Мой парень ангел

      На обратном пути Лань Сичэнь и Цзян Чэн бурно обсуждали план по сведению Лань Ванцзи и Вэй Усяня. Вернее, Сичэнь предлагал варианты, а Цзян Чэн отвергал каждый. Ему не нравилось ничего, ни одно из предложенных решений его не устраивало. На предложение придумать план самому Ваньинь обиженно фыркал, но своих вариантов не предлагал.              Пару раз они так увлекались спорами, что едва не проезжали на красный, Сичэнь в последний момент успевал ударить по тормозам, да так, что от встречи его носа и руля оставались считанные сантиметры. Цзян Чэн же весьма витиевато ругался, но не на Лань Хуаня, а скорее на тех, кто понаставил столбов посреди дороги, что мешают нормальным людям ездить.              Сичэнь в эти моменты поглядывал на него искоса, едва заметно усмехаясь. Все-таки Ваньинь был очень милым, когда злился. А когда ругался, то вдвойне. Но потом быстро понимал, что думает не о том, о чем нужно и быстро отгонял от себя эти неподобающие мысли. Но то, что Цзян Чэн был красивым отрицать было бы глупо, как и то, что будь он обычным человеком, Сичэнь обязательно обратил бы на него свое внимание. Вполне допустимо, что через пять минут он уже сбежал бы от «приветливого» молодого человека, забыв о его внешней привлекательности. Но кто знает, как бы оно сложилось, если бы Цзян Чэн оказался его заказчиком, например. Или его новым ассистентом.              Немного задумавшись над этими вариантами и как развивались бы события в таком случае, Лань Сичэнь вновь отвлекся от дороги, и чуть не влетел в зад, затормозившей перед светофором, машине.              — Блин, Сичэнь, я, конечно, уже умер, но, похоже, ты собрался угробить меня еще раз! — проворчал Цзян Чэн, чуть не протаранив головой лобовое стекло. Вряд ли это как-то могло ему навредить, но возмутиться подобному — это святое.              — Ты уже умер? — ошарашенно переспросил Лань Хуань. Почему-то такой вариант превращения в купидона он не предполагал. Хотя, если честно, то он вообще еще не думал над этим, но было в этом что-то жестокое и обидное.              — Представь себе! А ты думал, как становятся ангелами? — скрестив руки на груди, буркнул Ваньинь.              — Эм… Не знаю, — растерялся Сичэнь.              — Типа встречаются там на облачке ангел-мама и ангел-папа, влюбляются, женятся, а потом через год у них рождается голозадый ангелочек с луком и стрелами? — закатил глаза Цзян Чэн.              — Ну вроде того…              — Нифига подобного! Люди умирают, после смерти некоторые из них становятся ангелами!              — А остальные? — осторожно уточнил Лань Сичэнь. На тему загробного мира он никогда ранее не размышлял. Что будет потом — даже не задумывался.              — Неважно, — вздохнул Цзян Чэн, — я и так тебе сказал много лишнего. Это против правил.              — У вас есть правила? — снова удивился Сичэнь.              — О! — фыркнул Ваньинь, — например, самое главное правило — нельзя влюбляться в подопечного. Нельзя рассказывать о небесной канцелярии и обо всем, что происходит там. Нельзя говорить о загробной жизни. Нельзя плохо отзываться о других ангелах и их подопечных. Нельзя сплетничать и обсуждать личную жизнь подопечного. Нельзя заставлять кого-то страдать. Нельзя разрушать уже существующие пары, даже ради подопечного. Это малая часть, там их так много, что я все их даже не пытался запомнить.              — И часто их у вас нарушают? — зашел издалека Лань Хуань. На самом деле его интересовал один вопрос. Сам не понимал почему.              — Ну особо занудливые — нет, — пояснил Цзян Чэн, — но таких, на самом деле, можно на пальцах одной руки сосчитать. И, я лично, с такими не знаком. Все мои знакомые купидоны нарушают эти чертовы правила так или иначе. Особенно перемыть кости подопечным.              — И много купидонов влюбились в своих подопечных? — стараясь говорить безразлично, спросил Сичэнь.              — Не много, — на удивление спокойно ответил Цзян Чэн, — мне кажется, такое стараются не афишировать, а просто стирают память обоим.              — Жестоко, — вздохнул Лань Сичэнь. Где-то внутри неприятно кольнуло.              — Может оно и к лучшему, просто забыть обо всем, чем страдать от неразделенной любви или от того, что вы никогда не сможете быть вместе.              — Да, наверное, ты прав, — задумчиво произнес Сичэнь.              Он был бы не против стереть себе из памяти несколько воспоминаний. Нет, они уже не приносили боли, как раньше, а скорее горчили на языке, как утренний кофе без сахара, иногда всплывая в памяти. И да, Сичэнь бы с удовольствием от них избавился — забыл все то, что было сказано ему и то, что сгоряча наговорил сам.              Наверное, присутствие Цзян Чэна было действительно волшебным, иначе как можно было объяснить кучу парковочных мест рядом с домом? Обычно в это время, Сичэнь с трудом выискивал уголок, чтобы оставить там свою машину. Сегодня этой проблемы не было, как и множества других, что обычно преследовали Лань Сичэня с самого утра. Просто магия какая-то.              Успешно припарковавшись, Сичэнь вышел из машины и вдохнул сладкого пьянящего воздуха. Погода сегодня была на редкость отличной, а рядом с домом расположился большой парк, в котором он любил гулять. Удавалось сделать это крайне редко, вечно находились дела поважнее. Но сегодня Лань Сичэнь чувствовал, как ему требуется пройтись пешком по мощеным дорожкам парка, заряжаясь энергией природы. Да и компания в этот раз была очень даже неплохой, можно продолжить обсуждать планы по сведению собственного брата с его лучшим другом.              — Не хочешь прогуляться? — предложил Сичэнь, мягко улыбнувшись.              — А у меня есть выбор? — фыркнул Цзян Чэн.              Спасибо хоть глаза опять не закатил.              — Выбор есть всегда, — загадочно ответил Сичэнь, направляясь в сторону парка.              — У кого-то может он и есть, но только не у меня, — проворчал Ваньинь.              Если бы кто-то мог видеть Цзян Чэна, то со стороны казалось бы, что эти двое мило воркующая парочка. Вернее мило переругивающаяся и постоянно спорящая. А так для редких прохожих Лань Сичэнь был просто человеком, который очень активно жестикулируя доказывал что-то невидимому собеседнику.              — Я тебе еще раз повторяю: кино — это банально! — злился Цзян Чэн, возмущенно топая ногами.              И это в ответ на очередное предложение Сичэня устроить совместный поход в кинотеатр, на последний ряд, желательно на какой-нибудь ужастик, где убийцей будет собака-оборотень. Вэй Ин тогда точно будет весь фильм мило сидеть на коленках Ванцзи и трястись от ужаса, а его брат, как благородный спаситель оберегать от всех напастей мира.              — Может быть, просто споить брата? Он если выпьет, то неадекватен. Впрочем, как и я, — предложил Сичэнь.              Конечно, спаивать Ванцзи — это было крайней мерой, к которой прибегать хотелось меньше всего — ведь никогда не знаешь, куда его попьяни понесет.              — А ты уверен, что все пойдет по плану? — словно прочитав его мысли, усомнился Ваньинь.              — Тогда давай просто запрем их в кладовке!              — Что? Большего бреда в жизни своей не слышал! — покачал головой Цзян Чэн.              — Ну почему? По-моему темнота и замкнутое пространство — идеальные спутники зарождающихся отношений, — рассуждал Лань Сичэнь, — тем более Ванцзи боится темноты.              — Ты точно ему парня хочешь найти, а не угробить? — усомнился Цзян Чэн.              — Точно! — рассмеялся Сичэнь, глядя на выражение лица Ваньина: смесь восхищения, ужаса и желания сбежать от него подальше.              — Давай подумаем об этом еще, но позже, — тяжело вздохнул Цзян Чэн, — лучше расскажи мне, когда все это началось. Как твой брат докатился до… до… такого! Может, это поможет нам придумать хоть какой-то план.              — Все началось, когда Ванцзи учился в старшей школе, — начал свой рассказ Сичэнь, но от его внимания не ускользнуло то, что Цзян Чэн сказал «нам», от этого слова приятно потеплело в груди, — к ним в класс пришел новенький. Им был Вэй Усянь, который тут же прилип к брату, как банный лист. Знаешь, Ванцзи всегда был довольно замкнутым, никогда не имел друзей, много читал и со стороны производил впечатление холодного и отрешенного юноши. Некоторые за глаза называли его скучным, занудным ботаником, но только не Усянь. Не знаю, что он разглядел в брате с первого дня, но таскался за ним словно хвост, доводя до белого каления. Так рассказывал мне сам Ванцзи. На самом деле тот просто хотел с ним подружиться, постепенно ему это действительно удалось, особенно после случая, когда Усянь пришел на помощь и помог отбиться от стайки школьных хулиганов. Помог обработать разбитую губу и проводил до дома. С тех пор Ванцзи изменил к нему свое отношение.              — Тоже мне защитничек, — тихо пробормотал Цзян Чэн.              — Я понял это по тому, что рассказы брата становились все более восхищенными. Его глаза блестели, а щеки предательски розовели, когда он говорил о Вэй Усяне. Думаю, Ванцзи еще сам не до конца осознавал, но я уже понимал, что он влюбился. Ты знаешь, нас в строгости и в традиционных ценностях воспитывал дядя, потому что родители погибли, когда мы были совсем детьми, и принять подобное было очень непросто. Мне для этого потребовалось около года, брату и того дольше.              — Где-то в вашей семье произошел сбой, — усмехнулся Ваньинь.              — Скорее всего, — улыбнувшись, согласился Сичэнь, — но ничего с этим не поделаешь. Я видел, что брату непросто и всячески пытался ему помочь справиться с этим, но с каждым годом становилось только хуже. Они по-прежнему дружили, довольно тесно, но со стороны Усяня я не видел ответных чувств, более того, Ванцзи рассказывал, как тот постоянно хвалится своими успехами на любовном фронте. Он и правда всегда пользовался успехом у девушек — красивый, обаятельный и улыбчивый, они сами вешались ему на шею. Не представляю, что творилось в душе у брата в эти моменты, но предполагаю, что ему было очень больно. Я даже предлагал ему вместе уехать, сбежать от этих чувств и начать жизнь заново, поразмышляв, он согласился. Меня тоже здесь ничего не держало, но потом случилась беда. И ни о каком переезде речи уже не шло.              — Какая беда? — обеспокоенно перебил Цзян Чэн.              — Усянь попал в автомобильную катастрофу, — вздохнул Сичэнь, вспоминать те времена до сих пор было нелегко, — чудом не погиб, но впал в кому. А Ванцзи стал похож на тень, перестал есть, пить и спать. Все время проводил в больнице. Мне приходилось уводить его силой, чтобы он не потерял сознание от истощения. Однажды, мне пришлось просить медсестер вколоть ему успокоительное, чтобы увезти его оттуда. Угрозами, уговорами, шантажом мне и дяде удалось заставить его начать нормально есть, спать дома и ходить на учебу, но все свободное время он проводил у койки Усяня. Этот кошмар продлился почти полтора года, если быть точнее то шестнадцать долгих месяцев. Никто уже не ждал, но Ванцзи не терял надежды.              — И дождался видимо… — кивнул Цзян Чэн. То, с каким серьезным лицом он это слушал — удивляло.              — Да. Про переезд никто больше не вспоминал. И с тех самых пор они стали еще ближе, Ванцзи теперь оберегает его от любых напастей, а тот пользуется и вьет из него веревки. Усянь отличный парень, я вижу, что он с теплотой и заботой относится к брату. Ты сам видел какую панику он поднял, только потому что не смог дозвониться. Они как две половинки одного целого, и если ты действительно прав, и у нас есть шанс их свести — это будет отличная пара.              — Вообще, мы собирались искать тебе мужика! — напомнил Ваньинь, — ну, или на худой конец девушку.              — Это подождет, — не согласился Сичэнь, — сейчас главное эти двое.              — Ладно. Мы попробуем, но если ничего не получится, то бросаем это гиблое дело и возвращаемся к поискам пары для тебя!              — С тобой у нас обязательно все получится. Ведь у меня лучший купидон.              — Ой, ну давай без сомнительных комплиментов, — закатил глаза Цзян Чэн, а потом вдруг резко затормозил, — погоди, ты говоришь Усянь был в коме?              — Да… Что это меняет?              — Кажется, у меня есть теория почему он меня видит, — пояснил Цзян Чэн, — ведь кома — это грань между жизнью и смертью! Он болтался все это время на границе, видя как бы со стороны все, что происходило и тут и там. И теперь, когда он тут, внизу, может видеть то, чего не удается обычному человеку. На самом деле это очень большой соблазн не вернуться, там наверху очень хорошо, спокойно и уютно, никаких забот и хлопот. Полное умиротворение. Немногие имеют силы, чтобы выйти из этого состояния, особенно после долгого пребывания там. Значит, у него был стимул вернуться.              — Хотелось бы, чтобы этим стимулом был Ванцзи, — Лань Сичэнь задумался и посмотрел на Ваньина, кажется он думал о том же.              — Скорее всего так оно и есть, не знаю почему я так думаю, но это чутье и я ему доверяю, — кивнул Цзян Чэн, — а это значит, у нас есть шанс. Ладно, теперь я точно в деле!