Для чистых все чисто

Поглощая овсянку за завтраком в Большом зале, Джордж чувствовал себя на удивление бодрым. Несмотря на то, что ночью его мучили кошмары, не позволяя крепко заснуть, он был полон сил. Хотя Лестрейндж не раз встречал в книгах упоминания о том, что применение Непростительных наносят непоправимый вред рассудку волшебника, особенно в юном возрасте, никаких изменений он за собой не замечал. Разве что есть хотелось непривычно сильно для раннего утра. Опустошив тарелку, он все еще не до конца унял голод, но решил не налегать на еду и пил сок, дожидаясь брата. Едва войдя в зал, Джордж обратил внимание на Мальсибера, который завтрак тоже не пропустил, и сейчас поглядывал в его сторону, ожидая, как же тот себя поведет. Дастин клевал носом и мелкими глотками пил чай; он выглядел поникшим и подавленным, но не настолько, чтобы это бросилось в глаза кому-то, кроме его ближайшего приятеля, Фокса. Фред же в это время размышлял о том, что же им с братом делать, если вчерашнее недоразумение станет достоянием общественности. Один раз он мельком взглянул на Мальсибера и больше в его сторону уже не смотрел: Лестрейндж не сомневался, что Дастин не пойдет к директору, и предполагал, что и семье своей о вчерашнем не сообщит, по крайней мере пока: скорее притихнет, хотя бы на время. Мальсибер наверняка хочет все это еще не раз обдумать, прежде чем что-то предпринять. Затем, не отрываясь от завтрака, Фред небрежно окинул взглядом преподавательский стол: как он и ожидал, преподаватели выглядели взволнованными, их обеспокоенные взгляды перемещались от одного стола к другому. Рассматривали они в основном старшекурсников, все чаще поворачивая головы к столу Слизерина. Трон Дамблдора пустовал. Девин Мёрфи, который, как обычно вовремя завтрака, выглядел так, будто всю ночь бегал за кентаврами по Запретному лесу, поймал на себе пристальный взгляд Макгонагалл и, вопросительно изогнув светлую бровь, посмотрел на нее в ответ. Профессор тут же отвернулась, переводя взгляд на стол Гриффиндора. Если слизеринцы почувствовали что-то неладное, то почти все представители остальных факультетов вели себя как обычно. Чарли Уизли за столом Гриффиндора не было, близнецы еще помнили его привычку спать до последнего, но его друзья — Зак Уоллес и Джессика Стоун — сидели на своих обычных местах. Даже несмотря на отсутствие рыжего, место между ними пустовало, словно дожидаясь его. Они не разговаривали, и без Уизли выглядели едва знакомыми людьми, которым по случайности выдалось сидеть рядом. Перси, который выделялся среди своих однокурсников не только рыжей шевелюрой, но и неестественно выпрямленной спиной, с важным видом поглощал завтрак: этот Уизли мало интересовал близнецов, да и он с начала года не подавал виду, что они знакомы. Это устраивало обе стороны. Герберт Флит, полный круглолицый пуффендуец, покраснев, как помидор, громко звал свою сову, которой почему-то пришло в голову доставить его почту за стол Райвенкло и лакомиться всем, что ей удавалось стащить из тарелок возмущенных второкурсников факультета Ровены. Фред с усмешкой едва заметно кивнул брату в сторону Тонкс, щеголявшую сегодня множеством длинных разноцветных косичек, связанных в небрежный высокий хвостик. Выглядела ее прическа очень даже забавно. Джордж посмотрел на нее и чуть не подавился соком, а затем почувствовал пристальный взгляд, сверлящий ему спину со стороны стола Райвенкло. Он ожидал, что оглянется и увидит привычное перекошенное от ненависти лицо Рэндольфа Барроу, но это оказался не он. В сторону слизеринского стола смотрела Адамсон, девочка, которую Фред как-то с усмешкой назвал его преданной поклонницей. Она выглядела очень взволнованной; заметив, что Джордж повернулся, она не перевела взгляд в тарелку, как делала несколько раз до этого, когда он ловил на себе ее взгляд, а едва заметно указала сперва на него, а затем на двери Большого зала. Джордж понял это, как приглашение поговорить в коридоре после завтрака. Доля секунды ушла у него на раздумья, и он кивнул. Только Фред обратил на это внимание, вопросительно посмотрел на брата, и тот сказал так, чтобы это слышал только он: «Потом». Затем он вернулся к уже остывшему чаю и напряженно размышлял. Взволнованное лицо Адамсон казалось ему крайне подозрительным. До этого девочка стеснялась с ним даже поздороваться, что же произошло теперь, что она решила с ним поговорить? Напрашивался лишь один крайне неприятный ответ на этот вопрос — Шелли Адамсон видела, что произошло вчера перед отбоем в подземельях. Но чем больше Лестрейндж об этом думал, тем более это казалось ему нелогичным. Почему же Адамсон тогда сразу не сообщила обо всем учителям, а решила с ним поговорить? Это было глупо с её стороны. Джордж предположил, что она, возможно, не знает, что за заклинание он применил. Все видела, но мало что поняла и хочет потребовать от него объяснений. Хотя и такой вариант показался ему притянутым за уши — девочка слишком уж скромна, насколько он мог судить; она скорее бы пошла в библиотеку искать информацию о том заклинании, чем решилась бы спросить у него. Да и что вообще райвенкловке делать так поздно в подземельях? Джордж отвлекся и, наконец, заметил, что многие уже закончили завтракать и покинули Большой зал. Профессор Снейп, проходя к выходу из зала мимо своих подопечных, коротко сказал старостам зайти к нему в кабинет после занятий. Фред тихо пожелал брату удачи, уже громче сказал, что будет ждать его на истории магии, а затем ушел в компании Розы Голден, которая подозрительно взглянула на Джорджа, но ничего не сказала. Лестрейндж мельком взглянул на стол Райвенкло — место Адамсон уже пустовало. Когда еще одна небольшая группа слизеринцев во главе с Пьюси покинула Большой зал, Джордж поднялся со своего места и тоже вышел. Адамсон ждала его у стены справа от дверей, рядом с доспехами, покрытыми ржавчиной. Она нервно теребила рукав мантии, и от волнения ей было сложно устоять на одном месте, поэтому Шелли переступала с ноги на ногу. Джордж не спеша подошел к ней; девочка слегка покраснела и отвела взгляд, но быстро взяла себя в руки. — Доброе утро, Адамсон. Мне показалось, ты хотела со мной о чем-то поговорить? — Лестрейндж перешел сразу к делу. Не то чтобы он куда-то спешил, но этот разговор, тем более в таком месте, где проходит столько людей, был для него нежелателен. Он не знал наверняка, но предполагал, что Шелли — дочь маглов, ее фамилия ни о чем ему не говорила, а Слизерин не поощряет подобные беседы с грязнокровками. Сам же Джордж пока не определился со своим отношением к магловским детям, способным колдовать. Он с ними практически не пересекался, среди его однокурсников их было мало, и, хотя подсознательно Лестрейндж и ощущал к ним некоторую неприязнь, он не придавал этому чувству особого значения. — Привет, Джордж, — неуверенно проговорила Шелли. — Да, я хотела тебе рассказать про кое-что. Понимаешь, ты мне помог еще перед распределением, я бы не хотела оставаться в долгу перед тобой… Джордж хотел ее прервать, но дальнейшие ее слова заинтересовали Лестрейнджа: — Я сегодня шла мимо кабинета директора. Лестницы опять не пойми куда завели. — Она нервно хихикнула. — Так вот, профессор Макгонагалл говорила там вашему декану, что в подземельях кто-то применил темное заклинание. Они спорили, профессор Снейп говорил, что сигнал был не точный, и нельзя наверняка сказать, что это сделали в подземельях, но в итоге он согласился, что, скорее всего, действительно там. Я думала, что за завтраком скажут об опасности, но никто так ничего и не сказал… поэтому я решила предупредить тебя: все-таки того, кто это сделал не поймали и мало ли что может случиться. И подслушивать разговор преподавателей я, конечно, не хотела, так просто получилось! — вдруг спохватилась Адамсон. — Темное заклинание? Какое? — заинтересованно спросил Джордж, прерывая поток ее размышлений, хотя и так прекрасно знал ответ на свой вопрос. Лестрейндж хотел узнать, что известно преподавателям; могут ли они по этому сигналу определить, какое именно заклинание из запрещенных было произнесено. — Я не знаю точно, она не говорила, сказала только, что одно из Непозволительных, — припоминая, нахмурила темные брови девочка. — Непростительных, — на автомате поправил Джордж. — Да, вроде так, — согласилась Адамсон, на его осведомленность она внимания не обратила. Лестрейндж сдержанно, но вежливо поблагодарил ее за информацию, отчего девочка снова покраснела, а затем развернулся и пошел в сторону кабинета профессора Бинса.

***

Профессор Бинс в своей обычной манере прошел прямо сквозь стену, на которой висела классная доска, но лекцию еще не начал; у студентов Слизерина и Райвенкло было еще достаточно времени, чтобы дойти до кабинета и занять свои места. Барроу, постоянный сосед Фреда на этом уроке, еще не пришел. К сожалению Лестрейнджа, места закреплялись за студентами с первого занятия, и ему приходилось терпеть общество этого подстриженного под горшок мальчика. Рэндольф так и не решился заговорить с кем-либо из близнецов в открытую и хотя бы назвать причины своей неприязни; он предпочитал молча скрипеть зубами и бросать на них злобные взгляды. Место Джорджа, как и его обычной соседки Сандры Форсетт, еще тоже было свободно. Фред с удивлением заметил, как на место Сандры осторожно и неуверенно присела Диана Мальсибер. Девочка оглянулась, словно испугалась, что ее кто-то тут же оттуда прогонит, а потом не спеша разложила на столе перо с чернильницей, свой конспект и учебник. Она нервно поправляла свои вещи, аккуратно размещая их на парте, до прихода Форсетт. Дочь французского посла никак не отреагировала на то, что младшая Мальсибер заняла ее место: она едва взглянула на нее, сделав для себя какие-то выводы, и сразу прошла к обычному месту Дианы — рядом с Майклом Хейли. Фред пришел к выводу, что Диана намерена поговорить с Джорджем о том, что произошло вчера; учитывая их близкие отношения с братом, она наверняка в курсе, и сомневался, стоит ли намекнуть ей не делать этого хотя бы здесь. Лучше уж позже, не в таком людном месте, если ей действительно есть, что сказать. Но от этого его отвлекло появление Рэндольфа Барроу, тот плюхнулся на свое место и придвинул стол ближе к себе. — Что, второй заблудился? — с едкой насмешкой сказал он своим высоким голосом, проследив взглядом, куда смотрит Фред. — Мне больше нравилось, когда ты молчал, Барроу, — спокойно вздохнул тот в ответ. — Не тебе указывать, когда мне говорить, Лестрейндж. Это не твое дело, — вскинулся Рэндольф, почти шипя на него. — Да, не мне. Объяснить, когда стоит открыть рот, а когда лучше промолчать, тебе должны были родители. Мне жаль, что они уделяли так мало времени твоему воспитанию, — не торопясь, ответил на колкость Фред. Он не хотел начинать конфликт, но и промолчать не мог. Профессор Бинс же никак на начинающуюся перепалку не реагировал: судя по всему, он ее даже не заметил. — Да что ты вообще можешь знать о воспитании? Твои родители-то в Азкабане! — торжествующе сказал Барроу и тише, но с еще более широкой улыбкой добавил, — и они это заслужили. Если для кого-то раньше это и было секретом, то теперь об этом знали все. Все притихли, и несколько человек шепотом спрашивали у своих более информированных соседей, что такое Азкабан. Майлз Блетчли шокировано выпучил глаза: его удивил не тот факт, что родители его однокурсника сидят в тюрьме, об этом он, как и многие, знал, а наглость Барроу. Он поднялся и хотел тому что-то ответить вместо Фреда, даже Пьюси, его сосед, выглядел возмущенным и осуждающе смотрел на райвенкловца. Лестрейндж подождал лишь секунду, пока все окончательно притихнут, он встал и жестом остановил Майлза, который хотел высказаться, тогда Блетчли послушно сел. Рэндольф выглядел вполне довольным собой. Фред посмотрел на него сверху вниз и негромко, хотя все в тишине класса его и услышали, сказал: — Шестой этаж, рядом со статуей Бориса Бестолкового, сегодня, за час до отбоя. Вызываю тебя на дуэль. Ты примешь вызов или же струсишь, Рэндольф Барроу? — Фред специально не использовал официальную формулировку, которая требовалась для вызова на дуэль. Он был в курсе весьма скромных успехов Рэндольфа на уроках ЗОТИ и чарах, хотя недооценивать противника не стоило: он мог еще все-таки преподнести неожиданный сюрприз. Но он все же не хотел его покалечить. Барроу, окрыленный самомнением, вполне мог по глупости потребовать дуэли до смерти, а Фреду пришлось бы согласиться на его условия. И ни к чему хорошему это в настоящей дуэли бы не привело, а так можно было проучить его, не доводя до крайности. По сути, дуэль предполагалась фиктивная, хоть Барроу, как и большинство, этого не знал. — Принимаю вызов, — тоже поднялся со своего места Рэндольф, смело смотря в глаза противнику. Несмотря на достаточно высокий рост райвенкловца, Фред был все равно выше его. — Кто будет твоими секундантами? Фред удивился осведомленности Барроу о порядке прохождения дуэли, но виду не подал. — Джордж Лестрейндж и Майлз Блетчли. — Он вопросительно посмотрел на слизеринца, который сидел позади него, и тот торжественно кивнул, а в согласии брата он не сомневался. — Кого выбираешь ты? — Флит Герберт с Пуффендуя и… — Барроу задумчиво окинул взглядом класс, задержав взгляд на Майкле Хейли, но выбрал не его, а, к всеобщему удивлению, его сегодняшнюю соседку, Сандру Форсетт. Девочка в роли секунданта. Фред с еще большей неприязнью посмотрел на Рэндольфа. Это было неправильно, некрасиво да и вообще неприлично. Сандра на мгновение растерялась; Барроу, как и остальные, ждал ее ответа. Ранее она обратила внимание на то, как Фред сформулировал вызов на дуэль, и не сомневалась, что это было сделано специально. Никто бы не упрекнул ее в отказе, но она уверенно согласилась, высказав надежду, что поединок пройдет честно. Как раз тогда пришел Джордж, он удивленно посмотрел сперва на брата и Рэндольфа, стоящих друг против друга, и сразу выхватил палочку, а затем посмотрел на Диану, сидящую на соседнем от него месте. К ней он решил вернуться позже и спросил Фреда, что здесь происходит, и тот что-то быстро сказал ему на ухо. Барроу недовольно сел, отодвинувшись еще дальше от соседа по парте. Джордж присел рядом с Дианой, и к ней вернулось ее прежнее волнение, про которое она уже успела забыть, как и все, наблюдая за разыгравшейся сценой. Тогда в класс зашла запыхавшаяся Шелли Адамсон, последняя кого не хватало, и торопливо заняла свое место. Она пришла позже Джорджа, хотя они и разошлись практически в одно время: все-таки Бойд, а позже и Розье с Кейт, успели показать близнецам немало проходов, по которым можно было сократить путь до кабинетов. Бинс начал, наконец, лекцию, а Диана вырвала из своего конспекта листок и начала что-то торопливо писать. Явно не слова профессора. Джорджу было любопытно, но подсматривать он не стал. Тем временем Голден, занимавшая вместе с Фауст парту перед ними, передала ему записку от брата, в которой он поподробнее объяснил, что произошло до его прихода. На предстоящую дуэль, в которой ему предстояло сыграть роль секунданта, Джордж никак не отреагировал, потому что счел действия Фреда правильными. Он не был уверен, что поступил бы на его месте так же, скорее всего не сдержался бы и проучил бы этого идиота прямо здесь, но вариант с дуэлью, хоть и ложной, был лучше. Диана дописала, перевела взгляд на Бинса и подвинула к соседу по парте листок, на котором мелким округлым почерком было написано: «Дастин с утра был сам не свой. Он отказывается мне говорить, но я знаю, что что-то произошло. И знаю, что это связано с тобой. Лестрейндж, ты можешь мне объяснить, что творится между тобой и моим братом?» Джордж прочел и нахмурился, он не знал, как лучше ответить. У Дастина и Дианы близкие отношения, но он наверняка так с ней этим и не поделится. Ведь если девочка узнает, скорее всего, расскажет матери, а тогда это перестанет быть конфликтом двух человек и перерастет в конфликт двух семей. «Ничего такого, о чем тебе следовало бы беспокоиться» — ответил ей Джордж. По разочарованному лицу Дианы было понятно, что она рассчитывала на другой ответ. Она занесла руку с пером над бумагой, но так ничего и не написала. Краткий ответ Лестрейнджа дал ей понять, что он прояснять ей ситуацию не намерен. Настаивать на ответе ей не позволяла скромность, но Диана наверняка все это просто так не оставит, и ее брата ожидает допрос с пристрастием. Занятия в этот день тянулись для близнецов нескончаемо долго. Каждые несколько минут они одинаковым движением поглядывали на часы, на что в итоге даже обратила внимание Макгонагалл и отняла у Слизерина пять баллов за их несосредоточенность. Уже вернувшись к себе в комнату, Лестрейнджи составили себе план действий на вечер. Сперва было решено попробовать отыскать ту комнату, о которой упоминал Джордан — место встречи Пожирателей смерти. Даже если это просто выдумка, убедиться в этом не помешает. Вряд ли это займет много времени, и сразу оттуда Джордж предложил пойти в тот коридор, в котором у Фреда намечалась дуэль. В гостиной он подошел к Блетчли, который, хотя и делал вид, что сосредоточенно пишет эссе по чарам, но видно только и ждал, что ему напомнят о том, что он согласился исполнить роль секунданта. Несмотря на любопытство, Майлз удержался и не спросил, куда близнецы собираются пойти до этого, и охотно согласился прийти в назначенное время на шестой этаж. Фреда не столько беспокоила предстоящая дуэль, как-то, что никто из преподавателей так ничего и не сказал насчет инцидента, произошедшего вчера. Он ожидал, что в Хогвартс как минимум прибудет группа авроров, чтобы проверить палочки студентов. Для этого Джордж вчера раз тридцать использовал Люмос, а Фред позже проверил, не осталось ли на его палочке следов тем заклинанием, которое авроры обычно используют. Лестрейндж разучил его заранее — как знал, что пригодится. Оно обнаруживало лишь последние двадцать заклинаний. Существовало еще несколько его аналогов, но ни одно из них все равно не распознавало больше тридцати. В конце концов, близнецы пришли к выводу, что Дамблдор решил не афишировать эту историю, все-таки применение в школе, полной беззащитных детей, Непростительного отрицательно скажется на его репутации. Да и совет Попечителей наверняка направил бы в школу комиссию: определить, в состоянии ли директор следить за дисциплиной; а ни для кого не секрет, что профессор их крайне недолюбливает. Мальсибер с того момента не сказал Джорджу ни слова; едва высидев на уроках, он торопливо покидал учебники в сумку и вместе с Фоксом куда-то направился. В гостиной он показался лишь перед самым отбоем. Измотанный, но вполне довольный собой; проглядывали лишь отголоски его утренней подавленности.

***

В тишине, нарушаемой лишь негромкими шагами, близнецы решительно поднимались на восьмой этаж. До отбоя было еще прилично времени, но людей на коридорах было мало. На четвертом этаже им встретились лишь две группы старшекурсников с Райвенкло и Пуффендуя, покидающих, видимо, библиотеку и громко обсуждающих предстоящие экзамены, времени на подготовку к которым оставалось все меньше. А на пятом какой-то гриффиндорец чуть не столкнулся с Фредом, когда выбежал из-за угла. Что-то буркнув, он побежал дальше. Джордж по выработанной уже привычке держал наготове палочку, опустив ее вниз, чтобы рукав мантии частично закрывал ее от тех, кто встречался им по пути, чтобы не привлекать к этому внимания. Фред же внимательно осматривался по сторонам: хотя он и раньше гулял по школе, но не считал лишним запомнить детали, на которые тогда не обращал внимания: лица на портретах и их имена, содержание разговоров, которые они громким шепотом вели друг с другом и надписи на табличках кабинетов, по большей части пустующих. — Вот ты и здесь, мальчишка! Неужели тебе, наконец, хватило смелости явиться сюда, подлый ты трус! — раздался звучный голос с площадки восьмого этажа. Близнецы удивленно переглянулись и с любопытством подошли ближе к стене. На картине, с которой раздавались эти крики, был изображен невысокий рыцарь с пышными светло-русыми бровями и густыми, закрученными на концах усами, облаченный в турнирные доспехи и закрытый шлем, без бувигера, верхняя его часть была откинута назад, а сверху из него торчало помятое белое перо. Рыцарь гордо вскидывал подбородок, опираясь на турнирное копье в серебристо-синюю полоску. Вокруг него резво прыгал пони, также облаченный в доспех. Без помощи своего оруженосца, которого на картине не было, рыцарь не мог забраться на спину своего пони: доспех был слишком тяжел, хотя он и не оставлял попыток. Заметив, что мальчиков перед ним двое, а вовсе не один, как он подумал сперва, рыцарь опять разразился звучными возгласами: — Сражайся честно, колдун! Или же тебе совершенно чуждо понятие чести? Я, Сэр Кэдоган, вызвал тебя на дуэль, а ты посмел использовать магию, чтобы создать еще одного себя? Как ты посмел?! Но это не важно, благородный Сэр Кэдоган стоит десятка, сотни, таких как ты! Я не вижу при тебе меча, готовься к дуэли! — Ты его раньше уже видел? — удивленно обратился Фред к брату, наблюдая, как рыцарь в очередной раз безуспешно попытался взобраться на пони. — Я думал, он твой знакомый, — рассеянно захлопал глазами Джордж, а затем заговорил уже с Сэром Кэдоганом, — разве мы с вами раньше сталкивались? — Тебе не провести меня, думаешь, я забыл, как ты изо дня в день нарушал мой покой, посрамляя своим присутствием коридор, вверенный моей защите? Ты давно не появлялся, но я ничего не забыл, мальчишка! Так что готовься к возмездию! Лестрейнджи уже собирались продолжить свой путь, здраво рассудив, что перед ними окончательно помешавшийся картинный житель, как вдруг Фреду пришла в голову неожиданная мысль: — А как именно я посрамлял ваш коридор, не напомните? А то давно этого не делал, совершенно из головы вылетело… — Как же, как же, ходил тут по коридору взад-вперед… — Рыцарь продолжил рассуждать о чести, дуэлях, своем мече, но ничего дельного больше не сказал, и близнецы отошли от него подальше. — Ходил взад-вперед, значит, — задумчиво протянул Фред, оглядываясь по сторонам. На восьмом этаже было меньше помещений, чем на прочих. Здесь расположился только Флитвик: его кабинет находился рядом с подъемом на Западную башню. Картин здесь тоже было меньше, а студенты на этом этаже появлялись, лишь направляясь в совятню или на занятия по Чарам. Хотя, чтобы попасть на последние, вовсе не обязательно проходить здесь: ближе к кабинету Флитвика была еще одна лестница. Внимательно осматривая стены на предмет потайных ходов, слизеринцы прошли до середины коридора, где Джордж наткнулся на забавный гобелен. На нем весьма искусно были вышиты шесть троллей в нелепых розовых балетных пачках и пуантах, они кружились на поляне в лесу, размахивая руками и дубинами, частенько давая по голове маленькому печальному мужчине с копной каштановых кудрей, выбивающихся из-под смятой остроконечной шляпы. Варнава Вздрюченный, — гласила надпись снизу. Больше ничего интересно им там обнаружить не удалось. Не сговариваясь, Лестрейнджи пришли к выводу, что рыцарь с картины принял их за отца или же их дядю. Теперь же то, что комната Пожирателей находилась здесь, казалось уже более реальным, но вот отыскать ее было непросто. Тихо размышляя вслух о том, что же в ней может находиться, близнецы прошли по коридору еще несколько раз и на третий раз резко остановились у гобелена с троллями. Только в этот раз их заинтересовал вовсе не их балет — в стене напротив него возникла дверь, которой определенно не было раньше. Выглядела она так, будто была там всегда и мало отличалась от входа в Большой зал, но близнецы не сомневались, что не могли ее случайно проглядеть. Думая о том, какие же тайны Пожирателей смерти, а то есть и их родителей, могут быть за ней скрыты, Джордж открыл ее, и братья вошли внутрь.

***

Комната оказалась довольно просторным прямоугольным кабинетом. В центре размещался вытянутый стол с закругленными углами, покрытый узорчатой скатертью, на нем стояла хрустальная ваза без воды с букетом подсушенных цветов, приятный запах которых наполнял помещение. Этот аромат напомнил Фреду запах сигарет Бойда. Несмотря на то, что тот покинул свою комнату уже довольно давно, этот аромат в ней все еще сохранился, как будто он вышел из нее не более как пару минут назад. Напротив каждого из стульев с высокими спинками, кроме того, что стоял во главе, на столе лежала маска лицевой стороной вверх. Точно такие же, как на фотографиях со времен войны. Они немного напоминали венецианские карнавальные маски, сделанные со вкусом, покрытые различными узорами, но было в них что-то зловещее. Каждая словно хранила на себе отпечаток личности своего бывшего владельца. Маски Пожирателей смерти завораживали, и каждую можно было по праву назвать произведением искусства. И ни одна из них не повторялась, все без исключения были разными. Одного взгляда на них хватало, чтобы понять, что их носители внушали немалый страх тем, кто осмеливался встать у них на пути. Стены кабинета были отделаны темными деревянными панелями, а освещался он за счет пары газовых рожков и стоящих по всей комнате свечей, вспыхнувших, едва они вошли внутрь. В стороне у стены стоял широкий письменный стол, на котором в беспорядке возвышались стопки книг, бумаг и скрученных свитков, два из которых скатились на дубовый паркет. Стены украшало несколько картин с морскими пейзажами в резных рамках, справа от стола стоял диван с парой подушек, практически точно такой же, как в общей гостиной Слизерина, и несколько кресел с широкими подлокотниками и высокими спинками. По обе стороны от него стояли книжные шкафы, а перед диваном низкий стеклянный кофейный столик с необычными закрученными ножками, напоминающими, если присмотреться, змей. Джордж взял в руки одну из масок, лежавших на столе, но у него тут же появилось какое-то странное ощущение: подсознательно ему тут же очень захотелось вернуть её туда, откуда он ее взял, что он и сделал. Фред же подошел к столу и просмотрел корешки книг, на нем сложенных. Зарождение артефакторики. Ритуальная магия в военное время. Магия крови: основа формирования рода. Целительство высшего порядка и некромантия: две грани одного целого. Структура родового камня. Энергия как она есть. Познание своего я путем зверя: анимагия. Темы были совершенно разные, словно кто-то задался целью узнать обо всем и как можно больше, не знал, с чего же ему начать, и брался за все подряд. — Я тут кое-что заметил. Это довольно странно, — нарушил молчание голос Джорджа. — Смотри, на внутренней стороне масок внизу едва заметно выведены инициалы. Маски родственников, насколько я понял, лежал вместе напротив одного стула. Вот Б.Б. тонко зачеркнуто и изменено на Б.Л. Рядом две маски с инициалами Р.Л. Как я понимаю, это наших родителей и дяди, рядом маска нашего деда Рудольфуса, тоже Р.Л. Они лежат все вместе. Еще я нашел С.С., наверное, это значит Северус Снейп, и Б.Э. — Бенджамин Эйвери. А.М. — Абраксас Малфой, который от драконьей оспы умер, отец Люциуса, чья маска тоже рядом, Р.М. и М.М. — Рейнард и Мирабелла Мальсибер, а еще Э.Р. — Эван Розье. По-моему, это все, но масок-то больше! На остальных нет инициалов! — И что именно тебе кажется странным? — поинтересовался Фред, заглядывая внутрь маски с инициалами А.М. через плечо брата. — Все имена, которые я назвал, принадлежат людям, про которых мы точно знаем, что они были Пожирателями. Как я понял, можно увидеть инициалы на маске только тех, в чьей принадлежности к организации ты и так уверен. Но все равно, даже, если они так зачарованы, то почему они все тут лежат? Большинство этих люди оканчивали школу в разное время, вместе не учились и наверняка не собирались, вряд ли они наведывались сюда после того, как выпустились, а маски свои использовали. Не приходили же Пожиратели смерти за ними сюда? — Действительно странно, — нахмурился Фред и предположил, — а что, если они использовали заклинание, которые призывает их отсюда в нужный момент? — Зачем вообще хранить их в месте, куда при желании может попасть кто угодно? — ответил вопросом на вопрос Джордж и пожал плечами. — Думаю, нам это так просто не разгадать, — вздохнул в ответ Фред, опустившись на диван. — Правда, есть у меня одна идея. Что думаешь о том, чтобы спросить у единственного человека в школе, чья маска лежит на этом столе?