Привычки

Этот понедельник не задался у Григория с самого начала. Началось всë с того, что на студии сломалась совсем новая аппаратура и Лепс мало того что не смог записать новую песню до конца, так ещë и в результате поломки удалились все черновые заготовки, а это означало, что время было потрачено зря и нужно было записывать всë по новой. Гнев певца надо было видеть. Если бы не преданная команда, он разнëс бы к чертям собачьим всю студию. Но те прекрасно знали взрывной характер своего шефа и потому предотвратили возможный погром, успокоив его и насильно отправив домой отдыхать. Однако даже тут мужчину ждал неприятный сюрприз. Стоило ему вернуться домой и даже восстановить своë былое хорошее настроение, как супруга, вконец обиженная и разозлëнная его шутками, выставила своего благоверного за дверь аж на целую неделю со словами: «Придëшь, когда подумаешь над своим поведением и решишь извиниться». Надо понимать, что Лепс терпеть не мог такого обращения к себе. Никто никогда не смел его выгонять, особенно из собственного дома, мужчина мог уйти разве что по доброй воле. Итак, известный певец и просто харизматичный мужчина Григорий Лепс, возмущëнный сложившейся ситуацией, стоял перед закрытой дверью собственного дома. Из вещей у него были только ключи от машины, которые он по счастливой случайности забыл в кармане брюк. — Ань, ну дай мне хотя бы мои телефон и кошелëк! — возмутился. — Обойдëшься, Лепс, — заявила та из-за двери и ушла. Мужчина выругался и направился к своему автомобилю. Выехав с участка, он поехал туда, где для него всегда были открыты двери, — к Ирине Аллегровой. Оказавшись возле ворот, за которыми находился еë участок, Григорий посигналил охране. Та, узнав его автомобиль, без задержек открыла ворота, пропуская его внутрь. Он припарковался и, заглушив мотор, вышел из машины. Пройдя по аккуратной дорожке из гравия мимо ухоженных розовых кустов, Лепс поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Хозяйка не заставила себя долго ждать и почти сразу же открыла ему. — Лепс? Привет, а ты как здесь? — удивилась, — Проходи. Случилось что? — Привет, Ир. Я бомж на целую неделю, — заявил, заходя внутрь. — В смысле бомж? Гриш, ты где головой ударился, а? — усмехнулась, — Чай, кофе? — Лучше потанцуем, — усмехнулся, — Шучу, чай, — увидев, как Ирина недовольно сложила руки на груди и приподняла бровь, ожидая нормального ответа. — Это позже, — хмыкнула, — Чёрный без сахара? — уточнила. — Как всегда, — кивнул и, пройдя на кухню, плюхнулся на стул. — Ну и что случилось с гражданином Лепсверидзе Григорием Викторовичем на этот раз? — усмехнулась, заваривая чай для мужчины и кофе для себя. — Говорю же, на ближайшую неделю я бомж, меня жена из дома выставила, — вздохнул, положив голову на сложенные на столе руки. — Эй, ну чего киснешь-то? — поставила кружки на стол и, проходя мимо Григория, толкнула его в плечо, — Что натворил? — поинтересовалась, садясь на свой стул и пробуя губами кофе — не горячий ли? — В том-то и дело, что ничего. Ей, видите ли, шутки мои не нравятся, — фыркнул, — Всем нравятся, а ей нет. Вот что за женщина, а! — Аня — прекрасная девушка из интеллигентной семьи, ей до сих пор трудно привыкнуть к твоему юмору, — отпила кофе и откинулась на спинку стула, — Ничего, извинишься и вернёшься домой. Пустит тебя, любит же. Ирина всегда старалась поддерживать своих друзей в трудных жизненных ситуациях, особенно Григория. С ним у неë была самая крепкая дружба. Не раз она вытягивала его из всякого дерьма всяких неприятностей, не раз он поддерживал её и помогал во всём. — А я что, не из интеллигентной семьи? — удивился, — Да, мать, ну и размышления у тебя… И вообще, если бы любила, не выставила бы за дверь без всего! Я же без денег, без телефона, у меня только машина, в которой бензин уже заканчивается! — Если ты думаешь, наглый грузин, что я тебя отпущу куда-то на ночь глядя, то ты глубоко ошибаешься, — рассмеялась и, допив кофе, отправила кружку в посудомойку, — Оставайся у меня сколько надо, Гриш. Но всё же настоятельно рекомендую помириться с супругой. — Ну а куда я денусь? Домой же как-то надо попасть… — согласился, — Надеюсь, что она одумается. Подумать только, выгнать меня из собственного дома… — Лепс, ты неисправимый эгоист, — рассмеялась, — Есть будешь или всё, чаю попили и баиньки? — пошутила. — Буду, ещë спрашиваешь, — усмехнулся, — Я голодный, как собака, с самого утра ничего не жрал. — И молчишь! — укорила, — Вот где у человека совесть, я ж теперь ещё виноватой себя буду чувствовать, что у меня тут друг с голоду помирает! — возмущалась, расставляя перед мужчиной тарелки с салатом, тушёными овощами с рыбой и пирогом с вишней, — Приятного аппетита, — улыбнулась и села на своё место. Сама есть не хотела, поэтому предпочла просто посидеть с Григорием. — Ооо, вот это уже другой разговор! — хохотнул и принялся жадно уничтожать содержимое тарелок. — Ещё чай? — усмехнулась, наблюдая за тем, как друг пожирает поедает всё, что она приготовила сегодня. — Вино есть? — поинтересовался с набитым ртом. — Обижаешь Ирочку, у меня всё есть, — засмеялась и сходила в холодильную комнату за красным полусладким, — Сейчас всё будет, — подмигнула и, разлив вино по бокалам, подала один Лепсу. — Спасибо, Ир, — по привычке поболтал вино в бокале и отпил немного. — Ну как, вкусно? — спросила, когда мужчина прикончил ужин. Сама выпила бокальчик вина и больше наливать не стала, не хотелось сегодня. — Я, собственно, потому и припëрся к тебе ночевать - у тебя еда вкуснее и постель мягче, — усмехнулся, снимая пиджак и вешая его на спинку стула. — Не-е-ет, Гриша, что ни говори, а дома всегда лучше. Но я рада, что тебе у меня хорошо. Ты если чего ещё хочешь, знаешь, где взять. А я пойду, у меня ещё планы есть, — улыбнулась и, убрав всю грязную посуду в мойку, ушла. Путь женщины лежал в другое крыло дома, туда, где был бассейн. С недавнего времени это была одна из её привычек — плавать перед сном. Ирина сложила свой халат недалеко от края бассейна и нырнула в воду. После пятнадцати минут она расслабилась и решила, что пора уже и спать. Покинула бассейн всё в том же халате, в котором сюда пришла, и отправилась в спальню. — Твою мать! — возмущëнный вопль разнëсся на всë гостевое крыло. — Что случилось? — пошла на звук. Когда она зашла в одну из комнат, то увидела следующую картину: возмущëнный Лепс, потирая лоб, поднимал с пола упавшую стойку. — Ну и что ты здесь делаешь, а?! Решил мне интерьерчик обновить? — возмутилась, возвращая стойку на место. — Я не причëм! Эта штука сама на меня упала! И вообще, в прошлый раз еë тут не было! Я никого не трогал, открыл дверь, а она возьми и упади! Что ж за день сегодня за такой, а! — негодовал. — Боже, успокойся и иди спать… — выдохнула и похлопала его по плечу. — Не день, а говно! — выругался и направился вглубь комнаты. — Лепс, хватит ругаться в моём доме, в конце концов! — выкрикнула и пошла в свою спальню. — Тебе хорошо, у тебя запись новой песни не летала сегодня к чертям собачьим из-за неисправности аппаратуры, из дома никто не выгонял и стойка на голову не падала! — крикнул ей вслед и, продолжая ругаться в полголоса, разделся и улëгся на расстеленный диван. Женщина поняла, что так просто он не успокоится и что надо попытаться отвлечь его разговором или ещё раз посочувствовать, поэтому она развернулась на 360 градусов и вернулась в его спальню. Аллегрова присела на край дивана и, взяв мужчину за руку, начала ласково еë поглаживать. — Ну не накручивай ты себя, зачем попусту нервы тратить? Не так уж всё и страшно, у многих людей всё гораздо хуже, а они держатся. Всё хорошо будет: и песню запишешь, и падать тут больше нечему, и домой вернёшься. — Эх, Ира, хороший ты человек… — вздохнул и положил голову на еë колени. — А я-то чего? — улыбнулась и начала перебирать пальчиками его кудряшки, зачесала волосы назад, чтобы не мешали ему. — Никто меня не поддерживает так, как ты. Я рад, что ты есть в моей жизни, — зевнул и закрыл глаза, наслаждаясь еë своеобразным массажем. — Я тоже рада, что ты есть в моей жизни, — улыбаясь, — Засыпай, дорогой, завтра будет новый день, завтра всё будет хорошо… — немного погладила его по спине, а потом, подумав, что мужчина уснул, прошептала: — Спокойной ночи, Гриня, — чмокнула его в щёку и ушла спать к себе. «У неë такие нежные руки…» — последнее, что успел подумать Лепс, проваливаясь в сон. Ночь пролетела быстро, наступило утро. Аллегрова проснулась в девять часов и отправилась умываться. Следующим пунктом в её планах была зарядка — привычка номер два после вечернего купания в бассейне. Ирина как была в майке-алкоголичке и шортах, так и отправилась в холл заниматься спортом. Кроссовки она считала лишними, поэтому занималась просто в носочках. Начала, как и принято, с разминки шеи, спины и верхних конечностей. Для стройной талии решила сделать не просто наклоны, а так называемую «мельницу». Лепс встал чуть позже Ирины и, натянув только штаны, которые когда-то давно оставил у Аллегровой в доме вместе с некоторыми другими своими вещами, направился вниз, намереваясь по привычке заварить себе чаю. Однако до кухни он так и не дошëл. Спустившись в холл, Григорий остановился в дверном проëме, наблюдая, как женщина делает зарядку. — И зовëт Олимпийский огонь золотой, будет земля счастливой и молодой… — пропел, сложив руки на голой груди. — Очень смешно, — съязвила, наклоняясь чуть ниже, а затем стала делать приседания, чтобы прокачать ягодичные мышцы. Хотя они у неё и так были в прекрасной форме, Ирина решила, что ей это всë равно не повредит. — Доброе утро всем спортсменам, — усмехнулся, оценивающе разглядывая еë фигуру в майке и коротких шортиках. — И вам не хворать, Григорий Викторович, — дыхание сбилось, поэтому голос был немного сиплым, грудь под майкой колыхалась в такт движениям женщины. Ирина про себя считала, сколько ей ещё осталось сделать, чтобы перейти к следующему упражнению. Лепс хмыкнул. Его стала забавлять та серьëзность, с которой Ирина выполняла упражнение. Однако, помимо этого, мужчина начал понимать, что, чем дольше он смотрит на стройную женскую фигуру, тем сильнее в нëм начинает говорить инстинкт охотника. — Вот с недавних пор вырабатываю у себя привычку заниматься спортом по утрам, — пояснила и, присев последний раз, выпрямилась. Сделав пару вдохов и выдохов, опустилась на четвереньки и начала новое упражнение — махи ногами. — Знаешь, а у тебя неплохо получается… — протянул, подходя к ней, — Давай я тебя немножко потяну… — поймал еë поднятую вверх ногу. — Ну давай, — усмехнулась, — Тебе бы тоже не помешала спортивная нагрузка, помогает от тоски, знаешь ли, — посоветовала. — А ты тоскуешь? — удивился, осторожно поднимая еë ногу выше и проводя ладонью по всей еë длине. — Ау!.. — выдохнула, — Ты чего? Нет, конечно, просто улучшаю здоровье, пытаюсь бросить курить. — Терпи, растяжка тебе не помешает, — опустил еë ногу вниз. — Зачем она мне? Чай не гимнастка цирка, да и лет мне уже немало, — усмехнулась, поднимая другую ногу. — Я тебя растягиваю так, на любительском уровне, — хохотнул и, потянув еë ногу и опустив еë вниз, сел ей на икры, зажав их своими коленями. — Я боюсь спросить, как же растягиваются не любители? — рассмеялась, — Гришка, раздавишь ведь, — усмехнулась. — Ой, их так тянут… — протянул, — Выпрямись-ка, — попросил. Ирина хмыкнула и приподнялась. — Ну и? — недоверчиво развела руками. — Сейчас будем проверять тебя на гибкость, — произнëс и, обхватив одной рукой еë талию, а другой — грудь, стал прогибаться назад, прижимая еë к себе и увлекая за собой. — Лепс, ты нормальный вообще? — возмутилась, так как было больно поясницу, — И убери руку, — сдвинула его руку с груди вниз на талию. Так как у Лепса не было практически никакой растяжки, то очень скоро, прогнувшись до определëнного момента, он сложился в звëздочку, рухнув спиной на пол. Ирина приземлилась на него. — Вот ты дурак, Гришка! — засмеялась, — Сам не размялся и упал, а ещё учит тут меня. У меня из-за тебя теперь поясница болит, — встала с него и, расставив ноги на ширине плеч, начала делать наклоны вперёд, чтобы размять спину. — Между прочим, кто-то мне вчера танец обещал, — хихикнул и, поднявшись, подошëл к ней. Обхватив одной рукой еë за талию, пробрался под майку и стал массировать женскую поясницу. — М-м-м, массаж… — протянула, — Раз обещала, значит, станцуем, — рассмеялась. — Танго умеешь? — поинтересовался, начиная медленно двигаться по холлу и увлекая Ирину за собой. Продолжал массировать еë поясницу, иногда надавливая на неë. — Я всё умею, — подмигнула, — Без музыки будем? — поинтересовалась, прогибая спинку под его рукой. — Я тебе напою, — усмехнулся и, мурлыкая под нос какой-то ужасно знакомый мотив, повëл еë в танце, крепко прижимая к себе. — Это ведь твоя песня? — улыбнулась, обхватывая ногой его бëдра и прогибаясь назад. — Угадала, — подмигнул, — Танго разбитых сердец, одиночества крик тишину разрывающий… Танго разбитых сердец, жарких прикосновений огонь обжигающий...* — пропел, наклоняясь к ней и поддерживая еë. — Красивая песня, — чмокнула его в висок, исполняла очередной элемент этого танца — оперлась одной ногой на ногу мужчины, вторую ногу прижала к первой, согнув её в колене. Одной рукой Ирина держалась за плечо мужчины, а другую отставила в сторону. Затем в разбивку хореографических элементов пошли обычные движения танго: перекрещивание ног, дорожка шагов и прочее. Далее должна была быть поддержка: партнёр держит парнëршу под ягодицы, одна её нога полностью выпрямлена и касается мужчины с одного бока, а с с другого бока находится вторая нога, согнутая в колене. Аллегрова не знала, помнит ли Григорий о существовании такого движения в танце и будет ли делать, ведь это уже было из разряда более близких, страстных отношений. Но Лепс помнил его. Подхватив Ирину под ягодицы, он поднял еë в воздух и закружил по холлу. Его зелëные глаза встретились с еë и обожгли бушевавшими внутри него страстью и желанием. — Ты… — слов не было, просто не сводила с него глаз, не знала, что делать дальше. По его глазам было видно, как он хочет её, но молчал, поэтому не говорила ничего и она. — Что я? — бархатно усмехнулся и, поставив еë на пол, резко развернул и прижал спиной к своей груди. Его руки прошлись по стройному женскому телу, он поцеловал еë в шею. — М-м-м… — выгнулась, предоставляя ему полный доступ и показывая, что сейчас она в его власти, — Чего ты хочешь?.. — выдохнула. — А то ты не знаешь… — шепнул ей на ушко. Его ладони покоились на еë талии. — Не знаю, — изобразила полное непонимание, — Может быть, ты хочешь есть? — усмехнулась, делая вид, будто гадает, чего он хочет. — Если только тебя… — наклонился и, проведя носом по еë шее, слегка прикусил чувствительную зону возле ключицы, дразня еë. — Да, а как же дружба? — усмехнулась, тихо простонав от его действия, и повернулась к нему лицом. — Она уже давно переросла во что-то большее, — улыбнулся и, воспользовавшись ситуацией, чмокнул еë в подбородок, затем в нижнюю губу. — Возможно… — прошептала и потянулась к его губам. Лепс слегка подался вперëд и накрыл еë губы нежным поцелуем, постепенно углубляя его. — М-м-м… — довольно промычала сквозь поцелуй и, прижавшись к мужчине, обхватила руками его за шею. Продолжая целовать Ирину, Григорий скользнул руками вниз по еë спине и, пробравшись под шорты, ласково сжал ладонями упругие женские ягодицы. — Ах-х-х… — судорожно выдохнула, оторвавшись от него, и прошептала: — Хочешь меня?.. — провела своими руками вдоль его сильных рук. — А ты как думаешь? — усмехнулся и слегка подался вперëд, чтобы она почувствовала его возбуждение. — М-м-м, думаю, очень хочешь… — протянула и, опустив руку на его пах, нежно сжала пальчиками возбуждённую плоть через штаны. — Ты права, Ириш, — улыбнулся, вовлекая еë в новый поцелуй, — Очень хочу… — шепнул ей в губы, на мгновение прервавшись. — Так возьми… — протянула, улыбаясь, — Или тебе призывной танец нужен? — поинтересовалась и, развернувшись к нему спиной, начала тереться ягодицами о его возбуждённую плоть, — Возьми меня, хочу тебя, Гриша… — шептала. Он обхватил ладонями еë бëдра, прижимая их к себе. Одна его рука пробралась под еë майку и сжала грудь, другая спустилась вниз и, проникнув под шорты, легла на еë промежность, лаская. — Я смотрю, у тебя счастья полные штаны уже… — усмехнулся ей на ушко, — Ты такая влажная там… — Только смотреть будешь или, может, войдёшь уже? — поддела, постанывая от его прикосновений. — Ещë посмотрю… Шучу! — хохотнул, когда она недовольно обернулась. Затем развернул еë к себе и стянул с женщины майку. Прижав еë к себе и уткнувшись лицом в пышную грудь, стянул с неë шорты, оставляя Ирину в одних кружевных трусиках. После этого взял еë за руку и потянул за собой на пол, покрытый мягким ковром. — Разденешь меня? — усмехнулся, ложась на спину и лукаво глядя на неë. — Каждый раз раздеваю, когда ты ко мне пьяный в хлам заваливаешься, — усмехнулась и, встав на ковёр коленями по обе стороны от ног мужчины, начала медленно стягивать с него штаны, а затем и боксеры. Не оставила ни одного участка тела, который был бы чем-то прикрыт. Аллегрова нависла над ним и стала покрывать поцелуями его плечи, грудь, и торс. — Какой же ты красивый, Гришка… — прошептала, продолжая покрывать тело мужчины влажными поцелуями. — М-м-м, иди ко мне… — протянул и, сев, притянул еë к себе, нежно целуя. Его руки пробрались под еë трусики и оттянули ткань. Он приподнял еë и, стянув с неë последнюю часть белья, провëл ладонями по изгибам еë тела. — Что, нравлюсь? — улыбнулась, проводя руками по своей груди, как бы акцентируя внимание на том, какая она большая, красивая и упругая. — Съем тебя… — выдохнул и, прижав еë за талию к себе, стал щекотливо целовать еë грудь, иногда захватывая ртом и прикусывая выступающие части. — М-м-м, съешь… — рассмеялась, — Я не против… — простонала и сжала пальчиками его плечи. — Давай продолжим твою зарядку, — усмехнулся и, приподняв еë за бëдра, опустил на своë достоинство. — Ах-х… — протянула, — Такая зарядка мне нравится больше, — усмехнулась и начала двигать бёдрами, насаживаясь на его упругий орган. — Упражнение называется: «Туда, сюда, обратно — тебе и мне приятно», — хохотнул, ложась на спину. — Приятно не то слово, — рассмеялась, слегка ускоряя темп, — Только отгадка на загадку — качели… — простонала. — А это была не загадка. И вообще, у этой, как ты сказала, загадки, два ответа. Каждый отвечает в меру своей испорченности, — хмыкнул, держа еë за талию и помогая двигаться. — Ну мы-то явно испорченные, — усмехнулась, — Давай позу сменим, Гринь? — На какую? — поинтересовался. — М-м-м, не знаю… Могу раком встать, — предложила. — У меня есть предложение получше, золотая, — усмехнулся и, перевернув еë на ковëр, навис сверху. Прижал еë руки своими к ковру и стал резко двигаться, глубоко проникая в неë. — Ах, Гриша! Да-а-а-а… — громко застонала, выгибаясь на полу. Он, не сбавляя темпа, но отпустив еë руки, наклонился к ней и нежно поцеловал. — Как же ты приятно делаешь… — выдохнула ему в губы, — Что, ах-х-х, так давно хотел? — Не буду врать, давно, — кивнул, снова целуя еë, — Ну, а вообще, я всегда нежен с любимой женщиной, мне нравится исполнять еë желания, — улыбнулся, ускоряя темп движений. — Гриша-а-а… — простонала и сжала пальчиками его плечи так, что теперь точно останутся следы от её ногтей, — Любимой?.. — прошептала в губы, глядя ему в глаза. Одной рукой продолжала сжимать его плечо, а второй зарылась в мокрые от пота кудряшки мужчины. — Ну, а ты как думала, — усмехнулся, — Если бы не была любимой, мы бы сейчас не занимались такой зарядкой. — М-м-м, Лепс, а я-то как тебя люблю… — простонала, разводя ножки ещё шире, — Там всё аж хлюпает, крича об этом, — усмехнулась, — Иди сюда, — притянула его к себе и подарила страстный, но одновременно нежный поцелуй. — Хлюпает? Сейчас исправим, — хохотнул, отвечая на поцелуй, и сел, притягивая еë к себе на бëдра. — Как? — усмехнулась, — Я не перестану хотеть тебя сейчас, — начала покрывать хаотичными поцелуями лицо и тело мужчины. — Даже так? — удивился, подхватывая еë под бëдра и начиная насаживать Ирину на своë достоинство. — Ах-х, нет, так очень приятно, но я же хочу, например, чтобы ты не останавливался, — попыталась объяснить, что было сложно, так как мысли в голове сильно путались. Не хотелось думать вообще, хотелось отдаваться, чувствовать его внутри и радоваться тому, что происходит. — Тебе нравится внутри? — протянула, проводя руками вдоль его тела. — Очень. У тебя давно мужчины не было? — спросил и, отпустив еë бëдра, обхватил руками стройную талию, предлагая ей двигаться самой. — Узко? — усмехнулась, — Давно, — кивнула, — После Капусты думала, вообще не буду никогда и ни с кем… — начала двигать бёдрами сама, забирая право лидерства. — Теперь будешь со мной, — усмехнулся, массируя еë поясницу. — Это будет привычка номер три, — рассмеялась, ускоряя темп движений, — С тобой хорошо, золотой… — прошептала, проводя ноготками по его груди, — У тебя такой большой, оказывается… — Не знал, что у тебя там так узко… — выдохнул, — Думал, что будуар Императрицы — это не только строчка из твоей песни, — усмехнулся. — Я только с тем, кого люблю. А я давно люблю только тебя, поэтому… — наклонилась к нему и поцеловала. Мужчина уловил момент и, прижимая еë к себе за поясницу, немного приподнялся вместе с ней и начал сильно толкаться внутри неё. — Боже, Гриша! — простонала. — Зарядка подходит к концу, — усмехнулся, поддерживая еë под ягодицы, и продолжил с силой проникать в неë, доводя обоих до оргазма. — Да-а-а… А! Ещё! Ещё! М-м-м, кончишь внутрь? — громко стонала, кусая губы, царапала его спину. Ещё несколько глубоких, резких толчков, и Аллегрова содрогнулась в конвульсиях оргазма. Мужчина со стоном излился глубоко внутри неё. — Я изменил почти всем своим привычкам за эти два дня, но мне это даже нравится… — усмехнулся, ложась спиной на пол и тяжело дыша. — Каким? — поинтересовалась, поворачиваясь на бок, чтобы видеть лицо мужчины, и уткнулась носиком в его тяжело вздымающуюся грудь. — Ночевать дома, шутить над женой, не получать по лбу стойкой в доме Аллегровой и пить по утрам чай, — хохотнул, поглаживая еë спинку. — По-моему, секс со мной намного лучше, чем всё это… Или нет? — усмехнулась, целуя его в грудь. — О да, на такую привычку я согласен, — усмехнулся, — Главное, чтобы ещë один процесс не вошëл в привычку, а то я повторяюсь. — Какой? — рассмеялась. — Развод, — захохотал. — Гриш, ну какой развод? Я не заставляю тебя разводиться, — приподняла бровь. — Я сам принял это решение, причëм только что, — хмыкнул, — Зачем мне жена, которая за мои шутки выставляет меня на неделю из дома без средств для существования? — Лепс, не неси чушь, у тебя дети! — пыталась вразумить мужчину, — Я тебе и так всегда рада, без всякого развода. — А куда они денутся, если я разведусь? Я всë равно редко бываю дома, так что, в принципе, разницы никакой не будет: что женаты мы, что в разводе, — пожал плечами, — Я же знаю, что ты ненавидишь быть в роли любовницы, — улыбнулся и, притянув еë к себе, чмокнул в губы. — Какие познания! — рассмеялась, — А как Аня? Разве ты её не любишь? — поцеловала его в шею. — Ириш, ты сама не раз говорила об этом, забыла? — хохотнул, — А что насчëт жены… Говорю же, меня не устраивает тот факт, что меня в любой момент могут, как провинившуюся шавку, выкинуть за порог и заставить спать на коврике возле двери. Причëм в моëм же собственном доме. — Ну она же со злости, это раз. А два — это не ответ на мой вопрос, — посмотрела ему в глаза, — Ты можешь ответить правду, всё равно уже получил, что хотел. И получишь ещё, если захочешь. — Ты так говоришь, как будто я пришëл в бордель и выбрал себе проститутку. И подумай сама: если бы любил, трахнул бы тебя? — Ну, не всегда любят тех, с кем трахаются, и разводятся из-за них тоже редко… — прошептала. — Я к таким людям не отношусь, — отрезал, — Раньше, может, и любил её, а сейчас… Сейчас меня выставили за дверь, — усмехнулся. — Как быстро вянет Ваша любовь, Григорий Викторович, — съязвила. — Тебя я люблю с самого знакомства, не беспокойся, — парировал, — К тому же ты меня точно за дверь не выставишь. — Конечно, — усмехнулась, — Ты мне в хозяйстве пригодишься, — пошутила, — Ну, тогда заберёшь вещи и милости прошу жить ко мне, — улыбнулась и поцеловала его в губы. — В хозяйстве — это в каком виде? В качестве сексуального раба? — захохотал, отвечая на поцелуй. — Можно подумать, я тебя заставляла делать мне приятно, — усмехнулась, — По-моему, кто-то первый начал пялиться на мою грудь, когда я делала зарядку, — улыбнулась. — А кто виноват, что это одна из самых выдающихся частей твоего тела? — оправдывался, — И чего ты сразу заводишься, я же пошутил, — хохотнул, чмокнув еë в губы, — Буду вместе с тобой по вечерам в бассейне плавать… — мечтательно закрыл глаза. — И там подсматривал? — усмехнулась, — Можем не только плавать… — прошептала. — Можем и не только плавать, — согласился, — Но тогда тебе придëтся менять воду каждый день, а не раз в три дня, — пошутил. — А мы что, будем каждый день? — слегка удивилась. — А что, нет? — удивился в ответ. Наступила пауза, а потом оба захохотали. — Я просто не знала, что ты можешь… — прошептала ему в губы. — Могу. Это же не каждую секунду, — хохотнул, — Тем более с такой-то женщиной… — протянул, затягивая еë в нежный поцелуй. — Любимый… — прошептала ему на ухо, когда воздух кончился и они разорвали поцелуй. — С тобой я хоть каждую секунду могу, — улыбнулся, чмокнув еë в губы. — Ну, каждую секунду я не прошу, но мне приятно это слышать, — улыбнулась, — Пойдём перекусим сначала или ты сразу второй раз хочешь? — чмокнула его в щёку и приняла сидячее положение. — Второй раз я пока не хочу, на ковре удобно, конечно, но кровать лучше, — хохотнул и, сев, дотянулся до их одежды. Протянул Ирине еë шорты и майку, а сам надел штаны. — Это тебе, я так понимаю, уже не понадобится, — усмехнулся, повесив на указательный палец еë промокшие насквозь кружевные трусики. — Гриша, вот ты какой! — усмехнулась, — Я начинаю понимать Анну, — рассмеялась и забрала свои трусы; шорты надела прямо на голое тело, — Я сейчас в ванну схожу и пойду на кухню, ты что на завтрак будешь? — Ой, да ладно тебе, что я такого сказал? — пожал плечами, — Я буду… — задумался, — Даже не знаю. Давай яичницу с беконом, что ли. А я пока пойду чай заварю, не изменять же привычке до конца, — хохотнул, поднимаясь с пола. — Хорошо, — усмехнулась и отправилась в ванную. Это утро нарушило все их привычки, но создало для них нечто большее, создало любовь.