с его члена. Ему нравились обе идеи, но он оперся на грудь Стайлса, чтобы приподняться. Ему удалось почти полностью слезть с члена, прежде чем крепкая хватка на бедрах вновь не насадила его вниз. Каждый раз, когда он приподнимался, Гарри грубо насаживал его обратно на свой член. Если раньше их связь была жесткой и быстрой, когда Гарри выполнял всю работу, в то время как Луи был вынужден ее принимать, этот раз — настоящая битва. Если их предыдущий секс был тихим, если не считать нескольких стонов и хриплого дыхания, в этот же раз комнату заполняли звуки громких шлепков их бедер и стонов Луи. Они сражались друг с другом, Луи приподнимался, пока член едва не выскальзывал из него, а крепкая хватка Гарри тянула его вниз, чтобы он мог снова и снова насаживаться на его член. Этого так много и так хорошо. Томлинсон откинул голову назад, когда он продолжал скакать на члене с горящими от напряжения бедрами. Он чувствовал, как под ним двигался Гарри, двигая тазом вверх, встречаясь с ним бедрами. Легкое прикосновение губ к его шее, прежде чем Луи почувствовал, что его мир перевернулся, и он ударился о матрас, а член выскользнул из него. Он собирался пожаловаться на то, что Гарри двигает его телом, как будто оно ничего не весит, на то, что он вышел, а они не кончили, когда Стайлса закинул его ноги себе на плечи, как он делал раньше, когда вылизывал его. Гарри наклонился вперед, сгибая Луи пополам и снова входя в него. Луи громко застонал из-за смены положения, откидывая голову на матрас, когда Гарри снова начал толкаться в него. На этот раз вместо того, чтобы ухватиться за изголовье кровати или за простыни, Луи вцепился в руки Гарри, впиваясь ногтями в кожу. — Боже, — просипел Стайлс, вгоняя свой член в его тело, с каждым толчком прижимая ноги к груди и вызывая новое восхитительное напряжение в бедрах шатена. — Мог бы… мог бы делать это вечно… — Я бы позволил тебе… — Луи не был уверен, произнес ли он это вслух или просто подумал, но что бы там ни было, это стало не важно, когда Гарри особо грубо толкнулся, соединяя их губы. Также как и секс, этот поцелуй был резок и груб, язык Гарри агрессивно ворвался в рот Луи, отражая то, что Гарри делал с ним. Что-то в грубости этого поцелуя оказалось достаточно для того, чтобы Луи снова кончил и сперма попала как на футболку, так и на живот Гарри, разводя беспорядок. Его стон был приглушен губами, а пальцы сжались настолько сильно, чтобы оставить синяки, который Гарри также оставил и на его теле, и на этот раз тот последовал за ним гораздо быстрее. На этот раз они лежали, тяжело дыша друг другу в рот. Луи закрыл глаза, чувствуя, как Гарри выходит и отстраняется. Он слегка кряхтел от растерянности, протягивая руку в попытке вернуть его в постель. Его усилия вознаградились сонным смешком, который раздался где-то рядом с ванной. — Ты неисправим, — прошептал Стайлс, возвращаясь, и шатен ощутил что-то влажное и шершавое на животе и между бедер. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что происходит, — что Гарри пошел в ванную за мочалкой, чтобы вытереть их обоих, — и он снова заворчал, потянувшись к нему, чтобы затащить парня обратно. Его наградили еще одним сонным смешком, за которым последовал теплый и успокаивающий вес Гарри, устроившегося рядом с ним. Ему казалось, что он прошептал «спокойной ночи», но не не очень уверен. Однако он точно слышал, как Гарри пожелал ему того же в ответ. - Было что-то особенное в том, чтобы просыпаться в собственной постели после ночи потрясающего секса с кем-то, кто тебе нравится, чем просыпаться в чужой постели в последний день твоего отпуска. Луи понял, что ему это даже больше нравится. Мягкий и теплый Гарри лежал рядом с ним и прижимал к себе. Так же, как и в ту ночь в Лондоне; конечности вялые и потные, но уже без неприятного сигнала будильника, который его разбудил. Но в отличие от того раза, Луи сейчас никуда не надо. Не нужно спешить ни в такси, ни на самолет. Не заканчиваются каникулы. Теперь он мог себе позволить то желание, которое он испытал тогда, в Лондоне, несколько месяцев назад, когда все, чего он хотел — это вернуться в объятия Гарри, что он и сделал, зарываясь глубоко в эти сильные руки и свою теплую постель. Гарри, кажется, совсем не возражал, улыбаясь в волосы шатена, притягивая ближе к себе. Он не знал, сколько они так пролежали, дыша друг другом и наслаждаясь обществом друг друга. Это было одновременно интимно и комфортно; он ни с кем такого не испытывал. Он задался вопросом, чувствует ли Гарри тоже самое, что и он, но даже если между ними все хорошо, он не знает, что будет делать, если для Стайлса это не так. Луи снова задремал, убаюканный теплом мужчины рядом с ним, когда зазвонил телефон Гарри. Мелодия веселым танцем разнеслась по комнате, но первой реакцией Стайлса на нее являлся стон, прежде чем он протянул руку над Луи, чтобы взять его с зарядки на прикроватной тумбочке. Гарри смотрел на экран, как ему казалось, целую вечность, не отвечая. Звонок закончился, отправляя на голосовую почту. Луи перевернулся, пытаясь разглядеть экран, пытаясь понять, кто посмел испортить идеальный момент. Однако Гарри просто отодвинул телефон, одновременно отстраняясь. — Это была моя мама, — наконец сказал он, как раз когда шатен открыл рот, чтобы спросить, почему он так странно себя ведет. — Мне нужно перезвонить ей, прежде чем… — что бы он ни собирался сказать, его прервал вновь зазвонивший телефон. На этот раз Луи успел заметить «Дэвис — Энн»³, прежде чем Гарри большим пальцем нажал кнопку ответа, поднимаясь с кровати. Луи устроился на теплом месте, которое осталось после Гарри, сонно наблюдая, как парень ходит по комнате, прислушиваясь к тому, что говорят на другом конце провода. Все еще говорил человек по ту сторону телефона, когда Гарри открыл дверь спальни, чтобы впустить Арию, как будто он знал, что за дверью стояла кошка. Как будто он являлся частью жизни Луи. Как будто это было обычным делом — просыпаться вместе в постели. Только он начал представлять себе это, когда Гарри повесил трубку и глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться. Он не подошел ближе к кровати, и Луи не был уверен, хочет ли Стайлс, чтобы он подошел к нему. — Дома все хорошо? — наконец прервал тишину шатен, зарываясь пальцами в шерстку Арии. Гарри вздрогнул, словно забыв, что он не один, и посмотрел на него с непроницаемым выражением лица. — Все… — он замолчал, глядя на свой телефон, словно не зная, что с ним делать. Дома сейчас творится что-то странное. Луи выпрямился, садясь, и вся теплота и уют исчезли, когда он увидел выражения лица Гарри. Это было нечто среднее между раздражением и огорчением, и ни то, ни другое одновременно. Как будто он получил известие, которое расстроило его также сильно, как и разозлило. — Если тебе нужно вернуться домой по семейным обстоятельством, я уверен, твои преподаватели поймут, — он потянулся к телефону, открывая приложение авиакомпании, которое использовал во время своего летнего отдыха. — Мы можем купить тебе билет, так что одним беспокойством меньше. Ты просто возьмешь… Он затих, когда Гарри пересек комнату, обеими руками накрывая руку Луи, держащую телефон, и опустил их. — Я не поеду домой. Пока нет. Не беспокойся. — Но ты должен… — снова попробовал Томлинсон, но Гарри покачал головой. — Это не семейная проблема, — Гарри наклонился и поцеловал шатена в лоб. — По крайней мере, пока нет. Я хочу посмотреть, как будут развиваться события, прежде чем мне придется поехать домой, хотя мама, конечно же, хочет, чтобы я вылетел в Лондон ближайшим рейсом. Это было произнесено скучающим голосом, как будто Гарри предпочел бы сделать что-то другое, заставило Луи немного охладеть, несмотря на тепло кровати и теплоту улыбки Гарри. — Тогда тебе, наверное, лучше поехать домой, если твоя мама хочет, чтобы ты был дома, — осторожно сказал он, стараясь не отстраняться от Гарри, когда тот снова устроился рядом с ним. Он не хотел, чтобы парень чувствовал холод, который он сейчас чувствует, что теперь что-то изменилось между ними, потому что дома у Гарри все странно. Что они сделали что-то такое, от чего не могут уйти, хотя он не знал, почему их связь обязательно была чем-то плохим. В прошлый раз ничего плохого не было, но тогда, в Лондоне, Луи не знал, что для Гарри отношения могут быть неудобными. Он задался вопросом, не потому ли его мама хочет, чтобы он вернулся домой; что, возможно, их заметили, и кто-то сложил два и два и… и что? На данный момент он жил с Гарри уже несколько месяцев. В прошлом они уже встречались, даже если и один раз. Он предположил, что мама знала о том, что у него есть соседи по комнате, что он один из упомянутых соседей, даже если Гарри не рассказывал своей маме о перепихоне. — Я не поеду домой, — повторил Стайлс, притягивая к себе. — Не беспокойся об этом, ладно? — он игриво дернул Луи за прядь волос, приподнимаясь на локте. — Сегодня воскресенье, и я выиграл первую игру сезона, а также привлек внимание самого красивого парня во всем Грин-Бее, — он наклонился, чтобы поцеловать Луи в губы, отвлекая его от своих мыслей. — В конце концов, нам не нужно никуда идти. После этого его уже не пришлось убеждать. ------- ³ — британская журналистка - Первое подозрение о том, что что-то пошло не так, у Луи появилось в понедельник, когда он вошел в аудиторию на первую пару. Обычно, в понедельник утром, студенты по сидящие по одному и небольшие группки сонных студентов пили кофейные напитки, чтобы проснуться или избавиться от похмелья после выходных. Они не собираются в группы, жадно уставившись в телефоны и ноутбуки, громко разговаривая. Шум стих почти мгновенно, когда он зашел в класс, и на него смотрели буквально все, как будто он что-то сделал. Он ненадолго задумался, видно ли по нему, что вчерашний день он провел с одним привлекательным британцем, за которым бегают многие в кампусе, и остался ли на нем какой-то знак, который бы сказал им об этом. Но он знал, что на его шее нет засосов, на лице тоже ничего нет. Все синяки скрыты одеждой. Он оглядел аудиторию, спокойно встречая различные взгляды, прежде чем сесть на свое обычное место, натягивает капюшон своей толстовки (на самом деле, это толстовка Гарри, и Гарри настоял) и вытащил свой ноутбук, готовясь к занятиям. Он понятия не имел, что происходит, почему на него пялились люди, но что он собирался сделать, так это выбросить все это из головы. - Ощущение, что что-то не так, продолжило преследовать его на протяжении всего следующего урока, проведенного под косыми взглядами одноклассников, с которыми он не разговаривал, кроме как по учебе и простых приветствий. Все прекратилось, как только профессор начал лекцию, но на него снова стали косо глядеть, как только закончилась пара. Обычно, в понедельник после первой пары Луи заходил в кафетерий, чтобы съесть сэндвич или что-то еще, прежде чем отправиться в тренировочный зал, чтобы позаниматься. Но из-за странности дня, странности его одноклассников, шатен решил заехать в Таргет, а потом сразу домой. Позже он возненавидит себя за то, что пропустил тренировку, но он не может выносить тех взглядов, которые на него направлены целый день. Черт возьми, он подумал, что взгляды раздражают больше, чем шепот, и начал понимать, что этот шепот действует ему на нервы. В продуктовом отделе он взял готовый сэндвич и небольшой контейнер с супом. Он пошел вперед, к кассам. Однако на подходе он мельком заметил стойку с журналами. Он знал, из опыта человека с множеством сестер, что большинство этих журналов содержат грязные сплетни и в основном предназначены для того, чтобы заставить читателя поверить в придуманную пиар-компанией звезды историю. Он никогда особого не обращал на них внимания. Чего он, однако, не ожидал, так это увидеть целую стопку журналов с множеством различных фотографий Гарри на разных обложках. Он рассеянно положил свой сэндвич и суп на кассовую ленту, чтобы они поехали к продавцу, и потянулся к одному из журналов, не потрудившись прочитать его название. На один миг, на один удар сердца, Луи подумал, что, возможно, он ошибался, что человек на всех этих обложках просто отдаленно похож на Гарри. Эта мысль мгновенно вылетела из головы, когда он прочитал заголовок в нижней части журнала. «Неотразимый Принц Запятнанный!» гласил он большими жирными буквами поверх фотографии Гарри в рваных джинсах и футболке «Пэкерс», которую Луи очень хорошо знал, идущего по Кампусу Университета Грин-Бея, который тоже он знал, как пять свои пальцев. Более мелким шрифтом под заголовком сообщалось, что Принц Гарри уже некоторое время живет в Висконсине и увлекается хоккеем. Бегло пробежав взглядом по другим журналам, он увидел, что на их страницах рассказывали похожие истории, и хотя Луи никогда в жизни не покупал желтые газетенки, он поймал себя на мысли, что схватил по одному экземпляру каждого журнала с лицом Гарри на обложке, добавляя их к своему бутерброду и супу. После небольшой заминки он достал из мини-холодильника рядом с журналами газировку. Он подлетел к кассе, когда продавец закончила с покупателем перед ним, та ему улыбнулась, начиная пробивать его вещи. — Здравствуйте, — сказала она звонким голосом, теплым и дружелюбным, как и все в Таргете. Она опустила взгляд на журналы, и улыбка стала шире. — Королевский фанатик, да? Не могу поверить, что у нас в захолустье живет настоящая королевская особа. — Мои сестры одержимы им, — почти врет Луи, пытаясь улыбнуться. Он подумал, что улыбка какая-то кривая, слишком широкая, слишком неловкая, слишком слишком. Такое чувство, что кассир может сказать, что он лжет. Он не знал точно ли это ложь; он никогда не обсуждал со своими сестрами британскую королевскую семью или знаменитостей или кого-то еще. Он просто знал, что они любят журналы со сплетнями. Внезапно, уклончивые комментарии Гарри о его семье, о том, что встречаться с кем-то очень сложно, обрели смысл. Конечно. Принцу было бы очень сложно состоять в отношениях, особенно в отношениях с парнем. Теперь он также с болью осознал, почему его одноклассники весь день странно на него смотрели: на самом деле они смотрели не столько на него, сколько на него, как друга Гарри. Он схватил пакет, как только расплатился за покупки, и каким-то образом ему удалось не побежать к машине. С таким же трудом ему удалось не превысить скорость. Когда он подъезжал к дому, машина Гарри уже стояла на подъездной дорожке, и Луи поймал себя на том, что, паркуясь, смотрит на нее. Вообще это обычная машина, маленький четырехдверный красный гибрид Honda Accord. Учитывая все обстоятельства, она не так уж бросалась в глаза. Она хорошо сочеталась с внедорожником Лиама, хэтчбеком Найла и седаном Луи, хотя ни внедорожника, ни хэтчбека не было, потому что у Найла по понедельникам работа, а у Лиама занятия. Именно такую машину мог бы водить студент колледжа с работой и студенческими кредитами. На стоянках кампуса полно таких машин. Она совсем не похожа на машину, на которой будет ездить кто-то из королевской семьи. Она слишком маленькая, не такая приметная. Она слишком обычная. Такая же обычная и практичная, как и Гарри. Журналисты врут. Сто процентов. Луи повторял это про себя, вылезая из машины и хватая сумку с книгами и пакет Таргета. Гарри не принц. Он не занимался сексом с принцем. Когда он вошел в дом, Гарри учился, сидя на диване; на столике были разбросаны книги по юриспруденции, а сам Гарри изучал яркие цветные блокноты в руках. Он грыз ноготь большого пальца, в то время как Томлинсон смотрел на картину перед ним, от учебников на кофейном столике до растянувшейся белой пушистой кошки на спинке дивана, лапкой игравшейся с густыми каштановыми кудряшками Гарри. На небольшой стопке тетрадей даже балансировала кружка с гималайцем в зимней шапке. Пока он смотрел, точнее пялился, Стайлс сменил позу, поджимая босые ноги под себя, внимательно изучая информацию на карточке. Луи знал, что у Гарри по понедельникам нет занятий, что обычно в этот день он повторяет все, что узнал на прошлой неделе, и использует отсутствие соседей, чтобы сидеть полуголым на диване и слушать инструментальную музыку во время занятий. Луи даже отсюда мог видеть наушники-капельки в ухе парня и понял, что музыка — одна из двух причин, по которым он до сих пор не заметил его присутствия. В этот момент Гарри был совсем не похож ни на кого из королевской семьи на фото, которые Томлинсон когда-либо видел. Он выглядел как любой другой студент колледжа. Он не мог быть принцем. Он не знал, сколько так простоял в дверях, просто пялясь на Стайлса, прежде чем его заметили. Гарри удивленно моргнул, вынул наушник, выпрямился и положил блокноты рядом с кружкой. — Я не ждал тебя так рано, — он тепло улыбнулся шатену, поднимаясь и подходя к нему. Луи опустил взгляд на футболку «Гэмблеров», зная, что именно в этой он играет. Он увидел намек на черные боксеры под ней. Он подумал о том, что произошло вчера, что произошло в субботу вечером, что было в Лондоне. Он рассматривал вариант того, что Гарри затащит его в свою комнату и докажет ему языком и руками, что журналы врут. Томлинсон посмотрел на Гарри спустя, кажется, вечность, все еще ничего не говоря, пытаясь убедить себя, что журналы лгут, потому что ни один плейбой, принц или Бог знает кто не может жить с тремя парнями и ходить в трусах и футболке. Он пытался убедить себя в том, что у принцев плейбоев на спинке кровати зарубки по количеству половых партнеров, что у них несколько партнеров, готовых прийти и раздвинуть ноги в любое время. Что Гарри кто угодно, только не принц, и точно не плейбой. Но эти странные комментарии о семье. Факт того, что Луи сделал поспешный вывод, что у Гарри дома была девушка, и именно поэтому он не мог ни с кем встречаться, не мог заводить отношения. Шепотки, которые, казалось, преследовали Гарри, и точно были не только потому, что он красивый. Тот гигантский гостиничный номер, в котором они остановились той ночью в Лондоне, тот самый, в котором, как он думал, ему повезло остановиться. Стайлс заметил его молчание и улыбка медленно спала с лица. — Лу, у тебя все хорошо? — его тон был осторожен, внимателен. Будто если бы в этот момент он заговорил громче, протянул руку, чтобы коснуться Луи, он был уверен, что шатен разлетится на сотни тысяч кусочков. Может, так и будет. Луи открыл было рот, чтобы что-то сказать, но он не знал, что. Но в конечном итоге вышло жалкое: — Это правда? — Что правда? — судя по голосу Гарри был в замешательстве, начиная хмуриться. Луи знал эту морщинку между бровями, знал, что она появляется только тогда, когда парень не знает, что происходит. Шатен понял, что не может вымолвить и слова, будто что-то стало поперек горла, поэтому немеющими от осознания того, что, возможно, журналы не лгут, пальцами он вытащил их из пакета и протянул их Гарри. Он заметил, что они слегка дрожат, понимал, что это его рука начинает дрожать от шока, но Гарри, похоже, этого не замечал, глядя на обложку самого верхнего журнала. Они стоят в тишине, нарушаемой только биением сердца шатена, бьющегося в ушах. Он не знал, как долго они так простояли, ничего не говоря, прежде чем Стайлс наконец заговорил. — Теперь я понимаю, почему вчера звонила мама, — больше он ничего не сказал, и журналы у Луи тоже не забрал. Он не вернулся к своим занятиям, но Томлинсон все равно похолодел. — Значит, это правда? — прошептал он, встретившись взглядом с Гарри. — Ты принц? Взгляд Гарри сначала уткнулся в пол, а затем он уставился в дальнюю стену. — Да, — наконец он посмотрел на Луи. — Это была ошибка, — он не уточнил, в чем ошибка, он вообще больше ничего не сказал, разворачиваясь, чтобы собрать свои вещи, и поднялся с ними наверх. Звук закрывающейся двери спальни показался Луи завершающим, так что он автоматически пошел на кухню, чтобы выложить сэндвич и суп, которые ему больше не нужны, в холодильник, прежде чем побежать наверх и броситься на кровать. Спустя час он услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Он не поднялся с кровати, даже когда услышал, как входная дверь открылась и закрылась во второй раз с той же решимостью, что и дверь спальни Гарри. И только тогда он начал плакать, сам не зная почему. - Неделю спустя на обложке нескольких журналов появилось лицо Гарри, и в заголовке был намек на то, что он, возможно, нашел свою любовь в Висконсине. История, сопровождающая главные обложки, включала в себя фотографию целующихся Луи и Гарри в коридоре прямо напротив раздевалки игроков. Это заставило его чувствовать себя еще хуже, чем сейчас, и это болезненное напоминание о том, что Гарри не был с ним честен. Это также напомнило о том, что Стайлс вернулся в Лондон. Нет никакой любовной истории; принц Гарри из Лондона не нашел любви в Висконсине. По крайней мере, именно это он пытался себе внушить. Он говорил своим профессорам, что плохо себя чувствует. Это не совсем ложь; остаток недели он провел в неком оцепенении, иногда плача. Он не собирался ходить на занятия, не говоря уже о том, чтобы учиться или даже тренироваться. Он помнил шепчущихся девчонок, когда Гарри появился с джерси, и их реакцию. Вспомнил его нервозность, и задался вопросом, может быть в журналах уже тогда что-то было, а он не заметил. Лиам и Найл ничего ему не говорили, лишь спрашивали, все ли у него в порядке, а удостоверившись, что он все еще жив в бардаке своей комнаты и жизни, приносили еду. Он даже не знал, знали ли они о всей ситуации. Он не знал, что сказал им Гарри, когда неожиданно уехал. Единственное хорошее во всем этом, что они не втянули в это все его маму, и продолжили следить за тем, чтобы Ария могла попасть к нему в комнату. После полутора недель жалости к себе он пришел в себя, и вернулся к той жизни, которая у него была до того, как в нее ворвался Стайлс. Его тело протестовало, когда он снова начал танцевать, но он прошел через это. Он не обращал внимания на косые взгляды одноклассников, когда он начал ходить на пары, не обращал внимания на сплетни, преследующие его по пути из класса в танцевальную студию. Новость о том, что Гарри — самый настоящий принц, ходила уже около трех недель, когда Луи наконец появился на смену в книжном магазине кампуса. Он знал, что его менеджер не слишком довольна тем, что он отказался от работы на это время, даже под тем предлогом, что он слишком болен, чтобы работать и даже ходить на занятия, но один взгляд на него заставил пожилую женщину вздохнуть про себя и поставить его за стойку. В какой-то момент, примерно через полчаса после того, как он устроился на табурете за компьютером, один из его коллег оставил упаковку шоколадки Рис с арахисовым маслом и бутылку Пепси у его локтя. Этот жест заставил его задуматься, действительно ли он выглядит так же жалко снаружи, как чувствует себя внутри. Но он одарил девушку полуулыбкой и поблагодарил ее за это. И это самое меньшее, что он мог сделать. Поскольку семестр уже почти закончился, и единственное, чего можно ждать — это День Благодарения и зимние каникулы (и экзамены, но их никто не ждет), он не ожидал, что в магазине будет много покупателей. По предыдущим годам он знал, что, когда придет клиент, это будет студент, которому нужна новая тетрадь или другие школьные принадлежности, а он не хочет ехать в Таргет. Поэтому он немного удивился, когда к кассе подошел клиент с чем-то большим, чем просто пара блокнотов и ручек. На самом верху ее стопки, как раз под пакетом арахисовых M&Ms, лежал один из тех самых желтых журналов, которые Луи старался избегать со времен истории о том, как принц Гарри мог найти свою любовь в Висконсине. Он никак не отреагировал на фото Стайлса на обложке; ему не хотелось убегать. — Это же ты, да? — с некоторым подозрением спросила молодая девушка, словно пытаясь понять, откуда она знает Луи. Где же она его видела. Он лично ее не знал, но видел, как она порхала вокруг Гарри, как мотылек вокруг лампочки. Он не отвечал ей, даже толком не знал, о чем она спрашивала, поэтому она довольствовалась тем, что он взял листок с ее номером. Но как только его пальцы коснулись журнала, ее рука опустилась на небольшую стопку. — Это ты, — на этот раз она звучала обвиняюще, как будто он солгал ей, не сказав ни единого слова. Он замолчал и посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова. — Я даже не знаю, кто ты, — наконец сказал он, когда вновь обрел дар речи.Он сказал также, как и до того, как Гарри солгал ему о том, кто он такой, до того, как Гарри разбил ему сердце. Ладно. Между этим и отсутствием реакции на лицо Гарри на обложке журнала, он мог просто промолчать. Может быть. Возможно. — И я не знаю, кто я по-твоему. Я такой же Феникс, как и ты, — его взгляд упал на логотип университета Грин-Бея с фениксом на ее толстовке, на случай, если она не поняла, что он имел в виду. Честно говоря, когда ему напомнили о талисмане университета, ему захотелось рассмеяться. Ирония в том, что ему придется восстать из пепла собственного разбитого сердца. — Могу я просто… — добавил он, указывая на ее покупки, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. Выбросить из головы мысли о Гарри, мысли о том, что он сделал. Девушка закатила глаза так сильно, что он удивился, как они не застряли, и резко покачала головой, хватая свой журнал и открывая его, прежде чем снова повернуть к нему. — Это ты, верно? Он не читал ни одной статьи о Гарри. Он не открыл ни одного из журналов, которые купил три недели назад. Он не гуглил Гарри. Он не сделал ничего, что имело бы отношение к Гарри после его ухода. Он видел только обложки различных журналов и бегло просматривал заголовки газет. Может быть, ему следовало открыть хотя бы одну из них, потому что история, которую ему показали, не о Гарри. А о нем. Он потянулся за журналом, практически вырывая ее из рук студентки. Она, кажется, не возражала, решив вместо этого открыть пакет M&Ms, пока он читал статью. Первое фото, сопровождающее статью, довольно откровенное, на нем он растягивается в одном из танцевальных залов. На самом деле, быстро пролистав статью, там все фото откровенные, и он не помнит, чтобы их кто-то делал. Он снова перевернул страницу к началу статьи и прочитал короткую заметку в самом верху. Статья и сопутствующие фото, кажется, пришли от… Он тихо ругнулся. Он конечно знал, что у Найла везде связи, но видеть его имя в журнале, издаваемом по всей стране, казалось… нереальным. Даже если статья о нем, он не помнит, чтобы у него спрашивали разрешения. Даже если он бы и разрешил, потому что ее писал Хоран. — Я могу взять другой, если тебе нужен свой экземпляр. Шатен был так сосредоточен на статье, особенно на имени Найла в гребаном заголовке, что забыл, что держит экземпляр клиента. Его взгляд вернулся к девушке, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы извиниться, она повернулась и пошла за вторым журналом. — Можешь оставить себе, — сказала она, на этот раз любезно, кладя второй журнал на свою стопку. Он задался вопросом, не потому ли это, что она наконец поняла, откуда она его знает, что он связан с принцем Гарри. — Ну и какой же он? Луи отложил журнал в сторону и скептически на нее посмотрел. Он подтянул покупки ближе и начал их пробивать. — Кто? Найл? Его вопрос вознаградился еще одним эпическим закатыванием глаз. — Нет. Принц. Он не хотел говорить о Гарри. Он больше никогда не хотел о нем слышать. И вообще не хотел о нем думать. Но все равно сделал и то, и другое. — Он великолепен. У него доброе сердце, он знает, как заставить тебя чувствовать себя единственным человеком в мире, когда он говорит с тобой, — он невольно улыбнулся. Он может и злится на то, что он сделал, но Стайлс просто… Кажется, на него трудно сердиться. — И хорошо катается. Лучший игрок Гэмблеров, которого я видел за последнее время, а я живу с еще одним их игроком. Девушка пристально смотрела на него, протягивая теперь уже пустую упаковку желтого M&Ms, чтобы он мог пробить и ее. — Значит, слухи правда? — Слухи… — начал повторять Луи, и слова обрушились на него с осознанием того, какие именно слухи она имеет в виду. Невинный вопрос разрушил малейшее хорошее чувство, которое он испытывал к Гарри. Он хмуро глянул на обложку журнала, на которой изображен Стайлс, и взял пакет, чтобы сложить покупки. Значит, слухи правдивы? Должно быть, нет, потому что Гарри уехал в Англию и назвал их бурные отношения ошибкой. Но он не мог сказать ничего из этого, даже если очень сильно хотели. — Слухи — ложь, — наконец решился он, протягивая ей пакет. Ее взгляд скользнул к журнальной статье о нем, который все еще лежал на прилавке; вопрос остался без ответа. «Если слухи о том, что принц Гарри Стайлз из Лондона влюбился в простолюдинку из Штатов, не правда, то зачем национальному журналу публиковать статью о малоизвестном танцоре из Грин-Бей?» — Кроме того, — Луи резко оторвал чек, когда тот отпечатался, мысленно стряхивая невысказанный вопрос, протягивая ей листок бумаги. — Гарри вернулся в Лондон три недели назад, он знал, что ему, вероятно, следует называть Гарри по его титулу, но ему никогда не приходилось называть его принцем. Он не имел желания начинать сейчас, если ему это не нужно. — Если бы слухи были правдивы, он бы не уехал. Выражение лица девушка, когда она брала чек, было совершенно непроницаемо. — Я не знаю, — наконец сказала она после нескольких минут молчания, ее взгляд вернулся к журналу на стойке, все еще открытому на статье. — Это все больше похоже на современную сказку, — она перевела взгляд с откровенной фотографии на его лицо. — Случались и более странные вещи. Она задержалась еще на мгновение, наблюдая за его реакцией, как будто ожидая от него чего-то еще. Какую-то другую реакцию. А какая реакция ей была нужна, он не знал. Она, так ничего и не дождавшись, вскоре ушла, бросив на него последний взгляд и открывая дверь, чтобы выйти из магазинчика. Он смотрел ей вслед, пытаясь осмыслить, что только что произошло. Он определенно никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным. Кроме того, о нем никогда не писали статей в национальных журналах. Его упоминали в рецензиях на пьесы и другие спектакли, которые он делали с университетом, но эти рецензии были в местных газетах и на сайтах местных новостных станций. Самое больше, что он получил — это рецензию из Милуокской газеты. Томлинсон снова взял журнал и закрыл его, чтобы еще раз взглянуть на фотографию Стайлса на обложке. Это была довольно хорошая фотография, хотя Гарри никогда плохо не получался на фото. Изучая фотографию, он гадал, где и когда она была сделана. Не похоже, что она была сделана в Висконсине, хотя Гарри определенно был одет в футболку Гэмблеров и джинсы, одной рукой зарываясь в волосы, как всегда небрежно взъерошивая волосы. Как бы сильно он ни злился на Гарри за то, что тот солгал о том, кто он такой, за то, что он забил на то, что чувствовал шатен, что он имеет право знать, особенно если их могут снимать, глядя на фотографию на обложке журнала, Луи скучал по нему так же сильно, если не больше. Он встряхнулся и заставил себя похоронить эти чувства — боль, которую он чувствовал, боль, которую он чувствует, потеряв Гарри, — за гневом, из-за того, что он не был с ним честен. Может быть, у Стайлса была веская причина ничего не говорить, когда они встретились в Лондоне, но какая бы ни была причина, она исчезла, когда Гарри приехал в Висконсин, чтобы жить с ними. Чтобы поступить в гребаный университет Луи. Ворваться в его гребаную жизнь. Шатен снова открыл статью о себе, глядя на имя Найла в заголовке. Интересно, о чем думал Хоран, когда писал эту статью? Черт возьми, он задавался вопросом, когда он написал статью, не говоря уже о том, когда он сделал эти снимки. Что же касалось самой статьи, то она… довольно неприметна. Белая и пушистая, правда. Если бы речь не шла конкретно о нем, он бы подумал, что журнал привлекает внимание публики к человеку, которого должны заметить, к восходящей звезде, у которой есть большой потенциал. В середине статьи упоминалось о его отношениях с Гарри, сопровождаясь фотографией, сделанной в их гостиной. Она была сделана в воскресение, после их второго раза, когда они вышли из комнаты шатена, чтобы избежать подозрений; они даже не смотрели друг на друга — Стайлс был сосредоточен на большом учебнике, лежащим на кофейном столике, массируя икры Луи, в то время как внимание шатена было сосредоточено на другом, а на подлокотнике рядом с Гарри растянулась Ария, — но сама эта картина была более домашней, а момент более интимным, чем на фото, на котором они целуются в коридоре перед раздевалкой сборной. Они выглядят как настоящая пара, которая давно преодолела неловкость в начале отношений. Как будто они были вместе несколько месяцев, а не просто пару раз перепихнулись и только переходили от друзей к чему-то большему. Это же видели другие до того, как между ними что-то произошло? Это видели Найл и Лиам, пока они пытались скрыть факт встречи в Лондоне? Неужели они ничего не сказали им, ожидая, что Гарри и Луи расскажут правду о том, что произошло между ними? Что он встретил Гарри, хоть и под другим именем, и перепихнулся с ним, будучи в Лондоне, до того, как Стайлс стал их соседом по комнате? У него было столько вопросов к соседям по комнате, что он даже не знал, с чего начать. Он даже не знал, хочет ли он начинать задавать вопросы, узнать, что его соседи по комнате знали и когда. По крайней мере, он знал, что еще несколько недель назад Лиам ничего не знал. Он не стал бы обсуждать возможность Гарри встречаться с другими людьми, если бы знал, что у них с Луи что-то есть. По крайней мере, он почти был уверен, что Пейн бы этого не сделал. Он не такой человек. Честно говоря, Лиам — это тот тип человека, который поддержал бы эпическую историю любви, которая, если бы все было по-другому, могла бы разыграться так: прекрасный принц влюбляется в простого смертного, и они вместе уходят в закат. Эта мысль заставила Луи зарычать про себя и быстро закрыть журнал. Позже он обязательно поговорит с Найлом, выяснит, какого черта тот решил написать о нем статью для желтой газетенки, и сделал из него настоящую любовь Принца Гарри. - Луи не хотел идти на игру Гэмблер. Он не был на игре с тех пор, как Гарри уехал в Англию почти полтора месяца назад. С тех пор, как Гарри уехал, чтобы снова стать гребаным Принцем. Но Найл настаивал, и кто-то — он не был уверен, кто именно, но положился на друга, потому что это на него похоже, особенно если он все еще пытался загладить свою вину за тут статью — прислал им билеты, включая приглашение в VIP ложу. Конечно он видел ее. Проходил пару раз по пути в раздевалки, чтобы встретиться с Лиамом (и в тот единственный раз с Гарри). Но он никогда там не был. В приглашении говорилось, что еда и пиво бесплатно, так что… почему бы и нет? Игроки не виноваты, что Гарри гребаный Принц. Он может потеряться в игре, отвлечься на еду и пиво. Ему позволено немного себя пожалеть. — Гребаный принц, — громко огрызнулся Томлинсон, как раз когда они садились за один из небольших столиков перед защитным стеклом. В остальном они были одни, чего почти было невозможно. Его обычно занимают большие компании, потому что здесь есть собственная уборная и бар. И она недалеко от места, откуда игроки выходят на лед. — Он оказался гребаный принцем. — Еще мучаешься? — сухо произнес Хоран. Он знал, как Луи ко всему этому относится. Интересно, знал ли он, что Гарри — Принц, что они переспали до того, как эти фото появились во всех грязных журналах. Он даже задался вопросом, на одну миллисекунду, а не сам ли Найл дал информацию для сплетен, пока писал свою статью. Интересно, и как ему теперь жить дальше? Существует ли какая-то группа поддержки для людей, которые переспали с членом королевской семьи? Он бы спросил у Гарри, хоть и не разговаривал с ним с… ну, с тех пор, как он ушел. Стайлс даже ничего ему не сказал. Он помнил, что Гарри говорил, что с отношениями у него все сложно, но… он не думал, что так сложно быть принцем. Ох, кого он обманывает? Он прекрасно понимал, как тяжело быть принцем. Ты никогда не узнаешь, встречается ли человек с тобой из-за титула или нет. — Неудивительно, что он не сразу меня вспомнил и вообще назвал свое второе имя, — пробормотал шатен под нос, но это заставило Найла отвести горящий взгляд от игры. Он, конечно, ничего не сказал, но это и не обязательно. Подтекст был ясен: они на игре Гэмблеров на лучших местах, а он хандрит по какому-то парню, вместо того, чтобы наслаждаться игрой. Ему удалось включиться в игру за оставшуюся часть периода, хотя счет был по прежнему ноль-ноль, когда раздался сигнал. — Они вернутся в следующем периоде, — сказал Хоран, когда они поднялись, чтобы взять еще пива и жареного сыра из бара. — Хреново, что Гарри уехал. Он был хорошим нападающим. — Мы не говорим о Гарри, — напомнил Луи. Он собирался еще что-то сказать, когда комментатор начал благодарить различные группы за то, что они пришли за игру, а на центральном табло высвечивались их имена. Из опыта они знали, что, поскольку они в ложе, их тоже назовут, даже если они не знали, кто прислал приглашения. Но когда пришла их очередь, комментатор сказал, что в ложе проводится очень особая вечеринка для очень особенного человека. Луи хмуро глянул на друга, когда мимо пронеслись камера и луч прожектора. — Ты ведь ничего об этом не знаешь, правда? — спросил он, внезапно осознав, что из коридора к ним заходит группа людей. Впереди шел Лиам, все еще в полной экипировке, но заменив коньки кроссовками, и Рысь — талисман Гэмблеров. Хоран пожал плечами, когда комментатор сказал: — Похоже, что кто-то очень близкий к Луи Томлинсону принес свои извинения. — Я знаю столько же, сколько и ты, — сказал Найл, но что-то в том, как он сказал и бросил взгляд на Лиама, заставило Луи усомниться в его правоте. Луи услышал, как диктор что-то сказал, вероятно, передавая извинения, но его внимание было направлено на действия Рыси. Он и раньше видел талисман, обычно он подражал всему, что происходит в непосредственной близости от него. Но в этот раз в движениях Рыси что-то изменилось, как будто человек в костюме не привык к нему. Он смотрел, как Рысь сначала изображает плач, закрывая лапками лицо, а плечи затряслись от слез, а затем талисман прижал обе лапы к груди и опустился на одно колено, умоляюще протягивая руки к Луи. — Что происходит? — спросил Томлинсон, переводя взгляд с Лиама и других сопровождающих на Найла, а затем обратно на Рысь. Он был слишком занят наблюдением за талисманом, чтобы слушать комментатора, но теперь он осознал, что зрители, весь Реш, ждет его ответа. Он знал, не глядя, что на центральном экране посреди арены все видят, как он смотрит на Рысь, и надеется, что камера не покажет его замешательства. И тогда Рысь сделала то, чего обычно не делают талисманы, когда они на публике: он снял голову костюма. Он не знал, чего ждет, не знал, кого ждать, он вообще ничего не ждал, но по какой-то причине он был шокирован, увидев Гарри, из всех людей на свете, в костюме Рыси. Он ошеломленно смотрел, как Гарри положил большую рысью голову на сгиб руки, все еще глядя на него снизу вверх. — Ты простишь меня? — спросил он, и это, кажется, единственный звук, который слышит Луи. Его зеленые глаза несколько мгновений пристально смотрели на него, прежде чем он поднялся, прочищая горло. — Ты не обязан сразу отвечать на этот вопрос. Но… Что бы Гарри ни хотел добавить, Луи уже не слышал, потому что, хоть и прошло уже три недели с тех пор, как он видел Стайлса, три недели с тех пор, как он ушел, и жизнь Луи перевернулась с ног на голову, несмотря на то, что полчаса назад Луи злился на него, он обнял его за шею и крепко поцеловал. Ему было все равно, что происходит, он даже не замечал окружающего мира, когда за талию его обняли большие и сильные руки. — Я скучал по тебе, — прошептал Гарри ему на ухо, прижимая к себе. — Поговорим позже, ладно? — Ладно, — прошептал шатен в ответ, крепко обняв его, прежде чем отпустить. — Желательно без этого нелепого костюма талисмана. Гарри посмотрел вниз и залился лающим смехом. — Да, желательно без него, — он наклонился к нему и, мгновение поколебавшись, поцеловал его в щеку. — После игры. - В начале второго периода Гарри вышел на лед под оглушительные аплодисменты, и на этот раз Луи задался вопросом, связано ли это с тем, что они помнят, как хорошо он сыграл первые две игры, или с тем, что он член королевской семьи. Он вспомнил первую игру Стайлса, и сплетничающих девочек за его спиной, и вновь задумался, были ли это из-за того, кто он, а не из-за внешности. Может быть, он слишком много думал о том, как появились снимки. Он никогда по-настоящему не следил за королевской семьей какой-либо страны, не говоря уже о Великобритании, поэтому его нельзя винить в том, что он не знал. По крайней мере, так он сам себе говорит. Все это, конечно, быстро забылось, и он погрузился в игру. Как и все предыдущие игры, Гарри вел команду к победе, забив две из пяти шайб, с которыми они выиграли, включая победную. Он объехал каток по кругу под одобрительные возгласы болельщиков, останавливаясь у ложи и улыбаясь Луи. Он смутно вспомнил, что им нужно поговорить, но не мог сдержать расплывающуюся на лице улыбку. Он почувствовал, как Найл наклонился и прошептал: — Сегодня вечером дом будет свободен, — и невольно покраснел. Ему хотелось бы думать, что ничего, кроме разговора не будет, но было приятно знать, что Найл и Лиам освободят дом, предполагая любое развитие событий. - К тому времени, как Гарри появился из раздевалки, как всегда только из душа, с сумкой на плече, почти все зрители разошлись. Он выглядел также, как и после любой другой игры, что Луи почти забыл, что его не было три недели. Что Гарри уехал в Лондон. Что шатену было очень неуютно. — Я задолжал перед тобой извинения, — сказал Стайлс в своей обычной медленной манере, почти нервно наблюдая за Луи. Как будто он удивился, увидев, что он остался его ждать. — Но… — он обвел взглядом помещение. — Может, не в таком публичном месте? С меня хватит. Томлинсон кивнул, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Найл, сказал, что дом… — голос сорвался, выдавая нервозность, когда появилась возможность все прояснить. — Что мы можем поехать туда, там никого не будет, — когда он сказал это, он вспомнил, что Гарри — принц, и у него, наверное, есть телохранители или другой персонал, хоть раньше его не было. — Хорошо, — Гарри улыбнулся. — И не волнуйся. Будем только мы. Он улыбнулся в ответ, радуясь, что Гарри догадался, что у него на уме. Он направился к своей машине, гадая, как Гарри добрался до арены. На стоянке осталось не так много машин. Когда он через брелок разблокировал машину, он пытался придумать, как заполнить тишину между ними. Он не испытывал дискомфорта; это то же самое уютное молчание, которое было между ними, когда он отошел от шока, узнав, что с ними будет жить Гарри. Он задумался, чувствует ли Стайлс тоже самое, успокаивает ли он себя, что они так легко вернулись к старым привычкам. Дорога домой прошла тихо, в уютной тишине. Он хотел спросить Гарри, как у него дела, почему он исчез, когда он узнал, что он принц. Почему он оставил Луи в таком замешательстве? Почему он назвал их ошибкой? Но он боялся нарушить молчание. Побоялся, что если он это сделает, они больше никогда не смогут вернуться к этой уютной тишине. Тишина последовала за ними в дом, но исчезла, когда Гарри поставил свою спортивную сумку на пол гостиной и повернулся к нему. — Я должен перед тобой извиниться, — снова сказал он, потирая руки, будто не зная, куда их деть. Это заставило Луи понять, что Гарри также нервничает из-за этого, как и он, ему также неловко от расстояния между ними, как и Луи. Стайлс немного замешкался, явно пытаясь привести мысли в порядок, чтобы сказать, что хотел, прежде чем решиться взять шатена за руку и потащить к дивану. Они побеспокоили Арию, которая тихо поворчала, устраиваясь на спинке дивана и закрывая мордочку хвостом, чтобы не видеть их. Гарри тихонько хихикнул, протягивая руку, чтобы погладить ее, а потом снова повернулся к Луи. — Как ты уже знаешь, я принц, — он сделал короткую паузу, прочищая горло. — Сейчас на троне моя бабушка, а я просто прохлаждаюсь, пока она не будет готова… сделать то, что она хочет. Уступить или умереть, — он покачал головой, проводя рукой с множеством колец по каштановым волосам, которые стали на несколько сантиметров длинней. Это придавало ему вид скорее рок-звезды, чем королевской особы. — Так что я делал все, что мне заблагорассудится, в пределах разумного. — Как я? — тихо сказал Луи, и он вздрогнул от этого звука. Это заставило Гарри тоже вскинуть голову, удивленно на него глядя. — Нет, — просто сказал он, качая головой. — Ты не… ты никогда не был частью «развлечений», — он показал в воздухе кавычки. — Даже когда мы встретились в том баре и перепихнулись в твой последний вечер в Лондоне. Я хотел быть кем угодно, только не принцем, и я уже подумывал о том, чтобы поехать учиться в США, и… — он замолчал, облизывая губы и смотря в потолок, явно пытаясь собраться с мыслями. — Я встретил тебя. И я не знал, что ты дружишь с Найлом, с которым я уже договорился, где остановлюсь. Так что когда мы увиделись здесь, — он кивнул в сторону гостиной, — было сюрпризом. Большим сюрпризом. Гарри раскинул руки, пока говорил, и через несколько минут он потянулся к рукам шатена. — Ты не знал, что я принц, или, по крайней мере, делал вид. Это была приятная перемена, поверь мне, — он провел большим пальцем по костяшкам, и его взгляд упал на и руки. — Это было… для меня все всегда было сложно. Я никогда не знал, нравлюсь ли я людям просто так или потому, что я — достигнутая цель. Так что быть собой было восхитительно. Он вновь посмотрел на Луи. — Когда я сказал, что это ошибка, я не имел в виду тебя. Я… я думал, что смогу быть просто Гарри, без необходимости в постоянных телохранителях. Все еще были статьи, папарацци, задающиеся вопросом, куда я делся. Интересующиеся, не попал ли я наконец в какую-нибудь реабилитационную клинику, хотя у меня никогда не было проблем с наркотиками, — он сжал руку Луи, и шатен не знал, пытался ли он успокоить его или себя. Теперь, когда он получил ответы на вопросы, которые мучили его в течение трех недель, он хотел, чтобы его успокоили. — Ты даже не представляешь, как это было здорово — иметь возможность просто… быть собой, с тобой, с хоккеем и с учебой. Стайлс фыркнул, слегка посмеиваясь. — Ладно, может быть, делать себе имя в хоккее было немного глупо, даже если это была низшая лига. Это все еще привлекает внимание людей, не так ли? — Да уж, — прошептал Томлинсон, вспоминая, как перешептывались девочки-подростки. Вспоминая ревность, которую испытывал, хоть ему и удалось справиться с этим чувством. Вспомнил все, что Гарри говорил о сложностях, и как пришел к выводу, что у Гарри дома девушка, а не что он принц. — Хотя я думаю, что тебя все-таки заметили. — Да, наверное, — Гарри печально улыбнулся ему. — Но не для тебя. Я ведь никогда не был для тебя принцем Гарри, верно? — он рукой потянулся к лицу шатена, ненадолго замер, прежде чем положить ее на щеку. — Для тебя я был просто Гарри, верно? — Для меня ты всегда был просто Гарри, — прошептал Луи, и хотя он был зол, что Гарри скрыл от него, кто он был на самом деле, заставляя Луи засомневаться во всем, что они сделали, он понял, что все правда. Возможно, он и не знал, что Стайлс был членом королевской семьи, но ему казалось, что даже если бы он знал, ничего бы не изменилось. Ведь для него он всегда был просто Гарри. — Ты когда-нибудь собирался мне рассказать? Что ты, ну, знаешь, принц? Гарри нежно поморщил носик. — Нет. Я же говорил, что у меня все сложно с семьей и что это осложняет отношения, но если когда-нибудь все станет серьезно, я думаю, что подожду, пока ты успокоишься и согласишься, прежде чем сделать это. Луи ничего не мог с собой поделать; он рассмеялся при этой мысли, даже протягивая руку, чтобы шлепнуть Гарри. — Ты бы не посмел. Улыбка, которой его одарил Стайлс, теплая, теплее, чем все, что он когда-либо видел, и она стерла все, что осталось от ухода Гарри. — Ты абсолютно прав. Я бы позаботился о том, чтобы ты знал, что станешь герцогом, если все станет серьезно. Шатен наклонился, отбрасывая все волнения, когда он прижался к губам парня, пробормотав в поцелуй. — Хорошо. Гарри ответил на поцелуй, медленно и уверенно, как и всегда. — Это та часть, где мы будем жить долго и счастливо? Томлинсон на мгновение задумался, а потом встал и протянул ему руку. Он не сказал этого вслух, но определенно показал Гарри, что это определенно та часть, где они будут жить долго и счастливо. - Забавно, как быстро летит время, когда ты занят тем, что живешь долго и счастливо. Отношения с Гарри разладились еще в октябре, но к ноябрю, с его холодными дождями и проблесками снега, все наладилось. Зима и весна также принесли свои перемены: к декабрю Гарри сделал их отношения публичными и официальными, и к тому времени, когда в конце апреля все стало лучше, Гарри уже говорил о том, чтобы сделать еще один шаг в их отношениях. Они уже жили вместе, так и не переехав из дома, который они делили с Лиамом, Найлом и Арией, но Гарри подумывал о том, чтобы найти место только для них двоих и Арии. Но он не давил на Луи, он знал, что ему нравится жить с двумя своими лучшими друзьями и бойфрендом. Теперь, когда приближался июнь, скоро они будут знакомы уже как год, он подумал, что, может быть, Гарри все еще переживает по этому поводу. Одна его часть задавалась вопросом, может это ему надо было намекнуть, чтобы они жили отдельно. Ему, конечно, нравилась эта идея, но он не совсем уверен, что хотел сделать Гарри после того, как они закончат учебу. В конце концов, он знал, что Стайлсу придется жить в Великобритании, во множестве дворцов, и поскольку Гарри совершенно серьезно относится к нему, Луи тоже придется. Это была одна из причин, по которой Луи тянул с отъездом. Он не хотел снять жилье, поселиться, а затем снова сдать его, как только они переедут в Великобританию навсегда. Или в том маловероятном случае, если они расстанутся, ему придется вернуться к Лиаму и Найлу. На самом деле, он не имеет каких-либо опасений по поводу их расставания. В конце концов, Гарри сделал их отношения официальными. Луи еще в декабре был представлен в качестве нового члена королевской семьи, хотя и не был официально помолвлен с Гарри. Когда он шел рядом с Гарри на первое мероприятие, было много вспышек камер; он так боялся, что споткнется о собственные ноги или его вырвет на какого-нибудь лакея. Но он пережил этот вечер и фотографии вышли не такими уж плохими. Он знал, что его сестра Лотти вырезала по крайней мере одно фото из журнала о дебюте парня Принца Гарри и приклеила на стенку, хотя он так и не понял, сделала ли она это потому, что гордится им, потому что влюблена в его парня или просто хотела посмеяться. Она, конечно, ему не скажет, когда он спросит, просто посмеется. В его жизни все еще было много неприятностей из-за того, что он публично являлся парнем Гарри. Он не мог пойти куда-нибудь без того, чтобы там не было по крайней мере одного фотографа, поджидающего его, когда он приедет или уедет. Он почти уверен, что его профессора и сокурсники устали от папарацци, когда он появлялся на занятиях или просто шел по кампусу. Он уверен, что случайные даже незнакомцы раздражались, когда фотографы ловили его, идущего в Реш, чтобы заснять Гарри, играющего в хоккей с другими игроками. Вот почему он чувствовал себя довольно тревожно, когда Гарри предложил прокатиться, когда они проснулись. Он был почти уверен, что, куда бы они ни пошли, кто-нибудь обязательно выяснит, кто они, и там будет толпа людей. Не говоря уже о фотографах. Поэтому он очень удивился, когда Гарри повез их в заповедник. Ни в одном свободном месте в Грин-Бее не может быть совсем безлюдной, но, когда Гарри парковался на стоянке в конце извилистой дороги, Луи заметил, что они одни. Это, конечно, необычно; заповедник закрывался ближе к вечеру, и у самого входа были запертые ворота, чтобы не пропустить тех, кто захочет въехать после закрытия. Но, конечно, они проехали без проблем. Не было никаких признаков того, что заповедник закрыт. Когда он вышел из машины, идя за Гарри, он увидел вход на одну из многочисленных пешеходных троп, которые усеивали заповедник вдоль и поперек. Это еще более странно. — Что происходит? — спросил он, захлопывая дверцу внедорожника. Когда здесь было так тихо, как сейчас, он мог слышать уток и гусей, которые были здесь как дома на лето, с озера по другую сторону заповедника. — Не то чтобы я не оценил хороший сюрприз и все такое, но ты уверен, что они вообще открыты? Здесь никого нет. — Я позвонил, — просто сказал Стайлс, улыбаясь ему, когда они пересекали мост, отделяющий парковку от центра природы. Луи несколько минут молча смотрел на него, вглядываясь в пятнистые тени, падающие на принца. Это заставило Гарри широко улыбнуться, явно не стесняясь того, что на него пялятся. — Оказывается, я какая-то важная персона. — Конечно, можно и так сказать, — фыркнул шатен, когда их ноги сошли с обшарпанного деревянного моста на бетон. — Важная персона. — Просто забил много голов для местной хоккейной команды, — игриво сказал Гарри, прежде чем потянуть Луи к ступеньке у двери. Он стоял перед парнем, сведя носки друг к другу, засунув руки в передние карманы джинсов. — Я знаю, что мы в природном центре, но ты хочешь туда или пойти прогуляться по тропе к волкам? Он замешкался, прежде чем указать на подъездную дорожку, по которой они въехали, как будто он внезапно засомневался в плане. — Или мы все еще можем поехать на пляж и покататься? — Мне и здесь нравится, — улыбнулся Луи. За все то время, что они были вместе, просто потому, что Томлинсон хотел показать город, который он называл своим домом в течение последних двух лет, они очень мало где не побывали. Но он знал, что заповедник и новый зоопарк — два самых любимых места Гарри. Побывав в Лондоне и увидев тамошние зоопарки, Луи все еще был поражен тем, что эти два места, посвященные уходу и восстановлению местной дикой природы, так близки и дороги сердцу Гарри. Зная это, и наблюдая, как Гарри нервничает из-за того, хочет ли он быть здесь или нет, Луи мог сказать, что какой бы ни была причина, по которой они пришли сюда, это очень важно для Стайлса. — Значит, волки, — Гарри рукой показал к началу тропу, ведущей к лесной галереи и ее животным. Он взял шатена за руку и потащил по дороге к выбранной тропе. Он не стал убирать руку, когда Луи пошел охотней. Между ними и вокруг них воцарилась уютная тишина, когда их ботинки ступили с цементной площадки парковки на щепки тропы. Здесь уже не так тихо; в конце концов, они в заповеднике, и различные звуки животных, которые называют это место домом, окружали их со всех сторон. Луи слышал, как в вольере выли волки, как галдели гуси на маленьком озере неподалеку. Он даже слышал шелест листьев в лесу от какого-то небольшого зверька. Они добрались до лесного здания, и Луи снова поразился тому, как здесь было пусто, вокруг вообще никого не было. Как тихо здесь без бегающих вокруг кричащих детей, когда они поднялись к небольшой детской площадке через дорогу от главного здания. Как им не нужно заглядывать через плечи людей, чтобы увидеть резвящихся выдр. Когда он подошел к лисам в соседнем загоне, а Гарри остался наблюдать за выдрами, он задумался, почему он закрыл заповедник только для них. Вряд ли его когда-либо закрывали в принципе. Даже при ежегодной пешей прогулке они не закрывали от людей, не принимающих в ней участия. Он смотрел на пару лис, гоняющихся друг за другом, когда услышал позади себя шаги. Он обернулся на звук и увидел, что Гарри смотрел на него со спокойной улыбкой на лице, засунув руки в карманы. Он выглядел таким влюбленным, что Луи стало неловко. — Что такое? — спросил он, полностью поворачиваясь к Стайлсу. Он все еще слышал, как они бегают друг за другом, но все его внимание было сосредоточено на стоящим перед ним парне. Гарри ответил не сразу, его взгляд блуждал от шатена к окружающей природе. Он так долго не отвечал, что несмотря на теплый день, Луи задумался, не привез ли его сюда Гарри, чтобы расстаться. Это бы объяснило отсутствие здесь людей: не хотелось бы, чтобы кто-то видел будущего принца, который официально объявил о своем новом бойфренде всего пару месяцев назад, и который бросает этого самого парня. Эта мысль не очень хорошо сочеталась с тем, насколько приятной была прогулка, уютная тишина, которая висела между ними во время прогулки. Это определенно не соответствовало тому, как счастливо выглядел Гарри, когда они приехали, как он волновался, что, возможно, Луи не хотел сюда идти. — У нас все хорошо, правда? — он попытался скрыть дрожь в голосе, посколько Гарри все еще не сказал ни слова. Вся поза парня выдавала его нервозность, и он не мог встретиться с Луи взглядом, а носки сильнее смотрели друг на друга. Эта нервозность усилила его беспокойство, задумываясь, мог ли он неправильно истолковать ситуацию, даже когда он сказал себе, что это не так. — Все хорошо, — наконец на одном дыхании сказал Стайлс, как будто, выдохнув, он избавился от волнующих его мыслей. — Все… — он замолчал, облизывая губы, как это делает Луи, когда пытается собраться с мыслями. Луи недоумевал, когда это Гарри успел обзавестись такой привычкой. — У нас все хорошо, — наконец продолжил он после пары минут молчания, наконец-то встретившись с ним взглядом. — Очень хорошо. Ты великолепен, знаешь? Ты справился со всем, что на тебя свалилось из-за того, что я принц… с такой грацией и силой, что я поражен тобой. Он подошел и взял Луи за руки. Его взгляд упал на их переплетенные пальцы. — Ты самый лучший, понимаешь? Так много людей сбежало бы под давлением, которому я тебя подвергаю. Так много людей сломалось бы под ним, или подумали бы, что я жестко с ними поступаю, как с тобой с самого начала, — на этих словах голос Гарри оборвался, и на мгновение замолчал прежде чем продолжить. — Я извинился перед тобой за это, за то, что с самого начала не сказал тебе правды. Но теперь я знаю, что если бы я был честен с тобой с самого начала, у тебя все равно была бы такая же реакция на все, что случилось. Томлинсон выгнул бровь, вспоминая неловкость, которую он чувствовал, когда думал, что у Гарри была невеста в Лондоне, а также боль, которую он испытал, когда выяснилось, что Гарри не был полностью честен с ним. Ему не нужно было говорить ни то, ни другое вслух, потому что Гарри поморщился. — Ладно, может быть, кое-что и изменилось бы, если бы я был честен с нашей первой встречи. Но я ведь объяснил, что это потому, что мне не нужен партнер, который будет видеть во мне только принца. — Ты хотел равенства, — подсказал Луи, когда Гарри снова замялся. Он задался вопросом, был ли у Гарри листок с речью, но сейчас он все забыл. Он по опыту знал, что он просто фантастически запоминает тексты, потому что его результаты тестов выросли с тех пор, как Гарри вошел в его жизнь и помог ему учиться. — Я хотел равенства, — Стайлс тихо хихикнул и кивнул. — Да. И ты превзошел себя в этом, во всем, о чем тебя просили. Я не могу поверить, как удивительно ты со всем справился, — он снова хихикнул, так же смущенно, как и шатен. Было облегчением узнать, что ему также неловко. — Извини, я заранее подготовил эту речь, романтическую сцену. Но потом я увидел, как ты выглядишь здесь, в одном из наших любимых мест, и я просто… — он покачал головой, и Луи задумался, осознает ли он, насколько его слова схожи с его мыслями. — Я забыл все, что хотел тебе сказать, но… Я хочу, чтобы ты был в моей жизни. Я хочу… так много с тобой. Будущее. В словах Гарри было что-то такое, что заставило Луи остановиться. Внезапно нервозность, которую показывал Гарри, обрела смысл. Отсутствие других людей, то, что здесь только они, внезапно возимело смысл. Когда до него дошло, к чему тот клонит, его глаза расширились. — Ты пытаешься сделать мне предложение, Стайлс? Гарри перевел на него взгляд, и рассмеялся, от чего у Луи всегда теплело в животе. — Я думал, что первым это сделаешь ты. Ты всегда лучше выражал свои желания, — он расплылся в теплой улыбке. — Но да, именно это я и пытался сделать. Как я уже сказал, я немного по-другому это представлял, но на деле это оказалось намного сложнее, чем я думал. Не то, чтобы я не хотел, потому что я хочу. Но… Луи расцепил их руки, обхватывая лицо принца ладонями и притягивая к себе для поцелуя. Это не совсем «да», но он прекрасно знал, что Гарри это принял как «да».