Владислав и его друзья

Светило жаркое июльское солнце. Лучи стекали сплошным каскадом. Казалось, кто-то решил пожарить шашлыки на облаках, но раскаленные угли просыпались на землю. На дымящейся от жара пластиковой площадке беззаботно резвились малолетние суицидники, смеясь как огненные гиены и не боясь зажариться, аки на сковородке, ибо чёрт, как известно, в огне не сгорит. Владисла́в спокойно сидел на скамейке, наблюдая за тем, как его любимый шестилетний внучок Аристарх заманивает очередную девчёнку на край игровой платформы, чтобы скинуть её пинком под зад с криком: "Я бью женщин и детей!". Причём в этом случае, он бил одновременно и женщину, и ребёнка, с чего Владисла́в, он же дед-пердед, угорал не по-детски. Обычный день обычного месяца, совершенно непримечательного года. Словом, как это и бывает, ничто не предвещало беды. И тем не менее, она пришла. А точнее он. Высокий седой мужчина с обгоревшими на солнце, исцарапанными до локтей руками, с волосами и не только до колен, в белой запачканной чем-то зелёным майке и очаровательных красных трусах-семейниках в серый горошек. Сзади на них зияла чрезвычайно удобно расположенная дырка. А именно сзади Владисла́в и смотрел. Сначала он не обратил никакого внимания на новоприбывшего. Ну подумаешь, обычный бомж. У Владислава такой уже был, только одетый в гламурную вельветовую тройку и хорошо причесанный, по имени Валерий. Впрочем, этот явно был поинтереснее, потому как подойдя к площадке, он присел на корточки и принялся любоваться детьми. Владислав присмотрелся: да действительно любоваться, так как трусы находились там же, где и были. Занимательная дырка сзади визуально расширилась из-за позы. В былые времена Владислав бы подошёл поближе, тоже присел и... Но впрочем времена сейчас были уже не те. Так что он вздохнул, перекинул четырёх метровую косичку на другое плечо и продолжил смотреть. Внук уже давно скинул девочку с площадки и теперь рассказывал что-то мальчишке, застывшему с открытым ртом -- Правильно, - донеслось до Владислава, - только рот ещё шире, а то не поместится. Ага. А потом немного втягиваешь. Главное глотать почаще "Секс машина растёт" - подумал Владислав. -- Можешь и сплёвывать, - дополнил Аристарх -- Лучше не надо, - крикнул Владислав, пригрозив пальцем, - слушай деда! В этот момент бомж повернул голову, так и сидя на корточках, слегка выпятив зад. Получилась такая себе Ники Минаж из клипа Anaconda, сменившая пол и постаревшая на пару десятков лет. Их глаза встретились. Третий "глаз" тоже. Воспоминания нахлынули сплошной рекой. Вот они, все бессонные ночи, запросы на порн хабе, годы душевных метаний, сомнений, старания понять и принять себя, шестьдесят восемь попыток суицида на обгорелой руке, как минимум шестьдесят из которых посвящены безответной, как тогда казалось, любви к Владиславу. К Владосу, если вам угодно. Владислав обомлел. Этого просто не могло быть! Знакомое лицо теперь в морщинах, с тремя шрамами на щеке, с сожжённой до середины бровью и следом от окурка над губой. Так изменился, его теперь почти что и не узнать! Но без сомнения это был именно он. Тот самый легендарный, практически христоматийный Вова. Не всё в жизни складывается так, как хотелось бы. В числе прочего и разговоры. Однажды Владислав попытался признаться Владимиру в любви, но тогда всё пошло прямо скажем, достаточно криво. Он так ничего и не сказал, Владимир до дня сегодняшнего прибывал в неведении. А сегодня... Сегодня ничего не изменилось, потому как Владислав гордо достал из кармана тёмные очки в стиле молодого Киану Ривса и взглядом полным призрения натянул их на нос, давая понять, что между ним и Вовой давно уже всё кончено. "Ну а может ли что-то ещё быть не кончено с таким конченым человеком?" - подумал Влад, вальяжно закидывая ногу на ногу. Так они и разошлись, каждый с надменным взглядом и маленьким мальчиком за руку. Только вот маленький негритёнок очень наврятли был внуком Вовы. Но Владислав решил не лезть не в свои дела. Кончено у них всё было уже давно, лет так с шестнадцати, когда пришла СМСка от... Как её звали, эту продажную шкуру? Владислав уже давно не помнил. Помнил разве, что она была лишь заменой Вовы, а встречался он с ней только из-за того, что она выглядила и говорила, как его истинная любовь. Потом вышло забавно, когда замена ушла к прототипу. Получилось целых два Вовы в одном пейтинге и ни один из них не принадлежал Владиславу. Примерно в то время он и осознал, что любовь к подобным козлам по китайскому гороскопу ничего хорошего не сулит, а значит и тратить на неё время не стоит. С тех пор он долго и упорно шел к светлому будущему, пытаясь избавиться от ненужных чувств. В конечном итоге это вроде бы как получилось. Вроде бы как, потому что на практике никто ничего не проверял. Владислав и Аристарх шли по парковой аллее, наслаждаясь адским пеклом и игрой бедного уличного музыканта, подозрительно похожего на одного пацана, с которым Владислав учился в школе. Я... Яснодар? Я же стар? Яр и слав? И этого Владислав не помнил. Но точно что-то на "Я". Четырёх метровая косичка Владислава волочилась за ним по асфальту, извиваясь, как голодный питон. -- Дедушка, а это правда, что ты назвал меня в честь плюшевого карася?, - спросил Аристарх -- Правда, внучок. У вас с ним одни глаза! Я как увидел тебя, сразу его вспомнил! -- А это правда, что у детей должны быть ещё и родители? -- Не правда, - сурово ответил Владислав, - родители детям не нужны. Чем я хуже родителей? Я тебя всему научил, чему надо было. Считать вот даже научил. А ну как посчитай -- Один блять, два капать, три ебать, четыре мать, в рифму пять, шесть кровать, семь не встать, ебать ты блядь! Девять, десять твою мать! -- Неплохо, - отметил Владислав, - "ебать" и "мать" повторяются дважды, но это даже немного символично. Кстати, если бы у тебя была мать, она была бы моей невесткой -- Невестка звучит похоже на невеста, - задумался Аристарх -- А это значит что? -- Что? -- Что я мог бы её выебать. Я считаю -- логично Аристарху ещё многое предстояло узнать, но с таким замечательным наставником он мог быть уверен, что получит все необходимые в жизни знания уже к концу пятого класса. Вчера, например, Владислав научил его открывать пиво чужой грудью. Для этого они ходили в стрип клуб. У местных танцовщиц были неплохие дойки, но Аристарх, как и его дедушка, не особо возбудился, так как предпочитал более костлявое телосложение. Дома жизнерадостный домашний бомж Валерий в элегантном белом фартуке поверх вельветовой тройки пригласил вернувшихся хозяев за стол. Рамен и сало в пластиковых мисках источали приятный аромат блевотины. -- Садись пан-государь! - приветчал Валерий, - отведай сия знатные кушанья! -- Спасибо, Валерий, - Владислав был польщён. Однажды, ещё в школьные годы он записал песню про необходимость приручать бомжей. Было приятно осознавать, что он послушался собственной рекомендации и в награду получил отменного слугу с древнерусским стилем речи И всё-таки что-то было не так. Вова не лез из головы Владислава. Вова, когда-то его сокровище, его жажда, его мир, теперь стал бомжом-беспризорником с дыркой на жопе. Неужели всё так и закончится? Они больше не увидятся, Владислав никогда не приручит его, не наденет на него приличные чулки с эстетичными подтяжками, не накормит его "ммм сметаной"? Вот так и всё? Конец? Не хотелось подводить черту. Они ведь уже взрослые люди, прошло столько лет! Оба наверняка изменились, стали мудрее, спокойнее, адекватнее. Владислав действительно вёл себя куда более адекватно, чем раньше. Эта мысль пришла ему в голову саду дней назад, когда он просверливал дырку в банане, чтобы его было удобнее вешать на крючок в прихожей. -- Валерий, будь любезен, спой нам что-нибудь эдакое, - попросил он. Нужно было как-то отвлечься от неоднозначных мыслей -- С опущенным лицом давить бычки на плитке. Не спрашивать, зачем? Один и тот же сон, что снится Инвалиду, не ставшему никем, - запел Валерий, - Моя молодость цедит серые будни, Моя молодость - в сито опущенных век. Моя молодость - дорогие дешёвые люди, Моя молодость - простуженный разбег, е! -- Эх молодость... - Владислав пустил скупую слезу. Вспомнились институцкие года. Или проституцкие, тут как уж посмотреть. Однажды он танцевал Гангам стайл на кухонной тумбе у друга. В одних носках и с растрёпанными волосами, под песню "Всё решено, мама, я гей". И это был бы обычный вторник, если бы не одно маленькое происшествие. В комнату зашёл парень. Буря, искра, эмоция -- они переспали и проснулись в обнимку под ржавой батареей, усыпанные блёстками и конфетти. Да-да, пока ничего необычного, утро среды, как оно есть. Необычное было вот что: они протрезвели. Да уж, это было необычно, в те времена Влад себе такого не позволял. Так вот по трезвости они успели посмотреть друг на друга, а уже потом нахуярились в ебеня. А всё потому что они друг-друга узнали. Парень, с которым невзначай переспал молодой Влад был Колей. "Наконец-то появилось нормальное доказательство, что он гей" - подумал Владисла́в. Тогда он, к слову, был ещё Влади́слав. Но на этой романтической встрече пересечение двух путей не закончилось и через время они встретились вновь. На этот раз возле супермаркета, когда шатающийся от недавно выпитого шотландского виски прямиком из Шотландии Влад выходил на улицу с пакетом пакетов для мусора и банкой вишнёвого Рево, а Коля наоборот хотел войти. Получилось так, что он всё же вошёл. Только не в супермаркет, а во Влада. А потом наоборот. Тогда-то Влад впервые и понял, что больше любит роль актива. В общем, сначала они решили стать "friends with benefits", как тогда было принято говорить, а потом и вовсе поженились. Бывает, ничего не скажешь. На свадьбе растроганная Люба вспомнила, как однажды пьяный Влад плакал из-за того, что Коля не хотел с ним встречаться. "Наконец-то справедливость восторжествовала!" - скандировала толпа из трёх с половиной гостей. Четвёртым был Андрей, но поскольку он не взял с собой вторую половинку, тобеж Алину, все сказали что его нельзя считать за целого гостя. -- Дорогой, я дома! - послышалось из коридора. Это Николай вернулся с работы. Хотя на самом деле никакой работы у него не было, с семья жила на деньги Валерия. Не спрашивайте. -- Ты где был, сука? - сдержанно поинтересовался Аристарх -- Работал блять, - вежливо ответил Николай. Или же Нннннннннннниколай Соболев, если вам так угодно. -- Неправильно, - заметил Владислав, - правильно говорить через "блядь" -- Бунт!!! - возопил Николай, запрыгивая на стол и одновременно с этим доставая из кармана коммунистический флаг. Владислав улыбнулся. Приятно, когда близкий человек помнит твои мелкие фетиши. Валерий, к этому времени уже закончивший петь, принялся начищать батинки Аристарха, поминутно целуя его ноги и бубня что-то вроде: "Рад служить своему барину и сыну его преподобному". Всё как обычно. Ничего такого, на чём можно было бы акцентировать внимание. Так, собственно говоря, они и жили: дед-пердед, внук-карась, бомж-слуга и их личная проститутка-коммунистка. Среднестатистическая семья города Измаила, столицы Хунь-Сунь-Жаньского удела округа Чинь-Кинь-Кзы. *** На выходные Владислав любил ездить в Караганду. Просто для того чтобы на чей-нибудь вопрос "А где вы провели выходные?" можно было без зазрения совести ответить "Где-где? В Караганде!". Вот и эта субботу не была исключением. Караганда, или как её ещё называли -- рай атеиста, славилась чудесными технофашистскими храмами, где всегда можно было встретиться со старыми товарищами, сжечь макет верующего на костре из печатных Библий, отобедать без молитвы и выпить крепкого священного кагора. Потому как у двух сторон одного противостояния всегда бывает хотябы какая-то общая черта. В один из таких храмов частенько наведывался Владислав, когда Николай и Аристарх направлялись на улицу красных фонарей. В былые времена он пошёл бы с ними, поговорил с тамошними проститутками по душам, позадавал бы им вопросы о политике или кулинарии, посчитал бы себестоимость их услуг и сравнил бы её с окончательной ценой на табличке, словом, хорошенько бы развеялся. Однако теперь ему надоела столь развратная жизни и Владислав решил обратиться к вере. К вере в то, что вера это плохо. Бесконечно длинная улица. Небоскрёбы с обоих сторон переливались всеми цветами радуги от красного до фиолетового, кроме голубого. То тут, то там уличные торговцы в подвесных ларьках, закреплённых на крыльях пластиковых голубей, всячески агетировали покупать их товары. На прилавках в основном красовались вибраторы всевозможных форм и размеров, однако кое-где можно было углядеть и еду, вроде чёрных гамбургеров или зелёной пиццы. Неопытный турист из отсталого захолустья вроде Нью-Йорка или Милана подумал бы, что это новая, невероятно вкусная и высокотехнологичная еда, однако будучи опытным Измаильчанином, Владислав хорошо понимал, что это всего лишь просроченный мусор из макдака. И всё же розовый хотдог о чём-то напоминал. Будто шептал: "Эй, не тряхнуть бы стариной?". Владислав не очень-то разбирался в розовых хотдогах, но хорошо знал, что если еда говорит, то это не к добру. "Купи меня" - сказал хотдог. Такое предложение не услышишь дважды. Отказаться было бы смертным грехом. -- Хотдог у вас из собаки? - поинтересовался Владислав у двухголового продавца. На самом деле только одна из голов была настоящей. Вторая служила приманкой для неопытных туристов. -- Собака умерла своей смертью и только потом я её приготовил! - принялся оправдываться продавец, - я тоже принадлежу обществу защиты животных! Не подумайте! Владиславу не хотелось есть собачий хотдог, он всё-таки предпочитал человечину. Она куда лучше таяла во рту В храме его встретили вера, надежда и Любовь. Вера и надежда -- не более чем картонные макеты в полный рост, потому как изначальные женщины, работавшие здесь, уже давно умерли. Зато Любовь... Да, с годами она только хорошела. Розовый ёжик на голове (не оттенка хотдога ни в коем случае) заметно молодил и без того свежее лицо с румяными щеками. -- Владик! - она, как и прежде, была рада видеть старого во всех смыслах друга -- Вечер в хату - тихо ответил Владислав. При давних знакомых он вёл себя слегка закрытее, чем при чужаках, потому как те помнили его ещё со времён застенчивости и социальной неловкости. -- А мы тут как раз собираемся петь гимн, - Люба поставила руки в боки. Одета она была как всегда, просто и скромно: в металлический бронированный бюстгальтер и аккуратные трусики из мешковины длиной до колен. Такая себе современная Жанна Дарк. Владислав занял место на антигравитационном сидении, расположенном вверх тормашками на потолке. На самом деле оно конечно же не было антигравитационным, а работало за счёт постоянного втягивания воздушного потока из задницы сидящего, таким образом не отпуская его в свободное падение. Начался технофашистский религиозный гимн: "Ще не вмерла України і слава, і воля, Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля! Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці! Запануємо ми, браття, у своїй сторонці!" Удивительно, что применить Украинский гимн по назначению додумалась только китайская власть на территории Казахстана. -- Пришло время раскаяться в грехах наших! - сказала Люба, сидящая в позе лотоса на большом пластиковом лотосе -- Я греховен! -- произнёс кто-то в зале. Судя по голосу он наслаждался механизмом работы своего сидения, - недавно я увидел икону и не прошёлся по ней ногами! -- Греховен! - возопил весь зал -- На прошлой неделе я увидел верующего и не помыл глаза с мылом! - признался дугой человек -- Греховен! - поддержали остальные -- Недавно я смотрела порно и Исусом, и случайно перекрестилась в конце - тихо сказала Настя. В зале её не было, но она всегда подключалась к засиданиям по Скайпу. По Скайпу только потому, что любила рекламу: "Скаааааааааааайп". -- Не греховна. Оправдана, - честно ответила Люба -- Твою мать! - протянула Настя, - значит меня даже здесь никто плёткой не отпорет? Идиде вы нахуй, пидорасы! - и отключилась -- Ну а теперь время выбирать время для завтрашнего митинга, - Люба пожала плечами -- Как насчёт завтра? - спросил Владислав, уже открывая дверь чтобы выйти. Голова у него всё ещё кружилась после долгого пребывания под потолком Караганда достаточно сильно отличалась от Измаила. Здесь царил беспорядочный киберпанк в представлении пожилых казахов. Надо ли говорить, что с киберпанком настоящим этот не имел практически ничего общего? Однако город идеально подходил для того чтобы просто ходить или ездить на четырёх колёсном моноколесе, ни о чём не думать и наслаждаться цветастой блевотиной со всех сторон, чем, собственно говоря, и занимались туристы. В ноги ко Владиславу упал пластиковый голубь. Сдох. Забавно, как в какой-то момент даже мёртвые голуби из удобрения превратились в дополнительный мусор. "Голуби ко мне в ноги ещё не падали - подумал Владислав, - женщины падали, мужчины падали, дети падали, даже Валерий падал. А голуби точно нет". Как будто в сопровождение этой мысли, прямо на Влада упал ещё с десяток дохлых пластиковых голубей. -- Ааааа! - закричал Владислав! -- Здовово мы со шлюхой придумали! - закричал Аристах, кидая в дедушку последнего трупа. Аристарх, как и его дедушка называл не иначе как шлюха. А собственно кто бы его так не называл? -- Моя школа! - обрадовался Владислав, - какой хороший пранк! -- Пранк? - Аристарх скорчил рожу, - дедушка, так уже никто не говорит! Сейчас говорят поднаёб -- Пришло и твоё время меня чему-нибудь научить, - чуть не прослезился Владислав. Какое же у него всё-таки утопическое будущее! Огромные электронные часы на одном из небоскрёбов произнесли время. -- Бее, - проблеял Николай, - бее! Бее! Каждый час он обязательно должен был проблеять трижды, чтобы напомнить самому себе, что он тот ещё козёл. Причём не только по китайскому гороскопу, сейчас ещё более актуальному, чем когда-либо ещё. -- Заткнись, шлюха, - любовно проговорил Владислав, - пора домой. Аристарх, будь добр, ударь его мёртвым голубем -- Бунт!!! - закричал Николай, но всем было откровенно скажем, похуй. Некоторые вещи не меняются с годами. *** Жизнь шла своим чередом. Утренние прогулки с внуком, обеды с Валерием, вечера с Николаем. Всё было хорошо, как и до этого, как и годы, и годы до этого. Вот только теперь Владиславу стало чего-то не хватать. Чего, он и сам не знал. Часто вспоминалась буйная молодость, как он ходил на вписки, ел сосиски во всех значениях этого выражения, пялил на сиськи, видел ириски, прокручивал диски, что там ещё заканчивается на "ски"? В общем, жыл. В школьные годы Влад был очень закрытым в себе мальчиком, мало с кем общался, немного боялся окружающего мира, немного его призерал. Но на выпускном, когда все слегка поддали и начали в слезах признаваться в платонической любви друг к другу и строить десяти километровые планы на жизнь, он дал себе и всем присутствующим обещание, что от ныне будет жить на полную и делать только то, чего действительно хочет. Дословно это звучало примерно вот так: "Вы бля кароче... Ой! Ширинка расстегнулась. Помогите застегнуть, потому что я не могу найти пуговицу. Так, это... Я бля кароче... Ну вы поняли, ёпта! Буду бля ебашить!". Все зааплодировали и пожелали ему удачи. Такие обещание не проходят незамеченными. Такие обещания хочешь не хочешь, приходится выполнять. Так что Влад начал, так сказать "ебашить". Жить так, будто завтра никогда не наступит, наслаждаться каждым днём и моментом. Он сильно изменился. Ещё бы! С тех пор не мало воды утекло, не мало джин-тоника пролилось. Хотя проливать что-то ценой с джин-тоник -- последнее, что позволит себе бедный студент. У Влада были женщины. Много женщин. Если конечно аниме-тян считаются за таковых. Впрочем его длинные шелковистые волосы собирали на себе не только всю пыль с асфальта, но и любопытные взгляды четырнадцатилетних развратниц. Затем были мужчины. Разные и не похожие друг на друга. Сначала богатый бизнесмен-педофил, который кидал в любимого мальчика пачки денег, заставляя его танцевать стриптиз на пожарном шесте, украденном из склада реквизита киностудии Довженко. Они, впрочем, расстались на довольно болезненной ноте, когда выяснилось, что Владу уже есть восемнадцать. Потом рыжий однокурсник, о котором Влад помнил только то, что он рыжий и то, что он не любил БДСМ с использованием серпа и молота. Из-за последнего у них, собственно говоря, и не вышло здоровых отношений. Дальше Влад решил попробовать свингер-вечеринки и не остался разочарован, хотя и сам поиск партнёра, с которым нужно было приходить, мало чем отличался от свингер-вечеринки. Под конец всего этого появился Коля, и Влад слегка поумерил пыл. Теперь он об этом жалел. Вроде бы как ещё даже не нагулялся а уже вот, семьянин... -- Скажи, что я сделал не так? - спросил Владислав, - неужели я где-то свернул не туда? -- Хз, - ответила Галя. Она только что приехала в Измаил, чтобы встретиться со старыми друзьями, но оказалось, что здесь остался только Влад. Владислав, теперь он предпочитал называть себя полным именем -- Я долго об этом думал, - продолжил он, проводя мизинцем по краю бокала, - и пришел к выводу, что да. -- Бывает, - ответила Галя. Они сидели на террасе забегаловки "Ухалк" (производное от уха и Халк), что была однажды всего лишь картинкой из неудачного комикса о Великой французской революции, а теперь стала семейным бизнесом четы Горячёвых, которые начхать хотели на свой семейный бизнес, поэтому вела его в основном Галя. Она теперь не сильно изменилась. Такая же пришибленная, но уравновешенная сука. Влад не знал, есть ли у неё семья или вообще хоть что-то кроме столичного пафоса, но и знать, если честно, не хотел. -- Как в столице? - спросил он -- В Пекине? Всё норм вроде -- Я слышал, там забастовки против расизма по отношению к белым -- Да, есть что-то такое. Да пох. Расскажи лучше ещё про себя -- Ну я живу... - задумался Владислав, - недавно объяснил внуку, откуда берутся внуки -- И откуда же? -- Ну надо трахнуть какую-то девку, а потом подождать пока у неё родится девка и её тоже кто-то трахнет -- Удобно, - согласилась Галя. Разговор не клеился, как обычно. У них плохо получалось говорить один на один, хотя оба были рады встрече. -- Измаил конечно, как здравствуй, 2021, - сказала Галя, - нихрена не изменился с нашего выпускного -- Ну почему? - Владислав задумался, - у нас постелили новую плитку и покрасили бордюр. Раз десять -- Здорово, - сказала Галя, неохотно водя ложкой в миске с ухой. Уху она не любила. Владислав любил. Он всегда добавлял в неё сало и рамён, которые приносил из дома. Всё-таки старость брала своё. -- Так. Значит ты и Коля у нас тут, - Галя начала загибать пальцы, - Люба в Караганде, Настя в Петербурге с Ваней, Алина и Андрей на Мадагаскаре, Даша в Пекине, недалеко от меня живёт. Да? -- Нет. Алина и Андрей вчера переехали на Кубу -- Логично, - сказала Галя, - там они ещё не были -- А зачем перечисляешь? - поинтересовался Владислав -- Просто смотрю, куда нас занесло -- В жопу, - признался Владислав -- Носорога, - добавила Галя -- Розового -- Чисто гипотетического... Над террасой пролетел голубь. Мясной. Таких редко встретишь за пределами Измаила -- А что сейчас делают твои домашние? - спросила Галя -- Шлюха вроде пересматривает Май Литл Пони. Валерию я сказал чистить унитаз зубной щёткой -- А Аристарх? -- Который из? -- Оба, - уточнила Галя -- Карась плавает в ванной с резиновой уточкой и скелетом кота, а внук наверное точит ножы точилкой для карандашей -- Удобно, - сказала Галя. Ей тоже захотелось поточить ножи точилкой для карандашей, - а помнишь, ты рисовал вроде раньше? -- Эх! Было дело... - Владислав словил неплохой такой вьетнамский флешбек, - карандашами, эх! -- И на графе вроде -- Бывало -- А помнишь коронавирус? -- Помню, как его забыть? Недавно внуку рассказывал. Он сказал, что это поеботина какая-то -- Умный мальчик растёт, - заметила Галя. Она одна из немногих знала Аристарха с ранних дней и была настолько близка семье, что ей доверили имена его настоящих родителей -- Да, он очень умный. Он уже умеет складывать шестизначные числа. Сегодня утром спросил его, сколько будет 345 678 899 плюс 450 573 896, и знаешь, что он ответил? -- Что? -- Дохуя -- Талант, - Галя закивала головой, - почти что вундеркинд Они наконец встали из-за стола и ушли, не расплатившись. На этом настоял Владислав, так как он твёрдо веровал, что любая расплата должна происходить исключительно кровью и покаянием. Закат клонился за горизонт; мясные голуби собирались кругами около зажаренных на солнце за день собратьев, дабы отужинать их сочными ляшками; толстый дедок на откровенно чеченском самокато-велосипеде с ключом на пятнадцать в зубах неспешно проплывал мимо, мыча под нос какую-то песню Арии. -- Это не Бодя? - спросила Галя. Теперь они шли по аллее, косичка Владислава волочилась как дохлый хвост у пожилого дьявола -- Не знаю, - ответил Владислав, - не помню, кто такой Бодя -- У тебя всегда была плохая память на имена -- Дедушка! - крикнул Аристарх, радостно выбегая с детской площадки. В руке он держал окровавленный кухонный нож -- Ты здесь что делаешь?! - удивился Владислав -- Дедушка! Я пырнул бомжа в бедро! Хотел в жопу, но он увернулся! - малыш не скрывал восхищения в голосе -- Ты не оставил улик? - обеспокоенно спросила Галя -- Нет, тётя Галя, ни одной улики! -- Молодец, чёрт! - восхитился Владислав -- Ебать! - послышалось со стороны площадки, - Владос, сука! Следи за своим пиздюком! Вова бежал что есть ног, по которым стекали кровавые ручьи. Аристарх умел попадать куда надо, ничего не скажешь. -- Блять, ты кто?! - закричал Владислав, не сразу узнав давнего чуть больше чем друга, - ааа, Вован... -- Ебаный в рот! - кричал Вова, - я пристрелю этого выродка! -- Ля, какой, - заметила Галя, осматривая Вову с ног до головы. Ничего не подозревая о задней дырке на его трусах, она обратила смущённое внимание на переднюю, тоже крайне удобно расположенную. Эта была совсем небольшой, но такого размера вполне хватало, - фигассе тебя жизнью прибило -- Ага блять! - ответил Вован, - Владос-пиздос я тебя сейчас задушу суку! -- Нахуй пошел, - спокойно ответил Владислав -- У, сука! - возопил Вова -- Скатился. Дизлайк, отписка, - сказала Галя Аристарх помахал ножём -- Блять! Съебись, адское существо! - заорал Вова, убегая назад, на детскую площадку. Теперь Галя увидела и заднюю дырку. -- И он тут? - задумалась Галя, - давно ты об этом знал? -- Да так, виделись разок, - ответил Владислав, - да пох. Не хочу о нём думать -- Какой был пейринг... - вспомнила Галя. Теперь они втроём шли по направлению к дому Владислава, - с шестого класса вас шипперила! -- Ага, - сердце Владислава замерло. То, о чём он пытался забыть столько лет, неизменно нахлынывало назад, накрывая его с новой силой -- Я даже думала, что вы правда друг-другу нравитесь. Особенно, когда узнала, что вы бисексуалы -- Ага -- Весь класс меня спрашивал, правда ли это, что вы мутите. Я говорила я нет. Хотя сама не знала точно -- Ага -- Но ты и Коля... Это конечно неожиданно. Ну, я помню пейринг Воля, но это было тупо по фану. Не думала, что всё так выйдет -- И я, - согласился Владислав, - ну у нас с ним свободные отношения -- Даже так... -- Ага... Владислав больше не хотел говорить. Мысли заняли его голову, не давая простора словам. Он думал о девятом классе. Высокая лестница возле столовой, запах недожаренной колбасы и молочной каши, Вова в жёлтой куртке, его большая мягкая рука на остом плече худосочного Влада, разговор ни о чём, взгляды, полные смешанных чувств. У Вовы тогда ещё не было серёжек, не было шестидесяти восьми царапин на руках, не было сигарет и всеобъятного похуизма. Он был юн и непорочен, как сон младенца. Он был прекрасен. Влад не мог развеять образ, собравшийся в голове. Для этого мало было солнца, мало воздуха, мало компании старой подруги. Для этого нужно было что-то покрепче -- Ну вот мы и пришли, - сказал Владислав, - спасибо за вечер, сударыня. Пока -- Пока, - Галя пожала плечами, - увидимся э... Ну когда-нибудь увидимся. Может быть, - последнее она сказала шепотом, уже уходя -- Пойди-ка домой, Аристарх, - сказал Владислав, - посмотри мультики со шлюхой. Только помой сначала нож с мылом, а то нечаянно заразьшь кого-то СПИДом -- Хорошо, дедушка! -- А, и это... Зайди в туалет, проверь воняет ли. Если унитаз чистый, а всё равно воняет, то это от Валерия. Скажи ему почистить зубы. Можно той же щёткой -- Да, капитан! - выкрикнул Аристарх, прежде чем забежать в подъезд *** Бар "Тысяча чертей и компания" расположился за городом, в окрестностях Измаила. Оборудованный под ад, он идеально подходил для того чтобы надраться до поросячьего визга, а на утра спрашивать у официантки-дьяволицы, умер ли ты уже и если да, то как перевестись в рай. Красные полы и обои, большие котлы с подогревом снизу и мягкими кольцевыми диванами внутри, прожекторы по контуру паркета, проецирующие динамичные языки пламени на стены без окон, бармен в чёрном латексном костюме с хвостом, торчащим прямо из пятой точки -- словом, здесь было всё для приятного вечера в "компании тысячи чертей". Хотя это было знатным преувеличением -- на самом деле вместимость бара составляла не более пятисот человек, из которых как минимум пятьдесят приходилось на персонал. Или на персАНАЛ, если вам так угодно. Владислав, известный здесь под псевдонимом Дед-пердед, являлся постоянным клиентом ещё со времён открытия точки с десяток лет назад. Местная уборщица хорошо знала, что он неприменно приходил под вечер и открывал дверь с ноги, а поэтому как только садилось солнце, она старалась держаться подальше от входа. У бедняги имелся достаточно неприятный опыт, когда она наклонилась за тряпкой и случайно отлетела к противоположной стене. Причём Владислав тогда отлетел вместе с ней, так как его нога по колено застряла в её жопе. Получился такой себе двигатель на самостоятельной тяге. Футуристично, но не эстетично. Впрочем, Владислав никак не изменил своих нравов по поводу двери. -- Ебошь как обычно, - сказал он бармену, игриво веляющему попой, а вместе с ней и электронным хвостом, - только двойную порцию И понеслась! Шоты летели как пули, мартини лилось рекой, водку с перцем закусывали чёрной икрой и салом. Время извились и закружилось, намоталось вокруг шеи Владислава в попытке его задушить, мысли вылетали из головы пулемётным дождём, не задерживая не на секунду. Официантка в порванной форме, круглый диван внутри котла с подогревом, закрытая крышка, поросячий визг и накладные рожки, больно впирающиеся в вески -- всё, что Владислав помнил на утро, когда расспрашивал у той же самой официантки, умер ли он уже и если да, то как перевестись в рай. -- Рай был вчера, мой сладкий, - ответила официантка, игриво подмигивая и натягивая трусы от формы, - сегодня прийдётся побывать в похмельном аду Владислав шёл домой. Вернее полз. Вернее лежал лицом вниз посередине дороги, не в силах подняться с места. Фуры с фурями за рулём проезжали прямо над ним, не боясь переехать, потому как думали, что это труп. Владислав, собственно говоря, тоже так думал. Лежание на пригородной трассе, надо признать, достаточно освежает рассудок. Даёт своего рода очищение. Назовём это чистилищем, дабы подвести черту. Вышло так, что ни ад, ни рай, ни чистилище, в которох за ту ночь успел побывать Владислав, так и не искупили его единственного смертного греха -- запретной любви к недостойнейшему мира сего. Теперь он лежал, обдуваемый южным ветром и пара́ми из выхлопных труб автомобилей, и осознавал своё безвыходное положение. "Вот что - наконец-то подумал он. Впервые за утро у него хватило сил о чём-то подумать, - надо пойти в церковь и рассказать всё батюшке". *** Церковь -- греховное место для любого технофашиста, однако из двух зол, как известно, выбирают меньшее. Приходить сюда на покаяние казалось нарушением главного в жизни закона, однако любить и молчать было бы приступлением по отношению к самому себе. Владислав слишком сильно уважал себя, чтобы переступать собственные же границы, а посему технофашизм обязан был подождать. -- Святой отец, я согрешил, - сказал Владислав. Сейчас он сидел на деревянной скамеечке за ширмой, по другую сторону которой находился поп. Судя по запаху поп не просто там находился, но ещё и курил тонкую женскую сигару. -- Да ладно? - спросил поп. Он частенько наведывался в "Тысячу чертей и компанию", а следовательно свидетельствовал при львиной доле грехопадений Владислава -- Не рофлю, - ответил тот -- Ну что же, сын мой, - поп кашлянул, - рассказывай -- Как бы вам сказать, батюшка... Не верный я муж, ой не верный -- Жене изменил с проституткой? - поп был рассержен -- Скорее проститутке с чужой женой, - заметил Владислав -- Не уж то? С чужой? Прилюбодействовал ты, сын мой! -- Прилюбодействовал аки дьявол, - ответил Владислав не без гордости в тоне, - не столько я этим* грешен, сколько грешен иным -- Что за грех твой тогда, сын мой? -- Мужеложство, батюшка -- Не уж то? Мужеложство! Ай, грешен! Ай да грешен же ты, сын мой! Пойдём-ка я тебя накажу Владислав не стал противиться святому наказанию, он спустил штаны, стал на колени у алтаря, слегка выпятив пятую точку и приготовился. Святой отец начал хлестать его плетью аки одержимого. Где-то в Петербурге всхлипнула мечтающая о таком же Настя. Плеть вскоре сменилась на кадило, а затем и на тонкую сигарету которая отлично поместилась там, куда поп её засунул. Владислав был счастлив. Такое хорошее наказание не могло не поднять ему настроения. Поп наконец-то встал с колен, Владислав с четверенек, оба они оделись, отряхнулись от святой церковной пыли и разошлись. На прощание Владислав хотел вручить попу́ немного денег за сеанс, но поп тут же вернул их назад за "сеанс". Владислав не отказался, потому как роль пассива была ему не столь приятна, как роль актива, однако он чувствовал, что заслужил кары и был нескончаемо рад её получить. Однако после подобного очищения необходимо было очиститься, при чём во всевозможных смыслах этого слова. Владислав решил начать с прямого. Для этого он купил ёршик в магазине хоз. товаров, престарелая продавщица в котором уж слишком слишком смахивала на Женю, ещё одного бывшего одноклассника Владислава -- Ты что пол сменил? - спросил Владислав -- Да, - сухо ответил(а) Женя -- Логично, - Владислав процитировал Галю, - имя хорошо подходит. Я так-то всегда знал, что ты пидорас -- Взаимно, - сказал(а) Женя, - нах тебе ёршик? -- Пыль протирать С этими словами Владислав ушёл. От общения с продовщицей остался неприятный осадок, хотя он прекрасно знал, что первым начал не самый доброжелательный разговор. И всё-таки неприятно, когда тебя называют пидорасом, а ты пидорас и есть. Дома Владислав спустил воду из ванны, отшвырнул в сторону плюшевого карася, резиновую уточку и скелет кота, взял ёршик и принялся очищаться на глубочайшем духовном уровне. Вспомнился момент из любимого порнофильма молодости: "-- Хазяин, что вы делаете с ёршиком? Мне же ещё пыль им протирать! -- Спокойствие, мой мальчик. Оставь уборку на завтра, сегодня стряхнём пыль с моей давно забытой личной жизни" Тогда юный Влад смотрел упираясь носом (а может и не им) в ноутбук, представляя себя на месте темнокожего раба, привязываемого к батарее. В роли хазяина выступал "он". Тогда Влад ещё не осознал себя как сто процентного актива и бывало засматривался на пассивную роль. Да вот только не это важно. С любимым человеком важна не роль, важен не реквизит и не антураж. С любимым человеком важен сам любимый человек, а остальные уже не важно... Использованный ёршик полетел в окно, сбив мясного голубя по пути к клумбе с завявшими нарциссами. Галя бы не одобрила насилия над голубями, но ведь Гали уже не было в Измаиле. Теперь её голос был не так уж важен. Теперь, если честно, не таким уже важным вдруг стало всё. Владислав, наконец отойдя от недавнего "наказания", вновь погрузился в экзестенциальные размышления. Он вышел на кухню. Аристарх и Валерий сидели за столом, голографический экран перед ними показывал слайды с домами. Один постепенно сменялся другим, давая зрителю ровно столько времени на рассмотр, сколько было нужно. -- Что это вы тут делаете? - безразлично поинтересовался Владислав. Интересоваться без интереса было вполне в его духе ещё с довольно-таки молодых лет -- Избу преподобному сударю выбираем, пан-государь. Садись, царь-батюшка, присаживайся. Поможешь метаниям душ наших -- Мне нравится вот эта вилла в Испании, - сказал Аристах, - я бы там жил с испанским тореадором и его быком -- А зачем? - не понял Владислав -- Чтобы они убили друг-друга и всё их наследство перешло в мою собственность, по опекунским правам -- А я считаю, нельзя преподобному сударю избу покупать! - возмутился Валерий -- Чего это?! - обидился Аристарх -- Не обращай внимания, - махнул рукой Владислав, - у Валерия свои блядские тараканы в голове. Вопреки расхожему мнению, бомж Валерий никогда не был бедным. На самом деле, он являлся, не побоимся этого слова, чертовски богатым. А бомжом, тобеж человеком без особого места жительства, являлся только из-за врождённой ненавистью к капитализму и соответствонно нежелания покупать или снимать какую-либо недвижимость. "Лишь отчий дом будет мне пристанищем" - сообщил он Владиславу в ответ на воброс: "Хуя ли ты сидишь на мусорке как обрыган, если у тебя до жопы денег?". Ненависть к капитализму и фетишь на унижение -- вот оно, идеальное сочетание качеств характера для любого домашнего слуги. "Никогда не думал, что стану содержанкой своей содержанки" - подумал Владислав, когда Валерий вручил ему золотую карточку Приват Банка. Эта канцелярия дьявола так и осталась без изменений даже спустя долгие годы. Кто бы мог подумать, что после окупации всей восточной и западной Европы Китаем Приват Банк так и останется главным финансовым учреждением в империи? Валерий определённо мог. -- Где наша шлюха? - спросил Владислав -- На работе, - пожал плечами Аристах -- Окаянный чёрт твой ручной шляется где-попало, пан-государь! -- Пох, - Владислав махнул рукой. Ничего* уже не было важно. Поистине ничего. *** Владислав стоял напротив большой стеклянной автоматической двери и не решался войти. То ли потому что помнил, как однажды эта дверь не заметила его худое тельце и заживала мама не горюй, то ли потому что ещё не до конца был готов к предстоящему разговору. Он вошёл. В смысле, в здание. Удивительно. Так вот, он вошёл -- на этот раз без происшествий -- и направился к лифту. Дельта сильно изменилась с тех пор, как Влад ходил сюда с друзьями пообедать в какой-то давно исчезнувшей пиццерии. Он поднялся на третий этаж, прошёлся по длинному коридору, полному одинаковых серых дверей. Где-то здесь раньше давала частные занятия Хомякова. Её имени он не забудет никогда, так как врагов, как и героев, нужно знать в лицо. Однако сейчас это было не так значимо, ведь Хомякова уже давно покинула этот мир, забрав с собой в мир иной и нескольких хомяков, которых по городским легендам, ранее прятала под столом своего кабинета. От этого то там и стояла ужасная вонь. Дверь с надписью "Глава Измаильского Отделения по Защите Прав Животных" открылась и Владислав заглянул внутрь. Да, у него тоже возникла эта дурная ассоциация насчёт "заглядывания внутрь". Елизавета сидела в мягком кресле, обшитом медвежьим мехом, норковая шуба висела на вешалке из позвоночника крокодила, на столе рядом стояла табличка, гласящая: "Мы против насилия над животными в любых его проявлениях". -- Явился, не запылился, - недовольно проговорила Елизавета, - вспомнил, что у тебя есть сестра? Она выглядела старше своих лет. Высокая, немного ссутулиная, со светлыми волосами не черезчур естественного оттенка. Слабо похожая на ту девчёнку, которой когда-то была -- Ты про меня вообще не разу не вспоминала, - ответил Владислав, закрывая за собой дверь, - я по делу -- Хочешь наконец-то устроиться на работу, но никуда не берут и ты пришел сюда? -- Валерий всё ещё прекрасно меня обеспечивает, так что нет -- Тогда чего тебе? -- Поговорить хочу -- Дожил! Дед-пердед! Уже и поговорить не с кем! -- Нет, Лиза, - он тяжело вздохнул, - просто мне не с кем поговорить об этом* -- О чём же? И он начал говорить. Дело в том, что Елизавета была лесбиянкой-антисексуалкой и придерживалась политики строгого воздержания от телесных утех. Когда-то, много лет тому назад, это и стало причиной неразрешаемого недопонимания между братом и сестрой, так как для Влада секс был всем, а если не всем, то как минимум половиной. Лиза же считала это гадким и недостойным уважения. Кто бы мог подумать, что у таких состоятельных религиозных родителей вырастет сын, который спит с мужиками и дочь, которая с ними не спит. Сегодня, столкнувшись с духовными трудностями, Владислав решил попробовать ненавистный до этого подход -- Да, попробуй, - согласилась Елизавета, - я давно говорю, что надо. А то ты уже свехнулся на своём сексе! Нельзя посвящать ему всё! -- Ты права, - Владислав сидел на перевёрнутой вверх ногами табуретке, опустив голову, наслаждаясь последними моментами угасающего разврата. Теперь перед ним открывалась совершенно другая жизнь, - только что же мне тогда делать? Мне больше делать толком нечего... -- Ладно, - снизошла Елизавета, - возьму тебя на работу. У меня под крылом пару приютов для бродячих животных. Устрою тебя смотрителем в один. Будешь обходить вольеры, наливать зверям воду, корм там подсыпать. У тебя будет хотя б какой-то смысл жизни кроме внука и секса Работа? Владислав с молоду ненавидел работать! Буквально всё в его жизни вело к тому, чтобы быть у кого-то на попечительстве: начиная с богатого бизнесмена-педофила и заканчивая щедрым бомжом Валерием. Однако сейчас, когда всё было уже прожито и пережито, работа казалась идеальным решением для досуга. Занять свободное время работой -- неплохой вариант для начинающего асексуала. На приставку "анти" Владислав рассчитывать пока не мог. -- А давай - задорно сказал он, поднимаясь со стула и уже предвкушая счастье, которое настигнет его со следующего дня *** Утро выдалось поистине добрым. Солнце осветило измятую постель, где два смуглых деда по имени Владислав и Николай любовно обнимали друг-друга во сне. Что же, эти двое пережили достаточно бурную ночь. Владислав прощался со прежней жизнью, отдавая ей последние почести. Только наивный Николай ничего об этом не знал. Сейчас он мирно спал в компании мужа, совершенно не подозревая о том, что ждало его уже через пол часа. Владислав в кое-то веки привёл себя в идеальный порядок. Надел белую рубашку, которую покупал для Валерия, чёрные брюки, украденные у Николая и серые замызганные кросовки (не было у него других); побрил усики девственника, коим не соответствовал уже с семнадцати лет и помыл четырёх метровые волосы. Это был день истины. День, кода пришло время подвести итоги и начать заново. Машинка для стрижки лежала на краю раковины и опасно поблёскивая металлическими зубцами. Владислав, ещё разок глянув в зеркало, аккуратно взял её в правую руку и трепетно поднёс к голове. Его обуял ужас: неужели так?! Неужели так закончатся годы и годы отращивания шевелюры? Вот так вот вжик и всё?! Вжик и ты мужик?! Но пути назад уже не было. Он собрал силу духа в кулак и, нажав на кнопку, провёл машинкой у самого черепа. Огромная прядь безжизненно упала на берюзовую напольную плитку, распушившись на конце, подобно пресловутому ёршику для пыли. Владислав вскрикнул. Как потерять руку! Ничего не могло быть страшнее! Однако сегодня он оказался полон решимости. Ещё одна прядь -- мерцающий каскад дорогих сердцу ниток. Ещё одна. И ещё. Теперь он смотрел на своё отражение с короткой щетиной вместо внушающей гривы. Это было фатально. Кардинально. Необратимо. Владислав набрал полную грудь воздуха, каждой клеточкой тела чувствуя великий момент. Такое в жизни бывает лишь однажды, как и предложенте от розового хотдога. Такие вещи надо как следует запоминать. *** Аристах стоял в арке между кухней и прихожей, Валерий держал его за плечи, по щеке слуги издевательски медленно текла скупая слеза -- скупая слеза на щеке щедрого человека. Николай мялся у входной двери, не особо понимая, что происходит. Одет он был во всё чёрное, что оказалось очень кстати для неминуемо приближающегося траурного события. На полу перед ним стояла большая клетчатая целлофановая сумка. Владислав играя протёр любимые солнцезащитные очки о рубашку Николая, что должно было послужить аллюзией на выражение: "Протоптаться, как по коврику"; затем поднял глаза на мужа -- Дорогой, что происходит? - поинтересовался Николай, - мы куда-то уезжаем? -- Ты* уезжаешь, это да, - спокойно ответил Владислав. На лице его растеклась чернильной кляксой улыбка синюшных от выпитого за жизнь губ -- А куда? - обрадовался тот -- На хуй, - Владислав хлопнул в ладоши, - вперёд! Я тебе даже дверь открою! С этими словами он действительно открыл дверь. Холодный ветер из подъезда мягко прошёлся по почти лысой голове Владислава и тот отметил, что это довольно приятное ощущение -- А что случилось? - всё ещё не понимал Николай -- Мне больше не нужна домашняя шлюха. Всех вас тут не прокормишь! Бесполезным прийдётся свалить Владислав приподнял Николая за загрудки, что далось ему не без усилия, и что есть духу запульнул его в подъезд. Опороченый и несчастный, Николай покатился по лестнице, собирая пыль на чёрные брюки и рубаху. Клетчатая сумка полетела следом за ним. -- И, да, ещё! - выкрикнул Владислав ему в след, - у тебя уебанское чувство юмора! Живи теперь с этим! Валерий и Аристарх дружно зааплодировали. Владислав учтительно поклонился: -- Ну что вы, что вы! Я всего лишь выполнил свою работу Теперь, когда в доме стало на одного жильца меньше, можно было спокойно брать с полки дипломат Валерия и с гордо выровненной спиной выдвигаться на работу. День намечался лучше некуда. Владислав спокойно добрался до животного приюта, который по интересному совпадению находился не далеко от достаточно крупной шашлычной, и вошёл. На этот раз точно в здание, потому как безвременное воздержание уже началось. Внутри ждало полное отсутствие кислорода и тощее присутствие нескольких работников в уродливой зелёной форме. -- Я так не оденусь, - сказал Владислав -- Добрый день, - ответил ему работник Владислав прошёл к стойке регистрации, где уже стояла Елизавета -- Ну пойдём, работяга. Покажу тебе, что да как Работягой Владислава называли не раз. Но ни разу не называли в таком смысле Клетки с животными подозрительно напоминали азиатский собачий рынок. Собственно собаки тут в основном и были, хотя время от времени попадались и другие звери вроде лис, бобров или... -- Что это за хуйня? - поражённый Владислав указал пальцем на впереди стоящую клетку. Сердце у него затряслось, словно кто дёрнул за петельку. На секунду показалось, что потолок упал на голову -- Бездомные козлы, - сообщила Елизавета, - по китайскому гороскопу Мир перевернулся, а затем сделал это ещё раз с новой волной энтузиазма. Всё поплыло и разъехалось в стороны, подобно ширме. Владислав вскрикнул от ужаса и, перестав чувствовать сначала ноги, а затем и всего себя, безвольно свалился на холодный вонючий пол. Кажется до этого на него кто-то насцал. Предположительно, бездомный козёл. *** -- Бее! - проблеял один из козлов, и Владислав приподнял голову чтобы посмотреть на эту бесстыжую суку. Елизавета сидела рядом на раскладном стульчике для рыбалки и держала в руках стан воды -- На попей, - сказала она, протягивая его брату. Владислав припомнил стародавний мем -- Бее! - повторил козёл, - бее! -- Сколько времени? - спросил Владислав -- Десять часов утра, - ответила Елизавета -- Ебать ты чёткий, шлюха! Откуда время знаешь? - Влад поднялся и сел напротив клетки с козлами. "Один смуглый, другой светлый -- оба пидорасы" - подумал он. Козлы стояли на четвереньках и заискивающе поглядывали на него -- Биологические часы, ебать, - сказал Вова -- Фуникостмулирующий, - сказал Николай. Такая была у него реакция на слово биология -- Козлы? - спросил Владислав, поворачиваюсь к Елизавете -- Козлы, - подтвердила она, - ты не согласен? -- Ну почему? Согласен. Они ещё те козлы. Только я их кормить не буду, пусть сдохнут нахуй -- Мне насрать, - честно призналась Елизавета, - Ахмед из местной шашлычной всё равно скоро купит их на мясо -- Бунт!!! - сказал Николай -- Ебать, мы везунчики, - обрадовался Вова, - наконец-то сдохнем -- Когда их купят, - спокойно ответил Владислав, - скажи об этом мне. Я зайду в шашлычную поужинать с семьёй Елизавета кивнула. Теперь начался настоящий рабочий день. *** -- Мне блять нужно развеяться! - сообщил Владислав едва зайдя в квартиру, и швырнул дипломат на пол -- Пан-государь! Как ты, душенька?! Жив ли здоров ли?! - Валерий кинулся ему в ноги и начал расшнуровывать кеды, - кушал ли, пил ли?! -- Обвяжись, Валерий, - драматично произнёс Владислав, отшвыривая Валерия ногой -- Дедушка! Дедушка! - закричал Аристарх, выбегая с кухни, - я написал про тебя стих! И начал декламировать: Здравствуй, Дедушка Владос, борода из ваты! Ты подарки не принёс?! Так вали их хаты! Кому чё, кому ничё, кому хуй через поечо! Кому книгу "Тихий дон", кому штопаный гандон! -- Это же просто переделанный стих про дедушку мороза, - сказал Владислав -- Ну!!! - Аристарх топнул ногой, - я так старался! -- Вот что, ребята - Владислав тяжело вздохнул, - поезжайте-ка вдвоём на речку, утопите там пару кошек, я не знаю -- А ты Пан-государь? -- А я в Караганду И вышел за дверь. "До Караганды на кукурузнике всего двадцать три часа" - подумал Владислав, - а на Боинге даже четыре". Зачем он это посчитал, не ясно, так как до Караганды всегда добирался автостопом и занимало это не больше получаса. И вот, привычная бесконечно длинная улица с небоскрёбами всевозможных цветов, подвесные ларьки и бездушные, но до чего же душевные пластиковые голуби. Владислав прошёл мимо розового хотдога, мимо поворота на улицу красных фонарей, на которой уже никогда не надеялся побывать, мимо технофашистского храма... Остановился. Сказал: "Бля", вернулся немного назад и зашёл* в технофашистский храм. Люба, одетая в чисто гипотетическое платье, которое могло быть, а могло и не быть, зато в отчётливо истинные фиолетовые чулки, танцевала на пластиковом лотосе под аплодисменты зрителей, свисающих с потолка. Чуть ниже, под лотосом, стояла на четвереньках Настя. Парень похожий на Исуса бил её чёрной латексной плёткой -- О да! Да, мой хороший! - вопила она Влад тихо порадовался за подругу и, поудобнее устроившись на полу под зрителями, начал разводить костёр. Хотелось сжечь пару-тройку макетов верующих, а вместе с ними и воспоминания о сегодняшнем дне. Голодные глаза Вовы, глядящие прямо из клетки, ждущие любви и ласки, или, может быть, варёного мяса! Владислав спросил его: "Чего ты хочешь, грязное животное?", а Вова ответил: "Тебя, мой сладкий". И этим было сказано всё. Влад материл его, ругал, пинал его ногами прямо через решётку под блеяние Николая, кидал в него ссаной тряпкой. Он делал вид, что ненавидит Вову, но в душе... Нет, сердцу не прикажешь! Сердце всегда будет хотеть того, что оно хочет и ничего иного. Владислав подумал о том, как они с Вовой сидели за партой, как говорили на углу школы, как обменивались тайными взглядами в стороно от прочих, как почти было признались в чувствах, но всё же отступили за шаг до победы. Это продолжалось слишком долго, это продолжаться больше не могло! Они вытесняли друг-друга всю жизнь, год за годом, по разным причинам. Теперь уже не сташны были взгляды посторонних, не важны подростковые обиды, теперь уже не было времени и сил на этот бред. Но теперь уже, кажется, было слишком поздно. Вова остался где-то там, в воспоминаниях о школе, как отцвёвшая любовь, как пройденный этап. Но так ли это на самом деле?! Нет, слишком болезненно даже думать о подобного рода вещах! -- Ух, Исус-кудесник, - сказала Настя, присаживаясь рядом, у костра, - не зря ехала сюда аж из Петербурга. Да, малой? - она обращалась к Владиславу -- Ага, - вдумчиво ответил он -- Хочешь, добазарюсь, тебя тоже отшмагает -- Нет, спасибо -- А чего такой грустный? -- А должен быть весёлым? -- Правильно, моя школа Они сидели и смотрели на пламя. "Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются" -- как сказала бы Галя, любящая кругу "451° по Фаренгейту", из которой и скомуниздила эту цитату. -- Ты когда-нибудь любила взаправду? - спросил Владислав -- Хуйня эта ваша любовь, - сказала Настя. Влад кивнул, и они продолжили сидеть. Молча. Затем Влад всё-таки заговорил снова: -- Может ли быть такое, что люди меняются? -- Не знаю, малой. Не знаю... -- А что если я всегда отшивал людей которые меня обижали на раз-два, а теперь вдруг хочу одного из них простить? -- Мазахизм -- Это плохо? - Владислав посмотрел на Настю полными боли глазами -- Я не кинкшеймлю людей -- Что за пити-пати? - спросила Люба, садясь рядом с ними. Раньше Владислав бы засмотрелся на её чисто гипотетическое платье, но теперь ему было всё равно, - хотите ба́хнуть? И снова же. От таких предложений не отказываются. Начался маленький технофашистский корпоратив. *** Металлическая клетка. Клетчатая сумка. Двое козлов с одноклеточным мозгом. Вот что увидел Владислав, прийдя в приют в свой второй рабочий день. -- Что здесь делает эта сумка? - вопрос был адресован Николаю, так как она по праву принадлежала ему -- Я узнал, что ты будешь работать тут и попросил надзирателя вынести её для тебя -- А нахуй она мне? -- Твоя же... - Николай пожал плечами, случайно (или нет) задев при этом Вову -- Ну ты и шлюха, - печально сказал Владислав, - и по поведению и по складу ума. Ты хоть знаешь что в ней, в этой сумке то? Николай определённо не знал. Тогда Владислав открыл сумку и достал из неё коммунистический флаг, ржавые серп и молот, пионерский значёк и гипсовый бюст Ленина. Вова заскулил от сексуального напряжения. Бюст Ленина всегда заводил его куда лучше бюста любой проститутки. -- Владос... - тихо проговорил он -- Иди нахуй, Вован, - по-доброму выругался Владислав, - шлюха, это же всё твои вещи. Я упаковал их для тебя -- Бее! - проблеял Николай, давая понять, что уже девять часов утра, а значит время кормить животных, - бее! Б... Он недоговорил, потому что Вова пнул его коленом в живот -- Спасибо, Вован, - Владислав был воодушевлён, - за такое не жалко и насыпать тебе немного собачьего корма -- Ура! - пискнул Вова, - обожаю собачий корм! Искра, буря, эмоция, каскад дерьмово-коричневых подушечек корма, сыпящихся из полупрозрачного синего пакета, похожего на мусорный мешок. На самом деле это был трижды использованный мусорный мешок, просто Вове не следовало об этом знать. К слову сказать, один из тех мешков, которые купил Влад прежде чем встретить Колю во второй раз. -- И мне насыпь, дорогой! - сказал Николай -- Что?! - удивился Вова -- Корм -- Ты сказал: "Дорогой"?! - Вова обомлел. Дорогой! Что бы это значило?! -- Заткнись, шлюха, - сказал Влад. Он меньше всего на свете хотел, чтобы романтичный момент с Вовой был прерван его тупым бывшим. Но поздно. "Аннушка уже пролила масло" - как сказала бы Галя, любящая и книгу "Мастер и Маргарита", хотя ни разу не дочитавшая её до конца. Вова повернулся спиной к коридору, давая понять, что это конец. По щекам Владислава потекли слёзы, он закрыл лицо руками и убежал. Это конец! Он думал, это начало, но это всего лишь ещё один конец того, что кончено уже давно! Он бежал и плакал, он плакал и бежал, а потом поскользнулся и упал. И упав, уже не захотел подниматься. Зачем? Смысла нет. Если это конец, то он не хочет писать продолжение. Ну он то не хочет, а Галя то хочет. Так что иди нафиг, Владислав, она таки добьёт этот фанфик. Галя здесь тоже не пальцем деланная. (Галя извиняется, это было лирическое отступление) *звуки кашля* И так... *** Владислав лежал на кушетке и смотрел в потолок. Скучное зрелище -- потолок. Ничего интересного на нём нет. Но Владислав упорно смотрел именно на него, как будто в комнате не было больше ничего другого -- А дальше? - спросил психоаналитик -- А дальше я снял банан с крючка в прихожей, съел его и пришёл к вам -- Понятно, - заключил психоаналитик -- Что вам понятно? -- Во первых, что у нас с вами слишком клишейный разговор. А во вторых, что вы идиот -- Спасибо, я тоже знаю обе эти вещи -- Но есть ещё третье -- Просветите меня, - ответил Владислав фразой Анастейши из трейлера к "Пятидесяти Оттенкам Серого" -- Вы запутались и должны понять вот какие вещи. Раз: вы старый никому нахер не всравшийся дед, вам скучно и вы находите себе несуществующие проблемы. Два: ваш "Вова" -- мудак и вы прекрасно об этом знаете, но не хотите признавать. И три: идея сверлить дырки в бананах и вешать их на крючки в прихожей гениальна, вам нужно создать канал в Тик Токе и выставить её -- Тик ток ещё существует? - Владислав определённо вынес из речи психоаналитика только самое главное -- Недавно он обрёл новую жизнь -- Незря мы, технофашисты, говорим, что Бога нет, - сказал Владислав, - если бы Бог был, он бы уничтожил Тик Ток ещё в 2020е -- Вот что, дорогой мой, - начал было психоаналитик -- Не говорите слово "дорогой", - попросил Владислав, - меня от него триггерит* -- Бог с вами! Где вы взяли это доисторическое слово? -- Бога нет, - напомнил Владислав -- Так вот. Дорогой мой, вам нужно найти себе нормальное занятие и забыть наконец о всех ваших глупостях. Это понятно? -- Понятно -- И отпустите наконец бомжа в его природную среду обитания -- Что?! - Владислав удивился. Удивительно. -- И отдайте мальчика его родителям! -- Но... -- Я сказал отдайте ребёнка родителям! Иначе я позвоню в полицию! - с этими словами психоаналитик взялся за телефон, - ох уж эти современные телефоны, - он тяжело вздохнул, - лопаты, не телефоны! Кто ж такие делает то! Затем покрутил деревянный черенок, сложил его как антену радиоприемника и поднёс треугольный металлический экран к уху -- Не надо! - вскрикнул Владислав, - я всё сделаю! -- Так бы сразу, - психоаналитик приветливо улыбнулся, - с вас 1400 юань за консультацию -- Валерий, подай кошелёк. Твой, - попросил Владислав Валерий стоял в дверях с огорченным лицом, придерживая за руку удивлённого Аристарха. Расплатившись, Владислав подошёл к ним -- Пойдём, друзья мои, - сказал он, - нам нужно побывать в двух местах И они пошли. Все с опущенными головами -- Пан-государь, а как я без вас? - спросил Валерий -- Перестаешь выёбываться и купишь себе квартиру уже наконец-то, - ответил Владислав, - и заплатишь какой-нибудь проститутке, чтобы она тебя унижала. Валерий молчал *** Наконец, они пришли на мусорку. Ту самую мусорку, на которой Владислав и Валерий однажды повстречались впервые. Они оба помнили эту встречу: пасмурное небо, мёртвый кот на земле, один из "тех самых" мусорных пакетов в руке у Владислава и Валерий в шубе из долматинца и трусах, читающий книгу "Богатый папа, бедный папа", ругая вслух пропагандирующийся там капитализм. Так это было. Владислав взял Валерия за руку, сказал: "Вставай, ублюдок" и Валерий расплакался от избытка чувств! Его так давно никто не называл ублюдком! Он этого очень и очень ждал! Они тогда ещё прихватили дохлого кота в мусорный пакет, а дома достали его скелет и поместили в ванну. Это были светлые времена! Нынче им наступал конец. Владислав аккуратно снял с Валерия вельветовый пиджак, желетку, штаны, хлопковую рубаху, ботинки. Оглядел трусы -- да, это те же самые. Полез за мусорник, достал шубу из долматинца и накинул её на плечи Валерия -- Ну вот, - сказал Владислав, - теперь ты вновь на своём месте. Аристарх! Сбегай домой, принеси кота! -- Не надо, пан-государь! - проговорил Валерий сквозь слёзы, - оставь его себе на память! -- Нет-нет, Валерий. Всё должно быть, как тогда. Не иначе Аристах убежал домой. Благо бежать было недалеко -- Я любил тебя пан-государь, - признался Валерий -- Я любил рамён с салом, которые ты готовил, - ответил Владислав, - и песни, которые ты пел -- Я любил просыпаться на коврике под дверью и кусать твою шлюху за ногу, дабы напомнить ему, что он гадина окаяннная. Любил целовать зеркало, после того, как ты глядел в него. Любил допивать за тобой чефир и ловить приходы, разделённые с твоими, - Валерий рыдал. Он знал, что однажды всему наступит конец, но никогда не думал, что это произойдет так внезапно... Аристарх швырнул скелет кота на землю возле мусорного бака. Валерий сел и достал из подкладки шубы книгу. Владислав взял Аристарха за руку и они оба помахали на прощание своему домашнему бомжу. Золотая карточка Приват Банка больно кольнула Владислава изнутри кармана, как бы напоминая, что нужно сделать. Но он проигнорировал этот намёк. *** Полуразрушенный дом с впалой крышей. Владислав хорошо помнил это место. Именно здесь произошло лучшее событие в его жизни. Встреча с Аристархом. Было бы глупо полагать, что Аристарх являлся его родным внуком. Конечно же Владислав его украл. Родителей звали... Ну, Галя, как единственное посвящённое лицо, не станет этого говорить. Она вообще не любит разглашать чужие тайны. Вернее любит, но не разлаглашет, ибо она хороший человек. Ладно, на самом деле потому что никто не доверяет ей никаких тайн. Кроме этой. А эту она хранит. Так вот родителей Аристаха Владислав знал хорошо, они ему даже, можно сказать, доверяли. Зря, но что уж тут поделать. Одной холодной ночью. Нет, блять, горячим днём. Владислав пролез в окно и украл Аристарха. С тех пор они жили вместе. -- Ну что, мой мальчик, - сказал Владислав, - тебе пора во взрослую жизнь. Дедушка научил тебя всему, чему только мог. Теперь пришло время применить эти бесценные знания -- Мы ещё увидимся? - спросил Аристах -- Когда-нибудь, - ответил Владислав, - ищи меня... - он сделал паузу -- Где, дедушка? -- Где, где! В Караганде! Владислав забросил Аристарха в окно и сопроводил его короткий полёт взглядом полным заботы и понимания. -- На самом деле тебя зовут Олег. Живи теперь с этим, - шепнул Владислав прежде, чем закрыть окно снаружи -- Хорошо хоть не Андрей, - ответил Аристарх *** Владислав сидел в пустой ванне с бомбочкой для купания, резиновой уткой и плюшевым карасём. В жопу что-то кололо. Предположительно, край ёршика. Владислав подвинул его бедром. Ну вот и всё. Он остался один. Без шлюхи, без слуги, без внука. Всё, ранее нажитое непосильным трудом, было утеряно за один короткий день. Очередной конец. Если честно, Владислав уже задолбался переживать эти "концы". Этим концам конца-края не было! Бесконечная череда концов! Но сей оказался каким-то особенным. Эстетичным, что-ли? Владиславу не было грустно, скорее наоборот -- радостно. Будто теперь всё наконец-то вернулось в свою колею. Зазвонил телефон. Владислав взялся за черенок и поднёс его к уху. Елизавета: -- Козлов купили в шашлычную. Ты просил позвонить -- Да, спасибо, - Сказал Владислав и положил трубку. И тут до него дошло: козлов купили! Их зажарят и съедят! О нет! Нельзя медлить не секунды! Надо бежать туда и спасать ситуацию! Он должен быть первым в очереди, а иначе их съедят до него! Нельзя допустить такого кощунства, он ведь первый хочет попробовать! Владислав сорвался с места и побежал. Стоп! Остановился перед зеркалом, натянул вельветовую тройку Валерия, оглядел себя, подумал: "Да ты жжёшь, дедуган! Так и штыны прожечь можно!" и снова побежал. Название шашлычной "Возле Ахмеда" говорило о том, что предлог "у" не всегда можно заменять якобы синонимичным "возле", а карявое улыбающееся лицо на вывеске о том, что лучше всё-таки рисовать лица, а не сдирать их с людей и прибивать на карниз гвоздями. Хотя Владиславу дизайн, как было принято говорить в его молодости -- зашёл. Зашёл и Владислав в шашлычную. За столиками сидело довольно много людей и Владислав начал переживать, хватит ли мяса на всех. Однако официант с символичным именем Олег уверил его, что волноваться не о чём. "Съесть Вову на ужин -- какой превосходный способ простится с ним раз и навсегда" -- подумал Владислав. Теперь он был уверен, что поступает правильно. Время шло, а еду всё не несли и Владислав уже начинал нервничать. "Ты не ты, когда голоден" -- гласил знакомый с детства рекламный слоган, и Владислав наконец понял, насколько же правдивую вещь он пытался донести. Разъярённый, Владислав поднялся со стола и громогласными шагами потопал в сторону кухни. Он открыл дверь с ноги, как делал это в "Тысяче чертей и компании" и сурово огляделся по сторонам. Вава и Николай лежали на разделочном столе в абсолютно сыром и не нарезанном виде. Друг на друге. Повар в страхе забился под стол -- Я пассив! - кричал Николай -- Нет я! - кричал Вова -- Нет я! -- Нет я! -- Нет я! -- Нет я! -- Нет я, - тихо шепнул повар -- Бля, одни пассивы, - Владислав тяжело вздохнул и, вернулся в зал, громко хлопнув дверью. Сложно продолжать воздержание, когда ты закрыт на кухне с тремя геями. Только поэтому он, собственно говоря, и ушёл. Пусть себе трахаются на здоровье, если конечно смогут договориться о ролях. Наконец принесли мясо. К этому времени Владислав был уже в не себя от ярости. Он укусил за руку официанта и разлил красное вино на скатерть с криком: "Я жажду крови!". Впрочем, голодны были все присутствующие, а посему его поняли, приняли и не осудили. Посетители накинулись на мясо в тарелках, они ели его, дышали им, вонзали зубы в раскалённую плоть, чувствовали сок на языке. Они были счастливы! По звериному счастливы! Они наслаждались, упивались, пирствовали! И ничто не могло их остановить! Владислав выплюнул обглоданную кость и гордо окинул зал, пытаясь понять, оценили ли присутствующие его умение заглатывать и удерживать достаточно длинные предметы. Несколько парней за соседним столиком зааплодировали. Теперь можно было расплачиваться и идти. -- Сколько с меня? - спросил Владислав -- Пятьсот юань, - ответил официант, - расплата карточкой или наличными? -- Кровью и покаянием, - ответил Владислав -- Браво, сударь. Вам скидка в пятьсот юань за православный подход -- Акститесь, милостивый! - возразил Владислав, - я технофашист *** И только теперь, сидя на скамейке в парке, Владислав осознал своё деяние. Он съел Вову. Звучало нелепо и ирреально. Но ведь так и было: он его съел. Только кусочек, но всё же. Просто взял и надгрыз часть того, без которого не когда не представлял своей жизни. Теперь Владислав плакал. Он думал о Вове, о его непорочном о́трочестве, когда тот ещё был хорошим мальчиком, маминькиным сынком. Какая хитрая штука жизнь! В один день ты ещё сидишь за партой, опустил глаза в пол, водишь ручкой по тетрадному листу -- в другой уже бухаешь Рево на заброшке со старыми алкашами, держишься на шухере: авось нацики углядят. Как это случилось? Как Вова так сильно изменился? Всего за одно лето, как это бывает в кино. Сначала была стрижка. Он научился посылать мать во все известные направления, и его переслали стричь насильно. Потом пирсинг в ухе, потом ещё один и ещё. Если бы Вова утонул, его можно было бы выловить удочкой за серёжки. Но он не утонул. Кто бы мог подумать, что это окажется плохой новостью? Впрочем, потом начались алкоголь и сигареты. Секс наркотики и рок-н-ролл имели место уже куда позже, однако тоже его имели. В жопу. Да кто, собственно говоря, не имел Вову в жопу? Возможно он даже сам себя туда имел. А иначе зачем бы он к двадцати годам записался на гимнастику? Ходят слухи, что примерно в то же время он удалил пару рёбер без объяснения причин. Однако, быстро же он скатился. Быстрее, чем это обычно происходит. И вот теперь, сидя на скамейке, Влад думал о его тленной жизни, так неожиданно и скоротечно подошедшей к концу. Заслужил ли Вова такого нещадного финала? Конечно заслужил, но тем не менее! Что он делал в последние минуты? Лежал ли он на том же столе? Был ли он сверху или снизу? Замер ли в ужасе, когда повар занёс над ним огромный разделочный топор? Закричал ли, прежде чем умереть? Много ли было крови в его теле, или, может быть, вечерние комары выпили почти всю ещё раньше? Кто знает! Хотя... "Повар знает" -- подумал Владислав, и пошёл назад в шашлычную, чтобы как следует расспросить единственного свидетеля этой смерти. -- Повар спрашивает повара, - начал было Владислав, но собеседник взялся за рукоять топора и пришлось слегка поумерить юмористический пыл, - скажите честно, - продолжил Владислав, - в Вове было много крови? Повар неоднозначно глянул на стол. По тому расползалась огромная бардовая лужа. Тёмные загустевшие капли одна за другой стекали на пол -- Какой ужас! - вскрикнул Владислав -- Почему? Неплохой кетчуп. Хотите попробовать? -- Нет, - Владислав разочаровался. Кровь бы он попробовал с удовольствием, - а кричал ли Вова, прежде чем умереть? -- Извините, я занят, - повар пожал плечами, - скоро привезут новую порцию мяса. Мне ещё нужно найти макароны-спиральки, разобрать их на отдельные полоски и склеить, чтобы получились спагетти на гарнир Владислав махнул рукой. Кажется, разговор зашёл в тупик. -- Скажите хотябы, куда выкинули его кости? -- На мусорку недалеко отсюда Владислав ушёл. Он больше не мог находиться в этом жутком месте. Здесь всё ещё воняло вовиными пятками. Глазовыедающая вонь. Валерий сидел в привычной позе, подогнув под себя одну ногу, и кутался в шубу. Рядом с ним лежал скелет кота, судя по морде, внимательно слушающий чтение вслух: "У меня было два отца: богатый и бедный. Один был очень образованным и умным человеком с докторской степенью. Он прошел четырехлетний курс бакалавриата за два года. После этого он учился в Стэнфордском, Чикагском и Северо-Западном университетах, продолжая последипломное образование за государственный счет. Другой не закончил даже восьми классов". -- Моя жизнь ожидание-реальность, - сказал Вова, уютно устроившийся на бедре Валерия Влад подошёл поближе, достал из мусорного ящика гитару без одной струны и с потрескавшимся грифом и тихо заиграл мелодию песни: "Всё решено, мама я гей". Где-то из-за другого ящика послышалось тихое подвывание. Это Николай подпевал слова песни, под которую однажды на студенческой вписке впервые переспал с Владиславом под ржавой батареей. Скелет кота всхлипнул и прослезился от такого романтичного момента. -- И откуда женское бельё в моём шкафу... - подпел Вова. У него выходило очень душевно, будто он сам пережил всё, о чём шлось в песне -- Какого цвета оно было? - спросил Владислав, не переставая играть -- Жёлтого, - ответил Вова -- В цвет куртки? -- В цвет гипотита С... Николай выполз из-за ящика. Одет он был в мусорный пакет. Тот самый. Он медленно подполз к Валерию, посадил его себе на спину и пополз дальше, куда-то в кусты. Вова, упавший с бедра Валерия, теперь лежал на земле, упираясь носом (или не им) в скелет кота, который тем временем повернулся к нему задницей. -- Владос, - нежно проговорил Вова -- Вован, - ответил Владислав Гитара полетела назад в мусорный бак, на её гриф сел мясной голубь необычайно красивой расцветки. Ну, так-то это был обычный голубь, но замечали ли вы когда-то, насколько голуби прекрасны в своей простоте? Серые тела, перламутровые шеи и контуры крыльев, блестящие на солнце, словно бензиновые круги в лужах. Глаза, полные разума. Такие глаза! Мысль бьётся в них будто цунами, хочет выплеснуться наружу, в человеческий мир! О, голубям явно есть что сказать! Но будучи высшей рассой, они знают, что мы не поймём их извечной мудрости, пока не дойдём до неё сами. А от того, они ждут. Так ждали всё поколения голубей, жившие на Земле. Так ждал и этот конкретный голубь. Смотрел, как Владислав снимает с Вовы трусы и запачканную чем-то зелёным майку, и нарушает обещание воздерживаться от физических утех. Голубь отвернулся. Он знал, что его госпоже будет вполне достаточно и простого упоминания об увиденном, не обязательно запоминать все детали. -- Владос, поцелуй меня, - тихо попросил Вова, когда они оба лежали на холодной земле, усыпанные кансервными банками и пластиковыми бутылками -- Вован, я конечно совсем не брезгливый человек. Но не настолько же -- Я всегда любил тебя, - признался Вова, - но так боялся отдаться чувству, что пытался вытеснить тебя. Я причинял тебе боль, чтобы увеличить расстояние между нами. Однажды, я даже увёл твою девушку, только потому, что она была похожа на меня, а я не хотел, чтобы ты был со мной или моей копией. Я знал, что люди бы обломали крылья нашей любви -- Ты долбаёб, - сказал Владислав, - но я люблю тебя именно таким *** Ухалк был полон народу. Весь город пришел посмотреть на торжественное бракосочетание знаменитого деда-пердеда из "Тысячи Чертей и Компании". Оттуда, к слову сказать перевелись несколько официанток, чтобы помочь обслуживать ресторан четы Горячёвых во время праздника. Алина Горячёва восседала на троне из костей динозавров, который любезно подогнала ей Люба. Её муж Андрей удобно сгорбился под пьедесталом, ноги жены разместились на его голове, как на подставке. В руках он держал галаграфческий экран с включённым зумоии, оттуда хмуро улыбалась уставшая Даша. Вид Вована впереди не придавал ей особого оптимизма. Остальные стояли в два ряда, согнувшись в полупоклоне. -- О бог, Алина! Мы, твой преданный фанклуб, благодарим тебя за появление на сим торжестве и просим твоего благословения на женитьбу их низинства Владоса и Вована -- Ок, - сказала Алина и рассмеялась как гиена. Потом случайно дёрнула ногой и красная кепка слетела с головы Андрея, впервые за несколько десятков лет обнажая его почти лысую голову. -- Прикройся, сын мой, - сказал поп, - негоже вне храма с непоткрытой головой ходить Началась торжественная церемония. Поп присел у ног Алины и начал вещать: -- Дорогие Владислав и Вова... -- Я попрошу! - возразила Настя, - Владос и Вован -- Дорогие Владос и Вован, - исправился поп, - сегодня самый знаменательный день в вашей жизни! Наконец-то, спустя годы и годы поисков в тёмном океане бытия, вы всё же нашли и полюбили друг-друга! Теперь, летите к островку жизни, аки голубки с оливковыми ветками в клюве, да стройте там своё счастье! -- Я попрошу! - теперь вмешалась Галя, - не сравнивайте этих обоссаных обрыганов с голубями. Мне обидно за своих собратьев Голубь, сидящий на её плече, гордо поднял клюв и они с Галей начали синхронно качать головами взад-вперёд. Поп продолжил: -- Прошу вас произнести клятвы! -- Я клянусь больше никогда не называть Владоса "дорогой" в присутствии Вована, - сказал Николай -- Клятвы молодоженов! - поп кашлянул -- Скорее старожилов, - исправил Андрей Вован встал с бутылки, поклонился и начал вещать: -- Дорогой Владос, я клянусь зашить обе дырки на своих трусах, дабы больше не пользоваться ими в личных целях, когда тебя нет рядом. Я так же клянусь больше не уводить негритят с детских площадок без твоего разрешения. И наконец, я клянусь, что больше никогда не буду причинять тебе боль кроме той, что причинятся серпом и молотом Всё зааплодировали, Владос достал сигару изо рта, затушил её о голову Николая и приступил к своему обещанию: -- Дорогой Вован, я клянусь выпускать тебя из клетки хотябы раз в неделю и кормить хотябы раз в два дня. Я так же клянусь не применять коммунистический флаг и пионерский значёк, когда тебя нет рядом, поправка: если рядом со мной при этом есть кто-то другой. И наконец, я клянусь, что попытаюсь исполнить предыдущую клятву, но не клянусь, что действительно исполню её -- Браво молодоженам! - вскричал поп. Все просканировали: "Браво!", - можете поцеловаться! -- Поцеловать тебя, Вован, - сказал Владос, - всё равно что мать поцеловать. Твою -- Есть ли у кого-нибудь пожелания? - продолжил поп -- Желаю, чтобы хуй стоял и деньги были, - сказал Николай -- Желаю пану-государю, чтобы клятый капитализм обошел его стороной! - сказал Валерий -- Желаю, чтобы голуби срали на вас только на удачу, - сказал голубь, но все, кроме Гали услышали только "Курлы! Курд-курлы!" -- Желаю исполнения желаний! - сказал Олег (официант) и мысленно добавил: "Моих" -- Желаю, чтобы Вован сдох, а дедушка нет, - сказал Олег (Аристах) -- Аминь, - синхронно сказали Галя и Владос Прошёл ещё один шквал аплодисментов. Пришло время пира. -- Повар спрашивает повара, - начала Люба -- Да-да, вы чего-то хотели, красавица? - игриво ответил повар -- Эй! Со мной вы не так говорили! - обиделся Владос -- Я хотела спросить, как так вышло, что вы не зарезали Вована и кого вы зарезали вместо него? Повар сказал два именни людей, которых он зарезал -- Не может быть! - крикнул Олег (Аристарх), - это же мои настоящие родители! -- Слава богу! - Галя выдохнула с облегчением, - мне больше не нужно хранить эту тайну -- Ура! - Олег (Аристарх) подпрыгнул, стол шатнулся и нож, лежащий на краю, случайно поцарапал руку Вована. Всем было, откровенно скажем, поебать, - я могу вернуться к дедушке! И если дедушке нельзя забирать Валерия из его среды обитания, то мне то никто не запрещал! Я приведу его с собой! -- Джу вас на свой сеанс за 1400 юань, - шепнул психоаналитик на ухо Валерию, - заплатите мне, и я помогу вам избавиться от ненависти к капитализму -- Так а этих почему не зарезали? - спросила Люба, указывая на Николая и Вована, - мы бы вас не ругали. Даже спасибо сказали бы -- Особенно за Николая, - сказал голубь, но его опять никто не понял -- Они же пропитые и прокуренные в хлам, - повар пожал плечами, - если бы я их приготовил и подал, меня бы уволили из-за жалоб! -- Э, брат! - сказал Ахмед, хазяин шашлычной "Возле Ахмеда", - я бы тебя не уволил! Брат за брата, за основу взято! -- За это и выпьем, - сказала Любовь. Она имела на это право, в конце концов, сегодняшний день знаменовал её победу. Ведь после всего, Владос и Вован наконец-то смогли быть вместе. На глазах Любы выступили слёзы. Она плакала из-за того, что плакать было слишком шаблонно и она это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Где-то в дальнем углу Елизавета и какая-то одноимённая сталкерша на год младше Владоса нашли общий язык и вместе пошли в офис главы по защите прав животных, делать ещё одну норковую шубу. В другом углу Ахмед уже зажимал официантку в костюме дьяволицы, прикрываясь миской от ухи. В третьем углу... Нет, это лучше не упоминать. В четвёртом углу Настя и Исус забавлялись с плёткой. Даша медленно потягивала Рево, довольно наблюдая за тем, как Владос закрывает Вована в ржавую клетку. Над навесом кружили разноцветные мясные голуби. Все были счастливы. *** Ну, вот так, собственно говоря, всё и закончилось. Галя бы сказала, что конец -- это всего-лишь следующие начало, но её всегда бесила эта фраза. Что ж, одно можно сказать точно: не зря она всё время посылала голубей следить за Владиславом -- из их наблюдений получилась довольно-таки неплохая история. В общем, Галя и её пернатые собратья надеятся, что вам понравилось и однажды вы прийдёте за добавкой. *на фоне начинает играть песня "Любит наш народ всякое дерьмо"* *опускается зановес* *начинаются титры* *титры заканчиваются* *конец*