***
Драконьи наездники и Потомки ещё долго сидели на берегу после того, как все остальные ушли. Вскоре и старшие всадники отправились выспаться перед работой по восстановлению деревни. Так, я и моя команда остались на берегу одни. Мой взгляд блуждал по группе сильных викингов, окружавших меня. Задавака и Эйра плескались друг в друга на мелководье. Шип и Зефир сидели со своим сыном, с улыбкой глядя, как он учится стоять самостоятельно. Мила, Оззи и Марина лежали на спине и показывали друг другу созвездия. Арло мирно спал у Марины на руках. Я мысленно сделал пометку проследить, чтобы ребёнок не остался без сильного мужского образца, раз уж его отец ушёл из его жизни навсегда. Страх не справиться с должностью вождя всё ещё не покидал меня, но я знал, что с этими ребятами, поддерживающими меня, Олух будет процветать. Рагнхильда положила голову мне на плечо, и я повернулся, вдыхая аромат её волос. Это всегда меня успокаивало. — Эй, вождь, мы справились! — крикнул Задавака с того места, где они с Эйрой бродили по воде. Я улыбнулся. — О, я знаю, Задавака, — ответил я. Моя рука скользнула по плечам Рагнхильды. «Мы справимся», — подумал я про себя. Я медленно встал, и команда Потомков вместе со мной пошла в деревню, готовая встретить все напасти вместе, как одно целое.Глава 16. Друг, муж, отец, вождь
19 декабря 2020 г. в 20:26
История глазами Наффинка
Папа выглядел таким умиротворённым, когда лежал на помосте посреди лодки. Его глаза были закрыты, а мне хотелось ещё хотя бы раз увидеть его улыбку. Руки сложены крестом на груди, и в них вложен его меч, «Инферно».
Сила гигантского дракона, ударившего по нему, а потом жёсткое приземление были слишком для папиного тела. Он погиб.
Каждый житель деревни подходил к его последней постели и оставлял хворост возле неё, шепча последние слова уважения к человеку, с которым они через столько прошли.
Подошёл Беззубик с огромными и печальными глазами. Он потёрся носом о тело друга, надеясь, что тот очнётся и всё это окажется дурной шуткой. Беззубик прижался головой ко лбу всадника, прежде чем отвернуться и направиться к Дневной Фурии. Ночные Сияния, пытаясь утешить своего папу, тыкались в него носами.
Следующими подошли дядя Сморкала и тётя Ива. Викинг утёр слезу, скатившуюся по его лицу.
— Он бесил меня ужасно, тощий и вечно икающий… — сказал он. — Но Иккинг был хорошим лидером. И он был моим другом. И не только потому, что мы двоюродные братья. Он был моим другом, потому что хотел им быть. Иккинг увидел во мне потенциал, когда я был моложе, и заставил меня работать над моими сильными сторонами. Я многим обязан этому человеку, и мне будет его не хватать. — Дядя Сморкала положил в ноги папе безобразный меч.
— Я… сделал его для тебя. У меня это заняло больше времени, чем отняло бы у тебя, и, конечно, он далеко не так хорош, как вышел бы у тебя… но ты всегда создавал для меня потрясающие вещи, так что я подумал, что задолжал тебе хотя бы одну, — продолжил Сморкала.
Он всхлипнул, и Ива взяла его за руку, уводя от лодки.
Дядя Рыбьеног и тётя Хедер приблизились к вождю. Рыбьеног открыто плакал.
— Иккинг был моим другом, даже когда я был не популярен. Он был ещё большим изгоем, но всё равно был добр ко мне. Он мой лучший друг, почти брат. Мои любимые воспоминания об Иккинге — это когда мы жили в Краю и могли не спать всю ночь напролёт, изучая Драконий Глаз или новый вид драконов, который открыли. Мы могли часами говорить о чём угодно. Он был хорошим человеком, и его всегда будут помнить, — выдавил дядя Рыбьеног.
— Иккинг… — начала Хедер, — Иккинг поверил мне, когда никто не верил. Он верил в меня даже, когда не должен был. Я столько раз усложняла вам жизнь, ребята, потому что искала свою семью не в тех местах. Я и не знала, что часть её ждёт меня в Краю. Я этого не понимала, а он знал. Он всегда знал. Я никогда не забуду того, что Иккинг сделал для меня и моего брата.
Хедер открыла сумку, которая была перекинута через её плечо, и достала рог — подарок от её отца.
— Твой папа подарил его моему, когда я родилась. Когда я показала его тебе, мы оба решили, что, возможно, брат и сестра. И я была немного разочарована, когда оказалось, что это не так. Но я узнала, что семья — это не всегда кровная связь. Семьёй могут быть те люди, которых ты хочешь видеть рядом с собой. И я нашла свою семью среди вас. Я благодарна тебе за это, — прошептала Хедер, оставляя рог на постели.
Подошли близнецы. Они оба были непривычно молчаливы. Их обычное саркастическое отношение к происходящему моментально испарилось, когда они осознали всю серьёзность случившегося. Они молча положили на постель золотую монету. Никто не знал, что это значит, потому что близнецы отказывались говорить.
— Привет, мальчик, — тихо сказал Плевака. — Никогда не думал, что мне придётся пережить похороны и твоего отца, и тебя самого. Ты сын, которого у меня никогда не было. Я буду скучать по тебе, малец. Передавай привет от меня старику, хорошо? И не волнуйся за детей, я присмотрю за ними, — он с грустной улыбкой посмотрел на нас и закончил: — С ними всё будет хорошо. — Он вздохнул и положил руку на грудь папе.
— Здравствуй, сынок, — прошептала бабушка Валка. — Никогда не думала, что я переживу своё собственное дитя. Ни один родитель не должен хоронить своего ребёнка. Но я становлюсь всё старше. Думаю, что мы скоро встретимся с тобой и твоим папой в Вальхалле. Я снова увижу тебя. Так что это не «прощай». Пожалуйста, последи, чтобы папа не занимался глупостями, хорошо? Присматривайте друг за другом. Я люблю тебя, сын мой, — она улыбнулась и положила на постель крошечную игрушку дракона, которую сделала для папы, когда он был ребёнком.
Остались только мы. Эйра, Зефир и я приблизились к папе. Сёстры плакали, но я должен был быть сильным и держал себя в руках.
Эйра посмотрела на тело нашего папы.
— Почему он должен был умереть… — тихо пробормотала она. Зефир обняла её за плечи.
— Это не его вина, Эйра. Так просто случилось. Это нельзя было предотвратить. Такова была воля богов, — тихо сказала она.
Мои сёстры попрощались и в слезах отошли от папы.
— Привет, пап, — прошептал я. — Я… хм, я знаю, что был не всегда хорошим учеником, когда дело доходило до твоих уроков о том, как управлять племенем, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты гордился мной. Я бы хотел, чтобы ты был рядом и помогал мне. Я ещё и одного дня не был вождём, а уже чувствую, будто всё испортил. Как мне править после человека, который был лучшим вождём Олуха? Наверно, я не соответствую статусу, но я буду стараться. Ты будешь мной гордиться, папа, — я утёр слёзы и почувствовал, как нежная рука легла на моё плечо. Обернувшись, я увидел Рагнхильду. Она перекинула мою руку через себя, и мы обнялись.
— Я присмотрю за ним, вождь, не волнуйтесь, — сказала она с улыбкой.
Я вздохнул и обернулся. Оставался только один человек —мама.
Её выражение лица было безэмоциональным, отрешённым. В руках она держала кулон с одной-единственной драконьей чешуйкой. Она оцепенело сделала шаг и взяла папу за руку.
— Привет, милый, — всхлипнула она и вытерла слёзы. — Ты сделал его давным-давно, когда драконы только улетели в Тайный мир. Ожерелье из чешуйки Громгильды для меня и с чешуйкой Беззубика — для себя. Надеюсь, ты не против: я поменяла их. Хочу, чтобы ты забрал с собой тот, который от Беззубика. Но я хочу, чтобы у тебя было ожерелье и от Громгильды, — сказала она, кладя голубой кулон папе на грудь.
— Я люблю тебя. Я никогда не смогу любить кого-то больше, чем тебя. Мы через столько прошли вместе, выжили во множествах атак на Олух и Драконий Край, вырастили трёх удивительных детей… Я не знаю, как буду жить без тебя… — мама помедлила, плача и утирая слёзы. Когда она продолжила, её голос стал твёрже. — Ты показал мне, что я не должна быть всегда воином и сила в том, чтобы показывать слабости. Мы все будем скучать по тебе, милый, но мы справимся. Не волнуйся за нас. Наслаждайся обществом твоего отца. Обними его от меня. И не волнуйся за Олух, любимый, — она обернулась ко мне, — ты оставил его в хороших руках.
Мама поцеловала свою ладонь, а потом прижала её к щеке папы.
Как только она сошла с лодки, мы все выстроились в линию, приготовив огненные стрелы. Плевака столкнул лодку в воду. Парус был похож на увеличенную версию красной части хвоста Беззубика. Мы прицелились и выпустили стрелы, загорелся хворост под постелью отца. Наши драконы выстрелили в лодку, тоже прощаясь с человеком, который подружил их с людьми. Мама и сёстры крепко прижались друг к другу, слёзы текли по их щекам.
Мы все вздрогнули, когда Беззубик издал жуткий болезненный рёв. Я быстро подошёл к нему и протянул руки. Он прильнул к ним: одна рука оказалась под его подбородком, вторая — на лбу. Я прижался к нему головой.
— Я тоже по нему скучаю, — прошептал я. Беззубик застонал, как будто ему было больно, когда корабль с его лучшим другом ушёл под волу.
Я почувствовал на своём плече лёгкое постукивание. Готти умерла много лет назад, теперь её пост знахарки занимала молодая девушка по имени Лори. Она жестом велела мне опуститься на колени, а сама наклонилась, чтобы зачерпнуть пальцами сажу от костра, в котором мы поджигали наши стрелы. Я знал, что произойдёт дальше.
Лори протянула руку и нарисовала символ вождя на моём лбу.
— Мы провожаем нашего старого вождя на покой, и новый вождь восстаёт из пепла, чтобы вести Олух к новым победам, — сказала она с лёгкой улыбкой.
Я сделал глубокий вдох. Всё. Это был момент, который навсегда изменит мою жизнь.
— Ты принимаешь должность нового вождя Олуха? — спросила она.
Я посмотрел на Рагнхильду. Она торжествующе улыбалась мне.
— Да, — ответил я.
— Тогда поднимись, Наффинк Стоик Карасик, новый вождь племени Хулиганов-Берсерков, людей Олуха, — провозгласила громко Лори, чтобы все могли услышать. Обычно эти слова сопровождаются радостными криками и великолепным пиром, но в данных обстоятельствах всё было по-другому. Я молча поклялся присутствовать на церемонии, когда мой сын станет вождём.
Я почувствовал на своём плече руку и повернулся, ожидая увидеть Рагнхильду, но это была мама. Она крепко обняла меня.
— Я горжусь тобой, — тихо сказала она, — и если бы он был здесь, он бы гордился даже ещё больше, чем кто-либо на этом острове. — Я улыбнулся, представив улыбающееся лицо папы. Он поможет мне. Он не исчез совсем. Просто мы не можем его видеть.
Когда мама выпустила меня из своих объятий, я протянул руку своей невесте.
— Здравствуй, вождь, — прошептала она.
Я улыбнулся ей.
— Кажется, мне придётся примерить на себя чьи-то сапоги, или один сапог, — сказал я, думая о том, что мой папа носил только один ботинок.
— У тебя всё получится! — уверенно сказала Рагнхильда.