Предательница

Намечается Вторая Мировая война. У Третьего Рейха большие планы на этот мир, и Советский Союз об этом подозревает. Сегодня у него назначена встреча с Финляндией. Он стоит на пороге её квартиры, а она не хочет его впускать. Она не отвечает на его слова, но слушает его через разделяющую их дверь. – Финляндия, может откроешь? – спрашивает Союз без тени агрессии, – я знаю, ты слышишь. Ответь что-нибудь. Нужно поговорить. Союз вздыхает и разворачивается, оглядываясь по сторонам. Свежая светло-серая краска и недавно поменянная лампа. Финляндия поворачивает замок и открывает дверь. – Чего ты хотел? – робко спрашивает она, не находя в себе смелости посмотреть ему в глаза. – Могу пройти? – осторожно уточняет он, боясь отпугнуть Финляндию. – Проходи, – несмело говорит она и отходит в сторону. Он проходит внутрь квартиры, снимая шапку и тёплое пальто. Она закрывает дверь на ключ и быстро уходит на кухню. Сняв обувь, он идёт к ней. Она греет воду в чайнике. Она прячет глаза за тёмными густыми волосами, неосторожно спадающими на её лицо. Союз садится за кухонный стол и смотрит на неё. Её движения неловкие, дёрганные и крайне скованные. Дрожащими руками она достаёт две кружки из шкафчиков. Не дожидаясь вопроса, Союз отвечает «чёрный без сахара». Она заливает чайный пакетик кипятком и подаёт чашку Союзу, после чего садится рядом. Она смотрит на жидкость в кружке, о которую греет руки. – Ты замёрзла, – констатирует серьёзно Союз, – принести что-нибудь? – Не стоит, – говорит Финляндия, не выпуская горячую чашку из рук, – мне нужно тебе кое-что сказать. Она сжимает чашку сильнее и пристальнее смотрит на горячую жидкость, так и не отпив ни глотка. Союз замирает и всматривается в её лицо: оно бело и почти обездвижено. А взгляд пустой и стеклянный. – Я не смогу тебе помочь, – набираясь смелости, говорит она, – мне жаль. – Совсем? – несмело уточняет Союз. – Совсем. Мне жаль. Извини. – Но мы вроде договаривались, что... – Уйди, пожалуйста, – тихо шепчет Финляндия, наклоняя голову и стараясь всё больше скрыть лицо за тёмными волосами. Она дрожит и еле сдерживается, чтобы не заплакать. Ей больно и одиноко. И ей не хочется говорить эти слова Союзу. Но она предательница. Уже предательница. – Хорошо, я понял, – твёрдо отвечает Союз и незамедлительно встаёт, оставляя кружку на столе. Он больше не смотрит ей в глаза и не изучает её лицо, пытаясь понять, что же случилось. Он уже понял. И ему здесь больше не место. Он надевает обувь, накидывает тёплое пальто и забирает шапку с собой. Он выходит из её дома и больше не вернётся назад. Финляндия доходит до входной двери и запирает её на ключ. Советский Союз больше не прийдёт к ней в гости. И больше не устроит с ней встречу. Она предательница. – Хорошая девочка, – шипит кто-то над её ухом, небрежно касаясь трясущихся плеч. – Рейх, перестань, – тихо шепчет она, почти плача, – ты знаешь, почему я это сделала. – Потому что ты предательница, не так ли? – он сильнее сжимает плечо и разворачивает заплаканное лицо Финляндии на себя, – так прими это. Он ядовито улыбается и зубами кусает её нежную шею. Ей больно от его зубов и тошно от себя. Союз, возможно, был единственным, кто вправду любил её. По-своему и жестоко, но всё-таки любил. Что она наделала?

любовь попала в клетку набери воды и воткни в розетку