Точки соединения

Восемнадцатого декабря на обеде Марселин села рядом с Эдом, который по каким-то непонятным обстоятельствам очутился за столом Гриффиндора. Это не было чем-то необычным: студенты то и дело пересаживались, чтобы пообщаться с друзьями с других факультетов. Жёлто-чёрный галстук Эда был не единственным ярким пятном в красно-золотом море гриффиндорского стола, но Марселин его ни разу раньше здесь не видела, так что это было несколько странно. - Привет, - она села на стул и тут же потянулась к кофейнику, который на поверку оказался почти пустым. С разочарованным вздохом поставила кофейник на место, придётся подождать. – Решил из барсука стать львом? - И тебе привет, Марселин, - Эд кивнул на девчонку рядом с ним. – Знакомься, это Сара Томас, моя девушка. Марселин замерла с вилкой во рту, пару секунд молча смотрела на Эда, пытаясь прочитать что-то по его глазам. Но Эд только улыбался, этой своей почти незаметной улыбкой и смотрел на неё так насмешливо, словно говорил «ну давай, отреагируй». Марселин вытащила вилку изо рта. - Не знала, что у тебя есть девушка. - Мы начали встречаться только неделю назад, - Сара улыбнулась. Всё это время она тоже внимательно следила за реакцией Марселин. А потом посмотрела на неё так, что Марселин поняла, что она знала про их с Эдом поцелуй. И не только про него – за эти несколько недель, что прошли после вечера Слизнорта, произошедшее обросло огромным количеством слухов. - Слушай, это же ты на вечере Слизнорта показывала тот фокус, с кольцами? - Кольцом, - поправила её Марселин. – Волшебное только одно, остальные так, просто красивые. Но да, это была я. Ты была на вечере? - Да, мы были там вместе, - Эд опять внимательно посмотрел на неё, слегка прищурившись. …надо было садиться с второкурсниками… - Понятно, - Марселин кивнула, насильно заставляя себя оторвать взгляд от издевающегося Эда и посмотреть на Сару. – А почему ты спросила? - Хотела узнать, эти кольца можно купить, не учась в Колдовстворце? - Да, но это будет сложно, - Марселин положила себе на тарелку немного крабового салата. – Потому что они приобретаются не совсем как палочки. И работают немного по-другому. Студенты не покупают их за свой счёт, как здесь покупают палочки. В Колдовстворце магический перстень студентам изготавливают в первые дни после приезда в школу и они изготавливаются для каждого индивидуально, ширина, узор, металл и всё остальное определяется характеристиками волшебника, - Марселин наколола на вилку огурец и несколько кукурузин, отправила в рот. – И со временем потерять кольцо невозможно, потому что выстраивается очень сильная связь и волшебник на интуитивном уровне чувствует его местонахождение. Но я ушла от темы, - она на секунду замолчала. – А да, точно, получить перстень. Можно, но надо поехать в одну из палат, где они изготавливаются, жить там около двух недель: дней пять на общение с мастером, чтобы он смог понять, что именно тебе изготавливать, и ещё неделя на изготовление. - Поняла, - Сара кивнула. – Мне просто понравилось, как это выглядит. Возможно, однажды попробую научиться. - Только помни, что это сложно. Переходить с палочки на перстень, я имею в виду. Я первые пару месяцев никак не могла догнать, как все вокруг это делают. Пришлось очень много заниматься дополнительно. - Но они же работают как и палочки, разве нет? - Сара поднесла к губам стакан с тыквенным соком. Эд молча ел, иногда бросая короткие взгляды на Сару или Марселин. Мимо них по проходу между столами, визжа и смеясь, пробежали несколько первокурсников, а им вслед полетел угрожающий крик Макгонаггал «не бегать!» - Схема действия та же самая, фокусировка магии, да. Но палочка ощущается скорее как продолжение руки, а перстень, он и есть твоя рука, понимаешь? – Марселин улыбнулась. Сара нахмурилась. – Смотри. Марселин подняла правую руку, сделала быстрое круговое движение. На ладони, словно вырастая из неё, загорелось оранжевое пламя. Сара отшатнулась от неожиданности. Несколько студентов, сидящих рядом, удивлённо ахнули. Внимание всего Большого зала постепенно приковывалось только к ней одной. Марселин ещё раз взмахнула рукой и пламя исчезло. - Теперь понимаешь о чём я? - Сара шумно сглотнула и кивнула. – Но со временем привыкаешь. - Это не больно? – к ним наклонился сидящий рядом пятикурсник. Марселин хитро улыбнулась, едва заметно двинула пальцами и подняла раскрытую ладонь с ярко-красными ожогом, покрытым противным пузырями. Пятикурсник вскрикнул. Марселин опять пошевелила пальцами, и ожог моментально исчез. Пацан ещё пару секунд пялился на неё круглыми глазами, пока Марселин переливала кофе из наполнившегося кофейника в термос. А потом в течение нескольких часов у неё неприятно болела голова, потому что перед тем, как встать из-за стола, она случайно встретилась взглядом со Снейпом. За эти несколько месяцев она успела его возненавидеть, хотя они практически и не пересекались где-то помимо уроков. Но Снейп был каким-то склизким, противным. Не таким склизким и противным как Петтигрю, но вроде того. У него были мерзкие сальные волосы, и хотя Марселин прекрасно понимала, что это либо что-то природное, либо – из-за того, что слизеренец по несколько часов в день проводил над котлами с зельями (он это дело просто обожал), но менее мерзким оно от этого не становилось. Кроме того, он постоянно таскался с Мальсибером, Эйвери, Ноттом и остальными участниками клуба школьников-почти-уже-пожирателей. От Алисы – вечером в ноябре, шёпотом, чтобы никто не услышал, - Марселин знала про случай на шестом курсе. Про «грязнокровку» и про то, что после этого Лили очень активно отклоняла любые попытки Снейпа возобновить дружбу. - Я просто не понимаю, за кого он себя принимает, - шёпотом возмущалась Алиса. И хотя пологи кроватей Лили и Марлин были защищены заглушкой, они не рисковали говорить в полный голос. – То есть он, видимо, считает нормальным сначала бросаться такими словами, а потом снова общаться. - Я всегда говорила Лили,- после секундой паузы продолжила Алиса, - что он какой-то…скользкий. Общается с Ноттом и Мальсибером, на нас всех смотрит, как на мусор, а её, Лили то есть, превозносит чуть ли не до небес. Смотрит на неё так, словно она самое главное, что есть в этом мире. - Может, он просто влюблён? – Марселин и сама не поняла, почему вдруг решила его защищать. Она не собиралась этого делать, на самом деле, как-то само получилось. - Естественно, он влюблён, - Алиса закатила глаза. – Но Джеймс в неё тоже влюблён, и ведёт себя нормально. - Кажется, я слышала, что на пятом курсе он её облапал на Трансфигурации, - Марселин отломила ложечкой кусочек чизкейка, стащенного с кухни около часа назад. - Да, но в прошлом году извинился. И я не об этом говорили. Я имела в виду, что Джеймс её тоже любит, но при этом не ведёт себя, как помешанный, понимаешь? А Снейп с этими своими взглядами, - она передёрнула плечами, как будто ей резко стало очень холодно. Или противно. Марселин Снейпа не любила. Хотя бы потому, что в девяносто пятом он вёл у неё Зельеварение, и этого, в принципе, было достаточно. Конечно, стоило отдать ему должное, зельеваром он был потрясающим, но вот человеком – отвратительным. Преподавателем – тоже. Так что столкнувшись с ним взглядом в Большом зале, Марселин сама не поняла, почему не смогла отвернуться в ту же секунду. Но что-то заставило её на несколько секунд замереть, вглядываясь в карие глаза за другим столом… …в голову будто гвоздь воткнули… …и только когда Сара пожелала ей хорошего дня, Марселин смогла отвести взгляд, улыбнуться шестикурснице и быстро выйти из Большого зала, стараясь игнорировать странное чувство и тот факт, что Снейп как будто побелел, пока смотрел на неё. - Сириус Блэк. Учился в Хогвартсе вместе с родителями Гарри. Мы не так много знаем о нём, на самом деле. Несколько лет назад сбежал из Азкабана, теперь скрывается в этом доме. - А это нормально, - Марселин нахмурилась, - что мы будем жить в доме с преступником? … - Спасибо. Но я что им скажу? Сириус поднёс сигарету к губам и пожал плечами. - Ничего. Я уже поговорил с Молли. - И она тебе позволила заплатить за поход в кино? – Марселин усмехнулась. - Вроде того. Я немного преуменьшил цену билета, а ещё сказал, что даже если вы пойдёте ужинать в кафе, совместный чек не превысит десяти фунтов. - Немного преуменьшил? Сириус довольно улыбнулся и повёл бровями: «Именно». - Макмиллан, мы тут не молодеем, хватит флиртовать с Блэком! - ФРЕД! - Мам, я Джордж… Марселин тихо рассмеялась. - Кажется, твоего возлюбленного сейчас убьют. - Я совсем не против. …. - То есть англичане сложные? – Фред повернулся и посмотрел на неё. На губах играла едва заметная улыбка. Марселин дёрнула рукой. - Это сложно объяснить. Фред ухмыльнулся и отвернулся. Какого чёрта она всё это вспомнила? И именно в тот момент, когда встретилась взглядом со Снейпом… Но она не успела развить эту мысль, потому что на повороте в коридор чуть не столкнулась с Поттером. Он шёл вместе с Лили и Сириусом. И они опять потащили её в Большой зал. - Но я не хочу, я только что оттуда! - Вообще не волнует, Макмиллан, нам срочно нужна твоя компания, - Джеймс обнял её за плечи с одной стороны, Сириус – с другой. - Лили, ну ты хотя бы скажи им! - Прости, Марселин, но я сегодня не хочу сидеть одна вместе с этими придурками, - Лили скромно улыбнулась. Марселин вымученно застонала, откинув голову. Вечером Мародёры вместе с Марселин, Лили и Алисой расположились на диванах и креслах у камина в общей гостиной. Поленья негромко потрескивали и иногда выбрасывали в воздух золотые искры, из небольшого динамика находившемся сейчас под контролем шестикурсников, лился голос Фрэнка Синатры, за окном в тёмном небе вместе с россыпью ярких звёзд кружились мелкие снежинки, покрывая окна и крыши замка пушистым белым покрывалом. - А помните тот случай на пятом курсе, когда мы с Лунатиком наколдовал в кабинете Слизнорта настоящего моржа? – Джеймс хлопнул в ладоши и громко заржал. Ремус смущённо улыбнулся. – Я думал, обосрусь, пока пытался сохранять серьёзное выражение лица. - Надо было самого Слизнорта превратить в моржа, - заметила Марселин сквозь широкую улыбку. – И свалить всё на то, что случайно ошиблись в заклинании. - А это идея! Лунатик, - Джеймс резко развернулся к Ремусу, который, похоже, мысленно проклинал Марселин за её длинный язык, - я знаю, что мы сделаем после рождественских каникул. - Превратим Слизнорта в моржа? – не очень заинтересованно спросил Сириус. - Лучше! Мы превратим в моржей все доспехи! Вы можете себе это представить? – Джеймс чуть ли не подпрыгивал на месте от предвкушения. – Просыпаетесь утром, а замок превратился в зоопарк! Марселин на секунду привычно выпала из разговора. …после каникул – это уже без неё… Ты в это время оставишь их. Вернёшься домой, пока они будут улыбаться, смеяться и неизбежно приближаться к смерти. Она видела, как улыбается Лили, как Джеймс активно жестикулирует и в какой-то момент в порыве эмоций всё-таки вскакивает с кресла, как Сириус качает головой, но продолжает улыбаться. Их голоса и смех – счастливые и такие живые – доносились до неё, словно откуда-то издалека. И вдруг она увидела себя со стороны, такой, какой её больше никто не мог увидеть: обычной девчонкой из девяносто пятого, которая случайно попала в прошлое и стала в нём «своей», начала что-то вроде новой жизни, вполне хорошей и приятной новой жизни, у которой появились новые друзья и даже что-то, что, наверно, можно было назвать отношениями. Но она всё равно рвалась назад, домой. И в то же время каждую минуту разрывалась между тем, чтобы рассказать им правду, спасти, и вернуться в девяносто пятый, к привычному и безопасному. - Макмиллан, ты куда собираешься на Рождество? Марселин очнулась и большими глазами уставилась на Поттера. - Рождество? - Ага-а-а, - Джеймс кивнул. – Каникулы. Подарки. Новый год. Ты в замке остаешься или к родителям? - Родители заняты, - пиздишь на автомате, Марс. Уважаю. – Так что видимо, останусь в замке. Тут так плохо? - Нет, но… - Сириус перекинул руку и обнял её за плечи, - …ты поедешь со мной. В доме Альфарда есть застеклённая веранда. Будем плавать, слушать музыку, курить и смотреть на зимний сад. Марселин повернулась и несколько секунд внимательно смотрела на него. А потом вдруг почувствовала, как глаза начало предательски жечь. - Эванс, что насчёт тебя? – Джеймс посмотрел на неё, поднеся к губам бутылку сливочного пива. – Поедешь знакомиться с моими предками? - Поеду. Джеймс подавился пивом. Ремусу пришлось секунд десять стучать его по спине. Марселин и Алиса хитро переглянулись, они-то уже давно знали, что Лили к родителям не поедет, и, скорее всего, выдаст что-то подобное. К счастью, с Джеймсом это было не сложно – сначала он звал её гулять в Хогсмид, потом – знакомиться с родителями. - Серьёзно? – сипло переспросил Поттер, более менее придя в себя. - Серьёзно, - Лили кивнула. – Если только ты не струсил. Джеймс гордо вскинул голову. - Издеваешься, Эванс? Это я тебя позвал, и тебе понравится Ипсвич, обещаю. Из динамика раздались аккорды Джерри Ли Льюса. Джеймс крикнул сидящему за столом Дэвису увеличить громкость, а потом схватил Лили за руки и потащил по гостиной в танце. Марселин сидела, чувствуя на плечах руку Сириуса, и пыталась не вылетать из реальности. Этим же вечером, зайдя вместе с Сириусом в Выручай-комнату, она почти рассказала ему всё. Чудом вовремя прикусила язык, потому что вдруг вспомнила, как лежала с Фредом на кровати на площади Гриммо в их первый вечер рождественских каникул. Как он рассказывал ей про отца и про то, что с ним случилось. И она вдруг поняла, что всё ещё, спустя четыре грёбанных месяца, не может вот так просто закрыть глаза на всё, что было между ними. Это было слишком. Потому что она разрывалась на две части. С одной стороны – Сириус, непредсказуемый, свободный, он – именно тот, кто просто так, без предупреждений, отвозит тебя на море, кто ненавязчиво заботится о тебе и ведёт себя так, что ты точно знаешь: ты – его. Бесишься из-за этого, психуешь, но в глубине души, где-то в самом дальнем уголке, – тихо, скромно радуешься. Потому что его прикосновения сводят с ума, он сам – как грёбанный наркотик, который – ты знаешь - медленно убивает тебя, но доставляет такой кайф, что слезть с него невозможно. С другой стороны – Фред. Не всегда понятный, улыбающийся, весёлый. Который может поддержать и отвести тебя в какой-то богом забытый двор смотреть на закат и озеро. Который энергетикой скорее похож на разноцветные фейерверки, коробки сладостей под рождественской ёлкой и янтарную жидкость огневиски за праздничным столом. Яркий, улыбающийся, весёлый, но в то же время иногда – опасный, взрывающийся эмоциями, и такой родной. И если кому-то могло показаться, что выбор очевиден, Марселин так не казалось. Она чувствовала, как голова медленно раскалывалась на части, так что хотелось кричать и плакать, пока не пропадёт голос. Хотелось пойти к Дамблдору, посмотреть ему в глаза и всё высказать. Какой он придурок, раз заставил её через это пройти и не предупредил. Какой он придурок, раз не хочет исправлять будущее, потому что – давайте честно – это будущее существует только для неё. Для него нет разницы, каким будет будущее – он ни одного не знает. А если ей, Марселин, наплевать? Если ей наплевать, куда возвращаться, потому что она не собирается больше никуда возвращаться? Что тогда? Он свяжет её? Закроет в подземельях и выпустит только для того, чтобы вернуть в девяносто пятый? Она могла бы уже давно со всем покончить. Делов то – просто рассказать обо всём Сириусу, стрельнуть в Петтигрю авадой и свалить куда-нибудь в горы, где их никто никогда не найдёт. Но она ждала. Ждала чего-то, а чего – сама не знала. Какого-то чуда, которое свалится с неба, прямо в её протянутые просящие руки, и скажет, что делать. Как поступать. И кого выбирать. Только время шло, а чудо продолжало лежать где-то там, наверху, и судя по всему, останется там ещё надолго, так что ей придётся решать всё самой. Именно с этими мыслями Марселин раскрыла рот, чтобы рассказать. Чёрт знает, с чего начать. Наверно, с того, что она – из будущего. Но потом она вспомнила Фреда. Родителей. Вспомнила, как ходила по этим же коридорам, как обнималась с рыжим, сидя на подоконнике или лёжа в кровати. Вспомнила его руки, как он её целовал. Вспомнила его неизменное «Марс, выкладывай», и как она каждый раз не сдерживалась и рассказывала ему обо всём. Потому что – удивительно, - рассказывать ему было легче, чем держать всё в себе. А он никогда её не осуждал, ни с кем не сравнивал и всегда – поддерживал. Всё это время Фред незримой тенью присутствовал рядом, вёл её через погибающий семьдесят седьмой, поддерживал. И она не могла его бросить. Не могла вот так просто подвести и оставить там, неизвестно где, но где-то в будущем. Поэтому Марселин закрыла рот. И ничего не сказала Сириусу ни в этот вечер, ни в какой-либо другой, хотя – видит Мерлин – ей хотелось. До чешущихся кулаков, слёз на глазах, полуночных истерик и панических атак. Хотелось. Но она держалась. Ради него. Ради Фреда. А через две с половиной недели она умерла.