Зима не закончится никогда

...И там и здесь между рядами Звучит один и тот же глас: "Кто не за нас - тот против нас. Нет безразличных: правда с нами". А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других. Максимилиан Волошин

В этом году, проклятом на события году, слишком рано пришла зима. Впервые за последние столетия над великой эльфийской страной нависли серые тучи и мелкой снежной крошкой на холодную, мертвую землю, начал опускаться снег. То Боги оплакивали многочисленные смерти своих созданий или же во всем виноват сам народ, с каждым новым часом непрекращающегося снегопада, становилось не важно. Многие останавливались, бросая свои дела, и смотрели высоко в серое небо. Снежинки падали на их лица и тут же таяли. Но мысли у них были не о внезапном природном явлении, которое они отродясь не видели, нет, все их размышления и молитвы были направлены на одно: Когда закончиться эта кровавая братоубийственная война? *** — Ксваль их подери! Имперские войска удерживают в своих руках слишком много магов! Еще немного и они отобьют у нас главный торговый аванпост! —Разъяренно кричал командир, склонившийся над потрепанной пергаментной картой страны. Его руки нервно сжимали край стола, норовя оторвать от него кусок прямо с картой. — Если всё продолжится в том же духе, то мы ничего не добьемся и потеряем этот год, как и предыдущий! До меня доходили лишь обрывки его гневных речей. Я не слушал, лишь краем уха цеплял отдельные слова и словосочетания. Это повторялось почти каждый день, пока войска не покидали то или иное место их аванпостов. Я предпочитал не вмешиваться, чтобы не попасть под горячую руку командира. Мой взгляд был устремлен в узенькое окно, за пеленой которого, размеренно падал снег. Потеряли год? Уже прошло столько времени? Порой удивляешься, насколько быстротечно всё вокруг тебя. Сколько времени уже длится это недоразумение? Три года?… Это кажется таким долгим сроком. Три года прошло с самой кровавой демонстрации на площади Хёнена, где погибло более полутора тысячи мирных жителей. Три проклятых года народ Осто-Исила уничтожает друг друга в названной войне «Трех Лун». На деле же просто доводя население лунных эльфов до критически низкой отметки. И за все эти три года ни одна из сторон даже на секунду не остановилась и не спросила саму себя: «Может, то, за что мы сражаемся, не стоит убийства стольких наших братьев?». А за что мы сражаемся? Мы — лунные эльфы, рожденные под пурпурной луной, хотим равноправия. Искоренить дискриминацию в положении и статусе, который получают при рождении под той или иной луной. А чего хотят те, кто родился под желтой луной? Сохранить стабильность и мир в государстве. Поддержать старые традиции, которые появились еще задолго до нашей гражданской войны. А белая луна? Они просто позволяют перегрызать нам друг другу глотки и потешно смотрят, как их страна раскалывается на два лагеря. Ксваль, всё это так ужасно, с какой стороны не посмотри. Я поднял взгляд вверх и заметил, что командир смотрит на меня с презрительным взглядом. Видимо, до сих пор припоминает мне моё своеволие. Эта миссия кажется такой далекой, пускай она произошла всего месяц назад. «Мы сейчас войдем в поместье одного из самых влиятельных и знатных родов Желтой Луны. Приказ взять главу дома живым, а от остальных избавиться. Всё поняли? Выполняйте!» «Чего ты замешкался? Не слышал приказа? Сказали же, избавиться от всех, кроме главы!» — Но они же, дети… Я смотрю в испуганные глаза дрожащих детей. В желтой радужке скапливаются слезы и вырываются потоком наружу. Они не виноваты, что родились такими. Эти дети не причастны к делам своих родителей. «И что? Ты не видишь , что они желтолунные? Это они сейчас такие невинные, а в будущем будут притеснять твоих детей! Выполняй приказ или я сделаю это сам!» Голова болит от пурпурного света. Кровь пульсирует в висках. Почему я должен принимать такое решение? Разве ради этого я пошел на эту войну? Не ради справедливости и равенства, а ради убийства тех, кто от меня отличается? В полутьме блестит острие оружия. Я, сам себя не контролируя, резким ударом рукояти вырубаю своего союзника. Его тело падает на пол. Дети в страхе убегают из поместья. Я позволяю им бежать. Я снова так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил того, как все начали понемногу собираться. Командира у стола уже не было, без него в помещении стало слишком тихо. Увидев мой удивленный взгляд, один из команды решил мне всё прояснить. — Собирайся, командир отдал приказ выдвигаться. — Куда на этот раз? — В столицу. *** Огромные городские ворота величественно возвышались над нашей небольшой группой. Нам нельзя было привлекать много внимания, потому одеты мы были, как все обычные жители. Несмотря на продолжавшуюся войну, в город всё равно приезжали всё новые и новые жители. Охрана столицы удвоилась, и теперь все, кто входил в город, должны были пройти строжайший контроль. Особенно те, кто родился под пурпурной луной. Я стоял чуть впереди и до моих ушей то и дело доносились крики обычных работяг, которых скручивала стража и уводила прочь, подозревая в причастии к восставшим революционерам. Да что же это такое! Мои руки сжимаются, но я не подаю вида. Еще чего не хватало, привлекать внимание. Дует прохладный ветер, и я понимаю, что до сих пор продолжаю одеваться слишком легко для подобной зимы. Снег падает на оголенную кожу и тает, стекая маленькими капельками холодной воды. Неприятно. Я вздрагиваю от этого. Вдыхаю слишком много прохладного воздуха и начинаю кашлять. Громко и одновременно подавленно. На руках остаются несколько капель крови. Ночь. Снег. Ветер. В небе над головой, сквозь плотные серые тучи, едва мелькают лучи света от Лун. Проклятых Лун, из-за которых всё и началось. Я встревоженно, не щадя своего дыхания, бегу вверх по улице. В столице, до этого мирной, снова поднялись волнения. Повод был не важен. Любая искра способна разжечь то, что копилось долгие месяцы. Правительство думало, что усилив охрану, сможет держать народ под контролем. Но оно еще никогда так сильно не ошибалось. Царившее до этого напряжение и недовольство в очередной раз стало поводом взяться за оружие. Молюсь, лишь бы не повторилась демонстрация на площади Хёнена. Лишь бы снова не дошло до рек крови, омывающих широкие улицы города. Опасно было находиться в комендантский час на улице. Если меня заметят, то без лишних вопросов повезут в тюрьму. Я делаю еще пару рывков и останавливаюсь. В легких уже не хватает кислорода от длительного бега. Голова кружится. Еще немного, и я упаду. Вдруг краем глаза я замечаю, что за углом мелькает тень. Только этого еще не хватало! Патруль! Глубоко в груди просыпается паника, и я судорожно начинаю стучать в ближайшие двери, дабы скрыться в домах. Стук. Сбитое дыхание. Нет ответа. Еще стук. Сердце бешено колотится. Нет ответа. Я всё продолжаю и продолжаю с силой стучать в одну дверь за другой. Наконец-то послышались шаги и щелчок. Я резким движением открываю дверь и буквально влетаю внутрь, чуть не сбив того, кто хотел мне эту самую дверь открыть. С громким хлопком закрывается дверная щеколда, и я с облегчением опираюсь спиной на деревянные доски. В полумраке на меня смотрят два недовольных золотых глаза. Передо мной стоит худощавый подросток, в дырявой и грязной одежде. Его длинные блондинистые волосы неаккуратно собраны в пучок и завязаны лентой. Мы бы так и продолжили в неловком молчании смотреть друг на друга, пока вдруг из-за соседней боковой двери не раздался тихий детский голосок. — Кто там, братик? — Из полуоткрытого пространства, показалась маленькая девичья головка. Ее короткие светло-фиолетовые волосы были завязаны в маленькие косички, от чего ее лицо казалось несуразно большим. В глазах-пуговках отражалась тревога и страх. — Ступай к остальным. — Сурово отрезал названный «братик» и кивнул ей в сторону комнаты. Девочка вздрогнула, а после неторопливо снова закрыла дверь. В моей голове промелькнула одна мысль. Желтая и пурпурная луна в одном доме? После начала войны Трех Лун, такое можно было встретить не часто. — Позови взрослых. — Сказал я, спустя короткую паузу. — Я вместо них, говори, что тебе нужно. — Взгляд молодого эльфа был всё еще суров и недоволен. Он демонстративно скрестил руки на груди, загородив своим телом коридор, дабы я не смог пройти дальше в дом. — Если вы пришли, чтобы забрать детей, то я вам их не отдам! — Я… Нет, я пришел не забирать никаких детей. Нужно просто переждать ночной имперский патруль, — неуверенно начал я, из-за гневной и одновременно испуганной интонации собеседника. — Подожди, «детей»? Здесь есть кто-то еще? Парень неуверенно кивнул, а после показал рукой идти за ним. Я дождался, пока он войдет в комнату, и направился следом. В отличие от коридора, в просторной комнате не было так темно. По углам были расставлены свечи, и помещение отдавало приятным теплым светом. Мебели было немного: пара лавок, стол, всё деревянное. Такие дома точно жилыми не были. На полу было постелено много тряпок, прямо на них сидела кучка разношерстных детей. В основном это были эльфы разных лун, двое пурпурной и двое желтой Луны. В этой маленькой толпе, даже был человек, что редкость для глубинки эльфийского государства. Почти все дети спали, и только та самая маленькая девочка испуганно прижимала к груди тряпичную куклу и смотрела своими глазками-пуговками на незнакомца. Лицезря эту картину, я мог сделать вывод, что они были сиротами. Но где же тогда взрослый, что смотрит за ними? — Я позволю тебе здесь остаться при условии, что ты никому не расскажешь, — твердо сказал самый старший эльф-подросток. Он прошел вдоль комнаты, взял со стола деревянную кружку и протянул ее девочке. Эльфийка похлопала глазками и тут же жадно начала пить. Похоже, там была вода. — Если здесь нет смотрителя, то что же вы тогда делаете совсем одни? Сейчас не то, что в стране, даже в столице небезопасно. Вам лучше обратиться к местному подразделению…. — Нет! — Прервал мои слова эльф, показывая, что не хочет этого слышать. — Если я это сделаю, то их разделят, — добавил он чуть тише, кивая в сторону спящих детей. — Из-за этой глупой войны, все начали еще больше отделять рожденных под желтой и пурпурной луной, даже если они родные братья или сестры. У них и так никого не осталось, так их еще и заберут друг у друга. В свете свечей я увидел в его взгляде всю ненависть, негодование, жалость и печаль. Я вдруг осознал, что он совершенно не имеет никакого отношения к этой гражданской войне. Не выбирает сторону. Не судит по внешности. Этот подросток пытается жить обычной и нормальной жизнью и хочет того же для детей, чтобы они не познали ту горечь, что затеяли взрослые. И со всеми этими мыслями, я почувствовал себя таким лицемером. За какую же свободу я сражаюсь, если кто-то, не имея никакого отношения к войне, делает этот мир намного лучше меня? Какое-то время мы просидели в тишине. Мне хотелось поднять на него свои глаза и спросить его о чем-нибудь. О чем угодно. Поддержать этого ребенка в трудный для него период. Но слова комом застряли в моем горле. Всё это было настолько горько осознавать, что мне становилось плохо. Я собрался с силами, поднял голову, и как только мой рот открылся, раздался оглушительный и громкий звук взрыва. Он послышался на улице, где-то вдали, но его сила и мощь дошли до этого дома и всё на мгновение затряслось. Зрачки парня испуганно сузились и он, не секунды не медля, подскочил и стал будить спящих детей. Я подошел к окну и попытался разглядеть, что происходит на улице. Моя рука машинально схватилась за рукоять меча. Неужели восставшие уже дошли до рукоприкладства? Я увидел, как соседний дом объяло пламя. Эта улица находилась прямо возле площади, и поэтому я уже успел подумать о худшем. Несмотря на недовольство со стороны эльфа-подростка, я помог ему собрать всех детей у выхода и на всякий случай вышел первым. Мирные жители испуганно покидали свои дома, сгребая в охапку детей и остальных членов семьи. Вдалеке показалась небольшая толпа граждан, одетых в фиолетовые одеяния, — недовольные. Им противостояла имперская стража. В эту беспокойную снежную ночь на улицах столицы царила паника. Я обеспокоенно обернулся, наблюдая за тем, как дети, держась за руки, испуганно выходят из здания и видят весь тот ужас, что творится в городе. Единственный, кто не дрожал от страха — самый старший. Он постоянно что-то говорил и успокаивал их. Они повернули в сторону, куда бежали все мирные. Я еще бегло огляделся и отправился вместе с ними. Во мне вдруг проснулся родительский долг, при том, что своих детей у меня никогда не было. Я пытался не потерять их из виду. Дети двигались медленно, и старшему приходилось держать самых младших за руки, дабы те не отставали. Вдруг та самая маленькая девочка с косичками споткнулась и упала на землю. Моё сердце замирает, когда я краем глаза вижу, как в ту сторону, по странной траектории, летит горящий огненный шар. Видимо, его запустил один из восставших магов, но магию огня было тяжело удержать, поэтому шар полетел в своевольном направлении. Времени было катастрофически мало, старший был далеко, поэтому я не раздумывая прыгнул вперед, отталкивая ребенка от того злополучного места. Мы пролетаем пару метров, и я падаю спиной на землю, но девочка в моих руках отделывается только легким испугом. Маленькое горящее солнце, а именно таким казался этот огненный шар, падает в пяти метрах от нас, врезаясь в стену дома и разлетаясь на множество горящих осколков. Я встаю и закрываю эльфийку спиной, сжимая зубы от настигающей боли после падения. На данный момент меня не заботит мое состояние, я смотрю на испуганную, но целую девочку, и в моей груди разливается облегчение. Обернувшись, я смотрю на то, как пламя захватывает стену дома, и черный дым поднимается высоко в небо. В толпе я вижу молодого эльфа, он единственный подошел к месту взрыва огненного шара так близко, как и я, в его глазах виднеется испуг. Видимо эта магия его рук дело, и он точно не ожидал, что она выйдет из-под контроля. Краем глаза я замечаю, как ко мне со спины подходит эльф-подросток, он тянет руку вперед, спрашивая всё ли в порядке. В его глазах читается паника, когда он смотрит на мою ободранную из-за падения спину. Вдруг я замечаю краем глаза реакцию того самого мага, который нас заметил. В его голове ситуация с закрывающим маленького ребенка лунного эльфа с пурпурной луной и тянущегося к ним эльфа с желтой, была расценена, как государственная измена. Не раздумывая, он поднимает руки в боевой готовности, а я даже не успеваю обернуться и вымолвить хотя бы слово. Огненный поток. Доносится до моих ушей. Глаза ослепляет яркое горящее пламя, вырвавшееся из рук мага тонкой струйкой, а после душераздирающий, громкий и пронзительный вопль боли. Мое сознание отключилось на мгновение. Я зажмурился, обнимая маленькую девочку, дабы она не смогла увидеть того ужаса, что царил у меня за спиной. Я и сам не хотел этого видеть. Через какое-то время всё затихло. Мои руки дрожали, но я всё же осторожно отпустил ребенка и повернулся в ту сторону. Мне еще никогда не было так больно смотреть на чей-то труп. Даже спустя три года жестокой войны, от этого зрелища к моему горлу подступил тошнотворный ком. Мне пришлось с усилием подавить в себе рвотные позывы. На обессиленных и дрожащих ногах, я подошел к тому, что всего минуту назад было живым ребенком. Я склоняюсь над обугленным телом этого худого подростка. Держу в своих руках его обжигающе горячую руку, наверняка, и сам, получая себе ожог в процессе. Несмотря на то, что он сгорел заживо, его лицо кажется таким холодным. Испуганно открытые глаза, словно в мольбе, просят о чем-то. Но в них погасла жизнь. По моему лицу капают слезы, горькими, обжигающими дорожками они скатываются вниз по щекам. Я не знал, кем был этот ребенок до войны, не удосужился даже спросить его имя. Всё, что я знаю, так это то, что он не видел разницы между сторонами на этой войне. Ему было безразлично на происхождение, положение или даже цвет луны. В любом эльфе он видел своего друга и брата. И эти самые братья и лишили его жизни. Они убили то, к чему сами так долго и стремились. Сколько еще эльфов погибнет в этой ужасной войне? Сколько крови они должны будут пролить, чтобы понять тот факт, что между ними нет никакой разницы? Закончится ли это когда-нибудь? А снег всё так же медленно, в непрекращающемся потоке, падал на землю, на обугленное тело, на мои плечи. Ветер завывал свою тоскливую песню. Этой ночью собиралась вьюга. Я устремил свои глаза, полные горьких слез, в небо. Эта зима не закончится никогда.