Точки соединения

Третье ноября пошло по пизде с самого начала. Сначала Марселин чуть не проспала зелья. Потом, хоть и успела кое-как собраться, не успела на завтрак и осталась без кофе (на кухню сбегать бы не успела, а зелья пропустить не могла, сегодняшний урок был одним из десяти за весь год, которые нужно было сдать на отлично, чтобы заработать хотя бы минимальный балл на ЖАБА). А остаться с утра без кофе приравнивалось к одной из самых ужасных пыток. Как итог – напиток живой смерти Марселин сварила, получила своё Выше Ожидаемого, но в процессе раз пять сдерживалась, чтобы не вылить содержимое котла на голову Фреду, Джорджу, Пьюси, Уорингтону или ещё кому-нибудь. Следующий урок – уход за магическими существами решила прогулять, потому что профессор Граббли-Дёрг не замечала практически ничего, кроме своих любимых животных. И Марселин она любила. И вообще, кофе – важнее каких-то уроков. На кухню смогла добраться сама и даже ни разу не потерялась. Знакомый домовик, кажется, его звали Добби, который когда-то подходил к Фреду и спрашивал про Поттера, сделал ей кофе. В этот раз он выглядел ещё страннее – к разным носкам добавилась огромная куча разных корявых шляп на голове и огромный кривой свитер, больше похожий на сшитое одеяло. Кофе выпила в пустом кабинете на третьем этаже, там же покурила, пока за стеной Макгонаггал вела у пятикурсников Трансфигурацию. После колокола, когда коридор наводнили студенты, вышла из кабинета и не спеша пошла к кабинету Защиты от Тёмных Искусств, который вот уже как два месяца являлся владениями жабы в розовом, или просто Амбридж. Уроки защиты стали её нелюбимыми буквально с первого дня. Потому что Долорес Амбридж была воплощением всего того, что Марселин ненавидела. Во-первых, уроки она вела без применения знаний на практике. Другими словами, они учились защищать себя по учебникам. Никаких палочек. Никаких заклинаний. Лишь книжка, которая была написана, казалось, для первокурсников: милые картинки, тупые формулировки и прекрасная подача информации через призму «вам это никогда не понадобится». Во-вторых, Амбридж всегда носила всё розовое (менялись лишь его оттенки), отвратительная ядовито-розовая мантия, розовые туфли, розовая кофта, а на голове – мерзкий розовый бант, как у одной жабы, которую Марселин видела несколько лет назад в каком-то странном мультике. Амбридж была уверена, что парни и девушки – существа абсолютно разные, а объятия, разговоры и – тем более – поцелуи – это слишком вульгарно и недопустимо. Короче говоря, Амбридж ненавидела детей, подростков и, скорее всего, вообще всех вокруг, кроме обожаемого министра магии, Корнелиуса Фаджа, у которого уже давно на почве страха Волан де Морта поехала кукуха. Марселин сидела на подоконнике у кабинета минуты три, когда перед её носом промелькнула чья-то голова, а потом Фред утащил её в поцелуй. - Рад, что ты больше не хочешь меня уничтожить, - он встал между её ног и медленно взял из её рук термос. Сделал небольшой глоток. Марселин внимательно следила за каждым его движением. - Кажется, ты стал слишком бесстрашным. - После зелий я не был бы так уверен, - он ухмыльнулся, вспоминая, как она чуть не заколола его ножом за обычную фразу про взаимосвязь кофе и убийств. Судя по всему, кстати, он был прав – какая-то связь между этими двумя вещами всё же была. По крайней мере, в случае Макмиллан. - Сейчас Амбридж придёт, сможешь проверить на всякий случай. - Она может идти, - он чуть придвинулся к ней, - далёко, - ещё ближе, - далёко, - ближе, - в жопу, - прошептал ей в губы и поцеловал. Марселин ответила, но уже через мгновение прозвенел колокол на урок и она отстранилась (Фред закатил глаза, мечтая однажды сорвать эту железную херню с петель, чтобы она перестала звенеть и портить удовольствие). В эту же секунду из-за поворота выплыла, громко стуча каблуками, розовая фигура. Единственный плюс такого облачения – сразу же бросается в глаза, так что невозможно не заметить надвигающееся на тебя огромное розовое пятно. Амбридж прошла мимо студентов, не удостоив их даже одним взглядом, взмахнула палочкой, открывая дверь кабинета и процокала внутрь. Длинная вереница гриффиндорцев и пуффендуйцев молча двинулась следом. Марселин зашла в кабинет, кинула сумку на пол у парты и села на стул, обнимая тёплый термос двумя руками. Через минуту в классе раздалось тихое розовое покашливание – знак того, что они ахуели и пора было закрывать рты. -Добрый день, - Амбридж приторно улыбнулась и обвела класс взглядом. – Мисс Макмиллан, я ещё раз повторяю, что не потерплю еды на своих уроках. Марселин с долгим противным скрежетом отодвинула стул, встала, с громким стуком поставила на половину пустой термос на подоконник, села и так же медленно и противно придвинула стул к парте. В-третьих, она ненавидела уроки Защиты, потому что Амбридж какого-то чёрта всегда заставляла её ставить термос куда подальше. Почему-то даже Макгонаггал было насрать, пил кто-то на её уроках или ел – лишь бы слушал или хотя бы не мешал вести урок. Амбридж была ёбнутая. - Спасибо, - слащаво произнесла жаба, как только звук задвигаемого стула наконец-то прекратился, - На дом вам было задано…. - Марс, прекрати её выбешивать, - едва слышно прошептал Фред. - О, так ты её всё-таки боишься, - она не повернулась к рыжему, лишь начала списывать задание на следующий урок, появившееся на классной доске. - Нет. Я знаю, что она сделала с Гарри. Если она отправит тебя на отработку, то… - Ты переживаешь? – она наконец-то повернулась и слишком мило улыбнулась. Фред закатил глаза и, казалось, еле удержался от того, чтобы не ткнуть её носом в парту. - Естественно, я переживаю, долбоёбка. Хватит с ней препираться, держи себя в руках. У неё почти получилось. Получилось бы, если бы в самом конце урока Амбридж не упомянула, что слишком много парней и девушек сидят за одной партой. Нужно быть скромнее, это не правильно, что сейчас в мире так много разврата, молодёжь совсем стыд потеряла и так далее и всё в таком духе. Марселин агрессивно пыталась держать себя в руках и молчать. В какой-то момент Фред откинулся на стуле и положил руку ей на бедро, как бы напоминая, что всё хорошо, это скоро закончится, а Амбридж – просто тупая тётка, не надо придавать её словам слишком большое значение. Когда прозвенел звонок с урока, задницы Марселин и ещё нескольких человек в классе пылали так, что могли в любой момент сжечь дотла весь замок. Но заветный момент настал, Амбридж заткнулась и отпустила класс на обед. Марселин собирала вещи, не глядя по сторонам. Фред собирал сумку и иногда бросал на неё косые взгляды – дотерпит до гостиной или взорвётся прямо здесь и сейчас? - Мисс Макмиллан, - раздалось, когда они уже направились к выходу из кабинета, - Задержитесь, пожалуйста, на пару минут. Фред наклонился к ней, как бы прощаясь, и на ухо прошептал, чтобы она не творила глупостей. Марселин мысленно послала его. Дверь закрылась. Они с Амбридж (жабой) остались вдвоём. - Мне показалось, что вам не понравилось то, что я говорила в конце урока, - Марселин заметила, как она пыталась скрыть улыбку. – Исправьте меня, если я ошиблась. - Вы не ошиблись. - Кхм, тогда, - она выровняла стопку каких-то бумажек. – Не затруднит ли вас объяснить, что именно вам не понравилось? Кажется, она попала в ловушку? - Простите, профессор, но я не уверена, что мой ответ вас удовлетворит. - Это не вам решать. Марселин на секунду встретилась с Амбридж взглядом и вдруг очень ясно всё поняла – что бы она сейчас ни сказала, её всё равно отправят на отработку. Это было видно по жабьему взгляду – слишком кровожадный и довольный, она специально это сделала. И она тоже прекрасно понимала, что Марселин отправится царапать собственные руки при любом раскладе. Марселин мысленно извинилась перед рыжим и послала всё куда подальше. - Я не согласна с тем, что вы говорите про современное общество и традиционные ценности. Не согласна с идеей того, что наше поколение более развращённое, - чуть приподняла подбородок и посмотрела на жабу с вызовом. Та, казалось, была готова лопнуть от негодования и удовлетворения, но виду не показывала, Марселин смогла как-то прочитать всё это в её глазах. - Что ж, - Амбридж ещё раз зачем-то поправила бумаги, которые и так лежали идеально ровно и сложила руки на парте, внимательно глядя на неё. – Очень жаль слышать это, мисс Макмиллан. Жаль, что вы так относитесь к традициям и многовековому опыту предыдущих поколений. Зайдите сегодня вечером ко мне в кабинет, в семь часов, мы обязательно обо всём этом поговорим. Договорились? – приторная улыбка. - Да, хорошо, - приторно улыбнуться в ответ и выйти из кабинета, стараясь не хлопнуть дверью так, чтобы сорвать её с петель. Фред сидел на подоконнике напротив кабинета. Когда дверь открылась, он схватил сумку и соскочил на пол. - Ну как? Марселин закрыла дверь и неопределённо дёрнула плечом. - Она в любом случае отправила бы меня на отработку. - Ну ёбанный в рот, Марс. - Слушай, я до последнего держала себя в руках, - Фред обнял её за плечи и повёл на первый этаж, во двор. – Но потом поняла, что что бы я ни сказала, она всё равно запрёт меня у себя в кабинете, - она подняла на него глаза и слабо улыбнулась, - Да ладно, вряд ли она сделает со мной что-то такое, через что я ещё не проходила. Отвратительное сравнение, Марс. Вот прям ужасное. Фред ничего не ответил. Почти все лавочки во дворе были заняты – впереди был обед и два часа свободы, так что студенты неспешно курили, разговаривали и готовились ко второй порции уроков, а потом – вечеру, проведённому за нескончаемой горой домашних заданий. Седьмому курсу Гриффиндора повезло – по средам после обеда уроков у них не было, они были полностью свободны и могли заниматься, чем угодно. Марселин и Фред уселись на каменное ограждение и закурили. В шесть часов вечера Марселин оставила все свои вещи в спальне (кроме плеера, с которым она никогда не расставалась) и молча пошла в логово розового ужаса. Коридоры неярко освещались мягким красным цветом факелов, за окном уже почти стемнело. Марселин поёжилась и посильнее натянула рукава свитера, пряча в них замёрзшие ладони. Почему-то преподаватели считали, что провести отопление в Хогвартсе – идея ужасная. Или они вообще об этом не думали. В любом случае – с наступлением ноября Марселин иногда казалось, что в замке было даже холоднее, чем на улице. Температурные чары спасали, но не всегда. …надо будет однажды намекнуть им про отопление, а то ходить ещё полгода, по холодным коридорам – идея так себе… Хотелось курить, но она не решалась делать это до отработки – вряд ли Амбридж понравится, если от студентки будет на полкабинета вонять сигаретами. …интересно, а сколько ей лет? Может, написать Сириусу, вдруг, он учился с ней вместе, знает её слабости и всё такое… Где-то в соседнем коридоре громко хлопнула дверь и тут же всё вновь стихло. Марселин подошла к нужному ей кабинету и постучала. Из-за двери раздалось мерзкое «Войдите». Кабинет Амбридж выглядел даже противнее, чем она сама, - розовые стены, полностью увешанные тарелочками с котятами (котята, конечно, это всегда мило, но тарелочки! Розовые!). Сама Амбридж сидела за своим столом, накрытом розовое скатертью (или чем-то вроде скатерти) и что-то писала огромным розовым пером. В первые же секунды Марселин чуть не вырвало от слишком большого скопления розового цвета в одном помещении, но сдержалась. …молодец… - Добрый вечер, мисс Макмиллан, - жаба нацепила на себя привычную мерзкую улыбку и рукой указала на стол у окна. – Присаживайтесь. Марселин с опаской посмотрела на стул, как будто у него в любой момент могли вырасти зубы и схватить её за задницу, но через пару секунд всё же села. На самый край. Амбридж встала из-за стола, открыла какой-то ящик, достала оттуда перо и пергамент. Марселин убедилась, что её догадка о том, как будет протекать отработка, оказалась верной. Она видела – пусть и чисто случайно – во что превратилась рука Поттера после недели отработок. И хоть Гермиона каждый вечер обрабатывала ему руку бадьяном, шрамы полностью исчезли лишь пару недель назад. Видимо, её теперь ждало то же самое. - Приступайте, - Амбридж положила перед ней перо и пергамент и села обратно за свой стол. – Пишите «Я должна быть скромной» - Без чернил? - Без чернил, - жаба ещё раз мерзко улыбнулась и начала перебирать какие-то документы. Марселин бросила обречённый взгляд за окно, на чёрные верхушки деревьев, медленно взяла перо и начала писать. Она не до конца понимала, как скромность была связана с её недавним поведением, но да ладно. ПрЕПОдАвАтЕлЮ Же ЛучшЕ зНать. Руку начало неприятно саднить. Собрание закончилось в половину восьмого, а в башню Гермиона вернулась лишь через час, так как надо было ещё заскочить в библиотеку забрать несколько книжек по трансфигурации и зельям, которые она давно хотела прочитать. В гостиной людей было не очень много – в основном пятые и седьмые курсы, которым преподаватели, оправдывая всё приближающимися экзаменами, задавали больше, чем всем остальным. Несколько второкурсников сидели в углу и играли в шахматы. В другом углу, за небольшим столом, склонив головы над толстой книжкой, сидели близнецы. Гермиона медленно поднялась к себе в спальню. Положила книги на кровать, быстро переоделась в более удобную одежду, из коробки под кроватью достала бадьян и спустилась вниз, где просидела почти час в ожидании Марселин. Чем была вызвана такая забота, Гермиона и сама не знала. Оправдывала себя тем, что она вовсе никого не караулила, а просто читала, потому что в гостиной читать приятнее и удобнее, а то, что она взяла с собой бадьян – так это на всякий случай, если она всё же пересечётся с Марселин. Ей совсем не нравилось то, что в какой-то момент она начала слишком пристально следить за Макмиллан в ожидании того, что она как-то выдаст свои отношения с Сириусом. И хотя это даже звучало глупо… …отношения с Сириусом…у Марселин…у них разница в возрасте восемнадцать лет, и они не идиоты, чтобы влипать в нечто подобное… …она не могла отделаться от мысли, что в их общении что-то было не так. Что именно? А чёрт его знает. Гермиона была умной, а не всемогущей, чужие мысли читать не умела, руководствовалась исключительно логикой и наблюдательностью. У неё и доказательств-то никаких не было – всего лишь несколько странных взглядов, которые Сириус бросал на Марселин, пока они были на площади Гриммо. Ну и ещё один разговор, который Гермиона не должна была услышать. - Лунатик, я держу себя в руках, я не долбоёб, - Гермиона резко остановилась, не дойдя до дверного проёма полметра. – Я знаю, что делаю. - Я надеюсь на это, потому что ей семнадцать, тебе тридцать пять, и если хоть что-то покажется подозрительным хотя бы кому-то… - Не покажется, - раздался стук, как будто на стол поставили бутылку. – Максимум они решат, что я совращаю малолетних. - Именно, Бродяга. Если Молли или сама Макмиллан о чём-то таком подумают, ты представляешь, какой шум поднимется? Кто-то тяжело вздохнул. Около минуты – Гермиона стояла, практически не дыша – царило полное молчание. - Я ничего не сделаю, Рем. Хотя бы потому, что всё ещё помню, что она мне рассказывала. - Ты всё ещё её любишь? Молчание. - Наверно, - опять стук бутылки о стол. – Скорее всего. После этого Гермиона быстро поднялась обратно в свою комнату, стараясь не издать ни звука. И время от времени мысленно возвращалась к подслушанному диалогу. До последнего отрицала то, что речь в разговоре шла про Марселин. Ведь вполне вероятно, что они говорили о какой-то другой семнадцатилетней девчонке таким же именем, верно? Но потом поняла, что если это не Марселин, то….то кто? Сириус не выходил из дома, он не мог видеться с кем-то другим, а даже если и мог – при чём тогда были бы миссис Уизли и Макмиллан? А на Гриммо кроме Марселин семнадцать было только близнецам, и…всё, конечно, возможно, но, учитывая, сколько девчонок у них было, вряд ли кому-то из них нравились парни. Короче, кое-как но Гермиона поверила в то, что речь в том разговоре шла именно о Марселин. А из этого вытекало много странных выводов: Во-первых, Марселин что-то рассказывала Сириусу. И если он сказал «я всё ещё помню», то это было давно. Но Марселин не знала Сириуса до этой поездки, значит она либо забыла, либо не рассказывала, но Сириус уверен, что рассказывала. Во-вторых, Сириус её любил. «Всё ещё» любил, если быть точнее. А из этого следовало, что эта любовь началась тоже давно. Но – они только познакомились. Из этого получалось, что либо они были знакомы уже давно, что было невозможно, потому что до этого Сириус двенадцать лет торчал в Азкабане, либо….либо что-то ещё, но что – Гермиона пока не могла понять. Они не могли знать друг друга давно, просто потому что Марселин лишь семнадцать, у них бы не было ни шанса встретиться и – тем более – влюбиться. Портретный проём открылся. Гермиона бросила быстрый взгляд на часы над камином. Без десяти девять. В гостиную вошла бледная Марселин. - Марселин, - Гермиона откинула книгу и вскочила с дивана. – Ты в порядке? - Да, - она выдавила из себя слабую улыбку. – Просто отработка это не совсем весело, но ты, скорее всего, не знаешь. - Знаю, я дружу с Роном и Гарри, если ты забыла, - она взяла Марселин под локоть и мягко направила к дивану. – Садись. - Гермиона, я не умирающая, не надо так обо мне волноваться. - Замолчи и садись, - голос Гермионы вдруг стал поразительно похож на голос миссис Уизли, когда та командовала своим семейством, так что Марселин не нашла в себе сил (и смелости), чтобы попытаться выбраться. Она медленно опустилась на диван и откинула голову. Странно, у неё была исцарапана лишь рука, а болело всё тело, как будто эти строчки отпечатались на каждом сантиметре кожи. Мерзко. По пути в башню она даже остановилась в каком-то пустом кабинете на пятом этаже и заглянула под кофту – но кожа была целая. Никаких царапин. Гермиона достала из кармана брюк бутылочку бадьяна, трансфигурировала чьи-то черновики по истории магии в вату и начала аккуратно обрабатывать рану. Мысли о Сириусе и подслушанном разговоре её покинули. Но не надолго. Возможно, если она продолжит и дальше ломать над всем этим голову, у неё даже получится всё понять. Хотя как это понять – не понимала никогда даже сама Марселин. Было около девяти. Марселин сидела в противном розовом кабинете уже больше двух часов и почти не чувствовала руки, пергамент был уже полностью исписан мелким «Я должна быть скромной», когда Амбридж встала из-за стола, подошла к ней, положила руку на плечо, бесстрастно посмотрела на проделанную работу и удовлетворённо улыбнулась. - Думаю, можно закончить. – Марселин медленно положила перо на стол. Здоровая рука мелко подрагивала. – Надеюсь, вы извлекли урок? - Да. Мне нужно быть скромнее, профессор, - она так заебалась за эти четыре вечера, что была готова сказать, что угодно, лишь бы её наконец-то оставили в покое и эти пытки закончились. Амбридж вернулась за свой стол. Марселин здоровой рукой подняла с пола сумку и медленно встала, грея мысль о том, что сейчас она сможет беспрепятственно закрыться в ближайшем пустом кабинете и покурить. А потом, возможно, зайдёт в спальню, заберёт термос и спустится на кухню за кофе. - Во сколько мне прийти завтра? - Ни во сколько, - жаба подняла на неё взгляд. – Думаю, вы всё усвоили. - Хорошо, - секунду поколебалась, пытаясь выдавить из себя что-то вроде вежливого «спасибо», но не смогла. – До свидания. - Мисс Макмиллан, - позвала Амбридж, когда Марселин уже была у самой двери. – Надеюсь, в будущем вы не забудете о том, что выучили за это время, иначе уроки придётся повторить. - Я понимаю. Хорошо, - произнесла едва слышно и наконец-то вышла в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь. Не то чтобы царапать себя было для Марселин чем-то новым. Мерлин знает, сколько раз она делала это с собой в прошлом. Но почему-то сейчас это больше не приносило прежнего удовлетворения. Возможно, в этом был виноват рыжий и то, что её жизнь постепенно начинала налаживаться. Возможно, что-то ещё. Но боль в руке отзывалась скорее извращённой ностальгической болью, а не чем-то отвратительно неприятным и непривычным. Марселин, словно в каком-то бреду, поднялась на седьмой этаж. Сейчас она зайдёт в гостиную, где её опять будет ждать Гермиона с бутылочкой бадьяна. И, возможно, Фред. Он был там каждый вечер. Просто молча сидел рядом и – Марселин чувствовала это – смотрел на то, во что превратилась её рука. А потом, когда Гермиона уйдёт, он притянет её ближе к себе, обнимет и шёпотом скажет что-то вроде «Ты долбоёбка, Марс. Говорил же, не зли её». Но в итоге Фреда в гостиной не было. На диване сидела только Гермиона и дочитывала толстую (очень скучную на вид) книжку. - Добрый вечерок, - Марселин села рядом и заглянула в книжку. Преподаватели в школах обычно утверждают, что побочных эффектов от Зелья Тумана не существует. Это правда, но лишь на половину. Если вместо двух унций аконита добавить три, а вместо пяти частей росы – десять, вы получите то же Зелье Тумана, но оно будет более концентрированным и при попадании в глаза может вызвать временную потерю зрения. Гермиона закрыла книгу и положила справа от себя, одновременно с этим достав из кармана брюк небольшую бутылочку. - Ты как? Марселин неопределённо пожала плечами и отдала ей пострадавшую руку. - Бывало и хуже. К счастью, больше ходить мне туда не надо. - Ты просто не понимаешь, - Анджелина сняла с головы полотенце, повернулась к зеркалу и начала сушить волосы. – Я понимаю, что меня это не должно касаться. Но меня это всё равно, - дёрнула руками, - жутко бесит. Мне нравился Фред. Нравился всё это время, и я ему, вроде бы, тоже. Да, между нами всё было непонятно и мы друг другу ничего не обещали, но я была уверена, что это временно. Что пройдёт ещё пару месяцев и мы сойдёмся, мы же, - она рвано рассмеялась, - не могли не сойтись. Но теперь… Они с Алисией были в спальне одни. Новенькая торчала чёрт знает где, вроде бы, на отработке у Амбридж, а, может и ещё где-то, они за ней не следили. - К чему ты клонишь? – Алисия наступила на пятку ботинка и сняла его, то же проделала с другим. – Пойдёшь и выскажешь это ей? Или сразу Уизли? - Не знаю, - Анджелина села на свою кровать, поджав одну ногу, и начала закручивать волосы в пучок на макушке. – Возможно, если я это сделаю, мне станет легче. Просто оно сидит внутри, и каждый раз, когда я вижу их вместе, хочется вывернуться наизнанку, - достала из тумбочки крем для лица и вернулась к зеркалу. Алисия распустила хвостик и блаженно прикрыла глаза, массируя руками уставшую кожу головы. В комнате царил приятный полумрак. Из ванной комнаты в спальню проникал горячий воздух и лёгкий запах персикового геля для душа. - Меня так бесят они оба. И то, как Фред смотрел на неё в ту ночь… - Когда штаны? - Да. Он был готов трахнуть её у нас на глазах, а она, судя по всему, тоже была не против. - Мне кажется, - Алисия стянула через голову тёплый школьный свитер, - тебя просто бесит, что ты не на её месте, - встала с кровати и подошла к шкафу в поисках чистой пижамы. - Естественно, меня это бесит, - Анджелина посмотрела на зарывшуюся в шкаф подругу через зеркало. – Я говорила про это минуту назад. И я не знаю, что с этим сделать, потому что мы с Фредом обещаний друг другу не давали, это правда, и я не имею права на них злиться, но всё равно злюсь. - Ну так может, - Алисия вынырнула из шкафа вместе с тёмно-красной футболкой, размера на три больше нужного, - тебе просто ей всё высказать? Или ему? Сказать, какие они придурки и как сильно тебя заебали? - Тогда я только дам им понять, что мне неприятно. И не смогу больше никогда никому из них смотреть в глаза. - Просто перетерпеть? - Скорее всего. Гермиона аккуратно, едва касаясь, водила тёплыми пальцами по порезам. И без того раздражённая кожа болела и неприятно пекла, но порезы – пусть и очень медленно –затягивались. Марселин сильно хотела курить. А ещё – сбежать отсюда куда-нибудь, потому что в гостиной всё ещё были люди и – хоть Гермиона и попыталась закрыть от посторонних глаз, чем именно она сейчас занималась, - время от времени студенты косились на их диван. Если бы Марселин не была такая задолбанная, сейчас уже бы кипела от злости из-за этих противных взглядов. Но – к счастью всех в гостиной – она слишком сильно устала и хотела лишь одного – подняться в спальню к Фреду, лечь на кровать и уснуть. В своей кровати в последние несколько недель она почти не спала. И рада была бы нормально полежать на кровати в одиночестве, но не могла заставить себя подняться туда и терпеть осуждающе-ненавистные взгляды Анджелины. Джонсон очень хорошо умела держать себя в руках: она ни разу не сказала ей ничего неприятного, ни разу не попыталась как-то уколоть – но Марселин не была дурой и прекрасно понимала, что ей неприятно и больно. Гермиона молчала и продолжала аккуратно обрабатывать рану. Марселин пыталась не уснуть. Люди в гостиной делали домашку, играли в шахматы, читали книжки и тихо переговаривались. Где-то наверху громко хлопнула дверь. На секунду гостиная потонула в басах AC/DC, но тут же всё вновь замолкло. Огонь в камине уютно потрескивал. Отодвинулся стул, кто-то встал и поднялся в спальню. Хлопнул закрываемый учебник. - Ты все? - Ага, - шестикурсница потянулась, - наконец-то, Флитвик в этот раз совсем слетел с катушек столько задать. Кто-то спустился с лестниц в спальни мальчиков, протопал через всю гостиную и вышел в коридор. Мягко, почти не слышно, за ним закрылся портрет. Марселин широко зевнула. - Почти всё, - Гермиона покрутила головой, разминая шею, и снова обмакнула розовые пальцы в вязкое зелье. Марселин откинула голову на спинку дивана и прикрыла глаза. Кажется, снова открылся портрет, а потом кто-то прошёл за диваном и приоткрыл окно. В гостиную тут же тонким потоком ворвался холодный ноябрьский воздух, пахнущий зимой и снегом. А потом потянуло сигаретным дымом. Кто-то облокотился о диван рядом с её головой. - Выглядишь ужасно. - Кто бы говорил. - Вообще-то, я всегда выгляжу потрясающе. - Кто тебе сказал эту наглую ложь? Она наконец приоткрыла глаза и посмотрела на улыбающуюся рыжую морду. - Держи, - морда, точнее, его рука, поднесла к самым её губам сигарету. Марселин затянулась. - Спасибо. - Всегда знаю, чего ты хочешь. - Почти всегда, - Фред усмехнулся и затянулся. Марселин подняла голову и посмотрела на свою руку, которая всё ещё находилась у Гермионы в плену. От глубоких кровоточащих царапин остались лишь розовые полоски. Они всё ещё легко угадывались на коже и складывались в «Я должна быть скромной», но хотя бы больше не напоминали мясокомбинат. - Всё, - Гермиона в последний раз оглядела свою работу, удовлетворённо кивнула и взмахнула палочкой, перебинтовывая руку, чтобы зелье полностью впиталось. –Намазывай два-три раза в день, - вручила Марселин баночку бадьяна. – Где-то через неделю не останется даже шрамов. - Спасибо, - Марселин забрала зелье и подняла глаза. – Серьёзно, спасибо, - Гермиона быстро улыбнулась, взяла книгу и уже через пару секунд скрылась на лестнице в спальни девочек. Марселин посмотрела на бинт, под которым скрывались порезы, и бездумно провела по нему кончиками пальцев. - Сегодня опять у нас ночуешь? – раздалось негромко над ухом. - Ты против? - Пока нет, - поднёс сигарету к её губам. Марселин затянулась. – Просто мне интересно, сколько ещё у тебя хватит терпения избегать соседок. - Вообще-то это ты виноват, что я вынуждена их избегать, - развернулась и посмотрела на Фреда. – Не я же разбила Анджелине сердце и долго не могла определиться, кто мне всё-таки нравится. - Но страдаешь от этого ты. - Именно. Не очень справедливо, тебе так не кажется? Фред выдержал её взгляд и затянулся в последний раз. Точнее, пред-предпоследний. Последние две затяжки отдал выкурить ей. - Но вообще ты серьёзно выглядишь заёбано. Иди поспи. - А ты? - Я приду потом. У нас сегодня по плану набег на запасы Снейпа. Марселин встала, обошла диван и приблизилась вплотную к Фреду. - Это уже становится похоже на семейную жизнь. - Отвратительно. - Согласна. Она совсем немного запрокинула голову, оставила на губах Фреда быстрый поцелуй и скрылась на лестнице в спальни. Сейчас ляжет спать, а потом рыжий придёт со своего увеселительного рабочего мероприятия и уляжется рядом. Реально семейная жизнь. Мерзость.