Вскрытие покажет 2 сезон

      После звонка машина оперативников со свистом отъехала от бюро, держа путь к больнице.       Ростик приготовил свой маленький чемоданчик, похожий на тот, что был всегда с Ингой Викторовной, сложив туда всё, что ему может понадобиться. Они подоспеют раньше врачей — он был в этом уверен, поэтому хотел сделать всё возможное, чтоб женщина дождалась спасения.       В машине явно ощущалось волнение. Было невыносимо страшно, больно и обидно от всего. Ведь Инга всё это время была у них под носом. Если хорошо поискать, то найдётся и тот самый серый фургон. Он наверняка засветился на камерах больницы или близ неё.       Как только они оказались на месте, машина резко затормозила и из неё сразу же вышли оперативники, бегом направляясь в здание. Сейчас только от них зависело, успеют они или нет. Мысли о том, что они могли опоздать, сводили с ума. Они рядом, уже тут, буквально на месте. Оставалось пробежать буквально стометровку. И именно это расстояние кажется самым тяжёлым, когда вот-вот ответ на самый волнующий их вопрос будет раскрыт.       — Зиновий, вы приведёте к нам санитаров с каталкой и врача, а мы побежим вперёд, — сказал на ходу Олег, сразу же убегая в другую сторону, Ростик поспешил за ним. Зиновий Викентьевич поспешил к врачам и медсёстрам.       Шаг, за ним другой, всё дальше, но при этом — всё ближе. Десять, двадцать, считал Олег в уме, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца. С каждым поворотом становилось всё сложнее контролировать горький ком в горле. Нужно спешить, лететь как можно быстрее, чтобы наконец оказаться рядом, взять за руку и молить, чтобы не сдавалась.       Наконец, преодолев какое-то расстояние, казавшееся вечным лабиринтом, они добрались до нужной двери, на которой была обшарпанная надпись — 314 кабинет.       — Инга! — крикнул Олег, не сдерживая эмоции.       В ответ — тишина. Не став ждать, он дёрнул ручку двери. Заперто. Тогда, недолго думая, он что было сил ударил ногой в дверь. В тот момент он даже не подумал, что девушка может быть прямо за ней. Или что там может поджидать засада. Здравый смысл покинул его.       Дверь поддалась не сразу, но второй удар всё решил. Наконец попав в кабинет, они с Ростиком на мгновение застыли от увиденного.       Вроде бы ничего примечательного: старый кабинет, маленький, пыльный и тесный. Стол и стул, ширма, закрывающая обзор из окон, на самих окнах решётки.       На старой кушетке лежала Инга. Она была неподвижна, не было и признака, что она жива. Женщина была белая как мел, сливалась с белыми стенами помещения. Единственное, что её выдавало — светлые желтоватые локоны, а также бурые пятна гематом, покрывавшие руку и кое-где — тело.       — Инга Викторовна, что же с вами сделали эти идиоты, — первый очнулся Ростик, подбегая к женщине и падая перед ней на колени.       Юноша аккуратно взял свисающую с кушетки руку в свою и некрепко сжал, стараясь показать, что они тут, что они пришли, что она теперь не одна. Другой рукой он нежно, боясь задеть раны, прикоснулся к нужной точке на шее, пытаясь прочувствовать биение сердца.       — Есть, Олег Анатольевич! Есть пульс, она жива, — радостно залепетал парень, нащупав еле различимый, слабый отголосок тонкой линии жизни.       Олег был словно в прострации. Он смотрел на неё с болью, на то, как её мучили всё это время, тут, совсем рядом, буквально у них на виду, и не верил своим глазам. А в то время, пока над ней истязались, он ничего не мог сделать. Он ненавидел себя за то, что не мог всё это предотвратить. Эмоции нахлынули на него, словно лавина. Она тут, еле живая. Как же они вовремя подоспели…       Ростик всё продолжал держать её за руку. У него самого на душе была всепоглощающая тоска и боль. Но он понимал: сейчас не время. Хоть они и нашли её, это ещё полдела. Пульс был слабый, дыхание — поверхностное, ещё и препараты в её крови неизвестного происхождения, судя по стоящей рядом капельнице.       Однако Инге удалось её вытащить вовремя, хоть на это ушли все силы. Ей с большим трудом удалось это сделать, но она дала им время, чтобы её успели спасти.       — Очнитесь, Олег Анатольевич, мы ей сейчас как никогда нужны. Поторопите Зиновия, дыхание поверхностное, пульс еле прощупывается, — попытался привести в чувства мужчину Ростик.       Юноша понимал его, ему было тяжелее быть свидетелем происходящего. Больно, когда такое происходит с твоим любимым человеком. Он догадался уже давно, сложно было не заметить ту химию, что между ними творится каждый раз. Этот состав сметает всё на своём пути, а синтезировать его сложно. Самому надо прочувствовать эту силу и слабость одновременно, чтобы всё понять.       От этих слов следователь словно вынырнул из омута, который его полностью поглотил. Судорожно набирая номер коллеги, он пытался унять бешеный бой сердца. Нужно было взять себя в руки. После секундного разговора стало понятно, что он уже близко. Глубоко вздохнув, Олег осмелился подойти ближе.       — Может, мне её донести? Так будет быстрее, — хрипло предложил он, пытаясь оказать помощь хоть в чём-то.       — Ни в коем случае! Мы не знаем, какие у неё повреждения, поэтому лишний раз её тревожить нельзя, мне жаль, — досадливо покачал головой Ростик, начиная медленно и аккуратно снимать со рта скотч.       Нужно было облегчить дыхание. Сейчас наденут кислородную маску, и нужно было убрать мешающую деталь. Когда он почти стянул ленту, то заметил, что губа тоже разбита. Сердце больно сжалось, когда он, сняв скотч, заметил, как из повреждённого участка стала сочиться кровь. Взяв из своего чемоданчика ватку, он приложил её к ране, пытаясь хоть чем-то помочь. Он не мог проводить никаких манипуляций. Не тут и не сейчас. Это может навредить ей. Инге нужна была срочная госпитализация.       Послышался звук приближения каталки, а за ним и быстрые шаги. В кабинет зашли врачи, и, быстро соображая, что к чему, они аккуратно переложили женщину на каталку, надели кислородную маску и, развернувшись, так же быстро пошли на выход. Нельзя было терять времени: пациент был на грани жизни и смерти. Было вообще удивительно, что она была ещё жива, если судить по количеству повреждений.       Ростик, прежде чем выйти за остальными, захватил с собой капельницу, намереваясь проанализировать содержимое. Это могло помочь в дальнейшем.       Один из врачей предупредил персонал о приготовлении операционной бригады.       — Везите в третью операционную, — сразу же послышался ответ из динамика рации.       Туда все и направились. Коридоры казались бесконечными лабиринтами. Время словно замерло. В сознании стоял гул, нарушаемый лишь звуком нажатий на кислородный мешок.       Они нашли Ингу, наконец им это удалось. Она серьёзно пострадала, но она жива, а это самое главное. С того дня, как она пропала, уже прошло много времени, но даже сейчас с облегчением выдохнуть нельзя. На данный момент всё зависит от врачей. Её жизнь полностью в их руках.       Наконец они дошли до нужного корпуса, а когда оставалось ещё буквально пару шагов, то оперативников остановили.       — Дальше вам нельзя. Ожидайте здесь, — сказал один из докторов, после чего они все исчезли за дверями. Сразу же над дверями операционной загорелась красная лампочка: «Идёт операция».       Повисло тяжёлое молчание. Олег ходил из угла в угол, как обезумевший зверь, от переживаний он не находил себе места. Зиновий стоял, опершись о стену и стараясь молча переварить всё произошедшее. В голове до сих пор не укладывалась вся эта ситуация. Каким монстром нужно быть, чтобы довести человека до такого? Видеть женщину в подобном состоянии было крайне непросто. Всегда сильная, волевая, независимая женщина сейчас была на грани.       — Я пойду поищу их лабораторию. Хочу проанализировать препарат, что я обнаружил рядом с Ингой Викторовной. Может понадобиться антидот, — объявил Ростик и, не дожидаясь ответа, ушёл на поиски. Единственная светлая мысль, посетившая хотя бы одного из них.       Наконец, после мучительных блужданий по коридорам, он нашёл то, что искал. Быстро зайдя в кабинет, он на ходу стал тараторить причину своего появления.       — Мне нужна ваша лаборатория, то есть, мне нужна ваша помощь, то есть… — сбивчиво пытался объяснить юноша, так как сильно спешил.       — Так, а теперь всё это же, но медленно и по порядку. Делаем глубокий вдох, — молодая девушка, сидевшая одна на своём рабочем месте, попыталась успокоить нарушителя. Парень, который к ней ворвался, явно был взволнован, но было видно: он точно знает, о чём говорит. Ему просто нужно было отдышаться.       — Да, прошу прощения, у меня очень мало времени, — сделав глубокий вздох, Ростик попытался более-менее внятно объяснить суть происходящего.       — Я вас слушаю. Кто вы и что вам понадобилось от лаборатории? — спокойно спросила девушка, продолжая делать анализы, от которых её отвлёк неожиданный посетитель. Всё же пациенты не ждут, врачи тут жизни спасают.       — Ещё раз прошу прощения. Я Зайцев Ростислав Валентинович, врач-лаборант. Мне необходима ваша помощь. У вас на данный момент в третьей операционной находится пациент, возможно, вам уже принесли пробы на анализ, — спокойно начал объяснять юноша. Девушка стала его внимательно слушать, показав жестом, чтоб он продолжил. Судя по всему, всё серьёзно, и нужно было помочь, чем только возможно.       — Так вот, мне нужно изучить данный препарат. Возможно, понадобится антидот, — показывая на раствор для капельниц, сказал парень, заметив, что его наконец смогли понять.       — Мне всё ясно, насчёт анализов — вы правы, я как раз ими занимаюсь. Они пришли в срочном порядке. И я уже заметила некоторые нюансы. Можете воспользоваться лабораторией, но при одном условии, — сказала девушка, доставая пару перчаток для новоиспечённого коллеги.       — Понял: реактивы возместим, — уверенно сказал парень, так как понял девушку без слов. Та в ответ лишь кивнула, бросив в него перчатки, а сама продолжила изучать материалы, что ей принесли.       Ростик легко поймал перчатки и сразу же принялся за работу. Времени было мало.       — Так, я предупрежу операционную о возможном применении антидота. А также о группе крови. Редкая попалась. У нас такой в наличии очень мало, нужно будет сделать заказ. Потребуется переливание, причём не одно.       Девушка отошла от стола и набрала номер операционной, предупреждая о ситуации с кровью и антидотом для препарата, который она уже нашла в крови. Ростик испуганно вздохнул. Теперь всё зависит от него. А формула, как назло, оказалась довольно злобной, не поддавалась.       В это время в операционной активно боролись за жизнь Инги. Как только удалось извлечь из плеча пулю, давление стало падать, послышался писк приборов.       — Асистолия. Отошли от стола, проводим реанимационные мероприятия, — скомандовал реаниматолог, пробуя для начала непрямой массаж сердца.       — Раз, два, три, — считал мужчина. И на третьем счёте делал нажим на грудную клетку. — Ничего. Пробуем ещё, — посмотрев на приборы и не увидев улучшений, мужчина продолжил.       После трёх попыток мужчине пришлось взять дефибриллятор. Разряд… 120 — Ничего… Снова разряд, повышается мощность. Снова ничего…       Третий раз, снова разряд… И снова ничего…       Линия жизни довольно хрупка. Она неожиданно зарождается и так же неожиданно может оборваться. На приборах это всего лишь кривая линия, показывающая, что человек жив, или же прямая, говорящая о том, что ему уже нет места в этом мире.       Эта тонкая линия, этот волшебный звук работы хрупкого сердца ценится, лишь когда мы слышим его последние аккорды.       Тем временем у дверей операционной появились и Степан с Виктором. Они быстро подошли к ожидающим на месте мужчинам, молча вставая рядом. Им уже сообщили по дороге о том, что женщина жива и находится в операционной, так что смысла задавать лишние вопросы не было.       Через некоторое время из операционной вышел мужчина, выглядел он весьма мрачно. Все тут же обратили на него внимание. С замиранием сердца они приготовились внимательно слушать мужчину…       Главная ирония жизни в том, что она абсолютно непредсказуема. Непредсказуема с начала и до конца. Ты ни за что не узнаешь, что она решит сотворить с тобой в следующую секунду: подкинет ли неожиданно счастливый случай или отберет последний шанс. Будет ли она короткой, но ярко сияющей вспышкой или обернется длинным, но невероятно тяжелым и даже мучительным марафоном? Нет ни малейшего смысла пытаться предугадать и спланировать её повороты: всё, что мы можем сделать — это с благодарностью принять и прожить её такой, какая она есть.