Из Тени

Комната на первом этаже поместья была большой, вероятно, архитекторами подразумевалось использовать её в качестве малого бального зала или столовой, однако сейчас она была отдана под спальню всего лишь одного человека. Хотя точнее будет сказать, что под конкретно спальню здесь было выделено минимальное количество площади: вся мебель сдвинута поближе к двери. Всё остальное же пространство комнаты заняла оранжерея. Настоящие джунгли из горшков и растений. Не знаешь, как тут ходить — заблудишься. Единственной, кто знал об этих «домашних джунглях» всё, была их хозяйка. Этим поздним вечером, когда не только все домочадцы, но и слуги легли спать, молодая девчонка бродила среди своего маленького рая с лейкой в руках, поливая зелёных подопечных. Этот маленький, но уже разросшийся сад — её рук дело, любимое и главное увлечение. В своё время отец так умилялся, когда привозил своей младшей единственной дочурке разные красивые цветочки в горшках, которые считались эльфийскими. Откуда же ему было знать, что это баловство не будет отдано слугам на попечение, а потом, завянув из-за неправильного ухода, выкинуто, а, наоборот, станет увлечением для юной магессы. В её руках это удивительное наследие древних мастеров не только выжило, но и разрослось во всю свою первозданную красоту. Никто не понимал, откуда у девочки взялась такая страсть к садоводству. Наверное, от прошлых поколений, как минимум того, чьи книги и личные дневники по изучению эльфийских растений хранились в библиотеке из уважения к предку и по которым девушка ныне училась. Впрочем, её мать тоже любила цветы, да только не умела она за ними ухаживать: от её ухода вяли на клумбе даже неприхотливые, по сравнению с некоторыми творениями древних селекционеров, розы. Зато у юной магессы всё получалось поразительно легко. Да только не одобряла семья её увлечения. Во-первых, негоже леди самой копаться в земле, когда для этого есть рабы. А во-вторых, эта семья была из тех, кто считал сады пережитком элвенанской эпохи. Пара клумб как прихоть матери, да небольшой сад с фруктовыми деревьями и беседкой, куда не стыдно было отвести какого-нибудь гостя и о котором заботились бы исключительно слуги, и рассадить там пару видов полудиких неприхотливых эльфийских цветов, так для экзотики — этого было достаточно. И уж тем более не надо эту «формальность» засаживать более редкими эльфийскими растениями, которые и дорогие, и более требовательные, да ещё и капризные: попробуешь выкопать по незнанию какой-нибудь «лопух», а он тебя молнией хлестнёт. Но уничтожить увлечение младшего ребёнка у главы семейства рука бы не поднялась, он разрешил и дальше пачкаться в земле, но только в пределах своей комнаты, подальше от посторонних глаз. Вот так и оказалась оранжерея в спальне девушки. С любовью магесса смотрела на своих зелёных соседей по комнате. Ну, как можно не любить творения древних селекционеров? Ведь они уникальны, каждый вид выделяется какой-то удивительной особенностью, и все до одного они магические. Разве дорогое неживое искусственное убранство, которым украшены усадьбы более влиятельных и успешных коллег отца и к которому он так же из соперничества стремится, может быть лучше живых созданий, способных своей уникальностью затмить любое богатство? Видимо… лучше, раз на её увлечение смотрят лишь со снисходительностью, словно на шалость ребёнка, баловство. Вон старший брат, наследник отца, дождаться не может дня, когда сестру наконец-то выдадут замуж, чтобы избавиться от всех «сорняков» и использовать комнату по изначальному назначению или для своих нужд. Вечерний ежедневный полив пришлось приостановить, когда её огненно-рыжие кудри вдруг стали заложниками игривого вьюна, который на правах главного любимца захватил своими стеблями и все стены, и потолок. Девушка захихикала и поспешила высвободить волосы из зелёного плена. Вьюн, словно разумный, понял, что причинил неудобство, не стал путать и без того непослушные волосы, а обвился вокруг пальцев девчонки. Ему нужно было единственное, через что он понимает этот мир, чувствует свою хозяйку, — магия. И юная магесса поддалась настойчивому вьюну и призвала лёгкое заклинание из созидательной магии. Тёплый свет, который пришёл вместе с магией, окутал её руку. Вьюн этого и ждал, а потому тут же принялся поглощать магию, заодно всё больше обвивая руку девушки; вскоре стебли добрались даже до локтя. Это растением тем и опасно, что, заигравшись, способно было убить своего хозяина. Либо обовьёт мага до обездвижения, начнёт подпитываться и, не понимая, где граница между добровольно отданной магией и уже жизненными силами человека, тем самым просто долго и мучительно будет убивать, либо просто стеблями удушит. Но девушка всегда сохраняла осторожность. Стоит вьюну в погоне за дармовой энергией удумать взбираться по руке выше, так тут же яркий свет начинал враждебно краснеть, становилось уже не тепло, а горячо, и вот-вот на ладони магички вспыхнет пламя, обжигая стебли и листья растения. Вьюн такое изменение в получаемой магии понимал всегда правильно и тут же возвращал стебли обратно. На самом деле вопреки впечатлениям у этого растения нет разума. Его не то, что нельзя считать питомцем наравне с собакой, а даже с не шибко умным попугаем, сидящим в клетке, его не было смысла сравнивать. Его привязанность к одному магу, только подпитываясь от которого, он может полноценно функционировать и цвести, скорей всего была попыткой элвен защититься от кражи. Были предположения, что древние селекционеры создавали новые растения в том числе и для соперничества между собой. Вот и создатель вьюна не захотел, чтобы выросшие экземпляры перетащили в свои сады коллеги, поэтому привязал его к ауре одного хозяина. Представленная картина, как два великовозрастных эльфа бегают друг за другом с лопатами наперевес, повеселила девушку. С другой стороны, вдруг так всё и было? Элвен же жили множество веков, даже тысячелетие для них не предел, так что каждый справлялся со скукой по-своему. А то, что они скучали в своём бессмертии, разум человека, живущего не больше века, не сомневался. Всё настроение сошло на нет, когда мысли юной магессы вырвались из путаных ветвей оранжереи и напомнили ей о реальности. А в этой реальности она как выросший из детского возраста ребёнок знатного дома должна выполнить свой долг — выйти замуж за того, кого ей подобрал отец, покинуть родную семью. И как это часто и бывает с её сверстниками, этого брака хотелось избежать любой ценой. Почувствовав, что вместе с настроением, изменилась и магия хозяйки, стала холодной, вьюн отступил, вскоре уже освободив от стеблей её руку. Девушка посмотрела на догадливый «сорняк» с горькой улыбкой, а потом осмотрелась по сторонам, на созданный собственными усилиями сад. Как только будет свадьба, как только её увезут в другую семью, эти растения уничтожат, а она навсегда будет вынуждена отказаться от своего любимого дела. Это здесь ей потакали, позволили заниматься тем, чего никак не ждут от младшей дочери слабого по влиянию рода и мага ничем не выдающейся силы, — её дело выйти замуж и родить детей. А там… там другие нравы, совсем другая семья, семья потомственных военных. У детей в таких семьях только две дороги: либо пойти по стопам предков служить Империи, либо, получив благословение Древних Богов, родиться и магически, и умственно одарённым и отправиться служить науке. Девушке же во время знакомства с будущими родственниками прямо с порога сказали, что единственное, на что она может в этом доме рассчитывать, так это на пяльцы и нитки для вышивания. Конечно же, о разведении диковинных, зачастую не полностью неизученных, а оттого, возможно, и опасных древних растений и речи быть не может. И никого не волнует, что найти общий язык с природой у неё получается лучше, чем у иных квалифицированных садоводов. Ещё и будущий муженёк смотрел на неё так, будто это её вина, что его заставляют жениться на девчонке со странными увлечениями. Видимо, своему отцу, солдафону с головы до пят, что-то сказать против он побоялся и решил отыграться на ней. Но девушку это ничуть не напугало. С ухмылкой она подумала, что если он и после свадьбы лицо попроще не сделает, то она точно ему слабительное в еду подмешает, на территории их усадьбы тоже есть сад, так что найдёт, из чего сделать. Вдруг про мысли о собственной незавидной судьбе и мести тому, кого она не желала бы больше видеть, как и он — её, пришлось забыть. В такое время в поместье держалась сонная тишина, а потому раздавшийся неожиданный грохот в зарослях в дальней части комнаты заставил девушку даже подпрыгнуть от неожиданности. Хорошо, что она лейку не держала в руках, а то так бы и облилась. Судя по звуку, разбился цветочный горшок, и волноваться не о чём. Но девушка всё равно не позволила себе легкомысленно забыться. Грохот раздался как раз в той стороне, где было открытое окно, что уж очень подозрительное совпадение. Да и вьюн как-то лишне зашевелился, будто старался отползти от раздражителя, а любого, кто его коснулся, кроме хозяина, он будет считать раздражителем. Надо было скорее бежать закрывать окно, пока на шум кто-нибудь не прибежал и не увидел, что девчонка ослушалась отцовского наказа. Ей ведь не позволялось открывать окна по вечерам и без присмотра стражи, чтобы кто-то посторонний не проник. Но каждый вечер она всё равно это делала, потому что растениям нужен свежий воздух. Однако сейчас она правильно подумала, что прежде, чем бежать, надо бы прихватить с собой посох. Оказавшись на месте, магесса осторожно осмотрелась. Вот парочка разбившихся горшков, рассыпавшаяся по полу земля, там же лежали и бедные цветы, которым разрушили их местообитание. А вот и окно, всё так же открытое наполовину. На первый взгляд ничего подозрительного, и посторонних нет. Так что девчонка поспешила побыстрее закрыть окно. Вовремя, потому что вдруг неизвестные всадники показались вдали, на въезде на территорию поместья. Буквально через секунду девушка уже слышала за стеной крики капитана их стражи, поднимающего своих подчинённых по тревоге. Нападение на поместье? Навряд ли. Редко встречаются такие ненормальные, которые бы решили штурмовать дом магистра. Да и всадники выглядели прилично. Тоже чья-то охрана? Ищут кого-то? От последнего предположения девушка тут же обернулась и решила ещё раз осмотреть место погрома только при улучшенном освещении благодаря призванному виспу. Не зря. При свете сразу стало видно, что на полу помимо земли была ещё и кровь. Значит «вор» всё-таки проник в поместье. От этого открытия на секунду девушке стало страшно, захотелось закричать, чтобы сюда кто-нибудь пришёл: отец, братья, охрана или чужие всадники, — неважно, главное не оставаться один на один с неизвестным. Но только на секунду. А потом разум девчонки захватил порыв юношеского стремления к авантюрам и любопытство. Ещё бы не любопытство! Вечер так интересно расходится! Разбились горшки, потому что посторонний благополучно не смог влезть в окно, а свалился с подоконника. А судя по большому количеству крови, он сильно пропорол себе руку черепком. И вновь поднялся на ноги он не быстро, отпечаток кровавой ладони на полу говорил, что он как минимум дважды вновь падал. Слишком уж неуклюжий для вора, который бы осмелился обворовать магистра, поэтому девушка вернулась к мысли, что те всадники действительно ищейки, а к ней забрался объект их поиска. Покрепче обхватив посох и призвав заклинание, которое поможет ей лучше следить за Завесой на случай, если посторонний решит атаковать первым, девушка отошла от окна и снова скрылась в оранжереи. Ей захотелось самой увидеть неизвестного. Нарушитель сегодняшнего покоя нашёлся быстро. Пройдя в дальний угол комнаты, который её вьюн особенно облюбовал и выстроил из своих стеблей целую плотную стену, там она и нашла незнакомца. Осторожно выглянув из-за листвы, девушка вскоре увидела его. Это был не вор и даже не perrepatae — убийца магов — а обычный юноша, едва ли старше её самой. Девушка его узнала. Нет, лично они не встречались, но однажды на каком-то приёме она обратила на парня внимание, когда рядом стоящий отец со своим знакомым стали слишком уж громко возмущаться от несправедливости, что одни дома поколениями получают благословление от Древних Богов на рождение фантастически одарённых наследников, а другие продолжают выживать на задворках элиты. Страх и осторожность прошли. Девчонка уже и не думала звать на помощь взрослых, а решила сама показаться ночному вторженцу. Ей стало любопытно, как маг из столь влиятельной семьи докатился до положения, в котором она его и нашла. На вынырнувшую из листвы девушку парень глянул с удивлением, со страхом, вздрогнул, а потом постарался ползти, но неудачно, потому что позади него уже была стена и недовольный вьюн, чьи стебли он придавил. От такой реакции магесса даже хихикнула: «Он действительно думал, что такой погром никто не услышит и его в этих зарослях не найдёт?». Однако неудачное бегство юнца закончилось ещё раньше, чем он осознал, что нашедшая его девчонка с огненными волосами не солдат, от которого он бежал. В один момент раненая рука дала о себе знать, и парень, зашипев, инстинктивно её обхватил.  — Давай помогу, — смело произнесла магесса и подошла к незваному гостю. А чего его бояться? Опасно парень не выглядел, а вот жалко — даже очень. Пусть одет он прилично, в хороший походный костюм, да только весь перепачкан пылью и грязью, а сам ужасно уставший, тяжело дышал со свежими ссадинами на лице. Кажется, его скинули с коня, а потом он бегом спасался от преследователей. Аккуратно обхватив руку парня, она уже хотела призвать лечебное заклинание, однако в последний момент юноша её останавливает.  — Не надо. Он заметит магический след.  — Кто? — удивилась девушка отказу, ведь рана его была страшной и требовала наискорейшего лечения.  — Мой отец. Не став с парнем спорить (всё-таки возможности своего отца он точно знает лучше неё), магесса отстранилась, но всё равно постаралась придумать, чтобы сделать с его рукой, чтобы остановить кровотечение, пока он тут всё не запачкал. Вскоре, придумав, девчонка снова скрылась среди листвы своего сада, а вернулась уже со стеблем какого-то растения, который она усердно мяла в руках, чтобы получить имевшийся в его мякоти сок. Судя по скептическому взгляду парня, очевидно, он не понимал, что она принесла и для чего, и уж тем более он усомнился, что какой-то травкой можно было как-то справиться с такой раной. Ясно, что траволечением он не увлекается.  — Уж не говори, что тебе никогда не давали настойки, хотя бы из эльфийского корня — не поверю. А они, к твоим сведениям, все настояны на травах, — юную садовницу же оскорбил такой взгляд парня. Всё-таки не ему, чьё состояние руки сейчас полностью зависело от неё, смотреть со скепсисом.  — Так настойки готовятся по рецептам, а это… просто ветка, — пожал плечами юноша, но руку не убрал.  — Не ветка, а стебель, — со знанием дела произнесла магичка, но, не получив возражений или препятствий для реализации своей идеи, не стала продолжать этот спор. Присев рядом, магесса начала обматывать ставшим мягкими стеблем руку парня. Когда сок неизвестного целебного растения попал на глубокую рану, юноша почувствовал жжение, поэтому зашипел. Но пока никакого целительного чуда не происходило, сок только больше раздражал ранение, чем помогал. Однако всё изменилось, когда магесса закончила бинтование, убедилась, что достаточно сока попало в рану, а потом обхватила руку парня уже своими и начала читать заклинание. Вспыхнул лёгкий огонёк, который хоть и был горячим, но не обжигал. Этого было достаточно, чтобы сок чудного растения стал сначала вязким и липким, а потом начал твердеть, превращаясь в прозрачную плёнку. Подобная смена агрегатного состояния у растительного вещества, однако, не далась парню без последствий. Прошлое жжение оказалось только началом. Страшная боль, пронзившая раненую руку, продирающая до самых костей, пришла настолько неожиданно, что даже стиснутые до оскала зубы не смогли удержать крик. Спасла парня от моментального разоблачения девчонка, которая больше на инстинктах среагировала и поспешила закрыть его рот рукой. Так они и просидели: он бился в неосознанном желании убрать преграду в виде руки и сказать всему дому, как ему больно, она же не менее упорно старалась не дать ему выполнить эту задумку, заодно держала его руку, чтобы своими рваными движениями он всё не испортил. Продлилось это ровно до той поры, когда боль начала отходить, заменяясь на то же обычное жжение, и возвращать в голову здравые мысли. Когда паника прошла, а звуки происходящего не покинули пределы комнаты, не дав заподозрить ищейкам неладное, оба юнца уже осознано глянули друг на друга. Вот тогда-то и пришло запоздалое понимание всей пикантности происходящего. Заодно они наконец-то обратили внимание, что девчонка-то сидела перед парнем в одной ночной рубашке, а это практически равносильно тому, что если бы она была обнажённой. Реакция после такого «откровения» вышла незамедлительной: они словно поражённые молнией поспешили отстраниться друг от друга подальше. И теперь магесса сидела на полу, перебирала в руках подол рубашки и старалась спрятать глаза и красные от смущения щеки. Юный маг же из приличия отвёл взгляд, сделал вид, что упорно изучает свою руку. И хотя там действительно было, на что посмотреть, учитывая, что жгучая плёнка полностью закупорила рану, остановив кровь, только вот столь же горящие щёки говорили, что мысли его были о другом.  — Чуть не выдал себя, — спустя какое-то время произнесла магичка. Но это не было придиркой или насмешкой. Скорее она сказала первое, что было у неё на уме, чтобы хоть как-то сменить тему и справиться со смущением.  — Могла бы и предупредить, — сын магистра ответил с той же целью.  — Думала, вытерпишь. Конный отряд, который за тобой охотится, будет уж точно пострашнее этой боли. В ответ на лице юноши просияла широкая улыбка, такая задорная и довольная. Кажется, этот побег и все его трудности только подогревали его юношеский азарт. Девушке задор парня понравился. Очевидно, он абсолютно не жалеет, что встал на путь беглеца. А уж какой живой энергией горели его глаза, хранящие столько планов на его ныне свободную жизнь — одно загляденье. Кажется, так же горели её глаза, когда она начинала мечтать однажды прогуляться по берегу вечернего моря, вдыхая солёный воздух свободы от отцовских планов на её жизнь. Только вот, в отличие от неё, у парня были все шансы увидеть то, о чём он мечтал, если, конечно, сегодня его не найдут.  — Спасибо, — поблагодарил юный маг и не стал устраивать спор из-за выбранного девчонкой способа лечения. Всё-таки её способ сработал, как надо, даже боль была заглушена жжением. В ответ он получил скромную улыбку, которая почему-то для юнцов стала поводом для нового покраснения щёк от смущения. Пока два молодых человека спрятались среди растений оранжереи, вокруг, за пределами комнаты, поднялось небывалое для подобного позднего часа оживление. Конный отряд, увиденный девушкой на границе земель поместья, уже оказался тут и по разрешению хозяина производил обыск как внешней, так и внутренней территории дома. Вскоре и эта комната оказалась вовлечена в общую суету, когда, наконец, в дверь спальни весьма громко и настойчиво постучали. Вытащенные из невинных мыслей громким звуком юнцы с удивлением, постепенно переходящим в страх, переглянулись. Спешно, подавляя панику, они старались придумать, как выйти из этого положения. Впрочем, молча отсиживаться здесь — уж точно неверное решение, поэтому магичка поднялась и уже собиралась покинуть сад, чтобы показаться, как вдруг парень схватил её руку.  — Не выдавай, пожалуйста, — эта искренняя просьба не требовала ответа, поэтому юноша, убедившись, что его услышали, не стал больше задерживать хозяйку комнаты и остался сидеть здесь и ждать. Всё равно ему бежать некуда: на улице солдаты обнюхают каждый куст, даже буквально, лишь бы избежать гнева магистра. Девушке эта спешка не помешала заметить, как сменилось настроение парня. Да, очевидно, успех собственного побега его радовал, но он точно не легкомысленный. Юноша боялся, не хотел быть пойманный и понимал, что сейчас огромный шанс этому произойти, потому что любое лишнее слово девушки (даже сказанное неосознанно) приведёт к его разоблачению. Ответа на свою просьбу он и не требовал, вот девчонка и не стала отвечать, давать обещание, а только кивнула, подтвердив, что он был услышан. Заодно вовремя она заметила, что и её руки, и даже частично рубашка оказались в крови. Так что ей пришлось срочно бежать к окну и грязью замазывать эти следы. Грязь ещё хоть как-то можно объяснить, а вот кровь выдаст сразу. Возвращаясь назад, магичка не могла не думать, как правильнее стоит поступить. Да, парень попросил его не выдавать, и именно ей придётся врать в лицо своему отцу, его прикрывая. Вполне может получиться, да только есть ли в этом смысл? Дети магистров, не согласные с планами отцов на их будущую жизнь, всегда с придыханием следили за судьбами своих сверстников, которым хватило или смелости, или безрассудства, чтобы побегом выразить свой протест против решений старших. Девушке тоже были известны подобные случаи как давних, так и нынешних (в пределах последних нескольких лет) времён. Это позволяло со статистической точностью увидеть, что подобные протесты очень часто заканчиваются печально. Чаще всего дети знати не готовы были столкнуться с реальной жизнь, остаться без защиты влиятельной семьи, начать заботиться о себе самостоятельно, и поэтому спешили, согласившись на любой позор, вернуться обратно. Нередко эти дети заканчивали свою недолгую свободную жизнь в тёмном переулке у какой-нибудь таверны с перерезанным горлом. Так что чуть ли не по пальцам одной руки можно было посчитать тех, кто правильно распорядился свободой, пережил травлю магистров, которые считали, что такие юнцы оказывают плохое влияние на всю молодёжь, смог устроиться в этой жизни и даже хоть в чём-то не потерять былое влияние, не став рабом или чернорабочим. И тогда при такой статистике, какой у сегодняшнего вторженца в её спальню шанс успешно пережить свою же авантюру? Очень маленький. Вот поэтому девушка и подумала, что, может, стоит его выдать, спасти его жизнь? Всё-таки чем быстрее его найдёт отец, тем больше шанс, что он окажется снисходительным к своему отпрыску и не только прилюдно не опозорит, оставив в семье чуть ли не на правах раба, а даже оставит его наследником рода, списав этот побег на подростковый возраст, очень неспокойный период взросления. Однако стоило девушке выйти из своего сада, как вдруг сходу она наткнулась на двух мужчин, решивших не ждать открытия двери хозяйкой комнаты, а вошли сами. Одним из магистров оказался её отец, а вот второй отец беглеца — об этом девушка догадалась сразу, поскольку за её спиной, среди растений сейчас пряталась его полная копия, только моложе. И от одного лишь вида этого человека магесса окаменела на месте от страха, напрочь забыв о своих размышлениях. Образ этого человека страшен, его боялись коллеги по Магистериуму, предпочитали лишний раз с этим магов вообще не пересекаться. Его непоколебимый высокий силуэт возвышался над любым собеседником. Породистого лица никогда не покинет строгость, властность; он даже первым людям Империи (Жрецам или архонту) оказывал лишь минимальное почтение, необходимое, чтобы не быть казнённым на месте за оскорбление владык, но не достаточное для признания их превосходства над собой. Его угольно чёрные волосы любому покажутся струящейся тьмой. А уж чёрные глаза… глаза самой Бездны, смотреть в них побоится любой. А завершал этот демонический образ чёткий отпечаток в его ауре (из-за чего духи от него буквально убегают в ужасе) от загубленных жизней рабов. Но этот отпечаток появился отнюдь не из-за количества убитых (иные магистры на ритуалах убивали на порядок больше), а из-за способа убийства. Ведь его жертвы в страшных мучениях умирали от проделываемых над ними экспериментах, а что уж он там делал с ними во время своих экспериментов, даже иной магистр не захотел бы знать. Ходят слухи, будто бы во время своей молодости маг загорелся идеей доказать, что сила магического дара это не только благословление Древних Богов, а то, на что и они, люди, сами могут повлиять. И не просто доказать — а даже разработать такой способ и получить его «результат» — ребёнка необычайной магической одарённости — и без этих ваших «благословлений». Видимо, его идея далеко зашла за порог юношеских фантазий, раз однажды вмешались даже Верховные Жрецы, угрожая казнить как еретика, если исследования его не будут заброшены. Точно неизвестно, было ли это вообще на самом деле. В будущем магистр повзрослел, женился, остепенился и ни разу не дал повода заподозрить себя в каких-то опасных исследованиях. Только вот его враги не могли забыть провокационный факт его биографии и с радостью не разносить новость о том, что Боги всё-таки не простили ему еретических помыслов юности. Иначе нельзя никак объяснить, почему у него, отпрыска семьи сильных потомственных сомниари, оба сына родились с позорнейшим по силе магическим талантом. За такой позор не мог не зацепиться Магистериум. Оставался лишь вопрос времени, когда магистры шакалами набросятся на конкурента, объявив весь его дом отныне проклятым и опустив сохранявший веками свою силу и влияние род в самые низы знати, а то и вообще развалив его. Потенциальные кандидаты занять место без пяти минут павшего дома уже начали противостояние. И какого же было всеобщее удивление, когда спустя несколько лет сидевший у многих в печёнках магистр объявил о существовании третьего сына, магический потенциал которого не только поубавил аппетиты соперников, а заставил любого знающего терять челюсть от удивления. Девушка тогда была ещё мала, чтобы понимать весь этот мир высшего общества и его интриг, но старший брат рассказывал, что отец ещё никогда так не бесновался, как в тот день, как и другие магистры, которые надеялись, что с падением чьего-то дома у них увеличится шанс возвысить свой. Очевидно, спустя несколько лет правила игры в очередной раз кардинально поменялись, когда третий сын магистра, наследник и буквально будущее рода, сбежал. «А всё-таки Древние Боги справедливы. Дали силу третьему его отроку, а он всё равно непутёвым и неблагодарным вырос», — вновь заулыбались интриганы, вспомнив старые планы. И, конечно же, ничего удивительного, что магистр бросит все имеющиеся силы на поиски и возвращение своего наследника. Так что сегодняшним вечером он точно не будет добродушным гостем. Горящая внутри мужчины ярость как раз и отразилась в его глазах, что и напугало девушку. Вид показавшейся из оранжереи дочери удивил хозяина дома. Во-первых, она была в ночной рубашке, а её не должен был видеть ни один мужчина, даже он, отец, что уж там говорить про постороннего. Во-вторых, её запачканный грязью вид был не менее позорным, недопустимым для леди. Магистру чуть плохо не стало от мысли, какие пойдут сплетни, если посторонний свидетель кому-нибудь расскажет о том, что сейчас видел, однако мужчина предпочёл отмалчиваться и дальше. Коллеге что-то сказать или заставить отвернуться он по многим причинам не осмелился. Да и приятные мысли о солидной сумме обещанной компенсации за предоставление полного доступа к дому и его осмотр останавливали его от желания как-то помешать гостю. Только такие, как этот магистр, могли позволить себе спокойно разбрасываться огромными суммами, а вот хозяин дома привык считать каждую монетку. К счастью, страшного мага неподобающий вид девчонки никоем образом не волновал. Пока его солдаты осматривали другие комнаты, он искал беглеца, преимущественно следя за волнениями Завесы, чем полагаясь на собственные глаза. В дальнейшем девушка всё-таки была вынуждена отвечать на вопросы. Пряча глаза, чтобы не столкнуться взглядами с тем, кто её напугал, магесса начала рассказывать. И объяснила свой грязный вид попыткой убрать абсолютно случайно разбившийся горшок с цветком. И заверила в отсутствии в комнате постороннего. И сердечно поклялась, что, как и приказывал отец, все окна были плотно закрыты. Её ложь вышла неидеальной, знающие её люди могли заподозрить неладное. Кажется, отец это заметил, но оправдал все странности в поведении дочери волнением от присутствия чужака. В конце концов мужчина её понимал, потому что сам, очевидно, побаивался позднего визитёра. У магистра не было причин верить словам девчонки, как, впрочем, и причин обвинить её во лжи. И это злило мага. Оказавшийся вскоре на пороге комнаты ответственный за поиски внутри дома солдат сообщил, что беглец не обнаружен, и радости хозяину совсем не прибавил. Чуть позже прибежал и второй солдат с тем же итогом поисковой деятельности на придомовой территории. Это заставило магистра уже зверскими от ярости глазами глянуть на подозрительную девчонку. Девушка под тиранией демонических глаз задрожала, потеряла обязательную для леди осанку, вся сжалась, схватилась за подол рубашки, пачкая его ещё больше грязными руками, но свои слова не изменила. От мысли выдать парня не осталось и следа. Не-е, она точно не выдаст его этому монстру. Ничего не добившись от юной магички, магистр высокомерно отвернулся, боле не считая её хоть сколько-то достойной его внимания. Мужчина глянул на нелепые заросли, как на единственное необследованное место в этом доме. Но от мысли пойти туда и поискать самому маг только нахмурился и даже, кажется, брезгливо передёрнул плечами. К счастью, для чести юной садовницы вечерний гость не стал звать сюда своих солдат и отправлять их на изучение маленького сада, решил не тратить на это время. Вместо этого магистр вдруг покрепче обхватил посох и начал читать заклинание. «Всё кончено», — ёкнуло сердце девушки от этой мысли. Она догадалась, что магистр вызывает одно из самых сложных духовных заклинаний. Мало того, что этот уровень во много раз превышает её собственный, так ещё эта магия должна позволить мужчине увидеть в Тени следы всех магов в округе, как хорошо они бы ни маскировались. Обмануть это заклинание могут только маги как минимум той же силы, что и призыватель. А таким, девушка была уверена, прячущийся юноша быть ну никак не может, хотя бы в силу своего молодого возраста. А значит, ещё несколько секунд, — и его обнаружат. Девушка опустила голову, мысленно извиняясь перед таким неожиданным гостем её комнаты. Конечно, она сейчас не могла ни на что повлиять, но всё равно её пугали мысли, что же с парнем сделает такой монстр, как этот магистр, когда найдёт. Не зря ведь он сбежал, не от хорошей же жизни… Когда заклинание было дочитано, все, кто хоть сколько-то понимал процессы Тени, а не только сам заклинатель, могли почувствовать изменения. Теперь в округе можно было увидеть присутствие любого мага, никто не утаится. Найдя след от ауры, который был похож на тот отголосок, который она почувствовала вблизи от парня, девушка обречённо вздохнула. Но буквально через секунду её уже поразила мысль о том, что след-то хоть и был, да только уж очень далеко, практически на границе этого сканирующего заклинания. «Он сбежал?», — удивилась магесса, еле-еле удержав себя, чтобы не обернуться и не начать всматриваться вглубь сада. Девушка не могла понять, как парень, будучи раненным и вымотанным бегом, умудрился открыть незаметно окно, выбраться в сад и, скрывшись от ищущих его солдат, убежать. Иначе молодая магичка не могла объяснить, почему чувствовала его присутствие уже даже за территорией поместья, где-то в лесу. Магистр пришёл к таким же выводам, но, кажется, удивился не меньше девушки. Видимо, он верил, что его непутёвый сын скрылся в этих зарослях и своим заклинанием хотел лишь убедиться, заодно уличить маленькую подельницу во лжи. Однако Тень говорила ему совсем о другом, и у мужчины не было повода сомневаться. Он ведь верил как в свои знания и силу, так и в силу своих заклинаний. Сопляк пусть и с огромным потенциалом, но до конца необученный не мог его обойти. Солдат магистра, всё так же стоящий в дверном проходе, получил приказ от хозяина и тут же стрелой улетел строить своих подчинённых. Сам же магистр так же не медлил и без каких-то прощальных церемоний покинул комнату. Хозяин дома увязался следом, чтобы получить наконец обещанную оплату, напоследок только приказал дочери привести себя в порядок. Девушка едва дождалась момента, когда голоса и топот тяжёлых сапог за дверью стихнут. А когда же это наконец-то произошло, она тут же, надевая впопыхах халат, чтобы больше не позориться, снова скрылась в зарослях своего сада. Найти место, где до этого отсиживался ночной вторженец, ей труда не составило. Не знала девчонка, хотела ли она там увидеть нарушителя покоя этого вечера. Будет лучше, если выяснится, что он действительно уже далеко, в лесу, как и показало заклинание, если всё закончится, и когда-нибудь позже она узнает, смог ли хоть этот парень достичь своей мечты? Или всё-таки лучше пусть выяснится, что её магическое образование скудно и юноша каким-то образом обхитрил магистра, и пусть он всё там же и сидит, а у неё будет возможность помочь тому, кто, в отличие от неё, не смирился с клеймом своего происхождения и осмелился побороться за свободу? Казалось, что с уходом гостя она потеряет что-то важное, но, если он останется, она ввяжется во что-то опасное. С замиранием сердца юная магичка подошла к любимому углу её вьюна, аккуратно, выглянула из-за листвы и теперь могла точно сказать, что парень никуда и не делся. Даже улыбнулся и помахал ей, когда увидел в проходе. Тогда-то вместе и с неуверенностью, и радостью к девушке пришло и удивление. Одно дело думать, что ты что-то не понимаешь в магии, и совсем другое — убедиться лично. Ведь заклинание магистра точно показало, что парня здесь быть не может, он уже сбежал. А нет, вот он — перед её глазами.  — Это… это ты обманул сканирующее заклинание? — всё ещё не веря, спросила девушка. Юноша тут же горделиво приосанился и широко заулыбался, точно довольный своей шалостью мальчонка. «Ничего себе шалость», — мысленно присвистнула девушка. Она даже не могла предположить, что именно он сделал, но знала, что на подобное вмешательство в заклинание другого мага способен маг как минимум той же силы. Это что ж получается, этот юноша, когда вырастет и обучится, будет равен архонту, а то и самим Верховным Жрецам?! Магессе эта мысль казалась просто невероятной. С другой стороны, теперь она понимала, почему был так разъярён его отец: для любой семьи лишение такого наследника — катастрофа. А это, значит, и преследовать его будут ещё долго. И всё же это замешательство не остановило девушку от желания по-настоящему заняться порезанной рукой парня, как раз теперь, с уходом ищеек, это стало возможно. Отправившись за чистыми повязками, которые она всегда хранила в комнате на случай, если какой-нибудь зелёный недотрога её поранит, девушка приказала позднему вторженцу оголить руку до локтя. Заодно очень вовремя в комнату зашла служанка с тазом чистой воды, который приказал принести отец, но который сама девушка решила использовать по-своему. Юноша не стал мешать проявлять инициативу, а, как и следовало внезапному гостю, вёл себя послушно. Так что когда девушка опять вернулась к нему со всем необходимым, он уже сидел, скинув верхнюю походную куртку и, как его и просили, закатав рукав рубашки по локоть. Это не только позволило девушке начать задуманную процедуру лечения, но и увидеть то, что обычно было скрыто от окружающих.  — Это он тебя так? — ахнула юная магесса, разглядев на руках парня множественные синяки и ссадины от хлёстких ударов. А из-за того, что его свободная рубашка была открыта в области груди, то и там виднелись травмы того же происхождения. Ответ его был самым скупым — обычный кивок. Парень даже растерял свою слишком уж радостную улыбку, вернул привычную выдрессированную строгость как защиту от не лучших эмоций и стыда. Очевидно, собственные постыдные побои это точно не то, чем бы любой юноша захотел впечатлить понравившуюся ему девушку. Заметив, как изменилось его настроение, магесса благоразумно не стала продолжать докучать ему своим любопытством, а только начала приводить в порядок его руку. Так они и просидели в тишине, пока рука не оказалась очищена от крови и грязи, а растительная плёнка, остановившая кровь, не убрана каким-то там опять известным одной только девчонке способом. Когда же она приступила к магическому лечению ранения, юнец не стал вмешиваться и говорить, что с этим он, сильный маг, мог справиться и сам. Он, лишь вспомнив, что отныне не обязан постоянно держать маску хладнокровного спокойствия, вновь позволил себе улыбку. Невинная забота, чем бы она ни была вызвана, новой знакомой ему нравилась.  — Это всё ты вырастила? — отвлекли парня от одних хороших мыслей другие, которые возникли от осмотра оранжереи.  — Да, — ответила девушка, но заметно погрустнела, потому что привыкла, что такой вопрос обычно не несёт ничего хорошего и что сейчас её опять будут учить, чем приемлемо заниматься леди, а чем — нет.  — Впервые вижу столько эльфийских растений, — вопреки её ожиданию парень говорил совсем о другом и из любопытства протянул руку к стеблю вьюна, который долго думать не стал, а тут же поспешил отползти от чужого магического источника. — Только не понимаю, почему ты их держишь в комнате. Они же приучены к свободному пространству.  — Отец разрешил мне разводить сад только вдали от посторонних глаз.  — Почему?  — Мало, кто видит в таком саде что-то красивое. Это же всё даже не наша традиция, — вздохнула девушка. Юноша согласился с её словами, вспомнив беседку в доме, которой архитектор, её проектирующий, будто хотел стыдливо прикрыть остальной сад.  — А мне здесь нравится. Красивое место, — с искренней улыбкой произнёс юноша, желая поднять настроение девушке, заметно погрустневшей от мыслей, что её увлечение не принимают.  — Спасибо. Получилось. Она улыбнулась, тем временем её щёки вновь начали краснеть в тон огненных волос. Может, её так смутил комплимент, а может, радость от понимания, что наконец-то хоть кто-то понял её… В ту ночь два юных мага потратили ещё ни один час на непринуждённый разговоры обо всём и ни о чём одновременно. Каждый радовался шансу быть наконец услышанным и спешил выговориться. Но спешили они зря, потому что утро не оборвало их встречу. Молодой маг остался в доме незваным гостем ещё на несколько дней. Это была прекрасная возможность передохнуть между этапами его грандиозного плана на пути к свободной, лишённой родовых обязательств, жизни. Его так и не обнаружили. Да и могли ли, если он благоразумно не выходил из самого безопасного для него места в доме — оранжереи? Много времени он проводил за чтением книг, которые приносила ему девушка из семейной библиотеки в надежде, что он не заскучает. Разумеется, не заскучает, ведь чтение — это единственный досуг, к которому юноша был приучен. Но ещё больше времени юнцы провели вместе. Разговаривали, узнавали друг друга лучше. Рассказывали, о чём знали. Она — обо всём чудном разнообразии растений древних ушастых селекционеров, заставляя парня искренне удивляться. Он же — о разных гранях и вопросах магии, заставляя девушку, в семье потомственных торговцев которой почти не интересовались магическими науками, удивляться не меньше. Каждый радовался, такой удивительной встрече двух единомышленников. Вскоре не только оранжерея стала местом их бесед: несколько раз, поддаваясь юношеской неусидчивости, они сбегали ночью из дома для прогулки по лесу, либо на озеро вблизи поместья. Ожидаемым логическим завершением стало то, что два юных мага слишком уж привыкли друг к другу. И когда наступил день, в который ему пора было уйти, они не смогли расстаться. И у них получилось найти только один выход…  — Всё будет хорошо. Нам бы только добраться до Каринуса, а дальше — на любой корабль. На юге не твой, не мой отец нас не найдут, — уверенно заявлял юнец, очевидно, очень долго продумывая этот план, ведь даже немалую сумму он стащил при побеге из семейного хранилища, чтобы не начинать свою новую свободную жизнь полным голодранцем.  — Говорят, что на юге опасно… — не без повода волновалась девушка. Она понимала, что начинать новую жизнь, о которой они столько говорили, тем, кто всегда был под защитой своих семей и их влияния, будет трудно, тем более там, вдали от цивилизационного мира Империи.  — Никакому дикарю не справиться со мной, — улыбнулся юноша. Вроде бы он и пошутил, а вроде бы тут незаметно вмешалось и укоренившееся в нём самомнение. — Не бойся. Я всегда смогу защитить тебя, клянусь. Он запомнил, на всю жизнь запомнил её взгляд. Она боялась, сомневалась, но тогда всё равно ему поверила. Верила, что вдвоём у них всё получится.  — Хорошо, — дала своё согласие девушка и поспешила обнять того, ради кого хотела оборвать связь с семьёй, но совсем об этом не жалела. Юный магистр обнял в ответ, прижался к огненным волосам той, в которую был влюблён, радовался её согласию и наивно верил, что клятву он свою сдержит.

***

Понимая, что о его местонахождении известно слишком многим для безопасного проживания честному беглецу, Безумец всё равно не спешил покидать город. Сказывалась некая апатия, которая наступила как следствие от долгого заточения, появилась усталость. Пусть это заточение и закончилось для пленников благополучно, но оно всё равно истощило старого мага не только магически или физически, но и морально. Добивала, а совсем не радовала, неожиданно обрушившаяся на него знакомая архитектура. Слишком родная, чтобы желать сбежать от неё в нецивилизованные, более дикие деревни в какой-нибудь глуши, но слишком чужая, чтобы ходить, изучать и навевать на себя ложную иллюзию о том, что он вернулся домой. Нет, не вернулся. Реальность лишь в очередной раз хлёстким ударом напомнила ему, что мир просуществовал без него тринадцать веков. Неужели он так и не смирился с этим простым (с точки зрения формулировки) фактом? Видимо, нет, ведь каждый раз вспыхнувшие образы из его воспоминаний заставляли скалиться до скрежета зубов от тоски. Спасаясь от риска замкнуться в себе и тем самым соблазнить демонов отчаяния, Безумец вскоре ушёл с улиц города, людных мест и нашёл спасение в старом городском парке, в котором до сих пор росли эльфийские растения, что для мужчины стало приятной неожиданностью. Этот сад можно было назвать целой маленькой рощей в черте города, поскольку постоянного ухода за ним не вели. Безумец был уверен, что это связано с потерей знаний о многих растениях, здесь произраставших, как и знаний об их уходе. Но это саду пошло только на пользу. В отличие от денеримского эльфинажа, где эльфы посадили венадаль в абсолютно непригодную для него среду обитания и окончательно добивают своей «любящей» заботой, здешние растения получили возможность расти и развиваться так, как они сами сочтут необходимым. Благодаря чему в этой роще образовалась уникальная, почти единственная для нынешнего мира экосистема. Как и в случае с островом с Башней Круга, здесь был ещё один рай для магов. Только на озере Каленхад чудесная область образовалась из-за многовекового скопления там магии, а вот здесь «рай» создали сами эльфийские растения. После опроса жителей Вентуса Безумец, к своему абсолютному неудивлению, узнал, что местные не понимают, что делает их городской сад таким магическим. Их причины разнились от наследия предков, до вмешательства Создателя, но никто и подумать не мог, что во всём виноваты сами цветочки. Из-за своей особенности роща стала для многих не общественным местом для отдыха и наслаждения природой, а скорее каким-то священным местом. Не редко убитые горем семьи вели или несли сюда своих родственников, детей, надеясь на чудесное исцеление. Увидев однажды сидящую возле входа мать с грудным ребёнком в молебной позе, Безумец только хмыкнул. Его собственное нежелание служить высшим созданиям, которые в нужный момент всё равно никогда не придут на помощь, было настолько сильно, что мужчина ни раньше, ни сейчас не понимал, зачем полагаться на пустые мольбы, а не на себя. И всё же Имперская Церковь не назвала это место священным официально, и рощу не заполонили паломники. Но это не значит, что она совсем простаивала в одиночестве. Все эти магические свойства сада могут почувствовать только маги, а в полной мере — только сильные маги, а их количество, относительно прошлых времён, слишком мало даже в Тевинтере. Но учитывая, что всё дворянство Империи состоит из магов, это сад стал неофициальным местом отдыха всех аристократов. Любой власть имущий, прибывший в город хоть по делам, хоть в отпуск, должен был следовать хорошему тону города и посетить рощу, сделав вид, что он проникся таким магическим наследием их предков. Поэтому-то увиденная магистром женщина и не смела вступить в саму рощу. Как и в Денериме, внешний вид Безумца ограничивал его в передвижении. В своём чёрном плаще он выглядел обычным попрошайкой, и поэтому его появление в роще «не-для-всех» не могло оставаться незамеченным. Его тёмный одинокий силуэт замечали и кривились многие влиятельные маги, однако ни разу его не окрикнули, не погнали прочь или не спустили на него своих телохранителей. Всё дело в том, что Тень и все её процессы здесь ощущаются гораздо чётче, любой маг мог отчасти, но всё-таки почувствовать себя сновидцем. Как Безумец мог чувствовать и понимать след в Тени от магов, так и они могли чувствовать его здесь. Правда, знаний и способностей им не хватит, чтобы понять, что именно они чувствуют и как это связано с самим, на вид, оборванцем. Зато природная интуиция и без сигнала со стороны разума прекрасно понимала, что перед ней нечто странное, до опасности неизвестное, и настойчиво советовала уйти и не нарываться на неприятности. К счастью, особо гордых и задиристых магов магистру не попадалось, и все они просто отворачивались и шли дальше своей дорогой, не забыв себе напомнить, что тратить своё драгоценное время на подобных оборванцев просто неприлично. Безумец прекрасно понимал, какую реакцию способно вызвать его появление в подобном месте, и даже приятно удивлялся, когда любой конфликт завершался, не начавшись. Понимая причину, он продолжал восхищаться местной неповторимой средой, из-за чего на фоне остальных выглядел чудаком ещё больше. И всё же Безумец довольно-таки скоро сошёл с обихоженных троп и ушёл вглубь зарослей. Хоть это место и позволяет ему ощущать привычное для его мира присутствие других магов, однако сюда он приходил, не чтобы вспоминать родной мир (для этого достаточно посмотреть на старые районы самого города), а что отвлечься от мира… от обоих миров, поэтому сновидец и старался скрыться от знакомых зазнавшихся магов-аристократов. А уж среди таких зарослей он точно никого не найдёт. Из-за незнания, что именно растёт в саду, сходить с мощёных троп было не принято, и даже считается опасным. У Безумца же этого страха неизвестности не было, поскольку все увиденные растения были им узнаны хотя бы на том уровне, что он мог точно сказать, опасны они или нет, а если и опасны, то чем. За тринадцать веков его отсутствия новые виды из потерянных эльфийских развалин сюда не завезли. Магистр даже однажды нашёл обвившего дерево вьюна, который, оставшись без магического источника, к которому когда-то был привязан, был похож на засохшую лиану, а не на вьюнок с листьями и цветами. Из любопытства мужчина протянул к нему руку, из-за чего вредное растение зашевелилось и всё равно постаралось отползти. Это заставило хромого мага улыбнуться каким-то там своим воспоминаниям. Он подумал, что, может, это и есть тот самый вьюн, чей корень однажды два скрывающихся от родителей юных мага привезли сюда, чтобы спасти его от уничтожения, и обещали, что однажды вернутся и заберут его, если он тут не приживётся... Уйдя с протоптанных троп, Безумец удалился в гущу рощи и сегодня. Андерс на правах целителя расписал ему целое пособие по восстановлению после магического истощения и стольких дней проведённых в постели. Туда входили и совет по минимальному использованию магии в ближайшие дни, отдыху и правильному питанию. Пусть в подобных рекомендациях магистр не нуждался, на правах жителя магической Империи лучше бывшего Стража зная, что нужно делать в его ситуации, но, получая этот список, Безумец из уважения промолчал и даже прослушал полный инструктаж. Всё-таки Андерс оказал не только целительные услуги, но и помощь по сокрытию метки. Изучая покрывшуюся зелёными линиями руку магистра, Андерс выдвинул верное предположение, что в Тевинтере, не таком далёком от магии крае, такие яркие «узоры» могут привлечь лишнее внимание. Это понимал и Безумец, да только любая ткань перчатки, под которой он пробовал прятать Якорь, всегда вызывала раздражение. Но целитель смог отыскать в городе ткань, из какого редкого вида шёлка. И хоть Безумцу за такое «удовольствие» пришлось отдать почти все монеты, переданные ему правителями Ферелдена в качестве обещанной компенсации, но тонкая практически невесомая ткань точно того стоила. Научившись правильно бинтовать, в итоге мужчина смог скрыть метку, но при этом сама ткань практически не ощущалась, не мешала и без того измученной руке. Однако сегодняшняя спокойная прогулка тоскующего по знакомому миру магистра была в скором времени нагло прервана, вынуждая его вернуться в реальность. Неожиданная окатившая округу вспышка магии не навредила: он привык всегда сохранять бдительность, держать защиту от вредных вмешательств прямиком из Тени, но это не значит, что волна чужой магии была чем-то обыденным и Безумец её не заметил. Заметил и определил, что подобное могло произойти только от попытки колдовать каким-то магом с критично нестабильными силами. А учитывая, что в тот момент излишне заволновалась не только Завеса, но и Тень — этот неизвестный маг находился на пороге одержимости. Сновидец почувствовал присутствие хитрого демона, который присосался незаметным паразитом и выжидал, когда жертва окончательно потеряет разум, не сможет сопротивляться. То, что произошедший всплеск был инородным для здешнего стабильного магического фона, дали понять и местные «жители». К примеру, враждебно засветился и затих ещё один интересный экземпляр фантазии древних ушастых творцов. «Элвенанские селекционеры посмотрели на лириум и воскликнули: хотим такое же только цветастое!» — так писал несколько некомпетентный имперский агроном в своей книге. Утрированно, но он всё-таки правильно определил причину создания целого ряда таких видов растений. Этот цветок, высотой достигавший полметра, похож на луговой клевер, только вместо лепестков в разные стороны, создавая шар, устремлялись кристаллы. Эти кристаллы на вид ничем не отличались от обычных минералов, но при детальном рассмотрении видно, что это живая ткань, способная, как и обычный лепесток, к росту, развитию, отмиранию и разложению. Эти кристаллы другими, более компетентными садоводами Империи, считались одним из чудес мастерства элвен; Безумец был с ними согласен. В Тевинтере никто не смог создать хоть что-то похожее, а уж позже наверняка никто даже не пытался. Так вот эти кристаллические «клеверы» способны собирать магию из Тени, каких-то источников или от мага, её накапливать, а потом, подобно лириуму, выбрасывать в окружающий мир, излучать. Только, в отличие от того же лириума, несущего огромную неисчисляемую мощь и смертельную опасность, цветок нёс фактически декоративную роль, никакой прямой практической пользы для мага. Зато косвенная польза огромна — это растение относилась к тем видам, которые могли создавать вокруг удивительный магический фон, экранировать от следов эманаций сохранившихся в Тени. Именно этот вид стал одним из виновников столь чудесной атмосферы данного сада. Так же несколько черенков этого цветка вместе с написанными им советами по уходу Безумец передал Андерсу. Как яд мог и убить, и вылечить, так и целительское дело имело две диаметрально противоположные грани. С одной стороны, это спасение, радость и жизнь, а, с другой, — боль, горе и смерть. И, как правило, последнего в лечебницах всегда остаётся больше, лечебница Андерса не исключение. Вот сновидец и порекомендовал экранировать этими цветами жилую часть дома, чтобы целитель в свободное от работы время действительно отдыхал, а не продолжал поглощать негатив, который накапливался в Тени. В древние времена имперские маги делали что-то похожее, завешивая дома амулетами, схожей функции, но для Безумца всегда на первом месте были эти цветы, поскольку элвен пошли ещё дальше — создали жизнь, а не просто мёртвую стекляшку. «Клевер» так же мог стать прекрасным индикатором резких вмешательств в область Тени, от которой подпитывался, поскольку не терпел он эти вмешательства, тут же начинал темнеть, а вместо приятной слуху мелодии, похожей на ту, которую издаёт лириум, затихал от возмущения. Это сейчас и произошло. Безумец поддержал возмутившееся окружение и сам разразился гневной тирадой. «Это каким нужно быть идиотом, чтобы с такой запущенной нестабильностью своих сил и почти уже одержимостью заявиться в место, где Тень ближе всего?! Да с таким диагнозом он и близко не должен подходить к чему-либо магическому! А появление здесь вообще равноценно самоубийству!» — какие-то такие слова вертелись на языке магистра, пока его разум метался от бездарности неизвестного мага до бездарности и безграмотности всего нынешнего мира. Настроение Безумца было безвозвратно испорчено, поэтому, продолжая мысленно ругать всё, что, как ему казалось, повинно в такой безграмотности неизвестного мага, древний сновидец покинул глушь и вернулся на тропу. Не особо-то мужчине хотелось лезть в дела местных, но непрошедший порыв гнева заставил магистра пойти в сторону источника дефектной магии и собственными глазами посмотреть на потенциального самоубийцу…